Я поспешно натянула сползшее с плеча платье и кое-как попыталась привести в порядок прическу. Дядюшка открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Все голоса разом умолкли, повисла тягостная тишина, грозившая вот-вот разорваться неслыханным скандалом. Эдгар Морено повернулся к собравшимся и стал так, чтобы прикрыть меня от жадных взглядов. И я испытала минутный прилив благодарности, но прятаться за его спиной не собиралась.
– Полагаю, что… – начал он, но я тут же его перебила.
– Благодарю вас за прекрасно проведенное время, нейр Морено, но, думаю, нам с дядей не стоит задерживаться. Дорея, прими мои извинения и передай Томасу, что я сожалею, но мы вынуждены вас покинуть. Была рада повидаться с вами, почтенные нейры и нейре.
И, гордо вздернув подбородок, я направилась к выходу. Ошеломленные гости расступались, освобождая мне путь. И я уже уверилась, что все обошлось даже легче, чем представлялось еще утром, когда в спину мне раздалось шипение нейре Доровски:
– Шлюха! Мерзкая шлюха!
И тишина взорвалась. Заговорили все разом, и гул голосов нарастал, а я ускорила шаг, спеша поскорее выбраться из дома. Дядюшка настиг меня только в холле и вцепился в мою руку с такой силой, что стало больно.
– Мы уезжаем, – леденящим душу голосом процедил он. – И дома ты пожалеешь о том, что родилась на свет, Лорена Дельсторе!
Дядюшка нервно расхаживал по гостиной и изливал на меня потоки отборнейшей брани, а я съежилась в том же кресле, что и вчера, и пыталась внушить себе, что его оскорбления меня не задевают. Получалось плохо, да еще и щека до сих пор горела огнем: по приезду домой дядя не сдержался и отвесил мне оплеуху. Он не ограничился бы одной, но я отскочила и пригрозила, что обращусь к судье, что несколько охладило дядин пыл. Нейр судья уж точно не рассматривал бы побои как действия, идущие на благо воспитаннице. Так что все, что оставалось дядюшке, так это втащить меня в гостиную, швырнуть в кресло и излить свое негодование словесно. Выдохся он не ранее, чем через полтора часа.
– Ты хоть понимаешь, как опозорила семью? – вопросил он слегка охрипшим голосом.
Еще бы не охрипнуть – так долго орать. Завтра вообще разговаривать не сможет.
– Я могу уехать.
Эта мысль пришла мне в голову, пока мы тряслись в экипаже по дороге домой, и дядюшка упорно не смотрел в мою сторону.
– Уехать? Разумеется, ты уедешь, Лорена.
– К дяде Вильгельму, – добавила я.
Дядюшка поперхнулся.
Вильгема я не видела никогда в жизни. Кузен матушки жил за океаном и в судьбе моей участия не принимал, однако же пригласил после гибели родителей к себе. Писал, что семья его возьмет на себя заботы об осиротевшей племяннице. Дань вежливости, полагаю, но не выгонит же он меня, если я и впрямь появлюсь на его пороге?
Мне самой идея казалась замечательной, но вот дядюшка Тобиас придерживался иного мнения.
– Чтобы ты и там выкинула нечто подобное? Нет, Лорена. Ты отправишься в Обитель Всех Скорбящих.
Я скрестила на груди руки.
– И не подумаю!
– Отправишься. И уедешь сразу же, как я получу согласие настоятельницы. И можешь жаловаться кому захочешь, никто за тебя не заступится.
Я с ужасом поняла, что он прав. Действительно, что еще надлежит делать оступившейся девице, кроме как раскаиваться и отмаливать грехи? Нейр судья точно поддержит такое решения.
– А до того я запру тебя в спальне, чтобы не натворила глупостей.
Тут за дверью послышался какой-то шум, все приближавшийся, раздались взволнованные голоса.
– Да что там такое? – раздраженно рявкнул дядюшка.
Из-за осипшего голоса вышло не слишком внушительно, и в коридоре его точно не услышали. Но ответ мы все равно получили.
Дверь распахнулась, и в гостиную вломился Люк с перекошенной от злости физиономией, а за ним переминался с ноги на ногу смущенный Джо, слуга дяди.
