Сева в третий или четвертый раз рассказывал историю о том, как удачно ему удалось выкрутиться в ситуации, когда по возвращении после Ралли Тысячи Озер в Финляндии, (в то время он еще был штурманом моего экипажа), в аэропорту его встречали и жена, и подруга, с которой он познакомился накануне отъезда и непостижимым образом умудрился проболтаться о дате и времени прилета. Высокий, поджарый, с копной непослушных волос, Сева не был обделен вниманием слабого пола, вследствие чего попадал в самые щекотливые ситуации со своей женой, женщиной сурового нрава и тяжелой руки. Его похождения в командировках и разборки, которая устраивала ему его благоверная, были темой для многочисленных шуток и баек других членов команды. Однако шутки эти были незлыми, потому что Севу любили все. Он был из числа тех людей, которые остановят болид на трассе, чтобы помочь попавшему в беду экипажу соперника; он был искренен, отзывчив и как-то по-современному нерасчетлив в том смысле, что не пытался, расталкивая локтями друзей и коллег, выскребать свою выгоду. Свою настойчивость Сева проявил лишь однажды, когда с упорством, достойным подражания, он просил руководителей команды пересадить его из штурманского кресла в кресло пилота. Его попытки увенчались неожиданным успехом: то ли руководство команды оценило его настойчивость, то ли сказалась его штурманская ошибка в составление легенды на прошлогоднем ралли Корсики, но после того, как многолетний пилот второго экипажа принял решение расстаться с большим спортом, пилотом этого экипажа неожиданно для всех, и более всего, для самого Севы, был назначен Сева Горобец. Я был очень рад за Севу, несмотря на то, что мне было жаль терять его как штурмана: два предыдущих года в одном экипаже сделали нас если не друзьями, то уж точно приятелями. Со своим новым штурманом Игорем Сидориным за прошедший год мы так и не смогли прийти к комфортной непринужденности. Его микромир не был мне близок, наверное, потому, что он стремился быть безупречными во всём, а точнее, как говорили механики: всё у него «было в строчку». Появившись в команде, Игорь с первых минут старался быть всем полезным и приятным, и это получалось у него с блеском. Никто никогда не слышал от Игоря дурного слова, он умел внимательно выслушать просьбы и не отказать, хотя и помогать особенно не стремился. Его способность к компромиссам и особая манерность на фоне крепких выражений, на которые не скупились наши механики, не могли остаться незамеченными спонсорами из ЮГОЙЛа: руководству команды было дано негласное указание предоставлять Игорю Сидорину необходимые приоритеты.
В тот вечер Шкуров, который к удивлению многих присоединился к команде в бистро, впервые нарушил традицию не обсуждать предстоящую гонку накануне. Лишенным эмоций голосом он огласил требования спонсоров любыми средствами избежать досрочных сходов с дистанции и аварий. Смысл его речи сводился к следующему: задача победить не ставилась, но обе машины должны были остаться целы и добраться до финиша. Спонсоры не готовы были вкладывать средства в очередной капитальный ремонт машин, но желали, чтобы название команды «ЮГОЙЛ» было зафиксировано в финишном листе многочисленными средствами массовой информации. Выступление Шкурова не прибавило оптимизма, но не испортило очарования вечера. Колоритный хозяин бистро мсье Романи, который еще в начале вечера присоединился к нашей компании, поскольку от своей бабушки унаследовал благорасположение к России и небольшие познания русского языка, угостил нас традиционной корсиканской полентой, приготовленной им собственноручно по старинному рецепту из каштановой муки, и старинным корсиканским вином многолетней выдержки, в котором и растворилась усталость прожитого дня.
