— И вы так и не узнали, кто был этот её парень?
— Нет, она нам так и не сказала. Я так понимаю, что и следователю не сказала.
— Следствие было?
— Конечно. Когда её привезли в больницу и выяснили, что с ней произошло, сразу скандал поднялся. Нас тоже вызывали в милицию, допрашивали. Тем более, что ребёнка тоже нашли. Эта дура Оля ничего лучше не придумала, как выкинуть его в мусорный контейнер.
— И как у неё ещё сил хватило на это? – с деланным удивлением спросил директор. – Сразу после родов спуститься, выкинуть тело ребёнка…
— Не знаю, сразу или потом. Возможно, шок сразу после этого, она не чувствовала боли, а потом уже стало так плохо, что пришлось вызывать скорую.
— Да, печальная история, Наташа, – резюмировал Михаил. – Извини, что заставил вспоминать об этом.
— Ничего страшного. История, конечно, малоприятная, но я уже давно успокоилась.
— А где жила эта Ольга? – неожиданно спросил директор. – Откуда она?
— Не знаю, – растерянно ответила секретарша. – Какой-то городок на юге, но точно не знаю.
— А Таня сейчас где?
— Спроси что-нибудь полегче. Она и Даша уехали из Москвы, и мы больше не общались.
— А почему Даша уехала и порвала со мной, ты тоже не знаешь?
— Нет, не знаю. Я же сказала, что мы не очень-то общались. Может, Таня знает.
— Но у неё не спросишь, – задумчиво добавил Михаил, вздохнув. – Ладно, Наташа, иди. Задержал я тебя. Иди, работай. Спасибо за кофе.
Секретарша вышла, а через несколько минут в кабинет вошёл светловолосый мужчина лет тридцати с лишним.
— Вызывали, Михаил Александрович?
— Да, Женя, садись. Извини, что отрываю тебя от работы. Мне нужно тебя немного озадачить.
— В каком смысле? – удивился вошедший, присаживаясь к столу.
— В смысле, дать тебе несколько задач.
— А, – улыбнулся Петряков, – понятно.
— Во-первых, – Михаил протянул ему файл с бумагами внутри. – Здесь данные на Дарью Алексеевну Озерову. Она проживает в Ростове-на-Дону и работает в двадцать седьмой школе. Вчера она поступила в больницу, и хотела бы оформить больничный, отгул или ещё что-то в этом роде на максимально длительный срок. Она сейчас находится в Москве, и не может это сделать непосредственно сама. Подумай, как это можно решить. Здесь телефон школы, а если какие-то вопросы появятся, обращайся ко мне в любой момент.
— Вопросы, конечно, появятся, – просматривая бумаги, задумчиво протянул мужчина. – А она сама в каком состоянии?
— В удовлетворительном, Женя, но в стрессовом. Ей нужно будет пройти здесь обследование, и как долго это продлится, я не знаю. Ты уж постарайся это сделать максимально аккуратно.
— Хорошо, Михаил Александрович, я постараюсь.
— Ещё один вопрос. Как можно разделить коммунальную квартиру, если её не разрешают приватизировать. Жители хотят разъехаться, но я с коммунальными квартирами дел не имел…
— Я, признаться, тоже, – улыбнулся Петряков.
— Ну, ты же юрист. Изучи вопрос, а я тебе данные подкину. Придумай наиболее подходящий вариант.
— Хорошо, и это решим.
— Последний вопрос. Как мне отыскать человека?
— Ну, это точно не ко мне. Но я могу дать контакты человека, который решает подобные задачи. Не бесплатно, конечно.
— Разумеется.
Ближе к четырём часам Михаил спустился в сборочный цех. Зайдя в первое помещение, он спросил, где находится Щебетков.
— Он, кажется, в третьем зале, – ответил один из сборщиков.
Зайдя в комнату под третьим номером, директор обнаружил там начальника сборочного цеха, обсуждавшего что-то с работниками, монтировавшими системные блоки.
— Привет, Иван Иваныч, как жизнь? – спросил Михаил, пожимая ему руку.
— Потихоньку, Михаил Александрович. С божьей помощью.
— Со складом проблем нет?
— Сейчас уже всё нормально, никаких проблем нет.
— А как вообще дела?