– Я предупреждал нейра, что вы заняты, но он настаивал на встрече.
Дядя махнул рукой, и Джо понятливо исчез.
– Лукас, дорогой, позвольте принести вам искренние извинения…
Люк выразился недвусмысленно, высказавшись, что именно дядюшке следует сделать со своими извинениями, и тот растерянно замолчал. Молчала и я, удивленная не столько тем, что Люку известны такие слова – в конце концов, я и сама их слышала от дядюшки, случись тому перебрать в игорном доме и спустить крупную сумму – сколько тем, что он выражается подобным образом в приличном обществе. Ладно, пусть моей репутации сегодня и был нанесен урон, но дядя-то остается нейром во всех смыслах респектабельным, верно? А породниться мы не успели, чтобы списать столь вопиющее поведение на семейное дело. Но возмущаться дядюшка и не подумал. Разом обмякнув, он опустился обессилено на софу и обхватил голову руками. Поняв, что с его стороны помощи не дождаться, я решила заняться выдворением незваного гостя самостоятельно и спросила, не потрудившись выглядеть хоть сколько-нибудь любезной:
– Зачем ты пришел?
Люк посмотрел на меня, и под его взглядом мне стало не по себе.
– Думаю, ты понимаешь, Лорена, что жениться на тебе я не могу, – медленно и очень тихо проговорил он. – Не после того, что произошло сегодня.
И этот тихий голос напомнил мне шипение рассерженной змеи, да так явственно, что по спине прошелся холодок.
– Понимаю. Мне очень жаль и все такое прочее, да. Будем считать, что я принесла извинения. Можешь забыть о помолвке. Я бы вернула тебе кольцо, если бы ты его мне подарил, не сомневайся. Это все, что ты хотел сказать?
Он рассмеялся смехом настолько безумным, что я вжалась в спинку кресла и прикусила до боли губу.
– Все? О нет, дорогая, я еще не приступил к основной части. Тобиас, у меня к вам новое предложение. Уверен, что вы, поразмыслив, согласитесь и сочтете его наилучшим выходом.
Меня охватило дурное предчувствие.
– Как я уже сказал, свадьба отменяется. Более того, сомневаюсь, что в Уайтстоуне найдется хоть один мужчина, готовый жениться на Лорене.
Дядюшка понурился, а я повыше вздернула подбородок. Ну и подумаешь! Я и сама замуж не хочу, вот!
– Полагаю, – продолжал Люк, глядя почему-то только на дядю и игнорируя меня, – что спокойной жизни в городе вашей племяннице не видать. Разве что только не станет безвылазно сидеть в поместье. Но тогда, Тобиас, и перед вами захлопнутся все двери, вы ведь понимаете? Все, абсолютно все почтенные горожане посчитают, будто вы потакаете дурным наклонностям Лорены.
Ага, а твоя матушка позаботится о том, чтобы донести единственно правильную точку зрения до всех знакомых, не сомневаюсь.
– Мы как раз это обсуждали, – каркнул дядюшка. – Отъезд Лорены. Полагаю, Обитель Всех Скорбящих примет ее.
Люк довольно прицокнул языком.
– Да, Тобиас, вы правы. Отослать Лорену из города – верное решение. Но зачем же так далеко?
Дядюшка растерялся, а мне стало любопытно, какую каверзу задумал этот негодяй. Явно же заявился не для того, чтобы помочь. В благие намерения Лукаса Доровски я и раньше-то не верила, а уж теперь, когда его выставили на посмешище, ожидать от него даже малейшей милости не стоило.
– Но, Лукас, как же иначе? Обитель – самое место для Лорены.
Мое имя дядюшка выплюнул с нескрываемой злобой, и Люк ухмыльнулся.
– Я ведь упомянул, что у меня есть к вам предложение? Деловое. Так вот, вся обещанная сумма остается у вас.
– Благодарю, Лукас, я знал, что вы человек благородный, что вы…
Люк оборвал его словоизлияния небрежным взмахом руки.
– Деньги остаются у вас, а Лорена переезжает… ну, скажем, в Бридстаун. Всего лишь три часа пути от Уайтстоуна.
– И что бы мне делать в Бридстауне?
