И все было бы просто замечательно, не помни я, что перед тем, как потерять сознание, находилась в лагере. А подобного помещения в этом милом месте, скорее всего, не было. В административном здании мне доводилось бывать нечасто, но я сильно сомневалась, чтобы там можно было обнаружить просторную светлую спальню с поистине огромной кроватью.
- Марк, где я? И как я здесь оказалась?
Марк выглядел немного смущенным.
- Ты у меня дома, Тиа. Точнее, в одном из моих домов. А еще точнее - я купил этот дом всего две недели назад. Причем не на свое имя.
- И решил похитить меня из лагеря! Так вот зачем ты встречался с Доком! - догадалась я. - Он что-то подмешал в пирожные?
- Прости, Тиа, но я решил, что это наилучший выход. Официально ты сейчас находишься в госпитале для тяжелобольных. Состояние твое критическое, посетителей к тебе не допускают. Док - разумный человек, он понял мои доводы. Единственное, в чем я виноват, так это в том, что не предупредил тебя. Питерс, кстати, настаивал на посвящении тебя в наш план. Но я боялся, что ты сможешь невольно выдать себя.
Я хотела возмутиться, но Марк не дал мне сказать ни слова.
- Нам многое нужно рассказать друг другу, Тиа. Но не сейчас. Пока ты слишком слаба для серьезных разговоров. Тебе нужно поесть и отдохнуть.
И он дернул за висевший у кровати шнур, вызывая прислугу. Спустя всего несколько мгновений в дверь постучали, словно служанка стояла совсем рядом и дожидалась, пока зазвенит колокольчик. Крепкая седовласая женщина принесла поднос с едой.
- Поешь и отдохни, Тиа, - повторил Марк. - Я загляну к тебе перед сном.
До вечера я успела пообедать бульоном с крохотными, на один укус, пирожками, понежиться в горячей пенной ванне, обследовать выделенную мне комнату и обнаружить, что Марк купил для меня целый ворох новой одежды, из которой далеко не все вещи подошли мне по размеру. Вместо ужина я попросила принести чай и шоколадные конфеты - при мысли о более существенной пище меня все еще подташнивало. Марк появился, когда я, полулежа на кровати, лениво листала новенький роман.
- Ну как ты, Тиа? Освоилась?
- Да, спасибо. И благодарю тебя за то, что купил мне все необходимое. Правда, кое-что придется поменять, но это неважно.
И я замолчала. Молчал и Марк, упрямо глядя в пол. Мы оба понимали, зачем он пришел, но никто из нас не мог отважиться сделать первый шаг навстречу другому. Об этой ночи так сладко мечталось во время лагерной бессонницы, а теперь я робела, словно невинная дева в брачную ночь. Марк сцепил руки за спиной. Если бы не его взгляд, брошенный на меня с порога, я бы решила, что он передумал. Но его глаза так вспыхнули, когда он увидел, что на мне только кружевная ночная сорочка...
- Тиа, - позвал он.
- Да?
- Тиа, ты... Нет, ничего. Спокойной ночи.
И вот тут я разозлилась. И воспользовалась уже проверенным средством.
- Что, даже не поцелуешь меня на ночь, Марк Грен?
Ты бережно обнимаешь меня за плечи, нежно целуешь, но мне этого мало. Хочу напора, хочу страсти, хочу сгорать и плавиться в твоих руках. Я посасываю твою нижнюю губу, затем приоткрываю рот, впуская твой язык. Прогибаюсь в спине, льну теснее, прижимаюсь грудью, обхватываю тебя ногами. Одежда раздражает и мешает, не дает прижаться кожей к коже, телом к телу. Я отстраняюсь и принимаюсь непослушными пальцами расстегивать твою рубашку. Тебе надоедают мои жалкие попытки, и ты рвешь полы в стороны. Пуговицы разлетаются и со стуком падают на пол. Одна все-таки не долетает, остается на кровати и впивается мне в бедро - я со смешком стряхиваю ее. А потом мне становится не до смеха, потому что тебе тоже мешает моя рубашка, и ты задираешь ее подол вверх, скользя горячими ладонями по обнажившимся бедрам, выше, выше... Я со всхлипом припадаю к твоей груди, прикасаюсь губами, провожу языком. Твоя кожа чуть солоновата на вкус, и я окончательно теряю голову.
