— Пойдем-ка, — связной тронул за плечо Виктора, находящегося на грани между сном и явью.
Он уже часа два сидел в гостиной. Выпил несколько чашек кофе. Спиртного ему не давали, намекнув на какой-то важный разговор.
Что за разговор? Собираются его расконсервировать? Нужно еще кого-то пришить? Вполне возможно. Ведь до этого связь с ним держали с помощью записок, оставленных в потайных местах. Деньги переводили на разные счета на разные фамилии. Документы под это дело оставили в первой же закладке. Иногда в условленных местах он встречался со связным. Но это было очень редко. С тех пор, как НКВД возглавил Берия, работать стало не в пример сложнее. Речи и не могло идти не то, что о таких центрах, как ДСО «Волна», а даже о простой оперативной работе. Совсем перекрыли кислород. Вызов на явочную квартиру явно не к добру. Хотя кто-то там собирался вешаться от безделья? Вот пожалуйста, получите задание гражданин Орловский.
В комнату вслед за связным вошел сам Ян Лутц.
Ну точно, опять что-то затевается.
— Как настроение? — Ян устроился в кресле справа от журнального столика, ом стояла бутылка французского коньяка
— В ажуре, — Виктор внимательно посмотрел на одного из своих начальников.
Надо же, и не боится на мои глаза показываться после всего. Хотя о чем этоя? Я же жив, а значит и не было ничего. Никто не стрелял тогда в меня на дороге. Тьфу. Совсем запутался. Не понимаю: кто я, как меня зовут и в каком я времени. А может это все только бред, и я лежу сейчас в агонии в лагерной больничке под Усть-Илимском среди окоченевших трупов, а эта сходка — лишь плод работы умирающего мозга?
— А по-моему дела не так уж и хороши, — Лутц взял бутылку и разлил янтарный напиток по стопкам. — Мы посовещались тут с коллегами и решили, что пора тебя женить.
— Что? — с Орловского мигом слетел весь начинающий побежать его там в гостиной сон.
— Женим тебя, говорю. Уже и невесту тебе подобрали.
— А меня вы спросить не забыли? — перед Виктором моментально встал образ хозяйки квартиры — этой прожженой блондинки неопределенного возраста.
— Не волнуйся, супружеские обязанности тебе исполнять не придется, — Ян засмеялся. — К тому же, это еще надо посмотреть, кто тут пострадавшая сторона. Может сама невеста от тебя алкаша не в восторге будет. Ну да что говорить… Аня зови сюда Анастасию.
Приоткрытая дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. Одета она была в легкое ситцевое платье. Перехваченные резинкой, обшитой цветастой тканью, роскошные волосы цвета вороного крыла с левой стороны ласково обнимали шею и струились вдоль не глубокого выреза, расплескавшись на чето очерченной платьем груди. Тонкая талия, правильный изгиб бедер, стойные ножки. А глаза? Карие, строгие… Когда Виктор посмотрел в них, вмиг забыл обо всех явках, облавах, акциях, побегах…
Может это и не такая уж плохая идея — жениться?
= Все лето вы будете встречаться. Кино, театры, парки, свидания при луне. Свадьба в Сентябре, — сказал, как отрезал Лутц. — Начнете прямо завтра. Бери инициативу в свои руки, Орловский.
— Я… это… куда пойдем? — он посмотрел на Анастасию и, тут же покраснев, отвел взгляд.
— Ну вот и отлично, разбирайтесь, — Ян встал и вышел из комнаты. За ним последовал связной, не в силах скрыть при этом гаденькой ухмылочки.
Они решили пойти в сад «Эрмитаж». Погода стояла уже по летнему теплая. Начинала облетать сирень, а черемуха еще не распустилась и не принесла вместе со своим сладким запахом обязательные холода. Анастасия и Виктор мерили шагами дорожки «Эрмитажа» и молчали. Он не знал о чем говорить, а она и не пыталась ему помочь. А о чем он может ее спросить? Что ни тема — табу. По легенде Анастасия — дочь красного командира, погибшего в Туркестане в боях с басмачами. На самом деле, скорее всего — из дворян или из семьи какого-нибудь царского полковника. Да мало ли…
Наконец Виктор собрался с духом. Обычно незнакомые люди, когда им не о чем говорить, говорят о погоде. С этого он и начал.
