Колбаски нам принесли. Вместе с пивом, Миха был доволен.
А после ужина пани Мария наотрез отказалась возвращаться на яхту.
- Рональдо уехал, Джиночка одна в бунгало, а вдруг что-то случится? Нет, мы не можем оставить ее одну.
- Не беспокойтесь обо мне, пани Мария, - скромно сказала та. - Езжайте на яхту, встретимся утром.
Но бывшая свекровь уперлась, как ослица. Оставлять ее на берегу Миха побоялся. А я подумала, что раз уж Рон все равно отсутствует, то нам ничего не грозит. Переночуем в бунгало.
В конце концов, я хоть поплаваю перед сном. Но у Фила были на меня другие планы. Он где-то раздобыл гитару и потащил нас на берег. Вскоре пани Мария под каким-то предлогом зазвала Миху в бунгало, Джина ушла сразу после ужина, так что мы остались вдвоем.
- Мартина, я бы хотел спеть тебе одну вещь… - Фил небрежно перебирал пальцами струны.
Знаю, на девушек гитара действует безотказно. Но… почему рядом со мной не Рихард, а Фил? Пришлось напомнить себе, почему. Ухажер запел негромким приятным голосом:
- Я хочу быть высокой сосною
Чтобы жизнь не прошла впопыхах
Чтоб знакомый орел надо мною
Ежедневно парил в облаках.
Чтоб корнями широко раздаться
И стоять, не считая года,
Чтобы шишками сверху кидаться
Без опаски попасть не туда.
Я хочу быть высокой сосною
Чтоб бездельничать век напролет
По утрам не расчесывать хвою
И не мыться, пока не польет.
Я зависла, решив сначала, что плохо понимаю слова – пел он по-французски. И какую-то часть пропустила, заставив себя сосредоточиться уже к последнему куплету.
- Я хочу быть высокой сосною,
Чтобы время катилось рекой
Чтобы ты, проходя подо мною,
По коре проводила рукой.
Прим. автора: стихи А. Иващенко и Г. Васильева
Я, конечно, не слишком хорошо знаю французский. Но не до такой степени, чтоб совсем не понимать смысл. Фил, оказывается, романтичный пират. И петь умеет. И на гитаре… И с юмором, но… не Рихард.
И от этого было совсем… невесело. Но пришлось играть, хлопая в ладоши, и просить спеть что-нибудь более традиционное, например, моего любимого Дэниэла Джоссена. Фил с радостью выполнил мой заказ, я даже подпевала припев «Желтой реки»…
- Мартинка, завтра рано вставать, - из бунгало показался Миха.
Я обрадовалась ему, как голодный – штруклям. Или как Виола воссоединению с Себастианом…
Прим. автора: Виола и Себастиан – близнецы, герои комедии В. Шекспира «Двенадцатая ночь, или Что угодно?», разлученные кораблекрушением.
- Мик, не ругай ее, мы песни поем, - счел нужным оправдать меня Фил.
- Я слышу, - сообщил бывший. – Как и вся округа. Мамуля заснуть не может. Мартин, имей совесть, она мне уже весь мозг вынесла.
Я с готовностью вскочила, быстро чмокнула Фила в щеку и рванула в бунгало. Миха задержался, но ненадолго. Пани Мария ревниво смотрела, как мы с бывшим закрываем дверь. Придется спать в одной кровати, с нее станется и ночью заглянуть…
Правда, заснуть не удалось. Миха за прошедшие годы приобрел привычку похрапывать, а я, видно, окончательно сбила себе режим дообеденным сном. Лежать, ворочаясь с боку на бок, было уже невмоготу. Я встала и подошла к окну. Оранжевая луна и маяк давали хорошее освещение, позволившее заметить у бунгало Джины вполне четкий мужской силуэт. Неужели Рон? Вернулся?!
Не тратя время на раздумья, я схватила шорты, набросила свиншот и на цыпочках выпорхнула из спальни. Пани Мария храпела намного мощнее, чем сынок. Но я не расслаблялась, подхватила сланцы и осторожно приоткрыла дверь. И внутри, и снаружи было, хвала Создателю, тихо. Босиком покинув «семейное» гнездо, я завернула за угол и… попала прямиком в мужские руки.
- Рихард, что ты… здесь делаешь?
