АННОТАЦИЯ
К такому меня жизнь точно не готовила! Новый мир, чужое тело и… огромные долги, оставленные муженьком, которого я никогда даже в глаза не видела. А еще назойливый поклонник, таинственный преследователь и странности, что множатся вокруг юной вдовы Элайны Крейн. И со всем этим предстоит разобраться мне. Ничего, и не с таким справлялась! Главное – не терять голову и соблюдать простые правила:
Не бросай своих. Не доверяй чужим. Рассчитывай только на себя.
И познакомь новый мир с величайшим достижением родного – с пиццей.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Элли, там, кажется, опять этот заявился.
Я со вздохом отложила перо и подняла голову от надоевших до зубной боли бумаг. Миранда застыла у окна – хрупкая фигурка в черном платье, подчеркивавшем бледность лица и яркую рыжину волос. В карих глазах плескался испуг, и я прекрасно знала, чего именно она боится. Вернее, кого.
– Элли…
– Сейчас велю передать, что меня нет дома.
Миранда робко улыбнулась, но дверной колокольчик уже задребезжал, и внизу послышались тяжелые шаги мьесси Корс. Поздно.
– Ничего не поделаешь, придется спускаться. Не волнуйся, Мира, я постараюсь спровадить этого побыстрее.
Девочка скорчила гримаску. Этот – льесс Теодор Брейтон – появлялся на пороге нашего дома с завидным постоянством и с упорством, достойным лучшего применения, добивался моего согласия стать его женой. Соглашаться я не желала, но и запретить настырному льессу посещения не могла. Ведь именно в его руках находилось большинство долговых расписок Питера Крейна. Отца Миранды и моего покойного супруга. В любой момент льесс Брейтон мог пустить нас с падчерицей по миру и выставить на улицу.
Дверь распахнулась. Мьесси Корс редко утруждала себя стуком. Грузная седовласая особа железной рукой правила домом еще в ту пору, когда Питер ходил пешком под стол. Хозяин навсегда остался для нее несмышленым малышом Питом, а Миранда – крошкой Мирой. С отношением ко мне мьесси, кажется, еще не определилась: не то зубастая хищница, ловко поймавшая ее малыша в свои сети, не то несчастная девочка, которой так не повезло в жизни.
– Льесса, – задыхаясь от быстрого подъема по лестнице, доложила она, – там к вам пришли. Льесс Брейтон.
Уверена, она с трудом сдержалась, чтобы не добавить Мирандино излюбленное «этот».
– Сейчас спущусь.
– Он ждет вас в зеленой гостиной, льесса. И, – задрожавшим от негодования голосом прибавила она, – велел мне подать чай.
И она громко фыркнула, выражая свое отношение к гостям, позволяющим себе распоряжаться в чужом доме.
– Будь добра, сообщи льессу Брейтону, что я сейчас буду. А с чаем можешь не торопиться.
Мьесси Корс выразительно фыркнула еще раз и степенно удалилась.
***
– Элайна, дорогая моя!
Льесс Теодор Брейтон подскочил ко мне и схватил меня за руки. Низенький, полный и абсолютно лысый, он смахивал на шарик и производил обманчивое впечатление человека добродушного и миролюбивого. Увы, я прекрасно знала, что даже в самом злобном бультерьере доброты куда больше, чем в моем госте.
– Вы так бледны, дорогая! Опять утруждали себя ненужными хлопотами? Не скрывайте, Элайна, мне известно о вашем визите в банк.
И уж не ты ли позаботился о том, чтобы мне отказали в кредите?
Я осторожно вытянула ладони из цепких пухлых рук льесса.
– Что вы, дело вовсе не в визите в банк. Я все еще оплакиваю моего безвременно почившего супруга, отсюда и бледность.
На самом деле мне бы и в голову не пришло лить слезы по Питеру Крейну, поскольку я даже не имела чести быть с ним знакомой, но об этом льессу Брейтону лучше не знать. Никому лучше не знать.
Гость нахмурился.
– Элайна, дорогая, я уважаю ваши чувства, но… но не слишком ли долго длится ваша скорбь по человеку, с которым вы прожили всего лишь два года?
