захламлено какими-то причудливыми конструкциями, стол завален бумагами, в креслах для посетителей громоздились папки, на полу валялись карты и свежие номера конкурирующих изданий – эти были исчерканы многочисленными пометками.
– Сейчас!
Джейк смахнул папки с одного сиденья прямо на пол и жестом королевской особы, явившей необычайную милость, указал мне на стул у окна. Подоконник, кстати говоря, отличался от прочих поверхностей лишь одним: помимо всевозможных бумаг, там находилась еще и пепельница. Массивная, вытесанная из цельного куска черного с золотистыми искорками камня. В ней валялся сиротливый окурок. Я поморщилась и аккуратно сняла пепельницу с подоконника, подумала немного и пристроила ее на полу, подальше от своего стула. Местная уборщица давно привыкла к тому, какой хаос всегда царит в кабинете Джейка, так что ее ничем не удивить. Вот оклад ей периодически повышают, это да. Примерно раз в полгода бедная женщина заявляет, что «мочи ее нет в таком сумасшедшем доме работать», и всегда получает прибавку к жалованью. Причем ценит ее Джейк вовсе не за идеальную чистоту, что должна бы оставаться после того, как та завершает работу. Нет, понятие о чистоте наша Ханна имеет весьма своеобразное: махнуть тряпкой, стирая пыль, в ее понимании – вершина мастерства. Самое же ценное ее качество – умение держать язык за зубами.
Я отряхнула руки, устроилась на стуле и вопросительно посмотрела на начальство.
– И?
Джейк сгреб с подоконника очередную стопку бумаг, освобождая место. Водрузил туда карту.
– Вот!
– Что – вот? – не поняла я.
– Снежная долина!
И ткнул пальцем с неровно подстриженным ногтем в упомянутую долину.
Я с недоумением пожала плечами.
– Мне известно, где находится долина. Я изучала географию в школе. И что? Ты это хотел мне показать, Джейк?
А к чему тогда его волнение, даже больше – радостное возбуждение? Я-то подумала, что Джейку удалось откопать нечто по-настоящему интересное. Такое, из чего можно раскрутить сенсацию. А тут – Снежная долина! Подумаешь, открытие! Да о ее существовании всем давным-давно известно!
Вот о том, как эта самая долина образовалась, до сих пор складывают различные гипотезы. И само ее существование обросло легендами. Неужели Джейк хочет, чтобы я тоже сочинила какую-нибудь версию? Но София Фаррел на такие темы не пишет, а для Мангуста Ловкого это как-то… мелко, что ли. Расследования, скандалы, неизвестные факты – вот стихия Мангуста! И только Джейку известно, чего мне стоило все это нарыть. Наводку давал он, а дальше в дело уже вступала моя фантазия. Кого мне только не доводилось изображать! Мальчишка-газетчик, горничная в отеле, цветочница – это только те роли, что пришлось сыграть за последние полгода! Статьи Мангуста выходили не так уж и часто, но всегда, всегда имели эффект разорвавшейся бомбы. А здесь долина! И опять же, отчего так взволновался начальник?
– Именно! – радостно воскликнул он. – Собирается экспедиция! И я договорился о месте для тебя! Вернее, для Софии Ферт, пришедшей недавно в «Вестник» на стажировку.
Я невежливо фыркнула.
– Экспедиция? Какая по счету? Приедем, полюбуемся на метель, походим кругами, отправимся обратно? И о чем здесь писать? Или тебе предложили рекламный контракт с отелем? С бюро путешествий? Отправь с ними действительно стажера, если хочешь получить очерк, который читатели пробегут глазами за утренним кофе. Я-то здесь зачем?
– Затем, – торжественно провозгласил Джейк и даже воздел к потолку указательный палец, подчеркивая серьезность момента, – затем, дорогая моя София, любимейший мой Мангуст, что в этот раз запланированная особая экспедиция. Ее участники намерены проникнуть через снежную завесу. И ты будешь там, и все это опишешь. А главное – выяснишь истинную цель сего безумного действа. Потому как в научный энтузиазм руководителя мне не очень верится. Хотя все организовано и оформлено так, что комар носа не подточит. Но мое чутье подсказывает: что-то здесь неладно!
