Тот же орк, с которым он работал в таверне, подвизался матросом и любил повспоминать морские приключения. То, что начиналось, и начиналось стремительно, было похоже на худший вариант. Оставалось надеяться, что пиратский капитан знает, что делает.
Первая волна прокатилась через палубу, едва не смыв за борт Браггу.
- Надо привязаться! – прокричал сквозь ветер Мэннар.
Парень-птица кивнул, частично превратился – ради когтистых птичьих лап, способных впиваться в палубу и начал как мог быстро спускаться по лестнице. Мэннар попытался использовать пояс чтобы прицепиться к ограждению палубы, но длины не хватало. Оставалось держаться руками, скользящими от воды.
Тут с ним заговорила жена. От этого словно прибавилось сил, хотя беседа оборвалась внезапно. Через минуту вернулся Брагга с веревкой. С её помощью оба привязались к толстым столбикам леера, уже не казавшимся такими надёжными. Качало все сильнее и ветер дул все яростнее. Волны окатывали одна за другой и все же когда вода не заливала глаз, Мэннар видел – они все еще упрямо движутся к Корак-Кейлу, от которого их отбрасывает снова и снова. Во вспышках молнии мыс менял очертания – не перо, а голова ворона, то и дело сверкавшего на корабль круглым птичьим оком, и крыло, готовое вот-вот распрямиться, давая огромной каменной птице взлететь, и парус, похожий на все паруса всех кораблей, как отражение.
Матросы выполняли команды быстро, но без суеты, Мэннар не замечал страха даже в мальчишке, наверное, юнге, который ухитрялся помочь всем и при этом не путаться под ногами.
Брагга и правда веселился – хохотал после особо сильных ударов грома, потом начал громко немелодично петь что-то на незнакомом Мэннару языке. Воды вокруг было достаточно, чтобы магия понимания работала и все же Мэннар понял лишь несколько слов, что-то про ветер, рычащий как голодный лев. Ветер и правда рычал, но песне это не мешало. Кажется, даже пираты услышали. Некоторые оглядывались в сторону Брагги. Мэннар ждал, что кто-нибудь прикажет оборотню заткнуться, вместо этого еще запел кто-то. Тот самый мальчишка-юнга. Потом еще один матрос и еще, не отрываясь от работы. Похоже, песня никому и ничему не мешала, наоборот, в работе появился ритм. И в буре. Даже волны теперь прокатывались через один и тот же промежуток времени, даже ветер взвывал и стихал так же. Слов нельзя было разобрать. Может их и не было.
Мэннар не сразу заметил, что корабль меньше качает. Буря стала стихать – так же стремительно, как и началась. Брагга уже не пел и матросы тоже, но где-то наверху гудело – то ли остатки ветра в мачтах, то ли эхо песни. Тучи расходились, открывая темное со звездами небо. На фоне заката Корак-Кейл темнел четким силуэтом словно вырезанный из угольной бумаги. Паруса обвисли. Безветрие обрушилось так же внезапно, как буря. Море стало глаже стекла. В тишине что-то едва слышно плескало и эхо отдаленного гуда еще слышалось, но это были все звуки.
Нарушил тишину голос капитана, отдавшего команду спустить шлюпку. Хорса поднялся на корму, без удивления окинул взглядом совершенно свободных и никуда не девшихся пленников.
- Вы оба, плывёте со мной.
Он уже не мог ни просить, ни приказывать, не имея над ними власти, но делал это, наверное, по привычке. Мэннар подчинился, потому что ему и так надо было на мыс. Брагга скорее всего из того же любопытства. Они спустились в лодку с капитаном и парой матросов, которые начали грести к Корак-Кейлу. Больше ничего не мешало; вёсла разрезали гладкую воду, лодка скользила вперед, словно ее тянула к берегу невидимая рука.
Мэннар наблюдал за Хорсой. По лицу капитана мало что можно было прочесть, но иногда на нем появлялось сомнение. Мэннар мог это понять. Происходящее не походило ни на легенду, ни на обычную жизнь. Контролировать это вряд ли вышло бы. Оставалось плыть по течению… или грести к какой-никакой, но цели. Для Мэннара – попасть на мыс и встретить там Сильхе.
