О том, чтобы разделить с ним трапезу, я и помыслить не могла. Да мне кусок в горло не полезет! И звездочка Греты больше не согревала, не придавала сил. Только звучал в голове голос, напоминавший, что я должна быть сильной, иначе не выжить.
На непослушных ногах я осторожно двинулась к кровати. Шаг, другой, третий. И опять замерла. Это что же, мне придется сесть с ним рядом? В комнате была еще низенькая скамеечка, оббитая бархатом, но ее требовалось придвинуть к столику. Не самой же мне это делать? Не будь здесь жениха, так и не назвавшего свое имя, я бы не погнушалась передвинуть хоть столик, хоть скамейку, но поступить так при нем – выдать свою слабость. А он и не думал вставать с постели, напротив, недвусмысленно похлопал ладонью рядом с собой, указывая мне, чтобы устраивалась рядом. И я снова вскипела. Да кем бы он ни был, хоть самим здешним королем, но обращаться со мной, словно с распутной девкой, я не позволю!
– Это моя постель!
Он слегка повернул голову, словно ожидал увидеть в кровати кого-то еще. Не обнаружил и снова посмотрел на меня.
– Твоя. И что?
– А то, что мужчине в ней не место!
Вот тогда он встал, но я рано торжествовала победу. Он подошел ко мне, близко-близко, вплотную, и я затаила дыхание. Высокий, как и прочие виденные мной даркарийцы, выше меня почти на голову. Широкоплечий, мощный, он подавлял и внушал страх.
– Не место, говоришь, мне в твоей постели?
Мне едва достало сил кивнуть.
– А вот ты в моей окажешься уже завтра.
Об этом я старалась не думать, гнала от себя тяжелые мысли прочь с того самого дня, как узнала, что меня обещали в жены чудовищу из-за перевала. О том, что именно происходит в супружеской постели, знали, конечно же, и я, и Айла. Дорна Линда перед отъездом наставляла меня, что повиноваться желаниям мужа – долг всякой женщины, будь она благородная ларра или простая крестьянка. И вот теперь жених напомнил мне о том, о чем я вспоминать не хотела. Все, на что меня хватило, так это выдохнуть полушепотом:
– Но сегодня я не твоя жена.
– Невеста, – насмешливо повторил он и провел пальцем по моей нижней губе.
Прикосновение обожгло. Я отпрянула, подняла руку, замахиваясь – и застыла. «Обними меня», – прозвучал в голове приказ. И в этот раз я нисколько не сомневалась в том, кто его отдал. «Обними!».
– Вот еще, – прошипела я и невероятным усилием воли заставила себя опустить руку.
Простое движение далось мне нелегко. Я словно разрывала сковавшие меня невидимые цепи. Да что же за клятое колдовство?
Насмешка из золотистых глаз исчезла, теперь жених смотрел с интересом.
– Ты сопротивляешься. Любопытно. Как у тебя это получилось? – требовательно спросил он.
– Получилось что? – не поняла я.
– Не выполнить мой приказ.
– А почему я должна его выполнять? Ты мне пока что не муж!
Но я вовсе не испытывала той уверенности, что пыталась придать своему голосу. Потому что на мгновение почувствовала даже не желание, а необходимость повиноваться, прильнуть к нему, закинуть руки на шею. И преодолеть эту потребность, опустить уже двинувшуюся вперед руку получилось не сразу.
Снова распахнулась дверь, заставив меня вздрогнуть и обернуться. Лира втащила тяжело нагруженный поднос. Помимо еще одного прибора, на нем стояли какие-то миски, кубки и кувшин. Одуряющий запах жареного мяса и пряностей защекотал ноздри. Непрерывно кланяясь, служанка сгрузила свою ношу на столик и удалилась.
– Ты голодна, невеста? Разделишь со мной ужин?
Никакого голода я не испытывала, напротив, к горлу от одной мысли о еде подкатывала тошнота, но я кивнула и поспешила усесться на кровать, устроившись таким образом, чтобы жениху места возле столика не досталось. Он хмыкнул насмешливо и ногой придвинул скамеечку, расположился напротив меня и спросил:
– Что ты будешь? Эль? Воду? Сок из красных апельсинов?
