– Более чем, - дама поджала губы, ее лицо превратилось в презрительную маску, - вижу, мне нечего больше здесь делать. Прощай, сын мой! Надеюсь, тебе не придется пожалеть о своем решении.
Я едва успела скрыться за ближайшей портьерой, когда бабушка буквально выскочив из комнаты, хлопнув за собой дверью, нас покинула. Надолго ли? Хотелось бы верить, что навсегда. Знаю, это эгоистично, ведь все-таки, она мама моего папы. Но разве я не имею права на нее слегка обижаться?
Я тихонько покинула коридор, стараясь, чтобы отец не понял, что у его с дамой разговора был свидетель. Прошла расстояние до ллойвы, открыла загон и, пробежав остаток пути, прижалась лбом к гриве моего любимца.
– Она все придумала! Лгунья! Злая лгунья! – я поглаживала Жоржа, одновременно вместе со слезами изливая ему обиду, горечь и… страх? Да, именно страх я почувствовала на мгновение, когда вслушивалась в тишину. Нерациональный страх маленького ребенка, который боится, что его родители вдруг могут его разлюбить. Услышать отчуждение в их голосе, словах, обращении с ним. До того, как мой отец буквально выставил бабушку из дома, потому что она неуважительно отнеслась к нам с мамой. Разумеется, я поверила в то, что услышала. Сразу и безоговорочно. Я не родная дочь графа, все намеки, слова, которые я старалась не замечать, придирки Мишеля обрели смысл.
Я не родная дочь!
Отступив от Жоржа, я взобралась на небольшой заборчик, рассеянно глядя перед собой.
Кто мой отец?
Я всегда знала, что моя мама достойная женщина, верная жена и никогда бы не изменила своему мужу. В моем возрасте я знала о плотской стороне любви. Мы, провинциальные юные шанэли, большую часть времени проводящие на природе и невольно слушающие разговоры прислуги и смотрителей за ллойвами могли себе теоретически представить, что может происходить между существами разного пола и чем это заканчивается. Однажды, полтора года назад, я даже стала свидетельницей того, как появились на свет котята нашей дворовой кошки Риши. И зрелище меня совершенно не шокировало.
Но, то были котята, которых разобрали дети арендаторов. Меня же принял граф, отец. Не самый худший вариант… могли ведь, и утопить… я имела в виду котят.
У меня вырвался нервный смешок. Это такая глупость! Сидеть здесь, мучиться от жалости к себе и мыслями о родном отце, когда совсем рядом есть те, кто тебя любят, и никогда не бросали, в отличие от него.
Я решительно встала, вытерла слезы рукавом, подумав, что это не пристало шанэли, и вернулась в дом. Отец все еще находился в комнате один. Он сидел в своем любимом кресле и задумчиво смотрел в окно.
– Папа! - окликнула я его.
Граф Ромеро обернулся, его взгляд при виде меня потеплел.
– Хочешь, я приготовлю твой любимый вишневый пирог?
Он улыбнулся и кивнул. Открылась дверь и к нам вошла мама, дама Мирэль, молодая, красивая блондинка, с добрыми глазами цвета неба. Я была совсем на нее не похожа, что часто вызывало во мне легкое чувство ущербности. Но именно в этот момент я ощутила себя частью семьи. Ее любимой, лелеемой, нужной частью.
Это были последние мгновения нашей счастливой жизни. Совсем скоро все изменилось.
Жорж послушно потрусил к воротам, пересек подвесной мост и я, наконец, могла пустить его в галоп. За последние годы мой любимец успел превратиться в высокого красивого ллойва шоколадной масти с золотистой шерстью на хвосте и гриве. Он вызывал неизменную зависть у дочерей наших арендаторов, и ближайших соседей, которые, все же, презрительно кривя губы, утверждали, что благородная шпнэли не должна ездить на ллойве с такой скоростью, без сопровождения, да еще в мужском седле. К счастью, моего отца не волновало чужое мнение, а меня тем более.
