- Господа, прошу, – поторопил король.
Вы нетерпеливы, ваше величество.
- К вашим услугам, - поклонилась она.
Посмотрела на девочку. Та мгновенно поняла.
- Я буду переворачивать листы.
Играть священную музыку Сильхе еще не приходилось. Если б от нее что-то зависело, то и не играла бы – слишком тяжело, испытующе смотрели, словно ошибись она - и мир рухнет.
- Скажите, когда начинать, - девушка-бард поклонилась, скрипнув кожаным платьем.
Посол чуть изменил позу.
- Сейчас.
Сейчас так сейчас.
Она сыграла первые такты с каменным лицом, стараясь не выдать волнения. Тишина стояла такая, что в паузах Сильхе слышала, как шуршит штора, чуть тронутая сквозняком. Да еще взгляд принцессы. Хотелось посмотреть прямо, ответить, сказать что-то вроде «все равно не сломаешь», но было ясно: захочет - сломает. И дело не в этом. Дело в Мэннаре, к которому надо вернуться.
Она вдруг перестала волноваться о музыке. Не напрашивалась – ни на главного барда страны, ни на это испытание. Есть задача и надо ее выполнить – и все. Как Друст находил денег, пока она позволяла себе расслабиться и ни о чем не думать. Как брат нашел терпение и понимание и ни словом не упрекнул в долгом молчании. Как родители находили для них с Коллем все, что было нужно, даже когда дела шли плохо.
Первый переворот листа, девочка успела вовремя, играем дальше Бравурная пафосная музыка. Много лишних нот без которых было бы лучше, но надо играть точно. Тут могли быть слова…
- В суровой борьбе, в мирной жизни простой,
Не дрогнем, не ступим ни шагу назад.
Свобода, свобода, священный устой,
На юг и на запад направлен наш взгляд.
Ни тени не ляжет на этом пути,
Пролитая кровь освящает поход.
Лишь жертвой великой ты можешь спасти
Священный уклад, короля и народ.
Она и не заметила, что начала петь. Осеклась, но увидела заинтересованный взгляд посла. Он едва заметно кивнул, и она продолжила, подбирая слова согласно музыке и тому как ее понимала.
- Дитя или женщина – помни о том,
Что эта земля тебе силу дает.
О севере думай, где призраков дом,
Смотри на восток, там, где солнце встает.
И тело и душу отчизне отдать,
Предателям смерть и героям хала.
Свобода, свобода, священный уклад,
Великая мера добра или зла.
Еще поворот листа. Сильхе закончила петь и сосредоточилась только на игре. Доиграть. Сделать все достойно, как тот ливрейный господин, которого легко принять за монарха. И вернуться, чтобы закончить стирку.
Еще переворот. Как быстро. Пока все в порядке, только взгляд принцессы сделался разочарованным. Не в этот раз, ваше высочество.
Новый поворот, последние такты. Последний звук погас в тишине.
- Хорошо, - сдержанно одобрил арданец. – Но слова… откуда они? Вы не знали, что будете играть и не могли придумать заранее.
- Сочинила здесь и сейчас, - ответила она так же сдержанно.
Он подумал и кивнул без слов.
Король сделал знак – тот же лакей поднес девушке-барду чашу, полную до краев золотыми монетами. Двойная плата для Главного Барда страны, прописанное в том же свитке право. Она не сразу сообразила, принять ли все вместе с чашей или начать распихивать монеты по карманам, а потом просто взяла чашу.
- Подойдите, - попросил посол, вставая.
Она подошла. Чего ждать? Вроде бы все закончилось и все довольны.
Арданец снял с серого с красным мундира матовый сребристый кружок вроде ордена, но без ленты и планки, положил в чашу.
- Примите.
Сильхе не знала, что это за штука и почему отдана ей. На медали была надпись по-ардански… И если посол носил ее на себе, значит, важная вещь?
- Господин, вы уверены? – спросила она, проверяя, не скажет ли он больше о своем подарке. – Не знаю, могу ли принять…
- Вы должны, - сухо сказал он садясь.
Раньше она бы спорила, стояла на своем. Сейчас хотела только уйти.
- Можете быть свободны, - сказал король.
