Скот в маске, схватив за горло, прижал к полу и начал грубо входить в меня, держа за горло. Внезапно послышался звук, словно на крышу дома кто-то прыгнул или что-то упало. Побелка начала крошиться с пололка, и такое чувство, что сейчас рухнет к черту эта крыша гребаная вместе с потолком.
Скот в маске, посмотрев на потолок, сказал:
– Это что еще за хреновина такая?
Раздался звук в придачу, словно кто-то по крыше прошелся, затем какой-то рык раздался.
Я лежу, офигев, позабыв о том, что меня насилуют как бы. Этот, сглотнув слюну, посмотрев на меня, вполголоса шепнул:
– Продолжим-ка.
Я, смотря на потолок, уже не замечаю, что со мной делают там, и думаю: «Странно, кто это и какого размера? И сколько весить должно, чтобы так побелка летела и потолок едва не разваливался?»
Я хотела крикнуть: «Помогите!» Но рот же заклеен у меня. Этот, косясь в потолок, посмотрев на меня, шепнул:
– Ты и крикнуть не сможешь, – и, отклеив рот мне, маску приподняв немного, впился губами в мои. Мы целуемся. Я так как орать не могу, хоть издавать звуки – «м-м-м» – такие вот начала.
Снова звуки послышались, и побелка полетела опять. Этот, треснув по лицу, заклеил рот мне. Звук, словно кто-то пробежался по крыше, и все стихло в секунду.
Этот, продолжая меня грубо насиловать, сказал:
– Если бы не мычала, а поддалась поцелуям, может быть, и не заклеивал бы.
Внезапно дверь со скрипом каким-то образом открылась. Я, посмотрев на дверь, вытаращила глаза. Скотина в маске, взглянув на меня, говорит:
– Что за скрип? Что такое и почему у тебя глаза, словно ты не то призрака увидела, не то демона? Или, ха-ха, всадника без головы, может?
Я сделала кое-как глаза, как до этого, но, все еще офигев, лежу, так как мне показалось, что мне подмигнули.
Тварь в маске сказал:
– Знаешь, я тебя вот понять совсем не могу. Виктория, да? Если я не ошибаюсь, то ты лежишь с вытаращенными глазами, то через минуту нормально все, – и, смотря на меня, повернувшись, как вскочит, едва не заорав, и, выронив нож, тут же быстро подняв, стал тыкать ножом в то, что там было.
Там была большая черная кошка. Кошка стоит, смотря на тыкающего в нее ножом колхозника в маске, и повернула голову в мою сторону. Я лежу, сглотнув слюну. В минуту произошло непонятно что. Нет, даже не в минуту, а скорее в долю секунды, кошка накинулась на него и свалила с ног. Началась такая борьба непонятная, идиот в маске против большой кошки, тоже непонятно зачем ринувшейся на него именно после того, как на меня посмотрела.
Кошка как лапой вдарила по руке, что нож выпал. Я лежу, офигев, и, кое-как приподнявшись на попе, сваливать и врезалась в стену.
Нож отлетел в сторону после того, как лапой выбила кошка из руки нож, я, посмотрев на нож, взглянула на них и, прикусив губу, смотрю на нож и на них и думаю: «Были бы у меня руки развязаны, интересно, чего бы я сделала?»
Я, посматривая на них и на нож, едва сдерживаюсь от желания снова нож отфутболить от себя. Это будет помощью тому бандиту в маске, а я не хотела бы вообще ему помогать, тем более меня насиловал, да и в придачу грубо. Да, я люблю жестко и грубо, но не от таких, кто, может, потом вообще убьет, не знаю же, на уме чего у него.
Этот, пытаясь нож достать, посматривая на кошку, в секунду руками загородился, хотя это ему тоже не помогло.
Кошка, всего изодрав его в придачу и вспоров его, немного перекусила заодно. Я сижу с вытаращенными глазами и кое-как нож в руки взяла, хотя он раза два выпадал, и я придерживала ногами, чтобы звук не слышно было, благо ноги не связаны.
Кошка, взглянув на меня, направилась ко мне. Я хотела двинуться на попе снова, но там же стена сзади, о которой я позабыла. Кошка подошла ко мне, я, кое-как подняв руки, нож держу, воткнутый кое-как в веревки.
Кошка лапой как даст, нож упал, я закрылась руками и сижу в такой позе, уже думая, что будет так же, как и с этим, который насиловал меня.