Прошло больше месяца с тех пор, как я узнала о своем незаконном происхождении. Я никогда не поднимала эту тему, не желая причинять маме боль. После отъезда дамы Ромеро она снова расцвела, даря графу и мне свет своей улыбки. Она все чаще обнимала меня, прижимая к себе, обдавая запахом ванили. Мы много времени стали проводить на кухне выдумывая новые вкусные рецепты и повторяя уже успевшие полюбиться.
Бабушка с тех пор ни разу не появлялась, отчего я чувствовала неимоверное облегчение. Я надеялась, что тихая, спокойная устоявшаяся жизнь вернется в наш замок и мои родители забудут о тревогах и неприятностях.
Я пришпорила ллойва, подставила лицо легкому ветерку и улыбнулась. Вчера отец получил письмо: Мишель и Алессандро возвращаются домой в отпуск. Моя радость от предвкушения встречи с Алессандро немного тускнела при мысли, что одновременно придется лицезреть своего второго сводного брата. С годами наши напряженные отношения лишь усугубились. Еще совсем недавно я не понимала причины этого, сейчас же стало ясно: он не мог смириться с повторной женитьбой своего отца на маме, и принять меня в качестве сестры. Скорее всего, он знал… они оба знали, что я им не родная. Только у Алессандро хватала такта этого не демонстрировать.
Но сейчас мне не хотелось думать о том, как сложатся мои отношения с братьями, когда они вернутся. Только я и ветер и ллойв, который всхрапнув, прибавил скорость и понес меня вперед. Было достаточно прохладно, и я порадовалась, что натянула куртку поверх блузы. Бедра облегали узкие штаны с длинными брючинами, прикрытыми широкой юбкой: плод нашего с мизид Бауэр совместного творчества, дань пристойности и собственному удобству. Даже не представляю, что бы сказала бабушка, увидев меня сейчас. Скорее всего, ничего хорошего.
Мне оставалось совсем немного до горной гряды, отделявшей наши земли от земель герцога Мастерсона, чудаковатого старого затворника, много лет назад покинувшего королевский двор и решившегося поселиться в провинции. Сперва до меня донесся громкий хлопок, затем он повторился снова. Вслед за тем раздались грубые голоса, выкрикивающие ругательства, сопровождаемые шумом боя.
Насторожившись, резко остановилась, боясь двигаться вперед, и разворачиваться назад. Опасалась, что малейший звук привлечет внимание уже ко мне, отвлекая четверых вооруженных человек от мужчины, на которого они напали. Судя по всему, мужчина был ранен, но, не смотря на это, довольно лихо отражал нападение. Черный плащ скрывал его тело, плотная маска и капюшон - лицо. Его правая рука сжимала тонкий короткий меч, левая кинжал. Трое вступили в бой, еще один стоял невдалеке, пытаясь прицелиться получше, пока что безуспешно. Еще один человек лежал у дороги, под ним расплывалось темное пятно крови, его отсеченная кисть все еще сжимала пистолет. Это оружие появилось в королевстве совсем недавно, не успело приобрести широкого распространение из-за своей дороговизны и имело небольшую дальность выстрела. Поэтому, чаще всего использовалось убийцами.
Новый выстрел заставил ллойва всхрапнуть и встать на дыбы. Вспоминая уроки отца, я ухватила его за шею, бросив стремена. Когда Жорж опустился, постаралась сесть прямо, пытаясь развернуться и скрыться с глаз бандитов. В тот момент мною двигал инстинкт самосохранения. Трезвый рассудок подсказывал бежать и звать на помощь. Возможно, я еще успею помочь жертве нападения, хотя до замка было далеко.
К сожалению, мой маневр не остался незамеченным. До меня донесся злобный окрик, сопровождавшийся двумя выстрелами. Пули легли рядом с копытом ллойва. Видимо это означало предупреждение. Резко осадила Жоржа, каждую минуту ожидая выстрела в спину. Одна пуля! У этого типа осталась всего одна пуля.
– Так! Кто здесь у нас? – тяжелые шаги, гнусавый голос, грубые руки, схватившие меня поперек талии и стащившие в седла. Я замерла, почувствовав, как в шею уперся еще горячий ствол пистолета, - девка!