Сильхе еще раз поклонилась и была выпровожена в общую залу, а оттуда в комнату для переодевания. Снять чужое тесное платье было радостью, но чудовищно тугие косички она расплела уже дома.
Рюн явно подустал носится с чердачными находками, зато гордо отчитался:
- Я всё достирал и повесил сушиться!
И правда, найденный им шарф гордо реял во дворе на веревке на манер парусов и все остальное с ним рядом.
- Ты и правда умеешь быть полезным.
- И нахожу интересные штуки!
Он тут же похвалился дедушкиной тростью, в которой к его разочарованию не прятался клинок и детскими платьями прошлого века, наверное, мамиными. Рюши, кружева и вышивка удивительно хорошо сохранились. Мальчишка, недолго думая, примерил одно и прошелся перед Сильхе кокетливой девчоночьей походкой. Вышло замечательно.
- А не хочешь стать актером? Ты же талантлив, - заметила она.
- Не. Отец был актер. Не хочу, - он выпутался из платья, чихнул от поднятой пыли и спросил: - А ты где была?
- У короля, - она устало откинулась на спинку кресла.
Рюн мгновенно заинтересовался:
- Король, он какой? Ну я видел, конечно, когда он на балкон выходит по праздникам, но ты же с ним разговаривала?
- Не то чтобы разговаривала… Он мне слово, я ему два, и все. Какой? Человек как человек, лицо бесстрастное, корону не носит. Встретишь такого на улице и не заметишь.
- Тогда как понять, что это король? – удивился мальчишка.
Она задумалась.
- Тот, кого все слушаются – главный, а называть можно как угодно – королем, хозяином, императором, чефе… Король – это работа. Герой – тоже работа, и сегодня ты славно поработал… Кстати, а ты ел?
- Ел-ел, - отмахнулся он. - Яичницу...
Яичница - это не еда. Сильхе решила так для себя давным-давно и потому постаралась приготовить им всем полноценный ужин и провозилась как раз до возвращения мужа. Только за столом она рассказала подробности дневного визита во дворец.
Мэннар потемнел лицом, услышав о принцессе Зеллин, но явно решил не обсуждать при мальчишке госпожу Полуночи.
- Щедрая плата, - заметил он, когда Сильхе принесла на кухню чашу с золотыми. - А это что? Похоже на посольскую медаль.
- Ну это точно вещь посла… можешь прочесть надпись?
- Не то, чтобы могу… но такие штуки друг от друга обычно мало чем отличаются. Похоже на знак посольской неприкосновенности, тогда надпись - «Защищен словом короля».
- Ты много об этом знаешь, - заметила она.
- Я же семь лет торчал при дворе, - напомнил Друст. – Чего не знаю, так это зачем тебе отдали этот знак. Посол хочет тебя защитить? От чего?
Сильхе не стала об этом думать. Немного помолчав, спросила:
- Может прямо сейчас соберемся и сбежим к твоим родителям? Если, конечно, госпожа Полуночи не потребует тебя назад, в свою свиту.
- Я не был в ее свите, - отмахнулся Мэннар, - обычный вольношатающийся бездельник-аристократ. Но ты говорила, что хочешь отдохнуть от дороги.
- В дороге нет ничего плохого. А я, с тех пор как вернулась, чувствую себя лет на двести. Давай уедем.
- А куда мы поедем? – спросил Рюн, бесцеремонно вписав в планы и себя этим «мы».
И правильно, не оставлять же его одного в доме.
- В Румно, к родным Мэннара.
- И там есть одна интересная академия, где каждый год выбирают «избранного», - добавил муж, явно пытаясь заинтересовать мальчишку. – Может как раз с этого и начнешь свой путь в легенду.
- Он ее начал со стирки, - улыбнулась Сильхе, довольная переменой темы. – И сделал все хорошо.
- А ты и правда полезный человек, - серьезно заметил Мэннар. – Что еще умеешь?
- Ну… кашу я сварю, рубашку могу заштопать, могу продать и новую купить… Нахожу нужное место, вообще нахожу всякие вещи у меня это… чутье, вот. Могу украсть. От этого бывает польза.
- Да я не спорю… Сильхе, а если он будет твои пажом?
