За эти полгода в офисе многое изменилось. Выздоровевший Громов уволился, сделав выбор в пользу спокойной жизни пенсионера. Насколько Катя была осведомлена, тот уехал на Кавказ, начитавшись мемуаров из ссылки Лермонтова. Жаль, конечно, но что поделать – они не имели никакого морального права удерживать Ивана Дмитриевича насильно.
Марго снова сошлась с мужем и заметно похудела, скинув с себя на радостях лет двадцать. У ее мужа писателя вышла первая книга, которая сразу же стала бестселлером. Марго притащила им всем по одному экземпляру с автографами. Катя была за нее очень рада – женщина так и лучилась счастьем.
У Бромберга выздоровела жена. Во всяком случае, ее болезнь отступила. Семейная пара лихо отплясывала и участвовала во всех конкурсах на недавней свадьбе Красновых.
Геловани после похищения никто не видел. Коллектив был в шоке, узнав, кто именно был крысой – на Давида они отчего-то не думали. А зря. Кате было ясно, как дважды два, что безнаказанным предатель не остался. Ее любимые мужчины – Артур и Алим – с ним разобрались своими методами. Но как бы она их ни пытала, что бы ни обещала – из партизан не удалось вытянуть ни слова. Ну и фиг с ним, с Давидом. Невелика потеря.
Ну, и из последнего: у Абаева появилась Гера. Помните, Биг-Босс как-то поручил Кате найти специалиста по экспорту? Именно таким специалистом и оказалась Гера. Воистину Судьба. Катя нежно любила Аса, а оттого была просто нереально рада, видя его счастливым. Алим как никто другой заслуживал счастья. Конечно, у них с Герой всё не было легко и просто, но друг не сдавался, вызывая своей настойчивостью искреннее уважение.
Гера была…сложным человеком. Замкнутым и нелюдимым. Но это не помешало девушкам подружиться. Не сказать, чтобы они стали закадычными подругами, делящимися сокровенным (Катя сомневалась, что Гера вообще делится сокровенным хоть с кем-нибудь), но общались довольно тепло. Пример их пары помогал Кате не отчаиваться – раз уж Гера с Алимом смогли побороть все трудности, они с Артуром и подавно справятся.
-А почему ты никогда о родителях не рассказываешь? – Катя лежала на груди у Заураби, чувствуя размеренный стук его сердца. После ужина он хотел было уехать домой, но Солнцева его наглым образом соблазнила.
-Они умерли. – Артур произнес это абсолютно спокойным голосом, ничего в нем не дрогнуло. У него даже не сбился пульс, тогда как у Кати внутри все упало.
-Прости, я не знала. – Девушка поцеловала его в ключицу. – Расскажи о них. – Кате действительно было интересно узнать о своем мужчине как можно больше. Всё, если быть точной.
-У нас была интересная семья. –Голос Артура потеплел. – Интернациональная. В отце крови было понамешано…ты бы знала. И абхазской, и грузинской, и греческой. Он был выдающимся физиком, работал в заштатном НИИ в Гаграх. А мама была из рода питерской интеллигенции, приехала в Абхазию в отпуск с подружкой. Да так там и осталось. Отец рассказывал, что как увидел мамины зеленые глазища, так и пропал. Проходу ей не давал, кружил подле нее, как акула возле добычи. Знаешь, папу красивым не назовешь, но что-то такое в нем было…харизма, что ли? Мама не устояла. Семья ее выбор не приняла, что не помешало им пожениться. Мама потом устроилась работать в местную школу учительницей русского языка и литературы. – Катя слушала, затаив дыхание. Никогда раньше Артур не был с ней столь откровенен.
- Сколько себя помню, у нас всегда были гости. Дверь в дом никогда на замок не закрывалась. Папины друзья-ученые с работы, мамины коллеги учителя, барды, чтецы…весело было, душевно. Мама много мною занималась, читать заставляла, стихи учить. Как сейчас помню: ставила на стул перед гостями, и я зачитывал что-нибудь из любимого наизусть. У меня был обширный репертуар, - Заураби хохотнул.
