Глава 1 - "Сладкая Жизнь"
Когда перед тобой стоит задача,
лучше сразу браться за нее,
чем жить в страхе перед ней
Джо Аберкромби
Первый Закон. Кровь и железо
Осень — каждый находит красоту в этом времени года, оно интимно, откровенно и чем-то напоминает бордель. Такое же море пестрых цветов и обнаженной красоты, но стоит опустить глаза вниз, и на подошву тут же липнет нечто мерзкое. И дай бог, если то обычная грязь.
Жизнь Джиннервы тоже напоминала бордель, в прямом смысле — она в нем работала. И каждое утро, когда клиентов нет, она потягивалась и смачно сплевывала на мостовую с балкона. Ничего личного, просто ритуал.
Ритуал соблюдали все, и каждый плевался по-своему. На горизонте полыхнул сноп искр из печной трубы фабрики, рассыпаясь мрачным фейерверком. Пепел оседал на черепице крыш и стелился вдоль дорог, словно новогодний снег. Вот только чувства грядущего праздника, как-то не возникало. Странно, правда?
Там где есть жар печей, непременно есть и дым. Едкий смог окутывал небосвод, а по обыкновению густой утренний туман расползался по узким улочкам Энкёрста. Кисельная дымка превращала прибрежные дома в мутный силуэт похожий на острые скалы.
К счастью, подул свежий ветерок. Легкий бриз сорвался с моря, дернул флигель на макушке лоцманской службы и принялся безобразничать, умыкая агитки с просоленных стен причала.
Они взмывали в стальное небо и волочились над городом, над разрушенными бараками и куцыми пристройками. Что до войны, что после царила разруха.
Листовка с изображением Бальдера Строма: героя-освободителя, предводителя всех обиженных и угнетенных; зацепилась за коготь птицы и устремилась вместе с ней к лотку с рыбой. Буквально секунда, и тухлая вонь внутренностей пропитала смятую бумагу, пока чайка, угнездившись на подоконнике, вынимала кишки из своего завтрака прямиком на лучезарную улыбку героя-освободителя.
— Пошла на хрен отсюда! — Недовольный жилец саданул метлой по створкам, спугивая голодную птицу, лишившейся не только еды, но и перьев. — Все окно мне засрали, сукины дети!
Ах, если бы только окно. Портовая часть города и раньше не благоухала розами, а с постройкой фабрики жители обвыкли дышать по-новому. Преимущественно в курильнях. Так что выбирать — чем дышать — не приходилось.
А чем жить… тут вариантов побольше, всё на вкус и цвет. Как пример — задохнуться или утопиться. Для таких целей имелась чудная гавань, куда скидывали рыбьи потроха. Просто два в одном.
Но, на вкус и цвет Джин, это оказалось зеленое сочное яблоко, чья кожура так приятно лопалась под натиском зубов, заливая подбородок пенистым соком. Она с самого детства обожала кисло-сладкий нектар и горечь кожуры во рту, потому день, прожитый без яблок, казался ей пустым и блеклым. У человека всегда есть свои маленькие слабости, пусть и такие нелепые. Однако не в этот раз — посмаковав фрукт, Джин тут же выплюнула все что прожевала.
— Эй, — крикнула она с лоджии, — твои яблоки говно!
— Что тебе не продай, тебе все говно! — Торгаш родом из Синрии, поднял прищуренные желтые глаза вверх и ощерился такой же желтой улыбкой. Если честно, то и прозвище у него было Желтомордый.
На свою беду он был иностранцем, потому местное ворье просто и незатейливо грабило беднягу стабильно раз в неделю. Вот и сейчас два мелких засранца уже как добрых полминуты обчищали прилавок синрийца.
Стик — воровал, а Томас — отвлекал, суетясь как назойливая мошка: «Дядя, дядя! А когда ты уедешь?» — не унимался гундосый мальчик, с заячьей губой.
— А действительно, когда ты свалишь? — мигрантов не любили в Вердании, особенно в ее столице Энкёрсте. — Глядишь и фрукты нормальные продавать начнут.
