— Я не знаю, что сказать. Мне нужно время во всём разобраться. — Яркая и раскованная Глава Каантар’гуэ, бесившая своей манерой раздавать непрошенные советы и совать нос в чужие дела, впервые со дня нашего знакомства явила себя растерянной. И не сказать, что это доставляло мне удовольствие. Мы оказались в общей беде. Как там говорится? Рыба гниёт с головы? Устои Шарусси пошатнулись благодаря её же избранникам. Какая ирония.
— Просто маякни, когда поговоришь с Мовроном. И давай прощаться, я чувствую, что ворону нужно отдохнуть.
— Свяжемся завтра, — с серьёзным видом кивнула Хранительница, прежде чем исчезнуть.
Монохромная картинка оборвалась, я вернулась в цветную комнату и сразу наткнулась взглядом на пернатого посланника, он ослаблено свесил крылья на пол и тяжело дышал, приходя в себя.
— Прости, дружок, — я подхватила бедолагу на руки и потащилась на выход. Высаживать ворона за окно в надежде, что тот сам по себе оклемается, было бы верхом безответственности, тем более, когда за стеной имелся личный целитель.
*Друзья, наверное, еще 1-2 сцены, и я закрываю все обновления, ухожу на написание финальной сцены, и ее вы уже сможете увидеть только после выхода книги. Но следите за страницей в ВК, там будет конкурс на розыгрыш 2й части.
Стучать не пришлось, только я занесла руку над дверью, как из-за угла вынырнула искомая парочка. Посвежевшие лицами, с ослабленными пуговицами и прогулочным шагом они точно возвращались после гигиенических процедур. Стало немного завидно. Опомнившись, я вместо слов подняла повыше обессиленную птицу и с немым вопросом посмотрела на мага. Роэн вздохнул и отворил дверь моей же комнаты, пропуская нас с пациентом вперёд. Я успела озадачиться, почему не услышала ни одного комментария, но тот прозвучал сразу же после закрытия двери и проверки защитных контуров.
— Никак не пойму, что у тебя за талант находить приключения ночью, — даже как-то наигранно возмутился он, а я не выдержала и улыбнулась. — Что случилось?
Птица осторожно перекочевала с рук на руки податливой субстанцией, Роэн погладил несчастную головку пальцем, подбадривая пострадавшего и вызывая у меня укол совести. У старшего поколения хранителей вороны не уставали настолько быстро, сказывался опыт и более качественный контроль эмоций. Что, очевидно, мне пока оставалось неподвластным.
— У него истощение.
— Это я вижу. Вопрос «почему» задавать не стану. Но как птица оказалась внутри Унии?
— Я впустила, — односложный ответ не сильно прояснял ситуацию, и я нетерпеливо уточнила: — Поможешь?
— Что ж, это не волк, мороки меньше, — подтрунил он, смотря прямо в глаза и одновременно поглаживая посланника. Намёк я уловила и притворно сощурилась, мол, что за претензии, уважаемый, хотите что-то сказать? Сказать, нет, а вот запеть — пожалуйста, ради этого же мы здесь собрались, госпожа Хранительница?
Низкий вибрирующий звук прошёлся по напряжённым мышцам, по предплечьям скатились закинутыми за шиворот льдинками мурашки и тут же исчезли, от пения становилось тепло. По комнате распространилось умиротворяющее волшебство, вбирающее в целебное нутро любые тревоги, поломки, ранящие душу осколки. Всё оно собралось и разом обратилось пылью в манящем танце повиновения. Я могла сопротивляться поглощающему контроль над разумом пению, но позволила себе увлечься магией, возвращаясь в одно ясное утро, которое мы провели на огороде. Кажется, это был второй или третий день нашего знакомства и первый раз, когда я попала под влияние целителя. Воздух снова стал вязким, движения тягучими. Было в этом что-то порочно-сладкое, поэтому когда Роэн коснулся моей щеки, я, совсем как недавно сделал ворон, подставилась под его ладонь, напрочь пропустив момент, как очнувшаяся птица вспорхнула на спинку кровати, а оттуда взяла высоту и унеслась прочь в ночное небо. В распахнутых ставнях мелькнула белая молния.
— Уложить тебя спать? — шёпотом предложил мужчина, вызволяя меня из плена грёз.
— Может, останешься?
