Потом в песню вклинилось неправильное, да так искусно, что Сильхе сначала приняла его за вариацию. Но его стало больше. Скрипачка словно нота за нотой заменяла верные ноты на неверные… Это рождало в душе отклик, словно там затаился зверёныш, который пока что сидел на поводке.
Тема исказилась еще больше, зверёныш зашевелился. Да иногда нужен и он. Звенели уже не стекла, дрожали стены. Сильхе показалось, что она вот-вот оторвется от земли или от стебля и улетит.
- Достаточно, - попросила она.
Музыка смолкла, оборванная на полузвуке. Огонь в камине вспыхнул, треснув смолистой щепкой.
Девочка вернула скрипку в чехол, кажется, решив, что на сегодня музыки хватит.
- Я узнала про тебя всё, что можно, перед тем как согласиться на обучение. – Слова звучали продолжением искаженной нарочито неправильной, но при этом не фальшивой музыки. - Всякие слухи… Что ты сделала, чтобы стать главным бардом?
- Ничего, - усмехнулась Сильхе. – Ну или так: сделала всё, чтоб меня очень невзлюбила одна высокопоставленная особа.
Звереныш внутри снова шевельнулся, но она сказала ему «Тихо!» и выболтала не больше, чем решила сама.
- Ты хотела сказать, наоборот: кому-то очень понравилась и он решил тебя возвысить?
- Унизить возвышением.
Гостья нахмурилась.
- Так бывает?
- Подумайте сами, - предложила Сильхе оставляя за собой право обращаться на «вы» как необходимое расстояние. - Есть трудная и опасная работа и тебя едва не продают в соседнюю страну, где придется эту работу делать. А чтоб не отправлять абы кого, оскорбляя соседа-монарха, выдают знак Главного Барда страны.
Она встала, чтобы достать из шкатулки на каминной полке жестянку, венок с ее именем и должностью, протянула девочке. Та взяла, рассмотрела.
- А почему дырка?
- Право помилования. Одно я уже использовала, из-за этого сделали прокол.
- Расскажи, - глаза у девочки загорелись и даже щеки налились румянцем. – Как все это случилось?
- Но вы же узнавали обо мне все что можно, - напомнила она.
- Не это. Больше пакость всякую, вроде того, чьей ты стала фавориткой за хорошую должность.
- Высокая - не значит хорошая, - заметила Сильхе.
- И платили не очень, - взгляд гостьи снова скользнул по стенам. – Но ты хорошо играешь. И если у тебя есть своя особая техника, чтобы получать от людей то, что нужно, покажи. Сделай что-нибудь со мной.
Глупый детский вызов. Или наоборот - слишком взрослый. Связываться ни с тем, ни с другим девушка-бард не желала.
Сильхе вернула кинтару в ничто и встала.
- Я все-таки напишу вашему отцу письмо с извинениями. Мне нечему вас учить.
- А норгов? Их ты учить ехала? Или просто так? – девочка осталась сидеть. - Возьми меня с собой. Я была на острове Норг и много чего о нём знаю. Северные люди любят громкую музыку и барабаны, много барабанов. А вообще там не интересно. Не из-за чего на корабле неделю тащиться. Ты же и сама не захотела, портанулась домой.
- Почему ты решила, что я… портанулась? – спросила Сильхе, не понимая, где совершила ошибку и от растерянности переходя на «ты».
- Сама сказала, что вещи твои плывут, - Бригельза довольно сощурилась. – Да и вообще. Мы с отцом приехали вчера, тебя не застали, приказали слуге смотреть за домом. Сегодня он вернулся, сообщил, что никто не подъезжал, но свет в окнах горит. Значит, ты воспользовалась «якорем».
Она отвернула рукав платья и показала тонкие колечки разноцветных лаковых браслетов.
- Это мои «якоря». По одному на каждое интересное место. Могу портануться куда захочу. Я вообще опытная путешественница, - продолжила девочка, наконец вставая. - Была на острове Норг, в Гоцце-Зиэйте, и в Лунгаде, и в Шане, и в Хотте.
Она касалась то одного браслета, то другого, цветная эмаль на миг делалась ярче, словно вспыхивала.
