Цветущая ветка сливы тихо стучала в стекло. Тёплый весенний воздух лился в окно, парусами раздувая легкую узорчатую тюль, и та белым коконом окутывала кресло и сидевшую в нём меня. Кружевная тень ложилась на страницы и вместе с развевающимся тюлем скользила вверх-вниз по бумаге. Неожиданно я поймала себя на том, что вместо того, чтобы читать заданный параграф про Георга Первого, уже больше минуты слежу за её плавным покачиванием. Какие бы ценные знания про короля-реформатора не хотел бы рассказать мне учебник, они решительно не хотели укладываться у меня в голове. Поэтому я не стала себя мучать и не менее решительно отложила книгу в сторону, поднялась с кресла и прошлась по комнате, привлекая внимание работавшего за столом Френсиса. Но тот даже не взглянул в мою сторону. Я всегда восхищалась его способностью полностью погружаться в работу, не отвлекаясь на внешние мелочи. Но сейчас она немного раздражала, напоминая о моей поражении в битве с антеонской историей и невозможности запомнить из неё даже несколько строчек.
Я подошла к Френсису, положила руку ему на плечо – пусть он не заметил моей прогулки по комнате, но руку у себя на плече он уж точно почувствует – и участливо спросила:
– Ты не голоден?
Френсис отложил в сторону ручку, потянулся и, сграбастав меня в объятия, усадил к себе на колени.
– Ты действительно проголодалась или решила устроить диверсию и отвлечь главу пятого отделения от наиважнейших государственных дел? – спросил Френсис, улыбаясь.
– Второе, – честно призналась я. – Не могу сосредоточиться. Погода слишком хорошая, чтобы учиться. А тут ты – весь такой серьезный, такой сосредоточенный, разве я могла это так оставить?
– Разумеется – нет, – согласился Френсис.
– И раз уж ты отвлёкся от наиважнейших государственных дел, я буду совсем не против, если ты угостишь меня чаем, и лучше с пирожным.
– Попрошу Джереми подать чай в сад. Может быть у тебя есть пожелания к обеду?
¬¬– Я уже пообещала лорду и леди Стаффорд, что обедаю у них, – призналась я. Лорд и леди Стаффорд являлись моими дедушкой и бабушкой, но из-за чрезмерной опеки и осторожности со стороны отца, я лишь несколько месяцев назад узнала, что у меня есть дедушка и бабушка. И чтобы лучше узнать друг друга мы договорились раз в неделю вместе обедать.
– Хорошо, тогда на ужин, – не сдавался Френсис.
Я покачала головой:
– Ужинать я буду дома с отцом.
– Но я думал, мы проведем вечер вместе.
– Прости. Я бы с радостью, но леди Этель Эмилия Розмарин Роквульд никак не может одна вечером посещать дом неженатого мужчины. Могут поползти сплетни и она, то есть я, рискует потерять своё доброе имя.
– Об этом можешь не переживать. Я знаю, как спасти твоё доброе имя.
– И как же?
– Я дам тебе своё. Давай поженимся.
– Не сейчас.
– Почему? – вскинул брови Френсис. – Неужели ты тоже поддалась всеобщей панике из-за случившегося с теми двумя женихами?
Я насмешливо фыркнула. Нет, умом я всё понимала и конечно же не собиралась поддаваться панике из-за раздутой газетами истории. Но крохотный червячок сомнения всё же не давал мне покоя. Я не хотела подвергать Френсиса пусть и призрачной, но опасности, поэтому под разными предлогами, пока ситуация не проясниться, отвергала его предложения о свадьбе. Но эту правду я ему сказать не могла без опасения быть высмеянной. Поэтому срочно нужно было придумывать другую.
– Вот и я считаю, что всё это глупость. Взгляни на Брайана и Элис. Не смотря ни на что, у них через неделю свадьба. И мы тоже могли бы.
– У них всё по-другому. Брайан, в отличие от тебя, не наследник антеонского престола, а Элис, в отличие от меня, не надо привыкать к свалившейся на неё роли леди Роквульд.
