Переговоры ни к чему не приводили, но Сильхе и не надеялась. Они трое проделывали с дворцовой челядью то же, что вчера с ними – терзали им нервы. Челядь, судя по всему, без приказа все еще спавшего короля не могла сделать ничего. Поэтому концерт шел с небольшими перерывами, чтоб дать надежду тем, кто за дверью, что гости угомонились, а потом продолжить – еще громче.
Когда к ним все же пришли с визитом, то не король и не от него.
Дверь отворилась, пропуская арданского посла с двумя личным охранниками, похожими, как близнецы, и с явной примесью инорасовой крови – черты обоих были резкими и хищными. Но арданец тут же отдал им приказ и стражи вышли, закрыв за собой дверь.
- Приветствую, господа, - наконец поклонился он.
Скользнул взглядом по ножнам на поясе Сильхе – «ну я не думаю, что теперь ты начнешь меня уважать, - мысленно усмехнулась она, - по мечу коротко поклонившегося в ответ Мэннара.
- И вам того же, - сказала девушка-бард, не вставая из кресла.
- Это я хотел вас видеть, госпожа, - обратился к ней посол. - Но не знал, что вы всё же прибыли.
- Еще вчера, - сухо сказала Сильхе. – Надеюсь, ваше дело и правда важное. Иначе это все выглядит как неуважение.
Он сразу признал ошибку, но лишь частично:
- Тут есть и моя вина, но не много. В Ардане вы сможете получить уважительное обращение, вышколенных слуг и точность во всем. Я уже спросил разрешения у его величества Аудри и он дал мне его. Разрешил забрать вас с собой.
«Мэннар, ради всех богов, только промолчи», - мысленно попросила она. Он промолчал, просто подошел и встал за ее креслом.
- Король разрешил, - медленно выговорила Сильхе, словно пробуя слова на вкус. – Не поинтересоваться сначала моим мнением – тоже неуважение, и в этот раз вина полностью на вас.
Но второй раз упрекнуть в неуважении арданца, для которого важны порядок и правильность, не вышло.
- Слова короля ничего для вас не значат? При том, что вы на службе у короля?
«Вот так и припишут тебе государственную измену, только ответь».
- Вам солгали. Или вы сами сделали неверные выводы, - сказала она. – Пока король не платит мне жалование, я не у него на службе. Он дал мне должность, как выдают парадный мундир. Могу надеть и носить, а могу убрать в шкаф и забыть. Должность Главного Барда страны не делает меня больше или меньше.
Как ни странно, арданец понял.
- Хорошо. Тогда спрашиваю: вы поедете со мной в Ардан?
- Нет.
- Почему?
Сильхе была злая, у неё болела спина от спанья в кресле, помятая одежда и беспомощность не улучшали настроения. Поэтому и ответ был не слишком вежливым, зато правдивым:
- Потому что вы собираетесь мне что-то навязать. Здесь, на чужой территории, вы прислушались к моим словам и изменили тактику, на своей вряд ли станете прислушиваться. У меня хватает обязанностей. Мой муж, мой… - она глянула на мальчишку, - подопечный, моя жизнь, наконец. Я не хочу еще одну.
- Это дело не желания, а долга, - строго сказал гость.
- И правда, - она начала отсчитывать, загибая пальцы, прописанные в законе Ардана ценности: - Долг перед семьёй. Семья для меня прежде всего. Долг перед отечеством – прежде всего не вредить своей стране, а я меня нет уверенности, что вреда не будет, раз мне предлагается как-то послужить вашей. Долг перед королём – повторюсь, он мне не платит, но да, он мой король, и если прикажет, я выполню приказ. Долг перед собой. Никогда не принимать предложения, которые навязывают, от людей, проявляющих неуважение. Этим я уроню достоинство свое, своей семьи и страны. А став человеком без достоинства, я стану недостойна любого предложения. Простите, господин посол, но нет.
Она почти физически ощутила, как напрягся за ее спиной Мэннар. За такие речи можно было в пять минут попасть в темницу. Но Сильхе решила, во-первых, проверить, насколько она в самом деле нужна арданцу… и во-вторых насколько он умеет думать.
