Ничего, узнаю со временем все их обычаи, и никто не осмелится упрекнуть меня в невежестве.
Неяркий свет, лившийся откуда-то из-под потолка, померк, стоило мне забраться под одеяло и опустить голову на подушку. И хотя любопытство принялось терзать меня с удвоенной силой, я превозмогла его и не задала супругу ни единого вопроса. Пусть думает, что местные диковинки не вызывают во мне изумления. Сам ведь он никогда не бывал за перевалом и знать не знает, насколько моя прежняя жизнь отличается от новой. Подумала так – и тут же вновь вспомнила Ночь зимних костров. Нет, ни к чему обманывать себя, прекрасно Седрику известно о том, что в моей родной долине никаких чудес отродясь не водилось. И все равно я не стала давать ему новый повод насмехаться надо мной. Пожелала покойной ночи и отвернулась, закрыла глаза и попыталась не думать о том, что лежу в постели не одна.
И снова, как и в прошлую ночь, уснула я быстро, провалилась в сон без сновидений, чтобы утром встать свежей и отдохнувшей. Перед свадьбой я подумала на зелье, подмешанное в питье, но сегодня эту догадку пришлось отринуть. Никто не стал бы подливать невесте ничего подобного в брачную ночь, не так ли? Значит, вовсе не в зелье дело, в чем-то ином, мне неведомом.
Седрика рядом не оказалось, и лишь примятая подушка да небрежно брошенное одеяло свидетельствовали, что свою первую ночь после обряда я провела не в одиночестве. Солнечные лучи били в огромные, едва ли не во всю стену, окна, заливая комнату ярким светом. Вчера тяжелые бархатные шторы были задвинуты, сегодня же их распахнула чья-то рука. И сделали это явно не служанки, ведь Лира и Лина появились только после того, как я позвонила в обнаруженный на небольшом прикроватном столике серебряный колокольчик. Сказать честно, мне и в голову не пришло, что он предназначен для вызова слуг: кто услышит негромкий мелодичный звон за толстыми стенами? И в руки-то я его взяла лишь из любопытства, однако же горничные явились тут же, будто ждали под дверью. Посмотрели с одинаковым любопытством, поклонились дружно и защебетали, спрашивая, подавать ли мне сразу завтрак или же отвести сначала в купальню.
– Должно быть, вы голодны, госпожа, – с лукавой улыбкой предположила Лира.
– Вам нужно набраться сил, – подхватила Лина. – Поесть хорошенько, а после обеда вас ждет госпожа Ровенна.
Неужели уже пора обедать? Я спала столь долго? И кто такая госпожа Ровенна? Зачем бы я ей понадобилась?
Последние два вопроса я задала вслух, и служанки переглянулись, прежде чем ответить.
– А разве… разве вы не видели ее, госпожа? – робко спросила Лира. – Вчера?
Вчера я видела не меньше трех десятков даркарийских женщин, но была ли среди них некая Ровенна, не знала. Во всяком случае, представиться мне она не удосужилась.
– Госпожа Ровенна – супруга господина Уорвика, – пояснила Лина.
Вот теперь я поняла, что ничего хорошего от встречи ждать не стоит. Новоявленная родственница и не подумала познакомиться с невестой племянника до свадьбы, сбросила все хлопоты на служанок. А теперь желает видеть меня – зачем?
– Госпоже Ровенне придется подождать, – резко заявила я. – Прошедшая ночь утомила меня. Я желаю искупаться, а потом позавтракать. Вернее, пообедать. И я очень, очень голодна.
Вряд ли служанки ожидали услышать такие слова, но перечить мне, тем паче – подгонять, не осмелились. Лишь поклонились и сказали дружно, что готовы сопровождать госпожу в купальни.
***
В неглубоком бассейне я нежилась долго. Закрыла глаза и вдыхала поднимавшийся над горячей водой пар с ароматом роз и жасмина. Лина осторожно массировала мне голову мыльной пеной, и это было приятно. Очень приятно, хотя и несколько странно. Но я уже начала привыкать к необычностям Даркарии. Даже воспоминания о непривычных ощущениях, охвативших меня после поцелуя на свадебном пиру, не вызывали смущения. Скорее уж отголосок вчерашней истомы пронизывал тело, стоило мне воскресить в памяти те мгновения.