– Неужели всё так плохо?
– Ты даже представить себе не можешь насколько, – с радостью ухватилась я за более понятную для Френсиса причину. – И месяца не прошло, как отец представил меня обществу, а я уже начинаю этого самого общества бояться. Если раньше я переживала из-за того, что меня никто не замечал, то теперь вокруг меня появилось огромное количество людей, которых я даже не знаю и не хочу знать. Они ходят за мной, следят, сплетничают, ищут моего расположения и набиваются в друзья. Им всем от меня что-то надо. Иногда мне кажется, что меня вот-вот разорвут на кусочки. Пока я к этому не привыкну, я даже думать о свадьбе не смогу.
– Бедная, – меня поцеловали в весок. – Тем более нам нужно пожениться. Сейчас ты привыкаешь к роли леди Роквульд, потом к роли моей жены. Зачем делать двойную работу? Мы можем пожениться, и ты сразу начнешь привыкать к обязанностям герцогини Торнтон.
– Ну уж нет, – запротестовала я. – Здесь работает тот же принцип, что и в игре на пианино. Ты же не садишься сразу за сложные партии. Сперва надо разучить ноты, потом потренироваться на гаммах и уже тогда браться за произведения великих композиторов. К тому же, помниться, ты обещал, что будешь ждать столько, сколько потребуется. Неужели врал? – притворилась удивленной я, ведь Торнтон всегда говорит мне только правду. Вздумай он солгать, и я сразу бы узнала об этом – такова уж особенность моего дара.
Возможно, всё дело в географическом положении Антеона: в его воздухе, воде или в проходящих под землёй энергетических токах, но так уж случилось, что каждый житель Антеонской империи рождается магом. Правда маги мы слабенькие. Два-три простейших заклинания – вот и всё на что у нас хватает силёнок. Зато некоторые из нас наделены даром. У каждого он свой. Кто-то, не проучившись и дня, может разговаривать на всех языках в мире, а кто-то, как Элис, одним прикосновением способен разрушить целое здание. Я же просто слышу ложь. Слышу в прямом смысле слова. Каждый раз она звучит для меня по-разному. То зажужжит надоедливой мухой, то заскрипит как старый башмак или вспорхнёт испуганной птицей. Люди – странные существа – и слова не могут сказать, чтобы слегка не «приукрасить». Поэтому каждое мгновение моей жизни наполнено звуками, которые рождают мелкое хвастовство, тонкое подхалимство или жестокий обман.
Но есть у моего дара и обратная сторона. Слыша чужой обман, я и сама не могу соврать. Стоит только словам лжи сорваться с моих губ, как я начинаю громка икать и не могу остановиться до тех пор, пока не скажу правду.
У Френсиса дар был схож с моим, вот только он слышал правду. Я точно не знаю, как именно «работает» его дар. Однажды Френсис обмолвился, что чем больше человек лжёт, тем больше его голос походит на скрип несмазанной телеги, зато правда звучит как песня. И так как вокруг полно врунов, уж я-то знаю, мой голос кажется ему чем-то великолепным.
– Тогда я искренне верил в то, что говорил, – Френсис легко, едва коснувшись, поцеловал меня в губы. – И что плохого в том, чтобы чаще видеть друг друга.
Снова поцелуй, на этот раз уже около ушка, так что мурашки побежали по шее от его горячего дыхания.
– Так и быть, подарю тебе свой портрет. Можешь повесить его в кабинете и смотреть каждый раз, как соскучишься.
– Портрет – это не то, – запротестовал Френсис. – Он мне не подходит.
– Не подходит для чего?
– Хм… – слегка смутился жених.
– Очень красноречиво, – рассмеялась я. – Ты забываешь, что я читаю женские бульварные романы, и в них написано, для чего мужчинам нужны жёны.
– И для чего же? – заинтересовался Френсис.
– Чтобы вести хозяйство, следить за белизной воротничков и за тем, чтобы булочки к завтраку были свежими и хрустящими.
