ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Кар… кха-кха, – от удивления я запнулась и закашлялась, – картошка? Как вы себе это представляете?
Арабелла Грейвз нетерпеливо дернула костлявым плечом, обтянутым синим сукном формы.
– Обыкновенно, Элис. И нечего здесь каркать. Ты что, картофель никогда не видела? Впрочем, если тебя смущает именно этот овощ, есть другие варианты. Кабачки. Тыквы. Дыни, в конце концов.
– Дыни – не вариант, – меланхолично вставила Линда, моя напарница.
– Почему это? – искренне удивилась Арабелла.
– Потому что климат для бахчевых не подходит. Это если южнее куда…
– Вот! – обрадовалась Арабелла и воздела вверх указательный палец. – Вот! Вы уже все прекрасно знаете! Никого лучше вашей пары для этого задания не найти! Значит, я сейчас быстренько готовлю приказ, а вы пакуйте чемоданы. И чтобы результат был как можно быстрее!
И она вылетела за дверь – только подол широкой длинной юбки взметнулся и закрутился вокруг тощих щиколоток.
Я с надеждой уставилась на Линду.
– Ты действительно знаешь, как выращивают картошку?
Она смущенно улыбнулась. Если начальница, высокая и сухопарая, с длинным носом и узкими губами, неуловимо напоминала ворону, то Линда, маленькая и пухленькая, рыжеволосая и любящая яркие наряды, скорее наводила на мысли о колибри. Ну, или еще о какой-нибудь безобидной и беззаботной пташке. Обманчивое впечатление, скажу я вам.
– Не-а, не знаю, – произнесла она слегка извиняющимся тоном, как будто нелепое задание – ее вина. – Мой дядя держит виноградники на юге, но это, сама понимаешь…
И она развела руками, а потом мы хором вздохнули. Потому как в неведомый процесс выращивания картофеля нам все-таки вскоре предстояло погрузиться. И допустить ошибку ни одна из нас не могла. Не имела права.
– Может, все не так и страшно, – подбодрила я. – В конце концов, мы – взрослые девочки, достаточно разумные, чтобы не верить в то, что батоны растут на деревьях, а овощи – в тех сетках, в которых продаются в магазине.
– Я даже знаю слово «огород», – убито пробормотала Линда. – И «лопата». На картинке видела.
Я тоже видела. И даже в кино. О, а это идея!
– Нам срочно нужны билеты на дневной сеанс!
Напарница взглянула на меня с подозрением и даже руку протянула – лоб пощупать.
– Элис?
– На днях вышел новый детский фильм «Деревенские приключения», – пояснила я. – Дик и Дрейк мне все уши прожужжали. За неимением лучшего практического пособия…
– …почерпнем кое-какие нужные сведения из кинематографа, – подхватила Линда.
И мы одновременно расхохотались.
Да, мы – команда. И понимаем друг друга с полуслова.
* * *
Увы, кинокартина не пролила ни малейшего лучика света на загадочное дело фермерства. Вернее, как: корову вот нам показали. От нее весьма бодро улепетывал главный герой в начале фильма, и я сделала себе мысленную пометку: к рогатым не приближаться. Ни к коровам, ни к быкам, ни к козам – на всякий случай. Надо бы выяснить, кстати, имеется ли в «Уютном уголке» (так именовалось место нашей будущей дислокации) какая-то живность, не то выяснится, что главную опасность мы с Линдой проглядели. Даже выращивание кабачков меркло на фоне грозящей нам дойки. К утру полное досье уже лежало на письменном столе, и я, наскоро пролистав его, вздохнула с облегчением: никаких коров, коз или там кроликов. Только куры-несушки, но с ними человек разумный образованный справится играючи, не так ли? Да и свежие яйца к завтраку точно не помешают.
Сейчас, после чашечки утреннего кофе и свежайшего круассана из булочной напротив агенства, задание не казалось таким пугающим. Подумаешь, загородное поместье! Тем более, что управляться вдвоем нам не придется. Престарелый лейс Райнольд, соблазненный кругленькой суммой, представит нас слугам своими племянницами. Мы займемся всеми делами, пока лейс будет поправлять здоровье в санатории, а кухарка, горничная и садовник охотно нам помогут. Вернее, сами выполнят всю работу по удержанию порядка в имении, а мы приступим к тому, ради чего, собственно, и отправлялись в Хантлберри: общению с соседями.