О том, что являл из себя последний напиток, я даже представления не имела, так что он меня заинтриговал.
– Сок.
Жених наполнил кубки и поднял свой.
– Я пью за нашу встречу, невеста.
– Но я все еще не знаю твоего имени, а ты – моего.
Он отпил глоток.
– Твое я знаю. Ты Эрна, старшая дочь лаэрда Ройгара. А что же до моего, то в нем нет тайны. Я даже удивлен, что тебе его не назвали. Я Седрик из рода Даркаров.
Тогда и я подняла свой кубок.
– Не могу сказать, что рада нашему знакомству, Седрик из рода Даркаров, но тоже пью за нашу встречу.
И осторожно отхлебнула напиток. Вкус его показался непривычным, но приятным, кисло-сладким и освежающим.
– А ты дерзкая, невеста.
Я гордо вскинула голову.
– Я – дочь приграничных равнин, ларра древнего рода. Наши женщины не из тех, кто не откроет рта без позволения супруга. Наше место во главе стола, рядом с мужем. Мы – не безмолвные тени, как девы, рожденные в Срединных Землях. Тебе стоило бы это знать, раз уж ты берешь меня в жены, Седрик Даркарийский.
– Но ты ничего не знаешь о нравах Даркарии, невеста, – вкрадчиво заметил он. – Вдруг у нас жены и вовсе не выходят к гостям? Не сидят за общим столом? И молчат до тех пор, пока муж не позволит заговорить? Что тогда?
– Тогда у тебя будет совсем не такая жена, как у твоих соплеменников, Седрик Даркарийский. Мне нет дела до твоих гостей и до твоего стола, но молчать я не стану, так и знай! И не называй меня невестой!
– Завтра, – пообещал он, глядя мне в глаза, – завтра я назову тебя женой.
И от взгляда этого меня обдало жаром, запылали щеки и по всему телу прокатилась огненная волна.
– Но тебе нечего бояться, Эрна, дочь Ройгара, – продолжил он, наполняя мою тарелку разнообразными яствами. – Даркария – не ваши Срединные Земли и не Южные Острова, что находятся в Белом море. Наши женщины – не забитые молчаливые рабыни. Они образованы и вольны сами распоряжаться своими жизнями. Ты же… скажи, умеешь ли ты хотя бы читать?
Я вспыхнула.
– Желаешь оскорбить меня? Ничего у тебя не получится. И меня, и мою сестру Айлу учили всему, что положено знать благородной ларре: чтению и письму, стихосложению и науке о движении звезд, истории и географии, музыке и танцам. Или ты думал, что тебе привезут какую-то дикарку?
Он опять улыбнулся, но впервые за этот странный вечер не насмешливо, а тепло.
– Я рад, что ты не дикарка. Ешь же!
Я сунула в рот лепешку с мясом и соусом и принялась жевать, но совсем не чувствовала вкуса еды. И проглотить первый кусочек стоило мне немалых усилий. Седрик же, судя по его лицу, наслаждался ужином.
Служанки не показывались, а я только и мечтала о том, чтобы наше уединение с женихом прервали. Но ни Лира, ни Лина не осмелились показаться в комнате, пока я не осталась одна. Седрик ушел, пожелав мне доброй ночи, а я выронила опустевший кубок из неразгибающихся пальцев и бездумно смотрела в стену. Как же мне жить с тем, чье присутствие пугает? С тем, с кем рядом ни на миг нельзя забыться и расслабиться? С тем, кто так волнует и горячит кровь, кто способен опалить одним лишь взглядом?
Но выбора у меня не было. Завтра мне предстояло связать свою жизнь с Седриком Даркарийским. Навсегда.
Выспалась я на удивление хорошо, хотя и думала, что заснуть не получится. Наверное, в поданное на ночь Линой молоко подмешали какое-то зелье, потому что я провалилась в сон, едва голова моя коснулась подушки. Уже в полудреме почувствовала, как чьи-то заботливые руки бережно укрывают меня теплым одеялом, а затем стало темно – погас свет. Свечей я, надо сказать, вчера не заметила, и так и не поняла, каким образом освещается замок. В Даркарии имелось немало чудес, Торнвальд точно пришел бы в восторг, если бы ему довелось здесь оказаться. Меня же местные диковинки пока что скорее настораживали, чем восхищали.