-Ты не перестаешь меня удивлять, любимый! Никогда бы не подумала, что ты увлекался книгами, а тем более, поэзией. И что же ты им зачитывал?
Артур пожал плечами, будто бы в смущении, отчего ее голова подскочила на его груди.
- «Бахчисарайский фонтан» Пушкина любил. Не только его, конечно, но как-то он мне особенно в душу запал.
Катя приподнялась на локтях и посмотрела на него с мольбой во взоре:
-Прочти кусочек, а? Ну, пожалуйста, родной! – Видя, что он готов отказать, девушка сложила руки в молитвенном жесте, и Артур сдался. Притянул ее голову обратно себе на грудь.
- «Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу, и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный, -
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Волшебный край! Очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй, и тополей прохлада…» Ну, и так далее. – Катя по его тону почувствовала, что он уже корит себя за этот порыв. Дурачок!
Ей никто и никогда не читал стихов. Как-то немодно это стало, что ли. А Артур делал это так честно, с таким чувством, проникновением и напряженным нервом, что Солнцева поняла – если бы она уже не любила Артура, отдала бы ему свое сердце сейчас, в эту самую минуту.
Она не стала благодарить его словами, просто наклонилась и оставила на губах нежный поцелуй.
-А что с ними случилось? –Катя понимала, что хорошая часть его семейной истории подошла к концу, но не могла не воспользоваться моментом, когда он был настроен на откровенность.
-А дальше, малышка, случилась война. – Катя охнула. Она уже успела забыть о событиях позапрошлого десятилетия.
- В девяносто втором, когда в Гагре вовсю шли военные действия, папино НИИ разбомбили, и он решил уйти воевать, хотя был комиссован по состоянию здоровья. Несмотря на то, что в нем текла и грузинская кровь, он был ярым противником режима Шеварднадзе и воевать хотел исключительно на стороне абхазов. Я мечтал уйти с ним. Мне было четырнадцать, но ростом и комплекцией я давно уже обгонял своих сверстников. При желании мне можно было дать все восемнадцать. Однако вмешалась мама. Она была в положении, так уж случилось, ждала брата или сестру, и готова была встать на колени, лишь бы только я остался с ней. И я остался. – У Артура был дар рассказчика. Катя так явно представляла себе все эти картины. Она тихонечко шепнула в темноту комнаты «спасибо» его маме за то, что та удержала сына от необдуманного поступка. Что бы Катя сейчас делала без него?
-В один из дней, когда уже подходил срок родов, за нами из России прислали самолет для эвакуации. Он был забит под завязку – женщины, совсем еще молоденькие девушки, дети. Мест хватило не всем. Мне было так стыдно, знаешь, здоровый лоб, а лезу к детям и женщинам. В общем, я решил остаться и дождаться следующего самолета, который должен был прилететь на следующей неделе. Мама воспротивилась, собиралась остаться со мной, но я ее уговорил. Она не имела права рисковать малым, а со мной ничего бы не случилось. С горем пополам мама согласилась.
-Вы потерялись? Не смогли найти друг друга по прилету? – Солнцева не понимала, что могло пойти не так.
-Их самолет сбили, Катя. Я сам лично отправил мать на смерть.
Кате показалось, что она не расслышала. Потому что это просто не могло быть правдой.
-Подожди! – Она вскочила с кровати и заметалась по комнате раненой птицей. – Но как такое может быть? Сбить самолет, присланный специально, чтобы эвакуировать тех, кто не должен пострадать. Это же настоящий фашизм, Артур! Никто не спасся?
-Идеология тут не причем, Катя. Нет, выживших не было. Те, кто не умер в воздухе, утонули в море.
Катя готова была рвать на себе волосы. Как он с этим справился? Как вообще с этим может справиться четырнадцатилетний подросток?
Она снова забралась в кровать, поджав под себя ноги.
-Ты же понимаешь, что не виноват, Артур? Ты сделал всё, чтобы твоя мама спаслась, так поступил бы не каждый ребенок на твоем месте.
