Глава 1
Грозы в Вильямсштаде, как и в любом местечке Предгорья – обычное дело. Только я надеялась проскочить перевал и до ночи попасть в Драконий Лог, а вместо этого пришлось останавливаться в местной гостинице. Ни я, ни кучер склонности к суициду не имели, а лошади дяди Рольфа участи сломать ноги не заслуживали.
Гостиницу, которую помнила с детства, переделали по столичной моде, вынесли кухню и обеденный зал в новую пристройку, а номерам добавили площади. Да, и ванны были теперь даже на втором этаже, так что мы с Петером взяли там два номера по соседству, прилично сэкономив.
Он сразу помчался проследить, как устраивают лошадок. Я аккуратно развесила мокрый плащ и попросила ужин. Настроение общаться пропало еще утром, когда господин Главный Полицмайстер личным приказом отправил меня в отпуск «для решения семейных проблем».
«Ты же понимаешь, Фреди, твой отец - мой лучший друг».
Спорить и напоминать о только вчера полученном новом деле (как и о десятке других) не стала. Подоплека в том, что матушка (по совместительству - кузина дяди Рольфа) давно хочет внуков. Видимо, объявился новый сосед, или заезжий соискатель решил прихватить кусок Драконьего Лога вместе с прилагающейся к нему дочкой барона эф Штальма. Вопрос: почему о продолжении рода должна думать именно я? Почему бы не подыскать невесту братцу Джонасу?
Покрутив в голове эту мысль под бешеный стук капель и периодические громовые раскаты, я решила, что Джонас по-прежнему матушкин любимчик. Блестящий офицер, того и гляди поступит в Академию Генерального штаба, получит свой полк и станет еще более завидным женихом. А пока родители позволяют ему поступать как вздумается.
Меня отпустили в столицу с боем. Под личную ответственность Главного Полицмайстера. Правда, лет с тех пор прошло… Я отставила пустые тарелки. Очередная молния осветила номер ярче скромной люстры под потолком. В зеркальной дверце шкафа под этой вспышкой отразилась сытая, хоть и слегка усталая физиономия – розовые щечки, пухлые губки, слегка испачканные шоколадом и мороженым (я облизнулась, уничтожая следы лакомства), большие голубые глаза и короткие каштановые кудряшки. С первого взгляда никто не воспринимает всерьез, чем я с удовольствием пользуюсь.
Теперь в ванну. Езда в коляске – дело утомительное, растрясет так, что заноют все места, о которых раньше и не подозревал. Вновь порадовавшись прогрессу, я провалялась в теплой воде с розовым маслом полчаса. Провалялась бы и больше, но в голову лезли незаконченные дела, которые дядя Рольф поделил между Белой, Дитором и Ленером. Надо хотя бы набросать план расследований, а то неизвестно, насколько затянется «отпуск». И отправить письмом в родной отдел. Лучше бы, конечно, почтовым порталом, только любые порталы в Предгорье сбоят.
Закончила за полночь, потерла глаза и заметила, что гроза стихает. Одеваться было лень, и поплотнее запахнув гостиничный халат, я вышла в коридор. Петер дисциплинированно сидел на стульчике у своей двери.
- Фроляйн, помочь?
Отдав письмо, я уж было собралась закрыть дверь, но какой-то шум – мужские голоса? – заставил дождаться добровольца. Кто-то орал, что не позволит, потом звуки прекратились.
- Что там, Петер?
- Господа офицеры в люксе шумели, фроляйн. Теперь, вроде, прекратили.
Я пожелала ему доброй ночи и вернулась в номер. Обнимаясь с подушкой, снова услышала шум – теперь уже совсем невнятный. Ворчливые раскаты грома в отдалении напоминали взрыкивания крупной кошки. На их фоне господа офицеры в люксе уже не вызывали раздражения. Но выспаться в ту ночь мне так и не удалось.
Негромкий хлопок раздался часа три спустя, гроза к тому моменту уже прекратилась, а меня выдернуло из беспокойного сна как пробку из бутылки. Пистолет привычно лежал рядом. Сработало чутье, которое заставляет ломиться в чащу, подземелье или запертый на пять засовов дом, чтобы найти там опасный артефакт, краденые драгоценности или труп.