Этот выпад Желтомордый проигнорировал, как и все предыдущие, иначе бы он здесь не выжил. Джин помусолила второе яблока в руках. Жесткое и блестящее, точно воском покрыли. Какая мерзость.
— От того, что ты пялишься, оно зеленее не станет, — проскрипел мужик, подпирая плечом столб шатра и так удобно занимая позицию для кражи.
Джин вспомнилась поговорка: кто рано встает — тому бог подает. Что ж, утренний туман весьма недурно подает карманникам. Стик как раз подрезал кошелек. Интересно, и кто их научил так нагло красть? Вопрос риторический, и ответ не заставил себя долго ждать и пришел сам. С копной взъерошенных рыжих волос:
— А от того, что ты пялишься, она ноги не раздвинет, — злобно заявила Фрид. Она вообще могла заткнуть кого угодно. Если не словом, так кулаком по зубам.
Синриец на это вытянул губу и сплюнул на тротуар:
— Не собираетесь ничего покупать — проваливайте в ваш бордель. От вашего срамного вида товар портится, аж виноград засох.
И в этот момент мешочек, набитый звонкими монетами, беззвучно перекочевал в ладонь юнца. Стик подмигнул и дал добро.
— А что, сморщенный изюм напоминает собственные яйца? — хохотнула Фрид, выхватывая яблоко у Джин и без задней мысли зарядила его точно в лоб синрийцу. — Мальчики, а ну домой!
— Эй, я хотела съесть… — Джин с тоской посмотрела на пустую руку, а затем на корчащегося от боли торгаша.
— Ты же сказала, что яблоки дрянь, — изумилась Фрид.
— Ну не такая уж и дрянь…
— Да плевать, пойдем, кое-что покажу, пока не поздно!
Когда Фрид говорит: «пойдем», то это не обсуждается, ты просто идешь, хочешь, можешь, есть ли у тебя ноги. Не важно. Твое мнение не волнует.
Метр, за ним два. А рыжая бестия продолжала тянуть Джин с упорством хармонийского вола, тот хоть в дождь и вьюгу мог переть гигантский булыжник в пригорок, не сбавляя темпа. Этим булыжником Джин чувствовала себя сейчас, спотыкаясь о сбитый ковер.
Вопреки ожиданиям, они прошли мимо вестибюля, где обычно красуются девочки и клиенты в самых причудливых позах и вышли на улицу.
Мелкие воришки взялись из ниоткуда и примостились, как две тени, следом. Фрид остановилась и, удостоверившись в чем-то своем, обернулась к спутнице, растрепывая копну своих вьющихся медных волос. Ее глаза внимательно бегали по проходящим мимо, ни о чем не подозревающим людям. Она искала кого-то в толпе:
— Вон там, парня с железкой видишь? — оживленно прошептала девушка.
— Вижу! Я прекрасно все вижу. Так можно описать половину города. — Совершенно без преувеличений. В порту сновали не только рабочие и торгаши, но и гвардейцы, наемники и просто подозрительные личности — и все как один подходили под описание, что понятнее не становилось, за кого зацепляться, и оставалось беспомощно пожать плечами. Нетерпеливо заворчав, Фрид положила ладонь на темную макушку подруги и повернула в нужную сторону:
— Этот посыльный короля. Ты представь, его королевское великохреничество пожелало себе шлюх на праздник! Понимаешь, да?
— Нет, не понимаю, — честно ответила Джиннерва.
Пальцы Фрид сжались в ее волосах и нервно потянули из стороны в сторону.
— Шлюх из нашего кабаре! — зло зашипела Фрид. — Если Ингрид не потребует с них дополнительную плату, я сама ее сдеру, вместе с их патлами.
Кабаре — какое красивое слово для притона со шлюхами и наркоманами. Ну и отчасти правдивое. Современные проблемы требовали современных решений. Публичный дом сгорел, а кабаре на набережной пребывало в упадке. В трудную минуту они нашли друг друга. Все. Теперь там можно и музыку послушать, и самому поиграть на «инструментах».