– Довольно уже, госпожа, – встревожено сказала служанка и зачерпнула воды, чтобы смыть пену с моих волос. – Ваша кожа сморщится, если вы останетесь в бассейне. Позвольте нам с Лирой вытереть вас.
Нехотя я поднялась, и служаки тут же захлопотали вокруг меня с полотенцами. Принесли новое платье, помогли одеться, расчесали влажные волосы. Заплетать не стали, пока не высохнут, для чего я устроилась на низкой скамеечке у теплой стены. Лина отправилась на кухню, чтобы, вернувшись к себе, я не ждала, пока принесут обед.
Обе служанки торопились, взволнованно переглядывались, и я догадывалась, чем вызвано их беспокойство. Конечно же, не желают заставлять мою новую родственницу ждать! Возможно, даже осуждают меня молча и даже примутся обсуждать, как только их отрежет от меня тяжелая дверь, но в моем присутствии заговорить не посмеют. И я с непривычным злорадством затягивала обед, как только могла. Пробовала каждое блюдо, ела медленно, смаковала каждый кусочек, каждый глоток. Наконец, почувствовала себя настолько сытой, что больше ничего бы не проглотила. На лицах Лины и Лиры проступило облегчение, когда я встала из-за стола, но на встречу с госпожой Ровенной я все еще не торопилась. Потребовала заплести мне косы и уложить так, как принято у замужних женщин родной долины: короной вокруг головы. Потом выразила недовольство, потребовала переплести заново, перевивая каждую прядь жемчужными нитями. Долго выбирала серьги и браслеты из сундучка с родовыми драгоценностями. Кулон с рубинами согревал грудь и придавал уверенности, что все я делаю правильно.
Честно сказать, я ожидала, что незнакомая госпожа не выдержит, сама явится в мои комнаты, но супруга Уорвика оказалась далеко не глупа. Она дожидалась меня в своих покоях, сидя в кресле у окна с книгой в руках. Я узнала ее с первого взгляда: это она вчера указала юной даркарийке на то, что невеста Седрика больше не принадлежит к народу предгорной долины. Высокая, стройная, темноволосая и золотоглазая, она выглядела удивительно молодо для матери Элреда. Ни единой морщинки на безупречной белой коже, ни единого седого волоска в черной косе, да и стан по-девичьи строен, а грудь высока и пышна. Госпожа Ровенна смерила меня взглядом и указала на соседнее кресло. Затем отпустила служанок небрежным взмахом руки и заговорила деловито:
– Итак, Эрна из-за перевала, теперь мы одна семья.
– Я Эрна из Даркарии, – вернула я ей ее же вчерашние слова.
Она улыбнулась одними уголками губ, но взгляд золотистых глаз оставался холодным.
– Да, теперь ты Эрна из Даркарии. И не могу сказать, что я этому рада.
– Зато я могу ответить, что разделяю ваши чувства, госпожа.
Она едва заметно поморщилась.
– Ровенна. Зови меня по имени, ведь мы теперь одна семья. А ты дерзка, Эрна, жена Седрика.
Вот как. Из дочери Ройгара я превратилась в супругу Седрика. Впрочем, не вмешайся король в мою судьбу, сейчас меня звали бы супругой Свена. И не выберешь так сразу, что меньшее из зол.
– Я – вольная дочь долины, гос… Ровенна. У нас не принято скрывать свои мысли.
Она побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
– Как бы то ни было, Эрна, теперь ты – жена моего племянника. И я должна позаботиться о твоем образовании. Скажи, чему тебя обучали в доме отца?
Во мне вспыхнул гнев. И тетка считает меня дикаркой, подобно племяннику?