Весь следующий день прошел кропотливой работе над стенограммой. Во время двух разрешенных правилами ралли проездов по трассе предстоящей гонки, мы детально записывали мельчайшие особенности каждого из двенадцати спецучастков: были отмечены особенности дорожного покрытия, выбоины и валуны, которые могли оказаться на траектории движения, указана длина прямых участков, крутизна поворотов и передачи, с которой эти повороты предстояло пройти. Игорь Сидорин записывал стенограмму крупным красивым почерком, и я не сомневался, что вечером эти записи будут неоднократно перепроверены и отрепетированы: от тщательности подготовки стенограммы и от того, насколько четко и корректно штурман будет читать стенограмму во время ралли, зависело многое. Я обратил внимание, что когда в стенограмму заносилась информация по петле Паницци, Игорь Сидорин указал «третья» для обозначения передачи прохождения поворота. Работа над стенограммой было настолько утомительным, что, вернувшись вечером в свой номер отеля я рухнул на кровать в одежде и мгновенно заснул.
Утро встретило меня шокирующей новостью: один из механиков разбудил меня и сообщил, что ночью разбился Сева Горобец. Я замер, как будто меня зимой окунули в ледяную прорубь. Осознание услышанного пришло позже. По дороге в госпиталь, Игорь Сидорин рассказал мне подробности. Оказалось, что Сева со своим штурманом, никому не сообщив, игнорируя строжайший запрет Оргкомитета ралли в отношении всех гонщиков появляться до старта гонки на спецучастках, входящих в программу ралли, поехал ночью тестировать спецучасток, на котором находилась петля Паницци. Машина экипажа Горобца, вернее то, что от нее осталось, была обнаружена на склоне ущелья местной полицией. Сам Сева и его штурман были доставлены в госпиталь Аяччо и находились в тяжёлом состоянии. В палату реанимации нас не пустили, впрочем, помочь парням мы ничем не могли. Врачи госпиталя заверили нас, что сделают всё, что в их силах.
Вечером состоялось собрание команды. Говорили немногие, да и те были немногословны. Все были подавлены и растеряны. Из тех сведений, которые сообщили механики, видевшие как Сева и штурман выехали из арендованного бокса на своей гоночной машине, удалось частично восстановить картину происшедшего. Очевидно Сева, воспользовавшийся тем, что и гонщики и наблюдатели от организаторов ралли находились на шейк-дауне, решил сделать тестовый старт непосредственно на спецучастке, на котором находилась петля Паницци. Никто не мог объяснить, зачем это понадобилось экипажу Горобца. Тестовый заезд можно было сделать на шейк-дауне, а вот появление гонщиков на трассе стартующего через день ралли означало не просто отстранение от участия в гонке, но и автоматическую дисквалификацию на последующие два года от участия в любых соревнованиях под эгидой Международного Раллийного Комитета. Я сам однажды чуть не стал жертвой этого правила. За пару месяцев до начала ралли Корсики наша команда решила осуществить рискованный трюк, который мог дать определённое преимущество на трассе гонки. Меня направили в командировку на Корсику для того, чтобы сделать видеосъёмку дорог на острове, которые вполне могли оказаться впоследствии включёнными в официальную трассу ралли. Но поскольку действовал запрет Международного Раллийного Комитета на появление гонщиков на трассе ралли, я полетел на Корсику в качестве туриста, с намерением взять напрокат машину, установить на ней видеорегистратор и поснимать трассу. Однако все эти хитрые планы сразу были пресечены сотрудником компании, предоставляющей прокатные машины. Ещё до предоставления ключей от машины, он подчёркнуто вежливо заметил на французском с характерным корсиканским акцентом: - Мсье Мартов, должен Вас предупредить, что в случае появления данного автомобиля под Вашим управлением на трассе запланированного на апрель ралли Корсики, Ваше участие в гонке будет запрещено.
Представляете, насколько организован на Корсике процесс соблюдения регламента ралли, что в течение года они отслеживают появление на Корсике всех потенциальных раллийных пилотов. От планов поснимать дороги тут же пришлось отказаться, и всю неделю я провёл на Корсике простым туристом, наслаждаясь красотой её горных пейзажей и изумительно колоритных, укутанных скалами и зеленью пустынных пляжей. Единственной хитростью, на которую всё таки решилась наша команда оказалась возможность найти запись трассы двенадцатого городского спецучастка.