Меня оглядели масляным взглядом маленьких водянистых глазок с ног до головы. Ствол все еще находился у шеи, когда вторая рука торопливо расстегнув застежку куртки, полезла в вырез блузы.
– Что, даже стилета не прячешь? – голос бандита звучал немного разочаровано, - ну да ладно, и так сгодишься. Одна? Маленькой избалованной шанэли захотелось приключений? Ах, какие грудки, им определенно не хватает мужской руки
Я широко открыла глаза и стиснула зубы, чтобы не закричать и не заплакать. Меня еще никто и никогда… там… это же… как он может? Так мерзко и грязно! Я готова было взвыть от отвращения.
– Мы с тобой поиграем, малышка, но немного попозже. Сперва дело, потом удовольствие.
Он ущипнул меня за грудь и погладил сосок. Рыдая, я сделала попытку вырваться, и тут же получила ощутимый удар в живот. Это заставило почти сложиться пополам и отложить мысли о побеге.
– Стой смирно, маленькая шлюшка! Я же сказал, тобой займусь потом.
Он торопливо оглядел окрестности, и, не увидев моего сопровождения, тут же успокоился.
В этот момент, раненый, отведя удар от себя, атаковал противников. Я отчетливо услышала противный булькающий звук, и бандит упал с перерезанным горлом. Мужчина сосредоточился на двух других бандитах, и меня тут же развернули лицом к бою. Не думаю, что гнусавый надеялся спрятаться за моей неширокой спиной. Наверное, просто понял, что с оставшейся пулей, прикрытый живым щитом у него будет больше шансов выжить и, возможно, убить врага.
Я зажмурилась, не в силах видеть, как на моих глазах кого-то убьют. Жертва (хотя закутанную в черное мощную фигуру меньше всего хотелось назвать жертвой) теряла силы и кровь. С каждой прошедшей секундой я понимала, что приближается и мой конец. Сперва они убьют этого мужчину, а потом меня, как свидетеля. И что-то внутри подсказывало, что хорошо, если убьют быстро, без мучений.
Я вздрогнула, когда услышала, как нечто протыкает еще живое тело. Этот звук заставил похолодеть. Во рту тут же стало горько, захотелось попить воды и упасть в обморок. Старалась не слушать… не слышать, отказывалась понимать. Поэтому когда звуки боя внезапно затихли, и воцарилась оглушающая тишина, даже открыв глаза, не сразу сообразила, что невдалеке от нас уже четыре трупа, а совсем рядом, в нескольких шагах, мрачным угрожающим изваянием застыл незнакомец.
– Не подходи! – прошипел бандит, совершенно, на мой взгляд, напрасно. Мужчина и не думал приближаться. Он стоял, не меняя позы, казалось, даже не замечая нас. Но что-то мне подсказывало, что до расслабленности ему было далеко.
– Отпусти девушку, - его голос, донесшийся из-под капюшона, был спокойным и твердым.
– Нашел дурака! – меня слегка встряхнули, видимо желая убедиться, что живой щит еще не умер от страха.
– Ты взял за меня аванс, - напомнил голос, - нездешний?
Бандит мотнул головой, видимо, это означало отрицание.
– Другой бы не согласился, - пояснил мужчина, почему-то в этот момент показавшийся мне неестественно словоохотливым.
– Дай мне уйти!
– Отпусти девушку, - повторила бывшая жертва нападения. Кровь на его плече успела пропитать плащ, и я всерьез опасалась, что он может не дожить до окончания диалога с врагом.
– Отпущу, когда уберусь отсюда, а ты не станешь меня преследовать, - возразил бандит. И зачем-то добавил, - слово даю.
Мне показалось, что незнакомец улыбнулся, и по какому-то странному наитию, решила, что весь этот разговор неспроста. Пистолет наемника все еще был у моего виска, мужчина неуловимо изменил положение, прижимая раненую руку к бедру, и догадалась, что ему тяжело стоять. Значит, у нас совсем мало времени.
