Я машинально отступила на шаг назад и достала из кармана куртки зайку:
– Игрушку соседской девочке вы подарили? – выставила я вперёд зайку, отгораживаясь ей точно щитом.
– Ну я, и что? Хобби у меня такое – игрушки шить. Мы с Ленкой давно друг друга знаем, вот и подарила её дочке одну.
– Во-первых, это не просто игрушка, а заговорённая на вредительство куколка. По-простому кикимора. Во-вторых, по новому законодательству лица, оказывающие «магические» услуги населению, подлежат обязательному лицензированию. Отсутствие лицензии как минимум административное правонарушение, а как максимум – уголовное.
Ирина, не дослушав мою речь, расхохоталась. Громко. С удовольствием. Запрокинув голову назад.
– Что? Кикимора? – смеялась она. – А может я ещё и домового под кроватью прячу? Вот фантазия! Тебе бы книжки писать.
Она хохотала и хохотала, а у меня внутри росла злость. Как же мне хотелось подойти и хорошенько встряхнуть эту наглую, самоуверенную, глупую женщину. Закричать, чтобы она услышала и поняла в какое дерьмо вляпалась, и как ей повезло, что именно я обнаружила кикимору. Обнаружила раньше, чем та успела навредить Маше. У меня затряслись руки, но я лишь сильнее сжала в кулаке игрушку.
– Возможно, вы не совсем понимаете всю серьёзность ситуации. Это, – я сунула ей под нос зайку, – позволяет мне провести у вас в квартире обыск. Вдруг имеются ещё какие-нибудь запрещённые «магические» предметы. Возможно, во время обыска будут обнаружены денежные средства, происхождение которых вы не сможете доказать. И тогда вам уже не отвертеться от кражи в особо крупном размере от пяти до восьми лет. Вот только отбывать наказание вы будете не в обычной тюрьме, а в «магической» с ведьмами, феями и прочими психами, кем они там себя считают. А там свои порядки, и вам там точно не понравится. Да и долго там не протянете.
Улыбка медленно сползла с лица Ирины. Но она всё ещё не верила, всё ещё колебалась. Тогда я решила подтолкнуть её к правильному решению.
– Мне нет дела до вашего «хобби», при условии, что вы его бросите. Но кражу раскрыть надо. Так что, либо вы отдаёте деньги, либо я запрошу ордер на обыск.
Она напала без предупреждения. Вдруг я увидела острые, окрашенные в красный ногти, нацелившиеся выцарапать мне глаза, и лишь в последний миг успела схватить Ирину за запястья. Но она была крупнее и сильнее меня и под её весом и напором я подалась назад, оступилась, запнувшись за коврик, и влетела спиной в шкаф, стукнувшись затылком так, что из глаз брызнули слёзы. С открытых вешалок на меня посыпались сорванные с петель куртки. Я полагала, что Ирина воспользуется ситуацией, но она почему-то ослабила напор и вырвала запястья из моих рук, при этом хорошенько приложившись локтем по моей скуле. Сквозь пелену слёз я увидела, как она тянется к чему-то на полу. Игрушка! Зайка была единственным свидетельством её преступления. Не будет игрушки, разорви она её сейчас, и мне уже нечего будет предъявить. Моё слово, против слова Ирины. Но кто мне поверит. И всё, очередной висяк или осудят бедного Ваньку.
Я пнула зайку, отправляя игрушку дальше по коридору, а красные коготки Иры царапнули мой ботинок. Ира зло зыркнула на меня и кинулась следом за игрушкой, а я, выбравшись из-под груды одежды, кинулась на Ирину. Я запрыгнула ей на спину, повалив на пол. Но даже тогда она не оставляла попыток сбросить меня с себя, шипя как змея и отчаянно брыкаясь. Мне пришлось заломить ей руки и нацепить наручники, и только после этого Ирина сдалась, обмякла.
Я проползла несколько шагов на четвереньках, подняла и спрятала зайку в карман, а после привалилась к стене, стараясь выровнять дыхание. Ирина всё это время внимательно за мной наблюдала. Выбившиеся из хвоста темные пряди упали на лицо женщины и шевелились от её тяжёлого дыхания.
– Что, победила, да? – прохрипела она.
Я усмехнулась. Она ничего не поняла и, может быть, никогда не поймёт, и в этом её счастье.