Дело в том, что финалом ралли Корсики по традиции становится спецучасток, расположенный в центре столицы Корсики - Аяччо. Поскольку в городской среде было довольно сложно выделить изолированные от городского общественного траффика места, то трасса данного спецучастка в Аяччо повторялась из года в год и была заранее известна практически всем гонщикам. Тем не менее, накануне отъезда на Корсику, я ещё в Москве заехал в офис Российской автогоночной ассоциации, который располагался среди других многочисленных учреждений высотного здания у Красных ворот, чтобы скачать на свой ноутбук точный маршрут и детализацию данного городского участка ралли. Такая запись трассы должна была помочь нам с подготовкой детальной легенды трассы.
Таким образом, было совершенно очевидно, что Сева не мог не знать о существующих ограничениях и запретах на появление на трассе ралли до его начала.
Никто не решался задать главный вопрос собрания: будет ли команда, несмотря на происшедшее, участвовать в ралли. Решение объявил Шкуров, который с самого утра был чернее ночи. Не пытаясь скрыть свое негодование по поводу разбитой боевой машины, он потребовал, вот именно – потребовал, от собравшихся обеспечить безаварийное прохождение гонки вторым экипажем команды. Всё сказанное Шкуров произносил, направив взгляд в сторону окна, где расположились мы с Игорем Сидориным. Сидорин заметно нервничал, сопровождая речь Шкурова кивками головы, которые свидетельствовали о его готовности быть во главе тех, кто обеспечит выполнение пожелания спонсора. Я смотрел в окно и молчал: потрясенный тем, что произошло с парнями, я не мог думать о предстоящей гонке. Что заставило Севу сделать это?
Вечером того же дня я впервые за всё время пребывания в команде не поехал на спецкомиссию. Участие в спецкомиссии для пилотов и штурманов не обязательно: машину к осмотру и опломбированию представляли наши механики, и делали это мастерски. Но у нас Севой была традиция приезжать на спецкомиссию вместе с механиками. Не то, чтобы это было связано с какими-то приметами, просто нам нравилось наблюдать, как механики за считанные минуты обеспечивали соответствие нашего Лансера строгим требованиям регламента WRC. Однажды, на этапе чемпионата мира в Швеции команда была на грани дисквалификации из-за превышения уровня шума выхлопной трубы. На устранение недостатка нам было выделено десять минут. Стюард, огласивший решение спецкомиссии, ехидно улыбался, понимая, что осуществить замену выхлопа за предоставленное время невозможно. Каково же было его удивление, когда через десять минут, наш Лансер вновь заехал тестовую площадку, и индикатор уровня шума оказался в разрешенных пределах. Но как удивился бы озадаченный швед, если бы узнал, что такая, казалось бы, неразрешимая задача была решена с помощью обыкновенного, купленного в ближайшем супермаркете металлического ершика для мытья посуды, который наши механики на время спецкомиссии запихнули в основания выхлопной трубы. Но в этот раз на спецкомиссию я не поехал. Я бесцельно бродил по набережной Аяччо, пытаясь понять, способен ли я после всего случившегося, завтра утром, как ни в чем не бывало, сесть на руль Лансера и выехать на старт. Справа от набережной в обрамлении причудливо вытянутых пирамидальных и неестественно зелёных стволов проходила узкая полоска прибрежной гальки. На ней были разбросаны отглянцованные морской водой до блеска огромные валуны, а за ними сияло лазурью и идеальной гладью прозрачное море. На набережной в этот час собралось много народа: корсиканцы целыми семьями прогуливались вдоль берега моря, фотографируясь на фоне круизных лайнеров. Пальмы и фонтаны гармонично дополняли солнечную картинку тропической курортной безмятежности. Я обратил внимание на семью с маленьким ребенком, расположившуюся прямо на траве в сквере отеля «Наполеон». Родители, очевидно студенты, были погружены в чтение книг, и, не имея возможности заниматься малышом, предоставили ему играть с самим собой на безупречно изумрудном газоне. При этом, чтобы не позволять малышу отдаляться от