– Раз ты у меня такая начитанная, то должна как можно скорее дать своё согласие на брак, – меня крепко обняли и поцеловали в носик. – А то мои воротнички сереют слишком быстро, а те булочки, что подаёт Джереми, совершенно не хрустят.
– Пожалуйста, дай мне ещё чуть-чуть времени, – попросила я.
– Но только чуть-чуть, а я пока закажу в библиотеку ещё один шкаф.
– Зачем?
– Должна же ты где-то хранить свои романы, когда переедешь, – улыбнулся Френсис.
Вдруг за нашими спинами раздалось протяжное жужжание.
– Жан, – вскочила я на ноги.
Мой «Помощник» – механическая машина, оживленная с помощью магии – сидя на каминной полке, мелко подрагивал. Когда-то он был изящным тонконогим лягушонком, но дурацкая привычка самостоятельно добавлять себе детали превратила его в толстенькую жабу.
– Что такое? – подошёл ко мне Френсис.
– Шарп вызывает, – отозвалась я, гладя брюшко помощника, в глубине которого, через переплетение шестерёнок, проглядывал свет красной лампочки.
– Сегодня же воскресенье, – заметил Френсис. Мы с тревогой переглянулись. – Я отвезу тебя, – предложил он.
Карета, с трудом пробившись через толпу зевак, остановилась возле невысокого белоснежного храма богини плодородия Леи. Френсис подал мне руку, помогая спуститься с подножки.
– Детектив Шарп уже здесь? – спросил Френсис у стоящего возле дверей храма высокого широкоплечего полицейского, который суровым взглядом из-под нахмуренных бровей отпугивал излишне любопытных и назойливых зевак.
– Уже внутри. Где же ему ещё быть, – отозвался патрульный.
Шарпа – высокого тридцатилетнего блондина – я заметила сразу. С блокнотом в правой руке и карандашом – в левой он расхаживал по церкви и быстро зарисовывал всё, за что цеплялся его взгляд.
– Что тут у тебя? Снова – воспламенение? – спросил Френсис, пожимая руку старого друга.
– Да, снова воспламенение. Но что-то тут не то… – Шарп осмотрелся по сторонам, точно искал ответ на не дававший ему покоя вопрос и, заметив что-то, направился к алтарю. Я последовала за ним.
Всё началось две недели назад в воскресенье. Именно тогда, во время свадебной церемонии, жених рухнул на пол, сотрясаясь в конвульсиях, а одежда не нём задымилась и вспыхнула.
Поднялся страшный переполох. Последователи Великого Аатуа, в храме которого проходила свадьба, решив повысить вес Аатуа в божественном пантеоне, принялись кричать на каждом углу, что жених, по всей видимости, чем-то очень прогневал Великого Аатуа, раз тот решил его испепелить, да ещё в такой важный день как свадьба. Газетчики, почуяв сенсацию, радостно подхватили идею последователей Великого Аатуа и с неподдельным энтузиазмом принялись выдвигать самые невероятные версии, выискивая в прошлом несчастного жениха всевозможные проступки и преступления, начиная с самого детства и недоеденной манной каши.
Всё стало ещё хуже, когда через неделю та же участь постигла ещё одного жениха, правда уже в храме Всевидящего Сна-у-Кона. Возможно, жрецы Всевидящего и хотел бы объяснить всё карающим испепелением. Но как-то не хорошо получается, что Всевидящий Сна-у Кон не смог придумать что-то своё, и повторил за Великим Аатуа. Поэтому от этой версии пришлось отказаться.
Но газетчики и тут не растерялись.
Одни заговорили о том, что появилась до того неизвестная болезнь, поражающая исключительно женихов, исключительно в день свадьбы и только при произнесении клятвы. Тут же у десятка женихов случились приступы трясучки. Правда врачи выяснили, что трясло их исключительно от волнения. Но слухи уже было не остановить, и по Антеону прокатилась волна отказов от женитьбы.