– Я знаю историю и географию, – стараясь говорить как можно сдержаннее, начала перечислять я, – астрономию и стихосложение. Умею петь и танцевать, неплохо играю на синтаре. Могу вести хозяйство и обучена всему, что положено знать супруге лаэрда: как варить мыло, какие припасы заготавливать на зиму, как собирать и хранить целебные травы…
– Довольно, – прервала меня Ровенна. – Что же, я рада, что задача моя облегчается. Ты знаешь письмо и обучена счету – уже хорошо. Но те история и география, что ты изучала, ничем не помогут тебе здесь, в Даркарии. Их придется учить заново.
И у меня не нашлось возражений. Действительно, обучавший нас с братом и сестрой замковый лекарь ничего не рассказывал о землях, лежащих за горной грядой.
– Есть еще кое-что, чему ты должна будешь научиться, Эрна, – продолжила Ровенна. – Но о том сейчас не будем даже говорить. Что до пения и игры на синтаре, то эти умения оценят и у нас, а местные танцы, полагаю, ты освоишь с легкостью. Поэтому я распоряжусь, чтобы тебе принесли книги из библиотеки. Ты прочтешь их, а после мы побеседуем и обсудим твои новые знания.
Детские уроки проходили вовсе не так: лекарь, мастер Фейганн, сам рассказывал о звездах и морях, о реках и долинах, о населяющих землю народах. Показывал на истрепанных картах места, где происходили те или иные знаменательные битвы. Но глупо ведь ожидать от супруги Уорвика, что она уподобится мастеру Фейганну, верно? И, поскольку я уже признала ее правоту в том, что касалось моего образования, то и с указанием спорить не стала. Мне и самой не хотелось проводить долгие часы в ее обществе, а узнать как можно больше о своей новой земле стремилась и я сама.
Ровенна молчала, вглядывалась в мое лицо, словно ожидала возражений. Молчала и я. Наконец, моя новая родственница кивнула каким-то своим мыслям и негромко сказала:
– Да, мой сын прав. Ты не посрамишь наш род. И твой брак с Седриком – наилучший выход, пусть мне и горько признавать это.
– Выход? – не поняла я. – Но о чем…
– Неважно! – оборвала она меня. – Я рада, что ты согласна обучаться. Ступай к себе, служанка принесет тебе книги.
Но я не собиралась уходить. Подалась вперед, посмотрела прямо в золотистые глаза.
– О чем ты говоришь, Ровенна? Мне надоели недомолвки и намеки. Зачем я понадобилась вам?
«Уходи к себе!». Властный голос прозвучал прямо в моей голове, совсем как тогда, с Седриком. Я прищурилась и ответила вслух:
– И не подумаю!
И вот тогда она удивилась. Побледнело строгое лицо, плотнее сжались алые губы, пушистые черные ресницы опустились, скрывая горящий взгляд.
– Этого не может быть! – потрясенно выдохнула Ровенна.
Я почувствовала мрачное удовлетворение. Злорадное, темное, нехорошее.
– Не ожидала, что я ослушаюсь? Он тоже изумился. Мой муж.
И еще один вопрос едва не сорвался с губ. Мне очень хотелось узнать, как они это делаю, как отдают мысленные приказы, но я не сомневалась, что ответа не получу.
– Оставь… оставь меня, – слабым голосом попросила Ровенна. – Мне нездоровится.
Я ни на миг ей не поверила, но амулет на груди нагрелся, подсказывая, что пора завершать разговор. Все равно ничего из супруги Уорвика мне сегодня больше не вытянуть.
– Хорошо… дорогая тетушка. Буду с нетерпением ждать нашей новой встречи.
Ей хватило выдержки улыбнуться, но мне ее улыбка показалась почему-то злобным оскалом.
***
Служанки не дожидались меня под дверью госпожи Ровенны. Не то их кто-то отослал с поручением, не то они сами отлучились, подумав, что разговор затянется. Так или иначе, но я оказалась в одиночестве в длинном коридоре малознакомого замка. Растерялась поначалу и принялась озираться в надежде обнаружить кого-нибудь, кто подсказал бы мне дорогу. Но коридор оставался безлюден, а возвращаться в покои Ровенны не хотелось, так что я неспешно двинулась по направлению к лестнице. Наши комнаты располагались в одном крыле, восточном, и я намеревалась разыскать свои самостоятельно. А что мне оставалось делать? Не ждать же, прислонившись к стене или усевшись прямо на пол, пока вернутся служанки? Представляю удивление новой тетушки, пожелай она выйти с какой-либо целью!