– Я куплю домик. Небольшой, в каком-нибудь тихом месте. Найму прислугу. Поверьте, Тобиас, Лорена ни в чем не станет нуждаться. Так будет лучше для всех.
Вот теперь я все поняла, и гнусный замысел Люка потряс меня до глубины души. Он что, всерьез предлагает такое?
– Пошел вон!
Крик вырвался из груди, и они оба, и Люк, и дядюшка повернулись ко мне в изумлении. Я вцепилась в подлокотники до боли в пальцах и повторила:
– Пошел вон, негодяй!
Разумеется, он не тронулся с места. Стоял и мерзко ухмылялся, словно происходящее доставляло ему несказанное удовольствие. Меня трясло от возмущения, а вот дядюшка ахнул:
– Лорена! Как ты разговариваешь с Лукасом?
– Ничего, Тобиас, – снисходительно ответил Люк вместо меня. – Она еще не до конца осознала ситуацию. Уверяю вас, я научу ее хорошим манерам.
– Ты и пальцем ко мне не прикоснешься! – прошипела я.
– Посмотрим, дорогая, посмотрим. Мне всегда нравилась твоя… э-э-э… порывистость. Осталось заставить тебя понять, что она не всегда уместна. Но в некоторых ситуациях я буду только рад такой страстности, да.
И дядюшка, этот подлый предатель, пропустил сальной намек мимо ушей! Просто сделал вид, будто ничего не слышал. Я же вскочила на ноги и сжала кулаки.
– Ни-ког-да! Понял? Я лучше буду голодать, побираться, останусь без крыши над головой, но никогда не стану твоей. Заруби это на своем пятнистом носу!
Люк побагровел, но его ответа я не услышала, потому что вихрем вылетела из гостиной, изо всей силы хлопнув дверью. Взбежала по лестнице на один пролет и остановилась. Нет, к себе подниматься нельзя. Если я хочу избежать позорной участи содержанки, нужно покинуть дом немедленно, пока дядюшка занят гостем. Потом меня попросту запрут в спальне и сдадут с рук на руки Люку. Но куда мне податься? Без денег, без документов, даже без сменной одежды?
Решение пришло молниеносно. Дорея. Вот куда я отправлюсь – к Дорее и Томасу. И к… к Эдгару Морено. Возможно, он захочет мне помочь еще раз. А если даже нет – не выгонит же меня лучшая подруга? Пусть не сможет приютить надолго, но одолжит немного денег и даст хоть какие-то вещи. И я бросилась к конюшням. Вернее, хотела броситься, потому что в холле наперерез мне выдвинулся Джо, а за ним маячила парочка крепких парней.
– Вам нельзя покидать дом, нейра.
– Что? Да ты с ума сошел! Прочь с дороги!
Он покачал головой.
– Нет, нейра. Приказ хозяина.
И когда это дядюшка успел? Был же все время рядом со мной.
– Пропусти немедленно! Убирайся!
И я толкнула его в грудь изо всех сил. Увы, с тем же результатом можно было бы попытаться сдвинуть с места утес.
– Вам лучше подняться к себе, нейра.
Парни – я никак не могла вспомнить их имен, да и вообще не припоминала, чтобы когда-либо видела их среди прислуги – шагнули ко мне. Весьма недвусмысленно так шагнули, давая понять, что готовы сопроводить меня в комнату, невзирая на мое желание. И пусть во мне всегда жило некое безрассудство, но дурой я никогда не была и прекрасно осознала, что сопротивляться бесполезно, так что плюнула мысленно, повернулась и нарочито медленно, выпрямив спину и вздернув подбородок повыше, направилась к лестнице. Следовало признать, что попытка побега провалилась. Дверь спальни захлопнулась за мной, а затем в замке повернулся ключ. Как и предполагалось, меня заперли, но сдаваться столь легко я не собиралась. Если Лукас Доровски полагает, что получит смиренную и покорную содержанку, то его ожидает большой сюрприз. В том, что мне удастся непременно придумать выход даже из столь сложной ситуации, я не сомневалась ни мгновения. Нужно лишь остудить ярость и трезво все обдумать. И тогда появится новый план, не менее блестящий, нежели предыдущий. Уж в этом-то я была твердо уверена.