Я не знала, что на меня нашло: отчаяние, лишающий разум страх или что-то другое, но, согнув правую ногу в колене, и перенеся свой вес на левую, я изо всех сил ударила наемника каблуком по ступне. Он взвыл, наверное, скорее даже от неожиданности, чем от боли, и отвел ствол от шеи. Не намного, но незнакомцу этого хватило, чтобы попасть в цель.
Я ощутила легкую боль в районе шеи, услышала, как тяжелое тело падает к моим ногам. Поборов желание заорать, я прижала пальцы к шее, убеждаясь, что крови нет.
– Извините, но он был слишком близко к вам, - незнакомец беззвучно приблизился, склонился над противником, вытащил из его горла свой нож и вытер его о рукав мертвеца.
– Вы ранены, - пробормотала, сглотнув вязкую слюну. Я все еще была близка к обмороку. Наверное, от падения меня удерживала мысль – под ногами кровь. Она везде. Мне казалось, что остывающая жидкость просачивается даже через подошву моих сапог.
А дома меня ждет мама… она испекла пирог…
Спазм в горле
Эти люди мертвы… А незнакомец не выглядит миролюбивым и дружелюбным. Что если я нежелательный свидетель его победы?
– Пустяки, - мужчина, словно не замечая намокшего от крови плаща, деловито изучал содержимое карманов противников. Меня несколько покоробило его равнодушие к собственной ране и самой ситуации. Возможно, это было привычно для него, обыденно? Как будто он слишком часто сталкивался со смертью, и она уже успела ему надоесть.
– Спасибо, - все же решилась я поблагодарить, превозмогая неловкость. В эту минуту мне казалось, что мое присутствие незнакомца тяготит.
– Не стоит благодарности, - хмуро ответил он, не глядя на меня.
Еще несколько тоскливых минут я потопталась на одном месте, не решаясь сдвинуться с места и увидеть всю картину боя целиком. А еще мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание.
– Шан! – я кашлянула, робко отведя взгляд. Все же стоять рядом с мертвецами оказалось страшнее, чем заговорить с незнакомцем, - если моего присутствия более не требуется, могу я продолжить свой путь?
– Вы куда-то торопитесь? – мужчина обернулся ко мне.
– Домой, меня ждут родители. Папа и мама. И Риша, - зачем-то добавила я.
– И кто же этот нетерпеливый Риша? – наконец, незнакомец выпрямился во весь рост и буквально навис надо мной. В его позе не было ничего угрожающего, за исключением зажатого в руке кинжала с остатками крови его врага, но он и сам весь был одной сплошной угрозой.
– Риша не он, а она. Это наша кошка, - я сглотнула, обзывая себя полной дурой.
– Разумеется, это все меняет, - он кивнул с серьезным видом, и, отвернувшись, направился в сторону моего ллойва. Без усилий поймав того за узду, подвел ближе ко мне.
– Прошу! – он помог мне взгромоздиться на Жоржа, придерживая, чтобы я не упала. Скорее всего, мой вид выдавал мое предобморочное состояние или начинающуюся истерику, - я провожу вас до дома.
– Не стоит, - вскрикнула я, уже не в силах сдерживать накатывающие волнами эмоции.
– Тогда, не смею дольше задерживать. Я же вынужден здесь закончить.
Я вздрогнула от напоминания, и, пришпорив Жоржа, рванула подальше от пугающего незнакомца. Сквозь шум ветра и топот копыт ллойва до меня донеслось напутствие:
– Прощайте, юная шанэль. И держитесь подальше от неприятностей!
Морган стянул с лица маску и тяжело опустился на грубо сколоченный деревянный табурет. Он держался из последних сил. Рана на плече сильно кровоточила, к счастью, плотная одежда и широкий плащ не позволяли посторонним осознать всю его беспомощность. И только въехав на постоялый двор и заказав комнату, позволил себе слегка расслабиться. Но Морган не мог просто сидеть, истекая кровью. Предварительно попросив у хозяина гостиницы иглу и прочную нить, он привычно обеззаразил их, опустив в вино, а затем, окончательно изодрав рукав, принялся зашивать рану, стягивая разорванные края поврежденной кожи. Несколько раз у него темнело в глазах, и ему приходилось торопливо глотать вино, чтобы закончить неприятную операцию. Пустяковая рана, по сравнению с теми, что он получал когда-то, обычная царапина.
