Выбившиеся из укладки пряди легли на золото оторочки. От быстрой ходьбы по жаре её бледное лицо зарумянилось, по линии роста волос на лбу проступил блеск влаги. Снежная красота слегка подтаяла.
Царра сделала вид, что не заметила моего оценивающего взгляда, приподняла подбородок и формально улыбнулась.
— Выбора блюд тут нет, хозяйка готовит на своё усмотрение. И готовит отменно, не стесняйся пользоваться её услугами. Ты уже знаешь, что бандаки тут делятся на мужские и женские?
— Да.
— Этот лучший среди всех, — без тени удовольствия отрекомендовала Хранительница и вытянула из поясных ножен тонкий стелет. Мерцающая плёнка купола поместила нас в звуковой вакуум. Долго перемены темы ждать не пришлось, как и заводить неудобный разговор первой. Царра призналась: — Никто из наших не знает о моём романе.
Я оценила её прямолинейность, но всё-таки сбилась в дыхании. Как-то тускло звучало данное определение, учитывая последствия.
— Вы женаты. Это не роман. И у вас есть дочь, — резче нужного напомнила я.
— У него есть дочь, — она поправила одновременно меня и воздушные рукава наряда. — Да, Борна, так случается.
— Ты родила эту дочь, — я честно предприняла попытку сдержать интонацию издёвки. Получилось не очень. Царра в унисон хмыкнула.
— Ну, родила, — повела плечом она. — Думала, будет интересно. А брак он сам придумал, договорился там с кем-то, нас оформили. Благородство взыграло.
От услышанного я настолько ошалела, что не смогла подобрать достойных для ответа слов. По ощущениям, у меня выпали глаза на этот крошечный стол, покатились к стоящему в вазочке сухоцвету и лопнули от ужаса. В пульсирующей на виске вене отчётливо прослеживался ритм звучавшего в моей голове слова: «бла-го-род-ство».
— Послушай, Борна, — вздохнула она. — Я была моложе, хотела испытать любовь, даже хотела стать матерью. Ты знаешь, каково это, когда твои ровесницы вокруг воркуют с маленькими человечками, говорят, что нет ничего на свете лучше чувства любви к своему чаду. Волей-неволей задумываешься о продолжении рода. И хранительство иногда ломает, напоминает, что теперь ты не принадлежишь себе. Мы все проходим через периоды бунта время от времени.
Царра использовала не так много слов, но сказала несравнимо больше. И ничто из сказанного не могло её оправдать. Напротив. Я вспомнила маленькую, капризную девочку, которой пару раз читала сказки на ночь. Я почти не знала Ани, но знала, как дорожит дочерью Роэн. Внутри заворочалась обида.
— Мороэн целитель, ты просто не смогла бы забеременеть, если бы он не хотел этого. Значит, он верил в ваши отношения.
— Верил - не верил, — поджала губы Царра. — Я тоже целитель.
Хорошенький поворот в этой драме.
— Ты его обманула?
— Он был прекрасным кандидатом. Молодой, красивый, сильный и уже влиятельный в политических кругах. Я думала, сложится.
— Не сложилось, — щека нервно дёрнулась. Я пожалела, что нам до сих пор не принесли воду.
— Как видишь. Мне, конечно, всё равно, если ты расскажешь об этом остальным, но попрошу тебя этого не делать. Ни к чему. Мы все тут со своими тайнами, и никто не любит, когда с его скелетов сдувают пыль. Я совершила ошибку. Но я могу и похвалить себя, ведь я выбрала достойного мужчину. Он хороший отец, что думаешь?
— Он любит Ани, но он всегда на работе. Её воспитанием занимаются родственники.
Я ответила, не подумав, в чём сразу же раскаялась. Не надо было так говорить.
— Но ведь любящие. У него порядочная семья, и если ты не будешь вмешиваться, то через несколько лет он женится на ком-нибудь, кто будет заботиться о девочке.
Эта мысль доставила крайне неприятные ощущения. Заметив в моём взгляде перемену, Царра снова вздохнула.