— Тетя Ингрид хорошая, — пробубнил Томас, отирая рукавом выступившую слюну. Она всегда текла.
— Им же не запретили работать вне кабаре, — Джин хлопнула по руке фырчащую Фрид. Сделать идеальную прическу утром не дело пяти минут. Девушка присмотрелась в толпу, заприметив слишком уж чистого паренька для здешних мест. — И ты про этого щегла?
— Да! Ты только посмотри, какой мешок у него на поясе, не кошель, а бычьи яйца! Сколько королевские посыльные зарабатывают, черт подери!
— Явно не столько, чтобы таскать с собой меч.
— Чепуха! — усмехнулась рыжая. — Сейчас только ленивый не прячет ножик в портках. Не шифра же послали за королевскими развлечениями средь бела дня, в самом-то деле. Короче, у меня предложение.
— Только не предложение… — умоляюще захныкала Джин, она готова была броситься на колени и отсосать прохожему, лишь бы не участвовать в очередной авантюре. В прошлый раз пришлось натурально засовывать ноги в акулий хвост и прикидываться русалкой перед пьяными арутами. Удовольствие ниже среднего.
— Всемогущий Безымянный! Просто отвлеки мужика, а я тисну кошель. Все!
— Если что-то пойдет не так, — Джин выглянула из-за угла, прицениваясь к лениво вышагивающей фигуре в сером плаще, — ты мне торчишь корзину яблок и ящик бренди!
— Заметано! — нетерпеливо пританцовывая в азарте, Фрид легонько толкнула подругу вперед. — А мальчишки глянут, как работают профи, это вам не козлов синрийских обчищать. Вперед, блистай, красотка!
И она блистала. Несмотря на то, что самое сложное в преследовании — это темп. Плыть по течению толпы, стать единым целым с ней, теряясь для общего взора. Казалось бы, главное правило кражи — не отсвечивай лишний раз. Но Джин этого не умела, она же актриса, ее кредо сиять на публике, как начищенный до блеска котелок.
Зато Джиннерва умела быстро бегать, и кто скажет, что бег это не панацея от всего — тот скорее всего гниет на королевских рудниках или плавает в канале мордой в нечистотах.
Уповая на то, что холенный посыльный сразу двинет с Речной улицы на общее торжество к площади Восстания, Джин пританцовывая кружила возле него, всячески привлекая внимание. Огромная, а главное тесная толпа — это фактически рай для щипача, там не только кошель подрезать можно, но и сережки, цепочку, а при должно сноровке и ботинки с носками.
Намеченная цель, обогнув запряженную карету, вышла в переулок к Башне Беннета. Облюбованная пожилым северянином перекошенная колокольня уже лет десять выглядела как карточный домик. Дунь, и она развалится. Но, нет, она уверенно держалась на соплях детей, расклеивающих там объявления.
Поворот к портяжной мастерской немного ухудшал шанс на успешную кражу, здесь немноголюдно, впрочем, это уже головные боли Фрид.
А посыльный не выглядел настороженным. Можно даже сказать, он излучал сплошную беспечность: не прятал прикрепленный к ремню упитанный кошель, шел вальяжно, словно нагишом у себя дома. И в этом был один смущающий нюанс — его рука неотрывно покоилась на эфесе меча. Из-за поистине звериного равнодушия на лице юноши пропали сомнения в скорости, с которой невезучему вору могли бы лихо обрубить руку по локоть.
Девушка сбавила шаг, с осторожностью подходя к повороту и прижимаясь к холодной сырой стене, обернулась назад, замечая подле мастерской Фрид. Подруга даже на столь почтительном расстоянии заметила ее взгляд. Ободряюще скалясь, она весело замахала руками, потрепала двух сорванцов по загривку, а затем показывала большие пальцы. Ох, как-то все слишком просто.
