ГЛАВА ПЕРВАЯ
– У нас отличный номер для молодоженов, – заверял услужливый смуглый юноша того, кто притворялся моим мужем. – Великолепный! С чудесным видом! Вашей супруге понравится.
Вежливый наклон головы в мою сторону.
Я кисло улыбнулась и сжала ладони в кулаки под прикрытием широких складок юбки. Больше всего на свете мне хотелось кого-нибудь убить. Люка Харрингтона, например. И, подозреваю, он прекрасно догадывался о моих желаниях. Именно потому нежно приобнял меня за плечи и шепнул:
– Дорогая, ты устала. Может, отдохнешь в дамской гостиной, пока я улажу все формальности?
– У нас отличная гостиная для леди! – тут же воодушевился служащий. – Великолепная!
– С чудесным видом? – не выдержала я.
Молодой человек растерянно моргнул, но тут же нашелся с ответом:
– С выходом в сад. Правда, в первой половине дня она чаще всего пустует, но…
Одиночество меня полностью устраивало. Более чем. Мне просто необходимо побыть одной, демоны всех раздери! Успокоиться. Привести мысли в порядок. Вернуть душевное равновесие. Успокоиться… кажется, это я уже упоминала. Первым пунктом.
– Я распоряжусь, чтобы тебе подали чай, дорогая. Зеленый, как ты любишь.
Я ненавижу зеленый чай! А до полудня и вовсе пью только кофе, о чем Харрингтону прекрасно известно!
– Милый, – ласковое словечко едва не застряло в горле, – пожалуй, я не отказалась бы от чашечки кофе. Крепкого и сладкого, без сливок.
И ресницами похлопать, изображая влюбленную дурочку.
Впрочем, при виде Лукаса Харрингтона ни у кого не возникало сомнений в том, что он способен очаровать любую особу женского пола от младенческих и до преклонных лет. Темные волосы, зеленые глаза, правильные черты лица. Кому этого мало, может добавить телосложение, как у статуи одного из богов древности, чьими атлетическими фигурами восхищаются до сих пор. А еще озорную улыбку, ямочку на подбородке, взгляд с прищуром, теплый смех… да, устоять перед Лукасом, пожелай он того, не смогла бы ни одна леди. Кроме меня, разумеется, но я – случай особый. Да и отношение самого Люка ко мне весьма далеко от дружелюбного.
Вот и сейчас он сжал мое плечо, якобы нежным жестом, но в действительности показывая, кто в данный момент хозяин положения.
– Зеленый чай, – повторил он обманчиво ласковым голосом. – Без сахара. Тебе полезно, любовь моя. Ты ведь не забыла предписания целителя? И бутерброды с рыбой.
Ненавижу рыбу! Как и всех прочих речных и морских обитателей, от якобы безумно полезных водорослей до устриц.
Служащий отеля наблюдал за нами, не скрываясь, и только его любопытство удержало меня от того, чтобы как следует врезать Харрингтону локтем в солнечное сплетение. Идея казалась такой заманчивой, и я немного посмаковала ее. А что, если сделать вид, будто оступилась, неловко взмахнуть руками и…
Увы, у Харрингтона отличная реакция, так что ничего у меня не выйдет. А вот излишнее внимание мы к себе привлечем. Хотя в любом случае незамеченными нам не остаться, но скандалящие новобрачные – не тот образ, что нужно создать. Нет, мы нежно и искренне любим друг друга. Любим, а не желаем прикончить особо изощренным способом, я сказала! Пусть даже в случае с моим лже-супругом наибольшее наслаждение мне доставляют как раз фантазии о том, как именно я с ним расправлюсь.
Пожалуй, здесь имеет смысл вернуться на несколько дней назад, чтобы понять, как меня угораздило оказаться в такой ситуации.
* * *
– Вы сошли с ума!
Почетны глава Гильдии, Эрик Остельсон, откинулся в кресле и прикрыл глаза, пережидая приступ моего гнева. Высокий, широкоплечий, с серебряной от седины шевелюрой и абсолютно гладким, лишенным морщин смуглым лицом, он слыл дамским угодником. Его пассии сменяли друг друга с такой скоростью, что я даже не успевала запомнить их имена, но ко мне Эрик всегда относился по-отечески.
