ОСТОРОЖНО! ЧЕРНЫЙ КОТ
Не читайте на ночь любовное фэнтези! Не то закроете глаза в собственной постели, а откроете уже в другом мире и в новом теле. И узнаете с удивлением, что теперь вы - ведьма, а фамильяр ваш вовсе не мудрый помощник и преданный друг, а вредный котяра себе на уме. И проблемы, что на голову свалятся, разгребать придется самостоятельно. Искать пропавшего эльфа, разбираться с привороженным гномом и попутно изо всех сил стараться не потерять голову от красавчика-дракона. И с древним злом, что неожиданно объявилось, воевать. А как же кот? А у кота лапки...
– Ты кто? Назови свое имя!
Голос звучал требовательно. Начальственно этак звучал, без нотки сомнения в праве своем задавать вопросы. И я ответила автоматически:
– Маша. Мария Викторовна Ягодкина, двадцать три года, незамужняя. Помощник кондитера в пекарне «Ванилин».
И только потом возмутилась: кому это в голову взбрело допрашивать меня в собственной спальне? Неужели к хозяйке опять заявился племянник, любитель идиотских шуточек? Ну, сейчас он у меня получит! Я распахнула глаза, открыла рот, чтобы выдать возмущенную тираду. И ахнула.
Прямо мне в лицо уставилась немигающим взглядом мохнатая черная морда. Усатая, зеленоглазая. Кошачья. А вот котов у хозяйки, почтенной Нонны Арнольдовны, отродясь не водилось, потому как страдала она аллергией на шерсть кошачью, собачью и любую другую, вплоть до чешуи рыбок аквариумных, а также на пыль, шум, яркий солнечный свет, жару и холод. Подозреваю, что и жиличка, я, то есть, доставляла ей немалые мучения, но денежный пластырь неплохо лечит травмы, хоть физические, хоть моральные, так что с моим существованием в своей квартире Нонна Арнольдовны мирилась.
– Ты мне снишься? – спросила я у кота.
Он фыркнул, поставил лапу мне на плечо и выпустил когти.
– Ай! Ты чего?
– Вопросов глупых не задавай.
– Не снишься, – резюмировала я, потирая плечо. – Тогда кто ты такой и как сюда попал?
– Живу я тут. А зовут меня Уголек. Дурацкое имя, между нами, несерьезное.
Чтобы Нонна Арнольдовна кота завела, хоть с каким именем? Да быть того не может! Так я Угольку и сказала.
Он опять фыркнул.
– Никакой Арнольдовны я знать не знаю, а вот Мари меня призвала. И имя дурацкое дала!
– Кто такая Мари? – ошарашенно спросила я.
Если бы не боль от кошачьих когтей, точно уверилась бы, что я сплю, а снится мне на редкость абсурдный сон. Потому что нечего на ночь всякую фэнтезятину читать, вот! Хорошо еще, что кот приснился, а не дракон какой-нибудь. Но плечо побаливало, и это внушало определенные сомнения в здравости собственного рассудка. И они только усилились, когда Уголек прищурил зеленые глазищи и выдал:
– Похоже, что Мари – это ты. С недавнего времени, а если точнее, то с полуночи.
Я подняла руку и пощупала лоб. Прохладный. Потерла уши. Поморгала. Кот никуда не исчез, смотрел требовательно.
– Это что, розыгрыш? – догадалась я.
И обрадовалась. Конечно, розыгрыш! Глупый, как и сам Арнольд, в честь деда названный. Хозяйский племянничек прикупил где-то интерактивную игрушку и сейчас сидит, наблюдает за мной, несет чушь про какую-то Мари и мерзко хихикает.
– Это эксперимент, – важно заявил Уголек. – Неудавшийся. Хотя с какой стороны посмотреть, если так-то. Ты – здесь, Мари – где-то там.
– А здесь – это где? – поддержала я дурацкий разговор.
Сейчас проснусь окончательно и придумаю, как отомстить мерзкому Арнольду.
– Здесь – это здесь.
Логично, однако. Тут кошачья морда отодвинулась, открывая обзор, и у меня непроизвольно вырвалось:
– Ой, мама!