Лето пролетело быстро. Анастасия оказывается жила в Москве уже два года, и все это время училась в университете, куда ее приняли как дочь героя без экзаменов. Закончить университет девушка должна была в сорок втором году, так что времени сработаться у них было достаточно, прежде чем зайдет речь о распределении молодых специалистов. Анастасия училась на геолого-разведочном, и когда Орловский задал вопрос Лутцу об их дальнейшей судьбе, тот усмехнулся и посоветовал Виктору не заглядывать так далеко. Мол распределения никакого не будет, как возможно не будет никакого университета вообще.
Орловский и сам видел, что в мире творится что-то непонятное. Уже несколько месяцев шла вторая мировая война. Англичане, американцы и иже с ними объявили ее Гитлеру, но вести боевые действия не торопились. Странные дела, странная война, а немецкая военная машина, тем временем, все ближе и ближе к границам СССР.
Орловский не мог не заметить и странных перемен в самом Яне Лутце. Вернее он со времени последнего «возвращения» Виктора не был похож сам на себя. Что могло произойти там, в темном прошлом Орловского, что эта надменная брезгливость, сквозившая в каждом взгляде швейцарского резидента, сменилась не наигранной теплотой. Ян опекал Орловского так, как этого не делал никто до этого.
Близилось назначенная дата свадьбы. Виктор все больше и больше нервничал.
Что за свадьба, если он даже ни разу не поцеловал невесту. Нет, конечно, он понимал, что свадьба фиктивная, но ведь одно другому не мешает. А так… на людях Анастасия ему улыбалась, строила глазки, нежно брала под руку, но когда они оставались одни, была с ним подчеркнуто холодна. Мол, работа есть работа, но всяк сверчок, знай свой шесток.
Орловский последнее время опять начал прикладываться к бутылке. Не так часто, конечно как раньше, но…
Стук металлической ложки по графину заставил притихнуть разошедшийся зал. Техническая интеллигенция — она такая! Ей не хватает курилки, чтобы обсудить вопросы мироустройства и планы на близящуюся получку.
Приведя народ к порядку, пузатый лектор из горсовета вытер лысину носовым платком и прокашлявшись начал:
— Как вы уже знаете, товарищи, капиталистическая гидра раздула пожар мировой войны. Весь рабочий люд во всем мире терпит лишения и готов дать своей крепкой мозолистой рукой дать под зад буржуйскому отребью. Надо им только помочь, товарищи! Братские коммунистические партии Германии, Италии, Англии готовы вести пролетариат за собой. Так неужели не протянем братьям руку помощи?
Сидевший рядом с Орловским завхоз треста вздохнул и достал кошелек.
— Не надо мелочиться, товарищи, — с места поднялся главный бухгалтер, заметивший телодвижения завхоза. — Предлагаю перечислить всю сентябрьскую заработную плату нашего треста и семи наших управлений в фонд имени Клары Цеткин. На борьбу, так сказать, за идеалы Ленина и в помощь нашим немецким товарищам.
В зале повисла тишина.
— Кто за? — первым поднял руку главбух. Постепенно, как грибы в лесу после дождя к потолку потянулись руки. Вскоре их и был целый лес.
— Единогласно!
Орловский держал руку и думал: — Интересно, эти люди на самом деле думают, что их помощь позволит рабочим в Германии повернуть оружие против своих хозяев? Или они просто боятся не поднять руку? Скорее всего действительно так думают, наивные. — Виктор вспомнил себя в школе красных командиров. Он еще совсем недавно (или тысячу лет назад?) был таким. Был готов отдать жизнь за правое дело и последнюю рубашку на борьбу с мировым капиталом. А теперь? А что теперь? Ведь его сослуживцы просто не понимают, что эти самые «немецкие пролетарии» сейчас маршируют по Польше, оставляя за собой трупы и сожженные дома. А что будут творить эти «пролетарии» в СССР в пятьдесят восьмом году? Но можно же это как-то не допустить? Знать бы как. Не Сталин же он, откуда ему знать? А Сталина убьют…
— Чего руку-то держишь? Опусти уже, — толкнул его локтем в бок Мишка Назарян из проектного.