- А если моя ситуация такова, что мне все равно? – спросил он спокойно, хотя лицо все же изменилось, похоже, он старался удержаться от более резких слов.
- Тогда вам должно быть все равно, что вы получите. Искреннюю, от души и сердца, помощь, полную силу того, что я могу и умею, магию барда, магию слова – или формальное, равнодушное, а значит пустое и бессильное исполнение долга. И деньги тут не решают ничего, - сразу уведомила она.
Он долго молчал, потом кивнул:
- Я обдумаю это. И попрошу, чтобы вас отпустили.
- Благодарю, - только теперь она встала и поклонилась.
Посол развернулся и вышел четкой красивой походкой военного на параде.
Судя по всему, обещание он исполнил – когда трое попытались выйти их никто не остановил. От дворца до дома было далеко, можно было взять пролетку, но Сильхе попросила этого не делать. Ей надо было подумать. Мэннар не мешал, хотя ему явно было, что сказать. Но Рюн начал лезть с вопросами:
- А если тебе хорошо заплатят, поедешь в Ардан? А если король и правда прикажет? А если…
- А если я дам тебе по шее? – не хотелось, чтоб прозвучало, как угроза, но вышло именно так – злость все еще бурлила где-то внутри.
Мальчишка замолчал и до дома не сказал ни слова. Ну хоть не сбежал и то хорошо. Но в доме сразу куда-то исчез, словно спрятался.
Мэннар утащил Сильхе на кухню, приготовил для нее цветочный чай, к которому отлично подошли купленные им по пути пирожные. Она пила и ела, почти не замечая вкуса. Только на третьем пирожном словно очнулась. Рассмотрела темную сморщенную ягоду внутри теста и сказала:
- А вроде в «Ромашку» не добавляют изюм…
- Кондитер захотел пооригинальничать, - ответил Мэннар. Помолчал и добавил: - Что будем делать? Может, захочешь, как тогда, напиться и подраться?
- Это для случаев, когда мне грустно, - покачала головой Сильхе. – А сейчас я в ярости. Прости, я не знаю, что буду делать. Хочется сбежать, но толку не будет. Вернут – еще на цепь посадят, с них станется.
- Уже посадили, - прямо высказал муж. – С помощью назначения Главным Бардом страны. Навесили на тебя долгов и обязанностей.
Больно, зато честно. Она перетерпела боль до момента, когда та превратилась в разумную мысль:
- Это только на год. Хотя за этот год много чего можно придумать. Но знаешь, о чем я вспомнила? Как мы попали через Сагриндорэ сразу в Иллерму просто потому, что ты ее помнил. Что если мы можем попасть в Румно прямо сейчас? И никакая погоня не достанет… Только брат останется тут. Если решат, что он меня прячет…
- Скверно, - согласился Мэннар. – Иметь возможность – и не иметь возможности. Но я тоже подумал насчет Сагриндорэ и розы. Давай сделаем тебе розу-татуировку? Не всегда успеешь нарисовать цветок.
Сильхе покатала идею в голове и почти сразу согласилась.
- Давай. Прямо сейчас поищем мастера, хоть отвлекусь и перестану думать обо всей этой пакости. Боги отстали, так теперь короли пристают.
Она порылась в сумке, достала кошелек. Потратила примерно пять монет, пятнадцати должно хватить за работу мастера, а если нет, Мэннар добавит из своего кошелька. Подумала о Рюне и не найдя его взглядом, позвала:
- Рюн! Мы идем делать мне татуировку. Ты остаешься или с нами пойдешь?
Заскрипело. Открылось дверь кладовки, где она держала принадлежности для уборки.
- С вами. Я знаю хорошего мастера. Только он дорого берет.
- Хорошая работа должна хорошо стоить, - ответила она, вешая кошелек на пояс - Веди.
Мастер жил на другом конце города, пришлось брать пролетку, благо расплатиться было чем. Художник по коже оказался полуорком – по фигуре человек, но кожа чуть с зелена, тяжелая челюсть и уши большие и острые, как у орка. И роскошная грива курчавых черных волос, собранных в хвост. Сильхе озвучила, чего хочет.
- Где? – спросил мастер. – И какую?
