Вздохнула, глупости какие! Ксюша растет не по дням, а по часам. Она умненькая и толковая девочка.
А вот и подтверждение:
– Мамочка, когда я вырасту, то придумаю такое лекарство, чтобы никто не болел!
– Обязательно придумаешь, доченька!
Николай с Павлушей ждали нас возле детского городка. Наши дети обожали играть на площадке, могли лазать по горкам и паутинкам часами.
А мы гуляли рядом и болтали о всякой всячине, но присматривали за детьми. Николай галантно взял меня под локоть, и мы ходили туда-сюда, как два пенсионера.
– Яна, почему ты такая напряженная? – не выдержал Николай. – Ты боишься меня?
Пожала плечами:
– С чего бы мне тебя бояться? Ты вовсе не страшный, а очень хороший!
Николай обрадовался:
– Раз так, то приглашаю тебя в свой загородный дом. Я зажарю на мангале шашлык, вино достану из подвала. Ты знаешь, Яна, я собираю элитный алкоголь. Ты сможешь сама выбрать, ту бутылку, которую захочешь.
Заколебалась, такой формат встречи точно подразумевает интим. А мне не хотелось. Стала придумывать отговорку помягче.
– Соглашайся, Янка! – вдруг сказал знакомый голос у меня за спиной. – Ты любишь элитный алкоголь, ты ведь запойная пьяница!
Я обернулась. Позади меня стоял Макар с перекошенным от гнева лицом.
– Кто этот хам? – негромко спросил озадаченный Николай.
– Мой бывший муж. Явился – не запылился! Макар, уходи! Не мешай нам спокойно гулять.
– Прогнать его, Яна? – предложил Николай и сжал кулаки.
Я представила двух дерущихся в центре парка мужчин и поспешно сказала:
– Не надо! Он уйдет сам!
– Я уйду, когда захочу! И где, же твой ребенок, Янка? Тот самый, из-за которого ты меня предала!
– Не скандаль на весь парк! – прошипела я. И обратилась к Николаю, который кипел от возмущения. – Коля, пожалуйста, покатай детей на паровозике. Я потом тебе все расскажу.
– Я останусь здесь! – жестко сказал Николай. – Если этот му..., – он запнулся, – если этот человек будет разговаривать с тобой в таком тоне, я ему наваляю!
А Макар рыскал взглядом по прыгающим и визжащим детям, пытался определить моего ребенка.
Внезапно лицо его стало белее снега, он пошатнулся и чуть не упал.
Я встревожилась:
– Что случилось? Тебе плохо?
– Эта девочка... Девочка в розовой курточке – моя дочь?
Взглянула на Ксюшу. Красная шапка слетела с ее головы, смоляные кудри разметал ветер, а девочка звонко рассмеялась.
Сжала кулаки и выпалила:
– Эта девочка – моя дочь! Убирайся из нашей жизни, туда откуда пришел!
– Пятнышко, белое пятнышко на волосах, – как безумный шептал Макар, – генетическая наследственная аномалия, такая же как у меня!
– Шли бы вы отсюда со своими аномалиями, – посоветовал Николай, – а то добром это не кончится.
Макар не обратил на него никакого внимания и заорал на весь парк, не стесняясь прохожих:
– Ты скрыла мою дочь! Забрала у меня четыре года ее жизни! Как ты могла такое сделать!
Попыталась защититься:
– Не ори! Ты сам сказал, что чужой ребенок тебе не нужен!
Его глаза потемнели до бездонной черноты, твердые скулы заострились..., порезаться можно.
А вокруг собралась толпа зевак, стояли, глазели на неожиданное представление.
Щеки у меня загорелись от стыда.
Макар хрипло заявил:
– Я любил тебя, носил на руках, жалел... А ты нашла другого осеменителя..., – он осекся. – Я так считал..., был уверен! Но эта девочка – моя родная дочь! Ты утаила от меня моего ребенка! Моего ребенка! Которого я тоже столько лет ждал. И я ее у тебя отсужу! Я – юрист, не забыла?
– Все, он мне надоел! – воскликнул Николай, размахнулся и врезал Макару прямо в лицо.
Тот, конечно, не стерпел и тут же ответил.
Я пришла в ужас: двое взрослых, хорошо одетых мужчин, посреди белого дня, как подростки, дерутся в парке, где гуляет много народу! Пыталась их разнять, прыгала рядом на потеху прохожим, ну куда там!
