Жильбер-младший старательно изводил Винса все школьные годы. Богатенького мальчика бесило, что в одном классе с ним учился поступивший по квоте для одаренных детей сын Труди, уборщицы из супермаркета. Труди не была проституткой в прямом смысле слова: не назначала цену, не ловила по ночам клиентов. Она просто часто меняла мужчин и не брезговала сначала, пока была молода, свежа и привлекательна, подарками подороже, а спустя годы, рано постарев, и просто выпивкой. Любой в Дрейтауне знал: Труди Ройс отдастся за бутылку. От кого она родила двоих мальчишек, не знала, должно быть, и сама. Может, отца старшего сына еще и вспомнила бы, а младшего – уж точно нет.
– Ройс! Оглох, что ли? А ну стой!
Винсент остановился, засунул руки в карманы. Ферран поманил его пальцем, но Ройс только усмехнулся. Еще чего! Кому надо – тот и подойдет.
Жильбер приблизился, оглянулся на телохранителей. Те застыли в нескольких шагах, готовые прийти на помощь в любой момент. Прошипел:
– Слышал, ты тянешь лапы к моей невесте?
Винс расхохотался.
– К какой еще невесте, убогий? Неужели нашлась кретинка, согласившаяся выйти за тебя?
– Поговори мне! Чтобы я тебя рядом с Ритой не видел, понял, нищеброд?
Рита. Сердце тут же тревожно сжалось. Она уехала внезапно, не сказав ни слова, хотя они виделись накануне отъезда. Не попрощалась, не позвонила, даже сообщения не написала. Винс побитым щенком слонялся под ее окнами, не понимая, что происходит. О том, что она покинула город, узнал случайно, из подслушанного разговора. Недоумение сменилось тревогой, тяжелым осадком оставшейся в душе. И вот теперь еще Ферран с нелепым заявлением.
– Какая она тебе невеста?
Жильбер ухмыльнулся.
– Тебе не понять. В нормальных семьях о браке договариваются заранее.
– Чего-о?
Ухмылка стала шире.
– Сказал же – не поймешь. В нашем круге решение принимает семья, но тебе-то откуда знать, что это такое. С твоей-то мамашей…
Телохранители не успели отреагировать. Где только мэр откопал этих неповоротливых увальней? Когда Винса оттащили от Феррана, у того под левым глазом наливалась опухоль. К вечеру, злорадно заметил Ройс, получится превосходный фингал. С таким фонарем и свет в комнате можно не зажигать. Ему самому амбалы тоже успели накостылять по шее, но это ни на йоту не умаляло торжества победы. Вот только слова о Рите остались противной занозой, что ныла и зудела, как ни старался Винс выкинуть их из головы. А к вечеру следующего дня к нему заявился Филипп Лавен собственной персоной. Труди опять ушла к очередному хахалю, братишка играл в футбол на пустыре, а Винсент изучал условия для поступления: он твердо намеревался и дальше учиться вместе с Ритой. Поступят на один факультет, снимут квартиру, станут наконец-то жить вдвоем, ни от кого не скрываясь. Появление Филиппа разрушило радужные планы быстрее, чем набежавшая волна – песчаный замок. После его ухода жизнь Винса разлетелась вдребезги. Он даже и не подозревал до того момента, в какую яму угодил. А теперь понятия не имел, что делать дальше и как выкарабкиваться. Катался по полу и выл, как раненый зверь, попавший в капкан. Хищник отгрызает себе лапу, желая вырваться на свободу, но глупый Винсент еще не понимал, что малой кровью ему не отделаться. Осознание придет позже, много позже. В вонючей тесной клетке, где он узнает, что ему долгие годы предстоит жить в неволе. И даже Остров покажется избавлением.
Семь лет. Семь чертовых лет. И ничего не изменилось. Я по-прежнему сходила по нему с ума. Заводилась даже не от прикосновения – от взгляда. Никогда, ни с кем, ни при каких обстоятельствах ничего подобного не испытывала.