-Это мой крест, Катя. Никакие доводы разума тут не помогут. – Впервые Солнцева почувствовала себя бессильной, слыша отчаяние, сдавившее могильной плитой душу любимого. Могла бы – всю его боль себе забрала.
-Что ты делал, оставшись один? Как выжил?
Заураби ухмыльнулся, отчего девушку обдало морозом. Аж зубы задрожали. В этой ухмылке было столько всего…она будто кричала: «лучше б я тогда сдох!» Катя начала задыхаться.
-Мне дали приют женщины, которые организовали штаб в здании Бзыбского сельсовета. Они кормили, поили и перевязывали раненых. С одним из таких раненых я и ушел через несколько дней воевать. Я был хорошим солдатом – готов был убивать голыми руками и при этом не боялся умереть сам. – Солнцевой хотелось заорать, чтобы он прекратил, чтобы заткнулся сию же минуту. Надо было закрыть уши руками, но она продолжала мазохистски ловить каждое его слово.
-Меня заметил один из командиров. В девяносто третьем он забрал меня с собой в Москву и устроил учиться в закрытое военное училище, которое готовило бойцов экстра-класса. До сих пор ему благодарен.
-А что твой папа? Он погиб на войне?
-Отец числится без вести пропавшим, во всяком случае, тело его так и не нашли.
-Так может быть…
-Не может, Катя. Жизнь –не сказка. Тебе уже следует это принять. Ложись спать, завтра не встанешь. Вечер откровений закончен.
-Кажется, Ас комплексует по поводу возраста. – Они с Артуром только что вернулись от Геры с Алимом, где прекрасно провели время, наслаждаясь вином и шашлыками, отчего Солнцева теперь с трудом держала равновесие, расстегивая сапожки.
-С чего ты взяла? – Спросил Заураби, приседая возле нее на корточки, чтобы помочь с замком. Катя положила ручку на гладкую лысину Артура и принялась ее натирать, как подкову на счастье.
-Ты видел его прическу? – Девушка хохотнула, чуть не завалившись на пол. – Надо как-то намекнуть Гере, чтобы она повлияла. У них той разницы – всего десять лет. – Несмотря на легкое опьянение, Катя почувствовала, как напрягся мужчина. Настроена на него была всеми рецепторами.
– Да ты что, Артур, мужчины же, как вино, с годами только лучше становятся. У нас с тобой хорошая разница – тринадцать лет. Самое то. Я иногда думаю… Вот ты на войне воевал, а я только ходить научилась, представляешь? Школу закончила, а ты уже столько всего успел…удивительно ведь! Мне бы тогда только знать, что ты есть, что ты ко мне придешь, я бы ни с кем…, никогда, слышишь? Тебя бы ждала. Всю свою жизнь бы тебя ждала.
Артур подхватил разувшуюся Солнцеву на руки и отнес на диван в комнате. Хотел было принести ей стакан воды, но она не отпустила, вцепившись в руку.
-Вот у меня у мамы с папой пятнадцать лет разница, прикинь? – Катя внезапно перешла на молодежный сленг. – Папа однажды у мамы спрашивает: «-Дорогая, - Катя смешно перекривила голос Пятницкого, - ты не помнишь, что за песня играла, когда ты меня в армию провожала? Крутится в голове, а вспомнить никак не могу.» Мама ему отвечает: «Да ну, с ума сошел, что ли, ты когда в армию уходил, я пешком под стол ходила!».
Заураби улыбнулся, но девушка приставила к его рту палец.
-Нет, смешно дальше будет! Вот проходит полчаса, мы садимся ужинать, а мама вдруг вскакивает, глаза горят, злющая. К отцу подходит и говорит: «-Дорогой, а кто это, скажи на милость, тебя в армию провожал?»
Они рассмеялись. Катя от воспоминаний, а Артур от ее вида.
-Ты так маму и не простила? – Они не обсуждали эту тему до сих пор, и Артур чувствовал себя сапером на минном поле.
-Нет. – Катя капризно надула губки. – Она нас с папой бросила.
