Имя он поменял задолго до въезда в Эвропу. В Вене подал прошение в адвокатскую коллегию, предоставив все положенные документы. Ни в какую крупную контору не рвался, офис снял в одном из торговых центров. И уж конечно, не вел никаких «наследственных дел». Вообще никаких не вел, если точно.
Но договор с пани Марией был полностью законным, и договор аренды – тоже. Только Рон сделал два экземпляра: первый, где арендатором значился Миха, и второй, где арендатором был он сам. И пока мы бегали к нотариусу, он действительно съездил в крупный по меркам Словении город Морибар. И, как законный представитель пани Марии, без проволочек и очередей заверил договор.
А вечером, когда мы по требованию отца отправились ночевать на яхту (папа потом утверждал, что исключительно для того, чтоб я не мешалась под ногами у Рихарда, но про Рихарда-то он тогда не знал!) Рональдо спокойно явился к синьору Анджевичу и попросил ключ от дома его покойного соседа.
Йожи тщательно изучил документы, не нашел к чему придраться и отдал ключ.
– А если задержать его за нанесение тяжких телесных синьору Анджевичу? – попыталась я мыслить конструктивно.
Правда, все мысли как-то быстро сводились к примитивным желаниям. Обгоревшая кожа ныла, хотелось пить, а двигаться совсем не хотелось. Пришлось просить Рихарда намазать плечи.
Рихард, притворно охнув, потянулся за мазью, при этом объясняя, каким гадом оказался синьор Йожи. Вернее, его дочка Миржана. Папаша всего-навсего подвернул ногу и получил несколько ушибов от падения с лестницы. По голове его никто не бил. Миржана сразу скумекала, что за травму головы можно стребовать гораздо больше, чем за ушибы и растяжение связок. Поэтому никого не впускала в дом и быстро увезла папашу к себе. Правда, про обязательное медицинское освидетельствование не сообразила.
Но сообразил синьор Йожи и какие бы то ни было заявления в полицию писать отказался.
– Так что же все-таки они искали в доме? – спросила я, чувствуя легкий холодок, ползущий по плечам.
– Мммм… у тебя немножко и спина обгорела, – невпопад ответил Рихард.
Его пальцы опускались все ниже и ниже, нежно лаская кожу, и я, кажется, начинала понимать кошек. Захотелось выгнуть спину и…
– Нет, ну там точно обгореть ничего не могло! – все-таки возмутилась я, когда он дошел до поясницы.
– Прости, увлекся, – легко сознался он. – Так о чем мы?
– О том, что искали в доме дедули, – напомнила я, отметив, что его рука так и осталась на прежнем месте.
– Я не знаю, – тяжело вздохнул Рихард. – Подземный ход оказался пустышкой – там ничего нет.
Подземный ход? Какой подземный ход?! Я дернулась в попытке повернуться, но мужчина легко прижал меня ладонью со словами «лежи, мазь еще не впиталась».
– Ну-ка рассказывай, – велела я строго. – А то встану и уйду.
Как к шантажу и угрозам относились в эврополе, я знала прекрасно. Но сейчас рядом со мной был в первую очередь мужчина, а уж потом – полицейский.
– Хорошо. Я рассказываю, а ты лежишь и не дергаешься. Уговор?
Пусть расскажет, а я уж решу… Но моего невнятного мыканья оказалось достаточно. И хорошо, потом легко отопрусь.
Рихард отложил мазь и дотянулся до бутылки с водой, заодно напоив меня. Каайф! Все желания исполнены, а сейчас еще и новости узнаю.
Оказалось, что из подвала дедулиного дома вел вполне себе настоящий подземный ход, который Рихарду искать не пришлось – Рон знал, как его открыть. И открыл, когда удирал, заметив слежку. Вел ход на берег, но не тот, где была марина, а на дальний, который когда-то отделялся от Бельсолы узким проливчиком. Заканчивался ход небольшим гротом на материковой части.
Да… «Есть вещи, друг Горацио, на свете…»
– Ход построили вместе с домом? Под бывшим проливом? С ума сойти! А зачем?