Разбудили меня с рассветом, принесли завтрак. Такой же непривычный напиток, как и вчера, блинчики с ягодами, густые сливки, мед и сыр. Поскольку за ужином мне кусок в горло не лез, то утром я все съела с аппетитом. Потом служанки отвели меня в купальню, где снова долго растирали мыльными холстинами, пока кожа не покраснела, после чего ополоснули прохладной водой и оставили понежиться в теплом бассейне. Правда, ненадолго. Вскоре меня уложили на теплую мраморную плиту и долго натирали маслом с ароматом жасмина. Опять ополоснули и лишь после этого вытерли насухо и принялись одевать.
Свадебное платье струилось вдоль тела, плотно облегая талию и грудь. Покачивались концы золотой цепи-пояса. Волосы оставили распущенными, лишь надели на голову тот обруч, что примеряли вчера. Звездочку я исхитрилась спрятать под одежду. Попросила служанок оставить меня одну, якобы чтобы помолиться перед обрядом, и, едва они вышли за дверь, метнулась к сундучку и отыскала свой амулет. И теперь он приятно согревал кожу и помогал отгонять страх. Во всяком случае, мне в это очень хотелось верить.
Я ожидала, что меня отведут в замковое святилище, но служанки вели уже знакомой дорогой во двор, где покачивалась невысоко над землей алая лодка. Борта ее обвивало искусно сработанное тело неведомого чудища, выкрашенное золотом. Оскаленная морда венчала нос. Подобную фигуру мне уже довелось увидеть вчера на носу бороздящего небо драккара. Когда я подошла, глаза чудовища полыхнули алым, а из пасти вырвалось раскатистое рычание.
– Прошу вас, госпожа.
Я уже без страха залезла в лодку, и испугалась лишь тогда, когда она еще выше приподнялась над землей. Скамейки в ней не имелось, так что пришлось стоять во весь рост, а затем наступило осознание, что никто ко мне не присоединится, лететь предстояло одной. Я повернулась к Лире.
– Но я ведь не умею управлять подобными лодками! Что мне делать?
– Ничего, госпожа! Стойте неподвижно, она донесет вас сама.
Стоять неподвижно! Служанке легко говорить, это же не ей предстоял полет неведомо куда на столь ненадежном судне. Я бы выпрыгнула из него, но лодка уже плавно поднялась над двором и устремилась к крепостной стене. Прыжок вниз означал верную гибель.
Вчерашний драккар летел по небу стремительно, а вот сегодня я медленно скользила в своей лодчонке над городом и боялась посмотреть вниз, чтобы не закружилась голова. Мне казалось, будто я слышу слабые отголоски радостного гула, будто горожане что-то праздновали, но проверить свою догадку я так и не осмелилась. Даже зажмурилась на мгновение, но тут же распахнула глаза, испугавшись, что потеряю равновесие и упаду. Отвела взгляд в сторону и тихо ахнула. Чуть в отдалении плыли по небу драккары, подобные вчерашнему, и каждый из них был полон людей. Или не совсем людей? Я так и не разобралась, являются ли людьми жители Даркарии. Но мысль о том, что я не одинока в полете под облаками, принесла облегчение, и страх немного отступил.
А потом я увидела его. Парящий в небе островок, обнесенный высокой стеной из светлого камня, мерцавшего в солнечных лучах. Моя лодка устремилась прямо к нему и вскоре уже покачивалась у широкой арки входа. Не без опаски я ступила на землю и замерла, не зная, что делать дальше. Идти внутрь? Или дожидаться здесь?
Ждать довелось недолго. Рядом с моей лодкой ткнулся кормой в камень драккар, и я услышала голос Уорвика:
– Ступай вперед, Эрна, дочь Ройгара, да не робей.