Предложил ей два альбома, один просто с цветами, среди которых роз было больше всего, другой отдельно с розами.
- На предплечье, с внутренней стороны… Ой.
«Ой» касалось содержимого альбомов. Рисунки были великолепные и очень разные. Простые, изысканные, стильные, почти наивные, словно рисовал ребенок, символические, схематические, карикатурные, странные… Сильхе потратила чуть не час чтобы выбрать розу похожую на лабиринт… или на цветок из шелка, какие делают для платьев. Нежные переливы и отблеск на лепестках невольно направляли мысли к Сагриндорэ.
- Хорошо, - принял заказ мастер. - Мужчине и мальчику тоже?
- Зачем? - удивилась девушка.
- Семьи часто делают сразу всем.
Мэннар усмехнулся:
- Пожалуй нет. Привык к чистой коже.
- А я хочу! - тут же заявил Рюн. - Можно?
Сильхе задумалась, не рановато ли ему? Пожалуй, нет.
- Смотря что. Говорят, татуировку потом даже магией трудно свести, так что она должна тебе нравиться всю жизнь. Никаких костей и черепов лучше всего, ничего вызывающего.
- Скрещенные мечи! - выпалил он.
Мастер улыбнулся, обнажи острые орочьи клыки.
- Что ты хочешь сказать этим мечами? Со стороны кто-то увидит вызов - человек хвалится, что владеет в совершенстве двумя клинками. Они же могут быть знаком наемника. Или несостоявшегося самоубийцы, поставившего крест на своей жизни – в некоторых культурах так и отмечают.
Мальчишка насупился.
- Я хочу… особенное. Легенду. Свою собственную, но откуда мне знать, какой она будет?
Мастер достал и полистал еще один альбом с рисунками, показал что-то Рюну:
- Что скажешь об этом?
На рисунке была чешуйка, странная, острая, словно игла, внизу, широкая с разводами и тремя остриями вверху.
- Чешуя? – мальчик казался разочарованным. – Но я же не рыба!
- А это и не рыбья. Вспомни, у кого еще бывает чешуя.
Мальчишка явно вспомнил.
- О, хочу!
- Отлично. Тогда ты первый. Боли боишься?
Он признал, что боится и мастер втер в плечо мальчишке бесцветную мазь. Работал полуорк не быстро – одна чешуйка заняла часа полтора, но оно того стоило – потрясающее правдоподобие, чешуя казалась не набитой, а выросшей, настоящей, даже отблескивала перламутром, хотя мастер использовал лишь один цвет – черный.
Потом настала очередь Сильхе, тоже попросившей обезболивающей мази. Понимая, что роза, более сложная и в три раза больше чешуйки, займет и больше времени, девушка спросила Мэннара:
- Может, сегодня вернешься на работу? Нет смысла терять хорошее место, когда неясно, когда и куда мы поедем.
- Да, пожалуй, - ответил он.
- Тогда иди, сообщи хозяину гостиницы, что все отменилось и хоть немного отдохни перед работой.
- Хорошо, - он поглядел на Рюна. – Оставляю ее под твоей защитой, смотри, я тебе доверяю!
Мальчик серьезно кивнул.
Друст ушел, Сильхе смогла сосредоточиться на работе мастера. Выходило прекрасно, выбранное место, предплечье выше запястья, словно всегда ждало рисунка. Но на втором часу работы она начала ощущать покалывание, потом боль. Наконец зашипела сквозь зубы.
- Мазь перестала действовать? – удивился мастер. – Рано, должно было хватить до конца. Простите, госпожа, придется потерпеть.
- Куда я денусь, - согласилась девушка-бард.
Рюн помогал – отвлекал разговорами. Потом она привыкла, или боль стала не такой сильной.
Когда мастер закончил, уже темнело.
- Девять золотых, госпожа.
Она потянулась к кошельку… к тому месту, где он был, потому что на поясе оказалось пусто. Заглянула под стол – может, уронила?
- Что-то случилось?
- Кажется, потеряла кошелек… Такой коричневый мешочек с зеленым вышитым жуком.
- Был на поясе, когда вы вошли, - кивнул мастер. – Значит где-то тут.