– Где деньги? – повторила я свой вопрос.
– Там, – неопределенно качнула головой Ирина.
Я помогла ей подняться на ноги, и мы прошли в комнату.
– Там, в шкафу на верхней полке, – указала Ирина.
– Давай так, я тебя освобожу, и ты сама всё достанешь. Только без глупостей, а то ко всему прочему заработаешь ещё и нападение на должностное лицо при исполнении, – предупредила я и сняла с Ирины наручники. Та открыла шкаф и привстала на цыпочки, тянясь к верхней полке. Мне под ноги упала и развалилась стопка чистых отглаженных полотенец. Ещё немного покопавшись, Ирина достала белый пакет, в который были завёрнуты деньги.
– Ну что уставилась! На-на, бери! – вдруг взвилась хозяйка квартиры, и принялась совать мне в руки свёрток. Я не шелохнулась, и свёрток плюхнулся в кучу полотенец, – но только я их не воровала, ясно!
– Как же они у вас оказались?
– Виталька мне их сам отдал.
– Зачем?
Ирина пошло и многозначительно улыбнулась:
– А у нас с ним любовь. Ленке они ни к чему, а мы с ним поживём красиво, в отпуск съездим.
– Ясно. Берите пакет и идите за мной.
– Куда? – насторожилась Ирина.
– Следователю всё расскажете. Раз он вам сам отдал, значит и ограбления не было.
– И что ему будет? – Ирина семенила следом за мной к двери.
– Ничего, штраф за ложный вызов заплатит и всё.
– Понятно, а это…– Ирина замялась, – с зайцем-то как, а?
Я посмотрела в её заискивающие глаза.
– Не было никакого зайца. Но если узнаю, что снова взялись за «хобби», доложу, – холодно произнесла я и толкнула входную дверь.
– Вот спасибо, не буду, честное слово не буду, – заверила меня женщина, и я от все души пожелала, чтобы у неё хватило ума сдержать обещание.
– Что это? – Пашков перевёл изумленный взгляд с бухнувшегося перед ним на стол пакета на Ирину.
– Деньги. Двести пятьдесят тысяч! – ответила Ирина, к которой уже вернулись самоуверенность и язвительность.
– Нашлись! – радостно всплеснула руками Лена и принялась шуршать пакетом, проверяя, всё ли на месте, но вдруг замерла. – Постой, а откуда они?..
– А ты у мужа своего спроси «откуда», – усмехнулась Ирина. Хозяйка квартиры глянула на мужа, тот испуганно попятился назад. Сигарета у него в зубах нервно пыхнула:
– Леночка, я тебе всё объясню, – заискивающе пробормотал он. Лицо Леночки пошло красными пятнами. Она тяжело дыхала и вдруг кинулась вперёд, вцепившись одной рукой в волосы заверещавшей Ирины, а второй стараясь дотянуться до своего неблаговерного. Но Ирина была бы не Ириной, если бы не вцепилась в волосы своей обидчицы в ответ.
Я поспешила убраться с кухни, а за моей спиной слышались женский крики, удары, звон полетевшей на пол посуды и над всем этим громогласный оклик Пашкова: «Успокоились! Живо!»
– Что там? – выглянул из комнаты Дорохов.
Саша втолкнула его обратно в комнату и вошла следом, прикрывая за собой дверь. Звуки ссоры стали тише.
– Война Белой и Красной Розы за Испанское наследство, – пояснила я.
– Масштабно, – протянул Дорохов. В кухне снова что-то разбилось. – Наверное, надо пойти, помочь Пашкову? – без особого энтузиазма заметил криминалист.
– Не вмешивайся. Он сам со всем разберётся.
– Точно. В крайнем случае будет стрелять.
«А ну тихо, или засажу всех на пятнадцать суток!» – пророкотал голос следователя, что-то громко стукнуло, и всё стихло.
– О! Слышишь, командует, – с уважением произнёс Дорохов.
Мы с ним прислушались. На смену ругани пришли тихие всхлипы. Мужской голос что-то спокойно говорил, но слов было не разобрать. В комнату проскользнул Ванька и сел рядом с забившейся в угол дивана Машей.
– Всё будет хорошо, – попыталась я ободрить девочку. – И помни наш уговор, послезавтра я к тебе загляну с куклой.
