Медея ощущала, что вот-вот ляснется в обморок. Последний раз такое с ней было в далекой юности, когда она только осваивала искусство полета. Тогда наставница выпихнула ее из летающего над городом вертолета. Без парашюта, зато с метлой.
Некстати вспомнилось. А может, это жизнь начала спешно проноситься перед глазами? Теперь-то у нее даже метлы нет.
Отмер Панфутий.
— Возможно, я ошибаюсь… Хотя, вряд ли. В любом случае, с происходящим нужно что-то делать. Витек, ты прости, если что не так.
Черт с трудом поднялся на ноги. Кукла сделала пару шагов вперед. Панфутий тоже.
— Ты что делаешь?! — заверещал трепыхающийся Витек. — Ты что, гад, делаешь?!
Кукла протянула руку. Панфутий наклонился и положил ей на ладонь обмякшего Витька. Кукла аккуратно погладила мыша.
— Что это все значит? — слабым голосом поинтересовалась Медея.
— Мы нашли Судьбоносное Лезвие, — устало пояснил черт.
— Чего? — переспросила Медея.
Казалось, еще чуть-чуть, и ее челюсть не сможет сопротивляться натиску гравитации. А потом ведьма вся целиком ляснется за ней вслед. Возможно, это даже хорошая идея. Не ляснуться, разумеется, а изящно опуститься на песок. И потерять сознание. Вдруг удастся очухаться дома, в своей постели?
— Судьбоносное Лезвие — это вот она, — повторил черт. — Посуди сама, больше кандидатов нет. Она явно признала Избранного, поэтому тащилась за нами все это время. Если бы хотела убить, уже убила бы, у нее это неплохо выходит. Да и лезвий у нее предостаточно.
До тошноты логичное объяснение, ни добавить, ни отнять.
— Еще немного, и у меня разорвется мозг, — уныло сообщила Медея
— А у меня сердце! — заверещал Витек.
— А я просто хочу домой, догуливать свой отгул, — буркнул Панфутий. — Как там было: «найди лезвие, и все закончится»?! Ну и где?!
Тут кукла, будто только и ждала подходящего момента, отмерла, чуть склонила голову в кивке, погладила Витька — тот взвизгнул — развернулась и зашагала в сторону «телевышки».
— Если под «всё» подразумевается исключительно поиск лезвия, то оно действительно закончилось, — осторожно предположила Медея. — Мне показалось, или нас отпустили?
— Похоже на то, — согласился Панфутий.
Некоторое время оба они, ошарашенные что произошедшими событиями, что их стремительностью, молча пялились кукле вслед. Та удалялась с солидной неспешностью, Витек в ее руках верещать так и не перестал.
— Здесь нас вроде как больше ничего не держит, — нарушил молчание Панфутий.
— Ну, да, — согласилась Медея.
Ну и голосина у этого грызуна! Их разделяло уже метров тридцать, не меньше, а слышно было, будто бы ведьма лично держит его в руках.
—Передохну минут пятнадцать и возьмусь за пентаграмму для портала, а то ноги не держат, — пообещала Медея, не предпринимая при этом никаких попыток на этот самый отдых устроиться.
— Конечно, — не стал возражать черт, не отрывая взгляда от бредущего к горизонту силуэта. — Можешь и подольше, тебе нужно восстановить силы.
Визг не прекращался.
— В самый раз, — Медея покосилась на то, что осталось от Глафиры. — Не стоит задерживаться здесь дольше необходимого.
— Как скажешь, смотри по самочувствию.
Визг набирал обороты… Да что ж такое?! Жрет она его там, что ли?! Черт с ведьмой переглянулись и бросились вдогонку.
Живой и непогрызенный источник звука обрадовался им, как родным.
— Медечка! Панфуша! Вы вернулись!
— Какой я тебе Панфуша?! — пропыхтел черт.
— За Медечку точно утоплю, гаденыш! — посулила хватающая ртом воздух ведьма.