– Нет, я все же вызову целителя! Вы не могли предложить такое в здравом рассудке! – бушевала я. – Всем известно, что мы с Харрингтоном терпеть друг друга не можем! И я отказываюсь с ним работать!
Эрик резко выпрямился, обратил на меня знаменитый ледяной взор светло-серых, цвета стылого льда, глаз. От такого взгляда, по словам его личной помощницы Пэм, хочется тут же съежиться и забиться куда-нибудь в щель, дрожа, как испуганная мышь. И даже на меня подействовало. Нет, мышью я себя не почувствовала, но вот не по себе стало.
– Эстелла, – и голосом огонь заморозить можно, – сейчас не время для детских капризов.
– Это не…
– Помолчи, будь любезна. Я без того опекал тебя слишком долго в память о твоем отце. Поручал только безопасные задания – насколько это возможно при нашей службе.
Я знала. И всегда негодовала, возмущалась, требовала, чтобы мне дали «настоящую работу». А вот когда получила желаемое, то взвилась от злости. Потому что к заданию прилагался напарник. Клятый Лукас Харрингтон. Но даже его можно бы стерпеть, если бы не одно «но».
– Но почему он должен изображать моего мужа? Почему не брата, например?
Эрик усмехнулся.
– И как ты себе это представляешь?
М-да, сглупила. Слишком уж мы разные внешне. Никто не поверит, что высокий зеленоглазый брюнет и изящная синеглазая блондинка среднего роста – близкие родственники.
– Ну, скажем, что я пошла в маму, – упрямилась я, – а Харрингтон – в отца. Или он – мой сводный брат. Или кузен! Вот, кузен – наилучшая идея!
– Эстелла! – Эрик устало провел ладонями по лицу. – Я думал, ты уже выросла. А вижу все того же упрямого подростка.
И я пристыженно прикусила язык. Действительно, пора перестать вести себя так, словно шеф – добрый дядюшка, каковым он и был все эти долгие годы после гибели отца. Принять то, что ныне он – мой начальник, а приказы начальства не оспариваются. И порадоваться, что наконец-то, после почти года работы, у меня появилась возможность доказать, что диплом мне выдали не за красивые глаза. И самому Харрингтону, кстати, тоже. И даже отлично, что у него будет возможность лично убедиться в том, на что я способна.
Я скривилась, вспомнив его насмешливое обращение. Принцесса – вот как он меня называл. И уверял, что мне не место в отделе. Мол, таким, как я, следует в гостиной на пианино бренчать, а не нежить гонять. Его высказывание мне передали дословно, и с того момента Лукас Харрингтон числился моим Вражиной Номер Один.
– И когда нам выезжать? – обреченно спросила я.
Эрик убрал ладони от лица и заметно оживился.
– Завтра. Зайди к Пэм, она тебе выдаст все бумаги. И проконсультирует насчет гардероба.
Я приподняла бровь. С чем – с чем, а с выбором одежды и сама прекрасно справлюсь, вот! Шеф же не менее красноречиво смерил меня взглядом и головы до ног.
– Тебе предстоит изображать нежную беспомощную фиалку, Эстелла, – пояснил достаточно жестко. – Не думаю, что трепетные дамочки носят брюки и мужские потертые куртки. Нужны ленточки там… кружева… не знаю, такие штуки, как их…
И попытался изобразить, какие именно штуки.
– Воланы, – не пытаясь сдерживать смех, пояснила я. – Они вышли из моды еще зимой.
– Да? Я и не знал.
Конечно, откуда ему.
– Не волнуйтесь, – заверила я. – Нужна фиалка – будет вам фиалка. Трепетная и нежная. И еще зубастая. Обещаю.
Эрик тяжко вздохнул.
– Беспомощная молодая женщина – отличная маскировка, Эстелла. И ты сама это прекрасно понимаешь.