- Зачем мне паж? А, ну можно, - она сообразила, чего он хотел. Парнишке нужен официальный статус, так легче его защитить, если что… да и просто ему самому нужна определенность. - Но много платить не смогу, учти.
- Я могу работать и за еду! – мгновенно загорелся Рюн. - И бить меня нельзя! Даже подзатыльник! Если ударишь - сбегу.
Она улыбнулась.
- Обещаю не бить… Жалованье… серебряный в неделю?
- Договорились! Ну все, пойду закончу там, на чердаке. Вдруг найду чего полезного в дороге?
Мэннар улыбнулся вслед убежавшему Рюну.
- А неплохой мальчишка.
- Неплохой, наверное. Еще не успел стать настоящим мошенником, шнырём, подданным Кудрявого короля… Даже работать не гнушается. Не совсем это понимаю. Мог бы как нечего делать меня ограбить, я даже чашу с монетами убрать забыла.
- Благодарность еще существует, Сильхе. А он ребенок, который, наверное, видел маловато хорошего. А тут его столько, что не вычерпаешь. Ну и… кому понравится голодать, замерзать или когда бьют? Ему уже успели нос сломать, заметила?
- Эта горбинка – старый перелом? – удивилась она. – Тогда понимаю, пожалуй. Но… не переборщить бы с добротой. Она… расслабляет, а никому из нас нельзя…
- Я никому не дам тебя обидеть, - сказал Мэннар таким голосом, что было ясно – в этот раз его не остановит даже Спящая. – И мальчишку тоже.
- А твои родители… они не захотели бы его воспитывать? – неожиданно для себя самой спросила Сильхе.
- Он так тебе не нравится, что ты хочешь от его избавиться поскорее?
Девушка помолчала, обдумывая.
- Он часть прошлого, которое я не могу изменить. И намёк на будущее.
Мэннар вздохнул:
- Ты и в самом деле устала. И мне кажется, с тобой происходит что-то еще. Может, и правда лучше в путь. Дорога все поменяет… Значит, завтра, как соберемся?
- Давай, - легко согласилась она и тут же вместе с радостью пришли вопросы: - Но тебе придется бросить работу… и рассказать мне как правильно вести себя с твоим родителями.
- Как с любыми родителями, - фыркнул он. – быть немного их ребенком немного взрослым…
Дотянулся через стол взял ее за руки.
- Просто будь собой.
Ей вдруг стало мало только его рук.
- Ты сегодня очень устал?
Ответом стала беспечная улыбка.
Единственное, что осталось прежним - это любовь. Быть частью единства, которое не разделят никакие заботы, угрозы и никакое прошлое. Даже смерть, после которой закончилось действие Мэннарова проклятья, но благословение иссякло тоже. Ну и боги с ним. Нежности не стало меньше с обеих сторон, но страсть успокоилась, как укрощенный зверь. Умей они ревновать, все закончилось бы быстрее. Но Друст рассказал о самой красивой и умной женщине в своей жизни, а Сильхе ему о Тахо – и ни капли ревности. Она порадовалась, что в его жизни была такая женщина, а Мэннар немедленно пожелал встретиться с ее первым любовником. Идея привела Сильхе в ужас… а потом понравилась и она пообещала ему эту встречу.
Тахо уже не работал в борделе – женился на симпатичной и умной кондитерше и немного располнел. Сразу стало ясно, почему – хозяйка дома немедленно выставила на стол булочки, пирожные, тортики, печенье, пироги; все выглядело красиво и оказалось умопомрачительно вкусным. Только разговор не заладился. Но он и не был нужен. Хозяйка щебетала о чем-то своем, а на фоне этого первый возлюбленный Сильхе и ее настоящий и, похоже, единственный, смотрели на друга с улыбкой, которая была больше любого разговора. Во взгляде можно было многое прочесть. Диалог? Пожалуй. «А ты хорош». - «Ты тоже. Спасибо, что сделал ее счастливой». «Ну теперь твоя очередь. Смотри, ничего не испорти. Помни, женщина - это истина, тебе никогда не узнать ее до конца».
И потом, когда они вернулись домой, Сильхе сказала:
- А вы, оказывается, похожи.
Мэннар не обиделся на сравнение с парнем из борделя, а рассмеялся:
- Ну да. Тем, что сделали лучший выбор. Его жена само совершенство. Как и моя.