себя, папа привязал к ремню его шорт шелковую ленту, другой конец которой он держал в левой руке и периодически проверял подергиванием, не отрывая взгляда от книги, наличие чада в непосредственной близости. Смышленый мальчуган, возмущенный таким ограничением своей свободы, быстро нашел выход из ситуации: зацепив конец ленты за куст солейролии, малыш отправился в первое, по всей видимости, самостоятельное путешествие. Этот трюк мальчугана был замечен родителями не сразу: малыш успел залезть в фонтан, пообщаться жестами с колоритным бородатым швейцаром отеля и получить в подарок от пожилой француженки мороженое, прежде чем папаша обнаружил подвох. Мальчугану, конечно, была выписана порция родительских шлепков, которая его ничуть не расстроила. Гордый своим дерзким проявлением самостоятельности, он взял родителей за руки и возглавил движение семьи по направлению к расположенной неподалеку карусели. В отель я вернулся ближе к ночи.
Утром следующего дня мы прибыли в предстартовую зону задолго до времени старта нашего экипажа. Традиционное предстартовое волнение закончилось в момент, когда я расположился в привычном рекаровском кресле пилота, включил зажигание и услышал знакомый рокот турбины. Ночью накануне я так и не смог заснуть: хаос мыслей о предстоящей гонке, о событиях, произошедших за эти несколько дней, не дали возможности организму получить порцию здорового ночного отдыха. Но утром по мере приближения времени старта, всё то, что беспокоило накануне, стало неотвратимо перемещаться в другое измерение. Я был уверен, что все проблемы, стрессы, нерешенные вопросы и неурядицы подхваченные гулом турбины и клацаньем глушителя растворятся в бордовой пыли корсиканского грунта.
Первые три спецучастка или «допа», как их принято называть среди гонщиков, мы прошли очень осторожно, жертвуя итоговыми секундами во имя обретения уверенности на трассе. Лидерами по итогам спецучастка стали французы на Ситроене, вплотную к ним с отставанием в три секунды расположились финны на Субару, мы шли третьими. В сервис парке после третьего спецучастка царило привычное оживление. За двадцать минут, отведенным механикам для подготовки машины к следующему спецучастку, они должны были успеть поменять с десяток агрегатов, залатать дыры, заменить резину, масло, жидкости, накормить экипажи. Однако суеты не наблюдалось, поскольку процессом руководил старший механик Сан Саныч, и его опыт, авторитет и тяжелую руку уважали все. Шкуров тоже бродил по сервис участку, и делал попытки давать механикам свои рекомендации по подготовке машины, что вызывало у них лишь молчаливые улыбки. Саныч расположился слева от поднятого на домкраты Лансера и делал короткие замечания механикам, работавшим под днищем машины. Посмотрев внимательно в сторону гор, где проходила большая часть спецучастков ралли, Саныч неожиданно дал указание ставить на Лансер дождевые слики, чем вызвал недовольство со стороны Шкурова.
В тот вечер Шкуров, который к удивлению многих присоединился к команде в бистро, впервые нарушил традицию не обсуждать предстоящую гонку накануне. Лишенным эмоций голосом он огласил требования спонсоров любыми средствами избежать досрочных сходов с дистанции и аварий. Смысл его речи сводился к следующему: задача победить не ставилась, но обе машины должны были остаться целы и добраться до финиша. Спонсоры не готовы были вкладывать средства в очередной капитальный ремонт машин, но желали, чтобы название команды «ЮГОЙЛ» было зафиксировано в финишном листе многочисленными средствами массовой информации. Выступление Шкурова не прибавило оптимизма, но не испортило очарования вечера. Колоритный хозяин бистро мсье Романи, который еще в начале вечера присоединился к нашей компании, поскольку от своей бабушки унаследовал благорасположение к России и небольшие познания русского языка, угостил нас традиционной корсиканской полентой, приготовленной им собственноручно по старинному рецепту из каштановой муки, и старинным корсиканским вином многолетней выдержки, в котором и растворилась усталость прожитого дня.