Криво усмехнувшись, я вышла на лестничную площадку. Теперь мне требовалось подняться на два пролета, повернуть направо, а потом… А куда потом? Я только сейчас сообразила, что даже не знаю, должна ли вернуться в ту спальню, где провела брачную ночь, или же имею право пойти в комнаты, отведенные мне вчера. Никто не потрудился рассказать мне о даркарийских обычаях. В моей родной долине супруги спали в одной постели, но так дело обстояло далеко не во всем королевстве. В тех же Срединных Землях дома делились на женскую и мужскую половину, а здесь? Да, выделенные вчера комнаты оставались за мной, как сказали служанки, но не нарушу ли я какой-нибудь местный обычай, если вернусь туда на ночь? В полной растерянности я преодолела один пролет и замерла у окна, разглядывая окрашенные в разные цвета из-за витражных стекол кусочки неба. По ним проплывали облака: красные, зеленые, желтые, синие. Вот пролетела стремительной стрелой птица. Странная птица, очень крупная, такие не водятся в предгорных долинах. И что-то неправильное почудилось мне в ее полете, но что именно – я сообразить так и не сумела. Слишком уж быстро эта невиданная птица скрылась из виду. А медальон на груди внезапно забился часто-часто, будто внутрь его заключено было живое сердце, но вскоре успокоился.
Я прижала ладонь к платью, к тому самому месту, где от амулета шло ровное приятное тепло, и закрыла глаза. Внутри поднималась досада на старую Грету: почему она ничего мне не рассказала? Посчитала, что я не пойму? Не поверю? Или же не знала сама?
В одном она оказалась права: ее подарок мне действительно пригодился. За недолгое время, проведенное мной в Даркарии, он не раз придавал силы, помогал сохранять хладнокровие и выдержку. Кто знает, что случилось бы со мной, лишись я этой молчаливой поддержки, этого кусочка родного дома?
В задумчивости я обводила пальцами разноцветные стеклышки: красное, желтое, опять красное. И почувствовала внезапно, как потянуло по ногам холодным воздухом, будто где-то рядом открылась дверь. Оглянулась и действительно заметила проем в гладкой всего несколько мгновений назад стене. Я зажмурилась и помотала головой, но проем никуда не делся. Он все так же зиял в камнях узким и низким темным провалом.
Я осторожно приблизилась, ведомая любопытством. Ничего же не случится, если тихонечко заглянуть внутрь? Просто заглянуть и сразу же отойти? Так убеждала я себе, делая следующий шаг. И еще один. И еще. Сообразить, что произошло, мне удалось сразу же. В замке лаэрда Ройгара тоже имелся потайной ход, даже два. Один вел из родительской спальни в лес за крепостной стеной. Его соорудили на случай осады и на памяти нескольких поколений ни разу им не воспользовались, но состояние его проверяли исправно. Второй же служил проходом в скрытую от посторонних глаз небольшую комнату, и вот в ней-то мне никогда бывать не доводилось. Этот тайник отец показал только Торнвальду, своему наследнику. Ни мне, ни Айле не сообщили даже, где находится дверь, не говоря уж о том, что хранили в себе стены этого убежища. Семейные драгоценности – да, но что еще, кроме них? Не так уж и много у нас было сокровищ, чтобы строить для них потайное хранилище, все вполне уместилось бы в закрытом сундуке. Помниться, мы с Айлой провели немало времени, строя самые разные догадки, от страшных до романтичных. И вот теперь я случайно наткнулась на потайной ход в своем новом жилище. В родном замке двери отпирались обычными ключами, просто скрывались за гобеленами, но и о таких, что отворялись при помощи хитроумных механизмов, мне доводилось слышать от мастера Фейганна.
Не знаю, как я собиралась рассмотреть что-либо в темном провале, но, стоило мне подойти поближе, как внутри узкого тоннеля вспыхнул неяркий свет.