- Иногда ради музыки. Моя техника… требует новых мелодий каждый раз. Иногда просто так, для приключений. Расскажи, как у тебя? Что нужно, чтобы твоя техника работала?
- Тебе пора домой, - повторила Сильхе окончательно потеряв желание общаться.
Почему-то девочка заставляла ее чувствовать себя одинокой.
- Я не уйду, - повторила Бригельза. – Но можешь заставить. Попробуй. Я разрешаю. Даже если мне не понравится, не буду мстить…
- Бригельза, - Сильхе впервые назвала ее по имени, - я не хочу иметь с тобой дела.
- Почему? – как-то очень спокойно спросила несостоявшаяся ученица. – Боишься? Не бойся. Я ничего тебе не сделаю…
- Нет, - перебила девушка-бард, - мне придется сначала научить тебя тысяче вещей, которые не имеют отношения к музыке! А у меня нет на это ни прав, ни времени.
- Почему? – повторила девочка. – Что такого срочного там на острове Норг? Снег не растает и дождь не пойдет.
Сильхе поняла, что снова совершила ошибку, дав ей лишнее знание и возможность его использовать. Она стремительно теряла остатки терпения и душевных сил, противостоя напору наглой навязчивой юности. Искушение и правда сделать с ней что-то делалось все сильнее. Вот же ее мелодия, звучит звенит в тишине затянувшейся паузы.
Заглушая ее, и вместо всего, что могла бы сказать Бригельза, Сильхе повторила:
- Забирай деньги отца и уходи.
Нахалка посмотрела почему-то на пол, сделала шаг к Сильхе.
- Хорошо… госпожа учитель. Но сначала я покажу кое-что, раз уж вы не хотите.
Она тронула один из тонких колечек-браслетов на руке, крутанула его.
У Сильхе на миг остановилось дыхание, потом в глаза ударило солнце. Она и девочка стояли в большом светлом зале с белыми стенами, испещренными глубокими щелями-канавками, причудливо неровными, спускавшимися до пола, тоже изрезанного щелями. Почти под самым потолком зияли цепочкой дыры, в них вливался снаружи свет, тек по канавкам и исчезал в черной дыре в середине зала. Тут и там торчали статуи из такого же камня, похожего на мел – люди в разных позах и одеждах. Они перекрывали путь свету, занимая канавки в полу, и свет вместо того, чтобы обтекать, гас у ног меловых статуй.
На изрезанном полу стоять было неудобно, Сильхе переступила с ноги на ногу, постаралась встать так, чтобы не мешать свету. Бригельза огляделась, колупнула ногтем ближайшую статую, девушку с короткими волосами.
- Где мы? – спросила Сильхе.
Что-то взвыло. Звук ударил, уронив её на колени. Бригельза обняла статую и так удержалась на ногах. Под ногами зашелестело. Из пола потянулись словно струи мелкого печка или белой пыли. Поднялись, принимая очертания фигуры… застыли - перед Сильхе в виде статуи стояла она сама, перекрывшая очередной канал, по которому тек в яму свет.
Девушка-бард встала. Снова взвыло, громче прежнего, хотя казалось, громче уже некуда. В стенах залы открылись проемы, оттуда к ней и Бригельзе медленно двинулись горбящиеся и словно замотанные в тряпки с бахромой фигуры. Белые маски смотрели слепо и страшно.
- Храм Последнего света в Рухми, - ответила наконец Бригельза. - Тут собирают свет и кормят им Вечную Тьму, но по легенде существуют десять тысяч «темников», которые придут сюда и помешают свету, перекрыв все пути для него. Тогда мир накроет тьма.
Мысли Сильхе метались, не находя выхода. Вопросы, на которые нет ответа. И главный – зачем?
- Я когда-то стала таким темником, - Бригельза кивнула на статую, которую обнимала, почему-то совсем на нее не похожую. – Теперь и ты тоже. А это храмовые стражи. Они идут чтобы скинуть нас в Яму, потому что мы выполнили свою часть ритуала и больше не нужны. И если ты ничего не сделаешь мы погибнем.
Грубая примитивная ловушка… Но от того стало только больнее – так легко попалась… Теперь и правда надо было что-то делать, потому что Бригельза оставила скрипку у нее в доме и неизвестно может ли она что-то без нее и потому что сама она, кажется, не сбиралась ничего делать.