Где-то, но где? Она и Рюн облазали и осмотрели весь пол и не нашли ничего. Мысль о том, что кошелек украл мальчишка – зачем ему? – или мастер – тем более зачем? – в голову пришла, но там не задержалась. К счастью, на ней все еще был пояс с заначкой. Сильхе выгребла монетки из потайных кармашков, хватило как раз. Но чувствовала себя при этом неуютно, хотя не совершила ошибки и не сделала ничего стыдного. По дороге она смотрела под ноги, словно могла найти потерянное, дома сразу залезла в сумку, хотя кошелька там быть не могло…
Но он там был – тот самый, коричневый, с желтыми завязками и вышитым на боку зеленым жуком. Девушка высыпала монеты на стол, посчитала, не понимая, почему их так много… Все двадцать. А ведь она расплачивалась за платье для Рюна, билеты за рейсовку и с возчиком пролетки. Торчавший тут же Рюн спросил:
- Что?
- Точно не знаю, надо проверить. Но мне кажется кошелек сам в сумку вернулся, как и монеты в него.
Мальчишка быстро сообразил, что это значит, но с позиции «шныря», ловкача с Теневого двора.
- Ну здорово же! Теперь можно тратить сколько угодно!
- Нельзя, - отрезала она. – Вычислят. И потом, знаешь, я живу в этом городе и точно не буду тут гадить. И портить себе репутацию.
Она закинула кошелек обратно в сумку, залезла в тайник, достала оттуда потраченные в платяной лавке четыре монеты, рассовала по тем же поясным кармашкам и кинулась к двери. Ее подгонял стыд. Четыре золотых не много, но обман все равно обман. Лишь бы госпожа Перст еще не закрыла лавку.
Она не закрыла, но собиралась. Сильхе ворвалась туда так, словно за ней гнались.
- Госпожа, простите, я вас невольно обманула.
Хозяйка посмотрела удивленно:
- Что такое?
Девушка не знала, как объяснить. Но надо ли?
- Проверьте, пожалуйста, дневную выручку. Мои монеты должны были исчезнуть. Если не исчезли, я буду счастлива, если да, расплачусь заново.
Госпожа Перт зашла за прилавок, наклонилась там над чем-то. Через минуту сказала:
- Монет нет. Золотом сегодня расплачивались только вы.
- Вот, - девушка подошла, положила на стол четыре золотых. – Эти не исчезнут. Пожалуйста, не думайте обо мне плохо, случайная магия…
Хозяйка взяла монеты и убрала под стол, кажется, с облегчением. Улыбнулась:
- Вы же бард, голубушка? Душа не терпит никакой некрасоты? Любой бы просто забыл.
- Я еще ни раз зайду в вашу лавку. Как бы смотрела вам в глаза? А если не вам, то себе…
- Боги вас за это наградят, - с уверенностью сказала госпожа Перст.
- Может быть. Это не важно. Доброго вечера вам, - Сильхе вышла наружу, чувствуя облегчение.
Как хорошо. Происшествие себя исчерпало, можно о нем не думать, а просто идти домой по вечерней улице. И стоит, наверное, поторопиться, можно даже пробежаться, как бежала она сюда, а то прохожих все меньше. И мерещится всякое, вроде шагов за спиной.
Наверное, она зря сказала, что сумеет воспользоваться кинжалом если будет надо. Потому что когда идущий навстречу человек, шатавшийся как пьяный, схватил ее за руку Сильхе не успела ничего. А потом уже просто не хотела – по телу разлилась приятная прохлада, рот сам собой растянулся в довольной улыбке. Жизнь так прекрасна. Какой милый этот прохожий, ведет ее куда-то, наверняка в замечательное место.
И она шла, и улыбалась, и думала о хорошем.
Место, куда ее привел незнакомец, было темноватым, но, наверное, так и нужно. В темноте, например, лучше видны огни фейерверков. Правда, фейерверком можно обжечься и тогда больно. Вот как ей сейчас – боль вонзилась в бедро, такая сильная, что девушка невольно вскрикнула и посмотрела на спутника с обидой.