Неяркий свет, лившийся откуда-то из-под потолка, померк, стоило мне забраться под одеяло и опустить голову на подушку. И хотя любопытство принялось терзать меня с удвоенной силой, я превозмогла его и не задала супругу ни единого вопроса. Пусть думает, что местные диковинки не вызывают во мне изумления. Сам ведь он никогда не бывал за перевалом и знать не знает, насколько моя прежняя жизнь отличается от новой. Подумала так – и тут же вновь вспомнила Ночь зимних костров. Нет, ни к чему обманывать себя, прекрасно Седрику известно о том, что в моей родной долине никаких чудес отродясь не водилось. И все равно я не стала давать ему новый повод насмехаться надо мной. Пожелала покойной ночи и отвернулась, закрыла глаза и попыталась не думать о том, что лежу в постели не одна.
И снова, как и в прошлую ночь, уснула я быстро, провалилась в сон без сновидений, чтобы утром встать свежей и отдохнувшей. Перед свадьбой я подумала на зелье, подмешанное в питье, но сегодня эту догадку пришлось отринуть. Никто не стал бы подливать невесте ничего подобного в брачную ночь, не так ли? Значит, вовсе не в зелье дело, в чем-то ином, мне неведомом.
Седрика рядом не оказалось, и лишь примятая подушка да небрежно брошенное одеяло свидетельствовали, что свою первую ночь после обряда я провела не в одиночестве. Солнечные лучи били в огромные, едва ли не во всю стену, окна, заливая комнату ярким светом. Вчера тяжелые бархатные шторы были задвинуты, сегодня же их распахнула чья-то рука. И сделали это явно не служанки, ведь Лира и Лина появились только после того, как я позвонила в обнаруженный на небольшом прикроватном столике серебряный колокольчик. Сказать честно, мне и в голову не пришло, что он предназначен для вызова слуг: кто услышит негромкий мелодичный звон за толстыми стенами? И в руки-то я его взяла лишь из любопытства, однако же горничные явились тут же, будто ждали под дверью. Посмотрели с одинаковым любопытством, поклонились дружно и защебетали, спрашивая, подавать ли мне сразу завтрак или же отвести сначала в купальню.
– Должно быть, вы голодны, госпожа, – с лукавой улыбкой предположила Лира.
– Вам нужно набраться сил, – подхватила Лина. – Поесть хорошенько, а после обеда вас ждет госпожа Ровенна.
Неужели уже пора обедать? Я спала столь долго? И кто такая госпожа Ровенна? Зачем бы я ей понадобилась?
Последние два вопроса я задала вслух, и служанки переглянулись, прежде чем ответить.
– А разве… разве вы не видели ее, госпожа? – робко спросила Лира. – Вчера?
Вчера я видела не меньше трех десятков даркарийских женщин, но была ли среди них некая Ровенна, не знала. Во всяком случае, представиться мне она не удосужилась.
– Госпожа Ровенна – супруга господина Уорвика, – пояснила Лина.
Вот теперь я поняла, что ничего хорошего от встречи ждать не стоит. Новоявленная родственница и не подумала познакомиться с невестой племянника до свадьбы, сбросила все хлопоты на служанок. А теперь желает видеть меня – зачем?
– Госпоже Ровенне придется подождать, – резко заявила я. – Прошедшая ночь утомила меня. Я желаю искупаться, а потом позавтракать. Вернее, пообедать. И я очень, очень голодна.
Вряд ли служанки ожидали услышать такие слова, но перечить мне, тем паче – подгонять, не осмелились. Лишь поклонились и сказали дружно, что готовы сопровождать госпожу в купальни.
***
В неглубоком бассейне я нежилась долго. Закрыла глаза и вдыхала поднимавшийся над горячей водой пар с ароматом роз и жасмина. Лина осторожно массировала мне голову мыльной пеной, и это было приятно. Очень приятно, хотя и несколько странно. Но я уже начала привыкать к необычностям Даркарии. Даже воспоминания о непривычных ощущениях, охвативших меня после поцелуя на свадебном пиру, не вызывали смущения. Скорее уж отголосок вчерашней истомы пронизывал тело, стоило мне воскресить в памяти те мгновения.