- Нет, это ты что здесь делаешь? – взбешенно прошипел мой мужчина. – Оставишь свою девушку буквально на два дня, так она уже спит с одним и целует другого!
- А я… - начала было я, как вдруг поняла: меня ревнуют!
- Еще про контракт мне плела, мол, никаких мужчин, - продолжил возмущаться Рихард, но шепотом, прижимая меня к себе все теснее.
В груди стало так тепло…
- Рихард, - прошептала я, как героиня глупой мелодрамы.
- Ты вообще должна была ночевать на яхте, - возмущение у моего героя явно переходило в пыл иного рода, потому что…
Потому что, сказав про яхту, он начал меня целовать. И как же я успела соскучиться по его губам! И по рукам, и по крепкому телу, и… по всему остальному…
Но остатки здравого смысла, вытесненные куда-то на задворки сознания, толкали в другую сторону. У меня же контракт. И за стеной спят бывшая свекровь – главный зритель моего спектакля, и бывший муж - заказчик, и… откуда Рихард знает про яхту?!
- Мартина, - прошептал он, - что-то не так?
- Тебя прислал мой отец?
- Это проблема? – спросил он серьезно.
Я покачала головой, и он снова вернулся к поцелуям. Господи, дай сил не застонать, шея и горло у меня такие чувствительные… Но тут Рихард опомнился.
- Зачем ты вышла на улицу? Почему не на яхте? Совсем не думаешь про безопасность!
- Мне показалось, что у бунгало Джины…
- Это был я, - вздохнул он. – Проверил сначала, где ты, потом пошел взглянуть, не вернулся ли Штраус, хорошо, что успел перехватить тебя здесь.
- Так он вернулся?
- Нет. Лавароцци одна. Я его спугнул.
- Как? – не поняла я.
- Подошел слишком близко, засмотрелся на тебя, - признался Рихард. – Не надо было мне соглашаться ехать сюда…
И где у этих мужчин логика? То возмущается, что нельзя оставлять меня одну, то говорит, что зря приехал. Хотя… я ведь тоже не знаю, как мне войти назад в бунгало и притворяться женой Михи…
- И что мы будем с этим делать? – вздохнула я.
- Вариант только один – без проволочек раскрутить вашу запутанную ситуацию, иначе… - он вздохнул еще тяжелее, чем я. – Снова напортачу, как сегодня.
Мне тоже тяжело думать, когда он настолько близко. Проблему надо как-то решать… Мне уже и дышать тяжело… Ситуацию осложняло не только то, что за стеной спали бывший и его мамуля, но и бунгало Джины, из которого прекрасно просматривалась вся местность. И море поэтому исключено…
- Мартина, ты… а, плевать, - он тоже задыхался, но выпустил меня из объятий и потащил за руку куда-то в сторону отеля.
Мне тоже было плевать, сейчас только одно имело значение.
- Еще одна экскурсия? – спросила я, торопясь за ним.
- Ближе всего моя машина, - ответил он. – Ты же не против осмотра заднего сиденья?
- Если оно достаточно просторно, - надо же было хоть чуточку покапризничать?
Его внедорожник оказался весьма… вместительным. Внутри было тепло, пахло кожей и хвоей, а еще – Рихардом. Мы вцепились друг в друга почти судорожно, одежда мешала, но тратить на нее время ни он, ни я не стали. Я просто приспустила шорты, он рывком расстегнул джинсы, и… мы получили, что хотели.
Оказалось, именно этого мне не хватало, чтобы заснуть. Я отключилась в его руках, как будто так и надо.
– Ты что так долго торчишь в душе?! – возмущалась пани Мария за дверью.
За дверью – потому что Миха ее не пускал, она бы ко мне и в душевую кабину влезла, да что там в кабину… Но настроение было прекрасным, несмотря на очередную полубессонную ночь.
Я вернулась изрядно пропотевшей на заднем сиденье машины Рихарда и громко объявила, что после вчерашних штруклей решила с утра пробежаться. Теперь, смывая с себя здоровый пот и все остальное, я думала, получится ли увидеть Рихарда в течение дня. Он категорически отказывался приближаться ко мне, так и сказал, ближе, чем на выстрел, не подойду!