— Борна, тебе-то это зачем? Шарусси заставит твои чувства померкнуть, всё это пройдёт. Вскоре ты будешь вспоминать о нём, как о занимательной интрижке, что ненадолго согрела сердечко.
— Именно так произошло с тобой?
— Это именно то, что происходит со всеми людьми на планете, когда те не вязнут в ненужных привязанностях.
— Возможно, — немного подумав, я благосклонно качнула головой, признавая за «всеми людьми на планете» право отрекаться от других. — Только лично моя привязанность мне очень нужна.
Я, конечно, этого не произнесла, но отчётливо осознала, почему внезапные и ещё не прошедшие проверку временем чувства к магу настолько крепко засели внутри. Нет, дело крылось не только в близости, что взошла и стремительно окрепла под давлением обстоятельств, но и в том, что она стала для меня фундаментом в новом, изменяющемся мире. Крепким и цельным. Пусть и стояла я на нём в одиночестве. Как на пьедестале.
— Тебя ждёт разочарование, — уголок её губ садистки дрогнул.
Цепной реакцией внутри меня что-то лопнуло. Кто бы знал, как я устала от всех этих предсказаний особо заинтересованных лиц. Я облокотилась локтями на стол и приблизилась к точёному личику. Агрессивный выпад не произвёл сильного впечатления на Царру, она выжидающе смотрела прямо в мои глаза. Я непроизвольно оскалилась и перешла на змеиный шёпот, совершенно не подобающий уверенной в себе женщине.
— Давай договоримся, ты не лезешь в наши с ним отношения и не даёшь советов. Он из твоего прошлого, а я всё еще хочу строить с ним будущее.
— Думаешь, тебе позволят?
— Думаю, что ни у кого не буду о том спрашивать, кроме него самого.
Элана-атэ-Царра увеличила между нами дистанцию и равнодушно пожала плечами.
— Делай, что хочешь, это твоя жизнь. По крайней мере, какая-то её часть.
Я последовала её примеру и откинулась на низкую спинку, наступать больше не имело смысла, Хранительница справлялась лучше меня и чище. На её фоне я со своим неуравновешанным состоянием выделялась не лучшим образом. Не такая сдержанная, волнующаяся, за что-то борющаяся.
Что за леший. Зачем я вообще об этом думаю? Сравниваю нас, вижу себя в невыигрышном свете. Я совсем из ума выжила?
— Приятного аппетита, — я поднялась из-за стола и покинула бандак, оставив усмехающуюся девушку дожидаться завтрака в одиночестве.
Можно было бы остаться ради каких-то непонятных правил приличия или чего-то там ещё, но мне не нравилась идея делить еду с человеком, который был мне неприятен. Подавилась бы. Вместо этого я купила по дороге свежих лепёшек и отправилась к арене. Сегодня я намеревалась выменять урок по иллюзиям на провиант. И таки выменяла, пусть и поторговавшись.
Шама предпочитала учить загадками и никогда не давала чётких формулировок и пояснений. Поначалу меня расстроил её подход, но не прошло и получаса, как я втянулась в полу-игровую схему. Примерно через неделю, когда я отточила базовые умения, Шама призналась, что идея с загадками принадлежит не ей. Так учили и её, и других студентов. Иллюзии строились на воображении, и не приведи случай, заточить фантазию мага по шаблону – загубишь талант, ограничишь мышление и получишь в лучшем случае болванчика, готового бездумно копировать реальность. В целом, непрофессионально.
Но непрофессионально исключительно для иллюзионистов. Боевых магов обучали иначе, и в этом я тоже смогла убедиться, начав посещать индивидуальные уроки в Университете. Специально для меня выделили пустую аудиторию и преподавателя. Пожилой камул, страшно гордый своей участью тренировать очередного хранителя, настойчиво требовал повторения одних и тех же заклинаний, пока те не откладывались в мышечной памяти. Я не спорила, покорно училась, точно зная, что без навыка защитить себя я не долго буду скакать верхом на удаче. Ещё одно совпадение, подобное тому, что оставило во мне топорик наёмника, и я перейду за алые ленты. Теперь ни Роэна, ни Иораны за моей спиной не находилось. При, казалось бы, обретённой команде, я осталась одна. И это одиночество чувствовалось так остро и болезненно, что его не скрашивали ни весёлый, шебутной Акун, ни мудрая Шама. Остальных я сторонилась. По крайней мере, мне это удавалось до возвращения Эгши.