-Ну, может, у нее на то были причины, не знаю, там…
-Не может быть причин, заставляющих бросить своего ребенка! –Солнцева сказала это довольно грубо, и Заураби понял, что давить не стоит.
-Вот ты меня никогда не бросишь, правда, Артурчик? – Катя прижалась к мужчине и потерлась о кипельно белую рубашку, которая пахла им самим, костром и парфюмом. Убийственное сочетание. На сей раз она не заметила его напряжения. – Гера сегодня сказала, что нам надо бы уже пожениться, что мы как дети малые, а? Что думаешь? Я пышную свадьбу не хочу, никакого пафоса чтоб, ну, знаешь, все эти куклы на машинах, родственники, которых впервые в глаза видишь, тамада …
-Катя! – Остановил ее мужчина, которому становилось всё хуже и хуже от каждого ее слова. – Помолчи уже! Господи, какая свадьба? – Он легонько ее встряхнул, надеясь, что весь этот бред получится списать на ее опьянение. – Я что, обещал тебе это когда-нибудь? Нам же хорошо вместе. Сейчас, в моменте. Мы не можем знать, что будет завтра. Зачем нужен весь этот фарс? Какие-то гарантии того, что гарантировать нельзя в принципе? Чтобы лишний раз испытать разочарование? Нет уж, увольте.
У Кати из головы вмиг выветрились все алкогольные пары. Зачем она только завела этот разговор! А с другой стороны, что толку прятать голову в песок?
-Подожди, Артур. Успокойся, не горячись. Ты абсолютно прав: никто не дает никаких гарантий. Я согласна с тобой. Но разве тебе не хочется попробовать? Рискнуть в последний раз? Со мной. Чтобы у нас с тобой была семья. Настоящая, представляешь? С детками. Твоими и моими. Нашими. – Катя обхватила ладошками его щеки, заставляя смотреть в глаза. - У меня Степка вчера знаешь, что спросил? Поинтересовался, может ли он остаться жить с нами. Артур, это же…
-А какого черта мой, - он интонационно выделил это слово, - сын спрашивает у тебя такие вещи? – Артур говорил тихо, а оттого еще более зловеще.
Катя за секунду до его дальнейших слов поняла, что всё. То, что он скажет, положит конец любым их взаимоотношениям.
-Ты кто такая? Жена мне? Может, мать ему? Или твое имя – Святая Тереза? Кто дал тебе право столько на себя брать, ты…
Катя вытянула руку вперед ладонью, жестом попросив его остановиться:
-Не надо, Артур. Не опошляй то, что между нами было. Оставь мне хотя бы воспоминания. – Теперь уже Катя говорила тихо и спокойно. Обреченно. Не видя больше причин для борьбы – с ним самим, с его комплексами и психологическими травмами.
– Я всё поняла. Вещей вроде бы ты здесь своих не оставлял, боялся, наверное, что я что-то пойму не так, но если я все-таки что-то найду, то пришлю с курьером.
-Катя…
-Не стоит. Ты уже всё сказал. Надеюсь, Корнея ты у меня забирать не планируешь? – Солнцева отвернулась к окну, вглядываясь в ночную мглу, и говорила так, будто они обсуждали меню к ужину. Корнеем, кстати, являлся маленький африканский еж, которого Артур подарил ей на новый год. Теперь у нее дома был весь комплект – Корней и Самуил. Степан, как известно, принадлежал семейству двуногих.
-Какой к черту…! Катя! Господи, нет, конечно, это твой подарок.
-Прекрасно. Я так и думала, но стоило всё же спросить. Не переживай, кормить буду парным мясом, как и прежде.
-Что ты несешь? – Артур, всё также сидя на диване, обхватил голову двумя руками. К ней он, к счастью, не подходил.
-Где дверь, ты знаешь. Не заблудишься. Позволь тебя не провожать.
«Так больше продолжаться не может», - думала Катерина, наблюдая, как, съежившись, спит во тьме чеснок луны. Откуда в ее голове возник столь художественный речевой оборот, Катя не знала. Предполагала, что из какой-нибудь песни, которыми она в последние дни заглушала гуляющий по внутренностям сквозняк.