Вот обрадовалась ли их появлению кукла, сказать было сложно. Скорее да, чем нет, поскольку Избранный заткнулся. Во всяком случае, сожрать или как-нибудь еще от них избавиться не попыталась. Но и темп не сбавила, а передвигалась игрушка на удивление шустро. Куда шустрее, чем казалось при наблюдении. Конечно, с чего бы куску пластмассы устать?
Так они и ковыляли несколько часов, по ощущениям все несколько дней, а башня ни на йоту не приблизилась. Товарищи бы с удовольствием сделали привал: в этом мире тирания господствовала уже много лет, погосподствует на полчаса дольше, от них не убудет, но кукла пробиралась вперед с упорством идущего на нерест лосося. Медея и Панфутий были уверены, что она их прекрасно понимает, но каким-либо образом намекнуть ей на передышку не решались.
Одному Витьку было хорошо: мыш — кукла, кстати, пересадила его на плечо — вполне освоился со своим средством передвижения, чувствовал себя вольготно, а на приятелей поглядывал со снисходительным презрением. Засранец.
Изредка черт предпринимал попытки завести легкий, необременительный разговор. Например, вот так:
— Как думаешь, голем с рыбиной до сих пор ошиваются у нас во дворе? Мы ведь вроде как нашли Судьбоносное Лезвие? Что делать будем, если вернемся, а они там?
Наверное, ему, в принципе более выносливому и не скакавшему ошпаренной козой от молний, казалось, что это отличный ход, чтобы скоротать время и взбодриться. Ну что же, иногда даже мудрейшие из нас ошибаются.
На вопрос про голема Медея ответила лаконично:
— Понятия не имею, — хотя это не было правдой. Ведьма совершенно точно для себя решила, что если по возвращении обнаружит голема с рыбиной во дворе, взорвет двор к чертовой бабушке.
Реакция на прочие попытки общения тоже развернутостью не отличалась. Сил у ведьмы на что-то кроме «ага», «не знаю», «ничего» и «отстань» попросту не осталось.
Даже разозлиться толком не выходило. А хотелось. Раздражение разлилось под кожей, отдавало зудом в ладонях, но для его выхода требовалась энергия. Та самая, которой дефицит.
Медею раздражало буквально все. Кукла, Витек, собственные гудящие ноги, общительный Панфутий…
Самое паршивое, что поговорить тот хотел явно не про голема с рыбиной. Вот совсем не про голема с рыбиной. Хорошо хоть, черт всегда отличался неплохо развитым чувством такта и в лоб интересующим его вопросом не бил.
Потому как обсуждать это с кем бы то ни было ведьма желанием не горела, а значит, и не собиралась.
Еще бы перестать об этом думать.
Вот уж действительно, «ее прошлое ее настигло».
Тьфу! Что за пафосная хрень?! В прошлом у нее совершенно тривиальная, банальная, пошлая даже история разведенки с прицепом. Никаких тебе роковых секретов и скелетов в шкафу.
Не разведенки даже, до свадьбы у них с Аристархом так и не дошло. Много до чего дошло за три года сожительства: и до рождения дочери, и до обильного обоюдного выноса мозга — а вот до свадьбы нет.
Закончилось все уходом Аристарха к Глафире, с которой он все эти три года тайно крутил любовь. Медее по себе он оставил капитально расшатанные нервы и сакральное знание, что она своим стервозным характером не давала ему развиваться.
Зато с Глашкой уж развился так развился. Аж до местечкового темного властелина.
На Глашке, кстати, тоже так и не женился, интересно, чем аргументировал в этом случае?..
Вот о Глафире она сейчас думать не будет. Не будет, и точка!
И о том, что идут они сейчас не к какому-нибудь неизвестному злобному злу, а именно к Аристарху — тоже!
К Аристарху, каким-то образом вылакавшему целый мир до донышка… она и так-то с ним желанием пересекаться не горела, а уж теперь…
…это получается, она когда-то жила с человеком, иссушившим целый мир… то есть, тогда он еще, наверное, не иссушил… или уже успел?.. А она и не заметила…
Вот почему? Зачем ему это понадобилось? Зачем это могло в принципе понадобиться хоть кому-нибудь?
Нет, неправильные вопросы. Несвоевременные.