Легко ему говорить – не робей! Мое сердце колотилось взволнованно, а руки заледенели, и лишь от звездочки на груди расходилось по телу приятное тепло. Кажется, она стала гореть еще жарче с того момента, как я сошла на диковинный летающий остров. И жар этот придал мне сил. Я прошла через арку и заморгала, изумленная.
Передо мной раскинулась настоящая лесная поляна. Вековые дубы по краям ее шелестели листьями, будто приветствуя, зелень травы расцвечивали алые пятна неведомых цветов. А в центре в сложенном из крупных прозрачных кристаллов круге горел огонь. Золотистые языки пламени вздымались высоко, но я не слышала потрескивания и не ощущала запаха горящих дров. Слева от этого странного костра стоял Седрик. Черные волосы его венчал тонкий золотой обруч, плечи окутывал алый плащ. На негнущихся ногах я подошла ближе и заняла место напротив жениха.
Со стороны арки послышался шорох. Я обернулась и увидела, как прошедшие через арку даркарийцы, женщины и мужчины в праздничных одеждах, становятся полукругом под дубами и берутся за руки, образовывая живую цепь. Седрик протянул мне руку прямо через огонь, и я, поколебавшись всего мгновение, вложила в нее свою.
Я ожидала жара и боли, но тепло горевшего без дров костра ласково лизнуло пальцы, пощекотав, словно маленький котенок, и отступило. А звездочка под платьем внезапно запульсировала, будто живая.
Пальцы Седрика переплелись с моими.
– Я принимаю тебя, Эрна, дочь Ройгара, в свой дом, – зазвучал его голос торжественно, – и беру тебя под свою защиту. Клянусь оберегать тебя и заботиться о тебе, чтобы не знала ты голода, холода и лишений.
Выступил вперед Уорвик и стал перед огнем.
– По праву старейшего в роду я, Уорвик Даркарийский, принимаю тебя, Эрна, в семью. Отныне станешь ты зваться не дочерью Ройгара, а Эрной Даркарийской. Да будет так!
– Да будет так! – провозгласил многоголосый хор в унисон и возделись к небу соединенные руки даркарийцев.
Меня окутало золотистое свечение, соткалось невесомым плащом, опустилось мне на плечи. Выше взметнулись языки пламени, и запястье ожгло нестерпимой болью. Я бы выдернула ладони, но Седрик держал крепко, очень крепко. И на бледной коже сама собой начала проступать брачная татуировка. Выступила кровяными каплями и осталась тонкими линиями рун. Первые символы были мне известны, такие же наносили новобрачным жрецы в моей родной долине. Почтение, забота, благословение. А вот потом появились знаки, никогда прежде не виданные, и о том, что они могут обозначать, я даже не догадывалась. Точно такие же узоры покрыли и запястья Седрика. Моего уже мужа. Связали меня с ним неразрывно на всю жизнь.
Дрожали огненные языки в костре без дров, дрожали слезы на моих ресницах, и весь мир расплывался в радужной пелене. А звездочка на груди согревала и словно вливала силы в тело, помогая держать подбородок вздернутым, а спину прямой.
Боль утихла разом, так же внезапно, как и началась, оставив знаки на запястьях. И жар огня снова стал ласковым и приятным. Кожа лишь слегка зудела в том месте, где появились тонкие алые линии.
Седрик все еще держал меня за руки. Уорвик отступил на шаг и провозгласил:
– Союз благословлен священным пламенем!
Даркарийцы за его спиной разразились радостными возгласами, а муж потянул меня прочь. Не к той арке, через которую я прошла, а в противоположном направлении, туда, где в тени высоких дубов скрывалась неприметная калитка в стене. Дверца отворилась без скрипа, и я увидела покачивающуюся на ветру лодчонку немногим большей той, что доставила меня сюда. Все так же молча Седрик помог мне забраться внутрь и сам устроился рядом со мной на скамье. И наше суденышко поплыло по небу прочь от святилища. И я бы поклялась чем угодно, что летели мы не обратно к замку, а вовсе в противоположном направлении.
Мне казалось, что обряд длился недолго, однако солнце уже опускалось к краю земли, а в потемневшем небе загорелись первые звезды. И островок, невесть откуда появившийся на нашем путь сгустком тьмы, я поначалу приняла за облако. Лишь когда мы приблизились, заметила черные острые камни, вздымающиеся ввысь неровными выщербленными стенами.