Солнцева переступила с ноги на ногу: на лоджии было довольно прохладно.
Марго снова сошлась с мужем и заметно похудела, скинув с себя на радостях лет двадцать. У ее мужа писателя вышла первая книга, которая сразу же стала бестселлером. Марго притащила им всем по одному экземпляру с автографами. Катя была за нее очень рада – женщина так и лучилась счастьем.
У Бромберга выздоровела жена. Во всяком случае, ее болезнь отступила. Семейная пара лихо отплясывала и участвовала во всех конкурсах на недавней свадьбе Красновых.
Геловани после похищения никто не видел. Коллектив был в шоке, узнав, кто именно был крысой – на Давида они отчего-то не думали. А зря. Кате было ясно, как дважды два, что безнаказанным предатель не остался. Ее любимые мужчины – Артур и Алим – с ним разобрались своими методами. Но как бы она их ни пытала, что бы ни обещала – из партизан не удалось вытянуть ни слова. Ну и фиг с ним, с Давидом. Невелика потеря.
Ну, и из последнего: у Абаева появилась Гера. Помните, Биг-Босс как-то поручил Кате найти специалиста по экспорту? Именно таким специалистом и оказалась Гера. Воистину Судьба. Катя нежно любила Аса, а оттого была просто нереально рада, видя его счастливым. Алим как никто другой заслуживал счастья. Конечно, у них с Герой всё не было легко и просто, но друг не сдавался, вызывая своей настойчивостью искреннее уважение.
Гера была…сложным человеком. Замкнутым и нелюдимым. Но это не помешало девушкам подружиться. Не сказать, чтобы они стали закадычными подругами, делящимися сокровенным (Катя сомневалась, что Гера вообще делится сокровенным хоть с кем-нибудь), но общались довольно тепло. Пример их пары помогал Кате не отчаиваться – раз уж Гера с Алимом смогли побороть все трудности, они с Артуром и подавно справятся.
***
-А почему ты никогда о родителях не рассказываешь? – Катя лежала на груди у Заураби, чувствуя размеренный стук его сердца. После ужина он хотел было уехать домой, но Солнцева его наглым образом соблазнила.
-Они умерли. – Артур произнес это абсолютно спокойным голосом, ничего в нем не дрогнуло. У него даже не сбился пульс, тогда как у Кати внутри все упало.
-Прости, я не знала. – Девушка поцеловала его в ключицу. – Расскажи о них. – Кате действительно было интересно узнать о своем мужчине как можно больше. Всё, если быть точной.
-У нас была интересная семья. –Голос Артура потеплел. – Интернациональная. В отце крови было понамешано…ты бы знала. И абхазской, и грузинской, и греческой. Он был выдающимся физиком, работал в заштатном НИИ в Гаграх. А мама была из рода питерской интеллигенции, приехала в Абхазию в отпуск с подружкой. Да так там и осталось. Отец рассказывал, что как увидел мамины зеленые глазища, так и пропал. Проходу ей не давал, кружил подле нее, как акула возле добычи. Знаешь, папу красивым не назовешь, но что-то такое в нем было…харизма, что ли? Мама не устояла. Семья ее выбор не приняла, что не помешало им пожениться. Мама потом устроилась работать в местную школу учительницей русского языка и литературы. – Катя слушала, затаив дыхание. Никогда раньше Артур не был с ней столь откровенен.
- Сколько себя помню, у нас всегда были гости. Дверь в дом никогда на замок не закрывалась. Папины друзья-ученые с работы, мамины коллеги учителя, барды, чтецы…весело было, душевно. Мама много мною занималась, читать заставляла, стихи учить. Как сейчас помню: ставила на стул перед гостями, и я зачитывал что-нибудь из любимого наизусть. У меня был обширный репертуар, - Заураби хохотнул.
-Ты не перестаешь меня удивлять, любимый! Никогда бы не подумала, что ты увлекался книгами, а тем более, поэзией. И что же ты им зачитывал?