Нас спасли дети. Они прибежали вдвоем. Павлуша обнял ноги своего отца и горько зарыдал.
– Папа, папа! – плакал малыш.
Николай, тяжело дыша, остановился и схватил ребенка на руки.
А Ксюша, держа в руке злосчастную красную шапку, снизу вверх посмотрела на Макара и серьезно заявила:
– Дядя, не кричи на мою маму! Моя мама самая лучшая и нельзя на нее кричать!
На Макара было больно смотреть. Он растерялся, побледнел еще сильнее, левый глаз у него задергался, руки крупно задрожали. Но он собрался, взял себя в руки и присел рядом со своей дочкой.
– Прости меня, малышка! Я больше никогда не буду кричать на твою маму!
– Хорошо! – важно сказала девочка.
– Яна, извини, – вмешался Николай, – Павлуша очень испугался. Мне надо успокоить сына и отвезти его домой. Он устал и хочет спать. Если тебе понадобится моя помощь, позвони, я приеду. И успокойся, никто не заберет у тебя ребенка.
– Спасибо, Коля! – поблагодарила я, обрадованная тем, что Николай уходит. Мне было стыдно перед ним за то представление, которое устроил Макар.
А тот смотрел на свою дочь и не мог насмотреться. Протянул руку, чтобы коснуться ребенка, но девочка спряталась за меня.
– Чужим дядям нельзя меня трогать! – предупредила Ксюша.
– А как тебя зовут? – спросил Макар и девочка с любопытством выглянула.
– Мама, можно ему сказать? – спросила она.
Кивнула, голос у меня сел и говорить я не могла.
– Меня зовут Ксюша Сергеевна Сладкова! – гордо представилась девочка.
– Ты дала ребенку отчество и фамилию своего отца? – прошипел Макар.
Но Ксюша взглянула на него строго и он поспешил исправиться.
– Какое красивое имя! А сколько тебе лет, Ксюша?
– Мне уже четыре года! Я большая и умею лепить пельмени. Я – мамина и бабушкина помощница! – похвасталась девочка.
Макар разулыбался, засиял, морщинка на переносице исчезла. Что же, его можно понять, Ксюша чудесный ребенок и могла обворожить кого угодно, а уж тем более собственного отца.
Я попыталась встать на его место, представила, что это я встретила свою дочку, которую никогда не знала. Но у меня ничего не вышло. Ксюша была моей частью с того момента, как я узнала про беременность.
– Хочешь мороженое? – спросил Макар.
– Хочу! – радостно запрыгала Ксюша, но тут же помрачнела. – Мама не разрешает есть мороженое перед обедом.
Макар растерялся, но тут же предложил альтернативу:
– Давайте где-нибудь пообедаем, а на десерт съедим мороженое.
Я кивнула, а Ксюша встала между нами и повела в свою любимую пиццерию. Я видела, как Макар осторожно сжимает в своей руке маленькую ладошку дочери, как заботливо поправляет красную шапку, постоянно съезжающую на глаза, и мое сердце отчаянно заныло. Как я могла не сказать Макару о ребенке? Вероятно, обида так застлала мой мозг, что разум из него исчез. Но тут же вспомнила его заявление, что он отсудит ребенка, и перестала обвинять себя. Но не совсем. Червячок сомнения все же потихоньку грыз меня.
ЯНА
Но вскоре я уже так не думала и червячка сомнений придушила.
Ксюша оставила нас, убежала в детский уголок делать пиццу и мы, наконец-то смогли поговорить.
Я видела, что Макару очень хотелось орать, но он сдерживался и шипел, как разбуженная гадюка.
– Я сделаю анализ ДНК и подам заявление на установление отцовства. Свидетельство о рождении ребенка придется поменять. Моя дочь должна носить мою фамилию! В понедельник отвезу девочку в генетическую лабораторию.
Я встопорщилась и прошипела в ответ:
– Не дам издеваться над Ксюшей! Она будет плакать!
– Поедешь со мной! Соглашайся, пока предлагаю мирно. Откажешься – подам в суд! Ничего страшного с ребенком делать не будут. Возьмут мазок с внутренней стороны щеки и все. Но, я думаю, что особой нужды в экспертизе ДНК нет. Ксюша точно мой ребенок. Белая прядка в волосах у нее на том же месте, что и у меня. – Он немного подумал и продолжил. – Все же тест сделаю. А потом следующий шаг – я тебя засужу и отберу дочь.