Хм, сомневаюсь, что я смогла бы прожить с Крейном хотя бы один день. Судя по рассказам Миранды и размерам оставленных долгов, покойный муженек был тем еще фруктом. Гнилым и ядовитым.
– В Наставлении говорится, что брачные узы соединяют мужчину и женщину в единое целое, – попыталась вывернуться я.
Льесс Брейтон навесил на физиономию приличествующее случаю выражение глубочайшего почтения.
– Разумеется, но вас с льессом Крейном разлучили сами создатели. Такова их воля, дорогая.
Поскольку в вопросах теологии я никогда не была особенно сильна, то и тему развивать не стала. Только вздохнула как можно более печально: пусть назойливый гость понимает как хочет. Он и понял. Как ему повыгоднее, разумеется.
– Такой хрупкой беззащитной женщине как вы необходим человек, который станет о ней заботиться, Элайна. Никто не посмеет осудить вас, если вы заключите новый брак.
Я опять вздохнула, на сей раз без притворства. Ну вот, начинается.
– Мне кажется, еще рано вести подобные разговоры…
– Напротив, – с жаром перебил меня льесс Брейтон. – Документы в Обитель необходимо отправить до начала лета, я узнавал.
Я накрепко сцепила зубы, удерживая рвущиеся наружу ругательства. Узнавал он! А его кто-нибудь просил о подобной инициативе, позвольте поинтересоваться?
– Мне бы не хотелось расставаться с Мирандой. Девочка вполне может учиться в городской гимназии.
Где ее не заставят питаться скудной постной пищей и бесконечно молиться, стоя на коленях в холодной часовне, между прочим.
– Нет! – резко ответил льесс. – Мне в семье чужой ребенок не нужен!
– Миранда не имеет никакого отношения к вашей семье, льесс Брейтон.
– Пока что не имеет, дорогая Элайна, пока что. Впрочем, надеюсь, что девочка не станет обременять нас и после того, как мы станем мужем и женой.
– Ах, не стоит об этом! Вы же знаете, я пока не готова к новым отношениям!
Льесс попытался опять схватить мою ладонь, но я предусмотрительно спрятала руки за спину.
– Не подумайте, будто я тороплю вас, дорогая, но все-таки мне бы хотелось получить ответ поскорее.
Конечно-конечно, получишь. Как только я раздобуду деньги, чтобы выкупить эти чертовы расписки, так сразу и получишь.
– Кстати, ваша прислуга испытывает мое терпение. Я велел ей подать чай, но она не торопится исполнять поручение. Этому дому необходима твердая хозяйская рука.
По моему же глубочайшему убеждению, это льессу Брейтону требовался хороший такой ускоряющий пинок чуть пониже спины, и отвесить его мне мешали только все те же проклятые расписки. Так что я изобразила улыбку и самым сладким голосом произнесла:
– Сожалею, я не знала, что вы распорядились о чае, и дала мьесси Корс поручение. Но, если вы настаиваете…
– Нет-нет, – поспешно отказался льесс. – Ни в коем случае не хочу затрудняясь вас, дорогая Элайна. Вам ведь и без того приходится нелегко. Я слышал, вы рассчитали прислугу?
– Не всю, – сквозь зубы процедила я. – Нам с Мирандой не нужен большой штат, ведь во время траура не принято устраивать приемы. Мы ведем скромный образ жизни и довольствуемся малым.
Уголки губ льесса Брейтона насмешливо приподнялись. Безусловно, он знал, что из прислуги в доме остались только верная мьесси Корс и ее дальний родственник, восемнадцатилетний Том. Мьесси именовала его племянником, но на самом деле он вроде бы доводился внуком ее троюродной сестре.
– Если вы не против, я загляну на днях навестить вас снова, дорогая. Ах, да, – словно внезапно спохватившись, добавил льесс Брейтон, – я принес вам пирожные. Ваши любимые. Вы давно не посещали кондитерскую… из-за траура, несомненно. Я решил порадовать вас.