Лучше бы поразмыслить, что теперь со всем этим делать? Что их горе-команда может противопоставить колдуну, иссушившему целый мир. Желательно, хоть что-нибудь, кроме ничего…
Или у него все-таки есть подельники? Глашка ведь в курсе его делишек… была в курсе… наверное, есть кто-то еще… точно есть, провернуть такое в одиночку нереально… местные просто не в курсе… ага, только как это должно сейчас помочь горе-спасантам?!
Нет, иногда все-таки лучше не думать. Иногда нужно просто идти.
Топ-топ. Чап-чап. И не спотыкаться, а то ведь не поднимешься.
Ведьма настолько ушла в себя, что даже не сразу поняла, что земля снова задрожала. А когда сообразила, из столба пыли уже вынырнул гигантский робот-пес. Кабина на его башке открылась, и оттуда высунулся их старый мелкий знакомый.
— Подождите! — крикнул он. — Давайте мы вас довезем!
В кабине он был не один, за пультом управления сидела такая же мелкая, щуплая девчушка.
— Ты разве не должен сейчас прятаться у родственников? — строго спросила Медея.
— А я у них уже был, — как ни в чем не бывало ответил Ичи. — Вот, это моя двоюродная сестра Мей. Я всё ей про вас рассказал и мы решили взять Дружка и идти к вам на помощь.
«Его бабуся нас убьет», — мысленно простонала Медея.
Впрочем, отказаться от внезапного подвоза язык ни у кого не повернулся.
Вблизи башня Теней до боли в глазах напоминала Эйфелеву башню.
До сей достопримечательности, как и до "города влюбленных" они с Аристархом в бытность "парой" так и не добрались, хотя Медея тогда об этом мечтала. Да и фиг бы с ним, сама потом съездила и сильного восторга от путешествия не испытала.
Обстановку на пару дней сменила, и ладно.
Аристарх, должно быть, тоже съездил... с Глашкой, или с какой-нибудь молоденькой любовницей, раз так впечатлился, что сварганил в порабощенном мире точную копию символа Парижа.
Только ржавую сильно, да и люк трёх метров в диаметре прямо под башней эстетики композиции не добавлял.
Люк кукла отодвинула играючи и сразу же примерилась к спуску в скрытый под ним колодец.
Туда же намылились и Ичи с Мей, но Медея Поликарповна была настороже.
— Благодарю за помощь, молодые люди, — произнесла она, стараясь походить на учительницу младших классов, вдруг так лучше дойдет. — А теперь быстренько отчалили домой!
Молодые люди от такого предложения в восторг, конечно, не пришли. Как же, как же, они-то рассчитывали на "настоящее приключение"! Медея приготовилась держать оборону: противник пусть и мелковат, но шустрости и настырности ему не занимать.
Тем более что ни от Панфутия, ни от Витька уж подавно помощи в этом вопросе ждать не приходилось. Что один, что второй взирали на колодец с ужасом. Мыш даже не пытался скрыть, что счастлив каждой секунде отсрочки. Вот ведь, постыдились бы хоть детьми прикрываться.
Медее бы и самой испугаться: от колодца сильнее некуда тянуло гнилостным душком волшбы самого мерзопакостного толка, но вот не получалось. Вместо этого все ее существо переполняло забытое с юности ощущение. Ощущение полной готовности к безобразному скандалу с мордобоем. Хотя до мордобоя у них с Аристархом никогда не доходило...
Вот даже жаль. Тогда бы госпожа Цуцикова сначала прописала ненаглядному качественного волшебного пенделя, а потом незамедлительно выдала бы отставку и ускорение... и не мучила бы себя бесполезным вопросом, что, черт побери, сделала не так?..
...даже спустя годы после расставания... какой позор!
Да в конце концов, выбора-то нет, нечего тянуть кота за причиндалы, раньше сядем, раньше выйдем и все такое прочее. Спустились бы уже и разнесли там все к ядреной бабушке, пока у Медеи настрой правильный, если бы кое-кто почесался и помог приструнить мелюзгу!