Я молча рыдала. Слезы лились из глаз, капали на белую салфетку, оставляли мокрые пятна. Сердце отчаянно ныло. Самый мой ужасный страх осуществлялся у меня на глазах В реальном времени!
– Головой надо было думать, Янина, прежде чем пойти на такой обман! – жестко сказал Макар. – Ты забрала у меня четыре года жизни моей дочери. Я не видел, как она научилась сидеть, как сделала первый шаг, как сказала первое слово... Такой ущерб невозможно восполнить. И я ее заберу. Побудешь в моей шкуре!
Зашипела, хотела накинуться на него, как кошка, выцарапать ненавистные глаза, но Ксюша оторвалась от раскатки пиццы и взглянула в нашу сторону.
Я сдулась, как проколотый шГенрих.
– Не смей! Я тебе ее не отдам! Ксюша – мой ребенок! Я ее выстрадала, вымолила! А ты выгнал меня беременную на улицу и ни разу не вспомнил! Ненавижу тебя! Убирайся из нашей жизни!
– А разве ты сказала мне о беременности, Янина? Я знать не знал! А ведь я имею на ребенка такие же права, что и ты. И я собираюсь их осуществить.
– Кто ты такой? – завелась я. – Может быть это ты два месяца мучился каждое утро от тяжелого токсикоза? Ты носил огромный живот и не мог наклониться, чтобы завязать шнурки. Ты рожал целые сутки, корчась в жестоких схватках? Ты ходил, как лунатик, первые полгода, качаясь от недосыпа...
Макар перебил меня:
– Ну ты, конечно, мать героиня! Орден тебе! Повторю: я ничего не знал, телепатией не обладаю. А просто так интересоваться жизнью бывшей жены-изменщицы, с какой радости?
Сжала кулаки:
– Это я – изменщица? Ты спал с Сабиной! Я видела своими глазами! Вы трахались в той квартире! А Сабина скакала на тебе и стонала! А сейчас ты еще и живешь с ней. Вот и возвращайся к своей кисе! Пусть она тебе детишек нарожает! Вдоволь насмотришься и на первый шаг, и на первый зубик. А от нас отстань!
Меня бил озноб. То, чего я так боялась – свершилось. Макар высококвалифицированный юрист, он заберет у меня дочку. Я не смогу с ним бороться! Мозг отчаянно искал выход из ужасной ситуации. Меня качало от: схватить Ксюшу и убежать, спрятаться в глухой тайге, до – нанять самого лучшего, самого дорогого адвоката в городе. И отстаивать свои права. Никому не отдам своего ребенка!
Я рыдала навзрыд, и Ксюша увидела. Прибежала ко мне, прижалась к груди:
– Мамочка, не плачь! Поехали домой, я устала и хочу спать!
Она действительно устала, и пока мы ждали, когда испекут ее пиццу, Ксюша уснула у меня на руках.
– Ты ведь на машине, Янина? – устало спросил Макар. – Я тебя провожу.
Он плохо выглядел: бледный, один глаз дергался, губы печально искривились. Но я заткнула свою жалость куда подальше и попробовала отказаться:
– Незачем меня провожать! Я знаю дорогу на стоянку!
– Прибил бы тебя, если бы не моя дочь!
Подумать только! Он УЖЕ называет Ксюшу своей дочерью! Папаша пятиминутный! Я буду бороться!
Макар расплатился за нетронутый обед, осторожно забрал у меня Ксюшу и понес ребенка к автомобилю. Я семенила рядом и сердце мое разрывалось от противоположных чувств. Я ненавидела Макара, но в тоже время не могла насмотреться на то, как нежно он относится к дочке, как бережно держит ее на руках, как сдувает черный локон с ее лба, как перебирает маленькие пальчики.
Сердце, мое бедное сердце рвалось на части и что делать, я не знала. Мозг не производил никаких умных мыслей, а заливал голову едкой горечью. Я не смогу жить без Ксюши. А моя дочка не сможет жить без меня. Мы как единое целое, забери одного и второй зачахнет...
Макао попытался осторожно положить Ксюшу на переднее сиденье моей тойоты, а я прошептала:
– В автомобильное кресло сажай ребенка! Ты даже этого не знаешь, папаша новоявленный!