Если учесть, что родительницу, сбежавшую от любящего супруга и обожаемой дочери едва ли не из роддома, мне никогда в жизни видеть не доводилось, степень моего изумления, думаю, станет понятна. И нет, Арнольд, несмотря на его склонность к идиотским шуточкам, в этот раз действительно был ни при чем. Потому что провернуть такое ему не хватило бы если не фантазии, так денег.
Находилась я вовсе не в привычной съемной комнатушке, куда с трудом помещались шкаф, узкая кровать, письменный стол и офисный стул, а в очень даже просторном помещении. Высокий потолок с лепниной, светло-бежевые с кофейного оттенка узорами обои. Широкая кровать – настоящее ложе, как в фильмах про роскошную жизнь. Кофейного же цвета полузадернутые занавески. Молочно-белый пушистый ковер. В углу – столик и кресла, возле кровати – торшер, предмет из юности моей бабушки, а то и прабабушки, только непривычный какой-то. И еще тумбочка у кровати, а на ней – раскрытая книга. Вот и вся обстановка.
– Но… но это не мой дом!
И не квартира Нонны Арнольдовны точно.
– Это, – важно сказал Уголек, – как раз твой дом. Раз уж ты теперь Мари.
Я потерла глаза. Ущипнула себя за запястье – больно. Спросила жалобно:
– Я сошла с ума, да?
– Было бы с чего сходить! – фыркнул Уголек. – Извини, но впечатления человека разумного ты никак не производишь. Элементарные вещи до тебя не доходят. Эх, не везет мне с хозяйками! Сначала Мари, настоящая которая – она-то как раз умом и сообразительностью отличалась, вот только изрядная доля авантюризма все портила. А теперь ты!
Голова шла кругом.
– Погоди, эта Мари – твоя хозяйка?
Котяра прищурился. Размерами, кстати, он впечатлял, не Уголек – Уголище. Не всякий мей-кун до таких дорастает.
– У тебя в роду жирафов, случаем, не водилось?
– А теперь твоя хозяйка – я! – сообщила я злорадно. – Раз уж я теперь Мари. И ты мой питомец.
И что мне с тобой делать? Тебя же прокормить – ползарплаты отдать надо.
Но вслух я этого не сказала. Да и непонятно, какая у Мари зарплата и кем она вообще работает. Похоже, меня угораздило поменяться с ней местами. Ну, о попаданках в иной мир читала я много, конечно, но только даже вообразить не могла, что и меня саму ожидает этакое приключение. Впрочем, а что мне терять? С мамой, как уже сказала, даже знакома не была, отец женился недавно в пятый, что ли, раз – я уже в его дамах сердца запуталась. Да и не были мы никогда близки. Круглосуточные ясли, такой же детский сад, интернат, из которого меня никто не забирал на выходные – вот мой путь ненужного ребенка. С Вадиком, считавшимся женихом, мы как раз расстались по причине его измены, с Надькой, лучшей подругой, рассорились – по той же причине, ага. Потому как изменял мне жених именно с ней. Не по Нонне же Арнольдовне тосковать? Так что в родной мир я не рвалась.
– Не питомец я вовсе, – опять фыркнул не подозревавший о моих мыслях Уголек. – А фамильяр. Разницу понимаешь? Или объяснять надо?
Поскольку фэнтези я, как уже упоминала, почитывала и даже находила интересным и увлекательным, то и о фамильярах, разумеется, знала.
– Получается, Мари – она магичка? Или как там правильно? Магесса? Магиня?
– Еще чего пообиднее придумай! – невесть почему возмутился Уголек. – Какая еще магиня с магессой? Ведьма она, самая настоящая! И по характеру тоже, – подумав, добавил он.
Если разницу между котом домашним обыкновенным я еще улавливала, то вот между магиней, то есть магессой, то есть магичкой, короче, магом женского пола и ведьмой особых отличий не видела. Или маги – это заклинания, огненные молнии и дождь по щелку пальцев, а ведьмы – это зелья, дождь посредством опять-таки заклинаний и проклятие внезапного расстройства кишечника? Хотя маги-зельевары тоже в книгах встречались, а дождь – а не все ли равно, каким именно образом его вызывать? Что-то я запуталась окончательно. Но вопросов пока что задавать не стала, чтобы не выглядеть совсем тупой в глазах собственного фамильяра. И без того о жирафах уже интересовался, намекал.