О, я не жила монашкой. Вовсе нет. Пыталась встречаться с парнями, ходила на свидания. Первое закончилось провалом. Незадолго до отъезда в Школу правопорядка пошла в кино с Ферраном. Приятель давно звал меня куда-нибудь сходить, развеяться. Не думать об ублюдке Винсе, что так подло бросил меня.
– Просто по-дружески, – уверял он. – Посидим в кафешке, поболтаем. Посмотрим фильм. Новая комедия вышла, видала?
И я согласилась.
Свидание обернулось крахом. Несмотря на все заверения, Ферран не стал держать руки при себе. Для начала он заказал мне пару коктейлей, где привкус крепкого спиртного удачно маскировался приторным сиропом. Потом выяснилось, что вместо обещанной комедии мы попали на фильм для взрослых. Когда герой на экране прижал стонущую обнаженную героиню к стене с недвусмысленными намерениями, Ферран положил потную ладонь мне на колено. Меня передернуло от отвращения, но выпитые коктейли уже ударили в голову. «Ну и пусть! – злорадно думала я. – Отомщу Ройсу хоть так!»
Приятель сопел и пыхтел, гладил мою ногу, но залезть под юбку так и не решился. Как не решился и поцеловать в людном кинотеатре, пусть даже в темноте. Зато на стоянке услужливо распахнул заднюю дверцу машины. Я прекрасно понимала, что он затеял, но возражать не стала. Залезла и принялась ждать. И опять ошиблась.
Для начала Ферран отогнал машину на обочину одной из проселочных дорог, и только потом, заглушив двигатель, пересел ко мне. Неловко ткнулся губами в губы.
– Я люблю тебя, Рита, – бормотал он, стаскивая с меня футболку. – Я так тебя люблю.
С Винсом все было иначе. Первый оргазм я получила задолго до того, как потеряла девственность. Ройс умел доставить удовольствие, а Ферран… Он тискал и больно мял мою грудь, но так и не решался расстегнуть лифчик. Вжимался мне в живот напряженным членом, ерзал, а потом кончил, так и не сняв брюки. И вот тут коктейли сыграли со мной злую шутку. Когда Ферран застонал, прижавшись изо всех сил, и я почувствовала влагу на его штанах, меня просто-напросто вывернуло наизнанку. Я вывалилась из машины, скорчилась на четвереньках в пыли. Потом долго полоскала рот из бутылки, что протянул мне смущенный приятель. Когда все закончилось, он отвез меня домой. Всю дорогу мы молчали и старательно не смотрели друг на друга даже при прощании. И спустя время, при следующих встречах, ни разу не заговорили о том случае, словно его и не было.
Больше Ферран не приглашал меня ни в кино, ни в кафе, а незадолго до отъезда я увидела его в популярной среди молодежи пиццерии с хорошенькой брюнеткой Айзой, учившейся на класс младше. Отец Айзы держал половину автозаправок Дрейтауна, а мать не вылезала из салона красоты, в результате чего выглядела старшей сестрой собственной дочери. Насколько мне известно, сын мэра женился на Айзе еще до того, как Филипп Лавен спустил все состояние на тотализаторе, а его дочь перестала быть выгодной партией. Должно быть, мистер Жильбер, услышав о разорении бывшего лучшего друга, сделал большое пожертвование храму в благодарность за то, что его сынишка так и не связал жизнь с «этой Лавен».
Да, в родном городе я быстро превратилась из «милой Маргариты» в «эту Лавен». Мне припомнили все промахи и прегрешения, передо мной захлопнули все двери. Вытащили из небытия мой короткий роман с Винсом, о котором, оказывается, знали чуть ли не все жители Дрейтауна.
– Конечно, чего от нее ожидать, она еще когда валандалась с этим щенком…
– От приличных парней воротила нос, зато спала с нищебродом…
– Да шлюха она, настоящая шалава, только притворялась пай-девочкой…
Слухи змеились за спиной, шепотки преследовали меня, куда бы я ни направлялась. К счастью, в родном городе задерживаться я не собиралась: подписать все необходимые бумаги, дождаться похорон – и уехать обратно. Сломалась бы без поддержки Дюмора: шеф, к его чести, не бросил меня решать финансовые проблемы самостоятельно. Еще пару лет назад поведение старых знакомых вогнало бы в глубочайшую депрессию, но теперь мне важны стали совсем другие люди. Друзья, коллеги. Начальник, в конце концов! Пусть себе обитатели Дрейтауна придумывают небылицы! Возвращаться в родовое гнездо я не собиралась, тем более, что оно, гнездо это, уже не существовало: особняк ушел с молотка.