– Не обманешь? – огромные глаза девочки испытующе посмотрели на меня. – Иногда взрослые обманывают.
– Обманывают. Но не я. Я всегда держу обещания. До послезавтра.
– Ты куда? – окликнул меня Дорохов.
– Подожду в машине.
– А, давай.
Оказавшись на улице, я первым делом сорвала с шеи зайки намотанные на неё волосы, разрывая связь с хозяйкой. Но что делать с заговорённой игрушкой дальше, я не знала, а потому просто запихнула её в валявшейся на полу машины рюкзак, решив поступить как Скарлетт О’Хара подумать об этом завтра.
– Закончили? – водитель потянулся, разминая затёкшую спину.
– Нет, ещё минут пятнадцать-двадцать.
Славка сделал радио погромче и тихо напевал песню. Я уткнулась носом в шарф и сделала вид, что дремлю. Через какое-то время машина покачнулась от плюхнувшегося рядом со мной на сиденье Дорохова:
– Фух, наконец-то разобрались. Заявление они, разумеется, подавать не стали. Пришлось влепить им штраф за ложный вызов.
– Зря только время потратили, – недовольно поморщился Пашков, занявший место рядом с водителем.
– Я только одного понять не могу. Сашенька, как ты догадалась, что деньги у соседки? – полюбопытствовал Дорохов.
– Интуиция, – буркнула я.
– И всё? – не поверил криминалист.
– Для капитана Ковалёвой достаточно. У неё даже прозвище на курсе было – ведьма, – Пашков хотел ещё что-то добавить, нов его кармане зазвонил телефон. – Слушаю. Да, уже закончили. Да. Да. Хорошо, едем.
Пашков отключил вызов и обратился к Славке:
– Поворачивай к парку, там какой-то лыжник на труп наехал. Патологоанатома уже предупредили, но он сам до места доберётся.
Въезд в парк начинался за сделанным из бетона и стекла развлекательным центром. Машина, пробуксовывая, ехала по не чищенной аллее. Скамейки занесло, а стоящие с двух сторон деревья тянули к нам отяжелевшие от налипшего снега чёрные ветки. Показалась пустая игровая площадка, за которой следовало свернуть налево. Машина проехала ещё чуть-чуть и встала.
– Всё, дальше никак, иначе застрянем, – Славка переключил передачу на парковку. Мы вышли из машины. Вокруг ни души, и тишина стоит такая, что начинает казаться, будто не в центре многомиллионного города находишься, а где-то на краю света.
– Эй! – из-за заснеженных кустов показался участковый, следом за которым плёлся мужчина в спортивном костюме. В одной руке он держал лыжи, в другой – лыжные палки. На голове спортсмена красовалась ярко-зелёная шапочка с помпоном.
– Где труп? – сразу перешёл к делу Пашков, пожимая руку участковому.
– Вон там, – махнул тот рукой в сторону кустов, из которых появился. – Если идти по тропинке, не промахнётесь. Хорошо, что сегодня день не прогулочный, иначе бы зеваки все следы затоптали. Хотя, – участковый зябко поёжился от ветра, – снегопад и так всё занёс. Проводить?
– Не надо, сами найдём, а вы в машине погрейтесь, – отказался Пашков и пошёл в указанном направлении. Я старалась не отставать. Но как только мы скрылись из вида тех, кто остался в машине, Дмитрий резко остановился, так что я едва не налетела на него. Обернувшись, он пристально посмотрел на меня:
– Гордишься?
– Чем? – я смотрела на свои ботинки и переступала с ноги на ногу, приминая снег.
– Раскрытым делом.
– Я действовала по инструкции, и мне случайно повезло.
– В скромность будешь с Дороховым играть, я-то тебя не первый год знаю. Если бы соседка не призналась, мы бы упаковали мальчишку, как наиболее вероятного подозреваемого, и сидел бы он в СИЗО до конца следствия.
– Значит, нам вдвойне повезло, что не арестовали невиновного, – я попыталась обойти Пашкова, но он сделал шаг, преграждая мне путь.
– Что вы хотите, Дмитрий Сергеевич? – я подняла глаза и посмотрела на Пашкова.
– Ты сама знаешь.