– А куда эта самая ведьма делась? Та, которая настоящая Мари?
– Куда-куда, – проворчал Уголек. – Тебе лучше знать.
– Мне?
– Ну да. Раз ты – это теперь она, то она, стало быть, теперь ты.
Хм. Логично звучит. Я подумала, как обрадуется Нонна Арнольдовна этакому свалившемуся на нее счастью, и губы сами собой растянулись в ухмылке.
– Говорил ведь, что авантюристка она, – вещал между тем не подозревавший о моих злорадных мыслях Уголек. – Вечно ищет приключений на мягкое место. Вот и…
– Что и?
– Ну, перемен ей захотелось, – не слишком внятно разъяснил фамильяр. – Она и поменялась с тобой местами. И телами. В смысле, это сейчас понятно стало, что поменялась.
– Постой! – воскликнула я, сообразив несколько запоздало – не зря, не зря все же упомянул кот жирафов! – что именно царапнуло меня в его словах. – Как это – телами поменялись?
Вытянула перед собой руку, покрутила кистью и ахнула. Вслух. А кто бы на моем месте удержался, увидев совсем чужие пальцы, тонкие и длинные, с ярко-алым хищным маникюром. Да я никогда такой не носила! Неудобно же. И вызывающе.
– Дошло-о-о, – довольно протянул Уголек.
Я резво вскочила с кровати.
– Так, и где здесь зеркало?
Кот почесал за ухом.
– Нет бы что полезное спросила, – укорил он меня. – Где здесь дают молоко, например, чтобы напоить фамильяра. Или мясо хранят, чтобы покормить голодного кота. Да хотя бы где ночной горшок находится!
– Лоток? – уточнила я. – Ты не знаешь, где твой лоток?
– Твой. А о своем мне все прекрасно известно. И о лотке, и о миске.
Настроение сдувалось лопнувшим воздушным шариком. Мне даже новой внешностью любоваться перехотелось. Ночной горшок! Куда я попала? В какое дремучее средневековье?
Откуда-то из глубин памяти всплыло, что ночные вазы держали под кроватью, туда я и заглянула. Осторожненько так: а вдруг оный сосуд действительно там имелся, и Мари перед обменом успела им воспользоваться? Но на полу обнаружился только клок пыли.
– Ап-п-хчи! – чихнула я со вкусом. – Напомни, чтобы урезала зарплату служанке. Или и вовсе уволила. Не справляется она со своими обязанностями.
Зеленые глазищи стали круглыми, как монеты.
– Да откуда у тебя служанка взялась, скажи на милость?
Это что же получается – Мари собственноручно драила свои хоромы? С таким-то маникюром? В жизни не поверю! И горшка, кстати, нет. Куда он подевался?
– Ладно, так и быть, – смилостивился Уголек. – Просвещу тебя, темную. Видишь во-он ту дверцу? За ней ванная комната. И не с ведром и корытом, как ты, должно быть, ожидаешь, а с нормальным душем.
– Значит, здесь есть душ? – поразилась я.
Котяра взглянул эдак снисходительно.
– Разумеется. А также ванна, унитаз и биде – если тебе все эти слова о чем-то говорят.
– Говорят, – мрачно согласилась я. – Говорят о том, что сейчас кого-то не в меру наглого оттаскают как следует за хвост. Дабы шуточки идиотские из головы глупой выбить.
– Хвост – достояние особой ценности! Его трогать нельзя!
– Можно, – заверила я. – В исключительных случаях. А у нас как раз такой. И по ушам в воспитательных целях тоже можно. И по нахальной усатой морде. Газетой.
– А газеты еще не принесли, – обрадовался кот.
– Тогда и тряпкой сойдет. Постой, как это – не принесли? Кто не принес, если слуг у меня нет?
– У тебя нет, а вот в отеле персонал имеется. Ты же не думала, что это твой дом?
Признаться, именно так я и подумала. И ошиблась, выходит. И… и… и ясно одно – нужно как можно больше разузнать об этой самой Мари. Чтобы понять, куда именно я умудрилась вляпаться. А что таки вляпалась, так в том сомнений уже не имелось.