И больше она и Друст об этом не говорили…
Утром они доели то, что осталось от ужина, и начали собираться.
Сразу нашлась проблема – и сразу решилась.
- Вот тебе первое задание, мой паж, - сказала Сильхе Рюну. - Мне нужна дорожная сумка, не очень большая, но вместительная, лучше кожаная, с клапаном, который можно надежно закрыть, непромокаемая, с длинным ремнем на плечо.
- Как у тебя была, что ли? – догадался он. – Найду. Но дай денег, а то красть придется.
Она взяла из чаши пару монет подумав, добавила третью:
- Не жадничай, но и не шикуй. И зайди по пути в лавку господи Перст, она через дорогу, купи себе одежду получше, все, что нужно, рубашку, штаны, плащ какой-нибудь… И тоже не жадничай, но и не трать на ерунду.
- Я знаю цену деньгам! – гордо заявил мальчишка и умчался.
- Думаешь, хорошая идея насчет того, чтоб он сам себя одел? – спросил Мэннар и зевнул.
- Справится… Снова те сны? – забеспокоилась Сильхе. – Под утро, как всегда?
- Да, как обычно… - он снова зевнул. - Вроде и спишь, а проснулся и словно не спал, и глаза болят.
- Может, пока мой паж ищет мне сумку, посетим мага-целителя? – спросила она. - Я знаю парочку хороших.
- Уверена, что хочешь, чтобы это закончилось? – Друст кивнул на журнал на полке, куда Сильхе записывала его яркие сны-легенды.
Вместо ответа она поцеловала мужа, так легко, невесомо, словно впервые пробовала на вкус его губы.
- Ты мне дороже всего на свете, любимый.
- О, я знаю, - он обнял ее, подержал так немного и выпустил. – Не будем ради меня задерживаться. Мне очень не нравятся подарки короля… и подарок посла еще меньше. Королевский я хотя бы могу понять: возвысить тебя, дать кучу прав и вместе с ними обязанностей. С человеком, связанным обязанностями, можно сделать многое. Но для его чего арданец отдал тебе знак неприкосновенности?
- Кто их знает, этих арданцев, - Сильхе отмахнулась, не желая об этом думать.
- Сами арданцы. – Мэннар помолчал, но не стал развивать тему, а предложил: -Давай запишем мой сон. Рано или поздно ты затащишь меня к магу-целителю, а значит, потеряешь источник красивых историй. Любая имеет ценность.
- Давай запишем, - она достала с полки журнал, заложенный карандашом, открыла. – рассказывай.
Он сосредоточился на чем-то и заговорил немного не своим, напевным, голосом:
- Это история о Последнем Одиноком Драконе. Именно так, потому что ничего не поделаешь, так бывает. Дракону, конечно, нужна была принцесса, и чтобы не быть одиноким, и чтоб продолжить род. Дракон мог принимать любой облик по своему выбору. Древние волшебные существа могут и не такое. И вот однажды он увидел принцессу и влюбился. Она была всем хороша - и красива, и умна, и характером прекрасна, но в том-то и дело, что слишком хороша. Такую выдадут замуж сразу, как только наступит правильный возраст. И дракон испугался, а испуганный дракон, как и человек, начинает делать глупости. Он вмешал в эту историю магию, сделав ее сложнее. Взял у принцессы часть ее души и вложил ее в брата, а в нее поселил часть своей. Так она сделалась больше и меньше, чем человек, а брат стал ее защитником. Быть большим или меньшим это порой все равно, и пугает людей одинаково. Так что женихов у нее сразу поубавилось. Прошло много времени, наступил брачный возраст и тогда дракон вернулся.
Мэннар помолчал, потом кивнул:
- Кажется это все. Сегодня коротко и без конца.
- Я придумаю, - уверила она, закрываю журнал. – Скорее всего оказалось, что девица не хочет отдавать назад часть драконьей души или просто не желает замуж. Или она изменилась и теперь уже не красавица и не умница. И брат стал защищать ее от дракона тоже.
- Ну и воображение у тебя!
- Хорошо бы именно оно подсовывало мне сейчас чувство, что я не успеваю… Просто фантазия, ничего больше.