В результате почесалась кукла. Просто щелкнула в сторону детей зубами: те тут же погрузились на собаку и усвистали в закат, только их и видели. Еще бы им не усвистать, темная аура игрушки сделалась в этот момент буквально осязаемой даже для совершенно невосприимчивых к тонким материям существ. Мыш и черт проводили всадников тоскливым взглядом.
Затем кукла сделала еще кое-что: отдала Медее медальон. Та не нашла в себе мужества отказаться, хотя к Глашкиному "наследству" прикоснулась с содроганием. В ответ "наследство" обожгло ведьму холодом, но затем, к счастью, прикинулось обычной безделушкой.
Первой в колодец по ржавой лестнице спустилась кукла с симулирующим (или нет?) эпилептический припадок Витьком. За ними Медея Поликарповна. Замыкал шествие Панфутий, что, судя по мученическому выражению лица, стоило ему немалых душевных сил.
А внизу их ждали настоящие катакомбы. Нет, кое-кто явно вдохновлялся Парижем. Чересчур вдохновлялся...
Узкие низкие туннели... не из костей, нет... хотя, возможно, просто кости были бы лучшим вариантом...
— Не прикасаться к стенам, — рявкнула Медея.
Больше для Панфутия, но самую малость и для себя. Ей почему-то казалось, что от звуков человеческого голоса станет чуть легче.
Маньяк. Она три года жила с гребаным маньяком. Изо всех сил пыталась выстроить с ним отношения... не понимала, что делает не так... чего ему не хватало?..
Кораллового проклятия вместо обоев в квартире ему не хватало и трона из черепов!
Что там с троном, пока не ясно, а вот магические полипы-убийцы уже туточки — пожалуйста! На стенах, на потолке, даже странно, что на полу нет.
Это, безусловно, смотрелось бы красиво... если не было настолько страшно. Проклятие спало, и Медея не знала, что потребуется для его пробуждения. Случайное прикосновение, тепло человеческого тела поблизости или достаточно приказа создателя? Что привело застывшие в немом страдании барельефы к медленной мучительной гибели — неловкое движение или удаленная команда "фас"?
Жертвы проклятия попались "спасательной команде" на глаза далеко не сразу, поэтому сначала у Медеи еще худо-бедно получалось убедить себя, что над этим местечком просто поработал на редкость креативный дизайнер. Потом — исключительно сдерживать подступающую истерику и не думать... не думать... не думать, что еще полдня (или сколько там?) назад возилась с тестом на пироги, а сейчас вот-вот, буквально через мгновение ощутит на собственной шкуре, каково это, когда тебя с чувством, с толком, с расстановкой переваривают заживо.
Самое отвратительное, что защититься от кораллового проклятия невозможно, только не дать чертовым полипам себя коснуться... ага, в тесном замкнутом пространстве!
Это насколько отбитой тварью нужно быть, чтобы устроить вот это вот все?
И почему... как... она ведь вообще ничего не замечала. Жила с маньячной сволочью-садистом и ничегошеньки не замечала! Как?! Она настолько слепая дура?! Он настолько хороший актер?!
Хотя вот свой козлиный норов скрыть не смог. Или не считал нужным? Или у него это благоприобретенное? От сволочных сожительниц, ага, конечно!
Казалось, еще буквально чуть-чуть, и долго подавляемой истерике быть, но положение внезапно спас Витек.
— Эй-эй-эй, стоп! Тормозим! — заверещал он, для пущего эффекта подпрыгивая на плече у куклы. — Нам туда!
И ткнул в железную дверь с кованными узорами по правую сторону коридора.
— С чего ты взял? — задал резонный вопрос черт.
— Да что б я знал! — ошалело отозвался мыш.
Отлично! Вот и пойми теперь, это флешбэки избранности или отъехавшая под гнетом напастей кукуха?
Кукла, впрочем, без сомнений, четко, как солдат на плацу, развернулась вправо. Дверь частично оккупировали полипы, но игрушку это не остановило.
А внутри их ждала свалка. Медея с Панфутием переглянулись и оба чуть было не прослезилась от нахлынувшей ностальгии. Казалось, вот только-только, в начале этого бестолкового приключения, они ковырялись в аналогичных завалах.