На вопросы вредный Уголек отвечал неохотно. Отмалчивался, фыркал, отворачивался демонстративно. Пришлось еще раз пригрозить газетой. Вчерашней, раз уж сегодняшние еще не принесли. Или журналом мод – таким по усатой физиомордии еще эффектнее надавать выйдет, чем газетой. Угроза на кота впечатление произвела, правда, вовсе не то, на которое я рассчитывала. Он забился под кровать и вылезать отказался наотрез.
– Ладно, – не расстроилась я. – Надоест – выйдешь. А я пока что осмотрюсь на местности.
Не знаю, каким образом Мари зарабатывала себе на жизнь, но денежки у нее определенно водились. Номер она сняла двухкомнатный, люкс, получается, или, на крайний случай, полулюкс – кто ее знает, классификацию этого мира? Помимо спальни, в нем имелась гостиная и небольшая гардеробная вместо шкафа. С зеркалом, разумеется. Вот перед ним-то я и застыла. Разевала только рот, издавая почти беззвучный писк. Да-а, не скоро я отучусь вздрагивать, проходя мимо собственного нового отражения.
Нет, дело вовсе не в том, что Мари была некрасива. Вовсе нет, напротив, красоткой в зеркале хотелось любоваться бесконечно. Просто видеть вместо невысокой худощавой голубоглазой блондинки типично славянской внешности этакую жгучую кареглазую брюнетку с соблазнительными формами – то еще испытание. Приятно, наверное, но очень уж непривычно. Так-то я и прежде на внешность не жаловалась.
– Эй! – Уголек просочился в приоткрытую дверь. – Тебе там звонят. Ответь.
– Мне?
– Да Мари же, бестолочь! А ты теперь вместо нее! А ну-ка марш к телефону!
– Ты чего это здесь раскомандовался? – насупилась я.
– Знаешь, на некоторые звонки лучше отвечать сразу.
– Это на какие же?
– На важные!
Интересно, а если я отвечу что-нибудь не то? И собеседник догадается, что никакая я не Мари? Об этом хвостатый умник подумал?
Но к телефону я все же поплелась. И только состоянием шока могу объяснить тот факт, что вовсе не насторожилась, услышав вместо резкого дребезжания бравурную мелодию. А вот окинув взглядом гостиную и не найдя аппарата, изумилась.
– На журнальном столике, – подсказал Уголек.
И с чего это мне подумалось, будто я увижу нечто с трубкой и наборным диском? На столике среди журналов и каких-то бумаг – надо будет тщательно их просмотреть – небрежно валялся… смартфон? Да, наверное, аналог смартфона нашего мира. Небольшая плоская квадратная коробочка, на которой мигала сейчас надпись: «Чешуйчатый».
Хм, любопытно, это название фирмы? Или определение звонящего? Нет, представить себе родителей, способных в здравом уме дать ребенку этакое имечко, я не могла, хотя оригиналов и в родном мире хватало. А вот фамилию – запросто, мне еще и не такие встречались. Или же Мари подразумевала «гад»? Но тогда почему не написала одно краткое слово?
Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове, пока я разбиралась с тем, как коробочку открыть и ответить на звонок.
– Слушаю, – произнесла нейтрально.
В самом же деле, не выдавать в эфир нечто вроде: «Доброе утро, господин чешуйчатый». А то собеседник еще и обидится.
Впрочем, тот себя даже приветствием утруждать не стал.
– Планы изменились, – прозвучал из динамика приятный баритон. – Увидимся вечером.
И понеслись короткие гудки. Я растерянно повертела в руке телефон, положила его на столик и, резко нагнувшись, ухватила за хвост вертевшегося под ногами вредного котяру.
– Ай!
– Будет тебе сейчас и ай, и ой! – злорадно сообщила я. – Антрацит недоделанный!
– Очень я даже доделанный! – обиделся кот.
Я ухватила его за загривок и усадила на диван рядом с собой. Руку предусмотрительно не убрала, пальцы не разжала. Неохота потом по всем закоулкам противного котищу разыскивать.
– Вопрос твоей доделанности поднимем попозже, – пообещала грозно. – По результатам беседы текущей.
Интересно, а ведьмы на фамильяров какое влияние имеют? Ну, помимо того, что призывать их могут. И сами фамильяры какую пользу приносят? Мне прежде попадались в романах ехидные да болтающие без остановки, но если это все – то спасибо, обойдусь и без услуг такого компаньона.