Моя рубашка отлетает в сторону, и ты опрокидываешь меня на постель, нависая надо мной. Твои поцелуи, короткие и быстрые, обжигают шею, плечи, грудь. Я пропускаю сквозь пальцы пряди твоих волос, выгибаюсь навстречу, тихо постанываю. Твои губы смыкаются на соске, и я выдыхаю твое имя:
- Марк! Марк, пожалуйста...
Я сам плохо понимаю, о чем прошу, но ты сейчас лучше меня знаешь, что мне нужно. Язык играет с соском, а правая рука скользит по внутренней стороне бедра, поднимаясь все выше, раздвигая мои ноги, прикасаясь...
- Марк! Да!
Я выгибаюсь еще сильнее, теснее прижимаю тебя к себе. На тебе все еще остаются брюки - зачем? Упираюсь ладонями в твои плечи, слегка отталкиваю. Ты поднимаешь на меня недоумевающий взгляд потемневших глаз, а я тянусь к застежкам.
- Тиа...
Брюки улетают на пол, к остальной одежде, и между нами больше нет преград. Я глажу твою грудь, напряженный живот, спускаюсь ниже. Очень хочу исцеловать все твое тело, но понимаю, что сейчас на это попросту нет времени. Слишком долго мы ждали этого момента, слишком велико желание слиться в одно целое.
- Тиа...
Ты вновь переворачиваешь меня на спину, устраиваешься между моих бедер. Я раскрываюсь, принимая тебя, бессознательно царапаю твои плечи, хрипло шепчу:
- Еще, Марк, глубже, сильнее, да, вот так, да...
Мы задыхаемся, нам не хватает воздуха для поцелуев, но острая необходимость посильнее вжаться друг в друга только увеличивается. Ты до боли сжимаешь мое бедро, но эта боль сладка, и я только вскрикиваю от наслаждения.
- Тиа, жизнь моя...
- Марк...
Глубже, сильнее, острее, горячее. Мы хрипло дышим и вскрикиваем, на слова уже не хватает сил. Внутри скручивается тугая спираль, сжимается, сжимается, а потом внезапно распрямляется, прошивая судорогой все тело. И я кричу, и твой крик отдается эхом...
- Я сделал тебе больно? - обеспокоенно спросил Марк, нежно поглаживая багровые следы, ярко выделяющиеся на моей светлой коже.
- Нет, мне было хорошо. Очень хорошо.
Признаться, я оставила отметин на теле любовника не меньше. На плечах Марка виднелись царапины, а чуть пониже ключицы уже синел след от поцелуя. И рядом - краснота от укуса. Впервые в жизни я настолько потеряла голову в постели с мужчиной, что абсолютно не отдавала себе отчета в своих действиях, и что самое странное - мне это понравилось. Я испытывала отнюдь не смущение, а какой-то дикий первобытный восторг, рассматривая обнаженное тело Марка. Не в силах удержаться, я провела рукой по его груди, прижала ладонь, ощущая ровное размеренное биение сердца. Затем провела языком по покрасневшей коже, зализывая след от укуса.
- Тиа, я вовсе не против еще одного раза, - со смешком сказал Марк. - Но мне надо хоть немного отдохнуть.
Я фыркнула.
- Так значит, все эти разговоры о трех днях велись только для того, чтобы произвести на меня впечатление?
Марк перевернулся, подминая меня под себя, накрыл ладонью мою грудь, слегка сжал пальцами сосок.
- Так вот что тебе в действительности от меня нужно?
Я рассмеялась, обхватывая его шею руками.
- Разумеется. И как ты мог подумать нечто иное?
Но мы оба действительно слишком устали, поэтому на сей раз дело ограничилось несколькими нежными поцелуями. А затем я устроилась поуютнее на груди у Марка, а он натянул на нас одеяло.
- Как все-таки здорово, - мечтательно протянула я, - засыпать в огромной кровати, на новом белье, пахнущем розовой водой, под теплым одеялом. Мечта!
- А я-то думал, что больше всего тебя радует мое присутствие, - поддел меня Марк.