Тогда же, после свалившихся на меня бедствий, я предприняла очередную попытку утешиться в мужских объятиях. Несколько свиданий с однокурсником, завершившихся на стадии поцелуев, наверное, можно не учитывать. Целоваться с Питером было приятно, но переходить к дальнейшим действиям никто из нас не спешил. Во мне не разгоралось желание, а Пит, как он смущенно признался через месяц, больше интересовался парнями, чем девушками.
– Я думал, у нас получится, – объяснял он. – Ты мне действительно нравишься. Правда. Я бы даже женился на тебе, мы могли бы стать семьей. Если захочешь. И с ребенком вопрос решим. Ты – классный друг, Рита. Рядом с тобой я согласен прожить до конца дней. Но у меня не стоит на баб, понимаешь? Думал, что смогу, но… Мне жаль.
– Мне тоже.
А что еще здесь сказать? Питер действительно был хорошим парнем, надежным другом, но предложение я не приняла. Жить словно соседи и заводить связи на стороне? В двадцать лет уж точно подобное привлекательным не кажется.
После этого я долго не смотрела на парней, до той самой поездки в Дрейтаун. А по возвращении приняла приглашение Сержа Легорски опрокинуть по стаканчику.
Никаких иллюзий в отношении Сержа я не питала. Он слыл бабником, не пропускавшим мимо ни одной юбки. Ко мне подкатывал с грубоватым юморком, поразительным образом веселившим, а не раздражавшим и не злившим. Обычно я в ответ беззлобно огрызалась, а когда согласилась на свидание, Серж, кажется, не сразу и поверил.
– Ты серьезно, Лавен? – переспросил он и даже потер ухо.
Я кивнула.
– Или ты просто так предлагал? В надежде, что откажусь?
– Нет, конечно, нет, просто… Черт, Марго, это так неожиданно. Не «руки переломаю», не «на стоматолога работать будешь», а «где встречаемся». Нет, повтори, ты точно согласна?
– Точно-точно, – сдерживая смех, заверила я.
В конце концов, Легорски – мой друг, о котором давно все прекрасно известно. Я не буду обольщаться и планировать счастливую семейную жизнь, а он не разобьет мне сердце. А судя по длинному списку побывавших в его постели девиц, сможет доставить удовольствие. Не то, что Ферран или Питер.
И опять ничего не получилось. Нет, не по вине Сержа, он как раз был на высоте. Целовался просто отлично, раздевал уверенно, ласкал умело. Вот только я ничего не почувствовала. Нет, поцелуи мне понравились. И даже смелые прикосновения к груди возбуждали. Немного, совсем не так крышесносно, как с… Нет, Рита, не смей! Не вспоминай это имя!
Серж тем временем стянул с меня остатки одежды, спускался поцелуями по животу. Ниже, еще ниже. Я напряглась, свела ноги. С трудом подавила желание вскочить с постели и унестись прочь прямо так, в чем мать родила. Попыталась заставить себя расслабиться, но умница Легорски все понял.
Он сел, взъерошил волосы и спросил:
– Зачем тебе это понадобилось, Лавен? Что ты себе доказываешь? Или не себе? Кому?
– Ничего, – упрямо пробормотала я. – Иди ко мне, продолжим.
Он усмехнулся.
– Я не насилую баб, Лавен, а ты меня не хочешь. Расскажи, что случилось.
И как-то так получилось, что я рассказала ему все. О Винсе. Об отце. О Дрейтауне и несправедливых обвинениях. Потом я плакала, а он укачивал меня, словно ребенка, и гладил по волосам.