Другие же настаивали, что всё дело в некоем мистическом ритуале по вызову демона, который проводят фанатики. И что якобы, им это даже удалось. Нашлось даже несколько свидетелей этого самого демона видевшие. Сразу вспомнили древнюю легенду о конце света, и по Антеону покатилась вторая волна, но уже по подготовке к встрече конца света. Особым спросом пользовались заговорённые обереги и спасательные наборы «Пережить зиму» – это в разгар весны.
И вот новый случай. Какие последствия будут у него – страшно даже представить. Но самым скверным во всей этой истории было то, что все случаи с женихами произошли на территории подведомственной нашему полицейскому дивизиону, а значит именно нам предстояло со всем этим разбираться.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Шарп.
– Чего ты не понимаешь? – спросила я, оглядываясь на отставшего Френсиса. Тот что-то поднял с пола, покрутил задумчиво в пальцах и убрал в карман.
– Что ты тут видишь? – ответил вопросом на вопрос Шарп.
– Хм, – протянула я, уставившись на пол храма. В проходе валялся сложенный носовой платок с обгорелыми краями. Чуть присмотревшись, заметила ещё несколько горелых клочков, но больше ничего примечательного на полу не обнаружилось.
– Вот именно, – поддержал меня Шарп, – нет круга. В двух предыдущих случаях на месте, где стояли женихи, на досках пола появлялся выжженный круг с неровными краями по ободу, точно лучи у солнца.
Шарп перелистнул несколько страниц блокнота и продемонстрировал рисунок, сделанный им на прошлой неудавшейся свадьбе.
– Здесь его нет. Кроме того, кое-что не сходится и в поведении сегодняшнего жениха.
– Что именно? – спросил присоединившийся к нам Френсис.
– Две предыдущих жертвы бились в конвульсиях и теряли сознания, а одежда на них скорее тлела, и если и появлялось пламя, то его легко удавалось потушить. Как уверяют свидетели, сегодня судорог не было, и сознания он не терял. Просто вспыхнул за секунду, как факел, и выбежал по проходу на улицу, пытаясь сбить огонь. Всё это крайне подозрительно.
Шарп написал слово подозрительно и несколько раз обвёл его карандашом.
– Хочешь сказать, мы имеем дело с подражателем? – удивилась я.
– Возможно. Но если предположить, что кто-то хотел избавиться от эм… – Шарп заглянул в свои записи, – мистера Уилкокса, то к чему такие сложности. Не проще ли использовать старый добрый яд, как это описывают во всех детективных романах. Нет, тут что-то ещё.
– А что говорит невеста? – спросила я.
– Я с ней ещё не говорил, ждал пока приедешь ты. Боюсь после всего, что случилось, она может быть немного не в себе, а тебе, как женщине, легче наладить с ней контакт. Идёмте, я попросил, чтобы она подождала в подсобном помещении.
– Что ж, не стану вам мешать, – спешно проговорил Френсис, сообразив, что если сейчас же не сбежит, то ему придётся успокаивать истерику невесты, лишившейся жениха прямо во время свадебной церемонии. – Держи меня в курсе дела, – попросил он Шарпа и подмигнул мне, – развлекайся.
До того как Шарп резко, точно перед входящим в клетку с тигром укротителем, распахнул передо мной дверь в комнату с невестой, я уже представила себе бьющуюся в истерике девушку с растрепавшейся причёской и черными от туши бороздками на щеках, а заодно придумала, с чего начну разговор и как стану её успокаивать. Но в маленькой светлой комнатке на стуле сидела женщина и задумчиво смотрела в окно. Она была совершенно спокойна: ни истерики, ни слёз. Услышав, что открылась дверь, женщина повернулась к нам. Ей было чуть за тридцать. Густые каштановые волосы уже слегка тронула седина, но на лице не было ни одной морщинки.
– Мисс Стрендж, разрешите представить вам мою помощницу мисс Роквульд, – произнёс Шарп и, посчитав, что на этом его миссия окончена, сел в углу, предоставив мне вести беседу.