Я промолчала. Молчал и Дмитрий. Молчание с давних пор стало привычным спутником в наших разговорах, когда все самые важные слова так и остаются несказанными.
– Откуда это? – Дмитрий протянул руку, заметив на моей скуле синяк.
– Неудачно упала, – ответила я, отворачиваясь и не позволяя ему прикоснуться к моему лицу.
– И чего встали! – недовольно пропыхтел Дорохов, которому приходилось тащить тяжёлый ящик с оборудованием. – Лучше бы мне помогли.
– Не забудь до завтра сдать отчёт, – бросил мне Пашков и зашагал вперёд. Я смотрела на цепочку следов, которые он оставлял на снегу. Говорят, что если наступить на след человека, то можно узнать его мысли. Вот только хочу ли я знать, о чём думает Пашков? Я намеренно ставила ноги рядом с его следами. Я многого не понимала в наших отношениях с Дмитрием. Всё в них было слишком сложно, слишком запутанно, ещё со времён университета. Конечно, это было давно. Сейчас мы оба взрослые люди и могли бы стать…кем? Друзьями? Я усмехнулась своим мыслям. Нет, слишком уж разными мы были. Он – уверенный в себе, с грандиозными планами на будущее и я – пределом мечтаний которой была работа простым опером. Я сделала ещё шаг, и у меня снова перехватило дыхание. Второй раз за день под ложечкой появилось странное тянущее чувство. Я огляделась по сторонам. Труп! На меня обрушилось ощущение, что лучше бы мне увидеть его первой. Я припустилась вперёд, обогнала Пашкова и остановилась только тогда, когда увидела её.
Белые снежинки ложились, не тая, на черные, как смоль, волосы. Ветер трепал их, задувая на казавшееся вырезанным из мрамора лицо. Она была красива. Невероятно красива. Тонкий нос, маленький аккуратный ротик и огромные каре-зелёные глаза. Я опустила глаза ниже, на прикрытое тонкой шёлковой сорочкой тело женщины. Красивое, молодое тело. И ужасная глубокая рана в правом боку казалась чем-то неправильным, неправдоподобным. Сердце сжималось от того, что жизнь такого красивого создания была прервана так жестоко. Порыв ветра взметнул снег под ногами. И я увидела, как перед моими глазами покачивается лёгкое пёрышко. Я позволила ему опуститься на ладонь. Пёрышко было такое же красивое, как и его обладательница, изумрудно-зелёным с золотистой каймой. Теперь понятно, почему город заметает. Ночью над ним кружила Сирин.
– Мда, красивая, – протянул Дорохов, заставляя меня вынырнуть из моих мыслей. Я оглянулась на подошедших следователя и криминалиста. За своими размышлениями я совершенно про них забыла. Пашков стоял чуть в стороне, а Дорохов уже успел раскрыть чемодан и с интересом склонился над телом.
– Нет, отойди от неё! – выкрикнула я.
Пашков с Дороховым вопросительно уставились на меня.
– Капитан Ковалёва, в чём дело? – строго спросил Пашков.
– Дмитрий Сергеевич, можно вас на пару слов, а ты пока отойди от неё, – махнула я Дорохову. К моему удивлению, тот послушался и сделал несколько неуверенных шажков в сторону.
¬– Что такое? – спросил Пашков, когда мы отошли на расстояние достаточное, чтобы Дорохов нас не услышал.
– Мы должны сообщить в охранное отделение.
– Что? С какой стати?
Я понимала и даже разделяла негодование Пашкова. Охранный отдел недолюбливали и считали чем-то вроде аппендицита – абсолютно бесполезного отростка в правоохранительной системе. Как правило им спихивали самые безнадёжные и запущенные случаи с «нехорошим душком», как шёпотом говорили в коридорах ведомств.
Я раскрыла ладошку, демонстрируя пёрышко.
– Если бы не снег, всё пространство вокруг неё было бы покрыто ими.
– Ты правда хочешь, чтобы я из-за какой-то бабы в перьях выставил себя идиотом?
– Подожди, – я в отчаянии схватила его за локоть. Пашков посмотрел на мою руку, но остановился. – Ты видел её ногти? Вот смотри, – я продемонстрировала ему свои короткие, обкусанные из-за привычки постоянно их грызть, ногти, – у меня они розовые и всё время ломаются, а у неё длинные и синие.