– Ш-ш-ш, не надо, дорогая. Все пройдет. Все пройдет, вот увидишь.
А потом, когда мои всхлипывания затихли, предложил:
– Одевайся и пойдем напьемся.
– А ты? Разве тебе не надо… я могу… ну, помочь. Правда, могу. Руками, например.
– Ты что, сбрендила, Лавен? Или считаешь всех мужиков похотливыми козлами? Обидно, знаешь ли!
– Прости, – покаянно пробубнила я.
Он щелкнул меня по носу.
– То-то же!
И удалился в ванную.
В ту ночь мы надрались до поросячьего визга. И в отличие от Феррана, Серж не стал наутро меня избегать, вернулся к былому стилю общения. Это я поначалу испытывала перед ним неловкость, которая сошла на нет его же усилиями, и вскоре уже по-прежнему обещала оставить его без зубов за приставания. И была бесконечно благодарна. За все.
Винс опять куда-то уехал с самого утра. Интересно, где он пропадает? За все время на Острове мне лишь раз удалось увидеть его по онлайн-трансляции – и лучше бы не видела. Как раз тогда он выбирал шлюх в борделе прямо под камерами, спасибо еще, что не отодрал там же. Сегодня, боюсь, на платных девок у него сил не осталось. У меня так и вовсе болели мышцы и слегка саднило между ног после вчерашнего. Хотя от вечернего раунда я бы, пожалуй, не отказалась.
При воспоминании о том, как орала и извивалась под сильным мужским телом, щеки и шея полыхнули огнем, даже уши загорелись. Надо же, а я-то, наивная, полагала, что для меня эта сторона жизни осталась в прошлом. Нет, все только стало ярче, острее, нестерпимее. И отчетливо вырисовалась моя главная проблема с мужчинами. Всех их можно обвинить лишь в одном: ни один из них не был Винсентом Ройсом. Как оказалось, Винс – мой персональный наркотик. Я отравлена им, вот уже семь лет этот яд течет в моей крови и со временем делается лишь сильнее, крепче. И нет для меня ни выхода, ни избавления. Если бы только получилось поговорить с ним, все объяснить… Но после завершения моего задания Винс не то, что слушать, даже видеть меня не захочет. Так что мне оставалось урвать побольше сейчас, пока еще есть возможность. Жить, дышать, заниматься сексом до звезд перед глазами, потому что потом ничего этого не будет. Привычная серость и тусклость, боль в груди, с которой мне придется сродниться. Имитация жизни. Без него.
Выходить на прогулку я не рискнула. Пусть прямого запрета и не получила, но лишний раз нарываться не стоит, лучше подняться на второй этаж и попробовать обнаружить что-нибудь интересное там.
Еще один осмотр кабинета ничего не дал. Как я ни старалась подобрать пароль к универсальному буку, экран насмешливо мигал разноцветными огоньками и не желал сменить картинку. Эх, Легорски бы сюда, он бы точно справился! Хотя Сержа Винс бы не купил на аукционе. При этой мысли я нервно хохотнула, бросила взгляд в окно и обмерла: от ворот к дому плавно подъезжал знакомый красный кар. Винс вернулся! В панике я заметалась по кабинету, старательно вспоминая, все ли лежит на своих местах. Не хватало еще, чтобы Ройс догадался, что помещение обыскивали! Тогда мне точно эротическим наказанием не отделаться.
Кажется, все в порядке. Я пулей выскочила за дверь, заперла замок и вихрем слетела по лестнице. Успела! Когда Винс вошел в дом, я нажимала на кнопки кофемашины, чтобы сварить ванильный латте. Дыхание чуть-чуть неровное, но это можно списать на волнение.
– Сделать вам кофе, господин? Или у вас есть другие… пожелания?
Его взгляд потемнел.
– Подойди ко мне.
Я шла медленно, покачивая бедрами. Надеюсь, это выглядело соблазнительно, а не забавно. Губы Винса плотно сжались, глаза, казалось, прожигали меня насквозь.
– Что угодно господину?