— Да нормально, вроде бы без происшествий. Конечно, вы нам работу усложнили…
— Каким образом?
— Ваши разделения на западные и азиатские детали, на сборку из этого и сборку из того, работу не облегчает.
— Извини, Иваныч, но ты знаешь, что это принципиальный вопрос: или дороже, но качественнее, или дешевле, но как получится.
— Да знаю я всё это! – махнул рукой Щебетков. – Но ты же понимаешь, что из-за этого приходится всё держать в двойном наборе и каждый раз думать, чтобы не перепутать одно с другим.
— Вы можете распределить по залам, чтобы было проще.
— Мы и так распределяем по возможности, но не всегда получается. Иногда приходится перекидывать работу с одной комнаты на другую, и тогда начинается свистопляска.
— Понимаю всё, но это необходимость. Со временем привыкнете. Главное, чтобы работа шла, и если есть какие-то проблемы и пожелания, то я всегда готов пойти навстречу.
— Всё нормально. Пока никаких проблем.
— Это хорошо, Иван Иваныч. Ты помнишь наш разговор по поводу браков?
— Помню, конечно.
— И что, есть какие-то соображения?
— Нет. Я ещё тогда сказал, что мои ребята тут ни при чём.
— Опять ты за своё, Иваныч. Я ни тебя, ни твоих ребят ни в чём не обвиняю. Но найти причину нужно. Это проблема общая, и пострадать можем все.
— Я же тебе ещё тогда сказал, Михаил Александрович, проблему ищи в поставках. Другого ответа у меня не будет. Не забывай, что я со своими ребятами здесь, у тебя под боком, и ты в любой момент можешь прийти сюда и проверить, что да как тут происходит. А к поставщикам своим ты можешь нагрянуть точно так же?
— При желании и это можно организовать, Иван Иваныч. Только там у них всё и так постоянно проверяется и перепроверяется. И самое главное – количество брака в поставляемых деталях не изменилось.
— Извини, но мне нечего больше добавить. Если хочешь, назначай проверку, хоть всё тут переверни вверх дном, с ребятами можешь поговорить. Ты знаешь, что у меня здесь всё прозрачно.
— Знаю, Иваныч, за это и ценю.
В этот момент у директора зазвонил мобильный телефон. Он взял трубку.
— Даша, привет. Что-то случилось?
— Ничего особенного, – раздался в трубке тихий слегка дрожащий голос учительницы, – если не считать, что он здесь.
— Кто?
— Разве непонятно?
— Как – здесь?! Где?
— На балконе твоей квартиры. Он стоит на балконе.
— А ты где?
— А я в комнате. Миша, я умру, если он ворвётся в квартиру!
— Не паникуй. Там решётка с замком, которую можно только спецоборудованием вскрыть.
— А если у него есть это спецоборудование? – плача, спросила Дарья.
— Ты участковому позвонила?
— Нет. Я боюсь.
— Даш, не бойся, я сейчас приеду. Я сам позвоню участковому. Главное, ничего не бойся!
Михаил повернулся к начальнику цеха.
— Извини, Иваныч, мне срочно нужно бежать. Потом поговорим.
— А что случилось-то? – спросил тот, но директор уже выбежал из здания цеха.
Он добежал до своей машины и, запрыгнув на водительское место, сходу рванул по дороге. По пути он набрал номер участкового.
— Роман Георгиевич, добрый день. Это снова Замятин из тридцать восьмой квартиры. Опять кто-то пытается пролезть ко мне… Нет, я еду домой с работы… Дело в том, что у меня в квартире человек… Долго объяснять. Вы не могли бы срочно прийти туда. Я сейчас подъеду… Спасибо.
Он кинул телефон на соседнее сидение, но через несколько секунд снова взял его и набрал другой номер.
— Наташа, ты на месте?.. Очень хорошо. Мне нужно, чтобы ты срочно нашла Калугина, Лаврентьева, Терентьева и Удальцова… Говорить им ничего не надо. Мне нужно только знать, где каждый из них находится в данный момент. Давай, это очень срочно.
Завершив разговор, директор набрал ещё один номер.
— Петя, привет.
— Привет, Миша, давно не виделись.
— Ты у себя сейчас?
— Да, просматриваю данные по складам. Зайти к тебе?