Разумеется, я понимала. Никто ведь не ждет от этакого цветочка в рюшах и кружевах боевых навыков. Чтобы робкая новобрачная, откинув за спину завитые штопором локоны и задрав пышные юбки, вдруг кинулась громить нежить – нет, такого не может быть, потому что не может быть никогда. Вот от рядовой сотрудницы Гильдии в пыльных брюках и потертой куртке, со скрученной в узел на затылке косой, исходит опасность. А девушку-куклу нужно защищать и опекать.
Значит, главная моя задача какая? Держать себя в руках и не выдать случайно, вмазав любящему заботливому муженьку под дых. А что врезать захочется, в том никаких сомнений не возникало.
И вот мы здесь, в небольшом, но очень респектабельном курортном городке, усиленно притворяемся, будто обожаем друг друга. И Харрингтон, пользуясь ситуацией, измывается надо мной вовсю. Даже свое излюбленное обращение выдает за ласковое прозвище, и никто не видит в том насмешки. А мне только и остается, что скрипеть зубами и мечтать, как я ему отомщу. Когда-нибудь потом, как представится случай.
* * *
– Ты спишь на диване в гостиной!
– Почему это я? – возмутился Харрингтон. – У нас равноправие! Предлагаю тянуть жребий. Ну, или уступить кровать тому, кто в ней больше нуждается.
– Значит, мне! – возликовала я.
Предмет спора, огромная кровать в виде сердца, стояла в центре комнаты. Вообще, как на мой взгляд, номер для новобрачных являлся тем еще образчиком пошлости. На уже упомянутой кровати – алое покрывало с рюшами. Настенные светильники пытаются притвориться свечами в витых подсвечниках. Над кроватью… нет, не балдахин, как можно бы подумать. Зеркало. Какой придурок додумался прилепить его на потолок? Цели, с которыми это сделали, вызвали легкий румянец на моих щеках и ухмылку на губах Люка. Потому как посмотрели мы на потолок одновременно и тут же перевели взгляд друг на друга. И принялись отчаянно сражаться за спальное место.
Диванчик в гостиной, короткий и узкий, ни одного из нас не привлекал. Я вот вполне справедливо считала, что ночевать на нем должен Харрингтон, а он доказывал, что гигантское ложе полагается тому, кто выше и крупнее.
– Ничего, пуфик подставишь под ноги. Зато храпеть не будешь!
– Я не храплю!
Я посмотрела на него с сомнением.
– Точно не храплю, – заверил он и хлопнул себя по лбу, словно осененный блестящей идеей. – Слушай, принцесса, а что мешает нам спать вместе?
– И не надейся!
– Это ты не надейся! В том смысле, что приставать к тебе и не подумаю, ты мне даром не нужна!
А вот такое услышать обидно. Даже от гадского Харрингтона.
– А кровать смотри какая здоровенная! – распинался он, и не подозревая об обуревавшем меня желании немного разукрасить его физиономию в нежные оттенки синего и фиолетового. – Тебе половина сердца, и мне – половина. В смысле, половина койкоместа.
– Ладно, – буркнула я. – Выбирай свою половину. И помни: ко мне лапы не тянуть! Иначе…
И я многозначительно потерла крепко сжатый кулак. Впрочем, на моего лже-супруга жест впечатления не произвел. Лукас с радостным воплем завалился прямо на покрывало и раскинул руки.
– А неплохо так, – оценил, любуясь собственным отражением в зеркальном потолке. – Сюда бы в отпуск, с какой-нибудь милашкой. Эх!
Я громко фыркнула и направилась к двери. Пусть себе Харрингтон предается мечтаниям, но работу никто не отменял. И чем быстрее мы выполним задание, тем скорее избавимся от общества друг друга.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Начать я решила с той самой гостиной для леди. Время уже приближалось к вечернему чаепитию, следовательно, в комнате можно застать пару-тройку скучающих дамочек. Лучше бы, конечно, разговорить кого-нибудь из местных жителей, но я сомневалась, что служащие развяжут языки. За болтливость можно и работы лишиться, так что горничные будут молчать, как рыбы. А вот с курортницами может и повезти. Жаль, что из отеля самостоятельно пока что не выйти! От скромной застенчивой новобрачной все ожидают, что она без сопровождения супруга и шагу в первые дни не сделает. Вот потом, когда мы немного освоимся, примусь бродить по окрестностям в одиночестве.