С другой стороны, если буду высматривать его, то могу пропустить что-нибудь важное прямо под носом. А я теперь очень заинтересована в скорейшем окончании наследственного дела пани Марии. Кстати, надо посмотреть, что за договор составил Рон. И после завтрака – сразу к нотариусу.
Я выплыла из душа в одном полотенце, небрежно чмокнула Миху в щетинистую щеку и услышала шипенье пани Марии:
– Да у нее же был секс! Это она к Филу бегала, сыночка, изменила тебе!
– Мамуля, у нее был секс, – жестко ответил Миха. – Как и у меня: мы, вообще-то, женаты.
– Да не было у вас ничего, я всю ночь не спала, слушала! – возмутилась бывшая свекровь.
– Вы всю ночь храпели, пани Мария, спать было невозможно, вот мы с Михасем и нашли, чем заняться, – улыбнулась я с видом сытой кошки. – Милый, ты сваришь мне шоколад?
– Конечно, дорогая, – ответил тот елейно.
Мамуля фыркнула и закрылась в душевой.
– Ты с ума сошла? – попытался рыкнуть бывший, едва за стеной зашумела вода. – С Филом?!
Но рычать шепотом очень сложно, кто не верит – попробуйте. Я усмехнулась и покачала головой.
– Кстати, насчет Фила – кто он такой? Хочу знать про него в подробностях. И второе кстати: пока мамуля в душе, отправь Эве-Лотте договор аренды.
– Уже отправил, – моментально успокаиваясь, ответил Миха. – На первый взгляд, там все нормально. Про Фила я уже говорил: мы подружились тут, на Бельсоле. Он сам из Зюрича, занимается антиквариатом, периодически играет на бирже, словом, типичный швейцварльдский бизнесмен. А что?
– Пани Мария предложила ему приударить за мной, а он не отказался. Ты уверен, что Фил тебе друг?
– А я-то думаю, что она мне весь вечер талдычит – Фил и Мартинка, Мартинка и Фил? Он ей то, она ему сё, он ей концерт, она… ну, ты понимаешь.
Еще бы мне не понимать.
– Миха, мы должны как можно скорей попасть в дом дедушки Кароля. Там есть что-то, что нужно Джине.
– Вот Эва-Лотта отпишется по договору, и сразу к нотариусу.
– А если…
– А если – у меня ключи. Твой отец заинтересован в этом деле, так пусть прикроет, в полицию позвонит.
Михины мозги были второй (после горячего шоколада) причиной моего замужества. Всегда любила умных мужчин. И здесь, и в университете он легко делал правильные выводы из минимума данных. Папа заинтересован, иначе уже сдал бы маме и под конвоем отправил в Акапулько.
Вдвоем с бывшим мы быстро придумали, как нам попасть в дом без пани Марии и Джины. Нотариус Иржевец нас не примет – сто процентов. Выполнять план Рона и ехать к другому нотариусу в Любляну мы откажемся наотрез. Затолкаем мамулю с Джиной в СПА на самую длинную программу, а сами в это время…
– Вы что, еще не одеты? – бывшая свекровь вышла в халате, но с уложенными волосами и макияжем. – Сразу после завтрака – к тому зануде-нотариусу, а вы! Михасичек, побрейся, Мартинка, у тебя есть хотя бы одно приличное платье?
Приличными платьями пани Мария считала исключительно длинные бесформенные балахоны, наподобие тех, в которых ходила Джина. Но я не зря взяла с собой деловой костюм. Юбка-карандаш длиной чуть ниже колена и приталенный пиджачок с узкими лацканами, который следовало надевать прямо на белье. Правда, туфли на шпильке в двенадцать сантиметров я оставила дома. Ничего, у меня есть летний вариант – сабо с закрытыми носами и сумка в тон.
Пани Мария, конечно, нашла к чему придраться – разрез на юбке «по самое не хочу», но на деле до «самого не хочу» разрез не доходил минимум на 20 сантиметров.
А Миха сказал, что я отлично выгляжу. Интересно, что бы сказал Рихард…
Завтрак прошел быстро и, наверное, поэтому без уже привычных всему ресторану эксцессов. Потом мы ломились в контору Иржевеца, закрытую, несмотря на рабочее время. Бывшая свекровь сыпала проклятьями, Миха привычно рычал, Джина стоически уговаривала всех успокоиться. Я смотрела на все философски, особенно потому, что заметила в конце улицы торопящуюся Мильену – помощницу нотариуса.