Внезапно вместо того, что я ожидала, кошка лизнула руки мои. Я, офигев, кое-как смотрю промеж пальцев и, офигев, руки убрала кое-как. Кошка мне лицо лизнула. Я сижу, офигев, и сглотнула слюну кое-как и покосилась на нож.
Я, кое-как ногой спрятав ножи, пододвинула к себе типа незаметно это, хотя кошка походу заметила, но чего-то не стала делать никаких попыток снова нож как-либо выбить у меня.
Я, кое-как снова схватив нож, выставив кое-как в первый раз, конечно, я лучше вставила нож в веревки, даже говорить нечего.
Кошка ноль реакции чего-то. Я, сглотнув слюну и смотря на кошку и на руки свои, кое-как сдвинув нож, перерезаю веревки на руках.
Нож выпал, кошка, схватив зубами за веревки, порвала их, так как практически перерезаны были.
Я, офигев, посмотрев на кошку, кое-как вскочив, попятилась и, врезавшись в стену и повернувшись, посмотрела, что там действительно стена, и, быстро повернув голову, снова попятилась, не зная зачем. Если бы кошка хотела напасть, то сделала бы это, когда руки были связаны у меня.
Я, споткнувшись обо что-то, упала и, повернув голову, едва не взвизгнула. Там тот труп лежал, скота в маске. Я повернула голову, там кошка эта вблизи моей головы и смотрит на меня, а я на нее. И кое-как отодвинулась и попыталась перевести взгляд в другое место, так как в курсе, что нельзя в глаза смотреть, а то еще кинется вдруг.
Кошка снова лизнула мое лицо я, офигев, перевела взгляд на кошку. Минуту смотрели друг на друга, я кое-как потом вскочила и сваливать оттуда.
Кошка, видимо, там осталась еще неизвестное количество минут или часов.
Я бегу через лес и говорю: «Так, живо к ментам сейчас, когда из лесу выбегу, напишу заявление, что меня насиловал какой-то урод в маске, а потом его... – запнувшись, говорю: – Непонятная кошка разделалась с ним? Ха, были бы мы в джунглях или где, тогда да. А я же в обычном лесу, и пантеры или ягуары тут не водятся», – и заткнулась, затормозив, так как ход перекрыло животное тоже черного цвета, похожее на собаку, только чуть больше нее и хвост по-другому стоит, точнее висит.
Я, сглотнув слюну, стою и, попятившись, врезалась в дерево. То животное ко мне направилось, я, едва не взвизгнув, шепотом пропищала: «Не надо!»
Животное ко мне подошло и стоит, смотря на меня, затем, встав на задние лапы, на мои плечи положив передние, облизало мне лицо. Я, офигев, стою, не понимая ничего.
То, встав на лапы, свалило потом, я, вздохнув, бежать кинулась, озираясь по сторонам, как бы не встретить снова то животное, ну или кошку ту.
Я, выбежав из леса, бегу быстрее автобуса проезжающего и, ринувшись к нему, а сперва за ним, запрыгнула в открывшиеся двери, когда он остановился.
Я зашла впопыхах и села на свободное сиденье, сижу, отдышаться не могу.
Все смотрят на меня, как будто не знаю, что произошло. Я, повернувшись, улыбнулась и, повернувшись, смотря на переднее сиденье, посмотрела на себя.
Вроде в рубашке и в юбке, чего еще не так во мне? Я вышла на остановке нужной, иду. Стоит пункт полиции, я бегом к нему и, вспомнив взгляд той кошки, прямо перед глазами появился чего-то, забыла даже, куда я идти хотела, и, остановившись и постояв, пошла и прошла мимо.
Иду и хотела сесть в автобус, который ко мне шел, как, засунув в карман руку, непонятно как ключи там нашла и, вынув, посмотрела на них.
Это ключи от квартиры, которую неудачно купила, и, как оказалось, там Ринат живет. Я, офигев, думаю: «Как так? Они же в сумке были у меня, а сумка, а сумка-то где, кстати? А сумка…»
Я говорю: «Сумка в грузовике, блин», – и неохотно пришла в ту квартиру, дома никого. Я, разувшись, прошла в комнату, не помыв руки, брякнулась на кровать и даже, кажется, дверь не закрыла.
Спустя минуту я заснула, лежу, сплю, не знаю, сколько я проспала, но проснулась я от того, что кто-то смотрит на меня.