– Здравствуйте, – поздоровалась я, садясь ближе к мисс Стрендж.
– Рада знакомству, – произнесла она приятным низким голосом.
– Мисс Стрендж, я понимаю, что вам сейчас не до расспросов, но возможно вы согласитесь ответить на несколько наших вопросов? – спросила я, тщательно подбирая слова.
– Разумеется, спрашивайте.
– Расскажите о сегодняшнем дне.
– Сегодня мы встали немного раньше обычного. Легко позавтракали, собрались и поехали в храм.
Я подошла к Френсису, положила руку ему на плечо – пусть он не заметил моей прогулки по комнате, но руку у себя на плече он уж точно почувствует – и участливо спросила:
– Ты не голоден?
Френсис отложил в сторону ручку, потянулся и, сграбастав меня в объятия, усадил к себе на колени.
– Ты действительно проголодалась или решила устроить диверсию и отвлечь главу пятого отделения от наиважнейших государственных дел? – спросил Френсис, улыбаясь.
– Второе, – честно призналась я. – Не могу сосредоточиться. Погода слишком хорошая, чтобы учиться. А тут ты – весь такой серьезный, такой сосредоточенный, разве я могла это так оставить?
– Разумеется – нет, – согласился Френсис.
– И раз уж ты отвлёкся от наиважнейших государственных дел, я буду совсем не против, если ты угостишь меня чаем, и лучше с пирожным.
– Попрошу Джереми подать чай в сад. Может быть у тебя есть пожелания к обеду?
¬¬– Я уже пообещала лорду и леди Стаффорд, что обедаю у них, – призналась я. Лорд и леди Стаффорд являлись моими дедушкой и бабушкой, но из-за чрезмерной опеки и осторожности со стороны отца, я лишь несколько месяцев назад узнала, что у меня есть дедушка и бабушка. И чтобы лучше узнать друг друга мы договорились раз в неделю вместе обедать.
– Хорошо, тогда на ужин, – не сдавался Френсис.
Я покачала головой:
– Ужинать я буду дома с отцом.
– Но я думал, мы проведем вечер вместе.
– Прости. Я бы с радостью, но леди Этель Эмилия Розмарин Роквульд никак не может одна вечером посещать дом неженатого мужчины. Могут поползти сплетни и она, то есть я, рискует потерять своё доброе имя.
– Об этом можешь не переживать. Я знаю, как спасти твоё доброе имя.
– И как же?
– Я дам тебе своё. Давай поженимся.
– Не сейчас.
– Почему? – вскинул брови Френсис. – Неужели ты тоже поддалась всеобщей панике из-за случившегося с теми двумя женихами?
Я насмешливо фыркнула. Нет, умом я всё понимала и конечно же не собиралась поддаваться панике из-за раздутой газетами истории. Но крохотный червячок сомнения всё же не давал мне покоя. Я не хотела подвергать Френсиса пусть и призрачной, но опасности, поэтому под разными предлогами, пока ситуация не проясниться, отвергала его предложения о свадьбе. Но эту правду я ему сказать не могла без опасения быть высмеянной. Поэтому срочно нужно было придумывать другую.
– Вот и я считаю, что всё это глупость. Взгляни на Брайана и Элис. Не смотря ни на что, у них через неделю свадьба. И мы тоже могли бы.
– У них всё по-другому. Брайан, в отличие от тебя, не наследник антеонского престола, а Элис, в отличие от меня, не надо привыкать к свалившейся на неё роли леди Роквульд.
– Неужели всё так плохо?
– Ты даже представить себе не можешь насколько, – с радостью ухватилась я за более понятную для Френсиса причину. – И месяца не прошло, как отец представил меня обществу, а я уже начинаю этого самого общества бояться. Если раньше я переживала из-за того, что меня никто не замечал, то теперь вокруг меня появилось огромное количество людей, которых я даже не знаю и не хочу знать. Они ходят за мной, следят, сплетничают, ищут моего расположения и набиваются в друзья. Им всем от меня что-то надо. Иногда мне кажется, что меня вот-вот разорвут на кусочки. Пока я к этому не привыкну, я даже думать о свадьбе не смогу.