АННОТАЦИЯ
Не читайте на ночь любовное фэнтези! Не то закроете глаза в собственной постели, а откроете уже в другом мире и в новом теле. И узнаете с удивлением, что теперь вы - ведьма, а фамильяр ваш вовсе не мудрый помощник и преданный друг, а вредный котяра себе на уме. И проблемы, что на голову свалятся, разгребать придется самостоятельно. Искать пропавшего эльфа, разбираться с привороженным гномом и попутно изо всех сил стараться не потерять голову от красавчика-дракона. И с древним злом, что неожиданно объявилось, воевать. А как же кот? А у кота лапки...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Ты кто? Назови свое имя!
Голос звучал требовательно. Начальственно этак звучал, без нотки сомнения в праве своем задавать вопросы. И я ответила автоматически:
– Маша. Мария Викторовна Ягодкина, двадцать три года, незамужняя. Помощник кондитера в пекарне «Ванилин».
И только потом возмутилась: кому это в голову взбрело допрашивать меня в собственной спальне? Неужели к хозяйке опять заявился племянник, любитель идиотских шуточек? Ну, сейчас он у меня получит! Я распахнула глаза, открыла рот, чтобы выдать возмущенную тираду. И ахнула.
Прямо мне в лицо уставилась немигающим взглядом мохнатая черная морда. Усатая, зеленоглазая. Кошачья. А вот котов у хозяйки, почтенной Нонны Арнольдовны, отродясь не водилось, потому как страдала она аллергией на шерсть кошачью, собачью и любую другую, вплоть до чешуи рыбок аквариумных, а также на пыль, шум, яркий солнечный свет, жару и холод. Подозреваю, что и жиличка, я, то есть, доставляла ей немалые мучения, но денежный пластырь неплохо лечит травмы, хоть физические, хоть моральные, так что с моим существованием в своей квартире Нонна Арнольдовны мирилась.
– Ты мне снишься? – спросила я у кота.
Он фыркнул, поставил лапу мне на плечо и выпустил когти.
– Ай! Ты чего?
– Вопросов глупых не задавай.
– Не снишься, – резюмировала я, потирая плечо. – Тогда кто ты такой и как сюда попал?
– Живу я тут. А зовут меня Уголек. Дурацкое имя, между нами, несерьезное.
Чтобы Нонна Арнольдовна кота завела, хоть с каким именем? Да быть того не может! Так я Угольку и сказала.
Он опять фыркнул.
– Никакой Арнольдовны я знать не знаю, а вот Мари меня призвала. И имя дурацкое дала!
– Кто такая Мари? – ошарашенно спросила я.
Если бы не боль от кошачьих когтей, точно уверилась бы, что я сплю, а снится мне на редкость абсурдный сон. Потому что нечего на ночь всякую фэнтезятину читать, вот! Хорошо еще, что кот приснился, а не дракон какой-нибудь. Но плечо побаливало, и это внушало определенные сомнения в здравости собственного рассудка. И они только усилились, когда Уголек прищурил зеленые глазищи и выдал:
– Похоже, что Мари – это ты. С недавнего времени, а если точнее, то с полуночи.
Я подняла руку и пощупала лоб. Прохладный. Потерла уши. Поморгала. Кот никуда не исчез, смотрел требовательно.
– Это что, розыгрыш? – догадалась я.
И обрадовалась. Конечно, розыгрыш! Глупый, как и сам Арнольд, в честь деда названный. Хозяйский племянничек прикупил где-то интерактивную игрушку и сейчас сидит, наблюдает за мной, несет чушь про какую-то Мари и мерзко хихикает.
– Это эксперимент, – важно заявил Уголек. – Неудавшийся. Хотя с какой стороны посмотреть, если так-то. Ты – здесь, Мари – где-то там.
– А здесь – это где? – поддержала я дурацкий разговор.
Сейчас проснусь окончательно и придумаю, как отомстить мерзкому Арнольду.
– Здесь – это здесь.
Логично, однако. Тут кошачья морда отодвинулась, открывая обзор, и у меня непроизвольно вырвалось:
– Ой, мама!