Итак, соседи.
Я отложила в сторону еще один лист и уставилась на фотографию, изображавшую изящную темноволосую особу лет тридцати. Тонкие черты лица, огромные голубые глаза, надменная полуулыбка. Лейса Грейс Кемпбелл, вдова. Унаследовала от мужа солидный капитал, но жить предпочитает почему-то в деревне, а вовсе не в столице с ее сиянием огней и вихрем развлечений. Держит гончих, но охотой не увлекается. Принимает все приглашения в гости, но сама приемов не устраивает. Хм, любопытно.
Следующий лист. Лейс и лейса Холмс, семейная чета. Пожилые, благообразные, похожие на сказочных бабушку и дедушку. Она кругленькая, румяная, с пучком седых волос на затылке, он – худощавый, слегка сутуловатый, с горбинкой на носу, седой бородой и прямоугольными очками. Вот только в их поместье не звучат детские голоса: Холмсы внуками так и не обзавелись. Вроде бы имелся у них сын, но давным-давно уехал куда-то за океан и с тех пор не подавал о себе вестей.
Еще один снимок. Лейс и лейса Чедвик, молодожены, невесть почему выбравшие для проведения медового месяца не морское побережье, залитое солнечным светом, а провинциальную глушь. Юная Дороти Чедвик, всего-то девятнадцати лет от роду, застенчиво улыбалась с фотографии. Светлые кудряшки, ямочки на щеках. Пол, ее супруг, смотрел в камеру важно и серьезно, сразу видно, не легкомысленный юнец, а солидный семейный мужчина. Костюм свободного кроя по замыслу портного, вероятно, должен был скрывать полноту, однако же выглядел излишне мешковатым, словно с чужого плеча. Темные волосы гладко зачесаны, тонкие усики напомажены и тщательно уложены.
Идем дальше. Лейс Гарольд Баггинс, полковник в отставке, приятель нашего фальшивого дядюшки. Он вызвал у меня некоторое беспокойство: получится ли обвести его вокруг пальца? Или же лейс Баггинс твердо уверен в том, что у старины Райнольда нет и не было никаких племянниц? Впрочем, лейс Райнольд уверял, что с его другом у нас проблем не возникнет. Хорошо, если так.
Я взяла следующий лист – и сердце замерло на миг, провалилось куда-то в грудную клетку.
В юности я не влюблялась, подобно подружкам, в красавцев-актеров, не завешивала стены своей комнаты плакатами, не писала кумирам долгих слезливых писем. Более того, всегда посмеивалась над тем, как можно потерять разум всего лишь от экранного образа. А сейчас смотрела на снимок – и не могла отвести взгляда от темноволосого молодого мужчины с правильными чертами лица и насмешливыми серыми глазами.
Это все потому, что слишком уж Клайв Грейстон слишком уж не соответствовал чинному благопристойному Хантлберри, тихой запруде со стоячими вода, безмятежной сельской гавани. Его с легкостью можно представить на палубе корабля, непременно под черным пиратским флагом, вглядывающимся в горизонт. Черные пряди трепет ветер, соленые брызги летят в лицо. Или даже в гуще схватки: я так и видела, как лейс Грейстоун смеется в лицо противнику. Или за рулем спортивного авто во время гонки. Или в безупречно строгом костюме в просто, но дорого обставленном кабинете, заключающим многомиллионную сделку. Или на охоте, непременно на крупного и свирепого хищника. Словом, где угодно, только не в деревенской глуши, выращивающим тыквы и разводящим гусей.
Хлопнула дверь, отрывая меня от созерцания.
– Что тут у тебя? – поинтересовалась Линда, заглядывая мне через плечо. – О-о-о, какой экземпляр!
– Хочешь в свою коллекцию?
Я с неудовольствием отметила, что в мой голос вплелись-таки ревнивые нотки. Но ведь Линда славится на все агентство своими скоротечными романами!
– Дай-ка сюда!