Рядом Ринат сидел и смотрел на меня. Я, сглотнув слюну, кое-как приподнявшись, хотела вскочить. Тот, навалившись на меня, впился губами в мои и шепнул:
– Тише, моя радость, тише, милая, – и впился губами в мои. Мы целуемся взасос, я почувствовала вкус знакомый на губах, кажется, это была кровь. Да что же еще имеет такой горько-соленый вкус, словно вкус железа или… хотя он разный бывает.
Тот, поцеловав меня, шепнул:
– Тише, милость, извини, что тебе пришлось это увидеть тогда, около клуба, просто она много слишком выпендривалась, вот и довыпендривалась. А еще ехидно говорила, что не может у нас с тобой быть любви, и когда узнала, есть ли девушка у меня, говорила: «Брось ее».
Я, посмотрев на него, обняв его, прижала к себе и, вздохнув, говорю:
– Я все равно тебя люблю. Я это, скучала по тебе.
Тот, поцеловав меня, шепнул:
– Чего ты стала удирать-то, а? Скажи мне. Я просил же выйти, ну или стояла бы уж на месте.
Я, сглотнув слюну, шепнула:
– Извини, я… я потом об этом пожалела. – Мы целуемся и обнимаемся, я говорю: – Почему у тебя знакомый мне вкус на губах? Кстати, что с девушкой той?
Ринат шепнул:
– Ты же все видела, моя сладость. Извини, что пришлось это видеть тоже.
Я, вздохнув, посмотрела на него, тот шепнул:
– Видела же, что она свалилась, значит, убил ее, а как, не важно… Ладно, свернул ей шею. Но не бойся меня, прошу. Я тебе уже там говорил, что не бойся, выходи, я же люблю тебя и не смогу убить, хоть ты будь свидетелем сотни раз.
Я, сглотнув слюну, смотря на него, лежу в обнимку и, прижимая его к себе, шепнула:
– Сотни раз? Я – нет… лучше один или два раза, я выдержу столько, а сотни нет…– и едва сдерживаюсь.
Тот шепнул:
– Родная, только одно запомни, прошу, я тебе ничего не сделаю, милость моя, не бойся меня, и я всегда буду рядом с тобой, тебе нечего меня бояться, помни это, если еще раз это случится, конечно, я не хотел бы, чтобы ты снова видела такое.
У меня слезы из глаз полились. Тот, поцеловав меня, слизал их. Я, улыбнувшись, почему-то посмотрела на него. Ринат, улыбнувшись шепнул:
– Успокойся, милость моя, тише. Не надо слез. Да и по какому поводу они у тебя?
Я, сильно прижав к себе, говорю:
– Вдруг кто-то узнает, что это ты… Я – это…– и запнулась, снова слезы полились. Тот, слизав их, шепнул:
– Тише, кто узнает-то и откуда? Это если ты только расскажешь, а так стараюсь не попадаться и не оставлять следов, в любом случае я не кину тебя, да и вряд ли посадят меня.
Я, посмотрев на него, говорю:
– Конечно, это круто, и спрашивать об этом я бы не хотела, но почему?
Тот, улыбнувшись, вынул из кармана какие-то корочки, открыл, написано там, что он прокурор какой-то там и серьезного звания. Я, вытаращив глаза, смотрю на него, тот, улыбаясь шепнул:
– Плюс еще кое-кем работал, но об этом потом, моя милость, – и, засунув в карман, шепнул: – Даже если посадят, я… я не смогу без тебя и сбегу оттуда на второй или третий день.
Я, улыбнувшись, сказала:
– Тьфу на тебя, но если такое случится, я буду приходить, чего попросишь принесу.
Тот, улыбаясь, шепнул:
– Лишь бы тридцать минут с тобой в комнате для свиданий, вот чего мне нужно.
Мы хихикнули.
Снова там страстный куни и секс были. У меня слезы полились снова, тот, поцеловав мои глаза, слизал слезы и, улыбаясь, шепнул:
– Тише, успокойся, любимая, чего ты.
Я шепнула:
– Меня там… когда… меня… ты в курсе? – и, запнувшись, кое-как проговорила: – Меня грубо насиловал один ублюдок.
Тот сжал кулак, я взглянула на него, даже скулы выделяться стали, тот, поцеловав меня, шепнул:
– Ничего страшного, не волнуйся ни о чем, все будет хорошо с тобой, – и, поцеловав меня, кое-как взглянул ненавистно на окно.
