ГЛАВА 1
— Да замесись ты уже, проклятущее! — Дита топнула ногой, собрала в кончиках пальцев силу и шарахнула по кадушке с тестом со всей своей магической дури. Простейшие же чары! У метрессы Бронны по щелчку пальцев и тесто месится, и начинка крошится, и пироги лепятся, а потом еще и на противень раскладываются ровнехонько, а противни сами в печь заскакивают. А у нее, вон, только кадушка подпрыгнула, будто сбежать собралась.
А время-то идет!
Сто раз бы уже руками все сделала, но тогда в пирогах магический след другим будет. Поймают ее на том, что смухлевала, и не видать допуска к экзаменам, как своих ушей! Но что ж делать, если именно кухарские чары ей не даются?! В конце концов, не те теперь времена, чтобы самой у печи стоять! Захотела — пошла да купила, чего надо. А уж ведьме и вовсе переживать не о чем, ей селяне всего принесут.
— Я стану ведьмой, — прошипела Дита. — Я стану ГЛАВНОЙ ведьмой в нашем Стынь-Ключе, и Гретка с Аделькой позеленеют от зависти! Потому что у них только бабкин гримуар, а у меня будет ДИПЛОМ! Настоящий диплом настоящей школы ведьм!
И вот тут случилась настоящая магия! Стоило вспомнить тот самый гримуар, не бабкин на самом деле, а прабабкин, в потертом переплете из черной чертовой кожи, с потемневшими от времени пергаментными страницами, как тут же и нужная страница словно перед глазами встала. И была на той странице хитрость, которой метресса Бронна будущих ведьм не учила: о том, какое слово надо шепнуть да сколько раз вкруг кадушки обойти, да с каким притопом. И Дита тут же, не раздумывая, так все и сделала.
Тесто вылетело из кадушки на стол, распласталось в пышную лепешку, в серединку ляпнулся приготовленный для начинки творог, края завернулись красивым бортиком, и, пока Дита пыталась понять, почему это у нее вместо пирожков слепилась эдакая штука, “штука” угнездилась на противень и влетела в печь.
— Ах ты ж глупая квашня! — возмутилась Дита. — Мне пирожки нужны были!
Но не доставать же теперь эту ватрушищу из печи! Да и времени не осталось заново тесто творить. Еще немного, и дело к вечеру, а ей надо успеть отнести угощение до начала праздника. И получить взамен заветную закорючку в зачетку!
Пока ватрушка пеклась, Дита щелчком пальцев убрала последствия своего героического сражения с тестом — уборка давалась ей куда как лучше, чем готовка. Посмотрела на часы и помчалась переодеваться. Не в фартуке же кухонном и в засыпанном мукой платье идти в гости к старой ведьме! Будь она там хоть чертова, хоть дивова бабка, а все-таки подарки к празднику полагается вручать по-человечески.
На бегу переплела косу, кривовато, ну да леший с ней. Нахлобучила шляпу, и никаких огрехов не видно. Застелила корзинку льняной салфеткой, а тут и ватрушка подоспела, вылетела из печи и ловко завернулась в чистую ткань. Почти всю корзинку заняла! Едва осталось немного места для красных осенних яблок и сочно-оранжевого тыквенного ломтя.
— Ну что, пора?
Прода от 21.10.2024, 08:41
Словно в ответ, из часов высунула нос кукушка Поганка, душераздирающе, не хуже охрипшей вороны, заорала:
— Кор-рмить! Кор-рмить! Потом п-р-роваливай!
— Кого кормить?! — возмутилась Дита. — Ты сегодня и так целую плошку зерен склевала, злыдня прожорливая, скоро в домик не пролезешь, так и будешь куковать на улице!
Но возмутилась больше по привычке, чем всерьез. Слишком уж было не до Поганки. Да и что возьмешь с ошибки природы? Правда, если уж по совести, ошиблась тут, конечно, не природа, а сама Дита. Вступила ведь тоже блажь на первом году обучения, когда еще даже простые заклятья выплетались с таким трудом, что от напряжения ломило пальцы и стучало в висках, сотворить себе фамилиара! Сотворила, угу. Всем на зависть. И не поймешь, то ли кукушка, то ли ворона, то ли курица. Живет в часах, клюет зерно, орет как ополоумевшая, когда в голову взбредет. Яиц не несет, песен не поет, никакой пользы не приносит. Не помощник будущей ГЛАВНОЙ ведьмы, а одно расстройство.