Сильхе схватила Бригельзу за плечо и «дёрнула» в Сагриндорэ.
От неожиданности девчонка села на песок; Сильхе поймала себя на злорадстве и тут же устыдилась.
- Где мы? И зачем мы здесь? Это твое убежище? – удивление прошло быстро, ученица зачастила вопросами.
- Нет, - повторила Сильхе единственное, что ей вообще хотелось сказать Бригельзе. – Я спрашиваю, ты отвечаешь. Зачем ты втянула нас в чужой ритуал?
- Хотела увидеть, что ты можешь.
Сильхе мысленно обозвала девчонку мерзавкой. Но не вслух. Села на белый монолит. Наверное, стоить прямо сейчас перенести Бригельзу к барону Кестеру, благо она видела его и это готовый ориентир. Но скорее всего девочка вернется. Как отвадить ее насовсем?
Зашуршало. Девочка села удобнее, обняв колени руками.
- Я полностью в твоей власти, - сказала она с легкой улыбкой. - Можешь сделать всё, что хочешь. Можешь даже наказать. А потом я хочу, чтобы ты начала учить меня своей технике.
«Любимый!» - беспомощно позвала Сильхе.
Вместо голоса мужа прозвучал другой, шелково-шелестящий:
- Я тебя помню. И тебя.
- А я тебя нет, - ответила Бригельза, огляделась, сразу нашла говорившую – лицо на шелковом полотнище. - Ты кто? Что это за место?
- Место памяти всех, кто жил и живет. Я храню его.
- О, любопытно. А можешь показать? Какое-нибудь событие… королевскую свадьбу или войну? Или, - она с усмешкой глянула на Сильхе, - как госпожа Ора-Друст применяет свою технику. И вообще все о моей учительнице
Сильхе мгновенно вспомнила, что теперь можно получить чужие воспоминания и поняла, что сейчас будет.
Она снова вцепилась в плечо Бригельзы. Миг – и вот девочка сидит на полу в гостиной, а Сильхе стоит рядом. И кресло со скрипкой тут, слева.
Она взяла инструмент и сунула в руки Бригельзе.
- Уходи.
Девочка встала, отряхнула песок с одежды.
- Хорошо.
Повернулась к двери
- Я вернусь. И всегда буду возвращаться.
И всё.
«Я не сделаю ничего непоправимого, - успела пообещать себе Сильхе, – хотя лона сама этого хочет».
Пропеть ее «песню-внутри» - сначала просто так, ничего не меняя - было так легко. Резануло странным узнаванием – мелодия Бригельзы была похожа на музыку Сильхе. Не успев решить, что делать, девушка-бард в каком-то порыве поменяла один звук и заполнила одну паузу, делая ее еще более похожей, хотя хотела совсем не этого.
Бригельза словно прислушивалась, с легкой улыбкой и довольным лицом. Сильхе стало стыдно и тревожно. Что если она слышит? Если понимает?
- Я думаю, - сказала девочка, - что у нас может быть взаимовыгодный союз. Я научу вас своей технике, а вы меня своей. Согласна на любые условия, госпожа учитель. Не буду спорить, не буду ни о чем спрашивать. И трогать ваши вещи. Пожалуйста, подумайте, пока я сообщу отцу о своем решении.
Она поклонилась со всем почтением, которое ничего уже не меняло.
Сильхе даже не заметила, когда девочка ушла. На нее навалилось странное бессилие и потом почти сразу – равнодушие. Даже то, что бивший в окно свет был уже вечерним и темнело все больше, ее не взволновало. Прошло полдня? Ну прошло и прошло. Она не может это изменить.
«Сильхе! - ворвался в разум голос мужа. – Ты слышишь?» «Слышу, - ответила она. – Что-то случилось?» «У меня нет. Но я не слышал тебя очень долго. Тут, под водой, время странно течет. Показалось что с последнего разговора день прошел или больше».
Она невольно глянула за окно. «Может и больше… Похоже, разошлись во времени. А ты все еще на дне?» «Нет. Меня привели в пещеру, отдохнуть, перекусить».