Он отошел куда-то в темноту, встал в пяти шагах и смотрел оттуда, глаза блестели, словно живое серебро. И под этим взглядом она начала приходить в себя.
Но раньше ноги подкосились.
Когда к ним все же пришли с визитом, то не король и не от него.
Дверь отворилась, пропуская арданского посла с двумя личным охранниками, похожими, как близнецы, и с явной примесью инорасовой крови – черты обоих были резкими и хищными. Но арданец тут же отдал им приказ и стражи вышли, закрыв за собой дверь.
- Приветствую, господа, - наконец поклонился он.
Скользнул взглядом по ножнам на поясе Сильхе – «ну я не думаю, что теперь ты начнешь меня уважать, - мысленно усмехнулась она, - по мечу коротко поклонившегося в ответ Мэннара.
- И вам того же, - сказала девушка-бард, не вставая из кресла.
- Это я хотел вас видеть, госпожа, - обратился к ней посол. - Но не знал, что вы всё же прибыли.
- Еще вчера, - сухо сказала Сильхе. – Надеюсь, ваше дело и правда важное. Иначе это все выглядит как неуважение.
Он сразу признал ошибку, но лишь частично:
- Тут есть и моя вина, но не много. В Ардане вы сможете получить уважительное обращение, вышколенных слуг и точность во всем. Я уже спросил разрешения у его величества Аудри и он дал мне его. Разрешил забрать вас с собой.
«Мэннар, ради всех богов, только промолчи», - мысленно попросила она. Он промолчал, просто подошел и встал за ее креслом.
- Король разрешил, - медленно выговорила Сильхе, словно пробуя слова на вкус. – Не поинтересоваться сначала моим мнением – тоже неуважение, и в этот раз вина полностью на вас.
Но второй раз упрекнуть в неуважении арданца, для которого важны порядок и правильность, не вышло.
- Слова короля ничего для вас не значат? При том, что вы на службе у короля?
«Вот так и припишут тебе государственную измену, только ответь».
- Вам солгали. Или вы сами сделали неверные выводы, - сказала она. – Пока король не платит мне жалование, я не у него на службе. Он дал мне должность, как выдают парадный мундир. Могу надеть и носить, а могу убрать в шкаф и забыть. Должность Главного Барда страны не делает меня больше или меньше.
Как ни странно, арданец понял.
- Хорошо. Тогда спрашиваю: вы поедете со мной в Ардан?
- Нет.
- Почему?
Сильхе была злая, у неё болела спина от спанья в кресле, помятая одежда и беспомощность не улучшали настроения. Поэтому и ответ был не слишком вежливым, зато правдивым:
- Потому что вы собираетесь мне что-то навязать. Здесь, на чужой территории, вы прислушались к моим словам и изменили тактику, на своей вряд ли станете прислушиваться. У меня хватает обязанностей. Мой муж, мой… - она глянула на мальчишку, - подопечный, моя жизнь, наконец. Я не хочу еще одну.
- Это дело не желания, а долга, - строго сказал гость.
- И правда, - она начала отсчитывать, загибая пальцы, прописанные в законе Ардана ценности: - Долг перед семьёй. Семья для меня прежде всего. Долг перед отечеством – прежде всего не вредить своей стране, а я меня нет уверенности, что вреда не будет, раз мне предлагается как-то послужить вашей. Долг перед королём – повторюсь, он мне не платит, но да, он мой король, и если прикажет, я выполню приказ. Долг перед собой. Никогда не принимать предложения, которые навязывают, от людей, проявляющих неуважение. Этим я уроню достоинство свое, своей семьи и страны. А став человеком без достоинства, я стану недостойна любого предложения. Простите, господин посол, но нет.
Она почти физически ощутила, как напрягся за ее спиной Мэннар. За такие речи можно было в пять минут попасть в темницу. Но Сильхе решила, во-первых, проверить, насколько она в самом деле нужна арданцу… и во-вторых насколько он умеет думать.
- А если моя ситуация такова, что мне все равно? – спросил он спокойно, хотя лицо все же изменилось, похоже, он старался удержаться от более резких слов.