— Я не в кабинете. Мне нужна твоя помощь.
— Говори, чем помочь?
— Можешь пройтись по офису и проверить, все ли наши работники на местах.
— Могу. А что произошло?
— Долго объяснять. Сделай это в срочном порядке. Мне нужно очень срочно знать, все ли наши сотрудники на месте.
— Окей, сейчас сделаю. Ты когда будешь у себя?
— Не знаю, я зайду к тебе.
— Спасибо.
Через несколько минут Михаил подъехал к своему дому и помчался к подъезду, по дороге набрав номер Дарьи.
— Ты как? – спросил он у неё в ожидании лифта.
— Пока жива, – тихо ответила учительница нервным голосом.
— Он всё ещё на балконе?
— По-моему, да. Я боюсь подходить к кухне, но судя по тому, что оттуда на пол падает мало света, там точно кто-то есть.
— Звуков никаких не слышно?
— Нет, – прошептала она.
Михаил услышал в трубке какой-то шум, и Дарья вскрикнула. В этот момент подъехал лифт, и он заскочил в кабину, нажав кнопку.
— Что случилось, Даша? – крикнул молодой человек.
— Он стучит в дверь! Миша, я не могу больше!
— Я уже поднимаюсь в лифте. Через несколько секунд буду, – успокоил её Михаил.
Когда лифт подъехал к последнему этажу, он выскочил на площадку и увидел стоящего у его двери участкового.
— Роман Георгиевич, ещё раз добрый день, – протягивая ему руку, сказал Михаил.
— Добрый день, Михаил Александрович, – коротко ответил тот, пожимая его ладонь.
— Даша, не бойся, это я, – сказал молодой человек в трубку. – Сейчас я открою дверь, так что не пугайся.
Он вытащил второй комплект ключей и стал открывать входную дверь, после чего вошёл вовнутрь вместе с милиционером.
Дарья сидела на полу в проёме двери в комнату. Увидев входящих в квартиру мужчин, она прижала указательный палец к губам, а затем показала им в сторону кухни. Участковый отодвинул рукой Михаила, прошёл к кухне и осторожно глянул внутрь. Спустя несколько секунд он повернулся к хозяину квартиры, мотнул головой, приглашая его следовать за ним, и спокойно зашёл на кухню.
Молодой человек вошёл туда вслед за ним, и по его телу пробежала нервная дрожь. За дверью и решёткой стояла тёмная фигура. Казалось, что кто-то прильнул головой к решётке и всматривается внутрь квартиры, прижав ладони к голове.
Участковый отпер дверь балкона и повернулся к Михаилу.
— У вас ключ от решётки есть? – спросил он.
— Да. Вот он, – ответил хозяин, протягивая ключ в связке.
Милиционер отпер замок и, приоткрыв решётку, выбрался на балкон, после чего отодвинул к перегородке фрагмент из ДСП, вырезанный в форме человеческой фигуры и выкрашенный в тёмный цвет. Изучив мрачный силуэт, он на всякий случай посмотрел наверх, а затем вернулся на кухню, куда уже успела подойти Дарья.
— Что ж, Михаил Александрович, на этот раз нарушителем оказался всего лишь крашеный кусок фанеры.
— Но он же не сам попал на балкон, – возразил хозяин.
— Конечно, не сам. Но я могу предположить, что злоумышленник не спускался туда. Как вы сами видели, два отверстия в верхней части – между руками и головой – позволяют спокойно опустить эту штуку с крыши без усилий.
— Возможно. Но тот, кто это сделал, всё равно преступник.
— Формально это всего лишь мелкое хулиганство. Я понимаю, что это крайне неприятно, причиняет неудобства, но…
— На этот раз я не собираюсь молчать, Роман Георгиевич. Речь идёт об очень опасном преступнике.
— Ваше право написать заявление, Михаил Александрович, и я, безусловно, дам ему ход. Только должен вас предупредить, что в этом случае вам придётся указать и того, кто находился в этот момент у вас дома, – кивнул участковый на Дарью, которая стояла с абсолютно бледным лицом у двери.
— Без проблем. Мы вместе с женой напишем заявление.
— С женой? – удивился милиционер. – Разве вы женаты?
— Да. Могу показать документы.