- Так и есть, - согласилась я и поцеловала его в плечо.
Между нами оставалось еще множество невыясненных вопросов, нерешенных проблем. Но говорить о них сейчас не хотелось. Мы оба делали вид, будто не было долгих лет вражды и противостояния, не вспоминали о моем нападении на Марка и о Маргарите, мы просто наслаждались теплыми объятиями друг друга. Я не сомневалась, что вскоре жестокая действительность даст о себе знать, но я так хотела получить хоть краткую передышку. И если Марк молчит, то тем лучше - я тоже не буду его ни о чем расспрашивать. Краткие мгновения счастья воспринимались мною теперь, будто подарок богов - а я в последнее время поумнела достаточно для того, чтобы от подобных подарков не отказываться.
Сны мне в ту ночь снились бестолковые, но приятные. Какие-то обрывки детских воспоминаний, лес, речка, огромный пес, живший у садовника. А проснулась я в одиночестве. Судя по уже высоко поднявшемуся солнцу, время приближалось к полудню. Я даже удивилась внезапно обретенной способности столь долго спать - в лагере я просыпалась еще до сигнала побудки. Марка рядом не было, и лишь вмятина на подушке указывала, что он провел рядом всю ночь.
Я не беспокоилась. Раз Марк ушел, стало быть, у него имелись важные дела. Меня он будить не стал скорее всего потому, что пожалел. Не знаю, что за гадость подмешал Док в пирожные, но мне от нее было на редкость худо, да и прошедшая ночь, несмотря на всю свою приятность, восстановлению сил никак не способствовала. При воспоминании о том, что именно происходило ночью, у меня вновь сладко заныло внизу живота. Да, любовником Марк действительно оказался превосходным. Я потянулась, ощутив легкую непривычную боль в мышцах, встала и направилась в ванную. Горничную вызывать не стала, рассудив, что и самостоятельно неплохо справлюсь с умыванием, а есть мне пока что не хотелось.
Я действительно намеревалась наскоро обмыться, но, глядя на огромную белоснежную чашу ванны не смогла устоять. Наполнила ее горячей водой, вылила полфлакона пены, улеглась и принялась блаженствовать. Так и застал меня вернувшийся Марк. То, что он покидал дом, было заметно - на его лице появился характерный румянец от мороза, да и одежду нельзя было назвать домашней.
- Просто мечта, - заявил он, увидев меня. - Ванна, пена, обнаженная прекрасная женщина. Не хватает только вина.
- Наливай и присоединяйся, - предложила я.
Марк принялся расстегивать рубашку.
- Пожалуй, вино будет в следующий раз. Дам тебе возможность исправиться и учесть мои пожелания. Не хочешь спросить, где я был?
- Где ты был? - послушно спросила я.
- Навещал нашего друга Андерса. С ним - такая жалость! - произошло несчастье.
Я резко села, расплескав воду.
- Что ты с ним сделал?
Марк сбросил рубашку и принялся расстегивать ремень.
- Ничего. Я к нему даже не прикоснулся. А вот то, что у него под ногами на расчищенных ступеньках внезапно оказался лед, а затем с крыши сорвалась огромная сосулька - вот здесь, каюсь, мне пришлось приложить некоторые усилия. Теперь Андерс не скоро сможет ходить из-за многочисленных переломов, а уж приставать к женщинам ему вообще не придется. Понимаешь, сосулька по странной иронии богов угодила как раз на то место... кхм... словом, на то место, которое в приличном обществе упоминать не принято. Бедолага Андерс! Даже посещение уборной для него теперь превратится в пытку.
И с этими словами Марк забрался ко мне в ванну, вылив изрядное количество воды на пол и тут же осушив ее взмахом руки.
- Ты страшный человек, Марк Грен, - тихо сказала я, откидываясь ему на грудь. - Ты знаешь об этом?
- Слышу по три раза на день. Но я ведь все равно тебе нравлюсь?
Поскольку его руки уже начали скользить по моей груди, нежно поглаживая и заставляя выгибаться от вновь вспыхнувшего желания, я была вынуждена признать его правоту.
Из ванны мы выбрались, когда вся пена давно уже опала, а вода остыла. Марк растер меня пушистым полотенцем и закутал в халат.