– Довольно уже, госпожа, – встревожено сказала служанка и зачерпнула воды, чтобы смыть пену с моих волос. – Ваша кожа сморщится, если вы останетесь в бассейне. Позвольте нам с Лирой вытереть вас.
Нехотя я поднялась, и служаки тут же захлопотали вокруг меня с полотенцами. Принесли новое платье, помогли одеться, расчесали влажные волосы. Заплетать не стали, пока не высохнут, для чего я устроилась на низкой скамеечке у теплой стены. Лина отправилась на кухню, чтобы, вернувшись к себе, я не ждала, пока принесут обед.
Обе служанки торопились, взволнованно переглядывались, и я догадывалась, чем вызвано их беспокойство. Конечно же, не желают заставлять мою новую родственницу ждать! Возможно, даже осуждают меня молча и даже примутся обсуждать, как только их отрежет от меня тяжелая дверь, но в моем присутствии заговорить не посмеют. И я с непривычным злорадством затягивала обед, как только могла. Пробовала каждое блюдо, ела медленно, смаковала каждый кусочек, каждый глоток. Наконец, почувствовала себя настолько сытой, что больше ничего бы не проглотила. На лицах Лины и Лиры проступило облегчение, когда я встала из-за стола, но на встречу с госпожой Ровенной я все еще не торопилась. Потребовала заплести мне косы и уложить так, как принято у замужних женщин родной долины: короной вокруг головы. Потом выразила недовольство, потребовала переплести заново, перевивая каждую прядь жемчужными нитями. Долго выбирала серьги и браслеты из сундучка с родовыми драгоценностями. Кулон с рубинами согревал грудь и придавал уверенности, что все я делаю правильно.
Честно сказать, я ожидала, что незнакомая госпожа не выдержит, сама явится в мои комнаты, но супруга Уорвика оказалась далеко не глупа. Она дожидалась меня в своих покоях, сидя в кресле у окна с книгой в руках. Я узнала ее с первого взгляда: это она вчера указала юной даркарийке на то, что невеста Седрика больше не принадлежит к народу предгорной долины. Высокая, стройная, темноволосая и золотоглазая, она выглядела удивительно молодо для матери Элреда. Ни единой морщинки на безупречной белой коже, ни единого седого волоска в черной косе, да и стан по-девичьи строен, а грудь высока и пышна. Госпожа Ровенна смерила меня взглядом и указала на соседнее кресло. Затем отпустила служанок небрежным взмахом руки и заговорила деловито:
– Итак, Эрна из-за перевала, теперь мы одна семья.
– Я Эрна из Даркарии, – вернула я ей ее же вчерашние слова.
Она улыбнулась одними уголками губ, но взгляд золотистых глаз оставался холодным.
– Да, теперь ты Эрна из Даркарии. И не могу сказать, что я этому рада.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Зато я могу ответить, что разделяю ваши чувства, госпожа.
Она едва заметно поморщилась.
– Ровенна. Зови меня по имени, ведь мы теперь одна семья. А ты дерзка, Эрна, жена Седрика.
Вот как. Из дочери Ройгара я превратилась в супругу Седрика. Впрочем, не вмешайся король в мою судьбу, сейчас меня звали бы супругой Свена. И не выберешь так сразу, что меньшее из зол.
– Я – вольная дочь долины, гос… Ровенна. У нас не принято скрывать свои мысли.
Она побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
– Как бы то ни было, Эрна, теперь ты – жена моего племянника. И я должна позаботиться о твоем образовании. Скажи, чему тебя обучали в доме отца?
Во мне вспыхнул гнев. И тетка считает меня дикаркой, подобно племяннику?