На непослушных ногах я осторожно двинулась к кровати. Шаг, другой, третий. И опять замерла. Это что же, мне придется сесть с ним рядом? В комнате была еще низенькая скамеечка, оббитая бархатом, но ее требовалось придвинуть к столику. Не самой же мне это делать? Не будь здесь жениха, так и не назвавшего свое имя, я бы не погнушалась передвинуть хоть столик, хоть скамейку, но поступить так при нем – выдать свою слабость. А он и не думал вставать с постели, напротив, недвусмысленно похлопал ладонью рядом с собой, указывая мне, чтобы устраивалась рядом. И я снова вскипела. Да кем бы он ни был, хоть самим здешним королем, но обращаться со мной, словно с распутной девкой, я не позволю!
– Это моя постель!
Он слегка повернул голову, словно ожидал увидеть в кровати кого-то еще. Не обнаружил и снова посмотрел на меня.
– Твоя. И что?
– А то, что мужчине в ней не место!
Вот тогда он встал, но я рано торжествовала победу. Он подошел ко мне, близко-близко, вплотную, и я затаила дыхание. Высокий, как и прочие виденные мной даркарийцы, выше меня почти на голову. Широкоплечий, мощный, он подавлял и внушал страх.
– Не место, говоришь, мне в твоей постели?
Мне едва достало сил кивнуть.
– А вот ты в моей окажешься уже завтра.
Об этом я старалась не думать, гнала от себя тяжелые мысли прочь с того самого дня, как узнала, что меня обещали в жены чудовищу из-за перевала. О том, что именно происходит в супружеской постели, знали, конечно же, и я, и Айла. Дорна Линда перед отъездом наставляла меня, что повиноваться желаниям мужа – долг всякой женщины, будь она благородная ларра или простая крестьянка. И вот теперь жених напомнил мне о том, о чем я вспоминать не хотела. Все, на что меня хватило, так это выдохнуть полушепотом:
– Но сегодня я не твоя жена.
– Невеста, – насмешливо повторил он и провел пальцем по моей нижней губе.
Прикосновение обожгло. Я отпрянула, подняла руку, замахиваясь – и застыла. «Обними меня», – прозвучал в голове приказ. И в этот раз я нисколько не сомневалась в том, кто его отдал. «Обними!».
– Вот еще, – прошипела я и невероятным усилием воли заставила себя опустить руку.
Простое движение далось мне нелегко. Я словно разрывала сковавшие меня невидимые цепи. Да что же за клятое колдовство?
Насмешка из золотистых глаз исчезла, теперь жених смотрел с интересом.
– Ты сопротивляешься. Любопытно. Как у тебя это получилось? – требовательно спросил он.
– Получилось что? – не поняла я.
– Не выполнить мой приказ.
– А почему я должна его выполнять? Ты мне пока что не муж!
Но я вовсе не испытывала той уверенности, что пыталась придать своему голосу. Потому что на мгновение почувствовала даже не желание, а необходимость повиноваться, прильнуть к нему, закинуть руки на шею. И преодолеть эту потребность, опустить уже двинувшуюся вперед руку получилось не сразу.
Снова распахнулась дверь, заставив меня вздрогнуть и обернуться. Лира втащила тяжело нагруженный поднос. Помимо еще одного прибора, на нем стояли какие-то миски, кубки и кувшин. Одуряющий запах жареного мяса и пряностей защекотал ноздри. Непрерывно кланяясь, служанка сгрузила свою ношу на столик и удалилась.
– Ты голодна, невеста? Разделишь со мной ужин?
Никакого голода я не испытывала, напротив, к горлу от одной мысли о еде подкатывала тошнота, но я кивнула и поспешила усесться на кровать, устроившись таким образом, чтобы жениху места возле столика не досталось. Он хмыкнул насмешливо и ногой придвинул скамеечку, расположился напротив меня и спросил:
– Что ты будешь? Эль? Воду? Сок из красных апельсинов?
О том, что являл из себя последний напиток, я даже представления не имела, так что он меня заинтриговал.