Пока я переваривала информацию, Рихард одним движением переместился так, чтобы обе руки доставали до моей спины. И снова начал поглаживать кожу над ребрами и поясницей, отвечая на мои вопросы. Оказалось, что практически вся Словения пронизана карстовыми пещерами и переходами.
– Видимо, когда рыли котлован, наткнулись на вход в пещеру, – озвучил свои мысли Рихард. – И почему бы не использовать, раз природа сама сделала такой подарок?
– И что, там совсем ничего не нашли? Может, Рон забрал что-то, а потом выбросил, когда ты его поймал? – я на минутку отвлеклась от приятных ощущений.
Руки у Рихарда такие… такие… чуткие…
– Не ёрзай, – возмутился мой мужчина. – Эксперты обшарили все. Если там что-то и было, то очень давно. Рон не мог ничего взять, все взяли до него.
– Ты поэтому был такой грязный? – догадалась я. – Искал вместе с экспертами?
– Не-ет, – слегка невнятно пробормотал Рихард. – И без них было где изгваздаться.
Руки его вели себя уже совсем вольно, спускаясь вдоль позвоночника все ниже и ниже… ниже и ниже… Но у меня еще были вопросы!
– А может, Рон отвлекал тебя, а то, что нужно, забрала Джина?
– Джина вошла в дом с дамской сумкой, с ней же и вышла, – от моих… ммм… нижних девяноста отвлекаться Рихард не собирался. – Если она взяла какую-нибудь фотографию или блокнот… Но альбомы ведь забрала ты?
Вспомнить про альбомы оказалось очень сложно. Ну очень. Просто руки Рихарда добрались до… ну… до того самого… мозг отключился.
Когда я пришла в себя, осознала, какой виртуоз мне достался. Сумел и сзади, и так, что обгоревшая спина не пострадала. Никогда не любила быть кошечкой, а с ним… может, дело не в позе, а в человеке? Впрочем, мозг размышлять на эту тему отказался: зазвонил будильник.
Дело было в номере отеля, который снял Рихард. За окном вставало солнце, а мне нужно было возвращаться в бунгало, где наедине с мамулей ночевал Миха.
Накануне вечером я оставила их с Ангеликой у полицейского управления, прямо заявив, что у меня есть парень, и раз мамуля все равно спит с транквилизатором, я буду спать у Рихарда.
– Тот черноглазый полицейский с пластырем на щеке? Одобряю, – сказала Ангелика.
Миха не слишком-то обрадовался, но как умный человек, тут же решил обернуть все к своей выгоде.
– Ангелика, но ты же не оставишь меня в такой ситуации? Давай хотя бы поужинаем вместе.
Смена у ангелочка с кудряшками закончилась. Она и пошла-то с нами потому, что дорога к ее дому пролегала как раз мимо полицейского управления. Хотя… может, и не только поэтому…
– Давай, – она деловито взяла Миху под руку. – На набережной есть ресторанчик, где подают таку-ую жареную рыбу, что даже наши повара из Сен-Саймон не брезгуют.
Про то, что сегодня всех на ужин звал Фил, никто и не вспомнил.
Они развернулись и двинули к набережной. А я вновь вошла в полицейское управление Бельсолы. Вновь, потому что только вышла оттуда вместе с бывшим, отказавшимся свидетельствовать против Рона.
Рихард за то время, что мы не виделись, успел заклеить царапины пластырем, поесть, вроде даже отдохнуть (как сказал ворчун Роже), но держался даже не на адреналине, на чистом упрямстве.
– Мадам Эдландер, да заберите его уже, Мадонны ради, – взмолился прихвативший нас с Михой и Филом Ковалькович. – Всем надо отдыхать, даже офицерам эвропола!
– Рабочий день давно закончился, – поддакнул Роже, – Штраус из камеры все равно никуда не денется.
Мадам Эдландер обычно величали мою маму, но деваться некуда. Я кивнула местным стражам порядка и отважно рванула дверь кабинета, в котором сидел Рихард.
На столе лежали несколько листов бумаги с какими-то пометками и раскрытый ноутбук, монитор которого давно был черным. Еще там лежала голова Рихарда, отключившегося на рабочем месте.
Но я даже не успела сделать шага, как он проснулся.
– Что ты тут делаешь?