Вы нетерпеливы, ваше величество.
- К вашим услугам, - поклонилась она.
Посмотрела на девочку. Та мгновенно поняла.
- Я буду переворачивать листы.
Играть священную музыку Сильхе еще не приходилось. Если б от нее что-то зависело, то и не играла бы – слишком тяжело, испытующе смотрели, словно ошибись она - и мир рухнет.
- Скажите, когда начинать, - девушка-бард поклонилась, скрипнув кожаным платьем.
Посол чуть изменил позу.
- Сейчас.
Сейчас так сейчас.
Она сыграла первые такты с каменным лицом, стараясь не выдать волнения. Тишина стояла такая, что в паузах Сильхе слышала, как шуршит штора, чуть тронутая сквозняком. Да еще взгляд принцессы. Хотелось посмотреть прямо, ответить, сказать что-то вроде «все равно не сломаешь», но было ясно: захочет - сломает. И дело не в этом. Дело в Мэннаре, к которому надо вернуться.
Она вдруг перестала волноваться о музыке. Не напрашивалась – ни на главного барда страны, ни на это испытание. Есть задача и надо ее выполнить – и все. Как Друст находил денег, пока она позволяла себе расслабиться и ни о чем не думать. Как брат нашел терпение и понимание и ни словом не упрекнул в долгом молчании. Как родители находили для них с Коллем все, что было нужно, даже когда дела шли плохо.
Первый переворот листа, девочка успела вовремя, играем дальше Бравурная пафосная музыка. Много лишних нот без которых было бы лучше, но надо играть точно. Тут могли быть слова…
- В суровой борьбе, в мирной жизни простой,
Не дрогнем, не ступим ни шагу назад.
Свобода, свобода, священный устой,
На юг и на запад направлен наш взгляд.
Ни тени не ляжет на этом пути,
Пролитая кровь освящает поход.
Лишь жертвой великой ты можешь спасти
Священный уклад, короля и народ.
Она и не заметила, что начала петь. Осеклась, но увидела заинтересованный взгляд посла. Он едва заметно кивнул, и она продолжила, подбирая слова согласно музыке и тому как ее понимала.
- Дитя или женщина – помни о том,
Что эта земля тебе силу дает.
О севере думай, где призраков дом,
Смотри на восток, там, где солнце встает.
И тело и душу отчизне отдать,
Предателям смерть и героям хала.
Свобода, свобода, священный уклад,
Великая мера добра или зла.
Еще поворот листа. Сильхе закончила петь и сосредоточилась только на игре. Доиграть. Сделать все достойно, как тот ливрейный господин, которого легко принять за монарха. И вернуться, чтобы закончить стирку.
Еще переворот. Как быстро. Пока все в порядке, только взгляд принцессы сделался разочарованным. Не в этот раз, ваше высочество.
Новый поворот, последние такты. Последний звук погас в тишине.
- Хорошо, - сдержанно одобрил арданец. – Но слова… откуда они? Вы не знали, что будете играть и не могли придумать заранее.
- Сочинила здесь и сейчас, - ответила она так же сдержанно.
Он подумал и кивнул без слов.
Король сделал знак – тот же лакей поднес девушке-барду чашу, полную до краев золотыми монетами. Двойная плата для Главного Барда страны, прописанное в том же свитке право. Она не сразу сообразила, принять ли все вместе с чашей или начать распихивать монеты по карманам, а потом просто взяла чашу.
- Подойдите, - попросил посол, вставая.
Она подошла. Чего ждать? Вроде бы все закончилось и все довольны.
Арданец снял с серого с красным мундира матовый сребристый кружок вроде ордена, но без ленты и планки, положил в чашу.
- Примите.
Сильхе не знала, что это за штука и почему отдана ей. На медали была надпись по-ардански… И если посол носил ее на себе, значит, важная вещь?
- Господин, вы уверены? – спросила она, проверяя, не скажет ли он больше о своем подарке. – Не знаю, могу ли принять…
- Вы должны, - сухо сказал он садясь.
Раньше она бы спорила, стояла на своем. Сейчас хотела только уйти.
- Можете быть свободны, - сказал король.