Она взяла со стола снимок, поднесла поближе к глазам, порассматривала, поворачивая так и эдак, и вздохнула с сожалением.
– Не-а, такая добыча мне не по зубам, подруга. Я, знаешь ли, предпочитаю разбивать чужие сердца, а не склеивать осколки собственного. О, а вот этот сгодится!
И она ткнула пальцем в очередной снимок. Блондин лет тридцати на вид, на щеках – заметная щетина, брови густые, глаза карие, взгляд серьезный. Светлые волосы взлохмачены, одежда вроде бы простая, слегка помятые брюки и серый джемпер, но каким-то непостижимым образом сразу становится понятно, что стоит комплект немалых денег. Я вчиталась в набранные мелким шрифтом строчки.
– Ты уверена? Сей экземпляр, если верить собранной нашим агентством информации, художник, причем неформальный. Наверное, рисует модные полотна из клякс и хаотичных мазков, выдавая их за преисполненные глубокого смысла шедевры.
– Обожаю творческих личностей, – промурлыкала Линда, напрочь проигнорировав последнюю фразу. – Как его зовут?
– Франсуа Дюбрей. В его доме, кстати, постоянно кто-то гостит. У Холмсов и даже у Чедвиков гости тоже появляются, даром что последние молодожены. И у полковника Баггинса. Даже к Грейстону наведываются порой приятели. Только лейса Кемпбелл тщательно оберегает свои секреты и никого не приглашает к себе домой.
– И именно ее тайны, – подхватила напарница, – мы и должны выяснить, если я правильно поняла.
Я выдержала паузу и коварно улыбнулась.
– Ошибаешься, подруга. Заказчика вовсе не интересует лейса Грейс Кемпбелл. Пусть и дальше хранит свои тайны, мы ее покой не потревожим. У нас совсем другой объект.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Это что – нам здесь придется жить? – вопросила Линда громким свистящим шепотом, даже не скрывая ужаса. – Здесь? Здесь?
Мне и самой хотелось ущипнуть себя за руку и пробудиться от дурного сна. Уютный, называется, уголок. Ну, погоди, Арабелла Грейвз, мы все припомним по возвращении! «Только вы можете справиться с заданием!», ага, как же! Просто других идиоток не нашлось, соглашаться ехать в такую глушь. И сейчас мы в отчаянии осматривали темный мрачный холл неумолимо ветшающего дома и на разные лады кляли начальство, заказчика и, разумеется, лейса Райнольда, польстившегося на круглую сумму и выдавшего нас за своих племянниц. Да лучше бы мы в гостинице остановились! Прикинулись… не знаю, сумасбродными дамочками, возжелавшими отдохнуть на лоне природы, нетронутой цивилизацией. Или еще что-нибудь придумали, но только не селились бы в «Уютном уголке».
Нет, снаружи-то все выглядело пристойно. Особняк середины позапрошлого века, колонны, подъездная аллея – все, как полагается. Правда, кусты и деревья разрослись как им вздумается, но лейс Райнольд пояснил, что садовник уже старенький, занимается в основном огородом, а помощника ему пока еще не наняли. Вот как наймут, так мигом приведут в порядок и аллею, и цветник во внутреннем дворе. Оценить внутренний двор по достоинству нам помешали сгустившиеся сумерки, а вот дом…
– Удачи вам, лейсы, – пожелал шофер, сгрузил наши чемоданы у двери и почти бегом направился к автомобилю.
Запрыгнул внутрь, захлопнул дверцу и рванул с места, словно опасаясь, что мы бросимся вдогонку. Я запоздало сообразила, что все это время он не глушил мотор. Составляя мысленно жалобу, потянула за кольцо звонка, и где-то в глубине дома зазвенел колокольчик. Раз, второй, третий. Открывать гостям, вернее, временным хозяйкам, никто не торопился.
– Может, это какая-то ошибка? – с надеждой осведомилась Линда.
Колокольчик прозвенел снова, послышались шаркающие шаги, а я подумала, что дверь не помешало бы сменить: хлипкую створку одним пинком вышибить можно. Даже странно как-то: таким особнякам полагаются массивные тяжелые входные двери, а не это вот недоразумение.
– Иду я, – раздался ворчливый голос.