- Ты ничего не просила на завтрак, - немного осуждающе сказал он. - Тиа, тебе нужно хорошо питаться. Ты и без того слишком исхудала в этом ужасном месте.
Я усмехнулась.
- Марк, я тебя не узнаю. Ты носишься со мной, будто наседка. Где твои вечные издевки и подколки?
Он чмокнул меня в нос.
- Не в моих правилах издеваться над теми, кому и так несладко. Вот отъешься, вернешься в столицу - и я буду язвить над тобой так часто, как только захочешь. Если захочешь, конечно.
- Не думаю, что мне удастся скоро вернуться в столицу, - погрустнела я. - Кстати, надо сообщить Двину, что со мной все в порядке. Он, наверное, волнуется.
Марк отвел взгляд в сторону.
- Давай сначала пообедаем, Тиа, а потом поговорим. Хорошо?
Спорить я смысла не видела, куда проще было согласиться и тем самым сберечь время, тем более, что после наших водных забав я почувствовала, что голодна.
Обед нам принесли быстро. Несмотря на проснувшийся аппетит, желудок отказывался от большого количества еды, поэтому я съела немного супа и небольшой кусочек мяса, но вот от десерта отказаться не смогла.
- Персики, - несколько удивленно проговорила я. - Надо же, всего-то за несколько месяцев я успела позабыть, как сильно их люблю. А ты, оказывается, помнишь.
В том, что спелые ароматные фрукты оказались в конце зимы на столе не случайно, я не сомневалась.
- Помню, - отозвался Марк. - Я вообще слишком многое о тебе помню. Странно, правда? Ты любишь персики и малину, зеленый и бежевый цвета, шоколад с орехами. Не ешь отварную рыбу, шпинат и сельдерей. Не пьешь ничего крепче вина. Слегка склоняешь голову влево, когда смеешься. Я о привычках своих приятелей знаю меньше, чем о твоих. Все эти годы я твердил себе, что не свожу с тебя глаз, чтобы быть готовым к удару с твоей стороны. Как оказалось, я сильно ошибался.
Я сжалась, подумав, что он намекает на тот самый злосчастный нож. Но нет, Марк говорил о своих чувствах.
- Я думал, что успешно справился с тем, что полагал юношеским увлечением. Что забыл вкус твоих губ и тепло твоего тела. Что поцелуи других женщин сотрут малейшее воспоминание о тебе. Как я был глуп, Тиа. Оказывается, все эти долгие десять лет ты жила со мной, во мне - ядом в моей крови, занозой в моей душе.
Он не сказал ни слова о любви, но сердце мое бешено заколотилось, а на губах сама собой появилась счастливая улыбка.
- Марк...
- Иди сюда, - позвал он и притянул меня к себе на колени.
Я легко прикоснулась губами к его шее, склонила голову ему на плечо и обняла его. Мне было хорошо, тепло и уютно. Но задать некоторые вопросы все равно было необходимо.
- Почему ты против того, чтобы я связалась с Двином?
- Я ему не доверяю.
- А я доверяю, - упрямо сказала я. - Он единственный мой друг.
Рука Марка скользнула под полу халата и погладила голое бедро. Нехотя я встала и отошла к креслу.
- Марк, не надо меня отвлекать. Что ты знаешь о Двине такого, чего не знаю я?
Он тоже поднялся и принялся нервно ходить по комнате.
- Честно? Я вообще ничего не знаю, у меня есть только догадки и предположения. То, что происходит нечто странное, я понял почти сразу. В тот момент, когда ты в ответ на очередную язвительную реплику вдруг бросилась на меня с ножом, мне, конечно же, было не до размышлений. Но потом, когда рана затянулась, а способность размышлять здраво вернулась ко мне, я захотел узнать, что на тебя нашло. Так вот, Тиа, не знаю, поверишь ли ты мне, но разыскать тебя удалось с трудом. Мне, Марку Грену, всесильному королевскому магу! Я выяснил, что осудили тебя довольно быстро и отправили в какую-то богами забытую обитель на самом севере королевства. Я приехал туда, но узнал только, что тебя оттуда забрали и перевели в иное место. В бумагах у них бардак несусветный, - тут Марк усмехнулся. - Я, конечно, сгоряча натравил на них проверяющих, но обнаружить тебя мне это не помогло.