- Тогда вам должно быть все равно, что вы получите. Искреннюю, от души и сердца, помощь, полную силу того, что я могу и умею, магию барда, магию слова – или формальное, равнодушное, а значит пустое и бессильное исполнение долга. И деньги тут не решают ничего, - сразу уведомила она.
Он долго молчал, потом кивнул:
- Я обдумаю это. И попрошу, чтобы вас отпустили.
- Благодарю, - только теперь она встала и поклонилась.
Посол развернулся и вышел четкой красивой походкой военного на параде.
Судя по всему, обещание он исполнил – когда трое попытались выйти их никто не остановил. От дворца до дома было далеко, можно было взять пролетку, но Сильхе попросила этого не делать. Ей надо было подумать. Мэннар не мешал, хотя ему явно было, что сказать. Но Рюн начал лезть с вопросами:
- А если тебе хорошо заплатят, поедешь в Ардан? А если король и правда прикажет? А если…
- А если я дам тебе по шее? – не хотелось, чтоб прозвучало, как угроза, но вышло именно так – злость все еще бурлила где-то внутри.
Мальчишка замолчал и до дома не сказал ни слова. Ну хоть не сбежал и то хорошо. Но в доме сразу куда-то исчез, словно спрятался.
Мэннар утащил Сильхе на кухню, приготовил для нее цветочный чай, к которому отлично подошли купленные им по пути пирожные. Она пила и ела, почти не замечая вкуса. Только на третьем пирожном словно очнулась. Рассмотрела темную сморщенную ягоду внутри теста и сказала:
- А вроде в «Ромашку» не добавляют изюм…
- Кондитер захотел пооригинальничать, - ответил Мэннар. Помолчал и добавил: - Что будем делать? Может, захочешь, как тогда, напиться и подраться?
- Это для случаев, когда мне грустно, - покачала головой Сильхе. – А сейчас я в ярости. Прости, я не знаю, что буду делать. Хочется сбежать, но толку не будет. Вернут – еще на цепь посадят, с них станется.
- Уже посадили, - прямо высказал муж. – С помощью назначения Главным Бардом страны. Навесили на тебя долгов и обязанностей.
Больно, зато честно. Она перетерпела боль до момента, когда та превратилась в разумную мысль:
- Это только на год. Хотя за этот год много чего можно придумать. Но знаешь, о чем я вспомнила? Как мы попали через Сагриндорэ сразу в Иллерму просто потому, что ты ее помнил. Что если мы можем попасть в Румно прямо сейчас? И никакая погоня не достанет… Только брат останется тут. Если решат, что он меня прячет…
- Скверно, - согласился Мэннар. – Иметь возможность – и не иметь возможности. Но я тоже подумал насчет Сагриндорэ и розы. Давай сделаем тебе розу-татуировку? Не всегда успеешь нарисовать цветок.
Сильхе покатала идею в голове и почти сразу согласилась.
- Давай. Прямо сейчас поищем мастера, хоть отвлекусь и перестану думать обо всей этой пакости. Боги отстали, так теперь короли пристают.
Она порылась в сумке, достала кошелек. Потратила примерно пять монет, пятнадцати должно хватить за работу мастера, а если нет, Мэннар добавит из своего кошелька. Подумала о Рюне и не найдя его взглядом, позвала:
- Рюн! Мы идем делать мне татуировку. Ты остаешься или с нами пойдешь?
Заскрипело. Открылось дверь кладовки, где она держала принадлежности для уборки.
- С вами. Я знаю хорошего мастера. Только он дорого берет.
- Хорошая работа должна хорошо стоить, - ответила она, вешая кошелек на пояс - Веди.
Мастер жил на другом конце города, пришлось брать пролетку, благо расплатиться было чем. Художник по коже оказался полуорком – по фигуре человек, но кожа чуть с зелена, тяжелая челюсть и уши большие и острые, как у орка. И роскошная грива курчавых черных волос, собранных в хвост. Сильхе озвучила, чего хочет.
- Где? – спросил мастер. – И какую?
Предложил ей два альбома, один просто с цветами, среди которых роз было больше всего, другой отдельно с розами.
- На предплечье, с внутренней стороны… Ой.