Сильхе еще раз поклонилась и была выпровожена в общую залу, а оттуда в комнату для переодевания. Снять чужое тесное платье было радостью, но чудовищно тугие косички она расплела уже дома.
Рюн явно подустал носится с чердачными находками, зато гордо отчитался:
- Я всё достирал и повесил сушиться!
И правда, найденный им шарф гордо реял во дворе на веревке на манер парусов и все остальное с ним рядом.
- Ты и правда умеешь быть полезным.
- И нахожу интересные штуки!
Он тут же похвалился дедушкиной тростью, в которой к его разочарованию не прятался клинок и детскими платьями прошлого века, наверное, мамиными. Рюши, кружева и вышивка удивительно хорошо сохранились. Мальчишка, недолго думая, примерил одно и прошелся перед Сильхе кокетливой девчоночьей походкой. Вышло замечательно.
- А не хочешь стать актером? Ты же талантлив, - заметила она.
- Не. Отец был актер. Не хочу, - он выпутался из платья, чихнул от поднятой пыли и спросил: - А ты где была?
- У короля, - она устало откинулась на спинку кресла.
Рюн мгновенно заинтересовался:
- Король, он какой? Ну я видел, конечно, когда он на балкон выходит по праздникам, но ты же с ним разговаривала?
- Не то чтобы разговаривала… Он мне слово, я ему два, и все. Какой? Человек как человек, лицо бесстрастное, корону не носит. Встретишь такого на улице и не заметишь.
- Тогда как понять, что это король? – удивился мальчишка.
Она задумалась.
- Тот, кого все слушаются – главный, а называть можно как угодно – королем, хозяином, императором, чефе… Король – это работа. Герой – тоже работа, и сегодня ты славно поработал… Кстати, а ты ел?
- Ел-ел, - отмахнулся он. - Яичницу...
Яичница - это не еда. Сильхе решила так для себя давным-давно и потому постаралась приготовить им всем полноценный ужин и провозилась как раз до возвращения мужа. Только за столом она рассказала подробности дневного визита во дворец.
Мэннар потемнел лицом, услышав о принцессе Зеллин, но явно решил не обсуждать при мальчишке госпожу Полуночи.
- Щедрая плата, - заметил он, когда Сильхе принесла на кухню чашу с золотыми. - А это что? Похоже на посольскую медаль.
- Ну это точно вещь посла… можешь прочесть надпись?
- Не то, чтобы могу… но такие штуки друг от друга обычно мало чем отличаются. Похоже на знак посольской неприкосновенности, тогда надпись - «Защищен словом короля».
- Ты много об этом знаешь, - заметила она.
- Я же семь лет торчал при дворе, - напомнил Друст. – Чего не знаю, так это зачем тебе отдали этот знак. Посол хочет тебя защитить? От чего?
Сильхе не стала об этом думать. Немного помолчав, спросила:
- Может прямо сейчас соберемся и сбежим к твоим родителям? Если, конечно, госпожа Полуночи не потребует тебя назад, в свою свиту.
- Я не был в ее свите, - отмахнулся Мэннар, - обычный вольношатающийся бездельник-аристократ. Но ты говорила, что хочешь отдохнуть от дороги.
- В дороге нет ничего плохого. А я, с тех пор как вернулась, чувствую себя лет на двести. Давай уедем.
- А куда мы поедем? – спросил Рюн, бесцеремонно вписав в планы и себя этим «мы».
И правильно, не оставлять же его одного в доме.
- В Румно, к родным Мэннара.
- И там есть одна интересная академия, где каждый год выбирают «избранного», - добавил муж, явно пытаясь заинтересовать мальчишку. – Может как раз с этого и начнешь свой путь в легенду.
- Он ее начал со стирки, - улыбнулась Сильхе, довольная переменой темы. – И сделал все хорошо.
- А ты и правда полезный человек, - серьезно заметил Мэннар. – Что еще умеешь?
- Ну… кашу я сварю, рубашку могу заштопать, могу продать и новую купить… Нахожу нужное место, вообще нахожу всякие вещи у меня это… чутье, вот. Могу украсть. От этого бывает польза.
- Да я не спорю… Сильхе, а если он будет твои пажом?