— Эх, неизвестно когда теперь получится пивка попить, да и на футбол теперь месяц дорога заказана. Каждую копейку считать придется, — сокрушался все тот же Мишка, когда они толпой выходили из проходной.
Да уж, отдали свои кровные неизвестно на что. Это хорошо, что у меня есть мои «тридцать серебрянников», а то и свадьбу играть не на что было бы. — Виктор хлопнул Назаряна по плечу.
— Чего?
— Пошли в «Карась», вот чего. И Петро с Колькой бери. Угощаю.
— С чего это вдруг такая щедрость?
— Так свадьба у меня завтра.
— А-а-а, — Мишка хлопнул себя ладонью полбу. — Совсем забыл. Так тебе тем более в форме завтра быть надо.
— Не ссы, прорвемся. Заодно и разомнусь пивком-то.
На свадьбе Орловский нервничал пуще прежнего. Не проколоться бы, не заподозрил бы чего кто-нибудь. Здесь же помимо своих было полно чужого народу. Анастасия натащила своих подружек из университета, да и ему пришлось пригласить несколько сослуживцев.
Весь вечер Виктор боролся с устойчивым желанием надраться, но каждый раз, когда он хватался за бутылку, Ян проводил указательным пальцем себе по шее. Башку отрежу, мол. Да и Анастасия постоянно висла у него на руке.
— Правильно. Не давай ему пить, дочка, — мямлил с набитым ртом усатый сибиряк, игравший роль его дальнего родственника, — он еще свое ночью должон отработать. А то вишь, какой жених из полена.
Только когда последнее такси увезло последнего гостя, Орловский налил себе до краев фужер из-под шампанского и осушил его одним махом.
До их квартиры Анастасию с Виктором довез Лутц на своей служебной машине. На данный момент он был какой-то шишкой в потребкооперации. Эта должность позволяла ему ездить по стране и обделывать свои темные делишки.
Поднявшись по лестнице, Орловский нетвердой походкой подошел к квартире и раза с третьего открыл двери. Анастасия следовала за ним тенью, но не вмешивалась и не сказала ни слова.
Правильно. Так и должна поступать настоящая жена. Но ведь Анастасия не настоящая.
Виктор включил в коридоре свет и, достав из кармана недопитую бутылку, направился на кухню. Допивать. Жена скользнула в комнату.
Когда Орловский дотащился-таки до своей раскладушки и, не раздеваясь, прямо в костюме жениха брякнулся поверх покрывала, Анастасия уже спала.
Так началась семейная жизнь Виктора Орловского.
ПРОФЕССОР ВЕРШИНИН
Калининская область. Калязинский р-н. г. Калязин. Ул. Ленина д. 7 06.06.1958 г
Он открыл глаза от того, что едва не захлебнулся водой, которой ему плеснули в лицо из ведра.
Ну, Анастасия, погоди! Так поступить с мужем в первое брачное утро!
Но перед ним стояла вовсе не жена, а ухмыляющийся эсесовец, чьи лапы с закатанными по локоть рукавами, сжимали резиновую дубинку.
Напротив, вдоль стены расхаживал тот самый офицер, что стоял накануне в воротах базара.
— Ви ест Виктор Орловски? — штурмбанфюрер стянул с правой руки лайковую перчатку.
— А то вы не знаете, — ответил на чистейшем немецком Орловский
Левая бровь офицера удивленно поползла вверх.
— А вы не так просты, как могло бы показаться на первый раз. Тем лучше. Значит мы с вами прилично сэкономим время, — штурмбанфюрер прошелся вдоль стены, поигрывая перчаткой. Ему как будто не терпелось съездить ей Орловского по мордасам. — Где вы так хорошо научились говорить по-немецки?
— В конторе у герра Фон Ортеля в тридцать восьмом году.