Причалить оказалось некуда – скала поднималась из моря отвесно, но с лодки можно было, дотянувшись, подняться на крошечную площадку. С неё начиналась едва заметная даже сейчас лестница.
- Показывай путь, - приказал капитан Брагге, а матросам: - Ждите здесь.
Парень-птица ловко забрался наверх и сразу пошел дальше. Ступени словно возникали прямо под его ногами, складывались из камней и теней. И никакой больше надписи. Но скоро стало не до поиска букв на ступенях – они делались все выше и круче. Переступать не выходило, пришлось перебираться, карабкаться, держась за ступеньку выше, за скалу, цепляться за трещины. Брагга ухитрился намного опередить Мэннара и капитана, который шел вторым, иногда даже останавливался, оглядывался и ждал с едва заметной улыбкой. Мэннару его внезапное превосходство не казалось обидным, но капитана оно в конце концов взбесило:
- Ты, перевёртыш, - сказал он, остановившись. Приходилось стоять нагнувшись, цепляясь за выступ, частично прижимаясь к скале, ничего гордого или властного в подобной позе. Но слова все еще прозвучали приказом: - Говори, в чем секрет.
- В том, чтобы смотреть под ноги, - хохотнул Брагга и тут же стал серьёзным. – Тут где-то есть граница и пересечь ее можно только не глядя вокруг, вслепую. Идти пялиться на скалу, а в какой-то момент - холод, ветер в лицо. Север.
- Север? Мы на юге!
- Знаю. Сам посмотришь по созвездиям.
Хорса помолчал, потом спросил уже без гнева:
- И у тебя, значит, вышло с первого раза?
- А чему там не выйти? Если я здесь – то я здесь. Одна задача, одна цель.
Капитан скривил рот, словно хотел выругаться, но сдержался. Только сказал:
- Давай дальше.
Брагга полез дальше.
Мэннар не удивился что у него вышло, но не понимал, отчего не получалось у них. Он не особо пялился по сторонам, разве что пару раз глянул на море. Капитану с его массивной фигурой приходилось тяжелее – меньше пространства для манёвра, больше нужды в том, чтобы как следует держаться и осторожнее переносить вес. Все равно этот кусок мира никак их не отпускал. Мэннар решил помочь.
- Что ты будешь делать на маяке? – спросил он.
- Не твоё дело! – зло, но устало рявкнул Хорса. Но тут же добавил: - Посмотрю на этого «хранителя». Спрошу, в чём его выгода мне помогать. Накажу… или награжу.
- Накажешь?
- Не стану убивать.
Что ж, пират оставался пиратом. Но кажется, разговор с Мэннаром насчет цели и правда помог – делалось все прохладнее, а потом в какой-то момент как и обещал Брагга – ледяной ветер бросил в лицо горсть снега.
Со следующей ступеньки открывалось обледеневшее каменное плато. Мэннар поднялся по оставшимся и ступил на него, думая, как им повезло, что лестница не обледенела, как эта каменистая земля. Снег и лёд лежали пятнами и сияли в свете взошедших лун. Далеко впереди и высоко, едва не наравне со звездами, горел белый свет, позволявший видеть часть башни маяка.
Хорса задрал голову.
- Рука Бога… Трое у Костра… И Последняя Звезда. Действительно, Север, - поёжился, словно только тут заметил холод.
- Теперь бегом, пока насмерть не замёрзли, - Брагга подал пример и первым рванул к башне.
Мэннар с капитаном за ним.
- За каким… ставит маяк так далеко… от моря? – на бегу спросил Хорса. – Никакого толку… кораблям.
- Может он… не для кораблей? – Мэннар и сам хотел бы знать, но Дождь больше не говорила с ним, не давала внезапного знания.
Это позволяло думать о своём и делало мысли яснее и чётче. Прежде всего о том, что мир заканчивается. От Сильхе он знал, зачем это нужно… Вернее, смерть мира не была нужна для рождения новых - просто его последствие. Как мать, умирающая родами. Неужели иначе никак? Он адресовал вопрос Дождю, но ответа не получил. Путь казался неправильным, и не только потому, что в конце погибал именно его, Мэннара, мир. Рейес – колыбель для семян новых миров. Каждый из которых – такая же колыбель и тоже погибнет, выпуская созревшие семена? Или есть другая судьба – просто жить?