Если учесть, что родительницу, сбежавшую от любящего супруга и обожаемой дочери едва ли не из роддома, мне никогда в жизни видеть не доводилось, степень моего изумления, думаю, станет понятна. И нет, Арнольд, несмотря на его склонность к идиотским шуточкам, в этот раз действительно был ни при чем. Потому что провернуть такое ему не хватило бы если не фантазии, так денег.
Находилась я вовсе не в привычной съемной комнатушке, куда с трудом помещались шкаф, узкая кровать, письменный стол и офисный стул, а в очень даже просторном помещении. Высокий потолок с лепниной, светло-бежевые с кофейного оттенка узорами обои. Широкая кровать – настоящее ложе, как в фильмах про роскошную жизнь. Кофейного же цвета полузадернутые занавески. Молочно-белый пушистый ковер. В углу – столик и кресла, возле кровати – торшер, предмет из юности моей бабушки, а то и прабабушки, только непривычный какой-то. И еще тумбочка у кровати, а на ней – раскрытая книга. Вот и вся обстановка.
– Но… но это не мой дом!
И не квартира Нонны Арнольдовны точно.
– Это, – важно сказал Уголек, – как раз твой дом. Раз уж ты теперь Мари.
Я потерла глаза. Ущипнула себя за запястье – больно. Спросила жалобно:
– Я сошла с ума, да?
– Было бы с чего сходить! – фыркнул Уголек. – Извини, но впечатления человека разумного ты никак не производишь. Элементарные вещи до тебя не доходят. Эх, не везет мне с хозяйками! Сначала Мари, настоящая которая – она-то как раз умом и сообразительностью отличалась, вот только изрядная доля авантюризма все портила. А теперь ты!
Голова шла кругом.
– Погоди, эта Мари – твоя хозяйка?
Котяра прищурился. Размерами, кстати, он впечатлял, не Уголек – Уголище. Не всякий мей-кун до таких дорастает.
– У тебя в роду жирафов, случаем, не водилось?
– А теперь твоя хозяйка – я! – сообщила я злорадно. – Раз уж я теперь Мари. И ты мой питомец.
И что мне с тобой делать? Тебя же прокормить – ползарплаты отдать надо.
Но вслух я этого не сказала. Да и непонятно, какая у Мари зарплата и кем она вообще работает. Похоже, меня угораздило поменяться с ней местами. Ну, о попаданках в иной мир читала я много, конечно, но только даже вообразить не могла, что и меня саму ожидает этакое приключение. Впрочем, а что мне терять? С мамой, как уже сказала, даже знакома не была, отец женился недавно в пятый, что ли, раз – я уже в его дамах сердца запуталась. Да и не были мы никогда близки. Круглосуточные ясли, такой же детский сад, интернат, из которого меня никто не забирал на выходные – вот мой путь ненужного ребенка. С Вадиком, считавшимся женихом, мы как раз расстались по причине его измены, с Надькой, лучшей подругой, рассорились – по той же причине, ага. Потому как изменял мне жених именно с ней. Не по Нонне же Арнольдовне тосковать? Так что в родной мир я не рвалась.
– Не питомец я вовсе, – опять фыркнул не подозревавший о моих мыслях Уголек. – А фамильяр. Разницу понимаешь? Или объяснять надо?
Поскольку фэнтези я, как уже упоминала, почитывала и даже находила интересным и увлекательным, то и о фамильярах, разумеется, знала.
– Получается, Мари – она магичка? Или как там правильно? Магесса? Магиня?
– Еще чего пообиднее придумай! – невесть почему возмутился Уголек. – Какая еще магиня с магессой? Ведьма она, самая настоящая! И по характеру тоже, – подумав, добавил он.
Если разницу между котом домашним обыкновенным я еще улавливала, то вот между магиней, то есть магессой, то есть магичкой, короче, магом женского пола и ведьмой особых отличий не видела. Или маги – это заклинания, огненные молнии и дождь по щелку пальцев, а ведьмы – это зелья, дождь посредством опять-таки заклинаний и проклятие внезапного расстройства кишечника? Хотя маги-зельевары тоже в книгах встречались, а дождь – а не все ли равно, каким именно образом его вызывать? Что-то я запуталась окончательно. Но вопросов пока что задавать не стала, чтобы не выглядеть совсем тупой в глазах собственного фамильяра. И без того о жирафах уже интересовался, намекал.