Некстати вспомнилось. А может, это жизнь начала спешно проноситься перед глазами? Теперь-то у нее даже метлы нет.
Отмер Панфутий.
— Возможно, я ошибаюсь… Хотя, вряд ли. В любом случае, с происходящим нужно что-то делать. Витек, ты прости, если что не так.
Черт с трудом поднялся на ноги. Кукла сделала пару шагов вперед. Панфутий тоже.
— Ты что делаешь?! — заверещал трепыхающийся Витек. — Ты что, гад, делаешь?!
Кукла протянула руку. Панфутий наклонился и положил ей на ладонь обмякшего Витька. Кукла аккуратно погладила мыша.
— Что это все значит? — слабым голосом поинтересовалась Медея.
— Мы нашли Судьбоносное Лезвие, — устало пояснил черт.
Глава 7. Песец придаёт ускорение
— Чего? — переспросила Медея.
Казалось, еще чуть-чуть, и ее челюсть не сможет сопротивляться натиску гравитации. А потом ведьма вся целиком ляснется за ней вслед. Возможно, это даже хорошая идея. Не ляснуться, разумеется, а изящно опуститься на песок. И потерять сознание. Вдруг удастся очухаться дома, в своей постели?
— Судьбоносное Лезвие — это вот она, — повторил черт. — Посуди сама, больше кандидатов нет. Она явно признала Избранного, поэтому тащилась за нами все это время. Если бы хотела убить, уже убила бы, у нее это неплохо выходит. Да и лезвий у нее предостаточно.
До тошноты логичное объяснение, ни добавить, ни отнять.
— Еще немного, и у меня разорвется мозг, — уныло сообщила Медея
— А у меня сердце! — заверещал Витек.
— А я просто хочу домой, догуливать свой отгул, — буркнул Панфутий. — Как там было: «найди лезвие, и все закончится»?! Ну и где?!
Тут кукла, будто только и ждала подходящего момента, отмерла, чуть склонила голову в кивке, погладила Витька — тот взвизгнул — развернулась и зашагала в сторону «телевышки».
— Если под «всё» подразумевается исключительно поиск лезвия, то оно действительно закончилось, — осторожно предположила Медея. — Мне показалось, или нас отпустили?
— Похоже на то, — согласился Панфутий.
Некоторое время оба они, ошарашенные что произошедшими событиями, что их стремительностью, молча пялились кукле вслед. Та удалялась с солидной неспешностью, Витек в ее руках верещать так и не перестал.
— Здесь нас вроде как больше ничего не держит, — нарушил молчание Панфутий.
— Ну, да, — согласилась Медея.
Ну и голосина у этого грызуна! Их разделяло уже метров тридцать, не меньше, а слышно было, будто бы ведьма лично держит его в руках.
—Передохну минут пятнадцать и возьмусь за пентаграмму для портала, а то ноги не держат, — пообещала Медея, не предпринимая при этом никаких попыток на этот самый отдых устроиться.
— Конечно, — не стал возражать черт, не отрывая взгляда от бредущего к горизонту силуэта. — Можешь и подольше, тебе нужно восстановить силы.
Визг не прекращался.
— В самый раз, — Медея покосилась на то, что осталось от Глафиры. — Не стоит задерживаться здесь дольше необходимого.
— Как скажешь, смотри по самочувствию.
Визг набирал обороты… Да что ж такое?! Жрет она его там, что ли?! Черт с ведьмой переглянулись и бросились вдогонку.
Живой и непогрызенный источник звука обрадовался им, как родным.
— Медечка! Панфуша! Вы вернулись!
— Какой я тебе Панфуша?! — пропыхтел черт.
— За Медечку точно утоплю, гаденыш! — посулила хватающая ртом воздух ведьма.
Вот обрадовалась ли их появлению кукла, сказать было сложно. Скорее да, чем нет, поскольку Избранный заткнулся. Во всяком случае, сожрать или как-нибудь еще от них избавиться не попыталась. Но и темп не сбавила, а передвигалась игрушка на удивление шустро. Куда шустрее, чем казалось при наблюдении. Конечно, с чего бы куску пластмассы устать?