Дита горестно вздохнула, а потом все-таки махнула рукой и сыпанула щедрую горсть зерна в начищенную до блеска плошку. Вдруг она задержится и проходит по Затемью до заката, а то и до первых звезд — все ж таки пока непонятно, далеко ли там засела эта чертова бабка. В голодный обморок Поганка, конечно, не свалится и отощать не успеет, но оставлять без ужина единственного питомца, который у нее хоть как-то прижился? Нет уж.
Наконец, накинув плащ и подхватив корзинку, Дита вышла из дома и зажмурилась. Так сразу и не поймешь от чего — от яркого солнца, которое сегодня жарило совсем уж не по-осеннему, или от таких же ярких рыжих, красных, полосатых и даже красных в белую крапинку тыквищ, тыкв и тыковок — тут уж кому на что фантазии и мастерства хватило.
Их студенческая деревенька с ровными рядками аккуратненьких крошечных домишек — каждой ведьме и ведьмаку отдельный, чтобы занимался там спокойно своей волшбой и не портил жизнь и чары другим — напоминала огромную тыквенную ярмарку. Тыквы большие и маленькие, злые, смешные, добрые, грустные. С зубами и без зубов, со свечами и без свечей, глазастые и не очень, спелые и с прозеленью. Украшенные цветочными и овощными гирляндами, пентаграммами на призыв и отвод нечисти, заговорами на любовь, рунами на богатство. Каких только нет!
Дита взглянула на свою и одобрительно похлопала по твердому ярко-оранжевому боку. Ну и пусть у нее на крылечке только одна тыква. Зато прямо-таки королевская, огромнющая, почти на все крыльцо, в блестящей короне и ровнехонько вырезанной опояске из символов древнего, витиеватого заговора на удачу в делах. Символы вышли на диво ровные, тут и самый опытный маг-письмовник не придрался бы. Легли черточка к черточке, и магия в них работала как надо, струилась теплым ровным потоком. Но только для того, кто с добрыми мыслями ступит на крыльцо и похлопает эту крутобокую королевишну.
Впрочем, насмотреться на праздничные выкрутасы сокурсников и свеженабранных оболтусов-новичков она еще успеет. А теперь — время не ждет.
Прода от 22.10.2024, 09:39
ГЛАВА 2
Добежать до портальных ворот в Затемье удалось без приключений. И даже повезло никого не повстречать — не хотелось Дите сейчас отвлекаться. Вот потом, когда зачет будет в кармане, в смысле в зачетке, на своем законном месте, с закорючкой самого ректора, тогда придет время веселиться, отвлекаться и праздновать.
Она прижала подписанное по всем правилам разрешение на посещение Затемья к печати на воротах и глубоко вдохнула. Сколько бы ни водили их сюда на лекции и практикумы, все равно каждый раз пробирало холодком волнения и предвкушения: уж слишком волшебным и особенным было это загадочное, таинственное место. Самым волшебным из всего, что Дита в своей жизни видела.
Ворота распахивались, как всегда, медленно, с натужным скрипом, хотя смотритель порталов мэтр Гульдик смазывал их чуть не еженедельно своим чудо-варевом. Будто давали время хорошенько подумать, точно ли глупый человечишка хочет войти, или лучше поскорее повернуть туда, откуда пришел.
А вот захлопывались тут же, со свистом и без всякого скрипа, поэтому Дита мигом вбежала в портал. И уже когда вокруг сгустился клочковатый молочно-белый туман, вытащила из кармана клубок — мамин подарок перед долгой разлукой. Дорогу в Затемье каждый искал по-разному, кто как умел, и у каждого она была своя. Поэтому скольких бы студентов ни отправили дарить нечисти подарки к празднику в этом году, на своем пути каждый будет в одиночку. И что бы там впереди ни встретилось, каждому придется справляться самому. Что ж, пожалуй, впервые с ее отъезда из Стынь-Ключа мамин подарок пришелся так кстати!