– Игрушку соседской девочке вы подарили? – выставила я вперёд зайку, отгораживаясь ей точно щитом.
– Ну я, и что? Хобби у меня такое – игрушки шить. Мы с Ленкой давно друг друга знаем, вот и подарила её дочке одну.
– Во-первых, это не просто игрушка, а заговорённая на вредительство куколка. По-простому кикимора. Во-вторых, по новому законодательству лица, оказывающие «магические» услуги населению, подлежат обязательному лицензированию. Отсутствие лицензии как минимум административное правонарушение, а как максимум – уголовное.
Ирина, не дослушав мою речь, расхохоталась. Громко. С удовольствием. Запрокинув голову назад.
– Что? Кикимора? – смеялась она. – А может я ещё и домового под кроватью прячу? Вот фантазия! Тебе бы книжки писать.
Она хохотала и хохотала, а у меня внутри росла злость. Как же мне хотелось подойти и хорошенько встряхнуть эту наглую, самоуверенную, глупую женщину. Закричать, чтобы она услышала и поняла в какое дерьмо вляпалась, и как ей повезло, что именно я обнаружила кикимору. Обнаружила раньше, чем та успела навредить Маше. У меня затряслись руки, но я лишь сильнее сжала в кулаке игрушку.
Прода от 09.01
– Возможно, вы не совсем понимаете всю серьёзность ситуации. Это, – я сунула ей под нос зайку, – позволяет мне провести у вас в квартире обыск. Вдруг имеются ещё какие-нибудь запрещённые «магические» предметы. Возможно, во время обыска будут обнаружены денежные средства, происхождение которых вы не сможете доказать. И тогда вам уже не отвертеться от кражи в особо крупном размере от пяти до восьми лет. Вот только отбывать наказание вы будете не в обычной тюрьме, а в «магической» с ведьмами, феями и прочими психами, кем они там себя считают. А там свои порядки, и вам там точно не понравится. Да и долго там не протянете.
Улыбка медленно сползла с лица Ирины. Но она всё ещё не верила, всё ещё колебалась. Тогда я решила подтолкнуть её к правильному решению.
– Мне нет дела до вашего «хобби», при условии, что вы его бросите. Но кражу раскрыть надо. Так что, либо вы отдаёте деньги, либо я запрошу ордер на обыск.
Она напала без предупреждения. Вдруг я увидела острые, окрашенные в красный ногти, нацелившиеся выцарапать мне глаза, и лишь в последний миг успела схватить Ирину за запястья. Но она была крупнее и сильнее меня и под её весом и напором я подалась назад, оступилась, запнувшись за коврик, и влетела спиной в шкаф, стукнувшись затылком так, что из глаз брызнули слёзы. С открытых вешалок на меня посыпались сорванные с петель куртки. Я полагала, что Ирина воспользуется ситуацией, но она почему-то ослабила напор и вырвала запястья из моих рук, при этом хорошенько приложившись локтем по моей скуле. Сквозь пелену слёз я увидела, как она тянется к чему-то на полу. Игрушка! Зайка была единственным свидетельством её преступления. Не будет игрушки, разорви она её сейчас, и мне уже нечего будет предъявить. Моё слово, против слова Ирины. Но кто мне поверит. И всё, очередной висяк или осудят бедного Ваньку.
Я пнула зайку, отправляя игрушку дальше по коридору, а красные коготки Иры царапнули мой ботинок. Ира зло зыркнула на меня и кинулась следом за игрушкой, а я, выбравшись из-под груды одежды, кинулась на Ирину. Я запрыгнула ей на спину, повалив на пол. Но даже тогда она не оставляла попыток сбросить меня с себя, шипя как змея и отчаянно брыкаясь. Мне пришлось заломить ей руки и нацепить наручники, и только после этого Ирина сдалась, обмякла.
Я проползла несколько шагов на четвереньках, подняла и спрятала зайку в карман, а после привалилась к стене, стараясь выровнять дыхание. Ирина всё это время внимательно за мной наблюдала. Выбившиеся из хвоста темные пряди упали на лицо женщины и шевелились от её тяжёлого дыхания.
– Что, победила, да? – прохрипела она.
Я усмехнулась. Она ничего не поняла и, может быть, никогда не поймёт, и в этом её счастье.
– Где деньги? – повторила я свой вопрос.