Я облизнула губы, не отводя взгляда от его лица. Что захочешь, Винс. Все, что захочешь. Мне это нужно не меньше, чем тебе. Нужно запастись воспоминаниями, чтобы перебирать их одинокими вечерами в пустой квартире. Вспоминать и чувствовать себя живой. Настоящей. Любящей. Женщиной, а не бездушным хладнокровным копом.
– Поцелуй меня. Поцелуй меня, Рита.
– Ройс! Оглох, что ли? А ну стой!
Винсент остановился, засунул руки в карманы. Ферран поманил его пальцем, но Ройс только усмехнулся. Еще чего! Кому надо – тот и подойдет.
Жильбер приблизился, оглянулся на телохранителей. Те застыли в нескольких шагах, готовые прийти на помощь в любой момент. Прошипел:
– Слышал, ты тянешь лапы к моей невесте?
Винс расхохотался.
– К какой еще невесте, убогий? Неужели нашлась кретинка, согласившаяся выйти за тебя?
– Поговори мне! Чтобы я тебя рядом с Ритой не видел, понял, нищеброд?
Рита. Сердце тут же тревожно сжалось. Она уехала внезапно, не сказав ни слова, хотя они виделись накануне отъезда. Не попрощалась, не позвонила, даже сообщения не написала. Винс побитым щенком слонялся под ее окнами, не понимая, что происходит. О том, что она покинула город, узнал случайно, из подслушанного разговора. Недоумение сменилось тревогой, тяжелым осадком оставшейся в душе. И вот теперь еще Ферран с нелепым заявлением.
– Какая она тебе невеста?
Жильбер ухмыльнулся.
– Тебе не понять. В нормальных семьях о браке договариваются заранее.
– Чего-о?
Ухмылка стала шире.
– Сказал же – не поймешь. В нашем круге решение принимает семья, но тебе-то откуда знать, что это такое. С твоей-то мамашей…
Телохранители не успели отреагировать. Где только мэр откопал этих неповоротливых увальней? Когда Винса оттащили от Феррана, у того под левым глазом наливалась опухоль. К вечеру, злорадно заметил Ройс, получится превосходный фингал. С таким фонарем и свет в комнате можно не зажигать. Ему самому амбалы тоже успели накостылять по шее, но это ни на йоту не умаляло торжества победы. Вот только слова о Рите остались противной занозой, что ныла и зудела, как ни старался Винс выкинуть их из головы. А к вечеру следующего дня к нему заявился Филипп Лавен собственной персоной. Труди опять ушла к очередному хахалю, братишка играл в футбол на пустыре, а Винсент изучал условия для поступления: он твердо намеревался и дальше учиться вместе с Ритой. Поступят на один факультет, снимут квартиру, станут наконец-то жить вдвоем, ни от кого не скрываясь. Появление Филиппа разрушило радужные планы быстрее, чем набежавшая волна – песчаный замок. После его ухода жизнь Винса разлетелась вдребезги. Он даже и не подозревал до того момента, в какую яму угодил. А теперь понятия не имел, что делать дальше и как выкарабкиваться. Катался по полу и выл, как раненый зверь, попавший в капкан. Хищник отгрызает себе лапу, желая вырваться на свободу, но глупый Винсент еще не понимал, что малой кровью ему не отделаться. Осознание придет позже, много позже. В вонючей тесной клетке, где он узнает, что ему долгие годы предстоит жить в неволе. И даже Остров покажется избавлением.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Семь лет. Семь чертовых лет. И ничего не изменилось. Я по-прежнему сходила по нему с ума. Заводилась даже не от прикосновения – от взгляда. Никогда, ни с кем, ни при каких обстоятельствах ничего подобного не испытывала.
О, я не жила монашкой. Вовсе нет. Пыталась встречаться с парнями, ходила на свидания. Первое закончилось провалом. Незадолго до отъезда в Школу правопорядка пошла в кино с Ферраном. Приятель давно звал меня куда-нибудь сходить, развеяться. Не думать об ублюдке Винсе, что так подло бросил меня.
– Просто по-дружески, – уверял он. – Посидим в кафешке, поболтаем. Посмотрим фильм. Новая комедия вышла, видала?