«Ой» касалось содержимого альбомов. Рисунки были великолепные и очень разные. Простые, изысканные, стильные, почти наивные, словно рисовал ребенок, символические, схематические, карикатурные, странные… Сильхе потратила чуть не час чтобы выбрать розу похожую на лабиринт… или на цветок из шелка, какие делают для платьев. Нежные переливы и отблеск на лепестках невольно направляли мысли к Сагриндорэ.
- Хорошо, - принял заказ мастер. - Мужчине и мальчику тоже?
- Зачем? - удивилась девушка.
- Семьи часто делают сразу всем.
Мэннар усмехнулся:
- Пожалуй нет. Привык к чистой коже.
- А я хочу! - тут же заявил Рюн. - Можно?
Сильхе задумалась, не рановато ли ему? Пожалуй, нет.
- Смотря что. Говорят, татуировку потом даже магией трудно свести, так что она должна тебе нравиться всю жизнь. Никаких костей и черепов лучше всего, ничего вызывающего.
- Скрещенные мечи! - выпалил он.
Мастер улыбнулся, обнажи острые орочьи клыки.
- Что ты хочешь сказать этим мечами? Со стороны кто-то увидит вызов - человек хвалится, что владеет в совершенстве двумя клинками. Они же могут быть знаком наемника. Или несостоявшегося самоубийцы, поставившего крест на своей жизни – в некоторых культурах так и отмечают.
Мальчишка насупился.
- Я хочу… особенное. Легенду. Свою собственную, но откуда мне знать, какой она будет?
Мастер достал и полистал еще один альбом с рисунками, показал что-то Рюну:
- Что скажешь об этом?
На рисунке была чешуйка, странная, острая, словно игла, внизу, широкая с разводами и тремя остриями вверху.
- Чешуя? – мальчик казался разочарованным. – Но я же не рыба!
- А это и не рыбья. Вспомни, у кого еще бывает чешуя.
Мальчишка явно вспомнил.
- О, хочу!
- Отлично. Тогда ты первый. Боли боишься?
Он признал, что боится и мастер втер в плечо мальчишке бесцветную мазь. Работал полуорк не быстро – одна чешуйка заняла часа полтора, но оно того стоило – потрясающее правдоподобие, чешуя казалась не набитой, а выросшей, настоящей, даже отблескивала перламутром, хотя мастер использовал лишь один цвет – черный.
Потом настала очередь Сильхе, тоже попросившей обезболивающей мази. Понимая, что роза, более сложная и в три раза больше чешуйки, займет и больше времени, девушка спросила Мэннара:
- Может, сегодня вернешься на работу? Нет смысла терять хорошее место, когда неясно, когда и куда мы поедем.
- Да, пожалуй, - ответил он.
- Тогда иди, сообщи хозяину гостиницы, что все отменилось и хоть немного отдохни перед работой.
- Хорошо, - он поглядел на Рюна. – Оставляю ее под твоей защитой, смотри, я тебе доверяю!
Мальчик серьезно кивнул.
Друст ушел, Сильхе смогла сосредоточиться на работе мастера. Выходило прекрасно, выбранное место, предплечье выше запястья, словно всегда ждало рисунка. Но на втором часу работы она начала ощущать покалывание, потом боль. Наконец зашипела сквозь зубы.
- Мазь перестала действовать? – удивился мастер. – Рано, должно было хватить до конца. Простите, госпожа, придется потерпеть.
- Куда я денусь, - согласилась девушка-бард.
Рюн помогал – отвлекал разговорами. Потом она привыкла, или боль стала не такой сильной.
Когда мастер закончил, уже темнело.
- Девять золотых, госпожа.
Она потянулась к кошельку… к тому месту, где он был, потому что на поясе оказалось пусто. Заглянула под стол – может, уронила?
- Что-то случилось?
- Кажется, потеряла кошелек… Такой коричневый мешочек с зеленым вышитым жуком.
- Был на поясе, когда вы вошли, - кивнул мастер. – Значит где-то тут.