Вместо ответа Роэн спокойно и решительно коснулся моих губ, осторожно, по мере прояснения моего рассудка, углубляя поцелуй, и когда я запустила пальцы в его жёсткие, чуть влажные после купален волосы, готовая опрокинуться на матрас, отстранился.
— Больше всего я хочу остаться, но, ты же понимаешь, не время и не место. И не на такой узкой кровати, — соизволил пошутить маг после непродолжительной паузы. — И я предпочитаю видеть тебя в здравом сознании. Зачем ты впитала остатки магии?
— Не знаю, — я вяло повела плечом, — захотелось быть ближе. Я скучала. Я очень сильно по тебе скучала. Мне одновременно не верится, что ты здесь, и страшно, что на утро ты исчезнешь.
Обе руки мага обхватили мою шею, бережно поглаживая позвонки.
— Утром мы сядем в ардэа, а вечером будем ужинать в кругу семьи. Ты ведь полетишь со мной?
— Прости, я больше не даю никаких обещаний. Но, да, это то, чего я хочу.
Роэн кивнул, принимая ответ.
— Я больше у тебя их не попрошу. Отдыхай, — поднимаясь с колен, он поцеловал меня в лоб. — У тебя был очень сложный день.
«И грядёт не менее сложная ночь», — подумала про себя, ощущая первые покалывания под кожей. Почерк зова отличался, и узнать его, как ни странно, оказалось несложно. Единственное, я не имела ни малейшего представления, почерк относился ко всем свободным хранителям или только лишь к одному, уже однажды явившему свои умения.
Роэн уловил перемену в настроении и с недвусмысленным интересом склонил голову набок.
— Я знаю это выражение лица.
Наблюдение застало врасплох, я стушевалась и не очень убедительно отмахнулась.
— Просто всякие глупости.
— Обычно сулящие нам приличные проблемы, — брови мага предупреждающе подпрыгнули, пришлось отступить и сложить губы трубочкой. Я набрала в грудь воздуха, чтобы произнести что-то вроде «Серьёзно, не бери в голову», но застопорилась. Он ведь прав. Ещё ни разу моё желание его уберечь не сработало так, как задумывалось. Вновь и вновь я сваливалась на него осложнением с обстоятельствами, и ещё ни одно моё решение не привело нас к единой совместной точке. И, наверное, стоило попробовать поступить в кои-то веки иначе, если бы не… Глубокая ночь, он почти не спал, Кагым не отдыхал и того дольше. Ладно, начну поступать правильно завтра.
— Это подождёт до утра, — более сносно заверила я и непоколебимо чмокнула мага в губы, вознося природе хвалу за то, что ни маги, ни целители ложь чувствовать не могли. Морщина между бровей разгладилась, Роэн снова коснулся моих волос и, успокоившись, закрыл за собой дверь. Я ухмыльнулась, заметив, как он повесил на выходе маленький, неприметный магический знак – засов. Совсем он меня ни в медяк не ставит, что ли? Прождав не более десяти минут, и то для верности, я обошла охранку и двинулась вдоль коридора.
Каменная кладка на стенах местами отвалилась или оббилась и обнажала белесые неаккуратные выбоины, деревянные плашки на полу давно просили свежего лака и новеньких гвоздей. Половицы скрипели, и, если бы не наброшенный купол, поглощающий звуки шагов, раскрыли бы меня очень скоро. Я почти дошла до лестницы, чтобы спуститься на первый этаж, как под кожей защекотало другое предчувствие. Интересно. В задумчивости, я замедлилась и постепенно остановилась, бросила взгляд за спину. Пока что контроль над телом оставался в моём распоряжении, и я вполне могла отправиться по первому зову, отложив исполнение приказа на потом. Могла, но обосновано предпочла прислушаться к природе. В последнее время, магии хаоса я доверяла куда больше, чем соратникам, тем более, так загадочно нарисовавшимся поблизости от Унии.