- Зачем мне паж? А, ну можно, - она сообразила, чего он хотел. Парнишке нужен официальный статус, так легче его защитить, если что… да и просто ему самому нужна определенность. - Но много платить не смогу, учти.
- Я могу работать и за еду! – мгновенно загорелся Рюн. - И бить меня нельзя! Даже подзатыльник! Если ударишь - сбегу.
Она улыбнулась.
- Обещаю не бить… Жалованье… серебряный в неделю?
- Договорились! Ну все, пойду закончу там, на чердаке. Вдруг найду чего полезного в дороге?
Мэннар улыбнулся вслед убежавшему Рюну.
- А неплохой мальчишка.
- Неплохой, наверное. Еще не успел стать настоящим мошенником, шнырём, подданным Кудрявого короля… Даже работать не гнушается. Не совсем это понимаю. Мог бы как нечего делать меня ограбить, я даже чашу с монетами убрать забыла.
- Благодарность еще существует, Сильхе. А он ребенок, который, наверное, видел маловато хорошего. А тут его столько, что не вычерпаешь. Ну и… кому понравится голодать, замерзать или когда бьют? Ему уже успели нос сломать, заметила?
- Эта горбинка – старый перелом? – удивилась она. – Тогда понимаю, пожалуй. Но… не переборщить бы с добротой. Она… расслабляет, а никому из нас нельзя…
- Я никому не дам тебя обидеть, - сказал Мэннар таким голосом, что было ясно – в этот раз его не остановит даже Спящая. – И мальчишку тоже.
- А твои родители… они не захотели бы его воспитывать? – неожиданно для себя самой спросила Сильхе.
- Он так тебе не нравится, что ты хочешь от его избавиться поскорее?
Девушка помолчала, обдумывая.
- Он часть прошлого, которое я не могу изменить. И намёк на будущее.
Мэннар вздохнул:
- Ты и в самом деле устала. И мне кажется, с тобой происходит что-то еще. Может, и правда лучше в путь. Дорога все поменяет… Значит, завтра, как соберемся?
- Давай, - легко согласилась она и тут же вместе с радостью пришли вопросы: - Но тебе придется бросить работу… и рассказать мне как правильно вести себя с твоим родителями.
- Как с любыми родителями, - фыркнул он. – быть немного их ребенком немного взрослым…
Дотянулся через стол взял ее за руки.
- Просто будь собой.
Ей вдруг стало мало только его рук.
- Ты сегодня очень устал?
Ответом стала беспечная улыбка.
Единственное, что осталось прежним - это любовь. Быть частью единства, которое не разделят никакие заботы, угрозы и никакое прошлое. Даже смерть, после которой закончилось действие Мэннарова проклятья, но благословение иссякло тоже. Ну и боги с ним. Нежности не стало меньше с обеих сторон, но страсть успокоилась, как укрощенный зверь. Умей они ревновать, все закончилось бы быстрее. Но Друст рассказал о самой красивой и умной женщине в своей жизни, а Сильхе ему о Тахо – и ни капли ревности. Она порадовалась, что в его жизни была такая женщина, а Мэннар немедленно пожелал встретиться с ее первым любовником. Идея привела Сильхе в ужас… а потом понравилась и она пообещала ему эту встречу.
Тахо уже не работал в борделе – женился на симпатичной и умной кондитерше и немного располнел. Сразу стало ясно, почему – хозяйка дома немедленно выставила на стол булочки, пирожные, тортики, печенье, пироги; все выглядело красиво и оказалось умопомрачительно вкусным. Только разговор не заладился. Но он и не был нужен. Хозяйка щебетала о чем-то своем, а на фоне этого первый возлюбленный Сильхе и ее настоящий и, похоже, единственный, смотрели на друга с улыбкой, которая была больше любого разговора. Во взгляде можно было многое прочесть. Диалог? Пожалуй. «А ты хорош». - «Ты тоже. Спасибо, что сделал ее счастливой». «Ну теперь твоя очередь. Смотри, ничего не испорти. Помни, женщина - это истина, тебе никогда не узнать ее до конца».
И потом, когда они вернулись домой, Сильхе сказала:
- А вы, оказывается, похожи.
Мэннар не обиделся на сравнение с парнем из борделя, а рассмеялся:
- Ну да. Тем, что сделали лучший выбор. Его жена само совершенство. Как и моя.