Маяк не стал играть ни в какие игры – он быстро приближался и дверь оказалась приоткрыта. Они вошли и закрыли её за собой. Мягкое тепло обняло, заставило задохнуться – после морозного холода тут показалось душно.
Круглый холл был почти пуст, если не считать горки ровных камней посредине и ведущей вверх, вьющейся по стене деревянной лестницы. Сверху лился слабый свет, у подножия лестницы стояла зажженная лампа, словно ожидая, чтобы ее взяли.
- Поднимайтесь, – прозвучал голос, - но не смотрите в окна.
После такого трудно было не посмотреть хоть раз.
Круглые окна были разбросаны по стене тут и там без особого порядка. Некоторые кто-то заложил камнями, похоже, из кучи внизу. В незаложенных была лишь тьма, даже без звезд.
- Издевается, - сделал вывод пират.
Новый подъем тоже обошелся без сюрпризов, но Мэннар насчитал больше двух сотен ступенек и шестнадцать площадок, на которых можно было остановиться и передохнуть. Даже отдыхая, они все умаялись до того, что, поднявшись в верхнюю комнату, едва стояли. Брагга сразу сел на пол, Мэннар только прислонился к стене. Пират шагнул вперед. Тут тоже были окна, лишь одно осталось незаложенным. Спиной к ним у маленького на вид ветхого столика человек разливал по чашкам чай. Он выглядел угловато, как неумелый рисунок. Взгляд не сразу привык к странным пропорциям. Руки длиннее, голова больше, плечи уже? Как будто торс и руки были от взрослого, голова от великана. Когда он повернулся, показалось что колени гнутся и в другую сторону тоже. Одежда странная – несколько рубашек одна на другой, широкие штаны по южному и при этом босиком. Но лицом он был красив. Правда тоже странной красотой. Мэннар задержал взгляд и впечатление красоты поползло, превращая то, что он видел, в уродство.
- Кто-нибудь что-то видел в окнах? – спросил хозяин маяка, ставя пузатый медный чайник.
- Нет, - за всех ответил пират, сделал еще шаг, по виду – безо всякой уверенности. – Значит, нарочно кричал, чтоб уж точно заглянули?
- А как иначе. Так что там?
- Ничего. Тьма.
- Ну и слава местным богам, а заодно мне. Пейте чай, грейтесь.
Мэннар первым подошел и сел на скамейку, Брагга следом за ним. Чай давал возможность как следует рассмотреть хозяина маяка, не задавая вопросов, которых просто не было. Местные боги… значит – не его? Значит…
Он не успел додумать, пират снова заговорил, не приближаясь, подняв руку с кольцом. Он явно посчитал смотрителя угрозой.
- Местные боги? То есть ты – не местный? Тогда что это за место и кто ты такой?
- Ирран, если хочешь. А ты?
- Хорса.
- Слышал о тебе. – кивнул Ирран. – Пират, наглый и жадный, но не слишком умный…
- Тебе жить надоело? – удивился Хорса.
- Здесь – надоело. Садись, пей чай.
Вместо этого пират наставил на него перстень.
Где-то плеснула вода и вдруг комната наполнилась людьми… И не только. Остро пахнуло морем и рыбой, потому что среди появившихся были русалки, а вместе с ними по полу разлилась вода. Пираты, человек десять, пара стариков, девушка… Тесно не стало, словно комната выросла под большое количество гостей. Все потрясенно оглядывались, пираты сразу собрались возле своего капитана.
- У тебя много друзей, - кивнул Ирран. Чашек на столе тоже прибавилось, и он снова разливал по ним чай своими слишком длинными руками. – Не беспокойся. Все они спасутся.
Кинжал остался в стене. Не пытаясь его достать, Игнар повернулся к девушкам. К Сильхе. Опустил взгляд к кинтаре.
Она не успела понять, что он задумал. В два прыжка Игнар оказался рядом. Вырвал кинтару из рук, ударил по струнам. Кинтара взвыла, а потом прямо в руках злодея рассыпалась лепестками пепла. «Прощай», - с печалью мысленно сказала девушка, проводив взглядом последний из них, легший на мозаичный пол.