Медноволосый интриган прибыл спустя полторы недели от роковых событий. Без лишних сантиментов он отворил дверь моей комнаты и сбросил на кровать ворох белых тряпок вместе с фразой: «Одевайся». Отчасти из любопытства, отчасти из безразличия к очередным переменам я послушалась.
С необычной конструкцией местной одежды для верховой езды я была знакома очень поверхностно, но без труда справилась с шароварами, безрукавкой и длинной туникой с боковыми разрезами для ног. Обточка серебряной тесьмой создавала флёр торжественности и, должно быть, красиво переливалась на солнце. Золотой пояс с проводником поверх облачения лёг тяжким грузом на воздушный образ.
Вместо Эгши за порогом меня ожидал взрослый пацан, точно перемахнувший свои двадцать. Мы опознали друг в друге хранителя и мага-помощника, поздоровались и, к моему удивлению, направились не к одной из лестниц, что вела из подземелья наружу, зато начали петлять по многолюдным коридорам. Ближе к ночи, когда рабочие часы заканчивались, народ высыпал на прогулку, спешил в торговые лавки и к мелким тележкам с готовой едой. В россыпи магических огней обычная жизнь превращалась в кутерьму, голосистые барды соревновались в талантах, на каждом перекрёстке они собирали толпу ритмично двигающихся женщин и корзину монет. Миновав главную площадь, провожатый свернул в более тихую аллею. Моё неведение относительно маршрута рассеялось с появлением запаха, который спутать ни с чем другим не представлялось возможным.
В широком проходе меж денников, одна за другой были пристёгнуты на развязках уже готовые к выходу лошади. Второе чудо Затерянной земли. Высокие, тонконогие, с узкими головами, курносыми носами и цвета топлёного молока вычищенной до блеска шерстью. Я осторожно коснулась всхрапнувшего видения, краем глаза замечая подходящего ближе Эгшу. Мужчина встал за моим плечом и склонился к уху.
— Как тебе?
— Нравится, — я отстранилась, чтобы горячий шёпот не раздражал кожу. Эгша намёк понял, выпрямился и заправил руки в карманы штанов.
— Бери лошадь и иди за мной.
В поводу мы вели их недолго, скоро туннель разошёлся в высоту и ширь, и мы оседлали скакунов. Звонкий цокот копыт заполнял тишину ущелья, постепенно восходящего ввысь. Мы вышли уже за пределами города и уверенно направились к горам. В сгустившихся сумерках они теряли свои резкие очертания, рассеивались миражом. Эгша запустил десяток световых шаров, освещая дорогу лошадям.
— Куда мы?
— Разомнёмся. У меня тут есть задание, а тебе просто скучно.
— Я вовсе здесь не скучаю. Мне есть, чем заняться, к тому же, утром рано вставать.
— Это тебе вместо практики будет, — подзудил мужчина, и, красуясь, встряхнул волосами. — Нечисть тут немногим отличается от привычной тебе. Меньше хищников, больше тихих убийц, что питаются высвобожденной силой человека.
— Угу, и повсеместно практикуется подселение в тело.
— Уже знаешь. Кто тебя сейчас учит?
— Камул Рокша.
— Он даст крепкую базу. Это хорошо. Борна, послушай, — Эгша дождался, когда я поверну к нему голову. Смотреть в его посерьёзневшие глаза было неудобно, и я уцепилась за блеск длинной серьги, качающейся в такт мягкой поступи лошади. — Спустя время ты убедишься, что сделала правильный выбор.
Я ничего не стала отвечать. Слова меня не поддерживали и не подбадривали. И, буду честной, порядком раздражали. Все вокруг точно знали, что всё наладится и войдёт в колею, у меня же такой уверенности не водилось. Каждый день во мне крепло лишь одно желание: найти выход. И если для того, я должна освоить новые знания, примириться с положением вещей – пожалуйста. Это всего лишь ступень.