– Бедная, – меня поцеловали в весок. – Тем более нам нужно пожениться. Сейчас ты привыкаешь к роли леди Роквульд, потом к роли моей жены. Зачем делать двойную работу? Мы можем пожениться, и ты сразу начнешь привыкать к обязанностям герцогини Торнтон.
– Ну уж нет, – запротестовала я. – Здесь работает тот же принцип, что и в игре на пианино. Ты же не садишься сразу за сложные партии. Сперва надо разучить ноты, потом потренироваться на гаммах и уже тогда браться за произведения великих композиторов. К тому же, помниться, ты обещал, что будешь ждать столько, сколько потребуется. Неужели врал? – притворилась удивленной я, ведь Торнтон всегда говорит мне только правду. Вздумай он солгать, и я сразу бы узнала об этом – такова уж особенность моего дара.
Возможно, всё дело в географическом положении Антеона: в его воздухе, воде или в проходящих под землёй энергетических токах, но так уж случилось, что каждый житель Антеонской империи рождается магом. Правда маги мы слабенькие. Два-три простейших заклинания – вот и всё на что у нас хватает силёнок. Зато некоторые из нас наделены даром. У каждого он свой. Кто-то, не проучившись и дня, может разговаривать на всех языках в мире, а кто-то, как Элис, одним прикосновением способен разрушить целое здание. Я же просто слышу ложь. Слышу в прямом смысле слова. Каждый раз она звучит для меня по-разному. То зажужжит надоедливой мухой, то заскрипит как старый башмак или вспорхнёт испуганной птицей. Люди – странные существа – и слова не могут сказать, чтобы слегка не «приукрасить». Поэтому каждое мгновение моей жизни наполнено звуками, которые рождают мелкое хвастовство, тонкое подхалимство или жестокий обман.
Но есть у моего дара и обратная сторона. Слыша чужой обман, я и сама не могу соврать. Стоит только словам лжи сорваться с моих губ, как я начинаю громка икать и не могу остановиться до тех пор, пока не скажу правду.
У Френсиса дар был схож с моим, вот только он слышал правду. Я точно не знаю, как именно «работает» его дар. Однажды Френсис обмолвился, что чем больше человек лжёт, тем больше его голос походит на скрип несмазанной телеги, зато правда звучит как песня. И так как вокруг полно врунов, уж я-то знаю, мой голос кажется ему чем-то великолепным.
– Тогда я искренне верил в то, что говорил, – Френсис легко, едва коснувшись, поцеловал меня в губы. – И что плохого в том, чтобы чаще видеть друг друга.
Снова поцелуй, на этот раз уже около ушка, так что мурашки побежали по шее от его горячего дыхания.
– Так и быть, подарю тебе свой портрет. Можешь повесить его в кабинете и смотреть каждый раз, как соскучишься.
– Портрет – это не то, – запротестовал Френсис. – Он мне не подходит.
– Не подходит для чего?
– Хм… – слегка смутился жених.
– Очень красноречиво, – рассмеялась я. – Ты забываешь, что я читаю женские бульварные романы, и в них написано, для чего мужчинам нужны жёны.
– И для чего же? – заинтересовался Френсис.
– Чтобы вести хозяйство, следить за белизной воротничков и за тем, чтобы булочки к завтраку были свежими и хрустящими.
– Раз ты у меня такая начитанная, то должна как можно скорее дать своё согласие на брак, – меня крепко обняли и поцеловали в носик. – А то мои воротнички сереют слишком быстро, а те булочки, что подаёт Джереми, совершенно не хрустят.
– Пожалуйста, дай мне ещё чуть-чуть времени, – попросила я.
– Но только чуть-чуть, а я пока закажу в библиотеку ещё один шкаф.
– Зачем?
– Должна же ты где-то хранить свои романы, когда переедешь, – улыбнулся Френсис.