Мне потребовалось вся моя выдержка, чтобы выдавить из себя слова благодарности, а не указать направление, в котором льессу следовало бы отправиться, прихватив с собой коробку с пирожными. Хотя нет. Подношение мог бы оставить.
Стоило гостю откланяться, как в комнату влетела встревоженная Миранда.
– Элли! Ты… ты…
Я обняла ее, погладила по хрупким плечикам. Миранде недавно исполнилось двенадцать, но выглядела она совсем ребенком из-за невысокого роста и худобы.
– Не беспокойся, я не собираюсь выходить замуж за этого надутого индюка.
– И ты не бросишь меня?
– Никогда! – заверила я с жаром. – Обещаю!
В конце концов, мне прекрасно известно, каково это – быть никому не нужным ребенком.
***
В той, прошлой, жизни, всего-то три месяца – а кажется, будто целую вечность! – назад, именно такой я и была. Мама оставила отца ради его делового партнера, давно перебравшегося на постоянное жительство в южную страну, где никогда не бывает зимы. Меня приглашали на каникулы, мне присылали подарки, но у нового маминого мужа уже имелось трое собственных детей и четвертый, да еще и неродной, был точно лишним. Папу тоже куда сильнее занимали дела и бесконечно сменяющие друг друга молоденькие красотки, похожие друг на друга, словно яблоки с одной ветки. Я оказалась предоставлена самой себе.
К окончанию школы мне купили квартиру, на восемнадцатилетие подарили машину, я училась на специальности, которую выбрала сама, и моя жизнь казалась посторонним безоблачно счастливой. Они же не знали, что внутри меня скрывался брошенным самыми родными людьми ребенок.
К тридцати одному году мне удалось кое-как справиться со своими комплексами. Но вот ошибок я наворотить уже успела. К примеру, выскочила замуж еще на втором курсе истфака за первого же парня, в искренние чувства которого поверила. Мне так хотелось любви, и я приняла за нее юношескую страсть. Брак развалился спустя всего полгода, и после этого я под венец больше не спешила. Вторые отношения продлились намного дольше, но тоже в конце концов исчерпали себя, а третьи только-только намечались, когда я из Эльвиры Дерновой внезапно стала льессой Элайной Крейн, оказавшись оторванной и от поклонника, и от подруг, и от работы. От всего привычного мира. Понесло же меня в ту экспедицию!
И ведь самое главное – все мы знали, знали, что местные не купаются в небольшом круглом озерце с кристально прозрачной водой и белоснежным песком, устилающим дно. Они предпочитали илистый пруд почти в полутора километрах от лагеря, если уж очень хотели окунуться и смыть с себя дневную пыль не в наспех сооруженном подобии душа. И я тоже прекрасно знала об этом и никогда не относилась пренебрежительно к суевериям аборигенов. Но в тот вечер слишком устала, чтобы тащиться по духоте до пруда, и ждать очереди в душ казалось невмоготу. Вот я и решила быстренько ополоснуться в прохладной водице. Ничего же не случится за несколько минут?
Случилось. Не успела я и ахнуть, как меня мощной воронкой затянуло на дно, а выбросило в незнакомом помещении. Белые стены, белый потолок, бледное встревоженное лицо неизвестной женщины, белая косынка на ее голове. Я открыла рот, и из горла вырвался надсадный хрип.
Незнакомка вздрогнула и протянула руку к чему-то за моей головой. Почти сразу же хлопнула дверь, и в помещение ворвался мужчина средних лет в светло-зеленом балахоне.
– Что случилось? – встревожено спросил он.
– Доктор Версон, льесса Крейн пришла в себя!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Не то чтобы я очень любила фэнтези, но порой почитывала романы данного жанра. Парочка моих однокурсников до сих пор ежегодно во время летнего отпуска изображала эльфов, размахивая мечами где-то в лесах, а потом размещая фотки в соцсетях, а лучшая подруга, Маришка, обожала любовные романы. Так что о драконах, оборотнях, магах и колдуньях я была прекрасно осведомлена. Равно как и о попаданцах. Вот только мне и в голову не могло прийти, что однажды какая-нибудь фантастическая история ни с того, ни с сего вдруг случится и со мной. Каждый здравомыслящий человек в курсе, что все эти приключения – вымысел чистой воды. Совы не приносят письма, драконы не летают в поднебесье, а для того, чтобы добраться на другой континент, нужен самолет, а не портал. Однако же вот она я, вполне здравомыслящая и образованная женщина, очутившаяся невесть как на больничной койке в другом мире. И в чужом теле.