- Что ты сделал и зачем? – строго спросила Бригельза.
Игнар повернулся к ней, помолчал, словно прислушиваясь к эху ее слов. Сильхе не слышала эха, но в ушах у нее звенело, словно от напряжения воздуха.
- Рискнул, но трюк не вышел. Даже не очень сильно жаль.
- Но куда подевался Хаос?
- Откуда я знаю? Ушел, сбежал. Бросил вас.
- А кинтара тебе зачем?
Он перевел взгляд на девочку.
- Детское любопытство так утомительно.
- Я не ребенок! – ожидаемо взорвалась Бригельза. – Раньше ты говорил со мной как со взрослой! Я же помогла тебе! Разве нельзя проявить уважение?
Сильхе невольно вздохнула. Похоже девочка решила, что Игнар ей что-то должен.
- А вот это хороший вопрос, - он уже снова смотрел на Сильхе. – Не хочешь проявить уважение и поблагодарить? Я избавил тебя от сирены раз и навсегда.
- И от кинтары, - напомнила она.
- Найдешь другую. В конце концов нет разницы, какие струны дёргать, если ты мастер своего дела…
- Эй, - тихо и как-то очень пронзительно сказала Бригельза. – Я все еще здесь! И ты мне не ответил!
Он улыбнулся. Улыбка не вышла – словно человек разучился улыбаться или плохо владел лицом… Бледным с застывшими чертами лицом.
- Обида. Очаровательно. Но этого мало.
- Кому мало? – спросила Сильхе.
В разум стучалась догадка, но она ей не нравилась.
- Любопытство… И немного гнева. Всего-то. Я думал, после кинтары ты кинешься на меня с песенкой наперевес. Можешь попробовать. Или возьми свой ножик.
Сильхе решила, что взять – хорошая мысль. Обойдя Игнара, подошла, потянула за ручку. Кинжал слабо вибрировал; эта дрожь передалась руке и когда Сильхе все же вытащила лезвие из стены и убрала в подобранные по пути ножны, осталась с ней.
Не просто осталась – делалась все сильнее. Игнар впивался в нее взглядом. словно чего-то ждал. Словно как-то от неё зависел. Если догадка верна…
Бригельза встала так, чтобы оказаться на пути взгляда Игнара. От этого стало немного легче.
- Расскажи. Объясни, почему больше не хочешь быть моим другом.
- Я и не был твоим другом.
- Значит, ты чей-то враг? Сильхе?
Он с кривой неестественной усмешкой посмотрел на девушку-барда:
- Ты так ничего ей и не рассказала. Поэтому мне было легко совершить и этот трюк.
- Трюк? – повторила Бригельза. – Так все это был трюк? Твои советы, наши беседы, твое отношение ко мне?
Он снова усмехнулся.
- Я трюкач, милое дитя. По крайней мере был им. А если хочешь больше ответов – сыграй для меня.
- Нет! – предупредила Сильхе. – Бригельза, не нужно!
- Почему? – девочка обернулась к ней.
- Потому что он… сделает из твоей музыки силу.
- Сделаю, - как-то сразу согласился Игнар. – Догадливая певичка. Я не просто избавил тебя от сирены, я сам теперь сирена.
- Не похоже, что ты этому рад, - слова вырвались раньше, чем она успела подумать.
- А почему я должен радоваться? – Игнару надоело стоять… а может ноги его не держали. По крайней мере в ближайшее кресло он не сел, а рухнул. – Все, что люди знают о силе, в самом конце оказывается чушью.
Сильхе взяла Бригельзу за плечо, кивнула на скамейку – как можно дальше от трюкача. Обе отошли и сели, как раз в тот момент, когда стены дрогнули очень уж сильно… и придвинулись. Заскрипела подвинутая мебель. С потолка просыпалась горсть песка. И снова внутренняя дрожь - так вибрирует под пальцами корпус кинтары. Но дрожала не кинтара, а Сильхе и весь эхорин.
- Что это? – спросила Бригельза. – Что происходит?
- Детское любопытство, - повторил Игнар совершенно без чувств. – А что, если я отвечу – и скажу: мир снаружи умирает, и сжимает в точку этот клочок бытия? Ты хотя бы испугаешься?