На этот раз штурмбанфюрер ничем не выдал своего удивления. Разве что размахивать перчаткой перестал. Виктору стало понятно, что Фон Ортеля офицер знает.
— Хорошо. Это мы проверим. Может так оно и есть, а может вы знаете, что Фон Ортеля подорвали в сорок шестом партизаны под Екатеринбургом. Кстати, где вы были в сорок шестом?
Сказать ему, что в сорок шестом я нигде не был, потому что, в сорок шестом я не был пока вообще? Так не поверит же!
— Ну давайте врите, врите быстрее, — перчатка в руках у штурмбанфюрера вновь задергалась.
— Воевал в Сибирской Красной Армии.
— Вы это опять так смело говорите, потому, что знаете, СКА практически не воевала. Были отдельные стычки конечно, но… Да, как это у вас, у русских говориться? На мякине вас не проведешь. Но меня ваши давние подвиги и не интересуют вообще-то. Пусть этим гестапо занимается. Перейдем лучше-ка к главному вопросу. Какое задание вы получили в объединенном штабе СФОР от Генерала-губернатора Его Величества Сэра Джона Ансуорта лично? У нас в штабе есть свои люди, так что советую говорить правду. Вам же будет лучше.
Как же, хрена лысого знают ваши люди, иначе меня и не было бы здесь. — Орловский пошевелил затекшими в наручниках руками.
— А мне, простому хантеру скрывать нечего. Меня англичане в бункер Сталина за его личными вещами посылают. Вы, победители за раритеты меж собой грызетесь, а у простого народа чубы трещат. А мне все равно от кого бабло получать. От фюрера, американского президента или от Его королевского Величества. Главное побольше. А только туда еще добраться надо и обратно живым и здоровым дойти. В могилу-то с собой ни доллары, ни рейхсмарки не возьмешь.
— Хватит здесь передо мной под дурачка косить. Если бы у вас не было четкого плана и схемы прохода к бункеру, вы бы нашли повод туда не идти. Вас в конторе многому научили, знаю. В том числе и как себя на допросе вести. Только мы тут тоже не лаптем щи хлебаем.
— Так точно, герр офицер. Даже фольклор наш освоили.
— Молчать, — штурмбанфюрер замахнулся перчаткой, но потом сам бить передумал и кивнул молодчику с закатанными рукавами.
Тот подошел сзади к сидящему на стуле Орловскому и, захватив резиновой дубинкой шею Виктора, принялся его слегка поддушивать. Только этого «слегка» Орловскому вполне хватило.
— а я ведь едва не поддался на одну из ваших провокаций, — штурмбанфюрер сел за массивный дубовый стол и закинул ногу на ногу. — не знаю где уж там вас обучали: на Лубянке, у Фон Ортеля или в «Интеледжент сервис», только обучали хорошо. Что же, приятно иметь дело с опытным противником. Но у нас тоже сть свои методы. Мы вас после некоторых формальностей отпустим. Удивлены? Вижу, что удивлены. А ларчик тут просто открывается. Работать вам все равно придется на нас. Объясняю: если мы организуем утечку информации и в СФОР узнают о нашей беседе — вам каюк. Сбежать вы никуда ни от нас, ни от англичан с американцами все равно не сможете. Разве что обратно в Сибирь, вшей кормить, ну или остаться жить в зоне. Только живут там года три-четыре от силы. Та что думайте, думайте, герр Орловски, — штурмбанфюрер встал и удалился довольный собой и проделанной работой. А Виктор отправился в камеру — думать о своем безвыходном положении.
Через пару часов ему на металлическом подносе принесли довольно приличный обед и инструкции с паролями, явками и координатами закладок. Предполагалось даже, что недалеко от бункера им с Мишиным скинут с вертолета полтонны взрывчатки на тот случай, если вход в подземную часть дачи Сталина в Кунцево будет завален.
Легенда же его отсутствия была проста, как все гениальное. Оказывается после того, как Орловского взяли на базаре, там устроили крупномасштабную облаву. Причем не кадровые части, или, тем более СС, а фольксфраи. Загребли мол вместе со всеми, а потом разобрались и выпустили.