– Не беспокойся, Янина! – прошипел он в ответ, усаживая девочку в детское кресло. – Я все узнаю! Предупреди воспитателей в садике, что я буду забирать ребенка!
Я ужаснулась:
– Ты с ума сошел? Ты ничего не знаешь и ничего не умеешь. Ксюша – не игрушка, а живой человек, только маленький. Вечером Ксюшу, если хорошая погода, надо немного выгулять, а дома накормить супчиком, поиграть, умыть и уложить спать!
– Ничего сложного! Я научусь! – нагло заявил Макар.
– Ты сможешь спеть Ксюше песенку про мышонка? В ней пятьдесят куплетов, я придумала ее сама. А без песенки девочка не уснет.
– Спишешь слова! – не задумываясь, ответил Макар. – Или я придумаю другую песню. Не усложняй, Янина. Я возьму отпуск и проведу его со своей дочкой.
Я держала оборону:
– В детсаду не отдадут ребенка постороннему мужчине!
Он задумался:
– Я узнаю, что можно сделать. В конце концов напишешь заявление на имя директрисы. Янина, тебе лучше со мной не ссориться и быть паинькой. Любое твое поперечное слово – будет моим аргументом в суде.
Я молча глотала слезы.
– Да, вот еще что! Забыл самое главное. Скажи Ксюше, что я – ее отец. Подготовь девочку к тому, что я буду забирать ее к себе.
– Сам скажи! – огрызнулась я. – Посмотрю, что у тебя выйдет! Здравствуй, Ксюша, я твой папа! Так что ли?
– Да, именно так. Чтобы ребенок не испугался, подготовь ее, – приказал бывший муж.
– Ладно! – устало сказала я. – Мне пора ехать! До свидания, Макар!
Завела мотор и уехала, мечтая, чтобы бывший муж провалился в преисподнюю.
Моя налаженная жизнь развалилась на глазах. Бывший муж внес в нее такую сумятицу!
Он хочет забирать ребенка из садика и везти в свой пыльный, чужой дом! Как такое возможно?
Девочка обожает наш дом, свою комнату, которую я обустроила для нее с такой любовью и нежностью. Нам нравится играть вместе, собирать пазлы или водить кукол друг к другу в гости. Мы едим супчик с макарошками-буковками и Ксюша вылавливает слово «мама».
Он хочет лишить нас тихих семейных вечеров? Как Ксюша будет чувствовать себя в большом заброшенном доме, в котором никто не жил пять лет? Когда-то я согревала дом своим теплом, но оно уже давно выветрилось.
Как этот новоявленный папаша будет купать мою девочку? Ксюша будет стесняться!
Миллион вопросов толпились в моей голове, разрывали ее на части. Я чувствовала себя так, будто бы Ксюшу забирали у меня в детский дом. И уже представляла себе замурзанного несчастного ребенка в дырявых колготках.
Ксюша пошевелилась, проснулась и уставилась на меня сонными глазками.
– Мамочка, – прошептала девочка, – а тот дядя – мой папа?
Молча кивнула, боялась разрыдаться.
– Я знала, что он придет ко мне, мамочка! Теперь у меня тоже есть папа, как у всех детей! И меня больше не будут обзывать без.., биз.... Беспапная, вот как!
Я глотала слезы, украдкой вытирала мокрые глаза, но насторожилась:
– А кто тебя так называл, доченька?
– Мама Вовки-морковки. Я подслушала. Она говорила Татьяне Анатольевне, что Ксюша беспапная и за ней надо следить.
Я возмутилась про себя: «Еще чего! Пусть за собой следит!»
А вслух сказала:
– Я поговорю с мамой Вовки, доченька.
– А папа будет жить с нами, мамочка? – не унималась Ксюша.
Сердце екнуло.
– Не думаю, Ксюша. У папы есть свой дом.
Девочка надулась, но я ее отвлекла. А дома Ксюша весь вечер играла «в папу». Роль папы исполнял старый вылинявший мишка – любимая Ксюшина игрушка.
Убирая в дочкиной комнате, я горько усмехнулась: «Ах, если бы бывшего мужа, как мишку, можно было бы просто посадить на полку шкафа и закрыть дверцу!»
МАКАР
Выследить бывшую оказалось нетрудно. Скорее всего, она живет в квартире, которую оставила ей бабушка. Когда-то помогал ей вступить в наследственные права.