Артур пожал плечами, будто бы в смущении, отчего ее голова подскочила на его груди.
- «Бахчисарайский фонтан» Пушкина любил. Не только его, конечно, но как-то он мне особенно в душу запал.
Катя приподнялась на локтях и посмотрела на него с мольбой во взоре:
-Прочти кусочек, а? Ну, пожалуйста, родной! – Видя, что он готов отказать, девушка сложила руки в молитвенном жесте, и Артур сдался. Притянул ее голову обратно себе на грудь.
- «Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу, и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный, -
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Волшебный край! Очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй, и тополей прохлада…» Ну, и так далее. – Катя по его тону почувствовала, что он уже корит себя за этот порыв. Дурачок!
Ей никто и никогда не читал стихов. Как-то немодно это стало, что ли. А Артур делал это так честно, с таким чувством, проникновением и напряженным нервом, что Солнцева поняла – если бы она уже не любила Артура, отдала бы ему свое сердце сейчас, в эту самую минуту.
Она не стала благодарить его словами, просто наклонилась и оставила на губах нежный поцелуй.
-А что с ними случилось? –Катя понимала, что хорошая часть его семейной истории подошла к концу, но не могла не воспользоваться моментом, когда он был настроен на откровенность.
-А дальше, малышка, случилась война. – Катя охнула. Она уже успела забыть о событиях позапрошлого десятилетия.
- В девяносто втором, когда в Гагре вовсю шли военные действия, папино НИИ разбомбили, и он решил уйти воевать, хотя был комиссован по состоянию здоровья. Несмотря на то, что в нем текла и грузинская кровь, он был ярым противником режима Шеварднадзе и воевать хотел исключительно на стороне абхазов. Я мечтал уйти с ним. Мне было четырнадцать, но ростом и комплекцией я давно уже обгонял своих сверстников. При желании мне можно было дать все восемнадцать. Однако вмешалась мама. Она была в положении, так уж случилось, ждала брата или сестру, и готова была встать на колени, лишь бы только я остался с ней. И я остался. – У Артура был дар рассказчика. Катя так явно представляла себе все эти картины. Она тихонечко шепнула в темноту комнаты «спасибо» его маме за то, что та удержала сына от необдуманного поступка. Что бы Катя сейчас делала без него?
-В один из дней, когда уже подходил срок родов, за нами из России прислали самолет для эвакуации. Он был забит под завязку – женщины, совсем еще молоденькие девушки, дети. Мест хватило не всем. Мне было так стыдно, знаешь, здоровый лоб, а лезу к детям и женщинам. В общем, я решил остаться и дождаться следующего самолета, который должен был прилететь на следующей неделе. Мама воспротивилась, собиралась остаться со мной, но я ее уговорил. Она не имела права рисковать малым, а со мной ничего бы не случилось. С горем пополам мама согласилась.
-Вы потерялись? Не смогли найти друг друга по прилету? – Солнцева не понимала, что могло пойти не так.
-Их самолет сбили, Катя. Я сам лично отправил мать на смерть.
Кате показалось, что она не расслышала. Потому что это просто не могло быть правдой.
-Подожди! – Она вскочила с кровати и заметалась по комнате раненой птицей. – Но как такое может быть? Сбить самолет, присланный специально, чтобы эвакуировать тех, кто не должен пострадать. Это же настоящий фашизм, Артур! Никто не спасся?
-Идеология тут не причем, Катя. Нет, выживших не было. Те, кто не умер в воздухе, утонули в море.
Катя готова была рвать на себе волосы. Как он с этим справился? Как вообще с этим может справиться четырнадцатилетний подросток?
Она снова забралась в кровать, поджав под себя ноги.
-Ты же понимаешь, что не виноват, Артур? Ты сделал всё, чтобы твоя мама спаслась, так поступил бы не каждый ребенок на твоем месте.
-Это мой крест, Катя. Никакие доводы разума тут не помогут. – Впервые Солнцева почувствовала себя бессильной, слыша отчаяние, сдавившее могильной плитой душу любимого. Могла бы – всю его боль себе забрала.