– У господина нотариуса сегодня выездной день, – сообщила она, не успев отдышаться. – Приходите завтра.
– А можно оставить у вас договор? – немедленно предложила я, видя наливающее нездоровой краснотой лицо бывшей свекрови.
Я объяснила, что нам нужно. Она назвала цену, Миха тут же полез за деньгами. Копии всех документов мы приготовили еще накануне, так что Мильена все же пригласила нас внутрь.
Пани Марию сдерживала Джина: «подумайте о своем здоровье, пани Мария», «вам вредно так переживать, пани Мария», «ваше давление, пани Мария».
Когда помощница все-таки приняла документы и назначила время на послезавтра, бывшая свекровь уже дошла до точки кипения. Но мы с Михой подхватили ее под руки с обеих сторон и выволокли на улицу.
– Мамуля, тебе надо срочно успокоиться. В СПА отеля есть специальная программа с водорослевым обертыванием и золотой маской. Джина, вы нам так помогаете, я оплачу такую же программу и для вас.
– Мартинка – с нами, – безапелляционно заявила пани Мария.
Это никак не входило в наши планы, но Миха безмятежно кивнул:
– Конечно, Мартина очень любит обертывание, да, дорогая?
– Да, милый.
А что еще можно было ответить?
Джина попыталась вежливо отказаться, но ее тихие «извините, но я не могу принять такой щедрый дар» и «пан Михал, это решительно невозможно» потонули в безапелляционно-раскатистом «прекрасно!» пани Марии.
– Мой сын очень щедрый мальчик, это ведь так важно для семейной жизни, – она приосанилась, отцепилась от нас с Михой и подхватила под руку Джину.
Я мельком взглянула на нее и встретила ответный взгляд товарки по несчастью. Там читалась только покорность судьбе, хотя я была уверена – щедрость Михи ей поперек горла. В очередной раз восхитившись талантом, который почему-то прозябает на таком странном поприще, я зашагала следом за ними в сторону Сен-Саймон.
В том, что из СПА я уйду в тот момент, как на пани Марию наложат целебные водоросли, сомнений не было. Но теперь я задумалась – что помешает Джине поступить так же? Спросить Миху, нет ли у него знакомых в СПА? Уж слишком уверенно он себя вел, когда соглашался отдать меня на растерзание мамуле…
Возвращались мы по красивой улице, с обеих сторон засаженной старыми платанами. Пешеходной на Бельсоле была туристическая улица, где мы с Рихардом покупали ром. По этой ездили автомобили, так что мы жались к толстенным стволам. Зато заканчивалась улица площадью с фонтаном, огражденным красивой решеткой. Как и все на острове, фонтанчик и площадь занимали так мало места, как это только возможно.
– Ой, это ж писающий мальчик, – заявила пани Мария, ткнув пальцем в скульптуру.
– Это ангел, мамуля, – поправил ее Миха.
– Значит, это писающий ангел, – тут же нашлась бывшая свекровь.
Мне остро захотелось ямайского рома. Или хотя бы пива. Какое счастье, что она теперь посторонний человек…
В СПА мы зашли все вчетвером. На ресепшене нас встретили три дамы в халатах нежно-лилового цвета с одинаково загоревшимися глазами.
– О, Михал! – поприветствовала бывшего старшая. – Вы сегодня не только с мамой! Пани Мария, прекрасно выглядите, но вот та морщинка…
– Где? Какая?! – та завертелась в поисках зеркала.
– Михал, – наперебой защебетали две девицы помоложе, – давно вы не заглядывали! Мы скучаем.
– Дамы, я привел к вам новых клиенток, – заявил тот с довольным выражением лица. – В прошлый раз Ангелика говорила Мартине про золотую маску.
– Ангелика! – крикнула одна из девиц, пока я сохраняла естественное выражение лица.
Да, я актриса, но о таких вещах неплохо бы предупреждать заранее.
Ангелика вышла из недр заведения пружинящей походкой спортсменки или танцовщицы, на курносом личике была написана целеустремленность, а властный взгляд серо-стальных глаз плохо сочетался с каштановыми кудряшками, торчащими на ее голове в разные стороны, и милой улыбкой.