- Марк, где я? И как я здесь оказалась?
Марк выглядел немного смущенным.
- Ты у меня дома, Тиа. Точнее, в одном из моих домов. А еще точнее - я купил этот дом всего две недели назад. Причем не на свое имя.
- И решил похитить меня из лагеря! Так вот зачем ты встречался с Доком! - догадалась я. - Он что-то подмешал в пирожные?
- Прости, Тиа, но я решил, что это наилучший выход. Официально ты сейчас находишься в госпитале для тяжелобольных. Состояние твое критическое, посетителей к тебе не допускают. Док - разумный человек, он понял мои доводы. Единственное, в чем я виноват, так это в том, что не предупредил тебя. Питерс, кстати, настаивал на посвящении тебя в наш план. Но я боялся, что ты сможешь невольно выдать себя.
Я хотела возмутиться, но Марк не дал мне сказать ни слова.
- Нам многое нужно рассказать друг другу, Тиа. Но не сейчас. Пока ты слишком слаба для серьезных разговоров. Тебе нужно поесть и отдохнуть.
И он дернул за висевший у кровати шнур, вызывая прислугу. Спустя всего несколько мгновений в дверь постучали, словно служанка стояла совсем рядом и дожидалась, пока зазвенит колокольчик. Крепкая седовласая женщина принесла поднос с едой.
- Поешь и отдохни, Тиа, - повторил Марк. - Я загляну к тебе перед сном.
До вечера я успела пообедать бульоном с крохотными, на один укус, пирожками, понежиться в горячей пенной ванне, обследовать выделенную мне комнату и обнаружить, что Марк купил для меня целый ворох новой одежды, из которой далеко не все вещи подошли мне по размеру. Вместо ужина я попросила принести чай и шоколадные конфеты - при мысли о более существенной пище меня все еще подташнивало. Марк появился, когда я, полулежа на кровати, лениво листала новенький роман.
- Ну как ты, Тиа? Освоилась?
- Да, спасибо. И благодарю тебя за то, что купил мне все необходимое. Правда, кое-что придется поменять, но это неважно.
И я замолчала. Молчал и Марк, упрямо глядя в пол. Мы оба понимали, зачем он пришел, но никто из нас не мог отважиться сделать первый шаг навстречу другому. Об этой ночи так сладко мечталось во время лагерной бессонницы, а теперь я робела, словно невинная дева в брачную ночь. Марк сцепил руки за спиной. Если бы не его взгляд, брошенный на меня с порога, я бы решила, что он передумал. Но его глаза так вспыхнули, когда он увидел, что на мне только кружевная ночная сорочка...
- Тиа, - позвал он.
- Да?
- Тиа, ты... Нет, ничего. Спокойной ночи.
И вот тут я разозлилась. И воспользовалась уже проверенным средством.
- Что, даже не поцелуешь меня на ночь, Марк Грен?
Ты бережно обнимаешь меня за плечи, нежно целуешь, но мне этого мало. Хочу напора, хочу страсти, хочу сгорать и плавиться в твоих руках. Я посасываю твою нижнюю губу, затем приоткрываю рот, впуская твой язык. Прогибаюсь в спине, льну теснее, прижимаюсь грудью, обхватываю тебя ногами. Одежда раздражает и мешает, не дает прижаться кожей к коже, телом к телу. Я отстраняюсь и принимаюсь непослушными пальцами расстегивать твою рубашку. Тебе надоедают мои жалкие попытки, и ты рвешь полы в стороны. Пуговицы разлетаются и со стуком падают на пол. Одна все-таки не долетает, остается на кровати и впивается мне в бедро - я со смешком стряхиваю ее. А потом мне становится не до смеха, потому что тебе тоже мешает моя рубашка, и ты задираешь ее подол вверх, скользя горячими ладонями по обнажившимся бедрам, выше, выше... Я со всхлипом припадаю к твоей груди, прикасаюсь губами, провожу языком. Твоя кожа чуть солоновата на вкус, и я окончательно теряю голову.