А вот и подтверждение:
– Мамочка, когда я вырасту, то придумаю такое лекарство, чтобы никто не болел!
– Обязательно придумаешь, доченька!
Николай с Павлушей ждали нас возле детского городка. Наши дети обожали играть на площадке, могли лазать по горкам и паутинкам часами.
А мы гуляли рядом и болтали о всякой всячине, но присматривали за детьми. Николай галантно взял меня под локоть, и мы ходили туда-сюда, как два пенсионера.
– Яна, почему ты такая напряженная? – не выдержал Николай. – Ты боишься меня?
Пожала плечами:
– С чего бы мне тебя бояться? Ты вовсе не страшный, а очень хороший!
Николай обрадовался:
– Раз так, то приглашаю тебя в свой загородный дом. Я зажарю на мангале шашлык, вино достану из подвала. Ты знаешь, Яна, я собираю элитный алкоголь. Ты сможешь сама выбрать, ту бутылку, которую захочешь.
Заколебалась, такой формат встречи точно подразумевает интим. А мне не хотелось. Стала придумывать отговорку помягче.
– Соглашайся, Янка! – вдруг сказал знакомый голос у меня за спиной. – Ты любишь элитный алкоголь, ты ведь запойная пьяница!
Я обернулась. Позади меня стоял Макар с перекошенным от гнева лицом.
– Кто этот хам? – негромко спросил озадаченный Николай.
– Мой бывший муж. Явился – не запылился! Макар, уходи! Не мешай нам спокойно гулять.
– Прогнать его, Яна? – предложил Николай и сжал кулаки.
Я представила двух дерущихся в центре парка мужчин и поспешно сказала:
– Не надо! Он уйдет сам!
– Я уйду, когда захочу! И где, же твой ребенок, Янка? Тот самый, из-за которого ты меня предала!
– Не скандаль на весь парк! – прошипела я. И обратилась к Николаю, который кипел от возмущения. – Коля, пожалуйста, покатай детей на паровозике. Я потом тебе все расскажу.
– Я останусь здесь! – жестко сказал Николай. – Если этот му..., – он запнулся, – если этот человек будет разговаривать с тобой в таком тоне, я ему наваляю!
А Макар рыскал взглядом по прыгающим и визжащим детям, пытался определить моего ребенка.
Внезапно лицо его стало белее снега, он пошатнулся и чуть не упал.
Я встревожилась:
– Что случилось? Тебе плохо?
Прода от 18.09.2023, 20:14
Глава 13
– Эта девочка... Девочка в розовой курточке – моя дочь?
Взглянула на Ксюшу. Красная шапка слетела с ее головы, смоляные кудри разметал ветер, а девочка звонко рассмеялась.
Сжала кулаки и выпалила:
– Эта девочка – моя дочь! Убирайся из нашей жизни, туда откуда пришел!
– Пятнышко, белое пятнышко на волосах, – как безумный шептал Макар, – генетическая наследственная аномалия, такая же как у меня!
– Шли бы вы отсюда со своими аномалиями, – посоветовал Николай, – а то добром это не кончится.
Макар не обратил на него никакого внимания и заорал на весь парк, не стесняясь прохожих:
– Ты скрыла мою дочь! Забрала у меня четыре года ее жизни! Как ты могла такое сделать!
Попыталась защититься:
– Не ори! Ты сам сказал, что чужой ребенок тебе не нужен!
Его глаза потемнели до бездонной черноты, твердые скулы заострились..., порезаться можно.
А вокруг собралась толпа зевак, стояли, глазели на неожиданное представление.
Щеки у меня загорелись от стыда.
Макар хрипло заявил:
– Я любил тебя, носил на руках, жалел... А ты нашла другого осеменителя..., – он осекся. – Я так считал..., был уверен! Но эта девочка – моя родная дочь! Ты утаила от меня моего ребенка! Моего ребенка! Которого я тоже столько лет ждал. И я ее у тебя отсужу! Я – юрист, не забыла?
– Все, он мне надоел! – воскликнул Николай, размахнулся и врезал Макару прямо в лицо.
Тот, конечно, не стерпел и тут же ответил.
Я пришла в ужас: двое взрослых, хорошо одетых мужчин, посреди белого дня, как подростки, дерутся в парке, где гуляет много народу! Пыталась их разнять, прыгала рядом на потеху прохожим, ну куда там!