– Зашла навестить своего мужчину, – широко улыбнулась я. – Ты тут ночевать собрался? Тогда я с тобой. Надеюсь, тот диванчик раскладывается?
Спросонья он не понял, но потом… устало, но все-таки улыбнулся. Закрыл потухший ноутбук, собрал бумаги, с усилием заставил себя встать.
– Раз ты со мной, тогда в отель, – сообщил он, обнимая меня за талию.
Ковалькович и его подчиненные заторопились по домам, едва мы вышли из кабинета. Отель находился за углом управления, так что мы дошли пешком. Роже даже помог донести дорожную сумку Рихарда, ему было в ту же сторону.
Так я и оказалась в маленьком, как и все в Бельсоле, отельчике «Морская звезда». Сразу выяснив, что тут не кормят, я попросила у портье заказать нам нормальный ужин в любом ресторане, где готовят на вынос. Потом я затолкала Рихарда в душ, потом принесли ужин – какие-то роллы, какое-то мясо – я не запомнила.
– Мартина, – Рихард был очень серьезен, укладываясь рядом на широкое покрывало. – Ты не обидишься, если сейчас у нас ничего не будет?
– Да ты спишь на ходу, – вздохнула я. – Не будет и не будет, зато отдохнем.
Отдохнули. Я проснулась среди ночи от его жадных поцелуев, и до утра у нас было все. И даже больше.
Вспоминала я, стоя в душе. Нельзя же явиться к Михе с бывшей свекровью со специфическим запахом другого мужчины? У пани Марии и без того нюх на такие вещи…
– Я провожу тебя, – Рихард уже успел одеться.
– Лучше выспись, – посоветовала я, хотя, что скрывать, было приятно.
– Не обсуждается, – ответил он строго.
Таким тоном папа ставил точку в спорах с мамой. И «ураган Ядвига» замолкала. Могла, конечно, все равно сделать по-своему, но больше не пререкалась. А мне и не хотелось. И уходить не хотелось, но чёртов контракт… И Миха наедине с мамулей.
Мы шли по пустым узеньким улочкам Бельсолы, держась за руки.
– Ты же не уедешь в свою Вену?
– Что ты сегодня будешь делать?
Мы заговорили одновременно, переглянулись и засмеялись. День начинался хорошо. Он обещал, что никуда не уедет, а я сказала, что, скорее всего, сегодня мы пойдем к нотариусу, а потом в дом дедули. Но уже с мамулей.
– Пообедаем вместе? Хотя я буду в управлении…
– А я буду с бывшим и пани Марией… Может, поужинаем?
Решили созвониться. И писать друг другу в течение дня.
К бунгало я дошла одна, беспокоясь, не проснулась ли уже наша ранняя пташка. Но пани Мария храпела от души, а Миха… этого и вовсе на месте не было. Безответственный инфантильный… А, все равно бывший. Я со спокойной совестью разделась и залезла под легкое одеяло. Отправила Рихарду смс, что все в порядке, получила ответное и уснула сном младенца.
Побудку мне устроила бывшая свекровь.
– Мартинка, где мой сын? Что ты с ним сделала? Он утонул в море??! Где Михасичек?!!
Спросонья я вообще не поняла, о чем она. Оказалось, что Миха так и не появился, и конечно, пани Мария начала с самых ужасающих сценариев.
– Не волнуйтесь, сейчас я ему позвоню. Наверное, не стал нас будить, а сам ушел по делам.
– По каким делам? Какие могут быть дела утром на курорте? Какие, я тебя спрашиваю?!
Лицо бывшей свекрови налилось нездоровой краснотой, на лбу выступил пот, а я вчера так и не выяснила про лекарства от давления… Ччерт, как там говорила Джина?
– Пани Мария, ваше давление. Подумайте о себе, пани Мария, – я старалась точно копировать интонации гениальной актрисы.
И на удивление, у меня тоже стало получаться! Я усадила мамулю в кресло, повторяя, как вредно ей волноваться, дала стакан воды и набрала номер Михи.
– Михасичек, дорогой, где тебя носит? – за сладкими словами даже самый тупой идиот заметил бы угрозу.
Миха идиотом не был.
– Мартинка, я сейчас у нотариуса. Перезвоню позже, – ответил он внушительно.
