Может это был шок? Но нет. Ей просто было не страшно. И чем ближе я к ней приближался, тем очевиднее это становилось. Космос и все уснувшие боги, чтоб я еще раз подпустил ее к эргокамере…
Едва мчавшийся на полном ходу фархор подлетел к берегу, выпрыгнул в открытый люк, перед тем проорав испуганному Пиксли:
— Поймаешь нас.
Приземлился на камни и, прокатившись несколько метров, вскочил. Пока бежал к застывшей девушке, успел возненавидеть всю эту Вселенную и жадных и глупых иноземцев, притащивших прожорливых тварей на свою планету. Благо на суше горуаны были неповоротливыми, и я успел схватить девушку за руку и дернуть на себя прежде, чем мощные челюсти водяного дракона сомкнулись на её хрупком теле.
— Иль, да очнись ты уже! — пытаясь достучаться до нереагирующей на опасность девушки, заорал я. Иль вздрогнула и, наконец, словно очнувшись, посмотрела на меня своими удивительными зелеными с расширяющимися черными зрачками глазами. Девушка отрывисто выдохнула и, наконец, рванула с места, прочь от приближающегося шипящего горуана.
Бежать рядом с той, которую отчаянно желал и не мог заполучить, и уже думал, что совсем потерял, это было сродни волшебству. Словно фундаментальные законы, правящие Вселенной, вдруг перестали работать, и стало возможно все, чего так хотели сердце, разум и тело.
Она прыгнула со мной с обрыва, даже не задумываясь. А я мысленно пообещал освободить наконец ответственного гебронца, который сообразил, что именно нужно сделать, и так ловко поймал нас открытым люком фархора.
Приземлившись на пол вслед за девушкой, с каким-то особенным обостренным чувством реальности понял, что все закончилось. Все плохое закончилось. Она рядом. И уж теперь я ее не отпущу. Пусть злиться, но она моя. Только моя. Только так и может быть.
Я что-то, кажется, еще говорил, но слишком остро чувствовал ее сладкий запах и все, что мог осознавать, это тепло, исходящее от ее тела. Она даже улыбнулась и не отодвинулась, когда я, не в силах сопротивляться желанию, наклонился к ней, испытывая острую необходимость наконец почувствовать ее вкус.
Все, что я тогда понимал, это то, что в её глазах, смотрящих на меня, нет страха. И зверь вырвался наружу, а я особо и не сдерживался. Она рядом. Навсегда моя Иль…
Конец эпилога.
Веся Елегон
Едва мчавшийся на полном ходу фархор подлетел к берегу, выпрыгнул в открытый люк, перед тем проорав испуганному Пиксли:
— Поймаешь нас.
Приземлился на камни и, прокатившись несколько метров, вскочил. Пока бежал к застывшей девушке, успел возненавидеть всю эту Вселенную и жадных и глупых иноземцев, притащивших прожорливых тварей на свою планету. Благо на суше горуаны были неповоротливыми, и я успел схватить девушку за руку и дернуть на себя прежде, чем мощные челюсти водяного дракона сомкнулись на её хрупком теле.
— Иль, да очнись ты уже! — пытаясь достучаться до нереагирующей на опасность девушки, заорал я. Иль вздрогнула и, наконец, словно очнувшись, посмотрела на меня своими удивительными зелеными с расширяющимися черными зрачками глазами. Девушка отрывисто выдохнула и, наконец, рванула с места, прочь от приближающегося шипящего горуана.
Бежать рядом с той, которую отчаянно желал и не мог заполучить, и уже думал, что совсем потерял, это было сродни волшебству. Словно фундаментальные законы, правящие Вселенной, вдруг перестали работать, и стало возможно все, чего так хотели сердце, разум и тело.
Она прыгнула со мной с обрыва, даже не задумываясь. А я мысленно пообещал освободить наконец ответственного гебронца, который сообразил, что именно нужно сделать, и так ловко поймал нас открытым люком фархора.
Приземлившись на пол вслед за девушкой, с каким-то особенным обостренным чувством реальности понял, что все закончилось. Все плохое закончилось. Она рядом. И уж теперь я ее не отпущу. Пусть злиться, но она моя. Только моя. Только так и может быть.
Я что-то, кажется, еще говорил, но слишком остро чувствовал ее сладкий запах и все, что мог осознавать, это тепло, исходящее от ее тела. Она даже улыбнулась и не отодвинулась, когда я, не в силах сопротивляться желанию, наклонился к ней, испытывая острую необходимость наконец почувствовать ее вкус.
Все, что я тогда понимал, это то, что в её глазах, смотрящих на меня, нет страха. И зверь вырвался наружу, а я особо и не сдерживался. Она рядом. Навсегда моя Иль…
Конец эпилога.
Веся Елегон