Так они и ковыляли несколько часов, по ощущениям все несколько дней, а башня ни на йоту не приблизилась. Товарищи бы с удовольствием сделали привал: в этом мире тирания господствовала уже много лет, погосподствует на полчаса дольше, от них не убудет, но кукла пробиралась вперед с упорством идущего на нерест лосося. Медея и Панфутий были уверены, что она их прекрасно понимает, но каким-либо образом намекнуть ей на передышку не решались.
Одному Витьку было хорошо: мыш — кукла, кстати, пересадила его на плечо — вполне освоился со своим средством передвижения, чувствовал себя вольготно, а на приятелей поглядывал со снисходительным презрением. Засранец.
Изредка черт предпринимал попытки завести легкий, необременительный разговор. Например, вот так:
— Как думаешь, голем с рыбиной до сих пор ошиваются у нас во дворе? Мы ведь вроде как нашли Судьбоносное Лезвие? Что делать будем, если вернемся, а они там?
Наверное, ему, в принципе более выносливому и не скакавшему ошпаренной козой от молний, казалось, что это отличный ход, чтобы скоротать время и взбодриться. Ну что же, иногда даже мудрейшие из нас ошибаются.
На вопрос про голема Медея ответила лаконично:
— Понятия не имею, — хотя это не было правдой. Ведьма совершенно точно для себя решила, что если по возвращении обнаружит голема с рыбиной во дворе, взорвет двор к чертовой бабушке.
Реакция на прочие попытки общения тоже развернутостью не отличалась. Сил у ведьмы на что-то кроме «ага», «не знаю», «ничего» и «отстань» попросту не осталось.
Даже разозлиться толком не выходило. А хотелось. Раздражение разлилось под кожей, отдавало зудом в ладонях, но для его выхода требовалась энергия. Та самая, которой дефицит.
Медею раздражало буквально все. Кукла, Витек, собственные гудящие ноги, общительный Панфутий…
Самое паршивое, что поговорить тот хотел явно не про голема с рыбиной. Вот совсем не про голема с рыбиной. Хорошо хоть, черт всегда отличался неплохо развитым чувством такта и в лоб интересующим его вопросом не бил.
Потому как обсуждать это с кем бы то ни было ведьма желанием не горела, а значит, и не собиралась.
Еще бы перестать об этом думать.
Вот уж действительно, «ее прошлое ее настигло».
Тьфу! Что за пафосная хрень?! В прошлом у нее совершенно тривиальная, банальная, пошлая даже история разведенки с прицепом. Никаких тебе роковых секретов и скелетов в шкафу.
Не разведенки даже, до свадьбы у них с Аристархом так и не дошло. Много до чего дошло за три года сожительства: и до рождения дочери, и до обильного обоюдного выноса мозга — а вот до свадьбы нет.
Закончилось все уходом Аристарха к Глафире, с которой он все эти три года тайно крутил любовь. Медее по себе он оставил капитально расшатанные нервы и сакральное знание, что она своим стервозным характером не давала ему развиваться.
Зато с Глашкой уж развился так развился. Аж до местечкового темного властелина.
На Глашке, кстати, тоже так и не женился, интересно, чем аргументировал в этом случае?..
Вот о Глафире она сейчас думать не будет. Не будет, и точка!
И о том, что идут они сейчас не к какому-нибудь неизвестному злобному злу, а именно к Аристарху — тоже!
К Аристарху, каким-то образом вылакавшему целый мир до донышка… она и так-то с ним желанием пересекаться не горела, а уж теперь…
…это получается, она когда-то жила с человеком, иссушившим целый мир… то есть, тогда он еще, наверное, не иссушил… или уже успел?.. А она и не заметила…
Вот почему? Зачем ему это понадобилось? Зачем это могло в принципе понадобиться хоть кому-нибудь?
Нет, неправильные вопросы. Несвоевременные.