Мы лежим в обнимку после страстной любви. Тот, улыбнувшись, говорит:
– Чего-то я забыл еду приготовить. Так-то салат готов, принесу сейчас. Ах да, кто-то дверь не закрыл.
Я, улыбнувшись, прикусила губу, тот, улыбаясь, говорит:
– Бывает, моя радость, хорошо, тут автоматически замок закрывается в течение 10 минут, а при нестандартной ситуации и двух минут не пройдет, уж вора или грабителя точно фиг выпустит.
И ушел. Пришел с подносом, поели немного, он отнес все. Снова продолжилось то, что было. Затем я уснула, наступило утро, я проснулась.
Поели снова, одеваться начали, я посмотрела на диван – моя сумка откуда-то.
Я, повернувшись, смотрю на него, тот, кое-как улыбнувшись, говорит:
– Не помню, где взял, валялась в лесу вроде.
В тот же день на работе стою за кассой, включила ТВ в телефоне, и там: «Срочные новости. Нашли убитого опасного преступника в маске, который раза три сбегал и сидел два раза за убийство, третий за убийство с изнасилованием. Точнее, нашли то, что от него осталось».
Я едва стою на ногах, хотя я прекрасно знала, что что-то такое будет, но чтобы почти объеденный, но недоеденный, хм. По ТВ сказали: «Возможно, какие-то хищные животные проникли в тот ветхий дом и съели убитого неизвестно кем маньяка».
Я говорю:
– Ага, большой черной кошкой, эм, ну или котом, чего-то поведение было походящее на мужской пол, когда смотрела на меня она и на него кинулась затем.
Вышла сотрудница и покосилась на меня. Я на нее и стою молчу. Сотрудница Людмила спросила:
– Где кошка? Какая кошка?
Я ответила:
– Да так, неважно, Людка.
Людмила спросила:
– Кстати, ты где три дня пропадала?
Я ответила:
– Тоже не важно.
Та посмотрела на меня и, вздохнув, сказала:
– Ну ладно.
Поработала кое-как, выхожу, стоит тачка знакомая. Я, улыбнувшись, подошла. Дверь открылась, я села, мы поехали и катались два часа. Ринат, улыбнувшись, сказал:
– Может, на концерт завтра рванем?
Я, улыбнувшись, ответила:
– Давай.
На следующий день поехали после работы на концерт. Все нормально на концерте было. Прошло три дня. Поехала так же в клуб после работы, иду от остановки, опять крик женский, о помощи просящий.
Я хотела к клубу подойти, не обращая внимания, и уже взялась за ручку двери, но, как назло, решила снова поиграть, так сказать, в героя и пошла туда на крик этот, который уже утих к тому моменту.
Я заглянула за угол снова. Ринат стоит с какой-то девушкой. Тот, смотря на нее, покосился на меня. я спряталась за угол. Ринат, улыбнувшись, сказал:
– Я в курсе, что ты здесь, моя милость, давай выходи. И не стоит делать, как в тот раз, ты же знаешь. Вспомни то, что я тебе говорил.
Я двигаться стала снова по стеночке и сваливать. Ринат, покосившись на девушку, говорит:
– Мы позже с тобой закончим разговор. – И кинулся в обход по другой дороге позади клуба. Девушка, постояв, ринулась тоже наутек. Внезапно из-за угла выпрыгивает в маске долбоеб снова, и спустя минуту откуда ни возьмись на него накидывается та самая кошка и сваливает с ног его.
Этот лежит, офигев от такого, даже руки поднял в придачу. Кошка лапами на грудь встала ему, оскалившись.
Я, офигев, стою и, глотнув слюну, кое-как попятилась. Я пячусь, летит машина на скорости сзади. Кошка, повернув голову в мою сторону, одним прыжком очутившись около меня, свалила с ног. Тачка проехала в том месте, где я только что была. Я, офигев, говорю:
– Э-эм, благодарю, и, кажется, дважды.
Этот, вскочив, удирать, та, обернувшись, за ним бросилась зачем-то. Тот все быстрее и быстрее, подбавляя скорость и оборачиваясь, бежит быстрее автобуса. Стоит пункт полиции. Тот, обернувшись, прикусив губу, говорит:
– Ладно, блин, ладно, сдаюсь я! – и бегом прямо туда, и, открыв дверь, забежав, заорал: – Это я убил девушку и изнасиловал, а также еще одну.