Сунув оружие в карман халата, я выскочила из номера. Чутье привело на первый этаж, где у одного из номеров крутился перепуганный портье.
- В чем дело?
- Простите, госпожа, вас шум разбудил? Постоялец… Он больше не будет, госпожа, я уверен.
- Шум странный, давайте посмотрим, - потребовала я. – Ключ при вас?
- Д-да, госпожа. Но…
- Полиция Отьенсбурга, - буркнула я. – Быстро посмотрим, если там порядок – он и не заметит.
Волна облегчения, затопившая мужчину, чуть не впечатала меня в стену. Дверь едва слышно скрипнула, открываясь. Портье проявил инициативу, нажав на выключатель. Люкс залил яркий свет.
- Как его зовут? Звали, - тут же исправилась я.
За залитым красной субстанцией столом, запрокинув изуродованную голову назад, сидел труп. Стена позади него была забрызгана той же субстанцией, на полу валялся армейский револьвер. С его мощностью на стене наверняка и белая субстанция найдется…
- Его звали полковник Танау, - сказал кто-то сзади. – Начальник штаба Бешотского округа полковник Альфред Танау.
Я непроизвольно сунула руку в карман и медленно обернулась. В дверях, оттеснив портье, стоял господин в штатском, осведомленность и выправка которого не позволяли сомневаться в его статусе.
- Представьтесь, пожалуйста, - механически выдала я, совершенно забыв, что сейчас в отпуске, не в форме и даже не в Отьенсбурге.
- Капитан Эггер, - ответил он, несомненно заметив, что у меня в кармане. – Как ваше имя, фрау, и что вы здесь делаете?
- Лейтенант Штальм, криминальная полиция, - злясь непонятно на что, ответила я. – Услышала выстрел. Вы приехали вместе с покойным? Хорошо его знали?
- Я знал его, полагаю, довольно хорошо. Он был моим наставником, - слегка отстраненно сказал офицер. – Когда вы обнаружили труп?
- Только что, - уже понимая, почему злюсь, ответила я.
Потому что в отпуске, значит, дела мне не видать. А самоубийство начштаба Бешотского округа дурно пахнет. Потому что стою рядом с трупом в гостиничном халате. Потому что капитан Эггер смотрит на меня чересчур пристально.
Есть мужчины, в присутствии которых любой женщине вдруг становится неловко за растрепанные волосы и босые ноги в мягких тапочках. Эггер как раз из таких. Не красавец, не светский прилипала, а скорее эталон мужественности. Осанка, разворот плеч, признаки интеллекта на породистом лице и… хватит на него пялиться.
- Надо вызвать местную полицию. И врача.
- Врач уже не поможет, полиция подождет до утра. Расследованием я займусь лично, - так же отстраненно возразил армейский. – Запишите свои показания, и можете возвращаться в номер.
- То же самое могу предложить вам, - улыбнулась я вежливо. – Или вы остановились не в гостинице? Тогда вопрос, как вам удалось появиться здесь так вовремя?
- Я только что прибыл порталом, - без запинки ответил Эггер.
Чутье не согласилось. Или у военных есть свои тайные надежные порталы, что вызывает законное возмущение, или он рисковал собой, чтоб появиться здесь именно сейчас. Порталы в Предгорье непредсказуемы, с вероятностью один к одному крохотные частицы капитанского тела могло разметать по вселенной. Злость заняла прочное место где-то на периферии сознания, обретя конкретные черты конкретного мужчины.
- Отлично, значит, самое время взять у портье ключ и заселиться. Господин портье, вызовите полицию, - добавив громкости, крикнула в коридор.
Пререкаясь с армейским, я не забывала осматривать место преступления. Кроме оружия, в карманах халата не было ничего. Записывать не на чем, придется запомнить каждую деталь.