Я посмотрела на часы: до открытия нотариальной конторы оставалось еще минут двадцать. Но пани Марии озвучила официальную версию: Миха отправился к нотариусу, чтобы попасть без очереди и сразу же получить договор аренды.
– Матка Боска Ченстоховска, – выдохнула пани Мария. – А я уж запереживалась…
– А мы с вами сейчас закажем завтрак, – проворковала я, снова копируя Джину. – Или желаете в ресторан?
– А что это ты такая добренькая? – подозрительно прищурилась бывшая свекровь. – Лучше позови мне Джину, я ее с прошлого утра не видела!
Джину с прошлого утра не видел никто из нас. Надо как-то выкручиваться…
– Пани Мария, Джина заходила вчера вечером проведать вас, но вы уже спали.
– И что? Позови ее, пусть сейчас зайдет.
– Она не сможет, она… – я начала вдохновенно врать.
Что вчера с Роном случилось несчастье, он попал в больницу, и Джина, конечно, помчалась к брату и сейчас уже рядом с ним.
– Ох, – пани Мария схватилась за декольте. – Вот чуяло сердце, что-то неладно, ох…
– У вас нет никаких лекарств?
Она слабо повела рукой в сторону дивана:
– Посмотри там, на полке… Валерьянка-то всегда со мной.
На полке рядом с диваном среди беспорядочно разбросанной косметики пани Марии, флаконов дешевых духов, упаковок пастилок от кашля, бумажного конверта, начатой пачки жевательной резинки я с трудом разыскала целую облатку таблеток валерьяны. Пусть выпьет хотя бы это…
Но облатки ей показалось мало. Она-де пьет двадцать штук как минимум, а при таком стрессе – и все двадцать пять! Позабыв про любимый образ умирающего лебедя, бывшая свекровь вскочила с кресла и активно стала рыться в своей косметике.
– А это что за конверт? – спросила она громко, продолжая поиски.
Откуда мне знать, что там у нее за конверты? Но чтобы избежать любых инсинуаций, я вернулась к полке и взяла конверт в руки. Он был не заклеен, на передней стороне от руки и по-польски выведено: «пани Марии». Таинственный поклонник? Или…
Знаю, читать чужие письма нехорошо, но тут меня словно под руку толкнуло. В конверте был один-единственный лист, исписанный едва ли до половины. По-польски я читаю сносно, но только если это печатный шрифт. Почерк был твердым, без завитушек, но вполне хорошо я разобрала только подпись: Джина Лавароцци. Нет, если точнее, то «Вечно вам обязанная, Джина Лавароцци».
И где носит этого маменькиного сыночка, когда я не могу прочесть письмо Джины на польском?! И кстати, она действительно заходила в бунгало, только не вечером, а утром, перед отъездом?
– Ну что там? – спросила мамуля, разыскав, наконец, достойную порцию таблеток.
– Письмо, – правдиво ответила я.
– Ну что ты городишь, – возмутилась бывшая свекровь. – Кто в наше время пишет письма? Это наверняка какой-нибудь счет от отеля, и слава Господу, что сегодня мы отсюда съезжаем. Ладно, кормят тут все же прилично, – смилостивилась она. – Можно и в ресторан сходить в последний раз.
Чччерт… Она ведь и правда решит переселиться в дом дедули. Надеюсь, Джина и Рон уже забрали оттуда все, что им было нужно, но… Надо позвонить Рихарду и попросить, чтоб полиция пока не разрешала вселяться. Под любым предлогом!
– Ну что ты все копаешься! Сказала же, в ресторан.
Пани Мария, заглотив свою дозу валерьяны, быстро натянула платье без рукавов в морском стиле: в сине-белую полосочку, вытащила пляжную сумку с большим золотым якорем на синем фоне и теперь с укором смотрела на до сих пор не одетую меня.
Я вернулась в спальню, не выпуская конверта из рук. Надела джинсы с майкой, письмо припрятала в сумку, проверила наличие апфона… Была готова за две минуты, но бывшая свекровь не умела ждать. Я нагнала ее почти у бунгало Джины. Оттуда как раз выходили новые жильцы – четверо молодых ребят с оборудованием для дайвинга.