Я едва успела скрыться за ближайшей портьерой, когда бабушка буквально выскочив из комнаты, хлопнув за собой дверью, нас покинула. Надолго ли? Хотелось бы верить, что навсегда. Знаю, это эгоистично, ведь все-таки, она мама моего папы. Но разве я не имею права на нее слегка обижаться?
Я тихонько покинула коридор, стараясь, чтобы отец не понял, что у его с дамой разговора был свидетель. Прошла расстояние до ллойвы, открыла загон и, пробежав остаток пути, прижалась лбом к гриве моего любимца.
– Она все придумала! Лгунья! Злая лгунья! – я поглаживала Жоржа, одновременно вместе со слезами изливая ему обиду, горечь и… страх? Да, именно страх я почувствовала на мгновение, когда вслушивалась в тишину. Нерациональный страх маленького ребенка, который боится, что его родители вдруг могут его разлюбить. Услышать отчуждение в их голосе, словах, обращении с ним. До того, как мой отец буквально выставил бабушку из дома, потому что она неуважительно отнеслась к нам с мамой. Разумеется, я поверила в то, что услышала. Сразу и безоговорочно. Я не родная дочь графа, все намеки, слова, которые я старалась не замечать, придирки Мишеля обрели смысл.
Я не родная дочь!
Отступив от Жоржа, я взобралась на небольшой заборчик, рассеянно глядя перед собой.
Кто мой отец?
Я всегда знала, что моя мама достойная женщина, верная жена и никогда бы не изменила своему мужу. В моем возрасте я знала о плотской стороне любви. Мы, провинциальные юные шанэли, большую часть времени проводящие на природе и невольно слушающие разговоры прислуги и смотрителей за ллойвами могли себе теоретически представить, что может происходить между существами разного пола и чем это заканчивается. Однажды, полтора года назад, я даже стала свидетельницей того, как появились на свет котята нашей дворовой кошки Риши. И зрелище меня совершенно не шокировало.
Но, то были котята, которых разобрали дети арендаторов. Меня же принял граф, отец. Не самый худший вариант… могли ведь, и утопить… я имела в виду котят.
У меня вырвался нервный смешок. Это такая глупость! Сидеть здесь, мучиться от жалости к себе и мыслями о родном отце, когда совсем рядом есть те, кто тебя любят, и никогда не бросали, в отличие от него.
Я решительно встала, вытерла слезы рукавом, подумав, что это не пристало шанэли, и вернулась в дом. Отец все еще находился в комнате один. Он сидел в своем любимом кресле и задумчиво смотрел в окно.
– Папа! - окликнула я его.
Граф Ромеро обернулся, его взгляд при виде меня потеплел.
– Хочешь, я приготовлю твой любимый вишневый пирог?
Он улыбнулся и кивнул. Открылась дверь и к нам вошла мама, дама Мирэль, молодая, красивая блондинка, с добрыми глазами цвета неба. Я была совсем на нее не похожа, что часто вызывало во мне легкое чувство ущербности. Но именно в этот момент я ощутила себя частью семьи. Ее любимой, лелеемой, нужной частью.
Это были последние мгновения нашей счастливой жизни. Совсем скоро все изменилось.
Жорж послушно потрусил к воротам, пересек подвесной мост и я, наконец, могла пустить его в галоп. За последние годы мой любимец успел превратиться в высокого красивого ллойва шоколадной масти с золотистой шерстью на хвосте и гриве. Он вызывал неизменную зависть у дочерей наших арендаторов, и ближайших соседей, которые, все же, презрительно кривя губы, утверждали, что благородная шпнэли не должна ездить на ллойве с такой скоростью, без сопровождения, да еще в мужском седле. К счастью, моего отца не волновало чужое мнение, а меня тем более.
Прошло больше месяца с тех пор, как я узнала о своем незаконном происхождении. Я никогда не поднимала эту тему, не желая причинять маме боль. После отъезда дамы Ромеро она снова расцвела, даря графу и мне свет своей улыбки. Она все чаще обнимала меня, прижимая к себе, обдавая запахом ванили. Мы много времени стали проводить на кухне выдумывая новые вкусные рецепты и повторяя уже успевшие полюбиться.