— Нет, нет, я вам верю. Документы вам всё равно придётся показывать. Если вы женаты, это хорошо, тогда никаких проблем нет.
— Тогда я составлю заявление и завтра же передам его вам.
— Уверены, что это необходимо?
— Не понимаю вас.
Участковый вздохнул.
— Судя по всем эпизодам, которые с вами произошли, ваш преступник больше похож на шутника, чем на злоумышленника. Вдруг это кто-то из ваших знакомых?
Михаил снял куртку, затем пиджак, уложив всё это на стул, после чего закатал рукав на рубашке и показал милиционеру свою гематому на предплечье.
— По-вашему, это похоже на шутку?
— Ого. Как это случилось? – нахмурившись, спросил тот.
— Удар битой вчера в парке. А за день до этого он чуть не сбил меня на дороге. Это не очень-то похоже на шутки. Да, у него нет цели меня убить, но терпеть подобные выходки я не намерен.
— Полностью согласен с вами, Михаил Александрович. Давайте сделаем так: вы напишете заявление и изложите в нём всё, начиная с первой выходки на позапрошлой неделе. А дальше мы посмотрим.
— Спасибо вам, Роман Георгиевич.
— Не за что – это моя работа. В таком случае, я пойду. Думаю, самое страшное уже произошло. До свиданья, Михаил Александрович. До свиданья… простите, не знаю вашего имени.
— Дарья Алексеевна, – тихо сказала учительница.
— Очень приятно. Приходите завтра вместе, если можно.
— Обязательно придём. До свиданья, – сказал Михаил, закрывая дверь за милиционером.
Он повернулся и обнял Дарью. Та прильнула к нему, соединив свои руки у него за спиной, и устало закрыла глаза.
— Бедная моя Дашка, – прошептал Михаил, прижимаясь щекой к её волосам. – За что тебе это всё? Кому и что ты сделала, чтобы испытывать такие мучения?
— Не знаю, – тихо ответила она. – Как видишь, ему без разницы, где я – в Ростове или Москве. Всё равно он не оставит меня в покое.
— По крайней мере, теперь ты не одна. Я тебя не оставлю один на один с этим подонком. Ладно, идём чай пить. Тебе нужно прийти в себя.
— Угу, – печально кивнула головой Дарья.
Зайдя на кухню, Михаил поставил чайник и стал готовить посуду и сладкое к чаю. Дарья забрала брошенные им куртку с пиджаком и отнесла их в комнату. Когда она вернулась, молодой человек усадил её за стол и попросил рассказать обо всём, что произошло.
— Это было в начале пятого, – начала учительница. – Наверное, было пятнадцать или двадцать минут пятого. Мне показалось, что я слышу какой-то шум из кухни. Пошла туда и увидела, как он спустился сверху, а потом прижался лицом к двери. Я так испугалась – чуть в обморок не свалилась там же, в коридоре. У меня едва сил хватило, чтобы прибежать в комнату, взять телефон и позвонить тебе.
— Понятно. – Михаил заварил чай, поставил заварной чайник на потушенную конфорку плиты, затем сел рядом с Дарьей. – Скажи, ты точно видела, что это человек спускается или же это могла быть всего лишь фанерка?
— Не знаю. Тогда мне показалось, что это человек. Я ведь видела только ноги и туловище, которые спускались вниз. Возможно, он и не спускался, а только положил свою деревяшку и ушёл. Я очень испугалась, поэтому только два раза мельком посмотрела: один раз, когда он спускался, а второй – когда прижался к решётке.
— Понятно, – повторил Михаил. – Сейчас попьём чаю и займёмся заявлением. Придётся излагать всё с самого начала.
— Очень длинное будет сочинение, – заметила Дарья.
— Ничего. Ты же всё-таки учительница, – улыбнулся молодой человек.
— Я преподаю математику, а не русский и литературу.
— Что ж, придётся вспомнить школьные годы.
— Думаешь, это заявление что-то даст? – скептически поинтересовалась Дарья. – У нас в Ростове трёх человек убили, а следствие ничего не смогло выяснить. Думаешь, кто-то хоть пальцем пошевелит ради твоего заявления.
— Не моего, а нашего, – поправил Михаил, наливая чай себе и ей. – Здесь Москва, а не Ростов. Если милиция не захочет работать, у меня есть, кому пожаловаться.