Первая волна прокатилась через палубу, едва не смыв за борт Браггу.
- Надо привязаться! – прокричал сквозь ветер Мэннар.
Парень-птица кивнул, частично превратился – ради когтистых птичьих лап, способных впиваться в палубу и начал как мог быстро спускаться по лестнице. Мэннар попытался использовать пояс чтобы прицепиться к ограждению палубы, но длины не хватало. Оставалось держаться руками, скользящими от воды.
Тут с ним заговорила жена. От этого словно прибавилось сил, хотя беседа оборвалась внезапно. Через минуту вернулся Брагга с веревкой. С её помощью оба привязались к толстым столбикам леера, уже не казавшимся такими надёжными. Качало все сильнее и ветер дул все яростнее. Волны окатывали одна за другой и все же когда вода не заливала глаз, Мэннар видел – они все еще упрямо движутся к Корак-Кейлу, от которого их отбрасывает снова и снова. Во вспышках молнии мыс менял очертания – не перо, а голова ворона, то и дело сверкавшего на корабль круглым птичьим оком, и крыло, готовое вот-вот распрямиться, давая огромной каменной птице взлететь, и парус, похожий на все паруса всех кораблей, как отражение.
Матросы выполняли команды быстро, но без суеты, Мэннар не замечал страха даже в мальчишке, наверное, юнге, который ухитрялся помочь всем и при этом не путаться под ногами.
Брагга и правда веселился – хохотал после особо сильных ударов грома, потом начал громко немелодично петь что-то на незнакомом Мэннару языке. Воды вокруг было достаточно, чтобы магия понимания работала и все же Мэннар понял лишь несколько слов, что-то про ветер, рычащий как голодный лев. Ветер и правда рычал, но песне это не мешало. Кажется, даже пираты услышали. Некоторые оглядывались в сторону Брагги. Мэннар ждал, что кто-нибудь прикажет оборотню заткнуться, вместо этого еще запел кто-то. Тот самый мальчишка-юнга. Потом еще один матрос и еще, не отрываясь от работы. Похоже, песня никому и ничему не мешала, наоборот, в работе появился ритм. И в буре. Даже волны теперь прокатывались через один и тот же промежуток времени, даже ветер взвывал и стихал так же. Слов нельзя было разобрать. Может их и не было.
Мэннар не сразу заметил, что корабль меньше качает. Буря стала стихать – так же стремительно, как и началась. Брагга уже не пел и матросы тоже, но где-то наверху гудело – то ли остатки ветра в мачтах, то ли эхо песни. Тучи расходились, открывая темное со звездами небо. На фоне заката Корак-Кейл темнел четким силуэтом словно вырезанный из угольной бумаги. Паруса обвисли. Безветрие обрушилось так же внезапно, как буря. Море стало глаже стекла. В тишине что-то едва слышно плескало и эхо отдаленного гуда еще слышалось, но это были все звуки.
Нарушил тишину голос капитана, отдавшего команду спустить шлюпку. Хорса поднялся на корму, без удивления окинул взглядом совершенно свободных и никуда не девшихся пленников.
- Вы оба, плывёте со мной.
Он уже не мог ни просить, ни приказывать, не имея над ними власти, но делал это, наверное, по привычке. Мэннар подчинился, потому что ему и так надо было на мыс. Брагга скорее всего из того же любопытства. Они спустились в лодку с капитаном и парой матросов, которые начали грести к Корак-Кейлу. Больше ничего не мешало; вёсла разрезали гладкую воду, лодка скользила вперед, словно ее тянула к берегу невидимая рука.
Мэннар наблюдал за Хорсой. По лицу капитана мало что можно было прочесть, но иногда на нем появлялось сомнение. Мэннар мог это понять. Происходящее не походило ни на легенду, ни на обычную жизнь. Контролировать это вряд ли вышло бы. Оставалось плыть по течению… или грести к какой-никакой, но цели. Для Мэннара – попасть на мыс и встретить там Сильхе.
Причалить оказалось некуда – скала поднималась из моря отвесно, но с лодки можно было, дотянувшись, подняться на крошечную площадку. С неё начиналась едва заметная даже сейчас лестница.