И во второй раз за день я решила, что ослышалась. Поскольку кабинет редактора – не офис адвоката, вести себя можно куда более вольно, то потерла ладонями уши и спросила прямо:
– Джейк, ты рехнулся, что ли?
Впервые за все время работы наплевав на его знаменитое чутье. Да, нюх на сенсации у начальства отменный, но здоровье мне, знаете ли, еще пригодится.
***
Нельзя сказать, что никто и никогда не пытался проникнуть сквозь завесу вечной метели – это было бы наглой ложью. Пытались, конечно. Неоднократно. Ведь помимо легенд о том, как появилась Снежная долина, ходили еще и слухи. Слухи о несметных богатствах, что лежат себе там, за снежной пеленой, и только и ждут смельчаков, что придут и возьмут. Если дойдут, конечно. Но не дошел ни один из искателей. Во всяком случае, о таковом известно не было. А если кому удалось все же посетить долину и вернуться живым, то счастливчик держал язык за зубами. И, как по мне, правильно делал. А некоторые все же открывали рты, вот только несли бессвязный бред, потому как лишались рассудка.
О провалах же многочисленных походов, как многолюдных, хорошо экипированных, так и одиночных, основанных на риске и безумии, говорили много. Писали в газетах. Передавали из уст в уста. Вот уже сколько – три десятка лет? четыре? – пробиться через пелену считалось делом невозможным. И попытки, между прочим, запретили законодательно, потому как количество летальных исходов увеличивалось с каждым разом. И вопрос даже не в переохлаждении или в обморожении – все чаще из снежной пелены обратно появлялись те, у кого необратимо повреждалась психика. Несчастных мучили кошмары, мании преследования, за каждым поворотом им мерещились чудовища. И это еще в лучших случаях, поверьте. О худших я предпочла бы не упоминать, хотя исследования читала.
Зато по периметру долину исходили вдоль и поперек. Увы, никаких новых знаний это не принесло. Лишь подтвердилось то, что и без того было известно: даже самым знойным летом границы ее защищает свирепая метель, не пропускающая чужаков. Как образовалась такая аномалия – непонятно. Прекратится ли когда-нибудь ее действие – неизвестно. Что находилось раньше на этом месте – загадка. Так что любой желающий мог дать волю своей фантазии и объяснять все эти факты так, как ему заблагорассудится. Впрочем, о сплетнях, слухах и легендах я уже упоминала, повторяться не буду.
И вот в такое место меня вознамерился отправить Джейк? По старой дружбе, не иначе. Или это нынче такой способ радикально избавиться от надоевшего сотрудника? Лучше бы просто уволил. Я бы обиделась, конечно, но в разумности начальника не усомнилась. А теперь взирала на него в потрясении и прикидывала, как бы намекнуть коллегам, что редактор наш того… спятил окончательно. Потому как никакое это не задание, а самое настоящее самоубийство!
– Джейк, ты рехнулся, что ли?
Редактор побарабанил пальцами по карте. Как раз по тому месту, где была нарисована долина, будь она неладна!
– Софи, это сенсация!
– Это глупость! – отрезала я. – Да, меня нельзя назвать правильной и, чего скрывать, законопослушной. Да, я переодевалась в чужую одежду и называлась чужими именами. Но в подобную авантюру ты меня не затянешь!
– Да послушай ты!
– Нет, это ты послушай! Если я и вернусь, то статьи тебе все равно не видать. Разве что записки из сумасшедшего дома. Взгляд изнутри, да. Тебе такая сенсация нужна? Ради этого мне рисковать собой?
Пылая гневом, я резко развернулась, но Джейк ухватил меня за локоть. Цепко так, что вывернуться не получилось.
– Софи, выслушай меня. Лезть в пелену метели не придется! Неужели ты решила, будто я отправлю тебя штурмовать снежную завесу?