Скот в маске, посмотрев на потолок, сказал:
– Это что еще за хреновина такая?
Раздался звук в придачу, словно кто-то по крыше прошелся, затем какой-то рык раздался.
Я лежу, офигев, позабыв о том, что меня насилуют как бы. Этот, сглотнув слюну, посмотрев на меня, вполголоса шепнул:
– Продолжим-ка.
Я, смотря на потолок, уже не замечаю, что со мной делают там, и думаю: «Странно, кто это и какого размера? И сколько весить должно, чтобы так побелка летела и потолок едва не разваливался?»
Я хотела крикнуть: «Помогите!» Но рот же заклеен у меня. Этот, косясь в потолок, посмотрев на меня, шепнул:
– Ты и крикнуть не сможешь, – и, отклеив рот мне, маску приподняв немного, впился губами в мои. Мы целуемся. Я так как орать не могу, хоть издавать звуки – «м-м-м» – такие вот начала.
Снова звуки послышались, и побелка полетела опять. Этот, треснув по лицу, заклеил рот мне. Звук, словно кто-то пробежался по крыше, и все стихло в секунду.
Этот, продолжая меня грубо насиловать, сказал:
– Если бы не мычала, а поддалась поцелуям, может быть, и не заклеивал бы.
Внезапно дверь со скрипом каким-то образом открылась. Я, посмотрев на дверь, вытаращила глаза. Скотина в маске, взглянув на меня, говорит:
– Что за скрип? Что такое и почему у тебя глаза, словно ты не то призрака увидела, не то демона? Или, ха-ха, всадника без головы, может?
Я сделала кое-как глаза, как до этого, но, все еще офигев, лежу, так как мне показалось, что мне подмигнули.
Тварь в маске сказал:
– Знаешь, я тебя вот понять совсем не могу. Виктория, да? Если я не ошибаюсь, то ты лежишь с вытаращенными глазами, то через минуту нормально все, – и, смотря на меня, повернувшись, как вскочит, едва не заорав, и, выронив нож, тут же быстро подняв, стал тыкать ножом в то, что там было.
Там была большая черная кошка. Кошка стоит, смотря на тыкающего в нее ножом колхозника в маске, и повернула голову в мою сторону. Я лежу, сглотнув слюну. В минуту произошло непонятно что. Нет, даже не в минуту, а скорее в долю секунды, кошка накинулась на него и свалила с ног. Началась такая борьба непонятная, идиот в маске против большой кошки, тоже непонятно зачем ринувшейся на него именно после того, как на меня посмотрела.
Кошка как лапой вдарила по руке, что нож выпал. Я лежу, офигев, и, кое-как приподнявшись на попе, сваливать и врезалась в стену.
Нож отлетел в сторону после того, как лапой выбила кошка из руки нож, я, посмотрев на нож, взглянула на них и, прикусив губу, смотрю на нож и на них и думаю: «Были бы у меня руки развязаны, интересно, чего бы я сделала?»
Я, посматривая на них и на нож, едва сдерживаюсь от желания снова нож отфутболить от себя. Это будет помощью тому бандиту в маске, а я не хотела бы вообще ему помогать, тем более меня насиловал, да и в придачу грубо. Да, я люблю жестко и грубо, но не от таких, кто, может, потом вообще убьет, не знаю же, на уме чего у него.
Этот, пытаясь нож достать, посматривая на кошку, в секунду руками загородился, хотя это ему тоже не помогло.
Кошка, всего изодрав его в придачу и вспоров его, немного перекусила заодно. Я сижу с вытаращенными глазами и кое-как нож в руки взяла, хотя он раза два выпадал, и я придерживала ногами, чтобы звук не слышно было, благо ноги не связаны.
Кошка, взглянув на меня, направилась ко мне. Я хотела двинуться на попе снова, но там же стена сзади, о которой я позабыла. Кошка подошла ко мне, я, кое-как подняв руки, нож держу, воткнутый кое-как в веревки.
Кошка лапой как даст, нож упал, я закрылась руками и сижу в такой позе, уже думая, что будет так же, как и с этим, который насиловал меня.