- Показывай путь, - приказал капитан Брагге, а матросам: - Ждите здесь.
Парень-птица ловко забрался наверх и сразу пошел дальше. Ступени словно возникали прямо под его ногами, складывались из камней и теней. И никакой больше надписи. Но скоро стало не до поиска букв на ступенях – они делались все выше и круче. Переступать не выходило, пришлось перебираться, карабкаться, держась за ступеньку выше, за скалу, цепляться за трещины. Брагга ухитрился намного опередить Мэннара и капитана, который шел вторым, иногда даже останавливался, оглядывался и ждал с едва заметной улыбкой. Мэннару его внезапное превосходство не казалось обидным, но капитана оно в конце концов взбесило:
- Ты, перевёртыш, - сказал он, остановившись. Приходилось стоять нагнувшись, цепляясь за выступ, частично прижимаясь к скале, ничего гордого или властного в подобной позе. Но слова все еще прозвучали приказом: - Говори, в чем секрет.
- В том, чтобы смотреть под ноги, - хохотнул Брагга и тут же стал серьёзным. – Тут где-то есть граница и пересечь ее можно только не глядя вокруг, вслепую. Идти пялиться на скалу, а в какой-то момент - холод, ветер в лицо. Север.
- Север? Мы на юге!
- Знаю. Сам посмотришь по созвездиям.
Хорса помолчал, потом спросил уже без гнева:
- И у тебя, значит, вышло с первого раза?
- А чему там не выйти? Если я здесь – то я здесь. Одна задача, одна цель.
Капитан скривил рот, словно хотел выругаться, но сдержался. Только сказал:
- Давай дальше.
Брагга полез дальше.
Мэннар не удивился что у него вышло, но не понимал, отчего не получалось у них. Он не особо пялился по сторонам, разве что пару раз глянул на море. Капитану с его массивной фигурой приходилось тяжелее – меньше пространства для манёвра, больше нужды в том, чтобы как следует держаться и осторожнее переносить вес. Все равно этот кусок мира никак их не отпускал. Мэннар решил помочь.
- Что ты будешь делать на маяке? – спросил он.
- Не твоё дело! – зло, но устало рявкнул Хорса. Но тут же добавил: - Посмотрю на этого «хранителя». Спрошу, в чём его выгода мне помогать. Накажу… или награжу.
- Накажешь?
- Не стану убивать.
Что ж, пират оставался пиратом. Но кажется, разговор с Мэннаром насчет цели и правда помог – делалось все прохладнее, а потом в какой-то момент как и обещал Брагга – ледяной ветер бросил в лицо горсть снега.
Со следующей ступеньки открывалось обледеневшее каменное плато. Мэннар поднялся по оставшимся и ступил на него, думая, как им повезло, что лестница не обледенела, как эта каменистая земля. Снег и лёд лежали пятнами и сияли в свете взошедших лун. Далеко впереди и высоко, едва не наравне со звездами, горел белый свет, позволявший видеть часть башни маяка.
Хорса задрал голову.
- Рука Бога… Трое у Костра… И Последняя Звезда. Действительно, Север, - поёжился, словно только тут заметил холод.
- Теперь бегом, пока насмерть не замёрзли, - Брагга подал пример и первым рванул к башне.
Мэннар с капитаном за ним.
- За каким… ставит маяк так далеко… от моря? – на бегу спросил Хорса. – Никакого толку… кораблям.
- Может он… не для кораблей? – Мэннар и сам хотел бы знать, но Дождь больше не говорила с ним, не давала внезапного знания.
Это позволяло думать о своём и делало мысли яснее и чётче. Прежде всего о том, что мир заканчивается. От Сильхе он знал, зачем это нужно… Вернее, смерть мира не была нужна для рождения новых - просто его последствие. Как мать, умирающая родами. Неужели иначе никак? Он адресовал вопрос Дождю, но ответа не получил. Путь казался неправильным, и не только потому, что в конце погибал именно его, Мэннара, мир. Рейес – колыбель для семян новых миров. Каждый из которых – такая же колыбель и тоже погибнет, выпуская созревшие семена? Или есть другая судьба – просто жить?