Гостиничный номер-люкс, стены обиты дорогим чинцем, который теперь придется менять… Мебель слегка старомодна, но сразу видна дорогая работа и материал – мореное дерево. На диване с высокой спинкой небрежно брошен полковничий китель. Слегка приоткрытая дверь ведет во вторую комнату – спальню.
Нужен детальный обыск.
- Это самоубийство, лейтенант, - уже без всякой отстраненности, с нажимом продолжил гнуть свое Эггер. – К чему привлекать лишний шум, местная полиция все равно завтра получит указания передать дело контрразведке.
- Это мы еще посмотрим. Военные всегда прикрываются военной тайной. А может, император решит передать дело Главному Полицмайстеру?
Продолжая осматриваться, я добралась до окон. Проверила. Все заперто. Повернулась к трупу и наткнулась на острый, как шип, взгляд офицера.
- Как старший по званию, я приказываю вернуться в номер, записать показания и передать их мне.
- Я еще не закончила осмотр места преступления. Рапорт будет неполным.
- Мне не нужен рапорт, только свидетельские показания.
Когда я злюсь, внешне становлюсь эдакой пай-девочкой, очень вежливой, терпеливой и, порой, даже ласковой. Вот как сейчас.
- Не мой рапорт. Ваш рапорт будет неполным. Например, вы обратили внимание на китель?
Он повелся. Сделал два шага, схватил китель. Всесвятые Небеса, и это – следователь?! Правда, подкладку он прощупывал вполне профессионально, но пачка купюр просто выпирала из внутреннего кармана. Или он знал, что там? Интересно, кого из господ офицеров видел в люксе Петер? Они шумели… А через три часа меня разбудил негромкий хлопок.
Пока Эггер отвлекся на китель, я быстро обошла стол и нагнулась к револьверу. Стандартный армейский «препер». Звук от выстрела должен был поднять на ноги всех соседей, но услышали его только я и портье. Почему?
- Фроляйн! – в коридоре объявился Петер.
- Кто это?
Капитан слегка охрип. С чего бы? Я распрямилась и ответила. Петер появился вовремя. Сейчас заодно и выясним, не был ли Эггер среди шумевших в люксе?
- Герр Шульц, сколько господ офицеров вы видели в этом люксе?
- Видал одного, - Петер подбородком указал на труп полковника Танау. – А слыхал еще троих.
- Опознать сможете?
- Ежли орать, как давеча, будут, так беспременно.
- Чуть позже полуночи я слышала громкие голоса, - пояснила Эггеру, - даже хотела попросить портье, чтобы…
- Лейтенант, - меня оборвали на полуслове. – Я согласен принять вашу помощь в осмотре места преступления.
- Тогда герр Шульц проследит, чтобы вызвали врача и полицию.
- Тогда, - он выделил свое требование длинной паузой, - всем им, включая вас и герра Шульца, придется дать подписку о неразглашении.
- Большая шишка? – спросил Петер, взглядом обводя труп. – С такими всегда морока.
Я кивнула. Петер бесшумно исчез.
- Труп трогать не будем до приезда врача. Но мне бы очень хотелось знать, что у него в карманах, - призналась я. – Посмотрите на стол.
Эггер послушно подошел. Стол был бы совершенно пуст, если бы не частично залитая красной субстанцией записка.
«Я виновен. Молитесь за меня. Альфред Танау».
- Как это прискорбно, - произнес мой временный напарник.
- Если душа попросит, помолитесь за него. Потом. А сейчас меня интересует, где прибор или хотя бы ручка, которой ваш полковник писал эту записку.
- Ручку он носил во внутреннем кармане кителя.
Чернила не расплывались даже там, где на них попали красные брызги. Хотела бы я писать такой ручкой… А то Ленер горазд проливать на мои отчеты свой кофе.
- Там есть место для чего-то еще, кроме денег?
Вместо ответа Эггер снова вернулся к кителю, аккуратно вынул пачку имперских марок пятисотенными купюрами, самопишущую ручку и маленький кожаный футлярчик для монокля.
Деньги потом надо будет пересчитать. Не беден был полковник. Но вот в чем странность: человек, решивший свести счеты с жизнью, пишет стандартную записку. Потом аккуратно убирает во внутренний карман кителя ручку, а потом туда же кладет пачку денег.