Я вежливо поздоровалась, а пани Мария прошипела:
– Быстро же они сдали ее бунгало… Ничего, когда Рона выпишут, Джина вернется, и мы будем жить в своем доме.
Но договор с пани Марией был полностью законным, и договор аренды – тоже. Только Рон сделал два экземпляра: первый, где арендатором значился Миха, и второй, где арендатором был он сам. И пока мы бегали к нотариусу, он действительно съездил в крупный по меркам Словении город Морибар. И, как законный представитель пани Марии, без проволочек и очередей заверил договор.
А вечером, когда мы по требованию отца отправились ночевать на яхту (папа потом утверждал, что исключительно для того, чтоб я не мешалась под ногами у Рихарда, но про Рихарда-то он тогда не знал!) Рональдо спокойно явился к синьору Анджевичу и попросил ключ от дома его покойного соседа.
Йожи тщательно изучил документы, не нашел к чему придраться и отдал ключ.
– А если задержать его за нанесение тяжких телесных синьору Анджевичу? – попыталась я мыслить конструктивно.
Правда, все мысли как-то быстро сводились к примитивным желаниям. Обгоревшая кожа ныла, хотелось пить, а двигаться совсем не хотелось. Пришлось просить Рихарда намазать плечи.
Рихард, притворно охнув, потянулся за мазью, при этом объясняя, каким гадом оказался синьор Йожи. Вернее, его дочка Миржана. Папаша всего-навсего подвернул ногу и получил несколько ушибов от падения с лестницы. По голове его никто не бил. Миржана сразу скумекала, что за травму головы можно стребовать гораздо больше, чем за ушибы и растяжение связок. Поэтому никого не впускала в дом и быстро увезла папашу к себе. Правда, про обязательное медицинское освидетельствование не сообразила.
Но сообразил синьор Йожи и какие бы то ни было заявления в полицию писать отказался.
– Так что же все-таки они искали в доме? – спросила я, чувствуя легкий холодок, ползущий по плечам.
– Мммм… у тебя немножко и спина обгорела, – невпопад ответил Рихард.
Его пальцы опускались все ниже и ниже, нежно лаская кожу, и я, кажется, начинала понимать кошек. Захотелось выгнуть спину и…
– Нет, ну там точно обгореть ничего не могло! – все-таки возмутилась я, когда он дошел до поясницы.
– Прости, увлекся, – легко сознался он. – Так о чем мы?
– О том, что искали в доме дедули, – напомнила я, отметив, что его рука так и осталась на прежнем месте.
– Я не знаю, – тяжело вздохнул Рихард. – Подземный ход оказался пустышкой – там ничего нет.
Подземный ход? Какой подземный ход?! Я дернулась в попытке повернуться, но мужчина легко прижал меня ладонью со словами «лежи, мазь еще не впиталась».
– Ну-ка рассказывай, – велела я строго. – А то встану и уйду.
Как к шантажу и угрозам относились в эврополе, я знала прекрасно. Но сейчас рядом со мной был в первую очередь мужчина, а уж потом – полицейский.
– Хорошо. Я рассказываю, а ты лежишь и не дергаешься. Уговор?
Пусть расскажет, а я уж решу… Но моего невнятного мыканья оказалось достаточно. И хорошо, потом легко отопрусь.
Рихард отложил мазь и дотянулся до бутылки с водой, заодно напоив меня. Каайф! Все желания исполнены, а сейчас еще и новости узнаю.
Оказалось, что из подвала дедулиного дома вел вполне себе настоящий подземный ход, который Рихарду искать не пришлось – Рон знал, как его открыть. И открыл, когда удирал, заметив слежку. Вел ход на берег, но не тот, где была марина, а на дальний, который когда-то отделялся от Бельсолы узким проливчиком. Заканчивался ход небольшим гротом на материковой части.
Да… «Есть вещи, друг Горацио, на свете…»
– Ход построили вместе с домом? Под бывшим проливом? С ума сойти! А зачем?
Пока я переваривала информацию, Рихард одним движением переместился так, чтобы обе руки доставали до моей спины. И снова начал поглаживать кожу над ребрами и поясницей, отвечая на мои вопросы. Оказалось, что практически вся Словения пронизана карстовыми пещерами и переходами.