Весь следующий день прошел кропотливой работе над стенограммой. Во время двух разрешенных правилами ралли проездов по трассе предстоящей гонки, мы детально записывали мельчайшие особенности каждого из двенадцати спецучастков: были отмечены особенности дорожного покрытия, выбоины и валуны, которые могли оказаться на траектории движения, указана длина прямых участков, крутизна поворотов и передачи, с которой эти повороты предстояло пройти. Игорь Сидорин записывал стенограмму крупным красивым почерком, и я не сомневался, что вечером эти записи будут неоднократно перепроверены и отрепетированы: от тщательности подготовки стенограммы и от того, насколько четко и корректно штурман будет читать стенограмму во время ралли, зависело многое. Я обратил внимание, что когда в стенограмму заносилась информация по петле Паницци, Игорь Сидорин указал «третья» для обозначения передачи прохождения поворота. Работа над стенограммой было настолько утомительным, что, вернувшись вечером в свой номер отеля я рухнул на кровать в одежде и мгновенно заснул.
***
Утро встретило меня шокирующей новостью: один из механиков разбудил меня и сообщил, что ночью разбился Сева Горобец. Я замер, как будто меня зимой окунули в ледяную прорубь. Осознание услышанного пришло позже. По дороге в госпиталь, Игорь Сидорин рассказал мне подробности. Оказалось, что Сева со своим штурманом, никому не сообщив, игнорируя строжайший запрет Оргкомитета ралли в отношении всех гонщиков появляться до старта гонки на спецучастках, входящих в программу ралли, поехал ночью тестировать спецучасток, на котором находилась петля Паницци. Машина экипажа Горобца, вернее то, что от нее осталось, была обнаружена на склоне ущелья местной полицией. Сам Сева и его штурман были доставлены в госпиталь Аяччо и находились в тяжёлом состоянии. В палату реанимации нас не пустили, впрочем, помочь парням мы ничем не могли. Врачи госпиталя заверили нас, что сделают всё, что в их силах.
Вечером состоялось собрание команды. Говорили немногие, да и те были немногословны. Все были подавлены и растеряны. Из тех сведений, которые сообщили механики, видевшие как Сева и штурман выехали из арендованного бокса на своей гоночной машине, удалось частично восстановить картину происшедшего. Очевидно Сева, воспользовавшийся тем, что и гонщики и наблюдатели от организаторов ралли находились на шейк-дауне, решил сделать тестовый старт непосредственно на спецучастке, на котором находилась петля Паницци. Никто не мог объяснить, зачем это понадобилось экипажу Горобца. Тестовый заезд можно было сделать на шейк-дауне, а вот появление гонщиков на трассе стартующего через день ралли означало не просто отстранение от участия в гонке, но и автоматическую дисквалификацию на последующие два года от участия в любых соревнованиях под эгидой Международного Раллийного Комитета. Я сам однажды чуть не стал жертвой этого правила. За пару месяцев до начала ралли Корсики наша команда решила осуществить рискованный трюк, который мог дать определённое преимущество на трассе гонки. Меня направили в командировку на Корсику для того, чтобы сделать видеосъёмку дорог на острове, которые вполне могли оказаться впоследствии включёнными в официальную трассу ралли. Но поскольку действовал запрет Международного Раллийного Комитета на появление гонщиков на трассе ралли, я полетел на Корсику в качестве туриста, с намерением взять напрокат машину, установить на ней видеорегистратор и поснимать трассу. Однако все эти хитрые планы сразу были пресечены сотрудником компании, предоставляющей прокатные машины. Ещё до предоставления ключей от машины, он подчёркнуто вежливо заметил на французском с характерным корсиканским акцентом: - Мсье Мартов, должен Вас предупредить, что в случае появления данного автомобиля под Вашим управлением на трассе запланированного на апрель ралли Корсики, Ваше участие в гонке будет запрещено.