Джин вдохнула, вывернула за угол, и…
— Приятно поражен твоей решительностью, — на ушко тепло выдохнули, на талию легла ладонь, потянувшая в сторону застывшую статуей Джин. — Честно, не подумал бы, что ради меня зайдут так далеко.
Все слова застряли в горле, и девушка выдала непонятные звуки, с ужасом смотря на довольную ухмылку в паре сантиметров от своего лица. Вблизи посыльный не казался простым придворным щеглом, хотя бы потому что на скулах и крепком заросшем щетиной подбородке имелись тонкие шрамы. Что и говорить — не всех мужчин они красят, но того вряд ли смущали подобные моменты. Парень притянул к себе вплотную Джин, возвышаясь над ней на целую голову и продолжая шастать рукой по спинке. Похоже, рыбка заглотила наживку, но как бы не вместе с рыбаком.
— Хы, — нервно хрюкнула Джинневра, скривившись, когда ладонь скользнула ниже ее поясницы, — здесь явно какое-то недоразумение.
— Разве? — Парень вопросительно выгнул бровь. — Но ты идешь за мной от самого кабаре, ошибки и быть не может.
— Ой, правда… — поспешно выпалила девушка. Мужчина нахмурился, недоверчиво оглядев ее, со свистом вздохнул и отцепил свои клешни, подняв их вверх, на что воровка выдохнула с облегчением. — Мы это, хотели выступить на королевском рауте с песнями, танцами…
«Где Фрид черти носят?»
— Музыка, черт, я совсем забыл про эту фигню, — парень треснул себя по лбу, а затем высыпал пару золотых монет на руки обалдевшей Джин и продолжил, зазывно играя бровями: — Если что, вечером я свободен, дай мне знать, если захочешь увидеться, кис, — шепнул он напоследок, отстранившись.
По другую сторону от дороги загрохотало. Топот и скрип попадавших под сапоги мелких камней стремительно приближались к парочке, и грянул женский крик, от которого сердце ухнуло во второй раз:
— Джек, твою мать!!!
Названный Джеком весь передернулся, закатывая глаза. «Ну началось», — буркнул он, обернувшись на каблуках к подлетевшей женщине. Джин выглянула из-за плеча парня. Собеседница в грубых кожаных доспехах больше походила на второго Джека крепкой, неженственной фигурой, позади которой развевался короткий шерстяной плащ, а на боку свисали ножны.
— Что такое, дорогая? Я на работе, между прочим, — оповестил парень, кивком указывая на Джин. — Но не волнуйся, я и один хорошо справляюсь.
— Что ты забыл в чертовом притоне шлюх? Да еще и одну с собой прихватил?! — Женщина зашипела на него как самая настоящая змея.
— Я вообще-то не ш… — хотела было возразить Джин, но вовремя прикусила язычок, осознав свое положение.
— Николет, во-первых, не шлюхи, а дамы для культурного скрашивания досуга. Во-вторых, я был там по делам. Кстати, познакомься, — он обернулся к оторопевшей Джин, — это… а как тебя звать?
— Джек! Лучше б ты думал как придушить кого по работе, а не как придушить своего маленького дружка. — Николет скрестила руки на груди и скривилась, безжалостным взглядом испепеляя обоих людей, а в особенности артистку. Наверняка из ревности. Джин позволила себе облегченно выдохнуть; что тут — милые бранятся? Ну, все могло бы быть гораздо хуже. — Не говорю уже о том, чтобы ты не смел сегодня пить.
— Так, — шумно вздохнул Джек и потер переносицу, — хорош говорить за меня, а? Дружок и выпивка — мои святыни. Итак, с какого перепугу ты вообще примчалась сюда?
Она снова покосилась на нервно переминающуюся Джин, явно давая понять, что та здесь лишняя декорация. Джек почесал висок. Стоявшей за его спиной актрисе было слышно то, с каким скрипом перемещались шестеренки в голове. Надо было сразу хватать ноги в руки и бежать, пока был удобный момент.