– Видимо, когда рыли котлован, наткнулись на вход в пещеру, – озвучил свои мысли Рихард. – И почему бы не использовать, раз природа сама сделала такой подарок?
– И что, там совсем ничего не нашли? Может, Рон забрал что-то, а потом выбросил, когда ты его поймал? – я на минутку отвлеклась от приятных ощущений.
Руки у Рихарда такие… такие… чуткие…
– Не ёрзай, – возмутился мой мужчина. – Эксперты обшарили все. Если там что-то и было, то очень давно. Рон не мог ничего взять, все взяли до него.
– Ты поэтому был такой грязный? – догадалась я. – Искал вместе с экспертами?
– Не-ет, – слегка невнятно пробормотал Рихард. – И без них было где изгваздаться.
Руки его вели себя уже совсем вольно, спускаясь вдоль позвоночника все ниже и ниже… ниже и ниже… Но у меня еще были вопросы!
– А может, Рон отвлекал тебя, а то, что нужно, забрала Джина?
– Джина вошла в дом с дамской сумкой, с ней же и вышла, – от моих… ммм… нижних девяноста отвлекаться Рихард не собирался. – Если она взяла какую-нибудь фотографию или блокнот… Но альбомы ведь забрала ты?
Вспомнить про альбомы оказалось очень сложно. Ну очень. Просто руки Рихарда добрались до… ну… до того самого… мозг отключился.
Когда я пришла в себя, осознала, какой виртуоз мне достался. Сумел и сзади, и так, что обгоревшая спина не пострадала. Никогда не любила быть кошечкой, а с ним… может, дело не в позе, а в человеке? Впрочем, мозг размышлять на эту тему отказался: зазвонил будильник.
Дело было в номере отеля, который снял Рихард. За окном вставало солнце, а мне нужно было возвращаться в бунгало, где наедине с мамулей ночевал Миха.
Накануне вечером я оставила их с Ангеликой у полицейского управления, прямо заявив, что у меня есть парень, и раз мамуля все равно спит с транквилизатором, я буду спать у Рихарда.
– Тот черноглазый полицейский с пластырем на щеке? Одобряю, – сказала Ангелика.
Миха не слишком-то обрадовался, но как умный человек, тут же решил обернуть все к своей выгоде.
– Ангелика, но ты же не оставишь меня в такой ситуации? Давай хотя бы поужинаем вместе.
Смена у ангелочка с кудряшками закончилась. Она и пошла-то с нами потому, что дорога к ее дому пролегала как раз мимо полицейского управления. Хотя… может, и не только поэтому…
– Давай, – она деловито взяла Миху под руку. – На набережной есть ресторанчик, где подают таку-ую жареную рыбу, что даже наши повара из Сен-Саймон не брезгуют.
Про то, что сегодня всех на ужин звал Фил, никто и не вспомнил.
Они развернулись и двинули к набережной. А я вновь вошла в полицейское управление Бельсолы. Вновь, потому что только вышла оттуда вместе с бывшим, отказавшимся свидетельствовать против Рона.
Рихард за то время, что мы не виделись, успел заклеить царапины пластырем, поесть, вроде даже отдохнуть (как сказал ворчун Роже), но держался даже не на адреналине, на чистом упрямстве.
– Мадам Эдландер, да заберите его уже, Мадонны ради, – взмолился прихвативший нас с Михой и Филом Ковалькович. – Всем надо отдыхать, даже офицерам эвропола!
– Рабочий день давно закончился, – поддакнул Роже, – Штраус из камеры все равно никуда не денется.
Мадам Эдландер обычно величали мою маму, но деваться некуда. Я кивнула местным стражам порядка и отважно рванула дверь кабинета, в котором сидел Рихард.
На столе лежали несколько листов бумаги с какими-то пометками и раскрытый ноутбук, монитор которого давно был черным. Еще там лежала голова Рихарда, отключившегося на рабочем месте.
Но я даже не успела сделать шага, как он проснулся.
– Что ты тут делаешь?
– Зашла навестить своего мужчину, – широко улыбнулась я. – Ты тут ночевать собрался? Тогда я с тобой. Надеюсь, тот диванчик раскладывается?