Представляете, насколько организован на Корсике процесс соблюдения регламента ралли, что в течение года они отслеживают появление на Корсике всех потенциальных раллийных пилотов. От планов поснимать дороги тут же пришлось отказаться, и всю неделю я провёл на Корсике простым туристом, наслаждаясь красотой её горных пейзажей и изумительно колоритных, укутанных скалами и зеленью пустынных пляжей. Единственной хитростью, на которую всё таки решилась наша команда оказалась возможность найти запись трассы двенадцатого городского спецучастка.
Дело в том, что финалом ралли Корсики по традиции становится спецучасток, расположенный в центре столицы Корсики - Аяччо. Поскольку в городской среде было довольно сложно выделить изолированные от городского общественного траффика места, то трасса данного спецучастка в Аяччо повторялась из года в год и была заранее известна практически всем гонщикам. Тем не менее, накануне отъезда на Корсику, я ещё в Москве заехал в офис Российской автогоночной ассоциации, который располагался среди других многочисленных учреждений высотного здания у Красных ворот, чтобы скачать на свой ноутбук точный маршрут и детализацию данного городского участка ралли. Такая запись трассы должна была помочь нам с подготовкой детальной легенды трассы.
Таким образом, было совершенно очевидно, что Сева не мог не знать о существующих ограничениях и запретах на появление на трассе ралли до его начала.
***
Никто не решался задать главный вопрос собрания: будет ли команда, несмотря на происшедшее, участвовать в ралли. Решение объявил Шкуров, который с самого утра был чернее ночи. Не пытаясь скрыть свое негодование по поводу разбитой боевой машины, он потребовал, вот именно – потребовал, от собравшихся обеспечить безаварийное прохождение гонки вторым экипажем команды. Всё сказанное Шкуров произносил, направив взгляд в сторону окна, где расположились мы с Игорем Сидориным. Сидорин заметно нервничал, сопровождая речь Шкурова кивками головы, которые свидетельствовали о его готовности быть во главе тех, кто обеспечит выполнение пожелания спонсора. Я смотрел в окно и молчал: потрясенный тем, что произошло с парнями, я не мог думать о предстоящей гонке. Что заставило Севу сделать это?
Вечером того же дня я впервые за всё время пребывания в команде не поехал на спецкомиссию. Участие в спецкомиссии для пилотов и штурманов не обязательно: машину к осмотру и опломбированию представляли наши механики, и делали это мастерски. Но у нас Севой была традиция приезжать на спецкомиссию вместе с механиками. Не то, чтобы это было связано с какими-то приметами, просто нам нравилось наблюдать, как механики за считанные минуты обеспечивали соответствие нашего Лансера строгим требованиям регламента WRC. Однажды, на этапе чемпионата мира в Швеции команда была на грани дисквалификации из-за превышения уровня шума выхлопной трубы. На устранение недостатка нам было выделено десять минут. Стюард, огласивший решение спецкомиссии, ехидно улыбался, понимая, что осуществить замену выхлопа за предоставленное время невозможно. Каково же было его удивление, когда через десять минут, наш Лансер вновь заехал тестовую площадку, и индикатор уровня шума оказался в разрешенных пределах. Но как удивился бы озадаченный швед, если бы узнал, что такая, казалось бы, неразрешимая задача была решена с помощью обыкновенного, купленного в ближайшем супермаркете металлического ершика для мытья посуды, который наши механики на время спецкомиссии запихнули в основания выхлопной трубы. Но в этот раз на спецкомиссию я не поехал. Я бесцельно бродил по набережной Аяччо, пытаясь понять, способен ли я после всего случившегося, завтра утром, как ни в чем не бывало, сесть на руль Лансера и выехать на старт. Справа от набережной в обрамлении