– Сок.
Жених наполнил кубки и поднял свой.
– Я пью за нашу встречу, невеста.
– Но я все еще не знаю твоего имени, а ты – моего.
Он отпил глоток.
– Твое я знаю. Ты Эрна, старшая дочь лаэрда Ройгара. А что же до моего, то в нем нет тайны. Я даже удивлен, что тебе его не назвали. Я Седрик из рода Даркаров.
Тогда и я подняла свой кубок.
– Не могу сказать, что рада нашему знакомству, Седрик из рода Даркаров, но тоже пью за нашу встречу.
И осторожно отхлебнула напиток. Вкус его показался непривычным, но приятным, кисло-сладким и освежающим.
– А ты дерзкая, невеста.
Я гордо вскинула голову.
– Я – дочь приграничных равнин, ларра древнего рода. Наши женщины не из тех, кто не откроет рта без позволения супруга. Наше место во главе стола, рядом с мужем. Мы – не безмолвные тени, как девы, рожденные в Срединных Землях. Тебе стоило бы это знать, раз уж ты берешь меня в жены, Седрик Даркарийский.
– Но ты ничего не знаешь о нравах Даркарии, невеста, – вкрадчиво заметил он. – Вдруг у нас жены и вовсе не выходят к гостям? Не сидят за общим столом? И молчат до тех пор, пока муж не позволит заговорить? Что тогда?
– Тогда у тебя будет совсем не такая жена, как у твоих соплеменников, Седрик Даркарийский. Мне нет дела до твоих гостей и до твоего стола, но молчать я не стану, так и знай! И не называй меня невестой!
– Завтра, – пообещал он, глядя мне в глаза, – завтра я назову тебя женой.
И от взгляда этого меня обдало жаром, запылали щеки и по всему телу прокатилась огненная волна.
– Но тебе нечего бояться, Эрна, дочь Ройгара, – продолжил он, наполняя мою тарелку разнообразными яствами. – Даркария – не ваши Срединные Земли и не Южные Острова, что находятся в Белом море. Наши женщины – не забитые молчаливые рабыни. Они образованы и вольны сами распоряжаться своими жизнями. Ты же… скажи, умеешь ли ты хотя бы читать?
Я вспыхнула.
– Желаешь оскорбить меня? Ничего у тебя не получится. И меня, и мою сестру Айлу учили всему, что положено знать благородной ларре: чтению и письму, стихосложению и науке о движении звезд, истории и географии, музыке и танцам. Или ты думал, что тебе привезут какую-то дикарку?
Он опять улыбнулся, но впервые за этот странный вечер не насмешливо, а тепло.
– Я рад, что ты не дикарка. Ешь же!
Я сунула в рот лепешку с мясом и соусом и принялась жевать, но совсем не чувствовала вкуса еды. И проглотить первый кусочек стоило мне немалых усилий. Седрик же, судя по его лицу, наслаждался ужином.
Служанки не показывались, а я только и мечтала о том, чтобы наше уединение с женихом прервали. Но ни Лира, ни Лина не осмелились показаться в комнате, пока я не осталась одна. Седрик ушел, пожелав мне доброй ночи, а я выронила опустевший кубок из неразгибающихся пальцев и бездумно смотрела в стену. Как же мне жить с тем, чье присутствие пугает? С тем, с кем рядом ни на миг нельзя забыться и расслабиться? С тем, кто так волнует и горячит кровь, кто способен опалить одним лишь взглядом?
Но выбора у меня не было. Завтра мне предстояло связать свою жизнь с Седриком Даркарийским. Навсегда.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Выспалась я на удивление хорошо, хотя и думала, что заснуть не получится. Наверное, в поданное на ночь Линой молоко подмешали какое-то зелье, потому что я провалилась в сон, едва голова моя коснулась подушки. Уже в полудреме почувствовала, как чьи-то заботливые руки бережно укрывают меня теплым одеялом, а затем стало темно – погас свет. Свечей я, надо сказать, вчера не заметила, и так и не поняла, каким образом освещается замок. В Даркарии имелось немало чудес, Торнвальд точно пришел бы в восторг, если бы ему довелось здесь оказаться. Меня же местные диковинки пока что скорее настораживали, чем восхищали.