– Именно так я и подумала, – огрызнулась я. – Интересно, и с чего бы мне в голову пришла такая мысль, а? Не догадываешься?
Убедившись, что жертва не намерена сбежать, Джейк разжал хватку, и я потерла руку в том месте, где касались его пальцы. Пробурчала:
– Синяки останутся.
– Прости, – но ни в голосе, ни в голубых глазах не промелькнуло и намека на раскаяние. – Ты не дослушала до конца, вот и сделала неверные выводы. Никто тебя в саму Снежную долину не гонит. Ты должна присоединиться к экспедиции…
– Нелегальной, – вновь не выдержала и перебила я.
– А вот и нет! – торжествующе воскликнул мой начальник. – Разрешение получено! И чем ты только слушала? Сказал ведь – оформлено все как надо! Нам здорово повезло, что одна маленькая птичка принесла мне новость на хвосте.
– А один любитель звонких монет подсуетился и включил в список твою протеже? – догадалась я. – Софию Ферт?
Джейк потер руки.
– Именно так, ты схватываешь на лету, – похвалил меня. – Так вот, ты присоединишься к экспедиции, официально твое задание – взять интервью у участников до и после похода. Ждать их в ближайшем городке, ну, сама знаешь, места туристические, желающих полюбоваться на метель хватает, особенно летом, но и зимой находятся идиоты, которым своего снега мало. Так вот, поселишься в гостинице, дождешься возвращения группы, опять всех опросишь, напишешь статейку – или серию статей, в зависимости от того, насколько интересная информация всплывет. Такова официальная версия. Руководитель, кстати, намеревался обойтись без прессы, и моему человечку хорошенько влетело за самодеятельность, но, – тут он развел руками, – списки уже утверждены. И София Ферт в них значится.
– А твой человечек получил толстую повязку из купюр на свои душевные раны, – вновь проявила я чудеса догадливости. – Ладно, с официальной версией все понятно. А что мне нужно сделать на самом деле?
Джейк поморщился, фыркнул, но как-то невесело.
– Я же сказал сразу: наблюдать. Разведать, из-за чего вся эта каша заварилась. Вот не верю я, что Нику Вернсу вдруг захотелось отморозить свой аристократический зад просто из исследовательского интереса!
Я подобралась.
– Нику? Нику Вернсу? Погоди, ты имеешь в виду Николаса Рейндольса-Вернса, верно? Или существует еще какой-то Ник Вернс, о котором мне не известно?
Редактор скривился.
– Его самого. Нам так и не удалось подобраться к сукиному сыну поближе, если ты помнишь.
Помню ли я? Да разве можно позабыть свой самый большой провал – а моя попытка проникнуть в особняк Рейндольсов именно грандиозным провалом и обернулась! Меня разоблачили быстрее, чем я успела представиться фальшивым именем, и вышвырнули. Нет, не пинком под зад, а очень вежливо, даже почтительно, распахнув и придержав двери, но недвусмысленно. И обидно, да. И вдвойне обиднее, что в офис напыщенного типа попасть тоже не удалось. Дальше холла меня не пустили.
Я хищно улыбнулась.
– Значит, это Рейндольс-Вернс возглавляет дурацкую экспедицию?
Если так, то не стоит удивляться легкости, с которой в обход закона дали разрешение. По сравнению с деньгами Рейндольс-Вернсов все состояние Фаррелов – так, небольшая сумма на скромные покупки.
– Нет, не он, – огорошил меня ответом Джейк. – Глава экспедиции – профессор Джонс. Настоящий фанатик, между прочим.
Джонс, Джонс… Что-то знакомое. Так и крутится в голове, но кончик ниточки то и дело выскальзывает, не давая воспоминанию сформироваться.
– Что-то я о нем слышала.
Редактор хмыкнул.
– Еще бы не слышала! Ты статью о нем писала!