Поначалу я цеплялась за спасительную мысль, что вижу дурной сон, потом старательно уверяла себя, что все это обыкновенный бред, вызванный тепловым ударом, простудой из-за купания в прохладной воде, лихорадкой, в конце концов! Увы, время шло, но ни пробудиться, ни очнуться в палатке мне не удалось. Пришлось смириться и принять то, что мне больше не суждено вернуться домой, увидеть родные стены, обнять Маришку и Верунчика. Я плакала и тосковала даже по родителям, хотя наши отношения так и не потеплели со временем. Жалела, что откладывала даже поцелуи с Андреем до возвращения из экспедиции. Докторов мои страдания, перешедшие в апатию, не удивляли. Элайна Крейн потеряла супруга и сама едва не рассталась с жизнью после того, как прогулочный пароход попал в шторм. Конечно, бедняжка страдает!
Вырвала меня из тоски Миранда. Печальная девочка с заплаканным лицом, когда ее впервые пропустили в палату, крепко-крепко сжала мою руку и испуганно прошептала:
– Эли, ты ведь не умрешь? У меня больше никого не осталось!
Я попыталась улыбнуться дрожащими губами и просипела:
– Не бойся, я тебя не брошу.
Вот в тот день я и поняла, что жизнь все равно продолжается. Пусть даже и не та, к которой я привыкла.
***
Первым делом я прикинула плюсы и минусы попадания. Первых было два: возраст и внешность. Элайне не столь давно исполнилось двадцать, а выглядела она так, что все местные мужчины, должно быть, шеи сворачивали, встретив ее на улице. Я и своем теле на недостаток внимания не жаловалась, но против Элайны точно смотрелась бы блеклой простушкой. Льесса Крейн обладала густыми волосами цвета старого золота, нежной кожей, огромными карими глазами и просто умопомрачительной фигурой. Неудивительно, что ее, сироту-бесприданницу, взял в жены состоятельный, как все думали, вдовец Питер.
Память Элайны тоже осталась со мной, но слабыми отголосками, словно воспоминания о полузабытом сне. Впрочем, их вполне хватало на то, чтобы ориентироваться в новом мире и не выдавать себя.
О минусе, единственном, но весьма существенном, я узнала, уже очутившись дома. Долги. Огромные долги, которые умудрился оставить картежник Питер своей семье в наследство. И нам с Мирандой срочно требовалось погасить хотя бы часть, чтобы не оказаться на улице.
Я ломала голову, мучительно пытаясь придумать, как заработать хоть немного денег. В шкатулке, где хранились наличные на домашние расходы, еще оставались банкноты, но счета Питера арестовали. Никаких родственников, желающих помочь вдове и осиротевшей дочери льесса Крейна, у нас не имелось. Все друзья испарились, словно их никогда и не было, а ведь еще недавно особняк во время приемов наводнялся людьми. Ни один банк не пожелал выдать мне ссуду. И только Теодор Брейтон намекал на то, что готов уладить все мои проблемы. Но не безвозмездно.
При одной только мысли о его пухлых потных руках меня охватывала дрожь отвращения. Нет, лучше мыть полы и одеваться в дерюгу, чем стать льессой Брейтон и ходить в шелках и бархате!
Увы, решение никак не находилось. Будь я одна, смогла бы устроиться гувернанткой или компаньонкой к одинокой пожилой даме, но куда деть Миранду? Не отправлять же ее в монастырскую школу для неимущих, как предложил льесс Брейтон, в самом-то деле! О таких школах Элайна знала не понаслышке: когда-то и ее саму отдала в одну из них дальняя родня. Даже расплывчатых воспоминаний мне хватило, чтобы понять: падчерицу на растерзание благочестивым сестрам я не дам.