Он уже часа два сидел в гостиной. Выпил несколько чашек кофе. Спиртного ему не давали, намекнув на какой-то важный разговор.
Что за разговор? Собираются его расконсервировать? Нужно еще кого-то пришить? Вполне возможно. Ведь до этого связь с ним держали с помощью записок, оставленных в потайных местах. Деньги переводили на разные счета на разные фамилии. Документы под это дело оставили в первой же закладке. Иногда в условленных местах он встречался со связным. Но это было очень редко. С тех пор, как НКВД возглавил Берия, работать стало не в пример сложнее. Речи и не могло идти не то, что о таких центрах, как ДСО «Волна», а даже о простой оперативной работе. Совсем перекрыли кислород. Вызов на явочную квартиру явно не к добру. Хотя кто-то там собирался вешаться от безделья? Вот пожалуйста, получите задание гражданин Орловский.
В комнату вслед за связным вошел сам Ян Лутц.
Ну точно, опять что-то затевается.
— Как настроение? — Ян устроился в кресле справа от журнального столика, ом стояла бутылка французского коньяка
— В ажуре, — Виктор внимательно посмотрел на одного из своих начальников.
Надо же, и не боится на мои глаза показываться после всего. Хотя о чем этоя? Я же жив, а значит и не было ничего. Никто не стрелял тогда в меня на дороге. Тьфу. Совсем запутался. Не понимаю: кто я, как меня зовут и в каком я времени. А может это все только бред, и я лежу сейчас в агонии в лагерной больничке под Усть-Илимском среди окоченевших трупов, а эта сходка — лишь плод работы умирающего мозга?
— А по-моему дела не так уж и хороши, — Лутц взял бутылку и разлил янтарный напиток по стопкам. — Мы посовещались тут с коллегами и решили, что пора тебя женить.
— Что? — с Орловского мигом слетел весь начинающий побежать его там в гостиной сон.
— Женим тебя, говорю. Уже и невесту тебе подобрали.
— А меня вы спросить не забыли? — перед Виктором моментально встал образ хозяйки квартиры — этой прожженой блондинки неопределенного возраста.
— Не волнуйся, супружеские обязанности тебе исполнять не придется, — Ян засмеялся. — К тому же, это еще надо посмотреть, кто тут пострадавшая сторона. Может сама невеста от тебя алкаша не в восторге будет. Ну да что говорить… Аня зови сюда Анастасию.
Приоткрытая дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. Одета она была в легкое ситцевое платье. Перехваченные резинкой, обшитой цветастой тканью, роскошные волосы цвета вороного крыла с левой стороны ласково обнимали шею и струились вдоль не глубокого выреза, расплескавшись на чето очерченной платьем груди. Тонкая талия, правильный изгиб бедер, стойные ножки. А глаза? Карие, строгие… Когда Виктор посмотрел в них, вмиг забыл обо всех явках, облавах, акциях, побегах…
Может это и не такая уж плохая идея — жениться?
= Все лето вы будете встречаться. Кино, театры, парки, свидания при луне. Свадьба в Сентябре, — сказал, как отрезал Лутц. — Начнете прямо завтра. Бери инициативу в свои руки, Орловский.
— Я… это… куда пойдем? — он посмотрел на Анастасию и, тут же покраснев, отвел взгляд.
— Ну вот и отлично, разбирайтесь, — Ян встал и вышел из комнаты. За ним последовал связной, не в силах скрыть при этом гаденькой ухмылочки.
Они решили пойти в сад «Эрмитаж». Погода стояла уже по летнему теплая. Начинала облетать сирень, а черемуха еще не распустилась и не принесла вместе со своим сладким запахом обязательные холода. Анастасия и Виктор мерили шагами дорожки «Эрмитажа» и молчали. Он не знал о чем говорить, а она и не пыталась ему помочь. А о чем он может ее спросить? Что ни тема — табу. По легенде Анастасия — дочь красного командира, погибшего в Туркестане в боях с басмачами. На самом деле, скорее всего — из дворян или из семьи какого-нибудь царского полковника. Да мало ли…
Наконец Виктор собрался с духом. Обычно незнакомые люди, когда им не о чем говорить, говорят о погоде. С этого он и начал.