Точно! Только не как Мангуст Ловкий, а под своим подлинным именем, оттого и не вспомнила сразу. Все эти персонажи светской колонки надолго в моей голове не задерживались.
В мозгу словно что-то щелкнуло, ослепительно вспыхнуло и осветило сваленные в дальний закоулок памяти воспоминания.
Следовало признать, что Доменик Джонс был фигурой колоритной. Во-первых, если верить слухам, фамилию Джонс, ту, что носила в девичестве его бабка по материнской линии, он взял в юности, уйдя из дома и решив посвятить себя науке. Отец, взбешенный поступком сына, вычеркнул того из завещания, но Доменик нисколько не огорчился. Нельзя сказать, что его вовсе не интересовали деньги, нет, исследования требовали крупных вложений. Но от той самой бабки ему досталось неплохое наследство, а патенты на некоторые изобретения принесли и вовсе суммы более чем внушительные. Так что Доменик пожал плечами и порекомендовал отцу распорядиться своими деньгами весьма специфическим образом. Как именно – в статью не вошло, потому что цензура бы подобное высказывание не пропустила.
К тридцати двум годам Доменик Джонс сделал себе имя в мире науки, оставаясь, тем не менее, не слишком известным широкой публике. Образ жизни он вел замкнутый и уединенный, многочисленные приемы, даже посвященные вручению премий, не посещал, дебошей и просто вечеринок не устраивал. Не гонял на новехонькой модели «Праймавто» по ночной столице – да и по дневной не гонял. Романы, если и заводил таковые, достоянием общественности не становились. Ни скандалов в публичных местах, ни ушедших от мужей прежде верных супруг, ни соблазненных девиц – ничего такого при подготовке статьи нарыть не удалось. Вот в итоге и получилась статейка проходная, довольно сухая и выхолощенная, состоящая в основном из перечисления заслуг. Гордиться такой точно не стоило. Я бы и не взялась за ее написание, но в светской жизни столицы как раз стоял полный штиль, никаких происшествий, никаких сплетен. Мертвый сезон. Лето в разгаре, все интересные персонажи разъехались по курортам или попрятались от зноя за толстыми стенами особняков, а выпуск готовить все равно надо. Вот я и вытащила на свет давным-давно позабытую историю об отпрыске некоего знатного рода, отказавшемся от семейного имени и состояния ради того, чтобы заниматься любимым делом.
Значит, Доменик Джонс знаком с Николасом Рейндольс-Вернсом. Учились вместе? Нет, вряд ли, Николас моложе на пару лет, точно не однокурсники. Хотя семьи их, опять же если верить сплетням, принадлежали к одному кругу, в детстве могли неоднократно встречаться. И пусть для мальчишек пяти и семи, предположим, лет, смешная на самом деле разница в возрасте представлялась внушительной, но старое знакомство в нужный момент пригодилось. Не мешало бы выяснить, кому идея с экспедицией пришла в голову: Николасу или Доменику? Кто из них, так сказать, мозг, а кто исполнитель?
– Ага! – ликующе воскликнул Джейк, наблюдавший пристально за моей реакцией. – Так и знал! Что, любопытно стало?
Я очнулась от размышлений, потерла лоб рукой, прошлась по кабинету.
– Что могло заинтересовать Доменика Джонса в Снежной долине? Насколько мне известно, ни историей, ни легендами и мифами он не увлекается. Естественные науки, техника, артефакторика – вот его интересы.
Джейк картинно развел руками.
– Не могу знать, дражайшая моя София, милейший мой Мангуст. Внешне все безобидно. Вполне безобидно. Осмотреть границы, взять пробы воздуха для анализа. Вблизи завесы и, кхм, непосредственно там, в метели. Попытаться разгадать природу сей аномалии при помощи науки. Но…
– Но?
– Но для чего снаряжать целую экспедицию? Запрашивать особое разрешение? Пробы можно взять и без шумихи, сама понимаешь.
Я кивнула.
– Управились бы за один день, никого не ставя в известность. А эти зачем-то собрали целую группу. И даже на журналистов согласились, – продолжил редактор. – Не то чтобы охотно, кхм. Ну да, об этом мы уже говорили.