– А куда эта самая ведьма делась? Та, которая настоящая Мари?
– Куда-куда, – проворчал Уголек. – Тебе лучше знать.
– Мне?
– Ну да. Раз ты – это теперь она, то она, стало быть, теперь ты.
Хм. Логично звучит. Я подумала, как обрадуется Нонна Арнольдовна этакому свалившемуся на нее счастью, и губы сами собой растянулись в ухмылке.
– Говорил ведь, что авантюристка она, – вещал между тем не подозревавший о моих злорадных мыслях Уголек. – Вечно ищет приключений на мягкое место. Вот и…
– Что и?
– Ну, перемен ей захотелось, – не слишком внятно разъяснил фамильяр. – Она и поменялась с тобой местами. И телами. В смысле, это сейчас понятно стало, что поменялась.
– Постой! – воскликнула я, сообразив несколько запоздало – не зря, не зря все же упомянул кот жирафов! – что именно царапнуло меня в его словах. – Как это – телами поменялись?
Вытянула перед собой руку, покрутила кистью и ахнула. Вслух. А кто бы на моем месте удержался, увидев совсем чужие пальцы, тонкие и длинные, с ярко-алым хищным маникюром. Да я никогда такой не носила! Неудобно же. И вызывающе.
– Дошло-о-о, – довольно протянул Уголек.
Я резво вскочила с кровати.
– Так, и где здесь зеркало?
Кот почесал за ухом.
– Нет бы что полезное спросила, – укорил он меня. – Где здесь дают молоко, например, чтобы напоить фамильяра. Или мясо хранят, чтобы покормить голодного кота. Да хотя бы где ночной горшок находится!
– Лоток? – уточнила я. – Ты не знаешь, где твой лоток?
– Твой. А о своем мне все прекрасно известно. И о лотке, и о миске.
Настроение сдувалось лопнувшим воздушным шариком. Мне даже новой внешностью любоваться перехотелось. Ночной горшок! Куда я попала? В какое дремучее средневековье?
Откуда-то из глубин памяти всплыло, что ночные вазы держали под кроватью, туда я и заглянула. Осторожненько так: а вдруг оный сосуд действительно там имелся, и Мари перед обменом успела им воспользоваться? Но на полу обнаружился только клок пыли.
– Ап-п-хчи! – чихнула я со вкусом. – Напомни, чтобы урезала зарплату служанке. Или и вовсе уволила. Не справляется она со своими обязанностями.
Зеленые глазищи стали круглыми, как монеты.
– Да откуда у тебя служанка взялась, скажи на милость?
Это что же получается – Мари собственноручно драила свои хоромы? С таким-то маникюром? В жизни не поверю! И горшка, кстати, нет. Куда он подевался?
– Ладно, так и быть, – смилостивился Уголек. – Просвещу тебя, темную. Видишь во-он ту дверцу? За ней ванная комната. И не с ведром и корытом, как ты, должно быть, ожидаешь, а с нормальным душем.
– Значит, здесь есть душ? – поразилась я.
Котяра взглянул эдак снисходительно.
– Разумеется. А также ванна, унитаз и биде – если тебе все эти слова о чем-то говорят.
– Говорят, – мрачно согласилась я. – Говорят о том, что сейчас кого-то не в меру наглого оттаскают как следует за хвост. Дабы шуточки идиотские из головы глупой выбить.
– Хвост – достояние особой ценности! Его трогать нельзя!
– Можно, – заверила я. – В исключительных случаях. А у нас как раз такой. И по ушам в воспитательных целях тоже можно. И по нахальной усатой морде. Газетой.
– А газеты еще не принесли, – обрадовался кот.
– Тогда и тряпкой сойдет. Постой, как это – не принесли? Кто не принес, если слуг у меня нет?
– У тебя нет, а вот в отеле персонал имеется. Ты же не думала, что это твой дом?
Признаться, именно так я и подумала. И ошиблась, выходит. И… и… и ясно одно – нужно как можно больше разузнать об этой самой Мари. Чтобы понять, куда именно я умудрилась вляпаться. А что таки вляпалась, так в том сомнений уже не имелось.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На вопросы вредный Уголек отвечал неохотно. Отмалчивался, фыркал, отворачивался демонстративно. Пришлось еще раз пригрозить газетой. Вчерашней, раз уж сегодняшние еще не принесли. Или журналом мод – таким по усатой физиомордии еще эффектнее надавать выйдет, чем газетой. Угроза на кота впечатление произвела, правда, вовсе не то, на которое я рассчитывала. Он забился под кровать и вылезать отказался наотрез.