И больше она и Друст об этом не говорили…
Утром они доели то, что осталось от ужина, и начали собираться.
Сразу нашлась проблема – и сразу решилась.
- Вот тебе первое задание, мой паж, - сказала Сильхе Рюну. - Мне нужна дорожная сумка, не очень большая, но вместительная, лучше кожаная, с клапаном, который можно надежно закрыть, непромокаемая, с длинным ремнем на плечо.
- Как у тебя была, что ли? – догадался он. – Найду. Но дай денег, а то красть придется.
Она взяла из чаши пару монет подумав, добавила третью:
- Не жадничай, но и не шикуй. И зайди по пути в лавку господи Перст, она через дорогу, купи себе одежду получше, все, что нужно, рубашку, штаны, плащ какой-нибудь… И тоже не жадничай, но и не трать на ерунду.
- Я знаю цену деньгам! – гордо заявил мальчишка и умчался.
- Думаешь, хорошая идея насчет того, чтоб он сам себя одел? – спросил Мэннар и зевнул.
- Справится… Снова те сны? – забеспокоилась Сильхе. – Под утро, как всегда?
- Да, как обычно… - он снова зевнул. - Вроде и спишь, а проснулся и словно не спал, и глаза болят.
- Может, пока мой паж ищет мне сумку, посетим мага-целителя? – спросила она. - Я знаю парочку хороших.
- Уверена, что хочешь, чтобы это закончилось? – Друст кивнул на журнал на полке, куда Сильхе записывала его яркие сны-легенды.
Вместо ответа она поцеловала мужа, так легко, невесомо, словно впервые пробовала на вкус его губы.
- Ты мне дороже всего на свете, любимый.
- О, я знаю, - он обнял ее, подержал так немного и выпустил. – Не будем ради меня задерживаться. Мне очень не нравятся подарки короля… и подарок посла еще меньше. Королевский я хотя бы могу понять: возвысить тебя, дать кучу прав и вместе с ними обязанностей. С человеком, связанным обязанностями, можно сделать многое. Но для его чего арданец отдал тебе знак неприкосновенности?
- Кто их знает, этих арданцев, - Сильхе отмахнулась, не желая об этом думать.
- Сами арданцы. – Мэннар помолчал, но не стал развивать тему, а предложил: -Давай запишем мой сон. Рано или поздно ты затащишь меня к магу-целителю, а значит, потеряешь источник красивых историй. Любая имеет ценность.
- Давай запишем, - она достала с полки журнал, заложенный карандашом, открыла. – рассказывай.
Он сосредоточился на чем-то и заговорил немного не своим, напевным, голосом:
- Это история о Последнем Одиноком Драконе. Именно так, потому что ничего не поделаешь, так бывает. Дракону, конечно, нужна была принцесса, и чтобы не быть одиноким, и чтоб продолжить род. Дракон мог принимать любой облик по своему выбору. Древние волшебные существа могут и не такое. И вот однажды он увидел принцессу и влюбился. Она была всем хороша - и красива, и умна, и характером прекрасна, но в том-то и дело, что слишком хороша. Такую выдадут замуж сразу, как только наступит правильный возраст. И дракон испугался, а испуганный дракон, как и человек, начинает делать глупости. Он вмешал в эту историю магию, сделав ее сложнее. Взял у принцессы часть ее души и вложил ее в брата, а в нее поселил часть своей. Так она сделалась больше и меньше, чем человек, а брат стал ее защитником. Быть большим или меньшим это порой все равно, и пугает людей одинаково. Так что женихов у нее сразу поубавилось. Прошло много времени, наступил брачный возраст и тогда дракон вернулся.
Мэннар помолчал, потом кивнул:
- Кажется это все. Сегодня коротко и без конца.
- Я придумаю, - уверила она, закрываю журнал. – Скорее всего оказалось, что девица не хочет отдавать назад часть драконьей души или просто не желает замуж. Или она изменилась и теперь уже не красавица и не умница. И брат стал защищать ее от дракона тоже.
- Ну и воображение у тебя!
- Хорошо бы именно оно подсовывало мне сейчас чувство, что я не успеваю… Просто фантазия, ничего больше.