Дита, повесив корзинку на локоть, обхватила клубок обеими руками, напитывая ладони силой, и зашептала:
— Катись, клубок, шерстяной бок, через север к югу, от солнца к вьюгам. Клубок катится — стежка ладится, клубок крутится — не заблудится. Меня проведи, не подведи, по траве и камушкам — прямо к чертовой бабушке.
Клубок вырвался из рук, подпрыгнул высоко-высоко, будто собирался разглядеть эту самую стежку с высоты самых высоких елок, упал на землю, покрутился у ног Диты, точно веселый щенок, и покатился между елками, по опавшей перепрелой хвое и осенней пожухлой траве. Дорогу он и впрямь выбирал с умом, чтобы Дита могла пройти, не искарябавшись колючими ветками, не споткнувшись о поваленные древние деревья и не увязнув в топких осенних лужах. И скорость у него была правильная, как раз под ее шаг. Дита шла вперед, не забывая внимательно глядеть по сторонам, потому как наскочить из дремучей чащи могло что угодно.
Здесь, в Затемье, бывало по-разному. Задавака Лисава хвасталась как-то, что целый день ходила спокойно по самым глухим здешним чащобам, набрала целый мешок травок для зелий и большую корзину грибов, и только под вечер пришлось отбиваться от стаи мелких болотных упырей, что собрались затащить ее в топь. А Меланья, лучшая, между прочим, в прошлогоднем выпуске, однажды насилу удрала от целой стаи голодных волколаков. Пришлось ей тогда и следы путать, и ленточку заколдованную, что в реку превращается, потратила почем зря, да еще и вместо зачета “неуд” получила. Ну а уж парни-ведьмаки и вовсе о каких только жутких ужасах не трепались, хотя этим, пожалуй, можно не слишком-то верить: им чем ужаснее, тем больше причин похвастаться собственной удалью.
Но Дита за два года накрепко усвоила одно: здесь чем больше боишься, тем вернее сбудутся страхи. Но и совсем без опаски ходить нельзя: таких глупцов-храбрецов здешний лес не любит и словно нарочно пугать начинает. Так что держалась настороже, и все равно дикий вопль над ухом застал врасплох — аж подпрыгнула.
Прода от 25.10.2024, 09:41
С кончиков пальцев уже рвались огненные чары — эти ей всегда хорошо удавались. Любой мелкой нечисти враз конец придет, а то и кого покрупнее отпугнет. Вот только бездумно швыряться огнем их еще на первом курсе отучили, да и самолично изготовленный оберег на какое-то время от чего угодно защитит, так что Дита отскочила в сторону, обернулась, а после только плюнула от досады, увидев на ветке пеструю сороку:
— Тьфу на тебя, горлопанка!
И на всякий случай сотворила обережный знак.
Эффект, как любил говорить мэтр Лидар, превзошел все ожидания. Сорока вдруг свалилась наземь, поджав когтистые лапы, и не успела Дита испугаться, что тут горлопанке и конец пришел, перекинулась в патлатую неряшливую девку. Та злобно зыркнула и зашипела:
— Ходят! Топчут! Подарки другим несут!
Поднялась на ноги, встала перед Дитой, уперев руки в бока, — худая, растрепанная, глазищи черные, волосья жесткие, нечесаные, дыбом стоят! По правде сказать, в Стынь-Ключе, едва завидев такое страшилище, детвора с криком бы врассыпную кинулась, только ее и видели. А может, и не только детвора. Но Дита не даром проводила время в ведьмачьей школе.
На танцульки и гулянья не бегала, на парней не заглядывалась, а то так заглядишься, моргнуть не успеешь — а тебя и засосет… во всякое. В ночные свидания под луной, ахи-вздохи, думы-раздумья. Так и обучение без толку пройдет. Насмотрелась Дита на таких девчонок вдосталь. Одни ведьмаки в голове, ни о чем путном думать больше не могут — будто те медом обмазаны и бриллиантовой крошкой обсыпаны, а ведь там и смотреть не на кого. Почти. И уж точно не так, чтоб совсем разум терять.