Вдруг за нашими спинами раздалось протяжное жужжание.
– Жан, – вскочила я на ноги.
Мой «Помощник» – механическая машина, оживленная с помощью магии – сидя на каминной полке, мелко подрагивал. Когда-то он был изящным тонконогим лягушонком, но дурацкая привычка самостоятельно добавлять себе детали превратила его в толстенькую жабу.
– Что такое? – подошёл ко мне Френсис.
– Шарп вызывает, – отозвалась я, гладя брюшко помощника, в глубине которого, через переплетение шестерёнок, проглядывал свет красной лампочки.
– Сегодня же воскресенье, – заметил Френсис. Мы с тревогой переглянулись. – Я отвезу тебя, – предложил он.
Карета, с трудом пробившись через толпу зевак, остановилась возле невысокого белоснежного храма богини плодородия Леи. Френсис подал мне руку, помогая спуститься с подножки.
– Детектив Шарп уже здесь? – спросил Френсис у стоящего возле дверей храма высокого широкоплечего полицейского, который суровым взглядом из-под нахмуренных бровей отпугивал излишне любопытных и назойливых зевак.
– Уже внутри. Где же ему ещё быть, – отозвался патрульный.
Шарпа – высокого тридцатилетнего блондина – я заметила сразу. С блокнотом в правой руке и карандашом – в левой он расхаживал по церкви и быстро зарисовывал всё, за что цеплялся его взгляд.
– Что тут у тебя? Снова – воспламенение? – спросил Френсис, пожимая руку старого друга.
– Да, снова воспламенение. Но что-то тут не то… – Шарп осмотрелся по сторонам, точно искал ответ на не дававший ему покоя вопрос и, заметив что-то, направился к алтарю. Я последовала за ним.
Всё началось две недели назад в воскресенье. Именно тогда, во время свадебной церемонии, жених рухнул на пол, сотрясаясь в конвульсиях, а одежда не нём задымилась и вспыхнула.
Поднялся страшный переполох. Последователи Великого Аатуа, в храме которого проходила свадьба, решив повысить вес Аатуа в божественном пантеоне, принялись кричать на каждом углу, что жених, по всей видимости, чем-то очень прогневал Великого Аатуа, раз тот решил его испепелить, да ещё в такой важный день как свадьба. Газетчики, почуяв сенсацию, радостно подхватили идею последователей Великого Аатуа и с неподдельным энтузиазмом принялись выдвигать самые невероятные версии, выискивая в прошлом несчастного жениха всевозможные проступки и преступления, начиная с самого детства и недоеденной манной каши.
Всё стало ещё хуже, когда через неделю та же участь постигла ещё одного жениха, правда уже в храме Всевидящего Сна-у-Кона. Возможно, жрецы Всевидящего и хотел бы объяснить всё карающим испепелением. Но как-то не хорошо получается, что Всевидящий Сна-у Кон не смог придумать что-то своё, и повторил за Великим Аатуа. Поэтому от этой версии пришлось отказаться.
Но газетчики и тут не растерялись.
Одни заговорили о том, что появилась до того неизвестная болезнь, поражающая исключительно женихов, исключительно в день свадьбы и только при произнесении клятвы. Тут же у десятка женихов случились приступы трясучки. Правда врачи выяснили, что трясло их исключительно от волнения. Но слухи уже было не остановить, и по Антеону прокатилась волна отказов от женитьбы.
Другие же настаивали, что всё дело в некоем мистическом ритуале по вызову демона, который проводят фанатики. И что якобы, им это даже удалось. Нашлось даже несколько свидетелей этого самого демона видевшие. Сразу вспомнили древнюю легенду о конце света, и по Антеону покатилась вторая волна, но уже по подготовке к встрече конца света. Особым спросом пользовались заговорённые обереги и спасательные наборы «Пережить зиму» – это в разгар весны.