Лето пролетело быстро. Анастасия оказывается жила в Москве уже два года, и все это время училась в университете, куда ее приняли как дочь героя без экзаменов. Закончить университет девушка должна была в сорок втором году, так что времени сработаться у них было достаточно, прежде чем зайдет речь о распределении молодых специалистов. Анастасия училась на геолого-разведочном, и когда Орловский задал вопрос Лутцу об их дальнейшей судьбе, тот усмехнулся и посоветовал Виктору не заглядывать так далеко. Мол распределения никакого не будет, как возможно не будет никакого университета вообще.
Орловский и сам видел, что в мире творится что-то непонятное. Уже несколько месяцев шла вторая мировая война. Англичане, американцы и иже с ними объявили ее Гитлеру, но вести боевые действия не торопились. Странные дела, странная война, а немецкая военная машина, тем временем, все ближе и ближе к границам СССР.
Орловский не мог не заметить и странных перемен в самом Яне Лутце. Вернее он со времени последнего «возвращения» Виктора не был похож сам на себя. Что могло произойти там, в темном прошлом Орловского, что эта надменная брезгливость, сквозившая в каждом взгляде швейцарского резидента, сменилась не наигранной теплотой. Ян опекал Орловского так, как этого не делал никто до этого.
Близилось назначенная дата свадьбы. Виктор все больше и больше нервничал.
Что за свадьба, если он даже ни разу не поцеловал невесту. Нет, конечно, он понимал, что свадьба фиктивная, но ведь одно другому не мешает. А так… на людях Анастасия ему улыбалась, строила глазки, нежно брала под руку, но когда они оставались одни, была с ним подчеркнуто холодна. Мол, работа есть работа, но всяк сверчок, знай свой шесток.
Орловский последнее время опять начал прикладываться к бутылке. Не так часто, конечно как раньше, но…
Стук металлической ложки по графину заставил притихнуть разошедшийся зал. Техническая интеллигенция — она такая! Ей не хватает курилки, чтобы обсудить вопросы мироустройства и планы на близящуюся получку.
Приведя народ к порядку, пузатый лектор из горсовета вытер лысину носовым платком и прокашлявшись начал:
— Как вы уже знаете, товарищи, капиталистическая гидра раздула пожар мировой войны. Весь рабочий люд во всем мире терпит лишения и готов дать своей крепкой мозолистой рукой дать под зад буржуйскому отребью. Надо им только помочь, товарищи! Братские коммунистические партии Германии, Италии, Англии готовы вести пролетариат за собой. Так неужели не протянем братьям руку помощи?
Сидевший рядом с Орловским завхоз треста вздохнул и достал кошелек.
— Не надо мелочиться, товарищи, — с места поднялся главный бухгалтер, заметивший телодвижения завхоза. — Предлагаю перечислить всю сентябрьскую заработную плату нашего треста и семи наших управлений в фонд имени Клары Цеткин. На борьбу, так сказать, за идеалы Ленина и в помощь нашим немецким товарищам.
В зале повисла тишина.
— Кто за? — первым поднял руку главбух. Постепенно, как грибы в лесу после дождя к потолку потянулись руки. Вскоре их и был целый лес.
— Единогласно!
Орловский держал руку и думал: — Интересно, эти люди на самом деле думают, что их помощь позволит рабочим в Германии повернуть оружие против своих хозяев? Или они просто боятся не поднять руку? Скорее всего действительно так думают, наивные. — Виктор вспомнил себя в школе красных командиров. Он еще совсем недавно (или тысячу лет назад?) был таким. Был готов отдать жизнь за правое дело и последнюю рубашку на борьбу с мировым капиталом. А теперь? А что теперь? Ведь его сослуживцы просто не понимают, что эти самые «немецкие пролетарии» сейчас маршируют по Польше, оставляя за собой трупы и сожженные дома. А что будут творить эти «пролетарии» в СССР в пятьдесят восьмом году? Но можно же это как-то не допустить? Знать бы как. Не Сталин же он, откуда ему знать? А Сталина убьют…
— Чего руку-то держишь? Опусти уже, — толкнул его локтем в бок Мишка Назарян из проектного.