Спросонья он не понял, но потом… устало, но все-таки улыбнулся. Закрыл потухший ноутбук, собрал бумаги, с усилием заставил себя встать.
– Раз ты со мной, тогда в отель, – сообщил он, обнимая меня за талию.
Ковалькович и его подчиненные заторопились по домам, едва мы вышли из кабинета. Отель находился за углом управления, так что мы дошли пешком. Роже даже помог донести дорожную сумку Рихарда, ему было в ту же сторону.
Так я и оказалась в маленьком, как и все в Бельсоле, отельчике «Морская звезда». Сразу выяснив, что тут не кормят, я попросила у портье заказать нам нормальный ужин в любом ресторане, где готовят на вынос. Потом я затолкала Рихарда в душ, потом принесли ужин – какие-то роллы, какое-то мясо – я не запомнила.
– Мартина, – Рихард был очень серьезен, укладываясь рядом на широкое покрывало. – Ты не обидишься, если сейчас у нас ничего не будет?
– Да ты спишь на ходу, – вздохнула я. – Не будет и не будет, зато отдохнем.
Отдохнули. Я проснулась среди ночи от его жадных поцелуев, и до утра у нас было все. И даже больше.
Вспоминала я, стоя в душе. Нельзя же явиться к Михе с бывшей свекровью со специфическим запахом другого мужчины? У пани Марии и без того нюх на такие вещи…
– Я провожу тебя, – Рихард уже успел одеться.
– Лучше выспись, – посоветовала я, хотя, что скрывать, было приятно.
– Не обсуждается, – ответил он строго.
Таким тоном папа ставил точку в спорах с мамой. И «ураган Ядвига» замолкала. Могла, конечно, все равно сделать по-своему, но больше не пререкалась. А мне и не хотелось. И уходить не хотелось, но чёртов контракт… И Миха наедине с мамулей.
Мы шли по пустым узеньким улочкам Бельсолы, держась за руки.
– Ты же не уедешь в свою Вену?
– Что ты сегодня будешь делать?
Мы заговорили одновременно, переглянулись и засмеялись. День начинался хорошо. Он обещал, что никуда не уедет, а я сказала, что, скорее всего, сегодня мы пойдем к нотариусу, а потом в дом дедули. Но уже с мамулей.
– Пообедаем вместе? Хотя я буду в управлении…
– А я буду с бывшим и пани Марией… Может, поужинаем?
Решили созвониться. И писать друг другу в течение дня.
К бунгало я дошла одна, беспокоясь, не проснулась ли уже наша ранняя пташка. Но пани Мария храпела от души, а Миха… этого и вовсе на месте не было. Безответственный инфантильный… А, все равно бывший. Я со спокойной совестью разделась и залезла под легкое одеяло. Отправила Рихарду смс, что все в порядке, получила ответное и уснула сном младенца.
Побудку мне устроила бывшая свекровь.
– Мартинка, где мой сын? Что ты с ним сделала? Он утонул в море??! Где Михасичек?!!
Спросонья я вообще не поняла, о чем она. Оказалось, что Миха так и не появился, и конечно, пани Мария начала с самых ужасающих сценариев.
– Не волнуйтесь, сейчас я ему позвоню. Наверное, не стал нас будить, а сам ушел по делам.
– По каким делам? Какие могут быть дела утром на курорте? Какие, я тебя спрашиваю?!
Лицо бывшей свекрови налилось нездоровой краснотой, на лбу выступил пот, а я вчера так и не выяснила про лекарства от давления… Ччерт, как там говорила Джина?
– Пани Мария, ваше давление. Подумайте о себе, пани Мария, – я старалась точно копировать интонации гениальной актрисы.
И на удивление, у меня тоже стало получаться! Я усадила мамулю в кресло, повторяя, как вредно ей волноваться, дала стакан воды и набрала номер Михи.
– Михасичек, дорогой, где тебя носит? – за сладкими словами даже самый тупой идиот заметил бы угрозу.
Миха идиотом не был.
– Мартинка, я сейчас у нотариуса. Перезвоню позже, – ответил он внушительно.
Я посмотрела на часы: до открытия нотариальной конторы оставалось еще минут двадцать. Но пани Марии озвучила официальную версию: Миха отправился к нотариусу, чтобы попасть без очереди и сразу же получить договор аренды.