И я согласилась.
Свидание обернулось крахом. Несмотря на все заверения, Ферран не стал держать руки при себе. Для начала он заказал мне пару коктейлей, где привкус крепкого спиртного удачно маскировался приторным сиропом. Потом выяснилось, что вместо обещанной комедии мы попали на фильм для взрослых. Когда герой на экране прижал стонущую обнаженную героиню к стене с недвусмысленными намерениями, Ферран положил потную ладонь мне на колено. Меня передернуло от отвращения, но выпитые коктейли уже ударили в голову. «Ну и пусть! – злорадно думала я. – Отомщу Ройсу хоть так!»
Приятель сопел и пыхтел, гладил мою ногу, но залезть под юбку так и не решился. Как не решился и поцеловать в людном кинотеатре, пусть даже в темноте. Зато на стоянке услужливо распахнул заднюю дверцу машины. Я прекрасно понимала, что он затеял, но возражать не стала. Залезла и принялась ждать. И опять ошиблась.
Для начала Ферран отогнал машину на обочину одной из проселочных дорог, и только потом, заглушив двигатель, пересел ко мне. Неловко ткнулся губами в губы.
– Я люблю тебя, Рита, – бормотал он, стаскивая с меня футболку. – Я так тебя люблю.
С Винсом все было иначе. Первый оргазм я получила задолго до того, как потеряла девственность. Ройс умел доставить удовольствие, а Ферран… Он тискал и больно мял мою грудь, но так и не решался расстегнуть лифчик. Вжимался мне в живот напряженным членом, ерзал, а потом кончил, так и не сняв брюки. И вот тут коктейли сыграли со мной злую шутку. Когда Ферран застонал, прижавшись изо всех сил, и я почувствовала влагу на его штанах, меня просто-напросто вывернуло наизнанку. Я вывалилась из машины, скорчилась на четвереньках в пыли. Потом долго полоскала рот из бутылки, что протянул мне смущенный приятель. Когда все закончилось, он отвез меня домой. Всю дорогу мы молчали и старательно не смотрели друг на друга даже при прощании. И спустя время, при следующих встречах, ни разу не заговорили о том случае, словно его и не было.
Больше Ферран не приглашал меня ни в кино, ни в кафе, а незадолго до отъезда я увидела его в популярной среди молодежи пиццерии с хорошенькой брюнеткой Айзой, учившейся на класс младше. Отец Айзы держал половину автозаправок Дрейтауна, а мать не вылезала из салона красоты, в результате чего выглядела старшей сестрой собственной дочери. Насколько мне известно, сын мэра женился на Айзе еще до того, как Филипп Лавен спустил все состояние на тотализаторе, а его дочь перестала быть выгодной партией. Должно быть, мистер Жильбер, услышав о разорении бывшего лучшего друга, сделал большое пожертвование храму в благодарность за то, что его сынишка так и не связал жизнь с «этой Лавен».
Да, в родном городе я быстро превратилась из «милой Маргариты» в «эту Лавен». Мне припомнили все промахи и прегрешения, передо мной захлопнули все двери. Вытащили из небытия мой короткий роман с Винсом, о котором, оказывается, знали чуть ли не все жители Дрейтауна.
– Конечно, чего от нее ожидать, она еще когда валандалась с этим щенком…
– От приличных парней воротила нос, зато спала с нищебродом…
– Да шлюха она, настоящая шалава, только притворялась пай-девочкой…
Слухи змеились за спиной, шепотки преследовали меня, куда бы я ни направлялась. К счастью, в родном городе задерживаться я не собиралась: подписать все необходимые бумаги, дождаться похорон – и уехать обратно. Сломалась бы без поддержки Дюмора: шеф, к его чести, не бросил меня решать финансовые проблемы самостоятельно. Еще пару лет назад поведение старых знакомых вогнало бы в глубочайшую депрессию, но теперь мне важны стали совсем другие люди. Друзья, коллеги. Начальник, в конце концов! Пусть себе обитатели Дрейтауна придумывают небылицы! Возвращаться в родовое гнездо я не собиралась, тем более, что оно, гнездо это, уже не существовало: особняк ушел с молотка.