– Сейчас!
Джейк смахнул папки с одного сиденья прямо на пол и жестом королевской особы, явившей необычайную милость, указал мне на стул у окна. Подоконник, кстати говоря, отличался от прочих поверхностей лишь одним: помимо всевозможных бумаг, там находилась еще и пепельница. Массивная, вытесанная из цельного куска черного с золотистыми искорками камня. В ней валялся сиротливый окурок. Я поморщилась и аккуратно сняла пепельницу с подоконника, подумала немного и пристроила ее на полу, подальше от своего стула. Местная уборщица давно привыкла к тому, какой хаос всегда царит в кабинете Джейка, так что ее ничем не удивить. Вот оклад ей периодически повышают, это да. Примерно раз в полгода бедная женщина заявляет, что «мочи ее нет в таком сумасшедшем доме работать», и всегда получает прибавку к жалованью. Причем ценит ее Джейк вовсе не за идеальную чистоту, что должна бы оставаться после того, как та завершает работу. Нет, понятие о чистоте наша Ханна имеет весьма своеобразное: махнуть тряпкой, стирая пыль, в ее понимании – вершина мастерства. Самое же ценное ее качество – умение держать язык за зубами.
Я отряхнула руки, устроилась на стуле и вопросительно посмотрела на начальство.
– И?
Джейк сгреб с подоконника очередную стопку бумаг, освобождая место. Водрузил туда карту.
– Вот!
– Что – вот? – не поняла я.
– Снежная долина!
И ткнул пальцем с неровно подстриженным ногтем в упомянутую долину.
Я с недоумением пожала плечами.
– Мне известно, где находится долина. Я изучала географию в школе. И что? Ты это хотел мне показать, Джейк?
А к чему тогда его волнение, даже больше – радостное возбуждение? Я-то подумала, что Джейку удалось откопать нечто по-настоящему интересное. Такое, из чего можно раскрутить сенсацию. А тут – Снежная долина! Подумаешь, открытие! Да о ее существовании всем давным-давно известно!
Вот о том, как эта самая долина образовалась, до сих пор складывают различные гипотезы. И само ее существование обросло легендами. Неужели Джейк хочет, чтобы я тоже сочинила какую-нибудь версию? Но София Фаррел на такие темы не пишет, а для Мангуста Ловкого это как-то… мелко, что ли. Расследования, скандалы, неизвестные факты – вот стихия Мангуста! И только Джейку известно, чего мне стоило все это нарыть. Наводку давал он, а дальше в дело уже вступала моя фантазия. Кого мне только не доводилось изображать! Мальчишка-газетчик, горничная в отеле, цветочница – это только те роли, что пришлось сыграть за последние полгода! Статьи Мангуста выходили не так уж и часто, но всегда, всегда имели эффект разорвавшейся бомбы. А здесь долина! И опять же, отчего так взволновался начальник?
– Именно! – радостно воскликнул он. – Собирается экспедиция! И я договорился о месте для тебя! Вернее, для Софии Ферт, пришедшей недавно в «Вестник» на стажировку.
Я невежливо фыркнула.
– Экспедиция? Какая по счету? Приедем, полюбуемся на метель, походим кругами, отправимся обратно? И о чем здесь писать? Или тебе предложили рекламный контракт с отелем? С бюро путешествий? Отправь с ними действительно стажера, если хочешь получить очерк, который читатели пробегут глазами за утренним кофе. Я-то здесь зачем?
– Затем, – торжественно провозгласил Джейк и даже воздел к потолку указательный палец, подчеркивая серьезность момента, – затем, дорогая моя София, любимейший мой Мангуст, что в этот раз запланированная особая экспедиция. Ее участники намерены проникнуть через снежную завесу. И ты будешь там, и все это опишешь. А главное – выяснишь истинную цель сего безумного действа. Потому как в научный энтузиазм руководителя мне не очень верится. Хотя все организовано и оформлено так, что комар носа не подточит. Но мое чутье подсказывает: что-то здесь неладно!