— Долго нам ехать?
Эгша тоже ответил не сразу, криво усмехнулся перемене темы.
— Часа два.
Время растянулось до бесконечности. Лошади плелись медленно, клонили носы к сухой земле, стригли ушами на каждый шорох. Мы молчаливо качались в жёстких сёдлах. В теории, у нас имелись темы для обсуждения. Доверять, конечно, я бы этому лукавому Хранителю не стала, спасённую жизнь явно стоило рассматривать в качестве первого взноса в пользу свободного хранительства, однако я могла расспросить его о воронах, потому как у меня пока плохо выходило наладить контакт с птицами, и его совет мог бы пригодиться. Или о волках, о Сияне, быть может. Только говорить не хотелось. Верховая прогулка в ночи навеяла очередные тоскливые воспоминания.
Колебания духов стихий, предупреждающих об опасности, появились вместе с высокими валунами и участившимися бугорками травянистых растений, навроде зелёных кочек, меж которых мелькали мелкие скелеты животных. Намёк мне не понравился. Эгша зажал повод в левой руке, правой приготовившись отбиваться.
— Матлеты, — ругнулся он сквозь зубы. — Придётся разделиться. Будь бдительна, они любители мороков.
— И они опасны?
— О, лучше бы тебе не знать, — не к месту съехидничал мужчина.
— Полагаю, лучше было бы узнать, — надавила я, чувствуя, как в животе появился знакомый холодок страха.
Луна и звёзды на тонкой цепочке-серьге хлестнули Хранителя по подбородку, когда он, торопясь, крикнул через плечо:
— Найдёшь одного – убивай на месте, не дай ему шанса коснуться тебя. Эти твари из разумных и, поверь, договориться с ними невозможно. Потому что вслед за эмоциями, матлет с удовольствием обглодает твои косточки.
— Эмоциями? Они обладают ещё и ментальной магией?
— Это Затерянная земля. Тут почти всё обладает магией.
.Часть светлячков отделилась и пустилась вслед за кобылой Эгши, я же направила свою меж валунов по подобии тропинки. Совсем скоро стало ясно, что передвигаться на лошади среди камней удовольствие сомнительное, и я спешилась. Напуганная кобыла тоненько возмущалась, но давать дёру отчего-то не планировала. Я опустила руку на её храп и стиснула кинжал, сначала создавая для неё защитный контур, а затем погружая животное в дрёму. Тонкие ноги подогнулись, и туша плюхнулась посреди дорожки. Пусть отдохнёт в безопасности, нам обеим так будет проще. Потоптавшись вокруг да около в гордом одиночестве, я присмотрела относительно чистый пятачок, подходящий для схватки, и призвала стихии. К моему удивлению, по близости обнаружилась лишь одна жаждущая внимания нечисть, и её сотканная из сажи сущность неторопливо приглядывалась к заглянувшей на огонёк жертве. Она осматривалась, оценивала, есть ли кто поблизости. Не обнаружив скрывшегося под заклинанием Эгшу, решилась. Туман заклубился, становясь плотнее. Когда я открыла глаза, едва не удержалась от вскрика. Передо мной стояла женщина.
Тени от белесых световых шаров легли на загоревшую кожу, опустили и без того припущенные внешние уголки глаз. Матлет протянул ко мне руку, манжета с серебряной оторочкой оголила тонкое запястье с выступающей костью. Морок улыбнулся моими губами и сделал шаг навстречу. Возможно, я бы пришла в ужас от столкновения с двойником, но Шарусси мгновенно перехватила контроль над телом. Огненная плеть, сорвавшаяся с острия лезвия, заставила нечисть отказаться от задуманного и сменить тактику. Очертания морока поплыли, заворочались, стремительно вылепливая новую фигуру. Выше меня, сильнее, с узкими бёдрами и широкими плечами. Мороэн-тэ предстал передо мной таким, каким я видела его в последний раз. Дрожь бросилась в конечности. Догадавшись, что болевая точка была нащупана верно, матлет снова улыбнулся.