-Что ты делал, оставшись один? Как выжил?
Заураби ухмыльнулся, отчего девушку обдало морозом. Аж зубы задрожали. В этой ухмылке было столько всего…она будто кричала: «лучше б я тогда сдох!» Катя начала задыхаться.
-Мне дали приют женщины, которые организовали штаб в здании Бзыбского сельсовета. Они кормили, поили и перевязывали раненых. С одним из таких раненых я и ушел через несколько дней воевать. Я был хорошим солдатом – готов был убивать голыми руками и при этом не боялся умереть сам. – Солнцевой хотелось заорать, чтобы он прекратил, чтобы заткнулся сию же минуту. Надо было закрыть уши руками, но она продолжала мазохистски ловить каждое его слово.
-Меня заметил один из командиров. В девяносто третьем он забрал меня с собой в Москву и устроил учиться в закрытое военное училище, которое готовило бойцов экстра-класса. До сих пор ему благодарен.
-А что твой папа? Он погиб на войне?
-Отец числится без вести пропавшим, во всяком случае, тело его так и не нашли.
-Так может быть…
-Не может, Катя. Жизнь –не сказка. Тебе уже следует это принять. Ложись спать, завтра не встанешь. Вечер откровений закончен.
***
-Кажется, Ас комплексует по поводу возраста. – Они с Артуром только что вернулись от Геры с Алимом, где прекрасно провели время, наслаждаясь вином и шашлыками, отчего Солнцева теперь с трудом держала равновесие, расстегивая сапожки.
-С чего ты взяла? – Спросил Заураби, приседая возле нее на корточки, чтобы помочь с замком. Катя положила ручку на гладкую лысину Артура и принялась ее натирать, как подкову на счастье.
-Ты видел его прическу? – Девушка хохотнула, чуть не завалившись на пол. – Надо как-то намекнуть Гере, чтобы она повлияла. У них той разницы – всего десять лет. – Несмотря на легкое опьянение, Катя почувствовала, как напрягся мужчина. Настроена на него была всеми рецепторами.
– Да ты что, Артур, мужчины же, как вино, с годами только лучше становятся. У нас с тобой хорошая разница – тринадцать лет. Самое то. Я иногда думаю… Вот ты на войне воевал, а я только ходить научилась, представляешь? Школу закончила, а ты уже столько всего успел…удивительно ведь! Мне бы тогда только знать, что ты есть, что ты ко мне придешь, я бы ни с кем…, никогда, слышишь? Тебя бы ждала. Всю свою жизнь бы тебя ждала.
Артур подхватил разувшуюся Солнцеву на руки и отнес на диван в комнате. Хотел было принести ей стакан воды, но она не отпустила, вцепившись в руку.
-Вот у меня у мамы с папой пятнадцать лет разница, прикинь? – Катя внезапно перешла на молодежный сленг. – Папа однажды у мамы спрашивает: «-Дорогая, - Катя смешно перекривила голос Пятницкого, - ты не помнишь, что за песня играла, когда ты меня в армию провожала? Крутится в голове, а вспомнить никак не могу.» Мама ему отвечает: «Да ну, с ума сошел, что ли, ты когда в армию уходил, я пешком под стол ходила!».
Заураби улыбнулся, но девушка приставила к его рту палец.
-Нет, смешно дальше будет! Вот проходит полчаса, мы садимся ужинать, а мама вдруг вскакивает, глаза горят, злющая. К отцу подходит и говорит: «-Дорогой, а кто это, скажи на милость, тебя в армию провожал?»
Они рассмеялись. Катя от воспоминаний, а Артур от ее вида.
-Ты так маму и не простила? – Они не обсуждали эту тему до сих пор, и Артур чувствовал себя сапером на минном поле.
-Нет. – Катя капризно надула губки. – Она нас с папой бросила.
-Ну, может, у нее на то были причины, не знаю, там…
-Не может быть причин, заставляющих бросить своего ребенка! –Солнцева сказала это довольно грубо, и Заураби понял, что давить не стоит.