– Я знаю историю и географию, – стараясь говорить как можно сдержаннее, начала перечислять я, – астрономию и стихосложение. Умею петь и танцевать, неплохо играю на синтаре. Могу вести хозяйство и обучена всему, что положено знать супруге лаэрда: как варить мыло, какие припасы заготавливать на зиму, как собирать и хранить целебные травы…
– Довольно, – прервала меня Ровенна. – Что же, я рада, что задача моя облегчается. Ты знаешь письмо и обучена счету – уже хорошо. Но те история и география, что ты изучала, ничем не помогут тебе здесь, в Даркарии. Их придется учить заново.
И у меня не нашлось возражений. Действительно, обучавший нас с братом и сестрой замковый лекарь ничего не рассказывал о землях, лежащих за горной грядой.
– Есть еще кое-что, чему ты должна будешь научиться, Эрна, – продолжила Ровенна. – Но о том сейчас не будем даже говорить. Что до пения и игры на синтаре, то эти умения оценят и у нас, а местные танцы, полагаю, ты освоишь с легкостью. Поэтому я распоряжусь, чтобы тебе принесли книги из библиотеки. Ты прочтешь их, а после мы побеседуем и обсудим твои новые знания.
Детские уроки проходили вовсе не так: лекарь, мастер Фейганн, сам рассказывал о звездах и морях, о реках и долинах, о населяющих землю народах. Показывал на истрепанных картах места, где происходили те или иные знаменательные битвы. Но глупо ведь ожидать от супруги Уорвика, что она уподобится мастеру Фейганну, верно? И, поскольку я уже признала ее правоту в том, что касалось моего образования, то и с указанием спорить не стала. Мне и самой не хотелось проводить долгие часы в ее обществе, а узнать как можно больше о своей новой земле стремилась и я сама.
Ровенна молчала, вглядывалась в мое лицо, словно ожидала возражений. Молчала и я. Наконец, моя новая родственница кивнула каким-то своим мыслям и негромко сказала:
– Да, мой сын прав. Ты не посрамишь наш род. И твой брак с Седриком – наилучший выход, пусть мне и горько признавать это.
– Выход? – не поняла я. – Но о чем…
– Неважно! – оборвала она меня. – Я рада, что ты согласна обучаться. Ступай к себе, служанка принесет тебе книги.
Но я не собиралась уходить. Подалась вперед, посмотрела прямо в золотистые глаза.
– О чем ты говоришь, Ровенна? Мне надоели недомолвки и намеки. Зачем я понадобилась вам?
«Уходи к себе!». Властный голос прозвучал прямо в моей голове, совсем как тогда, с Седриком. Я прищурилась и ответила вслух:
– И не подумаю!
И вот тогда она удивилась. Побледнело строгое лицо, плотнее сжались алые губы, пушистые черные ресницы опустились, скрывая горящий взгляд.
– Этого не может быть! – потрясенно выдохнула Ровенна.
Я почувствовала мрачное удовлетворение. Злорадное, темное, нехорошее.
– Не ожидала, что я ослушаюсь? Он тоже изумился. Мой муж.
И еще один вопрос едва не сорвался с губ. Мне очень хотелось узнать, как они это делаю, как отдают мысленные приказы, но я не сомневалась, что ответа не получу.
– Оставь… оставь меня, – слабым голосом попросила Ровенна. – Мне нездоровится.
Я ни на миг ей не поверила, но амулет на груди нагрелся, подсказывая, что пора завершать разговор. Все равно ничего из супруги Уорвика мне сегодня больше не вытянуть.
– Хорошо… дорогая тетушка. Буду с нетерпением ждать нашей новой встречи.
Ей хватило выдержки улыбнуться, но мне ее улыбка показалась почему-то злобным оскалом.
***
Служанки не дожидались меня под дверью госпожи Ровенны. Не то их кто-то отослал с поручением, не то они сами отлучились, подумав, что разговор затянется. Так или иначе, но я оказалась в одиночестве в длинном коридоре малознакомого замка. Растерялась поначалу и принялась озираться в надежде обнаружить кого-нибудь, кто подсказал бы мне дорогу. Но коридор оставался безлюден, а возвращаться в покои Ровенны не хотелось, так что я неспешно двинулась по направлению к лестнице. Наши комнаты располагались в одном крыле, восточном, и я намеревалась разыскать свои самостоятельно. А что мне оставалось делать? Не ждать же, прислонившись к стене или усевшись прямо на пол, пока вернутся служанки? Представляю удивление новой тетушки, пожелай она выйти с какой-либо целью!