Внезапно вместо того, что я ожидала, кошка лизнула руки мои. Я, офигев, кое-как смотрю промеж пальцев и, офигев, руки убрала кое-как. Кошка мне лицо лизнула. Я сижу, офигев, и сглотнула слюну кое-как и покосилась на нож.
Я, кое-как ногой спрятав ножи, пододвинула к себе типа незаметно это, хотя кошка походу заметила, но чего-то не стала делать никаких попыток снова нож как-либо выбить у меня.
Я, кое-как снова схватив нож, выставив кое-как в первый раз, конечно, я лучше вставила нож в веревки, даже говорить нечего.
Кошка ноль реакции чего-то. Я, сглотнув слюну и смотря на кошку и на руки свои, кое-как сдвинув нож, перерезаю веревки на руках.
Нож выпал, кошка, схватив зубами за веревки, порвала их, так как практически перерезаны были.
Я, офигев, посмотрев на кошку, кое-как вскочив, попятилась и, врезавшись в стену и повернувшись, посмотрела, что там действительно стена, и, быстро повернув голову, снова попятилась, не зная зачем. Если бы кошка хотела напасть, то сделала бы это, когда руки были связаны у меня.
Я, споткнувшись обо что-то, упала и, повернув голову, едва не взвизгнула. Там тот труп лежал, скота в маске. Я повернула голову, там кошка эта вблизи моей головы и смотрит на меня, а я на нее. И кое-как отодвинулась и попыталась перевести взгляд в другое место, так как в курсе, что нельзя в глаза смотреть, а то еще кинется вдруг.
Кошка снова лизнула мое лицо я, офигев, перевела взгляд на кошку. Минуту смотрели друг на друга, я кое-как потом вскочила и сваливать оттуда.
Кошка, видимо, там осталась еще неизвестное количество минут или часов.
Я бегу через лес и говорю: «Так, живо к ментам сейчас, когда из лесу выбегу, напишу заявление, что меня насиловал какой-то урод в маске, а потом его... – запнувшись, говорю: – Непонятная кошка разделалась с ним? Ха, были бы мы в джунглях или где, тогда да. А я же в обычном лесу, и пантеры или ягуары тут не водятся», – и заткнулась, затормозив, так как ход перекрыло животное тоже черного цвета, похожее на собаку, только чуть больше нее и хвост по-другому стоит, точнее висит.
Я, сглотнув слюну, стою и, попятившись, врезалась в дерево. То животное ко мне направилось, я, едва не взвизгнув, шепотом пропищала: «Не надо!»
Животное ко мне подошло и стоит, смотря на меня, затем, встав на задние лапы, на мои плечи положив передние, облизало мне лицо. Я, офигев, стою, не понимая ничего.
То, встав на лапы, свалило потом, я, вздохнув, бежать кинулась, озираясь по сторонам, как бы не встретить снова то животное, ну или кошку ту.
Я, выбежав из леса, бегу быстрее автобуса проезжающего и, ринувшись к нему, а сперва за ним, запрыгнула в открывшиеся двери, когда он остановился.
Я зашла впопыхах и села на свободное сиденье, сижу, отдышаться не могу.
Все смотрят на меня, как будто не знаю, что произошло. Я, повернувшись, улыбнулась и, повернувшись, смотря на переднее сиденье, посмотрела на себя.
Вроде в рубашке и в юбке, чего еще не так во мне? Я вышла на остановке нужной, иду. Стоит пункт полиции, я бегом к нему и, вспомнив взгляд той кошки, прямо перед глазами появился чего-то, забыла даже, куда я идти хотела, и, остановившись и постояв, пошла и прошла мимо.
Иду и хотела сесть в автобус, который ко мне шел, как, засунув в карман руку, непонятно как ключи там нашла и, вынув, посмотрела на них.
Это ключи от квартиры, которую неудачно купила, и, как оказалось, там Ринат живет. Я, офигев, думаю: «Как так? Они же в сумке были у меня, а сумка, а сумка-то где, кстати? А сумка…»
Я говорю: «Сумка в грузовике, блин», – и неохотно пришла в ту квартиру, дома никого. Я, разувшись, прошла в комнату, не помыв руки, брякнулась на кровать и даже, кажется, дверь не закрыла.
Спустя минуту я заснула, лежу, сплю, не знаю, сколько я проспала, но проснулась я от того, что кто-то смотрит на меня.