Бабушка с тех пор ни разу не появлялась, отчего я чувствовала неимоверное облегчение. Я надеялась, что тихая, спокойная устоявшаяся жизнь вернется в наш замок и мои родители забудут о тревогах и неприятностях.
Я пришпорила ллойва, подставила лицо легкому ветерку и улыбнулась. Вчера отец получил письмо: Мишель и Алессандро возвращаются домой в отпуск. Моя радость от предвкушения встречи с Алессандро немного тускнела при мысли, что одновременно придется лицезреть своего второго сводного брата. С годами наши напряженные отношения лишь усугубились. Еще совсем недавно я не понимала причины этого, сейчас же стало ясно: он не мог смириться с повторной женитьбой своего отца на маме, и принять меня в качестве сестры. Скорее всего, он знал… они оба знали, что я им не родная. Только у Алессандро хватала такта этого не демонстрировать.
Но сейчас мне не хотелось думать о том, как сложатся мои отношения с братьями, когда они вернутся. Только я и ветер и ллойв, который всхрапнув, прибавил скорость и понес меня вперед. Было достаточно прохладно, и я порадовалась, что натянула куртку поверх блузы. Бедра облегали узкие штаны с длинными брючинами, прикрытыми широкой юбкой: плод нашего с мизид Бауэр совместного творчества, дань пристойности и собственному удобству. Даже не представляю, что бы сказала бабушка, увидев меня сейчас. Скорее всего, ничего хорошего.
Мне оставалось совсем немного до горной гряды, отделявшей наши земли от земель герцога Мастерсона, чудаковатого старого затворника, много лет назад покинувшего королевский двор и решившегося поселиться в провинции. Сперва до меня донесся громкий хлопок, затем он повторился снова. Вслед за тем раздались грубые голоса, выкрикивающие ругательства, сопровождаемые шумом боя.
Насторожившись, резко остановилась, боясь двигаться вперед, и разворачиваться назад. Опасалась, что малейший звук привлечет внимание уже ко мне, отвлекая четверых вооруженных человек от мужчины, на которого они напали. Судя по всему, мужчина был ранен, но, не смотря на это, довольно лихо отражал нападение. Черный плащ скрывал его тело, плотная маска и капюшон - лицо. Его правая рука сжимала тонкий короткий меч, левая кинжал. Трое вступили в бой, еще один стоял невдалеке, пытаясь прицелиться получше, пока что безуспешно. Еще один человек лежал у дороги, под ним расплывалось темное пятно крови, его отсеченная кисть все еще сжимала пистолет. Это оружие появилось в королевстве совсем недавно, не успело приобрести широкого распространение из-за своей дороговизны и имело небольшую дальность выстрела. Поэтому, чаще всего использовалось убийцами.
Новый выстрел заставил ллойва всхрапнуть и встать на дыбы. Вспоминая уроки отца, я ухватила его за шею, бросив стремена. Когда Жорж опустился, постаралась сесть прямо, пытаясь развернуться и скрыться с глаз бандитов. В тот момент мною двигал инстинкт самосохранения. Трезвый рассудок подсказывал бежать и звать на помощь. Возможно, я еще успею помочь жертве нападения, хотя до замка было далеко.
К сожалению, мой маневр не остался незамеченным. До меня донесся злобный окрик, сопровождавшийся двумя выстрелами. Пули легли рядом с копытом ллойва. Видимо это означало предупреждение. Резко осадила Жоржа, каждую минуту ожидая выстрела в спину. Одна пуля! У этого типа осталась всего одна пуля.
– Так! Кто здесь у нас? – тяжелые шаги, гнусавый голос, грубые руки, схватившие меня поперек талии и стащившие в седла. Я замерла, почувствовав, как в шею уперся еще горячий ствол пистолета, - девка!
Меня оглядели масляным взглядом маленьких водянистых глазок с ног до головы. Ствол все еще находился у шеи, когда вторая рука торопливо расстегнув застежку куртки, полезла в вырез блузы.