«Всё так, слушай меня, как самое себя» — подбодрил шёпот, растягивая мелодичные звуки. Вторя голосу в голове, стихия ветра взбудораженно пробежалась вдоль стен, пламя в магических фонарях задрожало, вспыхнуло ярче, высвечивая пустое помещение до тупика. Я двинулась назад, отмечая, как тело наливается лёгкостью. Сила обволакивала мышцы, в голове проступал блаженный туман, такое случалось, когда Шарусси готовилась забрать контроль. Не отдавая себе отчёта в происходящем, я вытянула из ножен проводник, стиснула его крепче. А затем мягко и беззвучно отворила засов по ту сторону комнаты, и сбросив личину невидимости, вошла внутрь. Уперевшись спиной в дверь, захлопнула её, но с места сдвинуться уже не смогла, срастаясь с хлипкой преградой с заведёнными за спину руками, скрывая обнажённое в них оружие.
В такой же убогой и маленькой конуре, как, видимо, и все гостевые комнаты Унии, напротив кровати в одних штанах стоял Тэср. За то время, что мы не виделись, его светлые пряди отросли. Они подвивающими кончиками спускались к широким плечам с россыпью светлых веснушек. Полуснятая рубаха застряла в согнутых локтях. Я плотнее стиснула рукоять проводника, сегодня, как никогда, жаждавшего крови. Туман в голове развеялся.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, не веря в стечение обстоятельств. Сердце, я могла бы поклясться, долбилось именно в горле, готовое выпрыгнуть наружу вместе с госпитальным ужином. Как и ожидалось, первым опомнился именно Тэср.
— Надо же, — довольно оскалился мужчина, возвращая рубаху на тело. Широкий ворот он не застегнул, подчёркивая, что разговор продлится недолго. — Твои навыки становятся всё более изящными. Я даже не заметил работу отмычки. Какими судьбами, красавица? — Хранитель Пругора постарался не выглядеть сильно удивлённым, но это далось ему сложно. Безмятежное выражение лица держалось только на гордости и усталости. Похоже, тяжёлый день выдался не только у нашей компании.
Как бы я ни старалась, не смогла сдержать радости при виде друга. Губы дёрнулись вверх, и почти сразу уголки дрогнули. Счастливым повод для встречи назвать не получалось при всём желании. Никакого другого ответа, кроме того, ради которого я вломилась в его опочивальню, на языке не крутилось. Да и не хотелось врать. Казалось, меньшее, что я могла сделать для него, находясь в позиции палача, это говорить искренне. Лучшее, что я могла бы сделать для себя — это отключиться от раздирающих душу противоречий, и считать себя вовсе не палачом, а инструментом в воле Шарусси. Кинжал за спиной дрожал в холодеющих пальцах.
— По воле Шарусси, — повторила то, что проговорила внутри себя. Во рту пересохло.
Тэср нахмурился и посмотрел на меня внимательнее.
— Что ты имеешь в виду?
Я начала сама, не дожидаясь, когда сила перехватит контроль и завладеет телом снова:
— Я всё знаю. Про Совет, про тебя, про ваши покушения. Меня всё время мучил один вопрос: что ты испытывал, когда отдавал приказ убить меня?
— Я бы никогда этого не сделал, — тихо и убедительно произнёс Хранитель, не отказываясь от остальных обвинений.
Я почти поверила.
— Приказы поступали от Совета.
— От членов Совета, — поправил он. — Это не обоюдные решения. Корбунд счёл тебя угрозой.
— Кого ещё вы сочли угрозой? Иорану?
Тэср сделал шаг навстречу. В его комнате тоже горел магический ночник, длинные тени вырастали над полом, заполняя маленькое пространство множеством фигур.
— Она выбрала не ту сторону.
— Кто вы такие, чтобы это решать? — голос дрогнул, острая печаль разбавилась гневом.
Тэср преодолел последнее расстояние, и положил руку на моё плечо.
— Я всегда был в восторге от искр в твоих глазах. Такая живая и цельная. И как бы я хотел, чтобы этот свой огонь ты направила в правильное русло.
— Уничтожение целого мира не может быть правильным.
— Тут либо мы их, либо они нас. Ты просто пока не поняла, чем грозит миру тотальная перестройка. Не сто лет, да, но пройдёт триста, и от природы ничего не останется. Мы защищаем Шарусси.
— Нет, Тэср, вы защищаете только свою иллюзию. Иначе меня бы тут не было.
Хранитель Пругора снисходительно улыбнулся, он не считал прозвучавшие слова, заслуживающими внимания или оценки. И тем внезапнее для него острие клинка царапнуло кожу. Инстинктивно расширившиеся глаза посмотрели вниз, на разделяющий нас кинжал, рука, покоящаяся на моём плече, переместилась в карман штанов, но назад он не отступил, наверное, чтобы не давать преимущества для размаха.