А после ужина пани Мария наотрез отказалась возвращаться на яхту.
- Рональдо уехал, Джиночка одна в бунгало, а вдруг что-то случится? Нет, мы не можем оставить ее одну.
- Не беспокойтесь обо мне, пани Мария, - скромно сказала та. - Езжайте на яхту, встретимся утром.
Но бывшая свекровь уперлась, как ослица. Оставлять ее на берегу Миха побоялся. А я подумала, что раз уж Рон все равно отсутствует, то нам ничего не грозит. Переночуем в бунгало.
В конце концов, я хоть поплаваю перед сном. Но у Фила были на меня другие планы. Он где-то раздобыл гитару и потащил нас на берег. Вскоре пани Мария под каким-то предлогом зазвала Миху в бунгало, Джина ушла сразу после ужина, так что мы остались вдвоем.
- Мартина, я бы хотел спеть тебе одну вещь… - Фил небрежно перебирал пальцами струны.
Знаю, на девушек гитара действует безотказно. Но… почему рядом со мной не Рихард, а Фил? Пришлось напомнить себе, почему. Ухажер запел негромким приятным голосом:
- Я хочу быть высокой сосною
Чтобы жизнь не прошла впопыхах
Чтоб знакомый орел надо мною
Ежедневно парил в облаках.
Чтоб корнями широко раздаться
И стоять, не считая года,
Чтобы шишками сверху кидаться
Без опаски попасть не туда.
Я хочу быть высокой сосною
Чтоб бездельничать век напролет
По утрам не расчесывать хвою
И не мыться, пока не польет.
Я зависла, решив сначала, что плохо понимаю слова – пел он по-французски. И какую-то часть пропустила, заставив себя сосредоточиться уже к последнему куплету.
- Я хочу быть высокой сосною,
Чтобы время катилось рекой
Чтобы ты, проходя подо мною,
По коре проводила рукой.
Прим. автора: стихи А. Иващенко и Г. Васильева
Я, конечно, не слишком хорошо знаю французский. Но не до такой степени, чтоб совсем не понимать смысл. Фил, оказывается, романтичный пират. И петь умеет. И на гитаре… И с юмором, но… не Рихард.
И от этого было совсем… невесело. Но пришлось играть, хлопая в ладоши, и просить спеть что-нибудь более традиционное, например, моего любимого Дэниэла Джоссена. Фил с радостью выполнил мой заказ, я даже подпевала припев «Желтой реки»…
- Мартинка, завтра рано вставать, - из бунгало показался Миха.
Я обрадовалась ему, как голодный – штруклям. Или как Виола воссоединению с Себастианом…
Прим. автора: Виола и Себастиан – близнецы, герои комедии В. Шекспира «Двенадцатая ночь, или Что угодно?», разлученные кораблекрушением.
- Мик, не ругай ее, мы песни поем, - счел нужным оправдать меня Фил.
- Я слышу, - сообщил бывший. – Как и вся округа. Мамуля заснуть не может. Мартин, имей совесть, она мне уже весь мозг вынесла.
Я с готовностью вскочила, быстро чмокнула Фила в щеку и рванула в бунгало. Миха задержался, но ненадолго. Пани Мария ревниво смотрела, как мы с бывшим закрываем дверь. Придется спать в одной кровати, с нее станется и ночью заглянуть…
Правда, заснуть не удалось. Миха за прошедшие годы приобрел привычку похрапывать, а я, видно, окончательно сбила себе режим дообеденным сном. Лежать, ворочаясь с боку на бок, было уже невмоготу. Я встала и подошла к окну. Оранжевая луна и маяк давали хорошее освещение, позволившее заметить у бунгало Джины вполне четкий мужской силуэт. Неужели Рон? Вернулся?!
Не тратя время на раздумья, я схватила шорты, набросила свиншот и на цыпочках выпорхнула из спальни. Пани Мария храпела намного мощнее, чем сынок. Но я не расслаблялась, подхватила сланцы и осторожно приоткрыла дверь. И внутри, и снаружи было, хвала Создателю, тихо. Босиком покинув «семейное» гнездо, я завернула за угол и… попала прямиком в мужские руки.
- Рихард, что ты… здесь делаешь?