Лучше бы поразмыслить, что теперь со всем этим делать? Что их горе-команда может противопоставить колдуну, иссушившему целый мир. Желательно, хоть что-нибудь, кроме ничего…
Или у него все-таки есть подельники? Глашка ведь в курсе его делишек… была в курсе… наверное, есть кто-то еще… точно есть, провернуть такое в одиночку нереально… местные просто не в курсе… ага, только как это должно сейчас помочь горе-спасантам?!
Нет, иногда все-таки лучше не думать. Иногда нужно просто идти.
Топ-топ. Чап-чап. И не спотыкаться, а то ведь не поднимешься.
Ведьма настолько ушла в себя, что даже не сразу поняла, что земля снова задрожала. А когда сообразила, из столба пыли уже вынырнул гигантский робот-пес. Кабина на его башке открылась, и оттуда высунулся их старый мелкий знакомый.
— Подождите! — крикнул он. — Давайте мы вас довезем!
В кабине он был не один, за пультом управления сидела такая же мелкая, щуплая девчушка.
— Ты разве не должен сейчас прятаться у родственников? — строго спросила Медея.
— А я у них уже был, — как ни в чем не бывало ответил Ичи. — Вот, это моя двоюродная сестра Мей. Я всё ей про вас рассказал и мы решили взять Дружка и идти к вам на помощь.
«Его бабуся нас убьет», — мысленно простонала Медея.
Впрочем, отказаться от внезапного подвоза язык ни у кого не повернулся.
Глава 8. Песец ниспровергает в бездну
Вблизи башня Теней до боли в глазах напоминала Эйфелеву башню.
До сей достопримечательности, как и до "города влюбленных" они с Аристархом в бытность "парой" так и не добрались, хотя Медея тогда об этом мечтала. Да и фиг бы с ним, сама потом съездила и сильного восторга от путешествия не испытала.
Обстановку на пару дней сменила, и ладно.
Аристарх, должно быть, тоже съездил... с Глашкой, или с какой-нибудь молоденькой любовницей, раз так впечатлился, что сварганил в порабощенном мире точную копию символа Парижа.
Только ржавую сильно, да и люк трёх метров в диаметре прямо под башней эстетики композиции не добавлял.
Люк кукла отодвинула играючи и сразу же примерилась к спуску в скрытый под ним колодец.
Туда же намылились и Ичи с Мей, но Медея Поликарповна была настороже.
— Благодарю за помощь, молодые люди, — произнесла она, стараясь походить на учительницу младших классов, вдруг так лучше дойдет. — А теперь быстренько отчалили домой!
Молодые люди от такого предложения в восторг, конечно, не пришли. Как же, как же, они-то рассчитывали на "настоящее приключение"! Медея приготовилась держать оборону: противник пусть и мелковат, но шустрости и настырности ему не занимать.
Тем более что ни от Панфутия, ни от Витька уж подавно помощи в этом вопросе ждать не приходилось. Что один, что второй взирали на колодец с ужасом. Мыш даже не пытался скрыть, что счастлив каждой секунде отсрочки. Вот ведь, постыдились бы хоть детьми прикрываться.
Медее бы и самой испугаться: от колодца сильнее некуда тянуло гнилостным душком волшбы самого мерзопакостного толка, но вот не получалось. Вместо этого все ее существо переполняло забытое с юности ощущение. Ощущение полной готовности к безобразному скандалу с мордобоем. Хотя до мордобоя у них с Аристархом никогда не доходило...
Вот даже жаль. Тогда бы госпожа Цуцикова сначала прописала ненаглядному качественного волшебного пенделя, а потом незамедлительно выдала бы отставку и ускорение... и не мучила бы себя бесполезным вопросом, что, черт побери, сделала не так?..
...даже спустя годы после расставания... какой позор!
Да в конце концов, выбора-то нет, нечего тянуть кота за причиндалы, раньше сядем, раньше выйдем и все такое прочее. Спустились бы уже и разнесли там все к ядреной бабушке, пока у Медеи настрой правильный, если бы кое-кто почесался и помог приструнить мелюзгу!