-Вот ты меня никогда не бросишь, правда, Артурчик? – Катя прижалась к мужчине и потерлась о кипельно белую рубашку, которая пахла им самим, костром и парфюмом. Убийственное сочетание. На сей раз она не заметила его напряжения. – Гера сегодня сказала, что нам надо бы уже пожениться, что мы как дети малые, а? Что думаешь? Я пышную свадьбу не хочу, никакого пафоса чтоб, ну, знаешь, все эти куклы на машинах, родственники, которых впервые в глаза видишь, тамада …
-Катя! – Остановил ее мужчина, которому становилось всё хуже и хуже от каждого ее слова. – Помолчи уже! Господи, какая свадьба? – Он легонько ее встряхнул, надеясь, что весь этот бред получится списать на ее опьянение. – Я что, обещал тебе это когда-нибудь? Нам же хорошо вместе. Сейчас, в моменте. Мы не можем знать, что будет завтра. Зачем нужен весь этот фарс? Какие-то гарантии того, что гарантировать нельзя в принципе? Чтобы лишний раз испытать разочарование? Нет уж, увольте.
У Кати из головы вмиг выветрились все алкогольные пары. Зачем она только завела этот разговор! А с другой стороны, что толку прятать голову в песок?
-Подожди, Артур. Успокойся, не горячись. Ты абсолютно прав: никто не дает никаких гарантий. Я согласна с тобой. Но разве тебе не хочется попробовать? Рискнуть в последний раз? Со мной. Чтобы у нас с тобой была семья. Настоящая, представляешь? С детками. Твоими и моими. Нашими. – Катя обхватила ладошками его щеки, заставляя смотреть в глаза. - У меня Степка вчера знаешь, что спросил? Поинтересовался, может ли он остаться жить с нами. Артур, это же…
-А какого черта мой, - он интонационно выделил это слово, - сын спрашивает у тебя такие вещи? – Артур говорил тихо, а оттого еще более зловеще.
Катя за секунду до его дальнейших слов поняла, что всё. То, что он скажет, положит конец любым их взаимоотношениям.
-Ты кто такая? Жена мне? Может, мать ему? Или твое имя – Святая Тереза? Кто дал тебе право столько на себя брать, ты…
Катя вытянула руку вперед ладонью, жестом попросив его остановиться:
-Не надо, Артур. Не опошляй то, что между нами было. Оставь мне хотя бы воспоминания. – Теперь уже Катя говорила тихо и спокойно. Обреченно. Не видя больше причин для борьбы – с ним самим, с его комплексами и психологическими травмами.
– Я всё поняла. Вещей вроде бы ты здесь своих не оставлял, боялся, наверное, что я что-то пойму не так, но если я все-таки что-то найду, то пришлю с курьером.
-Катя…
-Не стоит. Ты уже всё сказал. Надеюсь, Корнея ты у меня забирать не планируешь? – Солнцева отвернулась к окну, вглядываясь в ночную мглу, и говорила так, будто они обсуждали меню к ужину. Корнеем, кстати, являлся маленький африканский еж, которого Артур подарил ей на новый год. Теперь у нее дома был весь комплект – Корней и Самуил. Степан, как известно, принадлежал семейству двуногих.
-Какой к черту…! Катя! Господи, нет, конечно, это твой подарок.
-Прекрасно. Я так и думала, но стоило всё же спросить. Не переживай, кормить буду парным мясом, как и прежде.
-Что ты несешь? – Артур, всё также сидя на диване, обхватил голову двумя руками. К ней он, к счастью, не подходил.
-Где дверь, ты знаешь. Не заблудишься. Позволь тебя не провожать.
Глава 14
«Так больше продолжаться не может», - думала Катерина, наблюдая, как, съежившись, спит во тьме чеснок луны. Откуда в ее голове возник столь художественный речевой оборот, Катя не знала. Предполагала, что из какой-нибудь песни, которыми она в последние дни заглушала гуляющий по внутренностям сквозняк.
Солнцева переступила с ноги на ногу: на лоджии было довольно прохладно.