– Там, – неопределенно качнула головой Ирина.
Я помогла ей подняться на ноги, и мы прошли в комнату.
– Там, в шкафу на верхней полке, – указала Ирина.
– Давай так, я тебя освобожу, и ты сама всё достанешь. Только без глупостей, а то ко всему прочему заработаешь ещё и нападение на должностное лицо при исполнении, – предупредила я и сняла с Ирины наручники. Та открыла шкаф и привстала на цыпочки, тянясь к верхней полке. Мне под ноги упала и развалилась стопка чистых отглаженных полотенец. Ещё немного покопавшись, Ирина достала белый пакет, в который были завёрнуты деньги.
– Ну что уставилась! На-на, бери! – вдруг взвилась хозяйка квартиры, и принялась совать мне в руки свёрток. Я не шелохнулась, и свёрток плюхнулся в кучу полотенец, – но только я их не воровала, ясно!
– Как же они у вас оказались?
– Виталька мне их сам отдал.
– Зачем?
Ирина пошло и многозначительно улыбнулась:
– А у нас с ним любовь. Ленке они ни к чему, а мы с ним поживём красиво, в отпуск съездим.
– Ясно. Берите пакет и идите за мной.
– Куда? – насторожилась Ирина.
– Следователю всё расскажете. Раз он вам сам отдал, значит и ограбления не было.
– И что ему будет? – Ирина семенила следом за мной к двери.
– Ничего, штраф за ложный вызов заплатит и всё.
– Понятно, а это…– Ирина замялась, – с зайцем-то как, а?
Я посмотрела в её заискивающие глаза.
– Не было никакого зайца. Но если узнаю, что снова взялись за «хобби», доложу, – холодно произнесла я и толкнула входную дверь.
– Вот спасибо, не буду, честное слово не буду, – заверила меня женщина, и я от все души пожелала, чтобы у неё хватило ума сдержать обещание.
Прода от 16.01.2022, 15:39
– Что это? – Пашков перевёл изумленный взгляд с бухнувшегося перед ним на стол пакета на Ирину.
– Деньги. Двести пятьдесят тысяч! – ответила Ирина, к которой уже вернулись самоуверенность и язвительность.
– Нашлись! – радостно всплеснула руками Лена и принялась шуршать пакетом, проверяя, всё ли на месте, но вдруг замерла. – Постой, а откуда они?..
– А ты у мужа своего спроси «откуда», – усмехнулась Ирина. Хозяйка квартиры глянула на мужа, тот испуганно попятился назад. Сигарета у него в зубах нервно пыхнула:
– Леночка, я тебе всё объясню, – заискивающе пробормотал он. Лицо Леночки пошло красными пятнами. Она тяжело дыхала и вдруг кинулась вперёд, вцепившись одной рукой в волосы заверещавшей Ирины, а второй стараясь дотянуться до своего неблаговерного. Но Ирина была бы не Ириной, если бы не вцепилась в волосы своей обидчицы в ответ.
Я поспешила убраться с кухни, а за моей спиной слышались женский крики, удары, звон полетевшей на пол посуды и над всем этим громогласный оклик Пашкова: «Успокоились! Живо!»
– Что там? – выглянул из комнаты Дорохов.
Саша втолкнула его обратно в комнату и вошла следом, прикрывая за собой дверь. Звуки ссоры стали тише.
– Война Белой и Красной Розы за Испанское наследство, – пояснила я.
– Масштабно, – протянул Дорохов. В кухне снова что-то разбилось. – Наверное, надо пойти, помочь Пашкову? – без особого энтузиазма заметил криминалист.
– Не вмешивайся. Он сам со всем разберётся.
– Точно. В крайнем случае будет стрелять.
«А ну тихо, или засажу всех на пятнадцать суток!» – пророкотал голос следователя, что-то громко стукнуло, и всё стихло.
– О! Слышишь, командует, – с уважением произнёс Дорохов.
Мы с ним прислушались. На смену ругани пришли тихие всхлипы. Мужской голос что-то спокойно говорил, но слов было не разобрать. В комнату проскользнул Ванька и сел рядом с забившейся в угол дивана Машей.
– Всё будет хорошо, – попыталась я ободрить девочку. – И помни наш уговор, послезавтра я к тебе загляну с куклой.