– Что, даже стилета не прячешь? – голос бандита звучал немного разочаровано, - ну да ладно, и так сгодишься. Одна? Маленькой избалованной шанэли захотелось приключений? Ах, какие грудки, им определенно не хватает мужской руки
Я широко открыла глаза и стиснула зубы, чтобы не закричать и не заплакать. Меня еще никто и никогда… там… это же… как он может? Так мерзко и грязно! Я готова было взвыть от отвращения.
– Мы с тобой поиграем, малышка, но немного попозже. Сперва дело, потом удовольствие.
Он ущипнул меня за грудь и погладил сосок. Рыдая, я сделала попытку вырваться, и тут же получила ощутимый удар в живот. Это заставило почти сложиться пополам и отложить мысли о побеге.
– Стой смирно, маленькая шлюшка! Я же сказал, тобой займусь потом.
Он торопливо оглядел окрестности, и, не увидев моего сопровождения, тут же успокоился.
В этот момент, раненый, отведя удар от себя, атаковал противников. Я отчетливо услышала противный булькающий звук, и бандит упал с перерезанным горлом. Мужчина сосредоточился на двух других бандитах, и меня тут же развернули лицом к бою. Не думаю, что гнусавый надеялся спрятаться за моей неширокой спиной. Наверное, просто понял, что с оставшейся пулей, прикрытый живым щитом у него будет больше шансов выжить и, возможно, убить врага.
Я зажмурилась, не в силах видеть, как на моих глазах кого-то убьют. Жертва (хотя закутанную в черное мощную фигуру меньше всего хотелось назвать жертвой) теряла силы и кровь. С каждой прошедшей секундой я понимала, что приближается и мой конец. Сперва они убьют этого мужчину, а потом меня, как свидетеля. И что-то внутри подсказывало, что хорошо, если убьют быстро, без мучений.
Я вздрогнула, когда услышала, как нечто протыкает еще живое тело. Этот звук заставил похолодеть. Во рту тут же стало горько, захотелось попить воды и упасть в обморок. Старалась не слушать… не слышать, отказывалась понимать. Поэтому когда звуки боя внезапно затихли, и воцарилась оглушающая тишина, даже открыв глаза, не сразу сообразила, что невдалеке от нас уже четыре трупа, а совсем рядом, в нескольких шагах, мрачным угрожающим изваянием застыл незнакомец.
– Не подходи! – прошипел бандит, совершенно, на мой взгляд, напрасно. Мужчина и не думал приближаться. Он стоял, не меняя позы, казалось, даже не замечая нас. Но что-то мне подсказывало, что до расслабленности ему было далеко.
– Отпусти девушку, - его голос, донесшийся из-под капюшона, был спокойным и твердым.
– Нашел дурака! – меня слегка встряхнули, видимо желая убедиться, что живой щит еще не умер от страха.
– Ты взял за меня аванс, - напомнил голос, - нездешний?
Бандит мотнул головой, видимо, это означало отрицание.
– Другой бы не согласился, - пояснил мужчина, почему-то в этот момент показавшийся мне неестественно словоохотливым.
– Дай мне уйти!
– Отпусти девушку, - повторила бывшая жертва нападения. Кровь на его плече успела пропитать плащ, и я всерьез опасалась, что он может не дожить до окончания диалога с врагом.
– Отпущу, когда уберусь отсюда, а ты не станешь меня преследовать, - возразил бандит. И зачем-то добавил, - слово даю.
Мне показалось, что незнакомец улыбнулся, и по какому-то странному наитию, решила, что весь этот разговор неспроста. Пистолет наемника все еще был у моего виска, мужчина неуловимо изменил положение, прижимая раненую руку к бедру, и догадалась, что ему тяжело стоять. Значит, у нас совсем мало времени.
Я не знала, что на меня нашло: отчаяние, лишающий разум страх или что-то другое, но, согнув правую ногу в колене, и перенеся свой вес на левую, я изо всех сил ударила наемника каблуком по ступне. Он взвыл, наверное, скорее даже от неожиданности, чем от боли, и отвел ствол от шеи. Не намного, но незнакомцу этого хватило, чтобы попасть в цель.