Дядюшка заявился только вечером, тогда, когда небо за окном уже окрасилось заходящим солнцем во все оттенки багрянца. К этому моменту я успела отказаться от обеда, принесенного вовсе не горничной, а одним из тех молчаливых типов, что сегодня впервые появились в доме. Отказ мой он выслушал с невозмутимой физиономией, поднос с едой поставил на стол и вышел из комнаты. Фасолевый суп и жареный цыпленок, приготовленные умелыми руками Бо, издавали умопомрачительные ароматы, а кусок шоколадного торта и вовсе являлся приемом запрещенным, но я сумела устоять. Спустя час тип появился опять, все так же молча забрал поднос и скрылся за дверью. Больше меня никто не беспокоил – ровно до визита дяди.
Он вошел неуверенной походкой, захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Скрестил на груди руки и смерил меня неодобрительным взглядом.
– Твое поведение возмутительно, Лорена Дельсторе!
– Кажется, это я уже слышала. Не далее как сегодня, между прочим.
Дядюшка вспыхнул мгновенно.
– Не дерзи! Тебе сильно повезло, что Лукас – человек благородный…
– Лукас – тот еще негодяй! – прервала я его. – Редкостный подонок! Как у него только язык повернулся предложить мне… предложить мне… такое!
– Это наилучший выход для тебя!
– Вот уж нет! Для вас, дядюшка, вполне может быть. Вы ведь сохраните в таком случае полученные денежки, верно? Дорого меня продали?
– Прикуси язык, Лорена!
– И не подумаю! Я лучше уеду в Обитель, чем стану любовницей этого… этого червяка! Вот!
По лицу дядюшки расползлись багровые пятна.
– Глупая девчонка! Ты сама не понимаешь, что натворила. Лукас мог отвернуться от тебя после твоей выходки.
– На это я и рассчитывала.
– Мог бы отвернуться, – продолжал гнуть свое дядя, – но, к твоему счастью, его чувства слишком сильны.
– Чувства? – расхохоталась я. – Всего лишь каприз! Неужели вы думаете, что я хоть на мгновение обманывалась? Мне прекрасно известно, что никакой любви Люк ко мне не питает.
– Безмозглая дурында, – прошипел дядя, окончательно выйдя из себя. – Какая разница, любит тебя Лукас или нет? Главное, что он тебя хочет и готов дорого заплатить. Ты могла бы стать его женой, но и сейчас тебе представляется возможность хорошо устроиться. Жить не просто ни в чем не нуждаясь, но и ни в чем себе не отказывая. Да за такое предложение ухватилась бы любая!
– Вот пусть любая и ухватывается! А я не стану!
Я топнула ногой и скрестила на груди руки, прожигая дядюшку яростным взглядом.
– Никуда не денешься… – начал он и осекся, потому что в дверь постучали. – Что там?
Приоткрылась неширокая щелочка, примерно с ладонь, и внутрь робко заглянул Джо.
– Хозяин…
– Чего тебе? – рявкнул дядя. – Проваливай! Я занят!
Но Джо не ушел. Он распахнул дверь пошире и застыл, переминаясь с ноги на ногу.
– Хозяин, к вам визитер.
– Я не принимаю!
Но и теперь верный слуга не поспешил испариться.
– Но, хозяин, это…
– Да мне плевать! – взвился дядюшка. – Хоть сам наместник, ясно? Я занят! Мне некогда! Передай, чтобы этот гость, кем бы он ни был, пришел завтра! И вообще, что за невоспитанность – наносить визиты в столь позднее время?
Ага, а вот Люку дядя что-то не спешил выговаривать за нарушение приличий, даже если тот заявлялся ближе к полуночи. Но Джо опять-таки не исчез. Он моргнул, судорожно сглотнул, посерел и выпалил на одном дыхании:
– Это нейр Морено, хозяин!
Вот теперь застыл дядюшка. Нелепо, приоткрыв рот и выпучив глаза. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное.
– Морено? Эдгар Морено?
Джо закивал.
– Да, хозяин. Он самый, хозяин.
– И он здесь?
– Здесь, хозяин. В гостиной. И настаивает на немедленной встрече с вами.
– Передай нейру Морено, что я спущусь к нему без промедлений. Да поживей поворачивайся, болван!