– Не обманешь? – огромные глаза девочки испытующе посмотрели на меня. – Иногда взрослые обманывают.
– Обманывают. Но не я. Я всегда держу обещания. До послезавтра.
– Ты куда? – окликнул меня Дорохов.
– Подожду в машине.
– А, давай.
Оказавшись на улице, я первым делом сорвала с шеи зайки намотанные на неё волосы, разрывая связь с хозяйкой. Но что делать с заговорённой игрушкой дальше, я не знала, а потому просто запихнула её в валявшейся на полу машины рюкзак, решив поступить как Скарлетт О’Хара подумать об этом завтра.
– Закончили? – водитель потянулся, разминая затёкшую спину.
– Нет, ещё минут пятнадцать-двадцать.
Славка сделал радио погромче и тихо напевал песню. Я уткнулась носом в шарф и сделала вид, что дремлю. Через какое-то время машина покачнулась от плюхнувшегося рядом со мной на сиденье Дорохова:
– Фух, наконец-то разобрались. Заявление они, разумеется, подавать не стали. Пришлось влепить им штраф за ложный вызов.
– Зря только время потратили, – недовольно поморщился Пашков, занявший место рядом с водителем.
– Я только одного понять не могу. Сашенька, как ты догадалась, что деньги у соседки? – полюбопытствовал Дорохов.
– Интуиция, – буркнула я.
– И всё? – не поверил криминалист.
– Для капитана Ковалёвой достаточно. У неё даже прозвище на курсе было – ведьма, – Пашков хотел ещё что-то добавить, нов его кармане зазвонил телефон. – Слушаю. Да, уже закончили. Да. Да. Хорошо, едем.
Пашков отключил вызов и обратился к Славке:
– Поворачивай к парку, там какой-то лыжник на труп наехал. Патологоанатома уже предупредили, но он сам до места доберётся.
Въезд в парк начинался за сделанным из бетона и стекла развлекательным центром. Машина, пробуксовывая, ехала по не чищенной аллее. Скамейки занесло, а стоящие с двух сторон деревья тянули к нам отяжелевшие от налипшего снега чёрные ветки. Показалась пустая игровая площадка, за которой следовало свернуть налево. Машина проехала ещё чуть-чуть и встала.
– Всё, дальше никак, иначе застрянем, – Славка переключил передачу на парковку. Мы вышли из машины. Вокруг ни души, и тишина стоит такая, что начинает казаться, будто не в центре многомиллионного города находишься, а где-то на краю света.
– Эй! – из-за заснеженных кустов показался участковый, следом за которым плёлся мужчина в спортивном костюме. В одной руке он держал лыжи, в другой – лыжные палки. На голове спортсмена красовалась ярко-зелёная шапочка с помпоном.
– Где труп? – сразу перешёл к делу Пашков, пожимая руку участковому.
– Вон там, – махнул тот рукой в сторону кустов, из которых появился. – Если идти по тропинке, не промахнётесь. Хорошо, что сегодня день не прогулочный, иначе бы зеваки все следы затоптали. Хотя, – участковый зябко поёжился от ветра, – снегопад и так всё занёс. Проводить?
– Не надо, сами найдём, а вы в машине погрейтесь, – отказался Пашков и пошёл в указанном направлении. Я старалась не отставать. Но как только мы скрылись из вида тех, кто остался в машине, Дмитрий резко остановился, так что я едва не налетела на него. Обернувшись, он пристально посмотрел на меня:
– Гордишься?
– Чем? – я смотрела на свои ботинки и переступала с ноги на ногу, приминая снег.
– Раскрытым делом.
– Я действовала по инструкции, и мне случайно повезло.
– В скромность будешь с Дороховым играть, я-то тебя не первый год знаю. Если бы соседка не призналась, мы бы упаковали мальчишку, как наиболее вероятного подозреваемого, и сидел бы он в СИЗО до конца следствия.
– Значит, нам вдвойне повезло, что не арестовали невиновного, – я попыталась обойти Пашкова, но он сделал шаг, преграждая мне путь.
– Что вы хотите, Дмитрий Сергеевич? – я подняла глаза и посмотрела на Пашкова.
– Ты сама знаешь.
Я промолчала. Молчал и Дмитрий. Молчание с давних пор стало привычным спутником в наших разговорах, когда все самые важные слова так и остаются несказанными.
