ПРОЛОГ
Дверь камеры захлопывается на удивление почти беззвучно, а вот засов с той стороны гремит оглушительно. Мне думается, что с таким грохотом, наверное, упали бы комья влажной земли на крышку моего гроба. Засов – давление психологическое, не более, на двери он не нужен. На выкрашенном серой унылой краской металле посверкивают зеленоватые искорки защитных чар. Выхода отсюда нет, сбежать не получится.
Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь к новым соседкам. Пять пар глаз буравят меня с нескрываемым интересом.
– Эй, новенькая! – окликает самая молодая, темноволосая и темноглазая. – За что тебя упекли?
– Меня подставили.
Дружный хохот.
– Нас всех здесь подставили, – насмешливо заявляет все та же девушка. – Мы все невинные жертвы!
И снова смеется. Не обидно, а так, словно услышала хорошую шутку.
– Звать тебя как, жертва невинная? – отсмеявшись, спрашивает женщина постарше.
Не самая старая из заключенных: вон, справа от нее сидит совсем старуха, полулысая, нечесаная, скалится беззубым ртом. Этой же не больше пятидесяти, лицо грубое, словно топором вытесанное, губы мясистые, красные, а в каштановых волосах серебрятся только тонкие редкие нити. И смотрит так, что сразу понятно: с этой спорить нельзя.
– Мелинда, – сглатывая комок в горле, отвечаю я. – Мелинда Сильверстон.
Представляться девичьей фамилией легко. К счастью, муж лишил меня права именоваться леди Гроув, и мне не приходится повторять ненавистное имя.
Карие глаза смотрят внимательно, без насмешки.
– Что ж, располагайся, Мелинда. Вон свободная шконка. И присоединяйся.
Они сидят прямо на полу, пождав ноги. Кажется, играют в какую-то игру. Я кладу нехитрые пожитки на указанные нары, осторожно подхожу ближе. На грязный пол усаживаться не спешу.
– Что, брезгуешь, леди? – хохочет та, молодая.
– Помолчи, Куропатка, – бросает Главная.
Куропатка? Это имя такое? Сомневаюсь.
Главная плавно поднимается, оказываясь чуть выше меня ростом. Протягивает руку, пальцем приподнимает прядь моих волос.
– Яркие какие, – произносит завороженно. – Выделяются. Здесь нельзя выделяться, Леди. Нелегко тебе придется.
Значит, Куропатка – точно не имя.
– Знаю, – соглашаюсь я.
Даже если сейчас сяду на пол и включусь в игру, правил которой не знаю, легче не будет.
– Ладно, отдыхай пока, – снисходит Главная. И в спину мне бросает: – Тетка!
Я оборачиваюсь, приподнимаю недоуменно бровь.
– Что – Тетка?
– Я! – Она опять хохочет, а зубы белые, крепкие, немного неровные. – Тетка – это мое имя, Леди.
* * *
Я сижу на нарах, притянув колени к груди и обхватив их руками. Сокамерницы словно забыли обо мне, не смотрят в мою сторону, продолжают свою странную игру, перемещают по полу какие-то фигурки. Откуда они здесь?
Слепили из хлеба, осеняет догадка. Пережевали и слепили. Я морщусь.
Как я оказалась здесь? Где пролегла линия невозврата? Причины… причины мне известны. Я была хорошей девочкой. Хорошей дочерью. Послушной. Делала все, что велел мне отец. Старалась не расстраивать ни его, ни мачеху. И замуж вышла, за кого велели. И вот он – итог.