Сильхе попыталась увидеть. Картинка перед глазами никак не выстраивалась. Но бесплодные попытки наконец вывели ее из состояния «мне все равно». Сильхе стиснула кулаки и метнулась к Мэннару через разделявшее ее расстояние, остро ощущая, как и правда отрывается от какой-то опоры.
Муж поймал ее, и хорошо, иначе Сильхе бы упала. Ноги подкосились. Но усталость и одиночество растворилось в тепле и уюте рядом с любимым человеком. Раньше, чем успела осознать, что делает, она бросилась страстно почти яростно целовать мужа, уронила их обоих на песок. «Пожалуйста, любимый, только не спрашивай ничего». Он и не спрашивал – отвечал на поцелуи и касания спокойнее, чем она, так что Сильхе тоже постепенно успокоилась и к общему финалу они пришли не как торопливые неопытные юнцы, а как музыканты, хорошо знающие свою партию и помогающие друг другу играть лучше.
Стало легче, даже вернулась часть сил. Она рассказала Друсту о Бригельзе, коротко и сумбурно. Девчонка казалась сейчас чем-то далеким и неважным. Мэннар рассказал о том, что ему приходиться делать.
- Спать? Просто спать в каменном ложе? - удивилась она.
- Наверное, засыпаю я сам по себе… Но сны приходят такие яркие, что потом не сразу понимаешь, отчего все такое серое. И немного незнакомое. Правда, тут я и так никого не знаю. Но мне сейчас и твое лицо кажется немножко незнакомым.
Она нашла в себе силы поднять руку и сжатым кулачком стукнуть его по лбу.
- Вот только попробуй сказать, что разлюбил!
- Нет, что ты. Я думаю, что это вообще невозможно…
Плеснуло. Сильхе посмотрела на мерцавшее в полутьме озеро. Из воды высовывалась голова русалки. «Это уже за тобой?» Мэннар тоже посмотрел. «Нет, это Кри, она просто маленькая и любопытная».
Кри перестала глазеть, подплыла к камню посреди озера, забралась на него и села, упираясь в камень ладонями. Спросила:
- Вы влюбленные?
- Это Сильхе, моя жена, - представил Мэннар.
- Жена? А. Это когда вместе навсегда?
- Именно так, - с гордостью подтвердила девушка-бард, тоже садясь.
Русалка, похоже, была совсем мелкой, размером с пятилетнего ребенка или очень большую рыбу. Сильхе видела ее и раньше, глазами мужа. Но сейчас малышка выглядела немного иначе. Тоньше, и, наверное, младше. Глаза просто огромные на фоне бледного личика.
Она посмотрела на воду.
- Тебе уже надо уходить. Ноар сюда плывет. А если тебя увидят, то убьют.
- Что-о? – переспросил удивленно Мэннар. – Зачем? Разве вам не лучше, когда много людей тут, на дне?
- Нет, все, кого не звали, мешают Событию, - маленькая снова глянула на воду. – И все, кто делает что-то, мешающее гулу. Ноар близко, пусть она уходит.
Сильхе молча встала и оделась. Прилипшие песчинки покалывали кожу под одеждой. Раньше она бы осталась и выяснила, что тут не так, чем она будет мешать настолько, что ее надо убить и что за гул такой. Но это раньше. И Мэннар не спорил, тоже одевался.
- Я потом снова приду, - пообещала она.
Поцелуй на прощание.
Когда она снова оказалась дома, ночь прошла и в окно бил утренний свет.
Рутина, вот что это было такое. Новый путь к каменному яйцу, валяние на песочке, мерное покачивание под напором струй. Но на этот раз он не сразу заснул, думал. О том, что такое это «Событие» и от кого он уже о нём слышал. О навязанной Сильхе обузе. О том, что надо, пожалуй, забрать вещи с корабля – вряд ли они продолжат путь на Север на «Дикарке». Потом Мэннара все же сморило. Сны пришли яркие, словно книга сказок: подводные приключения, подводные же леса и что-то неуловимое и смутное, похожее на бред.
Разбудила его урф Маивайн.
- Вылезай.
Он вылез. Приведенные Ноаром мальки толпились в сторонке, сам охранник болтался поближе.
- Передумал помогать? – спросила урф.
Тон был суровым, взгляд раздраженным.
- Нет, не передумал.
Урф махнула ладонью и Мэннара со всех сторон сжала вода.