– Откуда это? – Дмитрий протянул руку, заметив на моей скуле синяк.
– Неудачно упала, – ответила я, отворачиваясь и не позволяя ему прикоснуться к моему лицу.
– И чего встали! – недовольно пропыхтел Дорохов, которому приходилось тащить тяжёлый ящик с оборудованием. – Лучше бы мне помогли.
– Не забудь до завтра сдать отчёт, – бросил мне Пашков и зашагал вперёд. Я смотрела на цепочку следов, которые он оставлял на снегу. Говорят, что если наступить на след человека, то можно узнать его мысли. Вот только хочу ли я знать, о чём думает Пашков? Я намеренно ставила ноги рядом с его следами. Я многого не понимала в наших отношениях с Дмитрием. Всё в них было слишком сложно, слишком запутанно, ещё со времён университета. Конечно, это было давно. Сейчас мы оба взрослые люди и могли бы стать…кем? Друзьями? Я усмехнулась своим мыслям. Нет, слишком уж разными мы были. Он – уверенный в себе, с грандиозными планами на будущее и я – пределом мечтаний которой была работа простым опером. Я сделала ещё шаг, и у меня снова перехватило дыхание. Второй раз за день под ложечкой появилось странное тянущее чувство. Я огляделась по сторонам. Труп! На меня обрушилось ощущение, что лучше бы мне увидеть его первой. Я припустилась вперёд, обогнала Пашкова и остановилась только тогда, когда увидела её.
Белые снежинки ложились, не тая, на черные, как смоль, волосы. Ветер трепал их, задувая на казавшееся вырезанным из мрамора лицо. Она была красива. Невероятно красива. Тонкий нос, маленький аккуратный ротик и огромные каре-зелёные глаза. Я опустила глаза ниже, на прикрытое тонкой шёлковой сорочкой тело женщины. Красивое, молодое тело. И ужасная глубокая рана в правом боку казалась чем-то неправильным, неправдоподобным. Сердце сжималось от того, что жизнь такого красивого создания была прервана так жестоко. Порыв ветра взметнул снег под ногами. И я увидела, как перед моими глазами покачивается лёгкое пёрышко. Я позволила ему опуститься на ладонь. Пёрышко было такое же красивое, как и его обладательница, изумрудно-зелёным с золотистой каймой. Теперь понятно, почему город заметает. Ночью над ним кружила Сирин.
Прода от 23.01.2022, 17:47
– Мда, красивая, – протянул Дорохов, заставляя меня вынырнуть из моих мыслей. Я оглянулась на подошедших следователя и криминалиста. За своими размышлениями я совершенно про них забыла. Пашков стоял чуть в стороне, а Дорохов уже успел раскрыть чемодан и с интересом склонился над телом.
– Нет, отойди от неё! – выкрикнула я.
Пашков с Дороховым вопросительно уставились на меня.
– Капитан Ковалёва, в чём дело? – строго спросил Пашков.
– Дмитрий Сергеевич, можно вас на пару слов, а ты пока отойди от неё, – махнула я Дорохову. К моему удивлению, тот послушался и сделал несколько неуверенных шажков в сторону.
¬– Что такое? – спросил Пашков, когда мы отошли на расстояние достаточное, чтобы Дорохов нас не услышал.
– Мы должны сообщить в охранное отделение.
– Что? С какой стати?
Я понимала и даже разделяла негодование Пашкова. Охранный отдел недолюбливали и считали чем-то вроде аппендицита – абсолютно бесполезного отростка в правоохранительной системе. Как правило им спихивали самые безнадёжные и запущенные случаи с «нехорошим душком», как шёпотом говорили в коридорах ведомств.
Я раскрыла ладошку, демонстрируя пёрышко.
– Если бы не снег, всё пространство вокруг неё было бы покрыто ими.
– Ты правда хочешь, чтобы я из-за какой-то бабы в перьях выставил себя идиотом?
– Подожди, – я в отчаянии схватила его за локоть. Пашков посмотрел на мою руку, но остановился. – Ты видел её ногти? Вот смотри, – я продемонстрировала ему свои короткие, обкусанные из-за привычки постоянно их грызть, ногти, – у меня они розовые и всё время ломаются, а у неё длинные и синие.