— Вчера Шарусси убила Весняну. Сегодня она пришла за тобой.
— Я с лёгкостью могу обезоружить тебя, — не испугался он.
— Тогда, пожалуйста, сделай это. Но давай не будем обманываться, если Шарусси примет решение, ты не спасёшься.
— Тогда, быть может, это мои последние минуты? — хохотнул он, бледное лицо озарила гротескно-весёлая улыбка, в полутени ночника выглядевшая поистине чудовищной. И мне до одури не хотелось запоминать её посмертной. Я сглотнула и неуверенно предложила:
— Мы можем договориться с природой.
— С Шарусси? Как?
— Я не знаю точно, но надо попробовать. Отступи от своих убеждений. Признай ошибку. Никто: ни люди, ни маги, ни хранители не имеют права решать судьбы других, на то есть лишь закон, написанный справедливой рукой.
— Моя милая и наивная Борна, — он покачал головой. — Ты правда веришь, что люди меняют свои убеждения так скоро?
— Я не хочу твоей смерти, — проговорила почти сокрушённо. — И не хочу быть причиной твоей смерти. И, да, я верю, что люди меняют убеждения, когда в них хватает смелости признать неправоту.
— А так уж ли я неправ, Борна?
— Что даёт тебе уверенность думать именно так? Какие у тебя основания полагать, что ты поступал должным образом?
— Дальновидность? — со смешком предположил Хранитель Пругора, явно высмеивая попытки его пристыдить.
— Разве она не субъективна?
— Защита интересов нашего континента? — выдвинул он следующую причину, но меня и она не убедила.
— Не считаясь с интересами другого? — скептически возразила и осторожно, без усилия провернула оружие, напоминая о стоящей меж нами преграде.
Тэср и до того не забывавший о колючей угрозе, всё-таки отступил на пару шагов, подумал и опустился на кровать, предлагая мне присаживаться на стул. От меня не укрылось и то, что его проводник теперь лежал как раз позади него. Небрежно сброшенный на подушку перед раздеванием, кинжал вызывающе-спокойно ловил блики скудного освещения.
Здраво рассудив, что нападать из положения сидя нам обоим будет несподручно, я воспользовалась предложением.
— Просто маякни, когда поговоришь с Мовроном. И давай прощаться, я чувствую, что ворону нужно отдохнуть.
— Свяжемся завтра, — с серьёзным видом кивнула Хранительница, прежде чем исчезнуть.
Монохромная картинка оборвалась, я вернулась в цветную комнату и сразу наткнулась взглядом на пернатого посланника, он ослаблено свесил крылья на пол и тяжело дышал, приходя в себя.
— Прости, дружок, — я подхватила бедолагу на руки и потащилась на выход. Высаживать ворона за окно в надежде, что тот сам по себе оклемается, было бы верхом безответственности, тем более, когда за стеной имелся личный целитель.
*Друзья, наверное, еще 1-2 сцены, и я закрываю все обновления, ухожу на написание финальной сцены, и ее вы уже сможете увидеть только после выхода книги. Но следите за страницей в ВК, там будет конкурс на розыгрыш 2й части.
Прода от 07.10.2025, 06:47
Стучать не пришлось, только я занесла руку над дверью, как из-за угла вынырнула искомая парочка. Посвежевшие лицами, с ослабленными пуговицами и прогулочным шагом они точно возвращались после гигиенических процедур. Стало немного завидно. Опомнившись, я вместо слов подняла повыше обессиленную птицу и с немым вопросом посмотрела на мага. Роэн вздохнул и отворил дверь моей же комнаты, пропуская нас с пациентом вперёд. Я успела озадачиться, почему не услышала ни одного комментария, но тот прозвучал сразу же после закрытия двери и проверки защитных контуров.
— Никак не пойму, что у тебя за талант находить приключения ночью, — даже как-то наигранно возмутился он, а я не выдержала и улыбнулась. — Что случилось?
Птица осторожно перекочевала с рук на руки податливой субстанцией, Роэн погладил несчастную головку пальцем, подбадривая пострадавшего и вызывая у меня укол совести. У старшего поколения хранителей вороны не уставали настолько быстро, сказывался опыт и более качественный контроль эмоций. Что, очевидно, мне пока оставалось неподвластным.