- Нет, это ты что здесь делаешь? – взбешенно прошипел мой мужчина. – Оставишь свою девушку буквально на два дня, так она уже спит с одним и целует другого!
- А я… - начала было я, как вдруг поняла: меня ревнуют!
- Еще про контракт мне плела, мол, никаких мужчин, - продолжил возмущаться Рихард, но шепотом, прижимая меня к себе все теснее.
В груди стало так тепло…
- Рихард, - прошептала я, как героиня глупой мелодрамы.
- Ты вообще должна была ночевать на яхте, - возмущение у моего героя явно переходило в пыл иного рода, потому что…
Потому что, сказав про яхту, он начал меня целовать. И как же я успела соскучиться по его губам! И по рукам, и по крепкому телу, и… по всему остальному…
Но остатки здравого смысла, вытесненные куда-то на задворки сознания, толкали в другую сторону. У меня же контракт. И за стеной спят бывшая свекровь – главный зритель моего спектакля, и бывший муж - заказчик, и… откуда Рихард знает про яхту?!
- Мартина, - прошептал он, - что-то не так?
- Тебя прислал мой отец?
- Это проблема? – спросил он серьезно.
Я покачала головой, и он снова вернулся к поцелуям. Господи, дай сил не застонать, шея и горло у меня такие чувствительные… Но тут Рихард опомнился.
- Зачем ты вышла на улицу? Почему не на яхте? Совсем не думаешь про безопасность!
- Мне показалось, что у бунгало Джины…
- Это был я, - вздохнул он. – Проверил сначала, где ты, потом пошел взглянуть, не вернулся ли Штраус, хорошо, что успел перехватить тебя здесь.
- Так он вернулся?
- Нет. Лавароцци одна. Я его спугнул.
- Как? – не поняла я.
- Подошел слишком близко, засмотрелся на тебя, - признался Рихард. – Не надо было мне соглашаться ехать сюда…
И где у этих мужчин логика? То возмущается, что нельзя оставлять меня одну, то говорит, что зря приехал. Хотя… я ведь тоже не знаю, как мне войти назад в бунгало и притворяться женой Михи…
- И что мы будем с этим делать? – вздохнула я.
- Вариант только один – без проволочек раскрутить вашу запутанную ситуацию, иначе… - он вздохнул еще тяжелее, чем я. – Снова напортачу, как сегодня.
Мне тоже тяжело думать, когда он настолько близко. Проблему надо как-то решать… Мне уже и дышать тяжело… Ситуацию осложняло не только то, что за стеной спали бывший и его мамуля, но и бунгало Джины, из которого прекрасно просматривалась вся местность. И море поэтому исключено…
- Мартина, ты… а, плевать, - он тоже задыхался, но выпустил меня из объятий и потащил за руку куда-то в сторону отеля.
Мне тоже было плевать, сейчас только одно имело значение.
- Еще одна экскурсия? – спросила я, торопясь за ним.
- Ближе всего моя машина, - ответил он. – Ты же не против осмотра заднего сиденья?
- Если оно достаточно просторно, - надо же было хоть чуточку покапризничать?
Его внедорожник оказался весьма… вместительным. Внутри было тепло, пахло кожей и хвоей, а еще – Рихардом. Мы вцепились друг в друга почти судорожно, одежда мешала, но тратить на нее время ни он, ни я не стали. Я просто приспустила шорты, он рывком расстегнул джинсы, и… мы получили, что хотели.
Оказалось, именно этого мне не хватало, чтобы заснуть. Я отключилась в его руках, как будто так и надо.
Глава 5
– Ты что так долго торчишь в душе?! – возмущалась пани Мария за дверью.
За дверью – потому что Миха ее не пускал, она бы ко мне и в душевую кабину влезла, да что там в кабину… Но настроение было прекрасным, несмотря на очередную полубессонную ночь.
Я вернулась изрядно пропотевшей на заднем сиденье машины Рихарда и громко объявила, что после вчерашних штруклей решила с утра пробежаться. Теперь, смывая с себя здоровый пот и все остальное, я думала, получится ли увидеть Рихарда в течение дня. Он категорически отказывался приближаться ко мне, так и сказал, ближе, чем на выстрел, не подойду!