Да и не за тем Дита в школу ехала, чтобы тратить драгоценное время на всякую ерунду. Она многому научилась, а сколько книг о всякой нечисти, и опасной, и забавной, и наглой, и не очень, перечитала — не сосчитать! Поэтому и знала, кто перед ней. Только вот что эта растрепанная гадина из полей забыла в лесу — вопрос интересный. Может, то же, что и все остальные в сегодняшнем Затемье — к празднику подтянулась, а может, специально выползла — караулить зазевавшихся прохожих, пугать пугливых.
— Подари бусики! А то дальше не пропущу! — нахально заявила страшенная девица.
От такой наглости Дита даже немного растерялась. Ишь ты, чего захотела. Да тут уже не подарочки, а натуральный грабеж средь бела дня!
— Сгинь! Сгинь-пропади, кудельница-горедельница, пакости свои не твори, а не то так хвост подпалю, что не до бусиков будет! — Дита подняла руку, в горсти начал собираться живой огонь.
Нечисть — она вся недобрая, даже та, что дом бережет и помогает. Ко всей особый подход да особое слово нужны. Ну так ведьма на то и ведьма, ее тоже доброй не назовешь. Не зря в главный ведьмовской день подарки нечисти носят да всячески ее задабривают. Но вот кого-кого, а кудельницу задабривать Дита не желала. Мерзкая нечисть, мерзее и придумать сложно. Потому что вредит тем, кому вредить любой бы постеснялся — беременным и детям малым. Сжечь бы сразу, но правило железное: сначала слово, потом дело. Договаривайся, пугай, а уж если не получилось, тогда только бей или беги. Но сейчас долгих переговоров Дита затевать не собиралась. И кудельница почуяла, зыркнула на огонь в ведьминой горсти, обернулась в сороку и вспорхнула в гущу еловых ветвей, а уж оттуда обложила ее птичьей руганью.
Дита сплюнула через левое плечо, сотворила еще разок обережный знак и пошла дальше.
Прода от 01.11.2024, 14:21
ГЛАВА 3
От такой дурной встречи даже настроение слегка испортилось, и Дита нет-нет да и поглядывала теперь с укоризной на яркую нить, от которой тянуло старой, до сих пор слегка ее пугающей магией. Так и не получилось даже у самых ученых мэтров выяснить, из какой преисподней поднялись или с какого неба свалились в мир вот такие древние артефакты-помощники. Только в одном сходились даже самые заумные теоретики и непримиримые спорщики: сила в них неведомая, но для людей безопасная.
Путеводные клубки, ленточки-речушки, шапки-невидимки, быстроходные сапоги, кроличьи лапки, волшебные мечи и мантии — да всего и не перечесть — так давно обретались среди людей, переходя из рук в руки, из сказки в сказку, из предания в легенду, что понять, кто был первым владельцем, хранителем, а то и сотворителем теперь уж точно было невозможно. Дита, например, не знала даже, откуда взялся этот клубок у матери.
Сильные ведьмы вообще не любили болтать попусту. Слово глупое, лишнее или неверное по ветру бросишь — может таким эхом обратно прилететь, что не обрадуешься. А уж свои секреты, тайны, переданные по наследству или приобретенные с ведьмовским опытом, и вовсе болтовни не любят. Попалась такая в руки — хватай и держи, чтоб другие особо расторопные себе не забрали или против тебя же самой не обернули.
Хотя, конечно, любопытство было ведьмам присуще ничуть не меньше, а то и больше, чем обычным, не тронутым магической силой людям. И так порой хотелось докопаться до правды, что сдерживать себя становилось совсем уж невыносимо. Дита не призналась бы в этом даже под пытками, но… Но если бы не уехала учиться, наверняка бы не стерпела и сунула свой любопытный нос в самое сокровенное — в историю собственной семьи.
Ну правда, разве может быть столько загадочного и непонятного между самыми близкими людьми? Слишком уж много вопросов скопилось, и до жути хотелось получить на них ответы. Сначала мама отговаривалась “девятой весной” — первым пробуждением истинной силы ведьмы. Потом в ход пошли обидные отговорки вроде “ты младшая, тебе после всех” и “на сестер посмотри — молчат и ждут, когда время придет, поучиться бы тебе у них уму-разуму и терпению”.