— У него истощение.
— Это я вижу. Вопрос «почему» задавать не стану. Но как птица оказалась внутри Унии?
— Я впустила, — односложный ответ не сильно прояснял ситуацию, и я нетерпеливо уточнила: — Поможешь?
— Что ж, это не волк, мороки меньше, — подтрунил он, смотря прямо в глаза и одновременно поглаживая посланника. Намёк я уловила и притворно сощурилась, мол, что за претензии, уважаемый, хотите что-то сказать? Сказать, нет, а вот запеть — пожалуйста, ради этого же мы здесь собрались, госпожа Хранительница?
Низкий вибрирующий звук прошёлся по напряжённым мышцам, по предплечьям скатились закинутыми за шиворот льдинками мурашки и тут же исчезли, от пения становилось тепло. По комнате распространилось умиротворяющее волшебство, вбирающее в целебное нутро любые тревоги, поломки, ранящие душу осколки. Всё оно собралось и разом обратилось пылью в манящем танце повиновения. Я могла сопротивляться поглощающему контроль над разумом пению, но позволила себе увлечься магией, возвращаясь в одно ясное утро, которое мы провели на огороде. Кажется, это был второй или третий день нашего знакомства и первый раз, когда я попала под влияние целителя. Воздух снова стал вязким, движения тягучими. Было в этом что-то порочно-сладкое, поэтому когда Роэн коснулся моей щеки, я, совсем как недавно сделал ворон, подставилась под его ладонь, напрочь пропустив момент, как очнувшаяся птица вспорхнула на спинку кровати, а оттуда взяла высоту и унеслась прочь в ночное небо. В распахнутых ставнях мелькнула белая молния.
— Уложить тебя спать? — шёпотом предложил мужчина, вызволяя меня из плена грёз.
— Может, останешься?
Вместо ответа Роэн спокойно и решительно коснулся моих губ, осторожно, по мере прояснения моего рассудка, углубляя поцелуй, и когда я запустила пальцы в его жёсткие, чуть влажные после купален волосы, готовая опрокинуться на матрас, отстранился.
— Больше всего я хочу остаться, но, ты же понимаешь, не время и не место. И не на такой узкой кровати, — соизволил пошутить маг после непродолжительной паузы. — И я предпочитаю видеть тебя в здравом сознании. Зачем ты впитала остатки магии?
— Не знаю, — я вяло повела плечом, — захотелось быть ближе. Я скучала. Я очень сильно по тебе скучала. Мне одновременно не верится, что ты здесь, и страшно, что на утро ты исчезнешь.
Обе руки мага обхватили мою шею, бережно поглаживая позвонки.
— Утром мы сядем в ардэа, а вечером будем ужинать в кругу семьи. Ты ведь полетишь со мной?
— Прости, я больше не даю никаких обещаний. Но, да, это то, чего я хочу.
Роэн кивнул, принимая ответ.
— Я больше у тебя их не попрошу. Отдыхай, — поднимаясь с колен, он поцеловал меня в лоб. — У тебя был очень сложный день.
«И грядёт не менее сложная ночь», — подумала про себя, ощущая первые покалывания под кожей. Почерк зова отличался, и узнать его, как ни странно, оказалось несложно. Единственное, я не имела ни малейшего представления, почерк относился ко всем свободным хранителям или только лишь к одному, уже однажды явившему свои умения.
Роэн уловил перемену в настроении и с недвусмысленным интересом склонил голову набок.
— Я знаю это выражение лица.
Наблюдение застало врасплох, я стушевалась и не очень убедительно отмахнулась.
— Просто всякие глупости.
— Обычно сулящие нам приличные проблемы, — брови мага предупреждающе подпрыгнули, пришлось отступить и сложить губы трубочкой. Я набрала в грудь воздуха, чтобы произнести что-то вроде «Серьёзно, не бери в голову», но застопорилась. Он ведь прав. Ещё ни разу моё желание его уберечь не сработало так, как задумывалось. Вновь и вновь я сваливалась на него осложнением с обстоятельствами, и ещё ни одно моё решение не привело нас к единой совместной точке. И, наверное, стоило попробовать поступить в кои-то веки иначе, если бы не… Глубокая ночь, он почти не спал, Кагым не отдыхал и того дольше. Ладно, начну поступать правильно завтра.