— Эх, неизвестно когда теперь получится пивка попить, да и на футбол теперь месяц дорога заказана. Каждую копейку считать придется, — сокрушался все тот же Мишка, когда они толпой выходили из проходной.
Да уж, отдали свои кровные неизвестно на что. Это хорошо, что у меня есть мои «тридцать серебрянников», а то и свадьбу играть не на что было бы. — Виктор хлопнул Назаряна по плечу.
— Чего?
— Пошли в «Карась», вот чего. И Петро с Колькой бери. Угощаю.
— С чего это вдруг такая щедрость?
— Так свадьба у меня завтра.
— А-а-а, — Мишка хлопнул себя ладонью полбу. — Совсем забыл. Так тебе тем более в форме завтра быть надо.
— Не ссы, прорвемся. Заодно и разомнусь пивком-то.
На свадьбе Орловский нервничал пуще прежнего. Не проколоться бы, не заподозрил бы чего кто-нибудь. Здесь же помимо своих было полно чужого народу. Анастасия натащила своих подружек из университета, да и ему пришлось пригласить несколько сослуживцев.
Весь вечер Виктор боролся с устойчивым желанием надраться, но каждый раз, когда он хватался за бутылку, Ян проводил указательным пальцем себе по шее. Башку отрежу, мол. Да и Анастасия постоянно висла у него на руке.
— Правильно. Не давай ему пить, дочка, — мямлил с набитым ртом усатый сибиряк, игравший роль его дальнего родственника, — он еще свое ночью должон отработать. А то вишь, какой жених из полена.
Только когда последнее такси увезло последнего гостя, Орловский налил себе до краев фужер из-под шампанского и осушил его одним махом.
До их квартиры Анастасию с Виктором довез Лутц на своей служебной машине. На данный момент он был какой-то шишкой в потребкооперации. Эта должность позволяла ему ездить по стране и обделывать свои темные делишки.
Поднявшись по лестнице, Орловский нетвердой походкой подошел к квартире и раза с третьего открыл двери. Анастасия следовала за ним тенью, но не вмешивалась и не сказала ни слова.
Правильно. Так и должна поступать настоящая жена. Но ведь Анастасия не настоящая.
Виктор включил в коридоре свет и, достав из кармана недопитую бутылку, направился на кухню. Допивать. Жена скользнула в комнату.
Когда Орловский дотащился-таки до своей раскладушки и, не раздеваясь, прямо в костюме жениха брякнулся поверх покрывала, Анастасия уже спала.
Так началась семейная жизнь Виктора Орловского.
Глава 10
ПРОФЕССОР ВЕРШИНИН
Калининская область. Калязинский р-н. г. Калязин. Ул. Ленина д. 7 06.06.1958 г
Он открыл глаза от того, что едва не захлебнулся водой, которой ему плеснули в лицо из ведра.
Ну, Анастасия, погоди! Так поступить с мужем в первое брачное утро!
Но перед ним стояла вовсе не жена, а ухмыляющийся эсесовец, чьи лапы с закатанными по локоть рукавами, сжимали резиновую дубинку.
Напротив, вдоль стены расхаживал тот самый офицер, что стоял накануне в воротах базара.
— Ви ест Виктор Орловски? — штурмбанфюрер стянул с правой руки лайковую перчатку.
— А то вы не знаете, — ответил на чистейшем немецком Орловский
Левая бровь офицера удивленно поползла вверх.
— А вы не так просты, как могло бы показаться на первый раз. Тем лучше. Значит мы с вами прилично сэкономим время, — штурмбанфюрер прошелся вдоль стены, поигрывая перчаткой. Ему как будто не терпелось съездить ей Орловского по мордасам. — Где вы так хорошо научились говорить по-немецки?
— В конторе у герра Фон Ортеля в тридцать восьмом году.