Рядом Ринат сидел и смотрел на меня. Я, сглотнув слюну, кое-как приподнявшись, хотела вскочить. Тот, навалившись на меня, впился губами в мои и шепнул:
– Тише, моя радость, тише, милая, – и впился губами в мои. Мы целуемся взасос, я почувствовала вкус знакомый на губах, кажется, это была кровь. Да что же еще имеет такой горько-соленый вкус, словно вкус железа или… хотя он разный бывает.
Тот, поцеловав меня, шепнул:
– Тише, милость, извини, что тебе пришлось это увидеть тогда, около клуба, просто она много слишком выпендривалась, вот и довыпендривалась. А еще ехидно говорила, что не может у нас с тобой быть любви, и когда узнала, есть ли девушка у меня, говорила: «Брось ее».
Я, посмотрев на него, обняв его, прижала к себе и, вздохнув, говорю:
– Я все равно тебя люблю. Я это, скучала по тебе.
Тот, поцеловав меня, шепнул:
– Чего ты стала удирать-то, а? Скажи мне. Я просил же выйти, ну или стояла бы уж на месте.
Я, сглотнув слюну, шепнула:
– Извини, я… я потом об этом пожалела. – Мы целуемся и обнимаемся, я говорю: – Почему у тебя знакомый мне вкус на губах? Кстати, что с девушкой той?
Ринат шепнул:
– Ты же все видела, моя сладость. Извини, что пришлось это видеть тоже.
Я, вздохнув, посмотрела на него, тот шепнул:
– Видела же, что она свалилась, значит, убил ее, а как, не важно… Ладно, свернул ей шею. Но не бойся меня, прошу. Я тебе уже там говорил, что не бойся, выходи, я же люблю тебя и не смогу убить, хоть ты будь свидетелем сотни раз.
Я, сглотнув слюну, смотря на него, лежу в обнимку и, прижимая его к себе, шепнула:
– Сотни раз? Я – нет… лучше один или два раза, я выдержу столько, а сотни нет…– и едва сдерживаюсь.
Тот шепнул:
– Родная, только одно запомни, прошу, я тебе ничего не сделаю, милость моя, не бойся меня, и я всегда буду рядом с тобой, тебе нечего меня бояться, помни это, если еще раз это случится, конечно, я не хотел бы, чтобы ты снова видела такое.
У меня слезы из глаз полились. Тот, поцеловав меня, слизал их. Я, улыбнувшись, почему-то посмотрела на него. Ринат, улыбнувшись шепнул:
– Успокойся, милость моя, тише. Не надо слез. Да и по какому поводу они у тебя?
Я, сильно прижав к себе, говорю:
– Вдруг кто-то узнает, что это ты… Я – это…– и запнулась, снова слезы полились. Тот, слизав их, шепнул:
– Тише, кто узнает-то и откуда? Это если ты только расскажешь, а так стараюсь не попадаться и не оставлять следов, в любом случае я не кину тебя, да и вряд ли посадят меня.
Я, посмотрев на него, говорю:
– Конечно, это круто, и спрашивать об этом я бы не хотела, но почему?
Тот, улыбнувшись, вынул из кармана какие-то корочки, открыл, написано там, что он прокурор какой-то там и серьезного звания. Я, вытаращив глаза, смотрю на него, тот, улыбаясь шепнул:
– Плюс еще кое-кем работал, но об этом потом, моя милость, – и, засунув в карман, шепнул: – Даже если посадят, я… я не смогу без тебя и сбегу оттуда на второй или третий день.
Я, улыбнувшись, сказала:
– Тьфу на тебя, но если такое случится, я буду приходить, чего попросишь принесу.
Тот, улыбаясь, шепнул:
– Лишь бы тридцать минут с тобой в комнате для свиданий, вот чего мне нужно.
Мы хихикнули.
Снова там страстный куни и секс были. У меня слезы полились снова, тот, поцеловав мои глаза, слизал слезы и, улыбаясь, шепнул:
– Тише, успокойся, любимая, чего ты.
Я шепнула:
– Меня там… когда… меня… ты в курсе? – и, запнувшись, кое-как проговорила: – Меня грубо насиловал один ублюдок.
Тот сжал кулак, я взглянула на него, даже скулы выделяться стали, тот, поцеловав меня, шепнул:
– Ничего страшного, не волнуйся ни о чем, все будет хорошо с тобой, – и, поцеловав меня, кое-как взглянул ненавистно на окно.