— Это подождёт до утра, — более сносно заверила я и непоколебимо чмокнула мага в губы, вознося природе хвалу за то, что ни маги, ни целители ложь чувствовать не могли. Морщина между бровей разгладилась, Роэн снова коснулся моих волос и, успокоившись, закрыл за собой дверь. Я ухмыльнулась, заметив, как он повесил на выходе маленький, неприметный магический знак – засов. Совсем он меня ни в медяк не ставит, что ли? Прождав не более десяти минут, и то для верности, я обошла охранку и двинулась вдоль коридора.
Каменная кладка на стенах местами отвалилась или оббилась и обнажала белесые неаккуратные выбоины, деревянные плашки на полу давно просили свежего лака и новеньких гвоздей. Половицы скрипели, и, если бы не наброшенный купол, поглощающий звуки шагов, раскрыли бы меня очень скоро. Я почти дошла до лестницы, чтобы спуститься на первый этаж, как под кожей защекотало другое предчувствие. Интересно. В задумчивости, я замедлилась и постепенно остановилась, бросила взгляд за спину. Пока что контроль над телом оставался в моём распоряжении, и я вполне могла отправиться по первому зову, отложив исполнение приказа на потом. Могла, но обосновано предпочла прислушаться к природе. В последнее время, магии хаоса я доверяла куда больше, чем соратникам, тем более, так загадочно нарисовавшимся поблизости от Унии.
«Всё так, слушай меня, как самое себя» — подбодрил шёпот, растягивая мелодичные звуки. Вторя голосу в голове, стихия ветра взбудораженно пробежалась вдоль стен, пламя в магических фонарях задрожало, вспыхнуло ярче, высвечивая пустое помещение до тупика. Я двинулась назад, отмечая, как тело наливается лёгкостью. Сила обволакивала мышцы, в голове проступал блаженный туман, такое случалось, когда Шарусси готовилась забрать контроль. Не отдавая себе отчёта в происходящем, я вытянула из ножен проводник, стиснула его крепче. А затем мягко и беззвучно отворила засов по ту сторону комнаты, и сбросив личину невидимости, вошла внутрь. Уперевшись спиной в дверь, захлопнула её, но с места сдвинуться уже не смогла, срастаясь с хлипкой преградой с заведёнными за спину руками, скрывая обнажённое в них оружие.
В такой же убогой и маленькой конуре, как, видимо, и все гостевые комнаты Унии, напротив кровати в одних штанах стоял Тэср. За то время, что мы не виделись, его светлые пряди отросли. Они подвивающими кончиками спускались к широким плечам с россыпью светлых веснушек. Полуснятая рубаха застряла в согнутых локтях. Я плотнее стиснула рукоять проводника, сегодня, как никогда, жаждавшего крови. Туман в голове развеялся.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, не веря в стечение обстоятельств. Сердце, я могла бы поклясться, долбилось именно в горле, готовое выпрыгнуть наружу вместе с госпитальным ужином. Как и ожидалось, первым опомнился именно Тэср.
— Надо же, — довольно оскалился мужчина, возвращая рубаху на тело. Широкий ворот он не застегнул, подчёркивая, что разговор продлится недолго. — Твои навыки становятся всё более изящными. Я даже не заметил работу отмычки. Какими судьбами, красавица? — Хранитель Пругора постарался не выглядеть сильно удивлённым, но это далось ему сложно. Безмятежное выражение лица держалось только на гордости и усталости. Похоже, тяжёлый день выдался не только у нашей компании.
Как бы я ни старалась, не смогла сдержать радости при виде друга. Губы дёрнулись вверх, и почти сразу уголки дрогнули. Счастливым повод для встречи назвать не получалось при всём желании. Никакого другого ответа, кроме того, ради которого я вломилась в его опочивальню, на языке не крутилось. Да и не хотелось врать. Казалось, меньшее, что я могла сделать для него, находясь в позиции палача, это говорить искренне. Лучшее, что я могла бы сделать для себя — это отключиться от раздирающих душу противоречий, и считать себя вовсе не палачом, а инструментом в воле Шарусси. Кинжал за спиной дрожал в холодеющих пальцах.