— Нет, она нам так и не сказала. Я так понимаю, что и следователю не сказала.
— Следствие было?
— Конечно. Когда её привезли в больницу и выяснили, что с ней произошло, сразу скандал поднялся. Нас тоже вызывали в милицию, допрашивали. Тем более, что ребёнка тоже нашли. Эта дура Оля ничего лучше не придумала, как выкинуть его в мусорный контейнер.
— И как у неё ещё сил хватило на это? – с деланным удивлением спросил директор. – Сразу после родов спуститься, выкинуть тело ребёнка…
— Не знаю, сразу или потом. Возможно, шок сразу после этого, она не чувствовала боли, а потом уже стало так плохо, что пришлось вызывать скорую.
— Да, печальная история, Наташа, – резюмировал Михаил. – Извини, что заставил вспоминать об этом.
— Ничего страшного. История, конечно, малоприятная, но я уже давно успокоилась.
— А где жила эта Ольга? – неожиданно спросил директор. – Откуда она?
— Не знаю, – растерянно ответила секретарша. – Какой-то городок на юге, но точно не знаю.
— А Таня сейчас где?
— Спроси что-нибудь полегче. Она и Даша уехали из Москвы, и мы больше не общались.
— А почему Даша уехала и порвала со мной, ты тоже не знаешь?
— Нет, не знаю. Я же сказала, что мы не очень-то общались. Может, Таня знает.
— Но у неё не спросишь, – задумчиво добавил Михаил, вздохнув. – Ладно, Наташа, иди. Задержал я тебя. Иди, работай. Спасибо за кофе.
Секретарша вышла, а через несколько минут в кабинет вошёл светловолосый мужчина лет тридцати с лишним.
— Вызывали, Михаил Александрович?
— Да, Женя, садись. Извини, что отрываю тебя от работы. Мне нужно тебя немного озадачить.
— В каком смысле? – удивился вошедший, присаживаясь к столу.
— В смысле, дать тебе несколько задач.
— А, – улыбнулся Петряков, – понятно.
— Во-первых, – Михаил протянул ему файл с бумагами внутри. – Здесь данные на Дарью Алексеевну Озерову. Она проживает в Ростове-на-Дону и работает в двадцать седьмой школе. Вчера она поступила в больницу, и хотела бы оформить больничный, отгул или ещё что-то в этом роде на максимально длительный срок. Она сейчас находится в Москве, и не может это сделать непосредственно сама. Подумай, как это можно решить. Здесь телефон школы, а если какие-то вопросы появятся, обращайся ко мне в любой момент.
— Вопросы, конечно, появятся, – просматривая бумаги, задумчиво протянул мужчина. – А она сама в каком состоянии?
— В удовлетворительном, Женя, но в стрессовом. Ей нужно будет пройти здесь обследование, и как долго это продлится, я не знаю. Ты уж постарайся это сделать максимально аккуратно.
— Хорошо, Михаил Александрович, я постараюсь.
— Ещё один вопрос. Как можно разделить коммунальную квартиру, если её не разрешают приватизировать. Жители хотят разъехаться, но я с коммунальными квартирами дел не имел…
— Я, признаться, тоже, – улыбнулся Петряков.
— Ну, ты же юрист. Изучи вопрос, а я тебе данные подкину. Придумай наиболее подходящий вариант.
— Хорошо, и это решим.
— Последний вопрос. Как мне отыскать человека?
— Ну, это точно не ко мне. Но я могу дать контакты человека, который решает подобные задачи. Не бесплатно, конечно.
— Разумеется.
Глава 20.
Ближе к четырём часам Михаил спустился в сборочный цех. Зайдя в первое помещение, он спросил, где находится Щебетков.
— Он, кажется, в третьем зале, – ответил один из сборщиков.
Зайдя в комнату под третьим номером, директор обнаружил там начальника сборочного цеха, обсуждавшего что-то с работниками, монтировавшими системные блоки.
— Привет, Иван Иваныч, как жизнь? – спросил Михаил, пожимая ему руку.
— Потихоньку, Михаил Александрович. С божьей помощью.
— Со складом проблем нет?
— Сейчас уже всё нормально, никаких проблем нет.
— А как вообще дела?