Где-то, но где? Она и Рюн облазали и осмотрели весь пол и не нашли ничего. Мысль о том, что кошелек украл мальчишка – зачем ему? – или мастер – тем более зачем? – в голову пришла, но там не задержалась. К счастью, на ней все еще был пояс с заначкой. Сильхе выгребла монетки из потайных кармашков, хватило как раз. Но чувствовала себя при этом неуютно, хотя не совершила ошибки и не сделала ничего стыдного. По дороге она смотрела под ноги, словно могла найти потерянное, дома сразу залезла в сумку, хотя кошелька там быть не могло…
Но он там был – тот самый, коричневый, с желтыми завязками и вышитым на боку зеленым жуком. Девушка высыпала монеты на стол, посчитала, не понимая, почему их так много… Все двадцать. А ведь она расплачивалась за платье для Рюна, билеты за рейсовку и с возчиком пролетки. Торчавший тут же Рюн спросил:
- Что?
- Точно не знаю, надо проверить. Но мне кажется кошелек сам в сумку вернулся, как и монеты в него.
Мальчишка быстро сообразил, что это значит, но с позиции «шныря», ловкача с Теневого двора.
- Ну здорово же! Теперь можно тратить сколько угодно!
- Нельзя, - отрезала она. – Вычислят. И потом, знаешь, я живу в этом городе и точно не буду тут гадить. И портить себе репутацию.
Она закинула кошелек обратно в сумку, залезла в тайник, достала оттуда потраченные в платяной лавке четыре монеты, рассовала по тем же поясным кармашкам и кинулась к двери. Ее подгонял стыд. Четыре золотых не много, но обман все равно обман. Лишь бы госпожа Перст еще не закрыла лавку.
Она не закрыла, но собиралась. Сильхе ворвалась туда так, словно за ней гнались.
- Госпожа, простите, я вас невольно обманула.
Хозяйка посмотрела удивленно:
- Что такое?
Девушка не знала, как объяснить. Но надо ли?
- Проверьте, пожалуйста, дневную выручку. Мои монеты должны были исчезнуть. Если не исчезли, я буду счастлива, если да, расплачусь заново.
Госпожа Перт зашла за прилавок, наклонилась там над чем-то. Через минуту сказала:
- Монет нет. Золотом сегодня расплачивались только вы.
- Вот, - девушка подошла, положила на стол четыре золотых. – Эти не исчезнут. Пожалуйста, не думайте обо мне плохо, случайная магия…
Хозяйка взяла монеты и убрала под стол, кажется, с облегчением. Улыбнулась:
- Вы же бард, голубушка? Душа не терпит никакой некрасоты? Любой бы просто забыл.
- Я еще ни раз зайду в вашу лавку. Как бы смотрела вам в глаза? А если не вам, то себе…
- Боги вас за это наградят, - с уверенностью сказала госпожа Перст.
- Может быть. Это не важно. Доброго вечера вам, - Сильхе вышла наружу, чувствуя облегчение.
Как хорошо. Происшествие себя исчерпало, можно о нем не думать, а просто идти домой по вечерней улице. И стоит, наверное, поторопиться, можно даже пробежаться, как бежала она сюда, а то прохожих все меньше. И мерещится всякое, вроде шагов за спиной.
Наверное, она зря сказала, что сумеет воспользоваться кинжалом если будет надо. Потому что когда идущий навстречу человек, шатавшийся как пьяный, схватил ее за руку Сильхе не успела ничего. А потом уже просто не хотела – по телу разлилась приятная прохлада, рот сам собой растянулся в довольной улыбке. Жизнь так прекрасна. Какой милый этот прохожий, ведет ее куда-то, наверняка в замечательное место.
И она шла, и улыбалась, и думала о хорошем.
Глава четвертая. Кровь и музыка. «Теперь понимаю». Слабая женщина и ее мужчины
Место, куда ее привел незнакомец, было темноватым, но, наверное, так и нужно. В темноте, например, лучше видны огни фейерверков. Правда, фейерверком можно обжечься и тогда больно. Вот как ей сейчас – боль вонзилась в бедро, такая сильная, что девушка невольно вскрикнула и посмотрела на спутника с обидой.
Он отошел куда-то в темноту, встал в пяти шагах и смотрел оттуда, глаза блестели, словно живое серебро. И под этим взглядом она начала приходить в себя.
Но раньше ноги подкосились.