Разбудили меня с рассветом, принесли завтрак. Такой же непривычный напиток, как и вчера, блинчики с ягодами, густые сливки, мед и сыр. Поскольку за ужином мне кусок в горло не лез, то утром я все съела с аппетитом. Потом служанки отвели меня в купальню, где снова долго растирали мыльными холстинами, пока кожа не покраснела, после чего ополоснули прохладной водой и оставили понежиться в теплом бассейне. Правда, ненадолго. Вскоре меня уложили на теплую мраморную плиту и долго натирали маслом с ароматом жасмина. Опять ополоснули и лишь после этого вытерли насухо и принялись одевать.
Свадебное платье струилось вдоль тела, плотно облегая талию и грудь. Покачивались концы золотой цепи-пояса. Волосы оставили распущенными, лишь надели на голову тот обруч, что примеряли вчера. Звездочку я исхитрилась спрятать под одежду. Попросила служанок оставить меня одну, якобы чтобы помолиться перед обрядом, и, едва они вышли за дверь, метнулась к сундучку и отыскала свой амулет. И теперь он приятно согревал кожу и помогал отгонять страх. Во всяком случае, мне в это очень хотелось верить.
Я ожидала, что меня отведут в замковое святилище, но служанки вели уже знакомой дорогой во двор, где покачивалась невысоко над землей алая лодка. Борта ее обвивало искусно сработанное тело неведомого чудища, выкрашенное золотом. Оскаленная морда венчала нос. Подобную фигуру мне уже довелось увидеть вчера на носу бороздящего небо драккара. Когда я подошла, глаза чудовища полыхнули алым, а из пасти вырвалось раскатистое рычание.
– Прошу вас, госпожа.
Я уже без страха залезла в лодку, и испугалась лишь тогда, когда она еще выше приподнялась над землей. Скамейки в ней не имелось, так что пришлось стоять во весь рост, а затем наступило осознание, что никто ко мне не присоединится, лететь предстояло одной. Я повернулась к Лире.
– Но я ведь не умею управлять подобными лодками! Что мне делать?
– Ничего, госпожа! Стойте неподвижно, она донесет вас сама.
Стоять неподвижно! Служанке легко говорить, это же не ей предстоял полет неведомо куда на столь ненадежном судне. Я бы выпрыгнула из него, но лодка уже плавно поднялась над двором и устремилась к крепостной стене. Прыжок вниз означал верную гибель.
Вчерашний драккар летел по небу стремительно, а вот сегодня я медленно скользила в своей лодчонке над городом и боялась посмотреть вниз, чтобы не закружилась голова. Мне казалось, будто я слышу слабые отголоски радостного гула, будто горожане что-то праздновали, но проверить свою догадку я так и не осмелилась. Даже зажмурилась на мгновение, но тут же распахнула глаза, испугавшись, что потеряю равновесие и упаду. Отвела взгляд в сторону и тихо ахнула. Чуть в отдалении плыли по небу драккары, подобные вчерашнему, и каждый из них был полон людей. Или не совсем людей? Я так и не разобралась, являются ли людьми жители Даркарии. Но мысль о том, что я не одинока в полете под облаками, принесла облегчение, и страх немного отступил.
А потом я увидела его. Парящий в небе островок, обнесенный высокой стеной из светлого камня, мерцавшего в солнечных лучах. Моя лодка устремилась прямо к нему и вскоре уже покачивалась у широкой арки входа. Не без опаски я ступила на землю и замерла, не зная, что делать дальше. Идти внутрь? Или дожидаться здесь?
Ждать довелось недолго. Рядом с моей лодкой ткнулся кормой в камень драккар, и я услышала голос Уорвика:
– Ступай вперед, Эрна, дочь Ройгара, да не робей.
Легко ему говорить – не робей! Мое сердце колотилось взволнованно, а руки заледенели, и лишь от звездочки на груди расходилось по телу приятное тепло. Кажется, она стала гореть еще жарче с того момента, как я сошла на диковинный летающий остров. И жар этот придал мне сил. Я прошла через арку и заморгала, изумленная.