В результате почесалась кукла. Просто щелкнула в сторону детей зубами: те тут же погрузились на собаку и усвистали в закат, только их и видели. Еще бы им не усвистать, темная аура игрушки сделалась в этот момент буквально осязаемой даже для совершенно невосприимчивых к тонким материям существ. Мыш и черт проводили всадников тоскливым взглядом.
Затем кукла сделала еще кое-что: отдала Медее медальон. Та не нашла в себе мужества отказаться, хотя к Глашкиному "наследству" прикоснулась с содроганием. В ответ "наследство" обожгло ведьму холодом, но затем, к счастью, прикинулось обычной безделушкой.
Первой в колодец по ржавой лестнице спустилась кукла с симулирующим (или нет?) эпилептический припадок Витьком. За ними Медея Поликарповна. Замыкал шествие Панфутий, что, судя по мученическому выражению лица, стоило ему немалых душевных сил.
А внизу их ждали настоящие катакомбы. Нет, кое-кто явно вдохновлялся Парижем. Чересчур вдохновлялся...
Узкие низкие туннели... не из костей, нет... хотя, возможно, просто кости были бы лучшим вариантом...
— Не прикасаться к стенам, — рявкнула Медея.
Больше для Панфутия, но самую малость и для себя. Ей почему-то казалось, что от звуков человеческого голоса станет чуть легче.
Маньяк. Она три года жила с гребаным маньяком. Изо всех сил пыталась выстроить с ним отношения... не понимала, что делает не так... чего ему не хватало?..
Кораллового проклятия вместо обоев в квартире ему не хватало и трона из черепов!
Что там с троном, пока не ясно, а вот магические полипы-убийцы уже туточки — пожалуйста! На стенах, на потолке, даже странно, что на полу нет.
Это, безусловно, смотрелось бы красиво... если не было настолько страшно. Проклятие спало, и Медея не знала, что потребуется для его пробуждения. Случайное прикосновение, тепло человеческого тела поблизости или достаточно приказа создателя? Что привело застывшие в немом страдании барельефы к медленной мучительной гибели — неловкое движение или удаленная команда "фас"?
Жертвы проклятия попались "спасательной команде" на глаза далеко не сразу, поэтому сначала у Медеи еще худо-бедно получалось убедить себя, что над этим местечком просто поработал на редкость креативный дизайнер. Потом — исключительно сдерживать подступающую истерику и не думать... не думать... не думать, что еще полдня (или сколько там?) назад возилась с тестом на пироги, а сейчас вот-вот, буквально через мгновение ощутит на собственной шкуре, каково это, когда тебя с чувством, с толком, с расстановкой переваривают заживо.
Самое отвратительное, что защититься от кораллового проклятия невозможно, только не дать чертовым полипам себя коснуться... ага, в тесном замкнутом пространстве!
Это насколько отбитой тварью нужно быть, чтобы устроить вот это вот все?
И почему... как... она ведь вообще ничего не замечала. Жила с маньячной сволочью-садистом и ничегошеньки не замечала! Как?! Она настолько слепая дура?! Он настолько хороший актер?!
Хотя вот свой козлиный норов скрыть не смог. Или не считал нужным? Или у него это благоприобретенное? От сволочных сожительниц, ага, конечно!
Казалось, еще буквально чуть-чуть, и долго подавляемой истерике быть, но положение внезапно спас Витек.
— Эй-эй-эй, стоп! Тормозим! — заверещал он, для пущего эффекта подпрыгивая на плече у куклы. — Нам туда!
И ткнул в железную дверь с кованными узорами по правую сторону коридора.
— С чего ты взял? — задал резонный вопрос черт.
— Да что б я знал! — ошалело отозвался мыш.
Отлично! Вот и пойми теперь, это флешбэки избранности или отъехавшая под гнетом напастей кукуха?
Кукла, впрочем, без сомнений, четко, как солдат на плацу, развернулась вправо. Дверь частично оккупировали полипы, но игрушку это не остановило.
А внутри их ждала свалка. Медея с Панфутием переглянулись и оба чуть было не прослезилась от нахлынувшей ностальгии. Казалось, вот только-только, в начале этого бестолкового приключения, они ковырялись в аналогичных завалах.