На сей раз Джо словно ветром сдуло. Дядюшка суетливо поправил воротничок рубашки, зачем-то проверил, на месте ли запонки, и провел пятерней по волосам, гладко зачесывая их назад.
– Полагаю, что… – начал он, но я тут же его перебила.
– Благодарю вас за прекрасно проведенное время, нейр Морено, но, думаю, нам с дядей не стоит задерживаться. Дорея, прими мои извинения и передай Томасу, что я сожалею, но мы вынуждены вас покинуть. Была рада повидаться с вами, почтенные нейры и нейре.
И, гордо вздернув подбородок, я направилась к выходу. Ошеломленные гости расступались, освобождая мне путь. И я уже уверилась, что все обошлось даже легче, чем представлялось еще утром, когда в спину мне раздалось шипение нейре Доровски:
– Шлюха! Мерзкая шлюха!
И тишина взорвалась. Заговорили все разом, и гул голосов нарастал, а я ускорила шаг, спеша поскорее выбраться из дома. Дядюшка настиг меня только в холле и вцепился в мою руку с такой силой, что стало больно.
– Мы уезжаем, – леденящим душу голосом процедил он. – И дома ты пожалеешь о том, что родилась на свет, Лорена Дельсторе!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дядюшка нервно расхаживал по гостиной и изливал на меня потоки отборнейшей брани, а я съежилась в том же кресле, что и вчера, и пыталась внушить себе, что его оскорбления меня не задевают. Получалось плохо, да еще и щека до сих пор горела огнем: по приезду домой дядя не сдержался и отвесил мне оплеуху. Он не ограничился бы одной, но я отскочила и пригрозила, что обращусь к судье, что несколько охладило дядин пыл. Нейр судья уж точно не рассматривал бы побои как действия, идущие на благо воспитаннице. Так что все, что оставалось дядюшке, так это втащить меня в гостиную, швырнуть в кресло и излить свое негодование словесно. Выдохся он не ранее, чем через полтора часа.
– Ты хоть понимаешь, как опозорила семью? – вопросил он слегка охрипшим голосом.
Еще бы не охрипнуть – так долго орать. Завтра вообще разговаривать не сможет.
– Я могу уехать.
Эта мысль пришла мне в голову, пока мы тряслись в экипаже по дороге домой, и дядюшка упорно не смотрел в мою сторону.
– Уехать? Разумеется, ты уедешь, Лорена.
– К дяде Вильгельму, – добавила я.
Дядюшка поперхнулся.
Вильгема я не видела никогда в жизни. Кузен матушки жил за океаном и в судьбе моей участия не принимал, однако же пригласил после гибели родителей к себе. Писал, что семья его возьмет на себя заботы об осиротевшей племяннице. Дань вежливости, полагаю, но не выгонит же он меня, если я и впрямь появлюсь на его пороге?
Мне самой идея казалась замечательной, но вот дядюшка Тобиас придерживался иного мнения.
– Чтобы ты и там выкинула нечто подобное? Нет, Лорена. Ты отправишься в Обитель Всех Скорбящих.
Я скрестила на груди руки.
– И не подумаю!
– Отправишься. И уедешь сразу же, как я получу согласие настоятельницы. И можешь жаловаться кому захочешь, никто за тебя не заступится.
Я с ужасом поняла, что он прав. Действительно, что еще надлежит делать оступившейся девице, кроме как раскаиваться и отмаливать грехи? Нейр судья точно поддержит такое решения.
– А до того я запру тебя в спальне, чтобы не натворила глупостей.
Тут за дверью послышался какой-то шум, все приближавшийся, раздались взволнованные голоса.
– Да что там такое? – раздраженно рявкнул дядюшка.
Из-за осипшего голоса вышло не слишком внушительно, и в коридоре его точно не услышали. Но ответ мы все равно получили.
Дверь распахнулась, и в гостиную вломился Люк с перекошенной от злости физиономией, а за ним переминался с ноги на ногу смущенный Джо, слуга дяди.
– Я предупреждал нейра, что вы заняты, но он настаивал на встрече.
Дядя махнул рукой, и Джо понятливо исчез.