Маяк не стал играть ни в какие игры – он быстро приближался и дверь оказалась приоткрыта. Они вошли и закрыли её за собой. Мягкое тепло обняло, заставило задохнуться – после морозного холода тут показалось душно.
Круглый холл был почти пуст, если не считать горки ровных камней посредине и ведущей вверх, вьющейся по стене деревянной лестницы. Сверху лился слабый свет, у подножия лестницы стояла зажженная лампа, словно ожидая, чтобы ее взяли.
- Поднимайтесь, – прозвучал голос, - но не смотрите в окна.
После такого трудно было не посмотреть хоть раз.
Круглые окна были разбросаны по стене тут и там без особого порядка. Некоторые кто-то заложил камнями, похоже, из кучи внизу. В незаложенных была лишь тьма, даже без звезд.
- Издевается, - сделал вывод пират.
Новый подъем тоже обошелся без сюрпризов, но Мэннар насчитал больше двух сотен ступенек и шестнадцать площадок, на которых можно было остановиться и передохнуть. Даже отдыхая, они все умаялись до того, что, поднявшись в верхнюю комнату, едва стояли. Брагга сразу сел на пол, Мэннар только прислонился к стене. Пират шагнул вперед. Тут тоже были окна, лишь одно осталось незаложенным. Спиной к ним у маленького на вид ветхого столика человек разливал по чашкам чай. Он выглядел угловато, как неумелый рисунок. Взгляд не сразу привык к странным пропорциям. Руки длиннее, голова больше, плечи уже? Как будто торс и руки были от взрослого, голова от великана. Когда он повернулся, показалось что колени гнутся и в другую сторону тоже. Одежда странная – несколько рубашек одна на другой, широкие штаны по южному и при этом босиком. Но лицом он был красив. Правда тоже странной красотой. Мэннар задержал взгляд и впечатление красоты поползло, превращая то, что он видел, в уродство.
- Кто-нибудь что-то видел в окнах? – спросил хозяин маяка, ставя пузатый медный чайник.
- Нет, - за всех ответил пират, сделал еще шаг, по виду – безо всякой уверенности. – Значит, нарочно кричал, чтоб уж точно заглянули?
- А как иначе. Так что там?
- Ничего. Тьма.
- Ну и слава местным богам, а заодно мне. Пейте чай, грейтесь.
Мэннар первым подошел и сел на скамейку, Брагга следом за ним. Чай давал возможность как следует рассмотреть хозяина маяка, не задавая вопросов, которых просто не было. Местные боги… значит – не его? Значит…
Он не успел додумать, пират снова заговорил, не приближаясь, подняв руку с кольцом. Он явно посчитал смотрителя угрозой.
- Местные боги? То есть ты – не местный? Тогда что это за место и кто ты такой?
- Ирран, если хочешь. А ты?
- Хорса.
- Слышал о тебе. – кивнул Ирран. – Пират, наглый и жадный, но не слишком умный…
- Тебе жить надоело? – удивился Хорса.
- Здесь – надоело. Садись, пей чай.
Вместо этого пират наставил на него перстень.
Где-то плеснула вода и вдруг комната наполнилась людьми… И не только. Остро пахнуло морем и рыбой, потому что среди появившихся были русалки, а вместе с ними по полу разлилась вода. Пираты, человек десять, пара стариков, девушка… Тесно не стало, словно комната выросла под большое количество гостей. Все потрясенно оглядывались, пираты сразу собрались возле своего капитана.
- У тебя много друзей, - кивнул Ирран. Чашек на столе тоже прибавилось, и он снова разливал по ним чай своими слишком длинными руками. – Не беспокойся. Все они спасутся.
Глава тридцать девятая. Как в сказке
Кинжал остался в стене. Не пытаясь его достать, Игнар повернулся к девушкам. К Сильхе. Опустил взгляд к кинтаре.
Она не успела понять, что он задумал. В два прыжка Игнар оказался рядом. Вырвал кинтару из рук, ударил по струнам. Кинтара взвыла, а потом прямо в руках злодея рассыпалась лепестками пепла. «Прощай», - с печалью мысленно сказала девушка, проводив взглядом последний из них, легший на мозаичный пол.