– Ладно, – не расстроилась я. – Надоест – выйдешь. А я пока что осмотрюсь на местности.
Не знаю, каким образом Мари зарабатывала себе на жизнь, но денежки у нее определенно водились. Номер она сняла двухкомнатный, люкс, получается, или, на крайний случай, полулюкс – кто ее знает, классификацию этого мира? Помимо спальни, в нем имелась гостиная и небольшая гардеробная вместо шкафа. С зеркалом, разумеется. Вот перед ним-то я и застыла. Разевала только рот, издавая почти беззвучный писк. Да-а, не скоро я отучусь вздрагивать, проходя мимо собственного нового отражения.
Нет, дело вовсе не в том, что Мари была некрасива. Вовсе нет, напротив, красоткой в зеркале хотелось любоваться бесконечно. Просто видеть вместо невысокой худощавой голубоглазой блондинки типично славянской внешности этакую жгучую кареглазую брюнетку с соблазнительными формами – то еще испытание. Приятно, наверное, но очень уж непривычно. Так-то я и прежде на внешность не жаловалась.
– Эй! – Уголек просочился в приоткрытую дверь. – Тебе там звонят. Ответь.
– Мне?
– Да Мари же, бестолочь! А ты теперь вместо нее! А ну-ка марш к телефону!
– Ты чего это здесь раскомандовался? – насупилась я.
– Знаешь, на некоторые звонки лучше отвечать сразу.
– Это на какие же?
– На важные!
Интересно, а если я отвечу что-нибудь не то? И собеседник догадается, что никакая я не Мари? Об этом хвостатый умник подумал?
Но к телефону я все же поплелась. И только состоянием шока могу объяснить тот факт, что вовсе не насторожилась, услышав вместо резкого дребезжания бравурную мелодию. А вот окинув взглядом гостиную и не найдя аппарата, изумилась.
– На журнальном столике, – подсказал Уголек.
И с чего это мне подумалось, будто я увижу нечто с трубкой и наборным диском? На столике среди журналов и каких-то бумаг – надо будет тщательно их просмотреть – небрежно валялся… смартфон? Да, наверное, аналог смартфона нашего мира. Небольшая плоская квадратная коробочка, на которой мигала сейчас надпись: «Чешуйчатый».
Хм, любопытно, это название фирмы? Или определение звонящего? Нет, представить себе родителей, способных в здравом уме дать ребенку этакое имечко, я не могла, хотя оригиналов и в родном мире хватало. А вот фамилию – запросто, мне еще и не такие встречались. Или же Мари подразумевала «гад»? Но тогда почему не написала одно краткое слово?
Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове, пока я разбиралась с тем, как коробочку открыть и ответить на звонок.
– Слушаю, – произнесла нейтрально.
В самом же деле, не выдавать в эфир нечто вроде: «Доброе утро, господин чешуйчатый». А то собеседник еще и обидится.
Впрочем, тот себя даже приветствием утруждать не стал.
– Планы изменились, – прозвучал из динамика приятный баритон. – Увидимся вечером.
И понеслись короткие гудки. Я растерянно повертела в руке телефон, положила его на столик и, резко нагнувшись, ухватила за хвост вертевшегося под ногами вредного котяру.
– Ай!
– Будет тебе сейчас и ай, и ой! – злорадно сообщила я. – Антрацит недоделанный!
– Очень я даже доделанный! – обиделся кот.
Я ухватила его за загривок и усадила на диван рядом с собой. Руку предусмотрительно не убрала, пальцы не разжала. Неохота потом по всем закоулкам противного котищу разыскивать.
– Вопрос твоей доделанности поднимем попозже, – пообещала грозно. – По результатам беседы текущей.
Интересно, а ведьмы на фамильяров какое влияние имеют? Ну, помимо того, что призывать их могут. И сами фамильяры какую пользу приносят? Мне прежде попадались в романах ехидные да болтающие без остановки, но если это все – то спасибо, обойдусь и без услуг такого компаньона.