– Лукас, дорогой, позвольте принести вам искренние извинения…
Люк выразился недвусмысленно, высказавшись, что именно дядюшке следует сделать со своими извинениями, и тот растерянно замолчал. Молчала и я, удивленная не столько тем, что Люку известны такие слова – в конце концов, я и сама их слышала от дядюшки, случись тому перебрать в игорном доме и спустить крупную сумму – сколько тем, что он выражается подобным образом в приличном обществе. Ладно, пусть моей репутации сегодня и был нанесен урон, но дядя-то остается нейром во всех смыслах респектабельным, верно? А породниться мы не успели, чтобы списать столь вопиющее поведение на семейное дело. Но возмущаться дядюшка и не подумал. Разом обмякнув, он опустился обессилено на софу и обхватил голову руками. Поняв, что с его стороны помощи не дождаться, я решила заняться выдворением незваного гостя самостоятельно и спросила, не потрудившись выглядеть хоть сколько-нибудь любезной:
– Зачем ты пришел?
Люк посмотрел на меня, и под его взглядом мне стало не по себе.
– Думаю, ты понимаешь, Лорена, что жениться на тебе я не могу, – медленно и очень тихо проговорил он. – Не после того, что произошло сегодня.
И этот тихий голос напомнил мне шипение рассерженной змеи, да так явственно, что по спине прошелся холодок.
– Понимаю. Мне очень жаль и все такое прочее, да. Будем считать, что я принесла извинения. Можешь забыть о помолвке. Я бы вернула тебе кольцо, если бы ты его мне подарил, не сомневайся. Это все, что ты хотел сказать?
Он рассмеялся смехом настолько безумным, что я вжалась в спинку кресла и прикусила до боли губу.
– Все? О нет, дорогая, я еще не приступил к основной части. Тобиас, у меня к вам новое предложение. Уверен, что вы, поразмыслив, согласитесь и сочтете его наилучшим выходом.
Меня охватило дурное предчувствие.
– Как я уже сказал, свадьба отменяется. Более того, сомневаюсь, что в Уайтстоуне найдется хоть один мужчина, готовый жениться на Лорене.
Дядюшка понурился, а я повыше вздернула подбородок. Ну и подумаешь! Я и сама замуж не хочу, вот!
– Полагаю, – продолжал Люк, глядя почему-то только на дядю и игнорируя меня, – что спокойной жизни в городе вашей племяннице не видать. Разве что только не станет безвылазно сидеть в поместье. Но тогда, Тобиас, и перед вами захлопнутся все двери, вы ведь понимаете? Все, абсолютно все почтенные горожане посчитают, будто вы потакаете дурным наклонностям Лорены.
Ага, а твоя матушка позаботится о том, чтобы донести единственно правильную точку зрения до всех знакомых, не сомневаюсь.
– Мы как раз это обсуждали, – каркнул дядюшка. – Отъезд Лорены. Полагаю, Обитель Всех Скорбящих примет ее.
Люк довольно прицокнул языком.
– Да, Тобиас, вы правы. Отослать Лорену из города – верное решение. Но зачем же так далеко?
Дядюшка растерялся, а мне стало любопытно, какую каверзу задумал этот негодяй. Явно же заявился не для того, чтобы помочь. В благие намерения Лукаса Доровски я и раньше-то не верила, а уж теперь, когда его выставили на посмешище, ожидать от него даже малейшей милости не стоило.
– Но, Лукас, как же иначе? Обитель – самое место для Лорены.
Мое имя дядюшка выплюнул с нескрываемой злобой, и Люк ухмыльнулся.
– Я ведь упомянул, что у меня есть к вам предложение? Деловое. Так вот, вся обещанная сумма остается у вас.
– Благодарю, Лукас, я знал, что вы человек благородный, что вы…
Люк оборвал его словоизлияния небрежным взмахом руки.
– Деньги остаются у вас, а Лорена переезжает… ну, скажем, в Бридстаун. Всего лишь три часа пути от Уайтстоуна.
– И что бы мне делать в Бридстауне?
– Я куплю домик. Небольшой, в каком-нибудь тихом месте. Найму прислугу. Поверьте, Тобиас, Лорена ни в чем не станет нуждаться. Так будет лучше для всех.
Вот теперь я все поняла, и гнусный замысел Люка потряс меня до глубины души. Он что, всерьез предлагает такое?