- Что ты сделал и зачем? – строго спросила Бригельза.
Игнар повернулся к ней, помолчал, словно прислушиваясь к эху ее слов. Сильхе не слышала эха, но в ушах у нее звенело, словно от напряжения воздуха.
- Рискнул, но трюк не вышел. Даже не очень сильно жаль.
- Но куда подевался Хаос?
- Откуда я знаю? Ушел, сбежал. Бросил вас.
- А кинтара тебе зачем?
Он перевел взгляд на девочку.
- Детское любопытство так утомительно.
- Я не ребенок! – ожидаемо взорвалась Бригельза. – Раньше ты говорил со мной как со взрослой! Я же помогла тебе! Разве нельзя проявить уважение?
Сильхе невольно вздохнула. Похоже девочка решила, что Игнар ей что-то должен.
- А вот это хороший вопрос, - он уже снова смотрел на Сильхе. – Не хочешь проявить уважение и поблагодарить? Я избавил тебя от сирены раз и навсегда.
- И от кинтары, - напомнила она.
- Найдешь другую. В конце концов нет разницы, какие струны дёргать, если ты мастер своего дела…
- Эй, - тихо и как-то очень пронзительно сказала Бригельза. – Я все еще здесь! И ты мне не ответил!
Он улыбнулся. Улыбка не вышла – словно человек разучился улыбаться или плохо владел лицом… Бледным с застывшими чертами лицом.
- Обида. Очаровательно. Но этого мало.
- Кому мало? – спросила Сильхе.
В разум стучалась догадка, но она ей не нравилась.
- Любопытство… И немного гнева. Всего-то. Я думал, после кинтары ты кинешься на меня с песенкой наперевес. Можешь попробовать. Или возьми свой ножик.
Сильхе решила, что взять – хорошая мысль. Обойдя Игнара, подошла, потянула за ручку. Кинжал слабо вибрировал; эта дрожь передалась руке и когда Сильхе все же вытащила лезвие из стены и убрала в подобранные по пути ножны, осталась с ней.
Не просто осталась – делалась все сильнее. Игнар впивался в нее взглядом. словно чего-то ждал. Словно как-то от неё зависел. Если догадка верна…
Бригельза встала так, чтобы оказаться на пути взгляда Игнара. От этого стало немного легче.
- Расскажи. Объясни, почему больше не хочешь быть моим другом.
- Я и не был твоим другом.
- Значит, ты чей-то враг? Сильхе?
Он с кривой неестественной усмешкой посмотрел на девушку-барда:
- Ты так ничего ей и не рассказала. Поэтому мне было легко совершить и этот трюк.
- Трюк? – повторила Бригельза. – Так все это был трюк? Твои советы, наши беседы, твое отношение ко мне?
Он снова усмехнулся.
- Я трюкач, милое дитя. По крайней мере был им. А если хочешь больше ответов – сыграй для меня.
- Нет! – предупредила Сильхе. – Бригельза, не нужно!
- Почему? – девочка обернулась к ней.
- Потому что он… сделает из твоей музыки силу.
- Сделаю, - как-то сразу согласился Игнар. – Догадливая певичка. Я не просто избавил тебя от сирены, я сам теперь сирена.
- Не похоже, что ты этому рад, - слова вырвались раньше, чем она успела подумать.
- А почему я должен радоваться? – Игнару надоело стоять… а может ноги его не держали. По крайней мере в ближайшее кресло он не сел, а рухнул. – Все, что люди знают о силе, в самом конце оказывается чушью.
Сильхе взяла Бригельзу за плечо, кивнула на скамейку – как можно дальше от трюкача. Обе отошли и сели, как раз в тот момент, когда стены дрогнули очень уж сильно… и придвинулись. Заскрипела подвинутая мебель. С потолка просыпалась горсть песка. И снова внутренняя дрожь - так вибрирует под пальцами корпус кинтары. Но дрожала не кинтара, а Сильхе и весь эхорин.
- Что это? – спросила Бригельза. – Что происходит?
- Детское любопытство, - повторил Игнар совершенно без чувств. – А что, если я отвечу – и скажу: мир снаружи умирает, и сжимает в точку этот клочок бытия? Ты хотя бы испугаешься?