Я ощутила легкую боль в районе шеи, услышала, как тяжелое тело падает к моим ногам. Поборов желание заорать, я прижала пальцы к шее, убеждаясь, что крови нет.
– Извините, но он был слишком близко к вам, - незнакомец беззвучно приблизился, склонился над противником, вытащил из его горла свой нож и вытер его о рукав мертвеца.
– Вы ранены, - пробормотала, сглотнув вязкую слюну. Я все еще была близка к обмороку. Наверное, от падения меня удерживала мысль – под ногами кровь. Она везде. Мне казалось, что остывающая жидкость просачивается даже через подошву моих сапог.
А дома меня ждет мама… она испекла пирог…
Спазм в горле
Эти люди мертвы… А незнакомец не выглядит миролюбивым и дружелюбным. Что если я нежелательный свидетель его победы?
– Пустяки, - мужчина, словно не замечая намокшего от крови плаща, деловито изучал содержимое карманов противников. Меня несколько покоробило его равнодушие к собственной ране и самой ситуации. Возможно, это было привычно для него, обыденно? Как будто он слишком часто сталкивался со смертью, и она уже успела ему надоесть.
– Спасибо, - все же решилась я поблагодарить, превозмогая неловкость. В эту минуту мне казалось, что мое присутствие незнакомца тяготит.
– Не стоит благодарности, - хмуро ответил он, не глядя на меня.
Еще несколько тоскливых минут я потопталась на одном месте, не решаясь сдвинуться с места и увидеть всю картину боя целиком. А еще мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание.
– Шан! – я кашлянула, робко отведя взгляд. Все же стоять рядом с мертвецами оказалось страшнее, чем заговорить с незнакомцем, - если моего присутствия более не требуется, могу я продолжить свой путь?
– Вы куда-то торопитесь? – мужчина обернулся ко мне.
– Домой, меня ждут родители. Папа и мама. И Риша, - зачем-то добавила я.
– И кто же этот нетерпеливый Риша? – наконец, незнакомец выпрямился во весь рост и буквально навис надо мной. В его позе не было ничего угрожающего, за исключением зажатого в руке кинжала с остатками крови его врага, но он и сам весь был одной сплошной угрозой.
– Риша не он, а она. Это наша кошка, - я сглотнула, обзывая себя полной дурой.
– Разумеется, это все меняет, - он кивнул с серьезным видом, и, отвернувшись, направился в сторону моего ллойва. Без усилий поймав того за узду, подвел ближе ко мне.
– Прошу! – он помог мне взгромоздиться на Жоржа, придерживая, чтобы я не упала. Скорее всего, мой вид выдавал мое предобморочное состояние или начинающуюся истерику, - я провожу вас до дома.
– Не стоит, - вскрикнула я, уже не в силах сдерживать накатывающие волнами эмоции.
– Тогда, не смею дольше задерживать. Я же вынужден здесь закончить.
Я вздрогнула от напоминания, и, пришпорив Жоржа, рванула подальше от пугающего незнакомца. Сквозь шум ветра и топот копыт ллойва до меня донеслось напутствие:
– Прощайте, юная шанэль. И держитесь подальше от неприятностей!
ГЛАВА 3
Морган стянул с лица маску и тяжело опустился на грубо сколоченный деревянный табурет. Он держался из последних сил. Рана на плече сильно кровоточила, к счастью, плотная одежда и широкий плащ не позволяли посторонним осознать всю его беспомощность. И только въехав на постоялый двор и заказав комнату, позволил себе слегка расслабиться. Но Морган не мог просто сидеть, истекая кровью. Предварительно попросив у хозяина гостиницы иглу и прочную нить, он привычно обеззаразил их, опустив в вино, а затем, окончательно изодрав рукав, принялся зашивать рану, стягивая разорванные края поврежденной кожи. Несколько раз у него темнело в глазах, и ему приходилось торопливо глотать вино, чтобы закончить неприятную операцию. Пустяковая рана, по сравнению с теми, что он получал когда-то, обычная царапина.