Моя рубашка отлетает в сторону, и ты опрокидываешь меня на постель, нависая надо мной. Твои поцелуи, короткие и быстрые, обжигают шею, плечи, грудь. Я пропускаю сквозь пальцы пряди твоих волос, выгибаюсь навстречу, тихо постанываю. Твои губы смыкаются на соске, и я выдыхаю твое имя:
- Марк! Марк, пожалуйста...
Я сам плохо понимаю, о чем прошу, но ты сейчас лучше меня знаешь, что мне нужно. Язык играет с соском, а правая рука скользит по внутренней стороне бедра, поднимаясь все выше, раздвигая мои ноги, прикасаясь...
- Марк! Да!
Я выгибаюсь еще сильнее, теснее прижимаю тебя к себе. На тебе все еще остаются брюки - зачем? Упираюсь ладонями в твои плечи, слегка отталкиваю. Ты поднимаешь на меня недоумевающий взгляд потемневших глаз, а я тянусь к застежкам.
- Тиа...
Брюки улетают на пол, к остальной одежде, и между нами больше нет преград. Я глажу твою грудь, напряженный живот, спускаюсь ниже. Очень хочу исцеловать все твое тело, но понимаю, что сейчас на это попросту нет времени. Слишком долго мы ждали этого момента, слишком велико желание слиться в одно целое.
- Тиа...
Ты вновь переворачиваешь меня на спину, устраиваешься между моих бедер. Я раскрываюсь, принимая тебя, бессознательно царапаю твои плечи, хрипло шепчу:
- Еще, Марк, глубже, сильнее, да, вот так, да...
Мы задыхаемся, нам не хватает воздуха для поцелуев, но острая необходимость посильнее вжаться друг в друга только увеличивается. Ты до боли сжимаешь мое бедро, но эта боль сладка, и я только вскрикиваю от наслаждения.
- Тиа, жизнь моя...
- Марк...
Глубже, сильнее, острее, горячее. Мы хрипло дышим и вскрикиваем, на слова уже не хватает сил. Внутри скручивается тугая спираль, сжимается, сжимается, а потом внезапно распрямляется, прошивая судорогой все тело. И я кричу, и твой крик отдается эхом...
- Я сделал тебе больно? - обеспокоенно спросил Марк, нежно поглаживая багровые следы, ярко выделяющиеся на моей светлой коже.
- Нет, мне было хорошо. Очень хорошо.
Признаться, я оставила отметин на теле любовника не меньше. На плечах Марка виднелись царапины, а чуть пониже ключицы уже синел след от поцелуя. И рядом - краснота от укуса. Впервые в жизни я настолько потеряла голову в постели с мужчиной, что абсолютно не отдавала себе отчета в своих действиях, и что самое странное - мне это понравилось. Я испытывала отнюдь не смущение, а какой-то дикий первобытный восторг, рассматривая обнаженное тело Марка. Не в силах удержаться, я провела рукой по его груди, прижала ладонь, ощущая ровное размеренное биение сердца. Затем провела языком по покрасневшей коже, зализывая след от укуса.
- Тиа, я вовсе не против еще одного раза, - со смешком сказал Марк. - Но мне надо хоть немного отдохнуть.
Я фыркнула.
- Так значит, все эти разговоры о трех днях велись только для того, чтобы произвести на меня впечатление?
Марк перевернулся, подминая меня под себя, накрыл ладонью мою грудь, слегка сжал пальцами сосок.
- Так вот что тебе в действительности от меня нужно?
Я рассмеялась, обхватывая его шею руками.
- Разумеется. И как ты мог подумать нечто иное?
Но мы оба действительно слишком устали, поэтому на сей раз дело ограничилось несколькими нежными поцелуями. А затем я устроилась поуютнее на груди у Марка, а он натянул на нас одеяло.
- Как все-таки здорово, - мечтательно протянула я, - засыпать в огромной кровати, на новом белье, пахнущем розовой водой, под теплым одеялом. Мечта!
- А я-то думал, что больше всего тебя радует мое присутствие, - поддел меня Марк.
- Так и есть, - согласилась я и поцеловала его в плечо.