Передо мной раскинулась настоящая лесная поляна. Вековые дубы по краям ее шелестели листьями, будто приветствуя, зелень травы расцвечивали алые пятна неведомых цветов. А в центре в сложенном из крупных прозрачных кристаллов круге горел огонь. Золотистые языки пламени вздымались высоко, но я не слышала потрескивания и не ощущала запаха горящих дров. Слева от этого странного костра стоял Седрик. Черные волосы его венчал тонкий золотой обруч, плечи окутывал алый плащ. На негнущихся ногах я подошла ближе и заняла место напротив жениха.
Со стороны арки послышался шорох. Я обернулась и увидела, как прошедшие через арку даркарийцы, женщины и мужчины в праздничных одеждах, становятся полукругом под дубами и берутся за руки, образовывая живую цепь. Седрик протянул мне руку прямо через огонь, и я, поколебавшись всего мгновение, вложила в нее свою.
Я ожидала жара и боли, но тепло горевшего без дров костра ласково лизнуло пальцы, пощекотав, словно маленький котенок, и отступило. А звездочка под платьем внезапно запульсировала, будто живая.
Пальцы Седрика переплелись с моими.
– Я принимаю тебя, Эрна, дочь Ройгара, в свой дом, – зазвучал его голос торжественно, – и беру тебя под свою защиту. Клянусь оберегать тебя и заботиться о тебе, чтобы не знала ты голода, холода и лишений.
Выступил вперед Уорвик и стал перед огнем.
– По праву старейшего в роду я, Уорвик Даркарийский, принимаю тебя, Эрна, в семью. Отныне станешь ты зваться не дочерью Ройгара, а Эрной Даркарийской. Да будет так!
– Да будет так! – провозгласил многоголосый хор в унисон и возделись к небу соединенные руки даркарийцев.
Меня окутало золотистое свечение, соткалось невесомым плащом, опустилось мне на плечи. Выше взметнулись языки пламени, и запястье ожгло нестерпимой болью. Я бы выдернула ладони, но Седрик держал крепко, очень крепко. И на бледной коже сама собой начала проступать брачная татуировка. Выступила кровяными каплями и осталась тонкими линиями рун. Первые символы были мне известны, такие же наносили новобрачным жрецы в моей родной долине. Почтение, забота, благословение. А вот потом появились знаки, никогда прежде не виданные, и о том, что они могут обозначать, я даже не догадывалась. Точно такие же узоры покрыли и запястья Седрика. Моего уже мужа. Связали меня с ним неразрывно на всю жизнь.
Дрожали огненные языки в костре без дров, дрожали слезы на моих ресницах, и весь мир расплывался в радужной пелене. А звездочка на груди согревала и словно вливала силы в тело, помогая держать подбородок вздернутым, а спину прямой.
Боль утихла разом, так же внезапно, как и началась, оставив знаки на запястьях. И жар огня снова стал ласковым и приятным. Кожа лишь слегка зудела в том месте, где появились тонкие алые линии.
Седрик все еще держал меня за руки. Уорвик отступил на шаг и провозгласил:
– Союз благословлен священным пламенем!
Даркарийцы за его спиной разразились радостными возгласами, а муж потянул меня прочь. Не к той арке, через которую я прошла, а в противоположном направлении, туда, где в тени высоких дубов скрывалась неприметная калитка в стене. Дверца отворилась без скрипа, и я увидела покачивающуюся на ветру лодчонку немногим большей той, что доставила меня сюда. Все так же молча Седрик помог мне забраться внутрь и сам устроился рядом со мной на скамье. И наше суденышко поплыло по небу прочь от святилища. И я бы поклялась чем угодно, что летели мы не обратно к замку, а вовсе в противоположном направлении.
Мне казалось, что обряд длился недолго, однако солнце уже опускалось к краю земли, а в потемневшем небе загорелись первые звезды. И островок, невесть откуда появившийся на нашем путь сгустком тьмы, я поначалу приняла за облако. Лишь когда мы приблизились, заметила черные острые камни, вздымающиеся ввысь неровными выщербленными стенами.