Царра сделала вид, что не заметила моего оценивающего взгляда, приподняла подбородок и формально улыбнулась.
— Выбора блюд тут нет, хозяйка готовит на своё усмотрение. И готовит отменно, не стесняйся пользоваться её услугами. Ты уже знаешь, что бандаки тут делятся на мужские и женские?
— Да.
— Этот лучший среди всех, — без тени удовольствия отрекомендовала Хранительница и вытянула из поясных ножен тонкий стелет. Мерцающая плёнка купола поместила нас в звуковой вакуум. Долго перемены темы ждать не пришлось, как и заводить неудобный разговор первой. Царра призналась: — Никто из наших не знает о моём романе.
Я оценила её прямолинейность, но всё-таки сбилась в дыхании. Как-то тускло звучало данное определение, учитывая последствия.
— Вы женаты. Это не роман. И у вас есть дочь, — резче нужного напомнила я.
— У него есть дочь, — она поправила одновременно меня и воздушные рукава наряда. — Да, Борна, так случается.
— Ты родила эту дочь, — я честно предприняла попытку сдержать интонацию издёвки. Получилось не очень. Царра в унисон хмыкнула.
— Ну, родила, — повела плечом она. — Думала, будет интересно. А брак он сам придумал, договорился там с кем-то, нас оформили. Благородство взыграло.
От услышанного я настолько ошалела, что не смогла подобрать достойных для ответа слов. По ощущениям, у меня выпали глаза на этот крошечный стол, покатились к стоящему в вазочке сухоцвету и лопнули от ужаса. В пульсирующей на виске вене отчётливо прослеживался ритм звучавшего в моей голове слова: «бла-го-род-ство».
— Послушай, Борна, — вздохнула она. — Я была моложе, хотела испытать любовь, даже хотела стать матерью. Ты знаешь, каково это, когда твои ровесницы вокруг воркуют с маленькими человечками, говорят, что нет ничего на свете лучше чувства любви к своему чаду. Волей-неволей задумываешься о продолжении рода. И хранительство иногда ломает, напоминает, что теперь ты не принадлежишь себе. Мы все проходим через периоды бунта время от времени.
Царра использовала не так много слов, но сказала несравнимо больше. И ничто из сказанного не могло её оправдать. Напротив. Я вспомнила маленькую, капризную девочку, которой пару раз читала сказки на ночь. Я почти не знала Ани, но знала, как дорожит дочерью Роэн. Внутри заворочалась обида.
— Мороэн целитель, ты просто не смогла бы забеременеть, если бы он не хотел этого. Значит, он верил в ваши отношения.
— Верил - не верил, — поджала губы Царра. — Я тоже целитель.
Хорошенький поворот в этой драме.
— Ты его обманула?
— Он был прекрасным кандидатом. Молодой, красивый, сильный и уже влиятельный в политических кругах. Я думала, сложится.
— Не сложилось, — щека нервно дёрнулась. Я пожалела, что нам до сих пор не принесли воду.
— Как видишь. Мне, конечно, всё равно, если ты расскажешь об этом остальным, но попрошу тебя этого не делать. Ни к чему. Мы все тут со своими тайнами, и никто не любит, когда с его скелетов сдувают пыль. Я совершила ошибку. Но я могу и похвалить себя, ведь я выбрала достойного мужчину. Он хороший отец, что думаешь?
— Он любит Ани, но он всегда на работе. Её воспитанием занимаются родственники.
Я ответила, не подумав, в чём сразу же раскаялась. Не надо было так говорить.
— Но ведь любящие. У него порядочная семья, и если ты не будешь вмешиваться, то через несколько лет он женится на ком-нибудь, кто будет заботиться о девочке.
Эта мысль доставила крайне неприятные ощущения. Заметив в моём взгляде перемену, Царра снова вздохнула.
— Борна, тебе-то это зачем? Шарусси заставит твои чувства померкнуть, всё это пройдёт. Вскоре ты будешь вспоминать о нём, как о занимательной интрижке, что ненадолго согрела сердечко.