И вскоре в темном проеме показалась грузная фигура с лампой в руке.
Я моргнула. Потерла глаза. Опять моргнула. Видение не рассеялось. Напротив, обрело голос.
– Я – Мери Дринкин, кухарка, – сообщило оно. – А вы, молодые лейса, должно быть, племянницы хозяина? Проходите.
– А-а-а, – протянула Линда и беспомощно ткнула рукой вперед, – а-а-а…
– Хворая, что ли? – испугалась Мери.
– А лампа вам зачем? – справилась с голосом моя напарница. – Не проще ли включить освещение?
Кухарка хмыкнула.
– Проще-то оно, может, и проще, когда это самое освещение имеется. А вот коли его нет…
И она вздохнула, предоставляя нам самостоятельно додумать варианты. Они, варианты эти самые, не радовали, честно сказать. Так что переглянулись мы мрачно и одновременно покосились на подъездную аллею. Увы, алые габаритные огни привезшего нас автомобиля уже не светились в темноте.
– Ладно, – призвав на помощь всю свою храбрость, я переступила через порог, – тогда позовите горничную, пусть она покажет наши комнаты.
Лампа покачивалась в руке Мери, бросала причудливые тени на ее оплывшее лицо, и казалось, будто кухарка то насмешливо гримасничает, то добродушно улыбается.
– Разбудить Хелен? – спросила она с немалым сомнением в голосе. – Так ее, чай, и не добудишься. Она завсегда капли на ночь пьет.
– Тогда, – теряя терпение, велела Линда, – покажите нам комнаты сами. Или вы хотите сказать, что к нашему приезду здесь не готовились?
Вопрос прозвучал грозно. Оно и понятно: за те деньги, что упали на счет лейса Райнольда, можно было бы снять номер в приличном отеле. А теперь вот выясняется, что нам предстоит жить в доме без электричества. Или это только в холле с освещением проблемы?
Увы, вскоре робкие надежды увяли, не успев дать всходы. Электричество в «Уютном уголке» отключили за неуплату, так что вечера нам с Линдой предстояли исключительно романтические, при свете свечей. Но куда болезненнее оказался следующий удар.
В ванной комнате, роскошной, отделанной розоватым мрамором, с медными кранами в виде лебедей, меня поджидал тазик. Небольшой такой тазик вылинявшего некогда зеленого цвета со сколами по верхнему краю. И ковшик с внушительной вмятиной на боку.
– Это что? – осведомилась я.
И пальцем ткнула прямо во вмятину, из-за чего Мери и поняла мой вопрос не совсем верно.
– Так это Хелен уронила еще когда. В прошлом году, кажись. Или в этом уже? Не, не припомню. Так-то он хорош, не сомневайтесь, лейса, разве что тяжеловат немного, но мыться все одно удобно.
– Мыться? – мне все же не удалось совладать с собой, и голос взвился к высокому потолку визгливыми нотами. – Мыться… вот в этом? А как же ванна? И краны? И… и вы издеваетесь?
– Так насос не работает, – меланхолично ответила кухарка. – Как электричество вырубили – так и стал. Хозяин и велел принести… вот. А воды я утром натаскала.
И она указала на сиротливо притаившиеся в углу просторной ванной комнаты ведра количеством две штуки. Я зачем-то подошла, присела на корточки и потрогала воду пальцем. Не ледяная, конечно, но и теплой не назвать.
– А подогреть ее можно?
– Ну-у-у, наверное, – с сомнением протянула Мери, – только ж это плиту разжечь надо, а кто займется среди ночи?
Справедливости ради, до середины ночи еще было далековато. По столичным меркам и вовсе вечер только начинался.
– Да и вставать-то рано надо, – бубнила кухарка, якобы себе под нос, но так, чтобы я хорошо расслышала. – Хлеб поставить. Несушкам корму задать опять же.
Мысль о свежайших деревенских яйцах и парном молоке немного примирила меня с печальной действительностью. Ни того, ни другого прежде пробовать не приходилось, и в моих фантазиях теплый хлеб из печи, омлет из только что снесенных яиц и еще теплое молоко представали поистине волшебными деликатесами, недоступными городским жителям.