Между нами оставалось еще множество невыясненных вопросов, нерешенных проблем. Но говорить о них сейчас не хотелось. Мы оба делали вид, будто не было долгих лет вражды и противостояния, не вспоминали о моем нападении на Марка и о Маргарите, мы просто наслаждались теплыми объятиями друг друга. Я не сомневалась, что вскоре жестокая действительность даст о себе знать, но я так хотела получить хоть краткую передышку. И если Марк молчит, то тем лучше - я тоже не буду его ни о чем расспрашивать. Краткие мгновения счастья воспринимались мною теперь, будто подарок богов - а я в последнее время поумнела достаточно для того, чтобы от подобных подарков не отказываться.
Сны мне в ту ночь снились бестолковые, но приятные. Какие-то обрывки детских воспоминаний, лес, речка, огромный пес, живший у садовника. А проснулась я в одиночестве. Судя по уже высоко поднявшемуся солнцу, время приближалось к полудню. Я даже удивилась внезапно обретенной способности столь долго спать - в лагере я просыпалась еще до сигнала побудки. Марка рядом не было, и лишь вмятина на подушке указывала, что он провел рядом всю ночь.
Я не беспокоилась. Раз Марк ушел, стало быть, у него имелись важные дела. Меня он будить не стал скорее всего потому, что пожалел. Не знаю, что за гадость подмешал Док в пирожные, но мне от нее было на редкость худо, да и прошедшая ночь, несмотря на всю свою приятность, восстановлению сил никак не способствовала. При воспоминании о том, что именно происходило ночью, у меня вновь сладко заныло внизу живота. Да, любовником Марк действительно оказался превосходным. Я потянулась, ощутив легкую непривычную боль в мышцах, встала и направилась в ванную. Горничную вызывать не стала, рассудив, что и самостоятельно неплохо справлюсь с умыванием, а есть мне пока что не хотелось.
Я действительно намеревалась наскоро обмыться, но, глядя на огромную белоснежную чашу ванны не смогла устоять. Наполнила ее горячей водой, вылила полфлакона пены, улеглась и принялась блаженствовать. Так и застал меня вернувшийся Марк. То, что он покидал дом, было заметно - на его лице появился характерный румянец от мороза, да и одежду нельзя было назвать домашней.
- Просто мечта, - заявил он, увидев меня. - Ванна, пена, обнаженная прекрасная женщина. Не хватает только вина.
- Наливай и присоединяйся, - предложила я.
Марк принялся расстегивать рубашку.
- Пожалуй, вино будет в следующий раз. Дам тебе возможность исправиться и учесть мои пожелания. Не хочешь спросить, где я был?
- Где ты был? - послушно спросила я.
- Навещал нашего друга Андерса. С ним - такая жалость! - произошло несчастье.
Я резко села, расплескав воду.
- Что ты с ним сделал?
Марк сбросил рубашку и принялся расстегивать ремень.
- Ничего. Я к нему даже не прикоснулся. А вот то, что у него под ногами на расчищенных ступеньках внезапно оказался лед, а затем с крыши сорвалась огромная сосулька - вот здесь, каюсь, мне пришлось приложить некоторые усилия. Теперь Андерс не скоро сможет ходить из-за многочисленных переломов, а уж приставать к женщинам ему вообще не придется. Понимаешь, сосулька по странной иронии богов угодила как раз на то место... кхм... словом, на то место, которое в приличном обществе упоминать не принято. Бедолага Андерс! Даже посещение уборной для него теперь превратится в пытку.
И с этими словами Марк забрался ко мне в ванну, вылив изрядное количество воды на пол и тут же осушив ее взмахом руки.
- Ты страшный человек, Марк Грен, - тихо сказала я, откидываясь ему на грудь. - Ты знаешь об этом?
- Слышу по три раза на день. Но я ведь все равно тебе нравлюсь?
Поскольку его руки уже начали скользить по моей груди, нежно поглаживая и заставляя выгибаться от вновь вспыхнувшего желания, я была вынуждена признать его правоту.
Из ванны мы выбрались, когда вся пена давно уже опала, а вода остыла. Марк растер меня пушистым полотенцем и закутал в халат.
- Ты ничего не просила на завтрак, - немного осуждающе сказал он. - Тиа, тебе нужно хорошо питаться. Ты и без того слишком исхудала в этом ужасном месте.