– Пошел вон!
Крик вырвался из груди, и они оба, и Люк, и дядюшка повернулись ко мне в изумлении. Я вцепилась в подлокотники до боли в пальцах и повторила:
– Пошел вон, негодяй!
Разумеется, он не тронулся с места. Стоял и мерзко ухмылялся, словно происходящее доставляло ему несказанное удовольствие. Меня трясло от возмущения, а вот дядюшка ахнул:
– Лорена! Как ты разговариваешь с Лукасом?
– Ничего, Тобиас, – снисходительно ответил Люк вместо меня. – Она еще не до конца осознала ситуацию. Уверяю вас, я научу ее хорошим манерам.
– Ты и пальцем ко мне не прикоснешься! – прошипела я.
– Посмотрим, дорогая, посмотрим. Мне всегда нравилась твоя… э-э-э… порывистость. Осталось заставить тебя понять, что она не всегда уместна. Но в некоторых ситуациях я буду только рад такой страстности, да.
И дядюшка, этот подлый предатель, пропустил сальной намек мимо ушей! Просто сделал вид, будто ничего не слышал. Я же вскочила на ноги и сжала кулаки.
– Ни-ког-да! Понял? Я лучше буду голодать, побираться, останусь без крыши над головой, но никогда не стану твоей. Заруби это на своем пятнистом носу!
Люк побагровел, но его ответа я не услышала, потому что вихрем вылетела из гостиной, изо всей силы хлопнув дверью. Взбежала по лестнице на один пролет и остановилась. Нет, к себе подниматься нельзя. Если я хочу избежать позорной участи содержанки, нужно покинуть дом немедленно, пока дядюшка занят гостем. Потом меня попросту запрут в спальне и сдадут с рук на руки Люку. Но куда мне податься? Без денег, без документов, даже без сменной одежды?
Решение пришло молниеносно. Дорея. Вот куда я отправлюсь – к Дорее и Томасу. И к… к Эдгару Морено. Возможно, он захочет мне помочь еще раз. А если даже нет – не выгонит же меня лучшая подруга? Пусть не сможет приютить надолго, но одолжит немного денег и даст хоть какие-то вещи. И я бросилась к конюшням. Вернее, хотела броситься, потому что в холле наперерез мне выдвинулся Джо, а за ним маячила парочка крепких парней.
– Вам нельзя покидать дом, нейра.
– Что? Да ты с ума сошел! Прочь с дороги!
Он покачал головой.
– Нет, нейра. Приказ хозяина.
И когда это дядюшка успел? Был же все время рядом со мной.
– Пропусти немедленно! Убирайся!
И я толкнула его в грудь изо всех сил. Увы, с тем же результатом можно было бы попытаться сдвинуть с места утес.
– Вам лучше подняться к себе, нейра.
Парни – я никак не могла вспомнить их имен, да и вообще не припоминала, чтобы когда-либо видела их среди прислуги – шагнули ко мне. Весьма недвусмысленно так шагнули, давая понять, что готовы сопроводить меня в комнату, невзирая на мое желание. И пусть во мне всегда жило некое безрассудство, но дурой я никогда не была и прекрасно осознала, что сопротивляться бесполезно, так что плюнула мысленно, повернулась и нарочито медленно, выпрямив спину и вздернув подбородок повыше, направилась к лестнице. Следовало признать, что попытка побега провалилась. Дверь спальни захлопнулась за мной, а затем в замке повернулся ключ. Как и предполагалось, меня заперли, но сдаваться столь легко я не собиралась. Если Лукас Доровски полагает, что получит смиренную и покорную содержанку, то его ожидает большой сюрприз. В том, что мне удастся непременно придумать выход даже из столь сложной ситуации, я не сомневалась ни мгновения. Нужно лишь остудить ярость и трезво все обдумать. И тогда появится новый план, не менее блестящий, нежели предыдущий. Уж в этом-то я была твердо уверена.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дядюшка заявился только вечером, тогда, когда небо за окном уже окрасилось заходящим солнцем во все оттенки багрянца. К этому моменту я успела отказаться от обеда, принесенного вовсе не горничной, а одним из тех молчаливых типов, что сегодня впервые появились в доме. Отказ мой он выслушал с невозмутимой физиономией, поднос с едой поставил на стол и вышел из комнаты. Фасолевый суп и жареный цыпленок, приготовленные умелыми руками Бо, издавали умопомрачительные ароматы, а кусок шоколадного торта и вовсе являлся приемом запрещенным, но я сумела устоять. Спустя час тип появился опять, все так же молча забрал поднос и скрылся за дверью. Больше меня никто не беспокоил – ровно до визита дяди.