— Да нормально, вроде бы без происшествий. Конечно, вы нам работу усложнили…
— Каким образом?
— Ваши разделения на западные и азиатские детали, на сборку из этого и сборку из того, работу не облегчает.
— Извини, Иваныч, но ты знаешь, что это принципиальный вопрос: или дороже, но качественнее, или дешевле, но как получится.
— Да знаю я всё это! – махнул рукой Щебетков. – Но ты же понимаешь, что из-за этого приходится всё держать в двойном наборе и каждый раз думать, чтобы не перепутать одно с другим.
— Вы можете распределить по залам, чтобы было проще.
— Мы и так распределяем по возможности, но не всегда получается. Иногда приходится перекидывать работу с одной комнаты на другую, и тогда начинается свистопляска.
— Понимаю всё, но это необходимость. Со временем привыкнете. Главное, чтобы работа шла, и если есть какие-то проблемы и пожелания, то я всегда готов пойти навстречу.
— Всё нормально. Пока никаких проблем.
— Это хорошо, Иван Иваныч. Ты помнишь наш разговор по поводу браков?
— Помню, конечно.
— И что, есть какие-то соображения?
— Нет. Я ещё тогда сказал, что мои ребята тут ни при чём.
— Опять ты за своё, Иваныч. Я ни тебя, ни твоих ребят ни в чём не обвиняю. Но найти причину нужно. Это проблема общая, и пострадать можем все.
— Я же тебе ещё тогда сказал, Михаил Александрович, проблему ищи в поставках. Другого ответа у меня не будет. Не забывай, что я со своими ребятами здесь, у тебя под боком, и ты в любой момент можешь прийти сюда и проверить, что да как тут происходит. А к поставщикам своим ты можешь нагрянуть точно так же?
— При желании и это можно организовать, Иван Иваныч. Только там у них всё и так постоянно проверяется и перепроверяется. И самое главное – количество брака в поставляемых деталях не изменилось.
— Извини, но мне нечего больше добавить. Если хочешь, назначай проверку, хоть всё тут переверни вверх дном, с ребятами можешь поговорить. Ты знаешь, что у меня здесь всё прозрачно.
— Знаю, Иваныч, за это и ценю.
В этот момент у директора зазвонил мобильный телефон. Он взял трубку.
— Даша, привет. Что-то случилось?
— Ничего особенного, – раздался в трубке тихий слегка дрожащий голос учительницы, – если не считать, что он здесь.
— Кто?
— Разве непонятно?
— Как – здесь?! Где?
— На балконе твоей квартиры. Он стоит на балконе.
— А ты где?
— А я в комнате. Миша, я умру, если он ворвётся в квартиру!
— Не паникуй. Там решётка с замком, которую можно только спецоборудованием вскрыть.
— А если у него есть это спецоборудование? – плача, спросила Дарья.
— Ты участковому позвонила?
— Нет. Я боюсь.
— Даш, не бойся, я сейчас приеду. Я сам позвоню участковому. Главное, ничего не бойся!
Михаил повернулся к начальнику цеха.
— Извини, Иваныч, мне срочно нужно бежать. Потом поговорим.
— А что случилось-то? – спросил тот, но директор уже выбежал из здания цеха.
Он добежал до своей машины и, запрыгнув на водительское место, сходу рванул по дороге. По пути он набрал номер участкового.
— Роман Георгиевич, добрый день. Это снова Замятин из тридцать восьмой квартиры. Опять кто-то пытается пролезть ко мне… Нет, я еду домой с работы… Дело в том, что у меня в квартире человек… Долго объяснять. Вы не могли бы срочно прийти туда. Я сейчас подъеду… Спасибо.
Он кинул телефон на соседнее сидение, но через несколько секунд снова взял его и набрал другой номер.
— Наташа, ты на месте?.. Очень хорошо. Мне нужно, чтобы ты срочно нашла Калугина, Лаврентьева, Терентьева и Удальцова… Говорить им ничего не надо. Мне нужно только знать, где каждый из них находится в данный момент. Давай, это очень срочно.
Завершив разговор, директор набрал ещё один номер.
— Петя, привет.
— Привет, Миша, давно не виделись.
— Ты у себя сейчас?
— Да, просматриваю данные по складам. Зайти к тебе?
— Я не в кабинете. Мне нужна твоя помощь.