Мы лежим в обнимку после страстной любви. Тот, улыбнувшись, говорит:
– Чего-то я забыл еду приготовить. Так-то салат готов, принесу сейчас. Ах да, кто-то дверь не закрыл.
Я, улыбнувшись, прикусила губу, тот, улыбаясь, говорит:
– Бывает, моя радость, хорошо, тут автоматически замок закрывается в течение 10 минут, а при нестандартной ситуации и двух минут не пройдет, уж вора или грабителя точно фиг выпустит.
И ушел. Пришел с подносом, поели немного, он отнес все. Снова продолжилось то, что было. Затем я уснула, наступило утро, я проснулась.
Поели снова, одеваться начали, я посмотрела на диван – моя сумка откуда-то.
Я, повернувшись, смотрю на него, тот, кое-как улыбнувшись, говорит:
– Не помню, где взял, валялась в лесу вроде.
В тот же день на работе стою за кассой, включила ТВ в телефоне, и там: «Срочные новости. Нашли убитого опасного преступника в маске, который раза три сбегал и сидел два раза за убийство, третий за убийство с изнасилованием. Точнее, нашли то, что от него осталось».
Я едва стою на ногах, хотя я прекрасно знала, что что-то такое будет, но чтобы почти объеденный, но недоеденный, хм. По ТВ сказали: «Возможно, какие-то хищные животные проникли в тот ветхий дом и съели убитого неизвестно кем маньяка».
Я говорю:
– Ага, большой черной кошкой, эм, ну или котом, чего-то поведение было походящее на мужской пол, когда смотрела на меня она и на него кинулась затем.
Вышла сотрудница и покосилась на меня. Я на нее и стою молчу. Сотрудница Людмила спросила:
– Где кошка? Какая кошка?
Я ответила:
– Да так, неважно, Людка.
Людмила спросила:
– Кстати, ты где три дня пропадала?
Я ответила:
– Тоже не важно.
Та посмотрела на меня и, вздохнув, сказала:
– Ну ладно.
Поработала кое-как, выхожу, стоит тачка знакомая. Я, улыбнувшись, подошла. Дверь открылась, я села, мы поехали и катались два часа. Ринат, улыбнувшись, сказал:
– Может, на концерт завтра рванем?
Я, улыбнувшись, ответила:
– Давай.
На следующий день поехали после работы на концерт. Все нормально на концерте было. Прошло три дня. Поехала так же в клуб после работы, иду от остановки, опять крик женский, о помощи просящий.
Я хотела к клубу подойти, не обращая внимания, и уже взялась за ручку двери, но, как назло, решила снова поиграть, так сказать, в героя и пошла туда на крик этот, который уже утих к тому моменту.
Я заглянула за угол снова. Ринат стоит с какой-то девушкой. Тот, смотря на нее, покосился на меня. я спряталась за угол. Ринат, улыбнувшись, сказал:
– Я в курсе, что ты здесь, моя милость, давай выходи. И не стоит делать, как в тот раз, ты же знаешь. Вспомни то, что я тебе говорил.
Я двигаться стала снова по стеночке и сваливать. Ринат, покосившись на девушку, говорит:
– Мы позже с тобой закончим разговор. – И кинулся в обход по другой дороге позади клуба. Девушка, постояв, ринулась тоже наутек. Внезапно из-за угла выпрыгивает в маске долбоеб снова, и спустя минуту откуда ни возьмись на него накидывается та самая кошка и сваливает с ног его.
Этот лежит, офигев от такого, даже руки поднял в придачу. Кошка лапами на грудь встала ему, оскалившись.
Я, офигев, стою и, глотнув слюну, кое-как попятилась. Я пячусь, летит машина на скорости сзади. Кошка, повернув голову в мою сторону, одним прыжком очутившись около меня, свалила с ног. Тачка проехала в том месте, где я только что была. Я, офигев, говорю:
– Э-эм, благодарю, и, кажется, дважды.
Этот, вскочив, удирать, та, обернувшись, за ним бросилась зачем-то. Тот все быстрее и быстрее, подбавляя скорость и оборачиваясь, бежит быстрее автобуса. Стоит пункт полиции. Тот, обернувшись, прикусив губу, говорит:
– Ладно, блин, ладно, сдаюсь я! – и бегом прямо туда, и, открыв дверь, забежав, заорал: – Это я убил девушку и изнасиловал, а также еще одну.