И во второй раз за день я решила, что ослышалась. Поскольку кабинет редактора – не офис адвоката, вести себя можно куда более вольно, то потерла ладонями уши и спросила прямо:
– Джейк, ты рехнулся, что ли?
Впервые за все время работы наплевав на его знаменитое чутье. Да, нюх на сенсации у начальства отменный, но здоровье мне, знаете ли, еще пригодится.
***
Нельзя сказать, что никто и никогда не пытался проникнуть сквозь завесу вечной метели – это было бы наглой ложью. Пытались, конечно. Неоднократно. Ведь помимо легенд о том, как появилась Снежная долина, ходили еще и слухи. Слухи о несметных богатствах, что лежат себе там, за снежной пеленой, и только и ждут смельчаков, что придут и возьмут. Если дойдут, конечно. Но не дошел ни один из искателей. Во всяком случае, о таковом известно не было. А если кому удалось все же посетить долину и вернуться живым, то счастливчик держал язык за зубами. И, как по мне, правильно делал. А некоторые все же открывали рты, вот только несли бессвязный бред, потому как лишались рассудка.
О провалах же многочисленных походов, как многолюдных, хорошо экипированных, так и одиночных, основанных на риске и безумии, говорили много. Писали в газетах. Передавали из уст в уста. Вот уже сколько – три десятка лет? четыре? – пробиться через пелену считалось делом невозможным. И попытки, между прочим, запретили законодательно, потому как количество летальных исходов увеличивалось с каждым разом. И вопрос даже не в переохлаждении или в обморожении – все чаще из снежной пелены обратно появлялись те, у кого необратимо повреждалась психика. Несчастных мучили кошмары, мании преследования, за каждым поворотом им мерещились чудовища. И это еще в лучших случаях, поверьте. О худших я предпочла бы не упоминать, хотя исследования читала.
Зато по периметру долину исходили вдоль и поперек. Увы, никаких новых знаний это не принесло. Лишь подтвердилось то, что и без того было известно: даже самым знойным летом границы ее защищает свирепая метель, не пропускающая чужаков. Как образовалась такая аномалия – непонятно. Прекратится ли когда-нибудь ее действие – неизвестно. Что находилось раньше на этом месте – загадка. Так что любой желающий мог дать волю своей фантазии и объяснять все эти факты так, как ему заблагорассудится. Впрочем, о сплетнях, слухах и легендах я уже упоминала, повторяться не буду.
И вот в такое место меня вознамерился отправить Джейк? По старой дружбе, не иначе. Или это нынче такой способ радикально избавиться от надоевшего сотрудника? Лучше бы просто уволил. Я бы обиделась, конечно, но в разумности начальника не усомнилась. А теперь взирала на него в потрясении и прикидывала, как бы намекнуть коллегам, что редактор наш того… спятил окончательно. Потому как никакое это не задание, а самое настоящее самоубийство!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Джейк, ты рехнулся, что ли?
Редактор побарабанил пальцами по карте. Как раз по тому месту, где была нарисована долина, будь она неладна!
– Софи, это сенсация!
– Это глупость! – отрезала я. – Да, меня нельзя назвать правильной и, чего скрывать, законопослушной. Да, я переодевалась в чужую одежду и называлась чужими именами. Но в подобную авантюру ты меня не затянешь!
– Да послушай ты!
– Нет, это ты послушай! Если я и вернусь, то статьи тебе все равно не видать. Разве что записки из сумасшедшего дома. Взгляд изнутри, да. Тебе такая сенсация нужна? Ради этого мне рисковать собой?
Пылая гневом, я резко развернулась, но Джейк ухватил меня за локоть. Цепко так, что вывернуться не получилось.
– Софи, выслушай меня. Лезть в пелену метели не придется! Неужели ты решила, будто я отправлю тебя штурмовать снежную завесу?