Тогда же, после свалившихся на меня бедствий, я предприняла очередную попытку утешиться в мужских объятиях. Несколько свиданий с однокурсником, завершившихся на стадии поцелуев, наверное, можно не учитывать. Целоваться с Питером было приятно, но переходить к дальнейшим действиям никто из нас не спешил. Во мне не разгоралось желание, а Пит, как он смущенно признался через месяц, больше интересовался парнями, чем девушками.
– Я думал, у нас получится, – объяснял он. – Ты мне действительно нравишься. Правда. Я бы даже женился на тебе, мы могли бы стать семьей. Если захочешь. И с ребенком вопрос решим. Ты – классный друг, Рита. Рядом с тобой я согласен прожить до конца дней. Но у меня не стоит на баб, понимаешь? Думал, что смогу, но… Мне жаль.
– Мне тоже.
А что еще здесь сказать? Питер действительно был хорошим парнем, надежным другом, но предложение я не приняла. Жить словно соседи и заводить связи на стороне? В двадцать лет уж точно подобное привлекательным не кажется.
После этого я долго не смотрела на парней, до той самой поездки в Дрейтаун. А по возвращении приняла приглашение Сержа Легорски опрокинуть по стаканчику.
Никаких иллюзий в отношении Сержа я не питала. Он слыл бабником, не пропускавшим мимо ни одной юбки. Ко мне подкатывал с грубоватым юморком, поразительным образом веселившим, а не раздражавшим и не злившим. Обычно я в ответ беззлобно огрызалась, а когда согласилась на свидание, Серж, кажется, не сразу и поверил.
– Ты серьезно, Лавен? – переспросил он и даже потер ухо.
Я кивнула.
– Или ты просто так предлагал? В надежде, что откажусь?
– Нет, конечно, нет, просто… Черт, Марго, это так неожиданно. Не «руки переломаю», не «на стоматолога работать будешь», а «где встречаемся». Нет, повтори, ты точно согласна?
– Точно-точно, – сдерживая смех, заверила я.
В конце концов, Легорски – мой друг, о котором давно все прекрасно известно. Я не буду обольщаться и планировать счастливую семейную жизнь, а он не разобьет мне сердце. А судя по длинному списку побывавших в его постели девиц, сможет доставить удовольствие. Не то, что Ферран или Питер.
И опять ничего не получилось. Нет, не по вине Сержа, он как раз был на высоте. Целовался просто отлично, раздевал уверенно, ласкал умело. Вот только я ничего не почувствовала. Нет, поцелуи мне понравились. И даже смелые прикосновения к груди возбуждали. Немного, совсем не так крышесносно, как с… Нет, Рита, не смей! Не вспоминай это имя!
Серж тем временем стянул с меня остатки одежды, спускался поцелуями по животу. Ниже, еще ниже. Я напряглась, свела ноги. С трудом подавила желание вскочить с постели и унестись прочь прямо так, в чем мать родила. Попыталась заставить себя расслабиться, но умница Легорски все понял.
Он сел, взъерошил волосы и спросил:
– Зачем тебе это понадобилось, Лавен? Что ты себе доказываешь? Или не себе? Кому?
– Ничего, – упрямо пробормотала я. – Иди ко мне, продолжим.
Он усмехнулся.
– Я не насилую баб, Лавен, а ты меня не хочешь. Расскажи, что случилось.
И как-то так получилось, что я рассказала ему все. О Винсе. Об отце. О Дрейтауне и несправедливых обвинениях. Потом я плакала, а он укачивал меня, словно ребенка, и гладил по волосам.
– Ш-ш-ш, не надо, дорогая. Все пройдет. Все пройдет, вот увидишь.
А потом, когда мои всхлипывания затихли, предложил:
– Одевайся и пойдем напьемся.
– А ты? Разве тебе не надо… я могу… ну, помочь. Правда, могу. Руками, например.
– Ты что, сбрендила, Лавен? Или считаешь всех мужиков похотливыми козлами? Обидно, знаешь ли!