- Без вранья, земец. Твой гул поменялся. Море его больше не принимает. Значит и намерения поменялись.
Тема исказилась еще больше, зверёныш зашевелился. Да иногда нужен и он. Звенели уже не стекла, дрожали стены. Сильхе показалось, что она вот-вот оторвется от земли или от стебля и улетит.
- Достаточно, - попросила она.
Музыка смолкла, оборванная на полузвуке. Огонь в камине вспыхнул, треснув смолистой щепкой.
Девочка вернула скрипку в чехол, кажется, решив, что на сегодня музыки хватит.
- Я узнала про тебя всё, что можно, перед тем как согласиться на обучение. – Слова звучали продолжением искаженной нарочито неправильной, но при этом не фальшивой музыки. - Всякие слухи… Что ты сделала, чтобы стать главным бардом?
- Ничего, - усмехнулась Сильхе. – Ну или так: сделала всё, чтоб меня очень невзлюбила одна высокопоставленная особа.
Звереныш внутри снова шевельнулся, но она сказала ему «Тихо!» и выболтала не больше, чем решила сама.
- Ты хотела сказать, наоборот: кому-то очень понравилась и он решил тебя возвысить?
- Унизить возвышением.
Гостья нахмурилась.
- Так бывает?
- Подумайте сами, - предложила Сильхе оставляя за собой право обращаться на «вы» как необходимое расстояние. - Есть трудная и опасная работа и тебя едва не продают в соседнюю страну, где придется эту работу делать. А чтоб не отправлять абы кого, оскорбляя соседа-монарха, выдают знак Главного Барда страны.
Она встала, чтобы достать из шкатулки на каминной полке жестянку, венок с ее именем и должностью, протянула девочке. Та взяла, рассмотрела.
- А почему дырка?
- Право помилования. Одно я уже использовала, из-за этого сделали прокол.
- Расскажи, - глаза у девочки загорелись и даже щеки налились румянцем. – Как все это случилось?
- Но вы же узнавали обо мне все что можно, - напомнила она.
- Не это. Больше пакость всякую, вроде того, чьей ты стала фавориткой за хорошую должность.
- Высокая - не значит хорошая, - заметила Сильхе.
- И платили не очень, - взгляд гостьи снова скользнул по стенам. – Но ты хорошо играешь. И если у тебя есть своя особая техника, чтобы получать от людей то, что нужно, покажи. Сделай что-нибудь со мной.
Глупый детский вызов. Или наоборот - слишком взрослый. Связываться ни с тем, ни с другим девушка-бард не желала.
Сильхе вернула кинтару в ничто и встала.
- Я все-таки напишу вашему отцу письмо с извинениями. Мне нечему вас учить.
- А норгов? Их ты учить ехала? Или просто так? – девочка осталась сидеть. - Возьми меня с собой. Я была на острове Норг и много чего о нём знаю. Северные люди любят громкую музыку и барабаны, много барабанов. А вообще там не интересно. Не из-за чего на корабле неделю тащиться. Ты же и сама не захотела, портанулась домой.
- Почему ты решила, что я… портанулась? – спросила Сильхе, не понимая, где совершила ошибку и от растерянности переходя на «ты».
- Сама сказала, что вещи твои плывут, - Бригельза довольно сощурилась. – Да и вообще. Мы с отцом приехали вчера, тебя не застали, приказали слуге смотреть за домом. Сегодня он вернулся, сообщил, что никто не подъезжал, но свет в окнах горит. Значит, ты воспользовалась «якорем».
Она отвернула рукав платья и показала тонкие колечки разноцветных лаковых браслетов.
- Это мои «якоря». По одному на каждое интересное место. Могу портануться куда захочу. Я вообще опытная путешественница, - продолжила девочка, наконец вставая. - Была на острове Норг, в Гоцце-Зиэйте, и в Лунгаде, и в Шане, и в Хотте.
Она касалась то одного браслета, то другого, цветная эмаль на миг делалась ярче, словно вспыхивала.
- Иногда ради музыки. Моя техника… требует новых мелодий каждый раз. Иногда просто так, для приключений. Расскажи, как у тебя? Что нужно, чтобы твоя техника работала?
- Тебе пора домой, - повторила Сильхе окончательно потеряв желание общаться.