– Именно так я и подумала, – огрызнулась я. – Интересно, и с чего бы мне в голову пришла такая мысль, а? Не догадываешься?
Убедившись, что жертва не намерена сбежать, Джейк разжал хватку, и я потерла руку в том месте, где касались его пальцы. Пробурчала:
– Синяки останутся.
– Прости, – но ни в голосе, ни в голубых глазах не промелькнуло и намека на раскаяние. – Ты не дослушала до конца, вот и сделала неверные выводы. Никто тебя в саму Снежную долину не гонит. Ты должна присоединиться к экспедиции…
– Нелегальной, – вновь не выдержала и перебила я.
– А вот и нет! – торжествующе воскликнул мой начальник. – Разрешение получено! И чем ты только слушала? Сказал ведь – оформлено все как надо! Нам здорово повезло, что одна маленькая птичка принесла мне новость на хвосте.
– А один любитель звонких монет подсуетился и включил в список твою протеже? – догадалась я. – Софию Ферт?
Джейк потер руки.
– Именно так, ты схватываешь на лету, – похвалил меня. – Так вот, ты присоединишься к экспедиции, официально твое задание – взять интервью у участников до и после похода. Ждать их в ближайшем городке, ну, сама знаешь, места туристические, желающих полюбоваться на метель хватает, особенно летом, но и зимой находятся идиоты, которым своего снега мало. Так вот, поселишься в гостинице, дождешься возвращения группы, опять всех опросишь, напишешь статейку – или серию статей, в зависимости от того, насколько интересная информация всплывет. Такова официальная версия. Руководитель, кстати, намеревался обойтись без прессы, и моему человечку хорошенько влетело за самодеятельность, но, – тут он развел руками, – списки уже утверждены. И София Ферт в них значится.
– А твой человечек получил толстую повязку из купюр на свои душевные раны, – вновь проявила я чудеса догадливости. – Ладно, с официальной версией все понятно. А что мне нужно сделать на самом деле?
Джейк поморщился, фыркнул, но как-то невесело.
– Я же сказал сразу: наблюдать. Разведать, из-за чего вся эта каша заварилась. Вот не верю я, что Нику Вернсу вдруг захотелось отморозить свой аристократический зад просто из исследовательского интереса!
Я подобралась.
– Нику? Нику Вернсу? Погоди, ты имеешь в виду Николаса Рейндольса-Вернса, верно? Или существует еще какой-то Ник Вернс, о котором мне не известно?
Редактор скривился.
– Его самого. Нам так и не удалось подобраться к сукиному сыну поближе, если ты помнишь.
Помню ли я? Да разве можно позабыть свой самый большой провал – а моя попытка проникнуть в особняк Рейндольсов именно грандиозным провалом и обернулась! Меня разоблачили быстрее, чем я успела представиться фальшивым именем, и вышвырнули. Нет, не пинком под зад, а очень вежливо, даже почтительно, распахнув и придержав двери, но недвусмысленно. И обидно, да. И вдвойне обиднее, что в офис напыщенного типа попасть тоже не удалось. Дальше холла меня не пустили.
Я хищно улыбнулась.
– Значит, это Рейндольс-Вернс возглавляет дурацкую экспедицию?
Если так, то не стоит удивляться легкости, с которой в обход закона дали разрешение. По сравнению с деньгами Рейндольс-Вернсов все состояние Фаррелов – так, небольшая сумма на скромные покупки.
– Нет, не он, – огорошил меня ответом Джейк. – Глава экспедиции – профессор Джонс. Настоящий фанатик, между прочим.
Джонс, Джонс… Что-то знакомое. Так и крутится в голове, но кончик ниточки то и дело выскальзывает, не давая воспоминанию сформироваться.
– Что-то я о нем слышала.
Редактор хмыкнул.
– Еще бы не слышала! Ты статью о нем писала!
Точно! Только не как Мангуст Ловкий, а под своим подлинным именем, оттого и не вспомнила сразу. Все эти персонажи светской колонки надолго в моей голове не задерживались.