- Он был педантичным, лейтенант, - объяснил Эггер. – Скорее всего, было так: написал записку, положил ручку в карман. А деньги, видимо, уже были там.
- А потом он снял китель и бросил на диван – жарко стало? – позволила себе уместный скепсис я. – Приходилось сталкиваться с самоубийствами? Человек в такой момент перестает быть самим собой. Ему уже неважно, куда положить ручку. Он просто ее не заметит. Кстати, это действительно его почерк?
- Точнее смогу сказать, когда сличу с документами, которые хранятся в штабе. Теперь мои вопросы, лейтенант. Когда вы услышали выстрел?
- По моим ощущениям, между четвертью и половиной четвертого. Точнее может сказать портье, он уже торчал под дверью, когда я спустилась.
Эггер без раздумий распахнул дверь – портье, как и ожидалось, продолжал торчать рядом. Однако подтвердить мои слова не смог: ничего не слышал. Он заявил, что в четверть четвертого в гостиницу поступил телефонный звонок из штаба Бешотского округа, полковник Танау срочно требовался в собственном штабе.
- Я стучал, стучал, а господин полковник никак… ни словечка в ответ. Мне велели открыть дверь своим ключом, но ведь это… нам же не положено, понимаете, господа? Хорошо, что фроляйн из полиции так вовремя спустилась.
Эггер мельком посмотрел на меня, и сразу вернулся к расспросам портье – во сколько конкретно он открыл дверь и обнаружил труп.
- Это не я, это фроляйн!
- Время назвать можете? - пришлось вмешаться, иначе сейчас я стану главной подозреваемой.
Он подтвердил: примерно полчетвертого. Значит, звонок из штаба округа заглушил выстрел. Начштаба внезапно понадобился сослуживцам в тот самый момент, когда спускал курок своего револьвера.
Стоит выяснить все и про звонок, и про звонившего. Или звонивших, учитывая, что Танау за три часа до того ссорился с тремя офицерами. Когда Эггер отпустил причитающего портье («это же все, правда, я больше ничем не могу помочь, господин капитан, клянусь здоровьем детей!»), я пыталась представить, как все происходило. И у меня не сходилось.
- Ваш полковник был левшой?
- Нет.
- Почему же тогда револьвер слева от него?
- Он был уникумом, одинаково владел обеими руками.
Допустим. Но тогда лично у меня выходило, что в правой руке Танау было что-то еще. Вторая версия бежала едва ли не впереди первой: это не самоубийство. Скорей бы осмотреть труп!
- Вы что, допускаете, что Танау могли убить? Лейтенант, я знал его почти десять лет, поверьте, не тот тип, что позволил бы застрелить себя, спокойно сидя за столом.
- Согласна, следов борьбы нет. Но вряд ли господин Танау дослужился бы до своего звания и должности, имея суицидальные наклонности.
- Нет, конечно, нет!
Горячность Эггера не была наигранной.
- Даже представить сложно, что толкнуло его на этот шаг. Не понимаю, о какой вине он пишет в своей записке.
Я опять повернулась к трупу. Жаль, что пол-лица снесено выстрелом. Рубашку, когда-то белую, заливали начинающие буреть потеки. Ткань дорогая, пошив явно не армейского цеха. Пуговицы из белого металла, вроде бы с гербом, как положено, только металл – отнюдь не олово. Плюс пачка денег в кармане…
- Давайте рассмотрим стандартные причины самоубийств среди мужчин его возраста. На первом месте – долги. Но это явно не о Танау. Полковник всегда жил на широкую ногу? Может, наследство получил? В карты выиграл?
- Не могу сказать. До такой степени близки мы не были.
И взгляд такой невинный, сразу видно – врет. А врать злой ищейке чревато.
- Вторая причина – женщины. Бывает, что…
- Нет! Только не Танау!
- Что, женщинами не интересовался? Мужчинами?
- Лейтенант, не порите чушь. Полковник пользовался успехом у дам, но сам чрезмерно не увлекался.
- Семья? Жена? Дети?