— Говори, чем помочь?
— Можешь пройтись по офису и проверить, все ли наши работники на местах.
— Могу. А что произошло?
— Долго объяснять. Сделай это в срочном порядке. Мне нужно очень срочно знать, все ли наши сотрудники на месте.
— Окей, сейчас сделаю. Ты когда будешь у себя?
— Не знаю, я зайду к тебе.
— Спасибо.
Через несколько минут Михаил подъехал к своему дому и помчался к подъезду, по дороге набрав номер Дарьи.
— Ты как? – спросил он у неё в ожидании лифта.
— Пока жива, – тихо ответила учительница нервным голосом.
— Он всё ещё на балконе?
— По-моему, да. Я боюсь подходить к кухне, но судя по тому, что оттуда на пол падает мало света, там точно кто-то есть.
— Звуков никаких не слышно?
— Нет, – прошептала она.
Михаил услышал в трубке какой-то шум, и Дарья вскрикнула. В этот момент подъехал лифт, и он заскочил в кабину, нажав кнопку.
— Что случилось, Даша? – крикнул молодой человек.
— Он стучит в дверь! Миша, я не могу больше!
— Я уже поднимаюсь в лифте. Через несколько секунд буду, – успокоил её Михаил.
Когда лифт подъехал к последнему этажу, он выскочил на площадку и увидел стоящего у его двери участкового.
— Роман Георгиевич, ещё раз добрый день, – протягивая ему руку, сказал Михаил.
— Добрый день, Михаил Александрович, – коротко ответил тот, пожимая его ладонь.
— Даша, не бойся, это я, – сказал молодой человек в трубку. – Сейчас я открою дверь, так что не пугайся.
Он вытащил второй комплект ключей и стал открывать входную дверь, после чего вошёл вовнутрь вместе с милиционером.
Дарья сидела на полу в проёме двери в комнату. Увидев входящих в квартиру мужчин, она прижала указательный палец к губам, а затем показала им в сторону кухни. Участковый отодвинул рукой Михаила, прошёл к кухне и осторожно глянул внутрь. Спустя несколько секунд он повернулся к хозяину квартиры, мотнул головой, приглашая его следовать за ним, и спокойно зашёл на кухню.
Молодой человек вошёл туда вслед за ним, и по его телу пробежала нервная дрожь. За дверью и решёткой стояла тёмная фигура. Казалось, что кто-то прильнул головой к решётке и всматривается внутрь квартиры, прижав ладони к голове.
Участковый отпер дверь балкона и повернулся к Михаилу.
— У вас ключ от решётки есть? – спросил он.
— Да. Вот он, – ответил хозяин, протягивая ключ в связке.
Милиционер отпер замок и, приоткрыв решётку, выбрался на балкон, после чего отодвинул к перегородке фрагмент из ДСП, вырезанный в форме человеческой фигуры и выкрашенный в тёмный цвет. Изучив мрачный силуэт, он на всякий случай посмотрел наверх, а затем вернулся на кухню, куда уже успела подойти Дарья.
— Что ж, Михаил Александрович, на этот раз нарушителем оказался всего лишь крашеный кусок фанеры.
— Но он же не сам попал на балкон, – возразил хозяин.
— Конечно, не сам. Но я могу предположить, что злоумышленник не спускался туда. Как вы сами видели, два отверстия в верхней части – между руками и головой – позволяют спокойно опустить эту штуку с крыши без усилий.
— Возможно. Но тот, кто это сделал, всё равно преступник.
— Формально это всего лишь мелкое хулиганство. Я понимаю, что это крайне неприятно, причиняет неудобства, но…
— На этот раз я не собираюсь молчать, Роман Георгиевич. Речь идёт об очень опасном преступнике.
— Ваше право написать заявление, Михаил Александрович, и я, безусловно, дам ему ход. Только должен вас предупредить, что в этом случае вам придётся указать и того, кто находился в этот момент у вас дома, – кивнул участковый на Дарью, которая стояла с абсолютно бледным лицом у двери.
— Без проблем. Мы вместе с женой напишем заявление.
— С женой? – удивился милиционер. – Разве вы женаты?
— Да. Могу показать документы.
— Нет, нет, я вам верю. Документы вам всё равно придётся показывать. Если вы женаты, это хорошо, тогда никаких проблем нет.