С другой стороны, если буду высматривать его, то могу пропустить что-нибудь важное прямо под носом. А я теперь очень заинтересована в скорейшем окончании наследственного дела пани Марии. Кстати, надо посмотреть, что за договор составил Рон. И после завтрака – сразу к нотариусу.
Я выплыла из душа в одном полотенце, небрежно чмокнула Миху в щетинистую щеку и услышала шипенье пани Марии:
– Да у нее же был секс! Это она к Филу бегала, сыночка, изменила тебе!
– Мамуля, у нее был секс, – жестко ответил Миха. – Как и у меня: мы, вообще-то, женаты.
– Да не было у вас ничего, я всю ночь не спала, слушала! – возмутилась бывшая свекровь.
– Вы всю ночь храпели, пани Мария, спать было невозможно, вот мы с Михасем и нашли, чем заняться, – улыбнулась я с видом сытой кошки. – Милый, ты сваришь мне шоколад?
– Конечно, дорогая, – ответил тот елейно.
Мамуля фыркнула и закрылась в душевой.
– Ты с ума сошла? – попытался рыкнуть бывший, едва за стеной зашумела вода. – С Филом?!
Но рычать шепотом очень сложно, кто не верит – попробуйте. Я усмехнулась и покачала головой.
– Кстати, насчет Фила – кто он такой? Хочу знать про него в подробностях. И второе кстати: пока мамуля в душе, отправь Эве-Лотте договор аренды.
– Уже отправил, – моментально успокаиваясь, ответил Миха. – На первый взгляд, там все нормально. Про Фила я уже говорил: мы подружились тут, на Бельсоле. Он сам из Зюрича, занимается антиквариатом, периодически играет на бирже, словом, типичный швейцварльдский бизнесмен. А что?
– Пани Мария предложила ему приударить за мной, а он не отказался. Ты уверен, что Фил тебе друг?
– А я-то думаю, что она мне весь вечер талдычит – Фил и Мартинка, Мартинка и Фил? Он ей то, она ему сё, он ей концерт, она… ну, ты понимаешь.
Еще бы мне не понимать.
– Миха, мы должны как можно скорей попасть в дом дедушки Кароля. Там есть что-то, что нужно Джине.
– Вот Эва-Лотта отпишется по договору, и сразу к нотариусу.
– А если…
– А если – у меня ключи. Твой отец заинтересован в этом деле, так пусть прикроет, в полицию позвонит.
Михины мозги были второй (после горячего шоколада) причиной моего замужества. Всегда любила умных мужчин. И здесь, и в университете он легко делал правильные выводы из минимума данных. Папа заинтересован, иначе уже сдал бы маме и под конвоем отправил в Акапулько.
Вдвоем с бывшим мы быстро придумали, как нам попасть в дом без пани Марии и Джины. Нотариус Иржевец нас не примет – сто процентов. Выполнять план Рона и ехать к другому нотариусу в Любляну мы откажемся наотрез. Затолкаем мамулю с Джиной в СПА на самую длинную программу, а сами в это время…
– Вы что, еще не одеты? – бывшая свекровь вышла в халате, но с уложенными волосами и макияжем. – Сразу после завтрака – к тому зануде-нотариусу, а вы! Михасичек, побрейся, Мартинка, у тебя есть хотя бы одно приличное платье?
Приличными платьями пани Мария считала исключительно длинные бесформенные балахоны, наподобие тех, в которых ходила Джина. Но я не зря взяла с собой деловой костюм. Юбка-карандаш длиной чуть ниже колена и приталенный пиджачок с узкими лацканами, который следовало надевать прямо на белье. Правда, туфли на шпильке в двенадцать сантиметров я оставила дома. Ничего, у меня есть летний вариант – сабо с закрытыми носами и сумка в тон.
Пани Мария, конечно, нашла к чему придраться – разрез на юбке «по самое не хочу», но на деле до «самого не хочу» разрез не доходил минимум на 20 сантиметров.
А Миха сказал, что я отлично выгляжу. Интересно, что бы сказал Рихард…
Завтрак прошел быстро и, наверное, поэтому без уже привычных всему ресторану эксцессов. Потом мы ломились в контору Иржевеца, закрытую, несмотря на рабочее время. Бывшая свекровь сыпала проклятьями, Миха привычно рычал, Джина стоически уговаривала всех успокоиться. Я смотрела на все философски, особенно потому, что заметила в конце улицы торопящуюся Мильену – помощницу нотариуса.