— По воле Шарусси, — повторила то, что проговорила внутри себя. Во рту пересохло.
Тэср нахмурился и посмотрел на меня внимательнее.
— Что ты имеешь в виду?
Я начала сама, не дожидаясь, когда сила перехватит контроль и завладеет телом снова:
— Я всё знаю. Про Совет, про тебя, про ваши покушения. Меня всё время мучил один вопрос: что ты испытывал, когда отдавал приказ убить меня?
— Я бы никогда этого не сделал, — тихо и убедительно произнёс Хранитель, не отказываясь от остальных обвинений.
Я почти поверила.
— Приказы поступали от Совета.
— От членов Совета, — поправил он. — Это не обоюдные решения. Корбунд счёл тебя угрозой.
— Кого ещё вы сочли угрозой? Иорану?
Тэср сделал шаг навстречу. В его комнате тоже горел магический ночник, длинные тени вырастали над полом, заполняя маленькое пространство множеством фигур.
— Она выбрала не ту сторону.
— Кто вы такие, чтобы это решать? — голос дрогнул, острая печаль разбавилась гневом.
Тэср преодолел последнее расстояние, и положил руку на моё плечо.
— Я всегда был в восторге от искр в твоих глазах. Такая живая и цельная. И как бы я хотел, чтобы этот свой огонь ты направила в правильное русло.
— Уничтожение целого мира не может быть правильным.
— Тут либо мы их, либо они нас. Ты просто пока не поняла, чем грозит миру тотальная перестройка. Не сто лет, да, но пройдёт триста, и от природы ничего не останется. Мы защищаем Шарусси.
— Нет, Тэср, вы защищаете только свою иллюзию. Иначе меня бы тут не было.
Хранитель Пругора снисходительно улыбнулся, он не считал прозвучавшие слова, заслуживающими внимания или оценки. И тем внезапнее для него острие клинка царапнуло кожу. Инстинктивно расширившиеся глаза посмотрели вниз, на разделяющий нас кинжал, рука, покоящаяся на моём плече, переместилась в карман штанов, но назад он не отступил, наверное, чтобы не давать преимущества для размаха.
— Вчера Шарусси убила Весняну. Сегодня она пришла за тобой.
— Я с лёгкостью могу обезоружить тебя, — не испугался он.
— Тогда, пожалуйста, сделай это. Но давай не будем обманываться, если Шарусси примет решение, ты не спасёшься.
— Тогда, быть может, это мои последние минуты? — хохотнул он, бледное лицо озарила гротескно-весёлая улыбка, в полутени ночника выглядевшая поистине чудовищной. И мне до одури не хотелось запоминать её посмертной. Я сглотнула и неуверенно предложила:
— Мы можем договориться с природой.
— С Шарусси? Как?
— Я не знаю точно, но надо попробовать. Отступи от своих убеждений. Признай ошибку. Никто: ни люди, ни маги, ни хранители не имеют права решать судьбы других, на то есть лишь закон, написанный справедливой рукой.
— Моя милая и наивная Борна, — он покачал головой. — Ты правда веришь, что люди меняют свои убеждения так скоро?
— Я не хочу твоей смерти, — проговорила почти сокрушённо. — И не хочу быть причиной твоей смерти. И, да, я верю, что люди меняют убеждения, когда в них хватает смелости признать неправоту.
— А так уж ли я неправ, Борна?
— Что даёт тебе уверенность думать именно так? Какие у тебя основания полагать, что ты поступал должным образом?
— Дальновидность? — со смешком предположил Хранитель Пругора, явно высмеивая попытки его пристыдить.
— Разве она не субъективна?
— Защита интересов нашего континента? — выдвинул он следующую причину, но меня и она не убедила.
— Не считаясь с интересами другого? — скептически возразила и осторожно, без усилия провернула оружие, напоминая о стоящей меж нами преграде.
Тэср и до того не забывавший о колючей угрозе, всё-таки отступил на пару шагов, подумал и опустился на кровать, предлагая мне присаживаться на стул. От меня не укрылось и то, что его проводник теперь лежал как раз позади него. Небрежно сброшенный на подушку перед раздеванием, кинжал вызывающе-спокойно ловил блики скудного освещения.
Здраво рассудив, что нападать из положения сидя нам обоим будет несподручно, я воспользовалась предложением.