– Матка Боска Ченстоховска, – выдохнула пани Мария. – А я уж запереживалась…
– А мы с вами сейчас закажем завтрак, – проворковала я, снова копируя Джину. – Или желаете в ресторан?
– А что это ты такая добренькая? – подозрительно прищурилась бывшая свекровь. – Лучше позови мне Джину, я ее с прошлого утра не видела!
Джину с прошлого утра не видел никто из нас. Надо как-то выкручиваться…
– Пани Мария, Джина заходила вчера вечером проведать вас, но вы уже спали.
– И что? Позови ее, пусть сейчас зайдет.
– Она не сможет, она… – я начала вдохновенно врать.
Что вчера с Роном случилось несчастье, он попал в больницу, и Джина, конечно, помчалась к брату и сейчас уже рядом с ним.
– Ох, – пани Мария схватилась за декольте. – Вот чуяло сердце, что-то неладно, ох…
– У вас нет никаких лекарств?
Она слабо повела рукой в сторону дивана:
– Посмотри там, на полке… Валерьянка-то всегда со мной.
На полке рядом с диваном среди беспорядочно разбросанной косметики пани Марии, флаконов дешевых духов, упаковок пастилок от кашля, бумажного конверта, начатой пачки жевательной резинки я с трудом разыскала целую облатку таблеток валерьяны. Пусть выпьет хотя бы это…
Но облатки ей показалось мало. Она-де пьет двадцать штук как минимум, а при таком стрессе – и все двадцать пять! Позабыв про любимый образ умирающего лебедя, бывшая свекровь вскочила с кресла и активно стала рыться в своей косметике.
– А это что за конверт? – спросила она громко, продолжая поиски.
Откуда мне знать, что там у нее за конверты? Но чтобы избежать любых инсинуаций, я вернулась к полке и взяла конверт в руки. Он был не заклеен, на передней стороне от руки и по-польски выведено: «пани Марии». Таинственный поклонник? Или…
Знаю, читать чужие письма нехорошо, но тут меня словно под руку толкнуло. В конверте был один-единственный лист, исписанный едва ли до половины. По-польски я читаю сносно, но только если это печатный шрифт. Почерк был твердым, без завитушек, но вполне хорошо я разобрала только подпись: Джина Лавароцци. Нет, если точнее, то «Вечно вам обязанная, Джина Лавароцци».
И где носит этого маменькиного сыночка, когда я не могу прочесть письмо Джины на польском?! И кстати, она действительно заходила в бунгало, только не вечером, а утром, перед отъездом?
– Ну что там? – спросила мамуля, разыскав, наконец, достойную порцию таблеток.
– Письмо, – правдиво ответила я.
– Ну что ты городишь, – возмутилась бывшая свекровь. – Кто в наше время пишет письма? Это наверняка какой-нибудь счет от отеля, и слава Господу, что сегодня мы отсюда съезжаем. Ладно, кормят тут все же прилично, – смилостивилась она. – Можно и в ресторан сходить в последний раз.
Чччерт… Она ведь и правда решит переселиться в дом дедули. Надеюсь, Джина и Рон уже забрали оттуда все, что им было нужно, но… Надо позвонить Рихарду и попросить, чтоб полиция пока не разрешала вселяться. Под любым предлогом!
– Ну что ты все копаешься! Сказала же, в ресторан.
Пани Мария, заглотив свою дозу валерьяны, быстро натянула платье без рукавов в морском стиле: в сине-белую полосочку, вытащила пляжную сумку с большим золотым якорем на синем фоне и теперь с укором смотрела на до сих пор не одетую меня.
Я вернулась в спальню, не выпуская конверта из рук. Надела джинсы с майкой, письмо припрятала в сумку, проверила наличие апфона… Была готова за две минуты, но бывшая свекровь не умела ждать. Я нагнала ее почти у бунгало Джины. Оттуда как раз выходили новые жильцы – четверо молодых ребят с оборудованием для дайвинга.
Я вежливо поздоровалась, а пани Мария прошипела:
– Быстро же они сдали ее бунгало… Ничего, когда Рона выпишут, Джина вернется, и мы будем жить в своем доме.