Почему-то девочка заставляла ее чувствовать себя одинокой.
- Я не уйду, - повторила Бригельза. – Но можешь заставить. Попробуй. Я разрешаю. Даже если мне не понравится, не буду мстить…
- Бригельза, - Сильхе впервые назвала ее по имени, - я не хочу иметь с тобой дела.
- Почему? – как-то очень спокойно спросила несостоявшаяся ученица. – Боишься? Не бойся. Я ничего тебе не сделаю…
- Нет, - перебила девушка-бард, - мне придется сначала научить тебя тысяче вещей, которые не имеют отношения к музыке! А у меня нет на это ни прав, ни времени.
- Почему? – повторила девочка. – Что такого срочного там на острове Норг? Снег не растает и дождь не пойдет.
Сильхе поняла, что снова совершила ошибку, дав ей лишнее знание и возможность его использовать. Она стремительно теряла остатки терпения и душевных сил, противостоя напору наглой навязчивой юности. Искушение и правда сделать с ней что-то делалось все сильнее. Вот же ее мелодия, звучит звенит в тишине затянувшейся паузы.
Заглушая ее, и вместо всего, что могла бы сказать Бригельза, Сильхе повторила:
- Забирай деньги отца и уходи.
Нахалка посмотрела почему-то на пол, сделала шаг к Сильхе.
- Хорошо… госпожа учитель. Но сначала я покажу кое-что, раз уж вы не хотите.
Она тронула один из тонких колечек-браслетов на руке, крутанула его.
У Сильхе на миг остановилось дыхание, потом в глаза ударило солнце. Она и девочка стояли в большом светлом зале с белыми стенами, испещренными глубокими щелями-канавками, причудливо неровными, спускавшимися до пола, тоже изрезанного щелями. Почти под самым потолком зияли цепочкой дыры, в них вливался снаружи свет, тек по канавкам и исчезал в черной дыре в середине зала. Тут и там торчали статуи из такого же камня, похожего на мел – люди в разных позах и одеждах. Они перекрывали путь свету, занимая канавки в полу, и свет вместо того, чтобы обтекать, гас у ног меловых статуй.
На изрезанном полу стоять было неудобно, Сильхе переступила с ноги на ногу, постаралась встать так, чтобы не мешать свету. Бригельза огляделась, колупнула ногтем ближайшую статую, девушку с короткими волосами.
- Где мы? – спросила Сильхе.
Что-то взвыло. Звук ударил, уронив её на колени. Бригельза обняла статую и так удержалась на ногах. Под ногами зашелестело. Из пола потянулись словно струи мелкого печка или белой пыли. Поднялись, принимая очертания фигуры… застыли - перед Сильхе в виде статуи стояла она сама, перекрывшая очередной канал, по которому тек в яму свет.
Девушка-бард встала. Снова взвыло, громче прежнего, хотя казалось, громче уже некуда. В стенах залы открылись проемы, оттуда к ней и Бригельзе медленно двинулись горбящиеся и словно замотанные в тряпки с бахромой фигуры. Белые маски смотрели слепо и страшно.
- Храм Последнего света в Рухми, - ответила наконец Бригельза. - Тут собирают свет и кормят им Вечную Тьму, но по легенде существуют десять тысяч «темников», которые придут сюда и помешают свету, перекрыв все пути для него. Тогда мир накроет тьма.
Мысли Сильхе метались, не находя выхода. Вопросы, на которые нет ответа. И главный – зачем?
- Я когда-то стала таким темником, - Бригельза кивнула на статую, которую обнимала, почему-то совсем на нее не похожую. – Теперь и ты тоже. А это храмовые стражи. Они идут чтобы скинуть нас в Яму, потому что мы выполнили свою часть ритуала и больше не нужны. И если ты ничего не сделаешь мы погибнем.
Грубая примитивная ловушка… Но от того стало только больнее – так легко попалась… Теперь и правда надо было что-то делать, потому что Бригельза оставила скрипку у нее в доме и неизвестно может ли она что-то без нее и потому что сама она, кажется, не сбиралась ничего делать.
Сильхе схватила Бригельзу за плечо и «дёрнула» в Сагриндорэ.