На этот раз штурмбанфюрер ничем не выдал своего удивления. Разве что размахивать перчаткой перестал. Виктору стало понятно, что Фон Ортеля офицер знает.
— Хорошо. Это мы проверим. Может так оно и есть, а может вы знаете, что Фон Ортеля подорвали в сорок шестом партизаны под Екатеринбургом. Кстати, где вы были в сорок шестом?
Сказать ему, что в сорок шестом я нигде не был, потому что, в сорок шестом я не был пока вообще? Так не поверит же!
— Ну давайте врите, врите быстрее, — перчатка в руках у штурмбанфюрера вновь задергалась.
— Воевал в Сибирской Красной Армии.
— Вы это опять так смело говорите, потому, что знаете, СКА практически не воевала. Были отдельные стычки конечно, но… Да, как это у вас, у русских говориться? На мякине вас не проведешь. Но меня ваши давние подвиги и не интересуют вообще-то. Пусть этим гестапо занимается. Перейдем лучше-ка к главному вопросу. Какое задание вы получили в объединенном штабе СФОР от Генерала-губернатора Его Величества Сэра Джона Ансуорта лично? У нас в штабе есть свои люди, так что советую говорить правду. Вам же будет лучше.
Как же, хрена лысого знают ваши люди, иначе меня и не было бы здесь. — Орловский пошевелил затекшими в наручниках руками.
— А мне, простому хантеру скрывать нечего. Меня англичане в бункер Сталина за его личными вещами посылают. Вы, победители за раритеты меж собой грызетесь, а у простого народа чубы трещат. А мне все равно от кого бабло получать. От фюрера, американского президента или от Его королевского Величества. Главное побольше. А только туда еще добраться надо и обратно живым и здоровым дойти. В могилу-то с собой ни доллары, ни рейхсмарки не возьмешь.
— Хватит здесь передо мной под дурачка косить. Если бы у вас не было четкого плана и схемы прохода к бункеру, вы бы нашли повод туда не идти. Вас в конторе многому научили, знаю. В том числе и как себя на допросе вести. Только мы тут тоже не лаптем щи хлебаем.
— Так точно, герр офицер. Даже фольклор наш освоили.
— Молчать, — штурмбанфюрер замахнулся перчаткой, но потом сам бить передумал и кивнул молодчику с закатанными рукавами.
Тот подошел сзади к сидящему на стуле Орловскому и, захватив резиновой дубинкой шею Виктора, принялся его слегка поддушивать. Только этого «слегка» Орловскому вполне хватило.
— а я ведь едва не поддался на одну из ваших провокаций, — штурмбанфюрер сел за массивный дубовый стол и закинул ногу на ногу. — не знаю где уж там вас обучали: на Лубянке, у Фон Ортеля или в «Интеледжент сервис», только обучали хорошо. Что же, приятно иметь дело с опытным противником. Но у нас тоже сть свои методы. Мы вас после некоторых формальностей отпустим. Удивлены? Вижу, что удивлены. А ларчик тут просто открывается. Работать вам все равно придется на нас. Объясняю: если мы организуем утечку информации и в СФОР узнают о нашей беседе — вам каюк. Сбежать вы никуда ни от нас, ни от англичан с американцами все равно не сможете. Разве что обратно в Сибирь, вшей кормить, ну или остаться жить в зоне. Только живут там года три-четыре от силы. Та что думайте, думайте, герр Орловски, — штурмбанфюрер встал и удалился довольный собой и проделанной работой. А Виктор отправился в камеру — думать о своем безвыходном положении.
Через пару часов ему на металлическом подносе принесли довольно приличный обед и инструкции с паролями, явками и координатами закладок. Предполагалось даже, что недалеко от бункера им с Мишиным скинут с вертолета полтонны взрывчатки на тот случай, если вход в подземную часть дачи Сталина в Кунцево будет завален.
Легенда же его отсутствия была проста, как все гениальное. Оказывается после того, как Орловского взяли на базаре, там устроили крупномасштабную облаву. Причем не кадровые части, или, тем более СС, а фольксфраи. Загребли мол вместе со всеми, а потом разобрались и выпустили.