– У господина нотариуса сегодня выездной день, – сообщила она, не успев отдышаться. – Приходите завтра.
– А можно оставить у вас договор? – немедленно предложила я, видя наливающее нездоровой краснотой лицо бывшей свекрови.
Я объяснила, что нам нужно. Она назвала цену, Миха тут же полез за деньгами. Копии всех документов мы приготовили еще накануне, так что Мильена все же пригласила нас внутрь.
Пани Марию сдерживала Джина: «подумайте о своем здоровье, пани Мария», «вам вредно так переживать, пани Мария», «ваше давление, пани Мария».
Когда помощница все-таки приняла документы и назначила время на послезавтра, бывшая свекровь уже дошла до точки кипения. Но мы с Михой подхватили ее под руки с обеих сторон и выволокли на улицу.
– Мамуля, тебе надо срочно успокоиться. В СПА отеля есть специальная программа с водорослевым обертыванием и золотой маской. Джина, вы нам так помогаете, я оплачу такую же программу и для вас.
– Мартинка – с нами, – безапелляционно заявила пани Мария.
Это никак не входило в наши планы, но Миха безмятежно кивнул:
– Конечно, Мартина очень любит обертывание, да, дорогая?
– Да, милый.
А что еще можно было ответить?
Джина попыталась вежливо отказаться, но ее тихие «извините, но я не могу принять такой щедрый дар» и «пан Михал, это решительно невозможно» потонули в безапелляционно-раскатистом «прекрасно!» пани Марии.
– Мой сын очень щедрый мальчик, это ведь так важно для семейной жизни, – она приосанилась, отцепилась от нас с Михой и подхватила под руку Джину.
Я мельком взглянула на нее и встретила ответный взгляд товарки по несчастью. Там читалась только покорность судьбе, хотя я была уверена – щедрость Михи ей поперек горла. В очередной раз восхитившись талантом, который почему-то прозябает на таком странном поприще, я зашагала следом за ними в сторону Сен-Саймон.
В том, что из СПА я уйду в тот момент, как на пани Марию наложат целебные водоросли, сомнений не было. Но теперь я задумалась – что помешает Джине поступить так же? Спросить Миху, нет ли у него знакомых в СПА? Уж слишком уверенно он себя вел, когда соглашался отдать меня на растерзание мамуле…
Возвращались мы по красивой улице, с обеих сторон засаженной старыми платанами. Пешеходной на Бельсоле была туристическая улица, где мы с Рихардом покупали ром. По этой ездили автомобили, так что мы жались к толстенным стволам. Зато заканчивалась улица площадью с фонтаном, огражденным красивой решеткой. Как и все на острове, фонтанчик и площадь занимали так мало места, как это только возможно.
– Ой, это ж писающий мальчик, – заявила пани Мария, ткнув пальцем в скульптуру.
– Это ангел, мамуля, – поправил ее Миха.
– Значит, это писающий ангел, – тут же нашлась бывшая свекровь.
Мне остро захотелось ямайского рома. Или хотя бы пива. Какое счастье, что она теперь посторонний человек…
В СПА мы зашли все вчетвером. На ресепшене нас встретили три дамы в халатах нежно-лилового цвета с одинаково загоревшимися глазами.
– О, Михал! – поприветствовала бывшего старшая. – Вы сегодня не только с мамой! Пани Мария, прекрасно выглядите, но вот та морщинка…
– Где? Какая?! – та завертелась в поисках зеркала.
– Михал, – наперебой защебетали две девицы помоложе, – давно вы не заглядывали! Мы скучаем.
– Дамы, я привел к вам новых клиенток, – заявил тот с довольным выражением лица. – В прошлый раз Ангелика говорила Мартине про золотую маску.
– Ангелика! – крикнула одна из девиц, пока я сохраняла естественное выражение лица.
Да, я актриса, но о таких вещах неплохо бы предупреждать заранее.
Ангелика вышла из недр заведения пружинящей походкой спортсменки или танцовщицы, на курносом личике была написана целеустремленность, а властный взгляд серо-стальных глаз плохо сочетался с каштановыми кудряшками, торчащими на ее голове в разные стороны, и милой улыбкой.