От неожиданности девчонка села на песок; Сильхе поймала себя на злорадстве и тут же устыдилась.
- Где мы? И зачем мы здесь? Это твое убежище? – удивление прошло быстро, ученица зачастила вопросами.
- Нет, - повторила Сильхе единственное, что ей вообще хотелось сказать Бригельзе. – Я спрашиваю, ты отвечаешь. Зачем ты втянула нас в чужой ритуал?
- Хотела увидеть, что ты можешь.
Сильхе мысленно обозвала девчонку мерзавкой. Но не вслух. Села на белый монолит. Наверное, стоить прямо сейчас перенести Бригельзу к барону Кестеру, благо она видела его и это готовый ориентир. Но скорее всего девочка вернется. Как отвадить ее насовсем?
Зашуршало. Девочка села удобнее, обняв колени руками.
- Я полностью в твоей власти, - сказала она с легкой улыбкой. - Можешь сделать всё, что хочешь. Можешь даже наказать. А потом я хочу, чтобы ты начала учить меня своей технике.
«Любимый!» - беспомощно позвала Сильхе.
Вместо голоса мужа прозвучал другой, шелково-шелестящий:
- Я тебя помню. И тебя.
- А я тебя нет, - ответила Бригельза, огляделась, сразу нашла говорившую – лицо на шелковом полотнище. - Ты кто? Что это за место?
- Место памяти всех, кто жил и живет. Я храню его.
- О, любопытно. А можешь показать? Какое-нибудь событие… королевскую свадьбу или войну? Или, - она с усмешкой глянула на Сильхе, - как госпожа Ора-Друст применяет свою технику. И вообще все о моей учительнице
Сильхе мгновенно вспомнила, что теперь можно получить чужие воспоминания и поняла, что сейчас будет.
Она снова вцепилась в плечо Бригельзы. Миг – и вот девочка сидит на полу в гостиной, а Сильхе стоит рядом. И кресло со скрипкой тут, слева.
Она взяла инструмент и сунула в руки Бригельзе.
- Уходи.
Девочка встала, отряхнула песок с одежды.
- Хорошо.
Повернулась к двери
- Я вернусь. И всегда буду возвращаться.
И всё.
«Я не сделаю ничего непоправимого, - успела пообещать себе Сильхе, – хотя лона сама этого хочет».
Пропеть ее «песню-внутри» - сначала просто так, ничего не меняя - было так легко. Резануло странным узнаванием – мелодия Бригельзы была похожа на музыку Сильхе. Не успев решить, что делать, девушка-бард в каком-то порыве поменяла один звук и заполнила одну паузу, делая ее еще более похожей, хотя хотела совсем не этого.
Бригельза словно прислушивалась, с легкой улыбкой и довольным лицом. Сильхе стало стыдно и тревожно. Что если она слышит? Если понимает?
- Я думаю, - сказала девочка, - что у нас может быть взаимовыгодный союз. Я научу вас своей технике, а вы меня своей. Согласна на любые условия, госпожа учитель. Не буду спорить, не буду ни о чем спрашивать. И трогать ваши вещи. Пожалуйста, подумайте, пока я сообщу отцу о своем решении.
Она поклонилась со всем почтением, которое ничего уже не меняло.
Сильхе даже не заметила, когда девочка ушла. На нее навалилось странное бессилие и потом почти сразу – равнодушие. Даже то, что бивший в окно свет был уже вечерним и темнело все больше, ее не взволновало. Прошло полдня? Ну прошло и прошло. Она не может это изменить.
«Сильхе! - ворвался в разум голос мужа. – Ты слышишь?» «Слышу, - ответила она. – Что-то случилось?» «У меня нет. Но я не слышал тебя очень долго. Тут, под водой, время странно течет. Показалось что с последнего разговора день прошел или больше».
Она невольно глянула за окно. «Может и больше… Похоже, разошлись во времени. А ты все еще на дне?» «Нет. Меня привели в пещеру, отдохнуть, перекусить».
Сильхе попыталась увидеть. Картинка перед глазами никак не выстраивалась. Но бесплодные попытки наконец вывели ее из состояния «мне все равно». Сильхе стиснула кулаки и метнулась к Мэннару через разделявшее ее расстояние, остро ощущая, как и правда отрывается от какой-то опоры.