Нас спасли дети. Они прибежали вдвоем. Павлуша обнял ноги своего отца и горько зарыдал.
– Папа, папа! – плакал малыш.
Николай, тяжело дыша, остановился и схватил ребенка на руки.
А Ксюша, держа в руке злосчастную красную шапку, снизу вверх посмотрела на Макара и серьезно заявила:
– Дядя, не кричи на мою маму! Моя мама самая лучшая и нельзя на нее кричать!
На Макара было больно смотреть. Он растерялся, побледнел еще сильнее, левый глаз у него задергался, руки крупно задрожали. Но он собрался, взял себя в руки и присел рядом со своей дочкой.
– Прости меня, малышка! Я больше никогда не буду кричать на твою маму!
– Хорошо! – важно сказала девочка.
– Яна, извини, – вмешался Николай, – Павлуша очень испугался. Мне надо успокоить сына и отвезти его домой. Он устал и хочет спать. Если тебе понадобится моя помощь, позвони, я приеду. И успокойся, никто не заберет у тебя ребенка.
– Спасибо, Коля! – поблагодарила я, обрадованная тем, что Николай уходит. Мне было стыдно перед ним за то представление, которое устроил Макар.
А тот смотрел на свою дочь и не мог насмотреться. Протянул руку, чтобы коснуться ребенка, но девочка спряталась за меня.
– Чужим дядям нельзя меня трогать! – предупредила Ксюша.
– А как тебя зовут? – спросил Макар и девочка с любопытством выглянула.
– Мама, можно ему сказать? – спросила она.
Кивнула, голос у меня сел и говорить я не могла.
– Меня зовут Ксюша Сергеевна Сладкова! – гордо представилась девочка.
– Ты дала ребенку отчество и фамилию своего отца? – прошипел Макар.
Но Ксюша взглянула на него строго и он поспешил исправиться.
– Какое красивое имя! А сколько тебе лет, Ксюша?
– Мне уже четыре года! Я большая и умею лепить пельмени. Я – мамина и бабушкина помощница! – похвасталась девочка.
Макар разулыбался, засиял, морщинка на переносице исчезла. Что же, его можно понять, Ксюша чудесный ребенок и могла обворожить кого угодно, а уж тем более собственного отца.
Я попыталась встать на его место, представила, что это я встретила свою дочку, которую никогда не знала. Но у меня ничего не вышло. Ксюша была моей частью с того момента, как я узнала про беременность.
– Хочешь мороженое? – спросил Макар.
– Хочу! – радостно запрыгала Ксюша, но тут же помрачнела. – Мама не разрешает есть мороженое перед обедом.
Макар растерялся, но тут же предложил альтернативу:
– Давайте где-нибудь пообедаем, а на десерт съедим мороженое.
Я кивнула, а Ксюша встала между нами и повела в свою любимую пиццерию. Я видела, как Макар осторожно сжимает в своей руке маленькую ладошку дочери, как заботливо поправляет красную шапку, постоянно съезжающую на глаза, и мое сердце отчаянно заныло. Как я могла не сказать Макару о ребенке? Вероятно, обида так застлала мой мозг, что разум из него исчез. Но тут же вспомнила его заявление, что он отсудит ребенка, и перестала обвинять себя. Но не совсем. Червячок сомнения все же потихоньку грыз меня.
Прода от 20.09.2023, 10:16
Глава 14
ЯНА
Но вскоре я уже так не думала и червячка сомнений придушила.
Ксюша оставила нас, убежала в детский уголок делать пиццу и мы, наконец-то смогли поговорить.
Я видела, что Макару очень хотелось орать, но он сдерживался и шипел, как разбуженная гадюка.
– Я сделаю анализ ДНК и подам заявление на установление отцовства. Свидетельство о рождении ребенка придется поменять. Моя дочь должна носить мою фамилию! В понедельник отвезу девочку в генетическую лабораторию.
Я встопорщилась и прошипела в ответ:
– Не дам издеваться над Ксюшей! Она будет плакать!
– Поедешь со мной! Соглашайся, пока предлагаю мирно. Откажешься – подам в суд! Ничего страшного с ребенком делать не будут. Возьмут мазок с внутренней стороны щеки и все. Но, я думаю, что особой нужды в экспертизе ДНК нет. Ксюша точно мой ребенок. Белая прядка в волосах у нее на том же месте, что и у меня. – Он немного подумал и продолжил. – Все же тест сделаю. А потом следующий шаг – я тебя засужу и отберу дочь.