Расчеты мои оправдались. В просторной светлой комнате действительно уже находились женщины разных лет. В углу устроилась парочка мило щебечущих девушек, а напротив огромного, от пола до потолка, распахнутого окна устроилась в кресле сухощавая седовласая дама с удивительно яркими карими глазами. В молодости она, вероятно, была необыкновенной красавицей, да и сейчас сохранила остатки былой красоты. Точеные черты лица, почти лишенная старческих пигментных пятен кожа, царственная осанка. Под глазами прорезалась сеточка морщин, и тонкие ниточки протянулись от уголков рта к подбородку, но старухой ее язык не повернулся бы назвать. Леди в почтенных годах, да.
Я подошла поближе и спросила:
– Позволите? – указав на кресло рядом.
Она кивнула.
– Если вам будет приятно соседство с такой развалиной, милая.
И голос у нее приятный, чуть хрипловатый. Да, мужчины по ней определенно с ума сходили.
– Вы вовсе не… – запротестовала я.
Она рассмеялась, откинув голову. Шею прикрывал высокий воротник, не слишком уместный в такую жару, зато скрывающий дряблую кожу. А светло-синее платье куплено, определенно, не в простом магазине. Обманчиво простой крой, переливающийся шелк, отделанная жемчугом пряжка на поясе – у дамы водились деньги. Еще две крупные грушевидные жемчужины покачивались в ушах, и никаких более украшений я не заметила.
– Не стоит меня утешать, милая. Я прекрасно помню, в каком году появилась на свет, и не стыжусь собственного возраста. Старение следует принимать достойно. Увы, здоровье уже не то, что даже пару десятков лет назад, но вам вряд ли будет интересно обсуждение чужих болезней. Поэтому поговорим о чем-нибудь более увлекательном. Как вас зовут, дорогая?
– Эстелла. Эстелла Харрингтон.
Ложь вызвала прилив румянца к щекам – не от застенчивости, от злости. Называться фамилией Люка – это какой-то особо извращенный вид наказания!
Но дама ничего не заподозрила.
– Молодожены? – спросила она и улыбнулась, радуясь собственной проницательности, после моего кивка. – Признаться, новобрачные не часто балуют это место своими посещениями. Здесь тихо. Спокойно. Стариковский, сказала бы я, отдых.
Я покосилась на щебечущих девиц в углу. На старушек они никак не походили. Собеседница верно истолковала мой взгляд.
– О, эти сопровождают своих маменек. Те еще штучки!
Девицы или их маменьки? Уточнять я не стала.
– Кстати, позабыла представиться. Ах, память уже не та! Клавдия Брестон-Грей.
И взглянула на меня этак горделиво. Брестон-Грей… Безусловно, я слышала эту фамилию. Но когда и при каких обстоятельствах? Что-то крутилось в памяти, что-то…
– Не может быть! – ахнула я. – Та самая Клавдия Брестон-Грей?
И вот теперь, держу пари на что угодно, она сама мне все расскажет.
Леди выглядела польщенной.
– Приятно, что вы меня помните, дорогая! Я так давно не выходила на большую сцену. Уверена, мы подружимся. Если вы не станете звать меня тетей Клавой, конечно.
– А… кто осмелился?..
И сколько несчастный потом прожил?
Клавдия кокетливо махнула веером.
– Да так, случалось, – ответила обтекаемо. – Но вы, милая, уверена, не позволите себе подобной фамильярности.
– Ни в коем разе! – искренне заверила я.
Жить хочу потому как. А против разъяренной бывшей актрисы даже мои приемы не помогут. Вообще, женщина в гневе способна на многое. Растопчет врага и не заметит, а потом скажет, что так и было. И чувства вины не испытает.
– Прогуляемся? – предложила Клавдия. – Или сначала чаепитие?
Я покосилась в сторону хихикающих девушек. Они склонились друг к другу и о чем-то перешептывались, понизив голос. Я разобрала восклицание: «Что, так и сказал?», и вторая тут же дернула приятельницу за рукав и что-то зашептала быстро-быстро. До нас им дела не было, но любого человека проще разговорить наедине.