Криво усмехнувшись, я вышла на лестничную площадку. Теперь мне требовалось подняться на два пролета, повернуть направо, а потом… А куда потом? Я только сейчас сообразила, что даже не знаю, должна ли вернуться в ту спальню, где провела брачную ночь, или же имею право пойти в комнаты, отведенные мне вчера. Никто не потрудился рассказать мне о даркарийских обычаях. В моей родной долине супруги спали в одной постели, но так дело обстояло далеко не во всем королевстве. В тех же Срединных Землях дома делились на женскую и мужскую половину, а здесь? Да, выделенные вчера комнаты оставались за мной, как сказали служанки, но не нарушу ли я какой-нибудь местный обычай, если вернусь туда на ночь? В полной растерянности я преодолела один пролет и замерла у окна, разглядывая окрашенные в разные цвета из-за витражных стекол кусочки неба. По ним проплывали облака: красные, зеленые, желтые, синие. Вот пролетела стремительной стрелой птица. Странная птица, очень крупная, такие не водятся в предгорных долинах. И что-то неправильное почудилось мне в ее полете, но что именно – я сообразить так и не сумела. Слишком уж быстро эта невиданная птица скрылась из виду. А медальон на груди внезапно забился часто-часто, будто внутрь его заключено было живое сердце, но вскоре успокоился.
Я прижала ладонь к платью, к тому самому месту, где от амулета шло ровное приятное тепло, и закрыла глаза. Внутри поднималась досада на старую Грету: почему она ничего мне не рассказала? Посчитала, что я не пойму? Не поверю? Или же не знала сама?
В одном она оказалась права: ее подарок мне действительно пригодился. За недолгое время, проведенное мной в Даркарии, он не раз придавал силы, помогал сохранять хладнокровие и выдержку. Кто знает, что случилось бы со мной, лишись я этой молчаливой поддержки, этого кусочка родного дома?
В задумчивости я обводила пальцами разноцветные стеклышки: красное, желтое, опять красное. И почувствовала внезапно, как потянуло по ногам холодным воздухом, будто где-то рядом открылась дверь. Оглянулась и действительно заметила проем в гладкой всего несколько мгновений назад стене. Я зажмурилась и помотала головой, но проем никуда не делся. Он все так же зиял в камнях узким и низким темным провалом.
Я осторожно приблизилась, ведомая любопытством. Ничего же не случится, если тихонечко заглянуть внутрь? Просто заглянуть и сразу же отойти? Так убеждала я себе, делая следующий шаг. И еще один. И еще. Сообразить, что произошло, мне удалось сразу же. В замке лаэрда Ройгара тоже имелся потайной ход, даже два. Один вел из родительской спальни в лес за крепостной стеной. Его соорудили на случай осады и на памяти нескольких поколений ни разу им не воспользовались, но состояние его проверяли исправно. Второй же служил проходом в скрытую от посторонних глаз небольшую комнату, и вот в ней-то мне никогда бывать не доводилось. Этот тайник отец показал только Торнвальду, своему наследнику. Ни мне, ни Айле не сообщили даже, где находится дверь, не говоря уж о том, что хранили в себе стены этого убежища. Семейные драгоценности – да, но что еще, кроме них? Не так уж и много у нас было сокровищ, чтобы строить для них потайное хранилище, все вполне уместилось бы в закрытом сундуке. Помниться, мы с Айлой провели немало времени, строя самые разные догадки, от страшных до романтичных. И вот теперь я случайно наткнулась на потайной ход в своем новом жилище. В родном замке двери отпирались обычными ключами, просто скрывались за гобеленами, но и о таких, что отворялись при помощи хитроумных механизмов, мне доводилось слышать от мастера Фейганна.
Не знаю, как я собиралась рассмотреть что-либо в темном провале, но, стоило мне подойти поближе, как внутри узкого тоннеля вспыхнул неяркий свет.