Я усмехнулась.
- Марк, я тебя не узнаю. Ты носишься со мной, будто наседка. Где твои вечные издевки и подколки?
Он чмокнул меня в нос.
- Не в моих правилах издеваться над теми, кому и так несладко. Вот отъешься, вернешься в столицу - и я буду язвить над тобой так часто, как только захочешь. Если захочешь, конечно.
- Не думаю, что мне удастся скоро вернуться в столицу, - погрустнела я. - Кстати, надо сообщить Двину, что со мной все в порядке. Он, наверное, волнуется.
Марк отвел взгляд в сторону.
- Давай сначала пообедаем, Тиа, а потом поговорим. Хорошо?
Спорить я смысла не видела, куда проще было согласиться и тем самым сберечь время, тем более, что после наших водных забав я почувствовала, что голодна.
Обед нам принесли быстро. Несмотря на проснувшийся аппетит, желудок отказывался от большого количества еды, поэтому я съела немного супа и небольшой кусочек мяса, но вот от десерта отказаться не смогла.
- Персики, - несколько удивленно проговорила я. - Надо же, всего-то за несколько месяцев я успела позабыть, как сильно их люблю. А ты, оказывается, помнишь.
В том, что спелые ароматные фрукты оказались в конце зимы на столе не случайно, я не сомневалась.
- Помню, - отозвался Марк. - Я вообще слишком многое о тебе помню. Странно, правда? Ты любишь персики и малину, зеленый и бежевый цвета, шоколад с орехами. Не ешь отварную рыбу, шпинат и сельдерей. Не пьешь ничего крепче вина. Слегка склоняешь голову влево, когда смеешься. Я о привычках своих приятелей знаю меньше, чем о твоих. Все эти годы я твердил себе, что не свожу с тебя глаз, чтобы быть готовым к удару с твоей стороны. Как оказалось, я сильно ошибался.
Я сжалась, подумав, что он намекает на тот самый злосчастный нож. Но нет, Марк говорил о своих чувствах.
- Я думал, что успешно справился с тем, что полагал юношеским увлечением. Что забыл вкус твоих губ и тепло твоего тела. Что поцелуи других женщин сотрут малейшее воспоминание о тебе. Как я был глуп, Тиа. Оказывается, все эти долгие десять лет ты жила со мной, во мне - ядом в моей крови, занозой в моей душе.
Он не сказал ни слова о любви, но сердце мое бешено заколотилось, а на губах сама собой появилась счастливая улыбка.
- Марк...
- Иди сюда, - позвал он и притянул меня к себе на колени.
Я легко прикоснулась губами к его шее, склонила голову ему на плечо и обняла его. Мне было хорошо, тепло и уютно. Но задать некоторые вопросы все равно было необходимо.
- Почему ты против того, чтобы я связалась с Двином?
- Я ему не доверяю.
- А я доверяю, - упрямо сказала я. - Он единственный мой друг.
Рука Марка скользнула под полу халата и погладила голое бедро. Нехотя я встала и отошла к креслу.
- Марк, не надо меня отвлекать. Что ты знаешь о Двине такого, чего не знаю я?
Он тоже поднялся и принялся нервно ходить по комнате.
- Честно? Я вообще ничего не знаю, у меня есть только догадки и предположения. То, что происходит нечто странное, я понял почти сразу. В тот момент, когда ты в ответ на очередную язвительную реплику вдруг бросилась на меня с ножом, мне, конечно же, было не до размышлений. Но потом, когда рана затянулась, а способность размышлять здраво вернулась ко мне, я захотел узнать, что на тебя нашло. Так вот, Тиа, не знаю, поверишь ли ты мне, но разыскать тебя удалось с трудом. Мне, Марку Грену, всесильному королевскому магу! Я выяснил, что осудили тебя довольно быстро и отправили в какую-то богами забытую обитель на самом севере королевства. Я приехал туда, но узнал только, что тебя оттуда забрали и перевели в иное место. В бумагах у них бардак несусветный, - тут Марк усмехнулся. - Я, конечно, сгоряча натравил на них проверяющих, но обнаружить тебя мне это не помогло.