В мозгу словно что-то щелкнуло, ослепительно вспыхнуло и осветило сваленные в дальний закоулок памяти воспоминания.
Следовало признать, что Доменик Джонс был фигурой колоритной. Во-первых, если верить слухам, фамилию Джонс, ту, что носила в девичестве его бабка по материнской линии, он взял в юности, уйдя из дома и решив посвятить себя науке. Отец, взбешенный поступком сына, вычеркнул того из завещания, но Доменик нисколько не огорчился. Нельзя сказать, что его вовсе не интересовали деньги, нет, исследования требовали крупных вложений. Но от той самой бабки ему досталось неплохое наследство, а патенты на некоторые изобретения принесли и вовсе суммы более чем внушительные. Так что Доменик пожал плечами и порекомендовал отцу распорядиться своими деньгами весьма специфическим образом. Как именно – в статью не вошло, потому что цензура бы подобное высказывание не пропустила.
К тридцати двум годам Доменик Джонс сделал себе имя в мире науки, оставаясь, тем не менее, не слишком известным широкой публике. Образ жизни он вел замкнутый и уединенный, многочисленные приемы, даже посвященные вручению премий, не посещал, дебошей и просто вечеринок не устраивал. Не гонял на новехонькой модели «Праймавто» по ночной столице – да и по дневной не гонял. Романы, если и заводил таковые, достоянием общественности не становились. Ни скандалов в публичных местах, ни ушедших от мужей прежде верных супруг, ни соблазненных девиц – ничего такого при подготовке статьи нарыть не удалось. Вот в итоге и получилась статейка проходная, довольно сухая и выхолощенная, состоящая в основном из перечисления заслуг. Гордиться такой точно не стоило. Я бы и не взялась за ее написание, но в светской жизни столицы как раз стоял полный штиль, никаких происшествий, никаких сплетен. Мертвый сезон. Лето в разгаре, все интересные персонажи разъехались по курортам или попрятались от зноя за толстыми стенами особняков, а выпуск готовить все равно надо. Вот я и вытащила на свет давным-давно позабытую историю об отпрыске некоего знатного рода, отказавшемся от семейного имени и состояния ради того, чтобы заниматься любимым делом.
Значит, Доменик Джонс знаком с Николасом Рейндольс-Вернсом. Учились вместе? Нет, вряд ли, Николас моложе на пару лет, точно не однокурсники. Хотя семьи их, опять же если верить сплетням, принадлежали к одному кругу, в детстве могли неоднократно встречаться. И пусть для мальчишек пяти и семи, предположим, лет, смешная на самом деле разница в возрасте представлялась внушительной, но старое знакомство в нужный момент пригодилось. Не мешало бы выяснить, кому идея с экспедицией пришла в голову: Николасу или Доменику? Кто из них, так сказать, мозг, а кто исполнитель?
– Ага! – ликующе воскликнул Джейк, наблюдавший пристально за моей реакцией. – Так и знал! Что, любопытно стало?
Я очнулась от размышлений, потерла лоб рукой, прошлась по кабинету.
– Что могло заинтересовать Доменика Джонса в Снежной долине? Насколько мне известно, ни историей, ни легендами и мифами он не увлекается. Естественные науки, техника, артефакторика – вот его интересы.
Джейк картинно развел руками.
– Не могу знать, дражайшая моя София, милейший мой Мангуст. Внешне все безобидно. Вполне безобидно. Осмотреть границы, взять пробы воздуха для анализа. Вблизи завесы и, кхм, непосредственно там, в метели. Попытаться разгадать природу сей аномалии при помощи науки. Но…
– Но?
– Но для чего снаряжать целую экспедицию? Запрашивать особое разрешение? Пробы можно взять и без шумихи, сама понимаешь.
Я кивнула.
– Управились бы за один день, никого не ставя в известность. А эти зачем-то собрали целую группу. И даже на журналистов согласились, – продолжил редактор. – Не то чтобы охотно, кхм. Ну да, об этом мы уже говорили.