Я молча рыдала. Слезы лились из глаз, капали на белую салфетку, оставляли мокрые пятна. Сердце отчаянно ныло. Самый мой ужасный страх осуществлялся у меня на глазах В реальном времени!
– Головой надо было думать, Янина, прежде чем пойти на такой обман! – жестко сказал Макар. – Ты забрала у меня четыре года жизни моей дочери. Я не видел, как она научилась сидеть, как сделала первый шаг, как сказала первое слово... Такой ущерб невозможно восполнить. И я ее заберу. Побудешь в моей шкуре!
Зашипела, хотела накинуться на него, как кошка, выцарапать ненавистные глаза, но Ксюша оторвалась от раскатки пиццы и взглянула в нашу сторону.
Я сдулась, как проколотый шГенрих.
– Не смей! Я тебе ее не отдам! Ксюша – мой ребенок! Я ее выстрадала, вымолила! А ты выгнал меня беременную на улицу и ни разу не вспомнил! Ненавижу тебя! Убирайся из нашей жизни!
– А разве ты сказала мне о беременности, Янина? Я знать не знал! А ведь я имею на ребенка такие же права, что и ты. И я собираюсь их осуществить.
– Кто ты такой? – завелась я. – Может быть это ты два месяца мучился каждое утро от тяжелого токсикоза? Ты носил огромный живот и не мог наклониться, чтобы завязать шнурки. Ты рожал целые сутки, корчась в жестоких схватках? Ты ходил, как лунатик, первые полгода, качаясь от недосыпа...
Макар перебил меня:
– Ну ты, конечно, мать героиня! Орден тебе! Повторю: я ничего не знал, телепатией не обладаю. А просто так интересоваться жизнью бывшей жены-изменщицы, с какой радости?
Сжала кулаки:
– Это я – изменщица? Ты спал с Сабиной! Я видела своими глазами! Вы трахались в той квартире! А Сабина скакала на тебе и стонала! А сейчас ты еще и живешь с ней. Вот и возвращайся к своей кисе! Пусть она тебе детишек нарожает! Вдоволь насмотришься и на первый шаг, и на первый зубик. А от нас отстань!
Меня бил озноб. То, чего я так боялась – свершилось. Макар высококвалифицированный юрист, он заберет у меня дочку. Я не смогу с ним бороться! Мозг отчаянно искал выход из ужасной ситуации. Меня качало от: схватить Ксюшу и убежать, спрятаться в глухой тайге, до – нанять самого лучшего, самого дорогого адвоката в городе. И отстаивать свои права. Никому не отдам своего ребенка!
Я рыдала навзрыд, и Ксюша увидела. Прибежала ко мне, прижалась к груди:
– Мамочка, не плачь! Поехали домой, я устала и хочу спать!
Она действительно устала, и пока мы ждали, когда испекут ее пиццу, Ксюша уснула у меня на руках.
– Ты ведь на машине, Янина? – устало спросил Макар. – Я тебя провожу.
Он плохо выглядел: бледный, один глаз дергался, губы печально искривились. Но я заткнула свою жалость куда подальше и попробовала отказаться:
– Незачем меня провожать! Я знаю дорогу на стоянку!
– Прибил бы тебя, если бы не моя дочь!
Подумать только! Он УЖЕ называет Ксюшу своей дочерью! Папаша пятиминутный! Я буду бороться!
Макар расплатился за нетронутый обед, осторожно забрал у меня Ксюшу и понес ребенка к автомобилю. Я семенила рядом и сердце мое разрывалось от противоположных чувств. Я ненавидела Макара, но в тоже время не могла насмотреться на то, как нежно он относится к дочке, как бережно держит ее на руках, как сдувает черный локон с ее лба, как перебирает маленькие пальчики.
Сердце, мое бедное сердце рвалось на части и что делать, я не знала. Мозг не производил никаких умных мыслей, а заливал голову едкой горечью. Я не смогу жить без Ксюши. А моя дочка не сможет жить без меня. Мы как единое целое, забери одного и второй зачахнет...
Макао попытался осторожно положить Ксюшу на переднее сиденье моей тойоты, а я прошептала:
– В автомобильное кресло сажай ребенка! Ты даже этого не знаешь, папаша новоявленный!