— Именно так произошло с тобой?
— Это именно то, что происходит со всеми людьми на планете, когда те не вязнут в ненужных привязанностях.
— Возможно, — немного подумав, я благосклонно качнула головой, признавая за «всеми людьми на планете» право отрекаться от других. — Только лично моя привязанность мне очень нужна.
Я, конечно, этого не произнесла, но отчётливо осознала, почему внезапные и ещё не прошедшие проверку временем чувства к магу настолько крепко засели внутри. Нет, дело крылось не только в близости, что взошла и стремительно окрепла под давлением обстоятельств, но и в том, что она стала для меня фундаментом в новом, изменяющемся мире. Крепким и цельным. Пусть и стояла я на нём в одиночестве. Как на пьедестале.
— Тебя ждёт разочарование, — уголок её губ садистки дрогнул.
Цепной реакцией внутри меня что-то лопнуло. Кто бы знал, как я устала от всех этих предсказаний особо заинтересованных лиц. Я облокотилась локтями на стол и приблизилась к точёному личику. Агрессивный выпад не произвёл сильного впечатления на Царру, она выжидающе смотрела прямо в мои глаза. Я непроизвольно оскалилась и перешла на змеиный шёпот, совершенно не подобающий уверенной в себе женщине.
— Давай договоримся, ты не лезешь в наши с ним отношения и не даёшь советов. Он из твоего прошлого, а я всё еще хочу строить с ним будущее.
— Думаешь, тебе позволят?
— Думаю, что ни у кого не буду о том спрашивать, кроме него самого.
Элана-атэ-Царра увеличила между нами дистанцию и равнодушно пожала плечами.
— Делай, что хочешь, это твоя жизнь. По крайней мере, какая-то её часть.
Я последовала её примеру и откинулась на низкую спинку, наступать больше не имело смысла, Хранительница справлялась лучше меня и чище. На её фоне я со своим неуравновешанным состоянием выделялась не лучшим образом. Не такая сдержанная, волнующаяся, за что-то борющаяся.
Что за леший. Зачем я вообще об этом думаю? Сравниваю нас, вижу себя в невыигрышном свете. Я совсем из ума выжила?
— Приятного аппетита, — я поднялась из-за стола и покинула бандак, оставив усмехающуюся девушку дожидаться завтрака в одиночестве.
Можно было бы остаться ради каких-то непонятных правил приличия или чего-то там ещё, но мне не нравилась идея делить еду с человеком, который был мне неприятен. Подавилась бы. Вместо этого я купила по дороге свежих лепёшек и отправилась к арене. Сегодня я намеревалась выменять урок по иллюзиям на провиант. И таки выменяла, пусть и поторговавшись.
Шама предпочитала учить загадками и никогда не давала чётких формулировок и пояснений. Поначалу меня расстроил её подход, но не прошло и получаса, как я втянулась в полу-игровую схему. Примерно через неделю, когда я отточила базовые умения, Шама призналась, что идея с загадками принадлежит не ей. Так учили и её, и других студентов. Иллюзии строились на воображении, и не приведи случай, заточить фантазию мага по шаблону – загубишь талант, ограничишь мышление и получишь в лучшем случае болванчика, готового бездумно копировать реальность. В целом, непрофессионально.
Но непрофессионально исключительно для иллюзионистов. Боевых магов обучали иначе, и в этом я тоже смогла убедиться, начав посещать индивидуальные уроки в Университете. Специально для меня выделили пустую аудиторию и преподавателя. Пожилой камул, страшно гордый своей участью тренировать очередного хранителя, настойчиво требовал повторения одних и тех же заклинаний, пока те не откладывались в мышечной памяти. Я не спорила, покорно училась, точно зная, что без навыка защитить себя я не долго буду скакать верхом на удаче. Ещё одно совпадение, подобное тому, что оставило во мне топорик наёмника, и я перейду за алые ленты. Теперь ни Роэна, ни Иораны за моей спиной не находилось. При, казалось бы, обретённой команде, я осталась одна. И это одиночество чувствовалось так остро и болезненно, что его не скрашивали ни весёлый, шебутной Акун, ни мудрая Шама. Остальных я сторонилась. По крайней мере, мне это удавалось до возвращения Эгши.