Он вошел неуверенной походкой, захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Скрестил на груди руки и смерил меня неодобрительным взглядом.
– Твое поведение возмутительно, Лорена Дельсторе!
– Кажется, это я уже слышала. Не далее как сегодня, между прочим.
Дядюшка вспыхнул мгновенно.
– Не дерзи! Тебе сильно повезло, что Лукас – человек благородный…
– Лукас – тот еще негодяй! – прервала я его. – Редкостный подонок! Как у него только язык повернулся предложить мне… предложить мне… такое!
– Это наилучший выход для тебя!
– Вот уж нет! Для вас, дядюшка, вполне может быть. Вы ведь сохраните в таком случае полученные денежки, верно? Дорого меня продали?
– Прикуси язык, Лорена!
– И не подумаю! Я лучше уеду в Обитель, чем стану любовницей этого… этого червяка! Вот!
По лицу дядюшки расползлись багровые пятна.
– Глупая девчонка! Ты сама не понимаешь, что натворила. Лукас мог отвернуться от тебя после твоей выходки.
– На это я и рассчитывала.
– Мог бы отвернуться, – продолжал гнуть свое дядя, – но, к твоему счастью, его чувства слишком сильны.
– Чувства? – расхохоталась я. – Всего лишь каприз! Неужели вы думаете, что я хоть на мгновение обманывалась? Мне прекрасно известно, что никакой любви Люк ко мне не питает.
– Безмозглая дурында, – прошипел дядя, окончательно выйдя из себя. – Какая разница, любит тебя Лукас или нет? Главное, что он тебя хочет и готов дорого заплатить. Ты могла бы стать его женой, но и сейчас тебе представляется возможность хорошо устроиться. Жить не просто ни в чем не нуждаясь, но и ни в чем себе не отказывая. Да за такое предложение ухватилась бы любая!
– Вот пусть любая и ухватывается! А я не стану!
Я топнула ногой и скрестила на груди руки, прожигая дядюшку яростным взглядом.
– Никуда не денешься… – начал он и осекся, потому что в дверь постучали. – Что там?
Приоткрылась неширокая щелочка, примерно с ладонь, и внутрь робко заглянул Джо.
– Хозяин…
– Чего тебе? – рявкнул дядя. – Проваливай! Я занят!
Но Джо не ушел. Он распахнул дверь пошире и застыл, переминаясь с ноги на ногу.
– Хозяин, к вам визитер.
– Я не принимаю!
Но и теперь верный слуга не поспешил испариться.
– Но, хозяин, это…
– Да мне плевать! – взвился дядюшка. – Хоть сам наместник, ясно? Я занят! Мне некогда! Передай, чтобы этот гость, кем бы он ни был, пришел завтра! И вообще, что за невоспитанность – наносить визиты в столь позднее время?
Ага, а вот Люку дядя что-то не спешил выговаривать за нарушение приличий, даже если тот заявлялся ближе к полуночи. Но Джо опять-таки не исчез. Он моргнул, судорожно сглотнул, посерел и выпалил на одном дыхании:
– Это нейр Морено, хозяин!
Вот теперь застыл дядюшка. Нелепо, приоткрыв рот и выпучив глаза. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное.
– Морено? Эдгар Морено?
Джо закивал.
– Да, хозяин. Он самый, хозяин.
– И он здесь?
– Здесь, хозяин. В гостиной. И настаивает на немедленной встрече с вами.
– Передай нейру Морено, что я спущусь к нему без промедлений. Да поживей поворачивайся, болван!
На сей раз Джо словно ветром сдуло. Дядюшка суетливо поправил воротничок рубашки, зачем-то проверил, на месте ли запонки, и провел пятерней по волосам, гладко зачесывая их назад.