причудливо вытянутых пирамидальных и неестественно зелёных стволов проходила узкая полоска прибрежной гальки. На ней были разбросаны отглянцованные морской водой до блеска огромные валуны, а за ними сияло лазурью и идеальной гладью прозрачное море. На набережной в этот час собралось много народа: корсиканцы целыми семьями прогуливались вдоль берега моря, фотографируясь на фоне круизных лайнеров. Пальмы и фонтаны гармонично дополняли солнечную картинку тропической курортной безмятежности. Я обратил внимание на семью с маленьким ребенком, расположившуюся прямо на траве в сквере отеля «Наполеон». Родители, очевидно студенты, были погружены в чтение книг, и, не имея возможности заниматься малышом, предоставили ему играть с самим собой на безупречно изумрудном газоне. При этом, чтобы не позволять малышу отдаляться от себя, папа привязал к ремню его шорт шелковую ленту, другой конец которой он держал в левой руке и периодически проверял подергиванием, не отрывая взгляда от книги, наличие чада в непосредственной близости. Смышленый мальчуган, возмущенный таким ограничением своей свободы, быстро нашел выход из ситуации: зацепив конец ленты за куст солейролии, малыш отправился в первое, по всей видимости, самостоятельное путешествие. Этот трюк мальчугана был замечен родителями не сразу: малыш успел залезть в фонтан, пообщаться жестами с колоритным бородатым швейцаром отеля и получить в подарок от пожилой француженки мороженое, прежде чем папаша обнаружил подвох. Мальчугану, конечно, была выписана порция родительских шлепков, которая его ничуть не расстроила. Гордый своим дерзким проявлением самостоятельности, он взял родителей за руки и возглавил движение семьи по направлению к расположенной неподалеку карусели. В отель я вернулся ближе к ночи.
***
Утром следующего дня мы прибыли в предстартовую зону задолго до времени старта нашего экипажа. Традиционное предстартовое волнение закончилось в момент, когда я расположился в привычном рекаровском кресле пилота, включил зажигание и услышал знакомый рокот турбины. Ночью накануне я так и не смог заснуть: хаос мыслей о предстоящей гонке, о событиях, произошедших за эти несколько дней, не дали возможности организму получить порцию здорового ночного отдыха. Но утром по мере приближения времени старта, всё то, что беспокоило накануне, стало неотвратимо перемещаться в другое измерение. Я был уверен, что все проблемы, стрессы, нерешенные вопросы и неурядицы подхваченные гулом турбины и клацаньем глушителя растворятся в бордовой пыли корсиканского грунта.
Первые три спецучастка или «допа», как их принято называть среди гонщиков, мы прошли очень осторожно, жертвуя итоговыми секундами во имя обретения уверенности на трассе. Лидерами по итогам спецучастка стали французы на Ситроене, вплотную к ним с отставанием в три секунды расположились финны на Субару, мы шли третьими. В сервис парке после третьего спецучастка царило привычное оживление. За двадцать минут, отведенным механикам для подготовки машины к следующему спецучастку, они должны были успеть поменять с десяток агрегатов, залатать дыры, заменить резину, масло, жидкости, накормить экипажи. Однако суеты не наблюдалось, поскольку процессом руководил старший механик Сан Саныч, и его опыт, авторитет и тяжелую руку уважали все. Шкуров тоже бродил по сервис участку, и делал попытки давать механикам свои рекомендации по подготовке машины, что вызывало у них лишь молчаливые улыбки. Саныч расположился слева от поднятого на домкраты Лансера и делал короткие замечания механикам, работавшим под днищем машины. Посмотрев внимательно в сторону гор, где проходила большая часть спецучастков ралли, Саныч неожиданно дал указание ставить на Лансер дождевые слики, чем вызвал недовольство со стороны Шкурова.