– Прости, – покаянно пробубнила я.
Он щелкнул меня по носу.
– То-то же!
И удалился в ванную.
В ту ночь мы надрались до поросячьего визга. И в отличие от Феррана, Серж не стал наутро меня избегать, вернулся к былому стилю общения. Это я поначалу испытывала перед ним неловкость, которая сошла на нет его же усилиями, и вскоре уже по-прежнему обещала оставить его без зубов за приставания. И была бесконечно благодарна. За все.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Винс опять куда-то уехал с самого утра. Интересно, где он пропадает? За все время на Острове мне лишь раз удалось увидеть его по онлайн-трансляции – и лучше бы не видела. Как раз тогда он выбирал шлюх в борделе прямо под камерами, спасибо еще, что не отодрал там же. Сегодня, боюсь, на платных девок у него сил не осталось. У меня так и вовсе болели мышцы и слегка саднило между ног после вчерашнего. Хотя от вечернего раунда я бы, пожалуй, не отказалась.
При воспоминании о том, как орала и извивалась под сильным мужским телом, щеки и шея полыхнули огнем, даже уши загорелись. Надо же, а я-то, наивная, полагала, что для меня эта сторона жизни осталась в прошлом. Нет, все только стало ярче, острее, нестерпимее. И отчетливо вырисовалась моя главная проблема с мужчинами. Всех их можно обвинить лишь в одном: ни один из них не был Винсентом Ройсом. Как оказалось, Винс – мой персональный наркотик. Я отравлена им, вот уже семь лет этот яд течет в моей крови и со временем делается лишь сильнее, крепче. И нет для меня ни выхода, ни избавления. Если бы только получилось поговорить с ним, все объяснить… Но после завершения моего задания Винс не то, что слушать, даже видеть меня не захочет. Так что мне оставалось урвать побольше сейчас, пока еще есть возможность. Жить, дышать, заниматься сексом до звезд перед глазами, потому что потом ничего этого не будет. Привычная серость и тусклость, боль в груди, с которой мне придется сродниться. Имитация жизни. Без него.
Выходить на прогулку я не рискнула. Пусть прямого запрета и не получила, но лишний раз нарываться не стоит, лучше подняться на второй этаж и попробовать обнаружить что-нибудь интересное там.
Еще один осмотр кабинета ничего не дал. Как я ни старалась подобрать пароль к универсальному буку, экран насмешливо мигал разноцветными огоньками и не желал сменить картинку. Эх, Легорски бы сюда, он бы точно справился! Хотя Сержа Винс бы не купил на аукционе. При этой мысли я нервно хохотнула, бросила взгляд в окно и обмерла: от ворот к дому плавно подъезжал знакомый красный кар. Винс вернулся! В панике я заметалась по кабинету, старательно вспоминая, все ли лежит на своих местах. Не хватало еще, чтобы Ройс догадался, что помещение обыскивали! Тогда мне точно эротическим наказанием не отделаться.
Кажется, все в порядке. Я пулей выскочила за дверь, заперла замок и вихрем слетела по лестнице. Успела! Когда Винс вошел в дом, я нажимала на кнопки кофемашины, чтобы сварить ванильный латте. Дыхание чуть-чуть неровное, но это можно списать на волнение.
– Сделать вам кофе, господин? Или у вас есть другие… пожелания?
Его взгляд потемнел.
– Подойди ко мне.
Я шла медленно, покачивая бедрами. Надеюсь, это выглядело соблазнительно, а не забавно. Губы Винса плотно сжались, глаза, казалось, прожигали меня насквозь.
– Что угодно господину?
Я облизнула губы, не отводя взгляда от его лица. Что захочешь, Винс. Все, что захочешь. Мне это нужно не меньше, чем тебе. Нужно запастись воспоминаниями, чтобы перебирать их одинокими вечерами в пустой квартире. Вспоминать и чувствовать себя живой. Настоящей. Любящей. Женщиной, а не бездушным хладнокровным копом.
– Поцелуй меня. Поцелуй меня, Рита.