Медноволосый интриган прибыл спустя полторы недели от роковых событий. Без лишних сантиментов он отворил дверь моей комнаты и сбросил на кровать ворох белых тряпок вместе с фразой: «Одевайся». Отчасти из любопытства, отчасти из безразличия к очередным переменам я послушалась.
С необычной конструкцией местной одежды для верховой езды я была знакома очень поверхностно, но без труда справилась с шароварами, безрукавкой и длинной туникой с боковыми разрезами для ног. Обточка серебряной тесьмой создавала флёр торжественности и, должно быть, красиво переливалась на солнце. Золотой пояс с проводником поверх облачения лёг тяжким грузом на воздушный образ.
Вместо Эгши за порогом меня ожидал взрослый пацан, точно перемахнувший свои двадцать. Мы опознали друг в друге хранителя и мага-помощника, поздоровались и, к моему удивлению, направились не к одной из лестниц, что вела из подземелья наружу, зато начали петлять по многолюдным коридорам. Ближе к ночи, когда рабочие часы заканчивались, народ высыпал на прогулку, спешил в торговые лавки и к мелким тележкам с готовой едой. В россыпи магических огней обычная жизнь превращалась в кутерьму, голосистые барды соревновались в талантах, на каждом перекрёстке они собирали толпу ритмично двигающихся женщин и корзину монет. Миновав главную площадь, провожатый свернул в более тихую аллею. Моё неведение относительно маршрута рассеялось с появлением запаха, который спутать ни с чем другим не представлялось возможным.
В широком проходе меж денников, одна за другой были пристёгнуты на развязках уже готовые к выходу лошади. Второе чудо Затерянной земли. Высокие, тонконогие, с узкими головами, курносыми носами и цвета топлёного молока вычищенной до блеска шерстью. Я осторожно коснулась всхрапнувшего видения, краем глаза замечая подходящего ближе Эгшу. Мужчина встал за моим плечом и склонился к уху.
— Как тебе?
— Нравится, — я отстранилась, чтобы горячий шёпот не раздражал кожу. Эгша намёк понял, выпрямился и заправил руки в карманы штанов.
— Бери лошадь и иди за мной.
В поводу мы вели их недолго, скоро туннель разошёлся в высоту и ширь, и мы оседлали скакунов. Звонкий цокот копыт заполнял тишину ущелья, постепенно восходящего ввысь. Мы вышли уже за пределами города и уверенно направились к горам. В сгустившихся сумерках они теряли свои резкие очертания, рассеивались миражом. Эгша запустил десяток световых шаров, освещая дорогу лошадям.
— Куда мы?
— Разомнёмся. У меня тут есть задание, а тебе просто скучно.
— Я вовсе здесь не скучаю. Мне есть, чем заняться, к тому же, утром рано вставать.
— Это тебе вместо практики будет, — подзудил мужчина, и, красуясь, встряхнул волосами. — Нечисть тут немногим отличается от привычной тебе. Меньше хищников, больше тихих убийц, что питаются высвобожденной силой человека.
— Угу, и повсеместно практикуется подселение в тело.
— Уже знаешь. Кто тебя сейчас учит?
— Камул Рокша.
— Он даст крепкую базу. Это хорошо. Борна, послушай, — Эгша дождался, когда я поверну к нему голову. Смотреть в его посерьёзневшие глаза было неудобно, и я уцепилась за блеск длинной серьги, качающейся в такт мягкой поступи лошади. — Спустя время ты убедишься, что сделала правильный выбор.
Я ничего не стала отвечать. Слова меня не поддерживали и не подбадривали. И, буду честной, порядком раздражали. Все вокруг точно знали, что всё наладится и войдёт в колею, у меня же такой уверенности не водилось. Каждый день во мне крепло лишь одно желание: найти выход. И если для того, я должна освоить новые знания, примириться с положением вещей – пожалуйста. Это всего лишь ступень.