Муж поймал ее, и хорошо, иначе Сильхе бы упала. Ноги подкосились. Но усталость и одиночество растворилось в тепле и уюте рядом с любимым человеком. Раньше, чем успела осознать, что делает, она бросилась страстно почти яростно целовать мужа, уронила их обоих на песок. «Пожалуйста, любимый, только не спрашивай ничего». Он и не спрашивал – отвечал на поцелуи и касания спокойнее, чем она, так что Сильхе тоже постепенно успокоилась и к общему финалу они пришли не как торопливые неопытные юнцы, а как музыканты, хорошо знающие свою партию и помогающие друг другу играть лучше.
Стало легче, даже вернулась часть сил. Она рассказала Друсту о Бригельзе, коротко и сумбурно. Девчонка казалась сейчас чем-то далеким и неважным. Мэннар рассказал о том, что ему приходиться делать.
- Спать? Просто спать в каменном ложе? - удивилась она.
- Наверное, засыпаю я сам по себе… Но сны приходят такие яркие, что потом не сразу понимаешь, отчего все такое серое. И немного незнакомое. Правда, тут я и так никого не знаю. Но мне сейчас и твое лицо кажется немножко незнакомым.
Она нашла в себе силы поднять руку и сжатым кулачком стукнуть его по лбу.
- Вот только попробуй сказать, что разлюбил!
- Нет, что ты. Я думаю, что это вообще невозможно…
Плеснуло. Сильхе посмотрела на мерцавшее в полутьме озеро. Из воды высовывалась голова русалки. «Это уже за тобой?» Мэннар тоже посмотрел. «Нет, это Кри, она просто маленькая и любопытная».
Кри перестала глазеть, подплыла к камню посреди озера, забралась на него и села, упираясь в камень ладонями. Спросила:
- Вы влюбленные?
- Это Сильхе, моя жена, - представил Мэннар.
- Жена? А. Это когда вместе навсегда?
- Именно так, - с гордостью подтвердила девушка-бард, тоже садясь.
Русалка, похоже, была совсем мелкой, размером с пятилетнего ребенка или очень большую рыбу. Сильхе видела ее и раньше, глазами мужа. Но сейчас малышка выглядела немного иначе. Тоньше, и, наверное, младше. Глаза просто огромные на фоне бледного личика.
Она посмотрела на воду.
- Тебе уже надо уходить. Ноар сюда плывет. А если тебя увидят, то убьют.
- Что-о? – переспросил удивленно Мэннар. – Зачем? Разве вам не лучше, когда много людей тут, на дне?
- Нет, все, кого не звали, мешают Событию, - маленькая снова глянула на воду. – И все, кто делает что-то, мешающее гулу. Ноар близко, пусть она уходит.
Сильхе молча встала и оделась. Прилипшие песчинки покалывали кожу под одеждой. Раньше она бы осталась и выяснила, что тут не так, чем она будет мешать настолько, что ее надо убить и что за гул такой. Но это раньше. И Мэннар не спорил, тоже одевался.
- Я потом снова приду, - пообещала она.
Поцелуй на прощание.
Когда она снова оказалась дома, ночь прошла и в окно бил утренний свет.
Глава шестая. Охота на Рыбу
Рутина, вот что это было такое. Новый путь к каменному яйцу, валяние на песочке, мерное покачивание под напором струй. Но на этот раз он не сразу заснул, думал. О том, что такое это «Событие» и от кого он уже о нём слышал. О навязанной Сильхе обузе. О том, что надо, пожалуй, забрать вещи с корабля – вряд ли они продолжат путь на Север на «Дикарке». Потом Мэннара все же сморило. Сны пришли яркие, словно книга сказок: подводные приключения, подводные же леса и что-то неуловимое и смутное, похожее на бред.
Разбудила его урф Маивайн.
- Вылезай.
Он вылез. Приведенные Ноаром мальки толпились в сторонке, сам охранник болтался поближе.
- Передумал помогать? – спросила урф.
Тон был суровым, взгляд раздраженным.
- Нет, не передумал.
Урф махнула ладонью и Мэннара со всех сторон сжала вода.
- Без вранья, земец. Твой гул поменялся. Море его больше не принимает. Значит и намерения поменялись.