– Не беспокойся, Янина! – прошипел он в ответ, усаживая девочку в детское кресло. – Я все узнаю! Предупреди воспитателей в садике, что я буду забирать ребенка!
Я ужаснулась:
– Ты с ума сошел? Ты ничего не знаешь и ничего не умеешь. Ксюша – не игрушка, а живой человек, только маленький. Вечером Ксюшу, если хорошая погода, надо немного выгулять, а дома накормить супчиком, поиграть, умыть и уложить спать!
– Ничего сложного! Я научусь! – нагло заявил Макар.
– Ты сможешь спеть Ксюше песенку про мышонка? В ней пятьдесят куплетов, я придумала ее сама. А без песенки девочка не уснет.
– Спишешь слова! – не задумываясь, ответил Макар. – Или я придумаю другую песню. Не усложняй, Янина. Я возьму отпуск и проведу его со своей дочкой.
Я держала оборону:
– В детсаду не отдадут ребенка постороннему мужчине!
Он задумался:
– Я узнаю, что можно сделать. В конце концов напишешь заявление на имя директрисы. Янина, тебе лучше со мной не ссориться и быть паинькой. Любое твое поперечное слово – будет моим аргументом в суде.
Я молча глотала слезы.
– Да, вот еще что! Забыл самое главное. Скажи Ксюше, что я – ее отец. Подготовь девочку к тому, что я буду забирать ее к себе.
– Сам скажи! – огрызнулась я. – Посмотрю, что у тебя выйдет! Здравствуй, Ксюша, я твой папа! Так что ли?
– Да, именно так. Чтобы ребенок не испугался, подготовь ее, – приказал бывший муж.
– Ладно! – устало сказала я. – Мне пора ехать! До свидания, Макар!
Завела мотор и уехала, мечтая, чтобы бывший муж провалился в преисподнюю.
Моя налаженная жизнь развалилась на глазах. Бывший муж внес в нее такую сумятицу!
Он хочет забирать ребенка из садика и везти в свой пыльный, чужой дом! Как такое возможно?
Девочка обожает наш дом, свою комнату, которую я обустроила для нее с такой любовью и нежностью. Нам нравится играть вместе, собирать пазлы или водить кукол друг к другу в гости. Мы едим супчик с макарошками-буковками и Ксюша вылавливает слово «мама».
Он хочет лишить нас тихих семейных вечеров? Как Ксюша будет чувствовать себя в большом заброшенном доме, в котором никто не жил пять лет? Когда-то я согревала дом своим теплом, но оно уже давно выветрилось.
Как этот новоявленный папаша будет купать мою девочку? Ксюша будет стесняться!
Миллион вопросов толпились в моей голове, разрывали ее на части. Я чувствовала себя так, будто бы Ксюшу забирали у меня в детский дом. И уже представляла себе замурзанного несчастного ребенка в дырявых колготках.
Ксюша пошевелилась, проснулась и уставилась на меня сонными глазками.
– Мамочка, – прошептала девочка, – а тот дядя – мой папа?
Молча кивнула, боялась разрыдаться.
– Я знала, что он придет ко мне, мамочка! Теперь у меня тоже есть папа, как у всех детей! И меня больше не будут обзывать без.., биз.... Беспапная, вот как!
Я глотала слезы, украдкой вытирала мокрые глаза, но насторожилась:
– А кто тебя так называл, доченька?
– Мама Вовки-морковки. Я подслушала. Она говорила Татьяне Анатольевне, что Ксюша беспапная и за ней надо следить.
Я возмутилась про себя: «Еще чего! Пусть за собой следит!»
А вслух сказала:
– Я поговорю с мамой Вовки, доченька.
– А папа будет жить с нами, мамочка? – не унималась Ксюша.
Сердце екнуло.
– Не думаю, Ксюша. У папы есть свой дом.
Девочка надулась, но я ее отвлекла. А дома Ксюша весь вечер играла «в папу». Роль папы исполнял старый вылинявший мишка – любимая Ксюшина игрушка.
Убирая в дочкиной комнате, я горько усмехнулась: «Ах, если бы бывшего мужа, как мишку, можно было бы просто посадить на полку шкафа и закрыть дверцу!»
Прода от 21.09.2023, 08:34
Глава 15
МАКАР
Выследить бывшую оказалось нетрудно. Скорее всего, она живет в квартире, которую оставила ей бабушка. Когда-то помогал ей вступить в наследственные права.