— Тогда я составлю заявление и завтра же передам его вам.
— Уверены, что это необходимо?
— Не понимаю вас.
Участковый вздохнул.
— Судя по всем эпизодам, которые с вами произошли, ваш преступник больше похож на шутника, чем на злоумышленника. Вдруг это кто-то из ваших знакомых?
Михаил снял куртку, затем пиджак, уложив всё это на стул, после чего закатал рукав на рубашке и показал милиционеру свою гематому на предплечье.
— По-вашему, это похоже на шутку?
— Ого. Как это случилось? – нахмурившись, спросил тот.
— Удар битой вчера в парке. А за день до этого он чуть не сбил меня на дороге. Это не очень-то похоже на шутки. Да, у него нет цели меня убить, но терпеть подобные выходки я не намерен.
— Полностью согласен с вами, Михаил Александрович. Давайте сделаем так: вы напишете заявление и изложите в нём всё, начиная с первой выходки на позапрошлой неделе. А дальше мы посмотрим.
— Спасибо вам, Роман Георгиевич.
— Не за что – это моя работа. В таком случае, я пойду. Думаю, самое страшное уже произошло. До свиданья, Михаил Александрович. До свиданья… простите, не знаю вашего имени.
— Дарья Алексеевна, – тихо сказала учительница.
— Очень приятно. Приходите завтра вместе, если можно.
— Обязательно придём. До свиданья, – сказал Михаил, закрывая дверь за милиционером.
Он повернулся и обнял Дарью. Та прильнула к нему, соединив свои руки у него за спиной, и устало закрыла глаза.
— Бедная моя Дашка, – прошептал Михаил, прижимаясь щекой к её волосам. – За что тебе это всё? Кому и что ты сделала, чтобы испытывать такие мучения?
— Не знаю, – тихо ответила она. – Как видишь, ему без разницы, где я – в Ростове или Москве. Всё равно он не оставит меня в покое.
— По крайней мере, теперь ты не одна. Я тебя не оставлю один на один с этим подонком. Ладно, идём чай пить. Тебе нужно прийти в себя.
— Угу, – печально кивнула головой Дарья.
Зайдя на кухню, Михаил поставил чайник и стал готовить посуду и сладкое к чаю. Дарья забрала брошенные им куртку с пиджаком и отнесла их в комнату. Когда она вернулась, молодой человек усадил её за стол и попросил рассказать обо всём, что произошло.
— Это было в начале пятого, – начала учительница. – Наверное, было пятнадцать или двадцать минут пятого. Мне показалось, что я слышу какой-то шум из кухни. Пошла туда и увидела, как он спустился сверху, а потом прижался лицом к двери. Я так испугалась – чуть в обморок не свалилась там же, в коридоре. У меня едва сил хватило, чтобы прибежать в комнату, взять телефон и позвонить тебе.
— Понятно. – Михаил заварил чай, поставил заварной чайник на потушенную конфорку плиты, затем сел рядом с Дарьей. – Скажи, ты точно видела, что это человек спускается или же это могла быть всего лишь фанерка?
— Не знаю. Тогда мне показалось, что это человек. Я ведь видела только ноги и туловище, которые спускались вниз. Возможно, он и не спускался, а только положил свою деревяшку и ушёл. Я очень испугалась, поэтому только два раза мельком посмотрела: один раз, когда он спускался, а второй – когда прижался к решётке.
— Понятно, – повторил Михаил. – Сейчас попьём чаю и займёмся заявлением. Придётся излагать всё с самого начала.
— Очень длинное будет сочинение, – заметила Дарья.
— Ничего. Ты же всё-таки учительница, – улыбнулся молодой человек.
— Я преподаю математику, а не русский и литературу.
— Что ж, придётся вспомнить школьные годы.
— Думаешь, это заявление что-то даст? – скептически поинтересовалась Дарья. – У нас в Ростове трёх человек убили, а следствие ничего не смогло выяснить. Думаешь, кто-то хоть пальцем пошевелит ради твоего заявления.
— Не моего, а нашего, – поправил Михаил, наливая чай себе и ей. – Здесь Москва, а не Ростов. Если милиция не захочет работать, у меня есть, кому пожаловаться.