— Долго нам ехать?
Эгша тоже ответил не сразу, криво усмехнулся перемене темы.
— Часа два.
Время растянулось до бесконечности. Лошади плелись медленно, клонили носы к сухой земле, стригли ушами на каждый шорох. Мы молчаливо качались в жёстких сёдлах. В теории, у нас имелись темы для обсуждения. Доверять, конечно, я бы этому лукавому Хранителю не стала, спасённую жизнь явно стоило рассматривать в качестве первого взноса в пользу свободного хранительства, однако я могла расспросить его о воронах, потому как у меня пока плохо выходило наладить контакт с птицами, и его совет мог бы пригодиться. Или о волках, о Сияне, быть может. Только говорить не хотелось. Верховая прогулка в ночи навеяла очередные тоскливые воспоминания.
Колебания духов стихий, предупреждающих об опасности, появились вместе с высокими валунами и участившимися бугорками травянистых растений, навроде зелёных кочек, меж которых мелькали мелкие скелеты животных. Намёк мне не понравился. Эгша зажал повод в левой руке, правой приготовившись отбиваться.
— Матлеты, — ругнулся он сквозь зубы. — Придётся разделиться. Будь бдительна, они любители мороков.
— И они опасны?
— О, лучше бы тебе не знать, — не к месту съехидничал мужчина.
— Полагаю, лучше было бы узнать, — надавила я, чувствуя, как в животе появился знакомый холодок страха.
Луна и звёзды на тонкой цепочке-серьге хлестнули Хранителя по подбородку, когда он, торопясь, крикнул через плечо:
— Найдёшь одного – убивай на месте, не дай ему шанса коснуться тебя. Эти твари из разумных и, поверь, договориться с ними невозможно. Потому что вслед за эмоциями, матлет с удовольствием обглодает твои косточки.
— Эмоциями? Они обладают ещё и ментальной магией?
— Это Затерянная земля. Тут почти всё обладает магией.
.Часть светлячков отделилась и пустилась вслед за кобылой Эгши, я же направила свою меж валунов по подобии тропинки. Совсем скоро стало ясно, что передвигаться на лошади среди камней удовольствие сомнительное, и я спешилась. Напуганная кобыла тоненько возмущалась, но давать дёру отчего-то не планировала. Я опустила руку на её храп и стиснула кинжал, сначала создавая для неё защитный контур, а затем погружая животное в дрёму. Тонкие ноги подогнулись, и туша плюхнулась посреди дорожки. Пусть отдохнёт в безопасности, нам обеим так будет проще. Потоптавшись вокруг да около в гордом одиночестве, я присмотрела относительно чистый пятачок, подходящий для схватки, и призвала стихии. К моему удивлению, по близости обнаружилась лишь одна жаждущая внимания нечисть, и её сотканная из сажи сущность неторопливо приглядывалась к заглянувшей на огонёк жертве. Она осматривалась, оценивала, есть ли кто поблизости. Не обнаружив скрывшегося под заклинанием Эгшу, решилась. Туман заклубился, становясь плотнее. Когда я открыла глаза, едва не удержалась от вскрика. Передо мной стояла женщина.
Тени от белесых световых шаров легли на загоревшую кожу, опустили и без того припущенные внешние уголки глаз. Матлет протянул ко мне руку, манжета с серебряной оторочкой оголила тонкое запястье с выступающей костью. Морок улыбнулся моими губами и сделал шаг навстречу. Возможно, я бы пришла в ужас от столкновения с двойником, но Шарусси мгновенно перехватила контроль над телом. Огненная плеть, сорвавшаяся с острия лезвия, заставила нечисть отказаться от задуманного и сменить тактику. Очертания морока поплыли, заворочались, стремительно вылепливая новую фигуру. Выше меня, сильнее, с узкими бёдрами и широкими плечами. Мороэн-тэ предстал передо мной таким, каким я видела его в последний раз. Дрожь бросилась в конечности. Догадавшись, что болевая точка была нащупана верно, матлет снова улыбнулся.