И вот новый случай. Какие последствия будут у него – страшно даже представить. Но самым скверным во всей этой истории было то, что все случаи с женихами произошли на территории подведомственной нашему полицейскому дивизиону, а значит именно нам предстояло со всем этим разбираться.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Шарп.
– Чего ты не понимаешь? – спросила я, оглядываясь на отставшего Френсиса. Тот что-то поднял с пола, покрутил задумчиво в пальцах и убрал в карман.
– Что ты тут видишь? – ответил вопросом на вопрос Шарп.
– Хм, – протянула я, уставившись на пол храма. В проходе валялся сложенный носовой платок с обгорелыми краями. Чуть присмотревшись, заметила ещё несколько горелых клочков, но больше ничего примечательного на полу не обнаружилось.
– Вот именно, – поддержал меня Шарп, – нет круга. В двух предыдущих случаях на месте, где стояли женихи, на досках пола появлялся выжженный круг с неровными краями по ободу, точно лучи у солнца.
Шарп перелистнул несколько страниц блокнота и продемонстрировал рисунок, сделанный им на прошлой неудавшейся свадьбе.
– Здесь его нет. Кроме того, кое-что не сходится и в поведении сегодняшнего жениха.
– Что именно? – спросил присоединившийся к нам Френсис.
– Две предыдущих жертвы бились в конвульсиях и теряли сознания, а одежда на них скорее тлела, и если и появлялось пламя, то его легко удавалось потушить. Как уверяют свидетели, сегодня судорог не было, и сознания он не терял. Просто вспыхнул за секунду, как факел, и выбежал по проходу на улицу, пытаясь сбить огонь. Всё это крайне подозрительно.
Шарп написал слово подозрительно и несколько раз обвёл его карандашом.
– Хочешь сказать, мы имеем дело с подражателем? – удивилась я.
– Возможно. Но если предположить, что кто-то хотел избавиться от эм… – Шарп заглянул в свои записи, – мистера Уилкокса, то к чему такие сложности. Не проще ли использовать старый добрый яд, как это описывают во всех детективных романах. Нет, тут что-то ещё.
– А что говорит невеста? – спросила я.
– Я с ней ещё не говорил, ждал пока приедешь ты. Боюсь после всего, что случилось, она может быть немного не в себе, а тебе, как женщине, легче наладить с ней контакт. Идёмте, я попросил, чтобы она подождала в подсобном помещении.
– Что ж, не стану вам мешать, – спешно проговорил Френсис, сообразив, что если сейчас же не сбежит, то ему придётся успокаивать истерику невесты, лишившейся жениха прямо во время свадебной церемонии. – Держи меня в курсе дела, – попросил он Шарпа и подмигнул мне, – развлекайся.
До того как Шарп резко, точно перед входящим в клетку с тигром укротителем, распахнул передо мной дверь в комнату с невестой, я уже представила себе бьющуюся в истерике девушку с растрепавшейся причёской и черными от туши бороздками на щеках, а заодно придумала, с чего начну разговор и как стану её успокаивать. Но в маленькой светлой комнатке на стуле сидела женщина и задумчиво смотрела в окно. Она была совершенно спокойна: ни истерики, ни слёз. Услышав, что открылась дверь, женщина повернулась к нам. Ей было чуть за тридцать. Густые каштановые волосы уже слегка тронула седина, но на лице не было ни одной морщинки.
– Мисс Стрендж, разрешите представить вам мою помощницу мисс Роквульд, – произнёс Шарп и, посчитав, что на этом его миссия окончена, сел в углу, предоставив мне вести беседу.
– Здравствуйте, – поздоровалась я, садясь ближе к мисс Стрендж.
– Рада знакомству, – произнесла она приятным низким голосом.
– Мисс Стрендж, я понимаю, что вам сейчас не до расспросов, но возможно вы согласитесь ответить на несколько наших вопросов? – спросила я, тщательно подбирая слова.
– Разумеется, спрашивайте.
– Расскажите о сегодняшнем дне.
– Сегодня мы встали немного раньше обычного. Легко позавтракали, собрались и поехали в храм.
