- А-а-а, - ответом стал ему стон, полный не страсти, а боли.
Он еще несколько раз дернулся и затих. Нашел в себе силы посмотреть на девушку. Она лежала, придавленная его немалым весом, тяжело и глубоко дышала, из прокушенной губы сочилась кровь, руки и сведенные судорогой ноги дрожали. В глазах её не было света, в них плескались боль и слёзы.
- Черт, - наконец-то дошло до него, - ты, что, в первый раз? - он даже слово не сразу вспомнил. Ты девственница?
- Уже нет, - прозвенел голосок.
- Почему же ты не сказала?
- Разве надо было? Я не знаю правила вашего социума.
Ему захотелось придушить девчонку. Он почти изнасиловал её, а она твердит про какие-то правила.
- Все хорошо, Даниель, - успокаивающе сказала девушка, - я рада, что наконец-то это случилось, и рада, что это был ты.
Он растерялся. Заниматься любовью с девственницами ему ещё ни разу не приходилось и что сказать, он не знал. У него даже и мысли не возникло об этом. Она сама пришла к нему, сама разделась, сама смотрела на него с откровенным вызовом.
- Откуда я мог знать…, - запнулся он.
- Прости, Даниель.
Девушка с трудом вылезла из-под него, села, и уставилась на красное пятно на белой простыне.
- «Вот и сорван твой цветок», - пропела она и, сверкая идеально очерченными ягодицами, пошла в ванную.
Шла она медленно, неловко, дрожала, обхватила руками плечи, сжимала ноги. На спине отчетливо выделялись позвонки и рёбра, вызывая у него острое чувство жалости.
«Цветок, надо же придумать!» - негодовал Даниель.
Он был зол на девчонку и на себя. Он же видел, что девушка необычная и непростая, не надо было связываться с ней, но нет, он поддался на странное очарование, загляделся в сияющие глаза. Ну вот и огрёб проблемы.
Однако девушка вскоре вернулась из ванной комнаты, уже совсем спокойно и мягко ступая по ковру босыми ногами, подошла к кровати. Он опять залюбовался на эту юную наготу.
- Ты такая красивая, - сказал он.
- Ты тоже, - ответила девушка. Она легла рядом, повернулась к нему, прильнула тонким прохладным телом, вновь вызывая отчаянное желание.
- Ты красивый, как эльф.
«Фантазёрка она, фильмов насмотрелась. Сейчас эльфы на пике моды».
Девушка продолжила своё колдовство, волшебство, которым она наполнила этот день, полыхало вокруг неё магическим пламенем. Она наклонилась к нему и провела прохладными ладонями по лицу, но не остудила пожар.
Она что-то сказала или, точнее, пропела непонятные слова на незнакомом языке: «Elenye nandaro».
- Что-что? – не понял Даниель.
- Элени Нандаро - Звёздный Арфист. У эльфов нет скрипок. Они играют на арфе и taladaur.
Девушка шептала ему в ухо, обдавая теплым мягким дыханием. А он уже почти не слышал её из-за бухающих ударов сердца.
- Все хорошо, mela en’ coiamin, всё прошло, мне уже не больно.
Она целовала его неумело, гладила по груди, шептала незнакомые певучие слова.
Он провел пальцем по прикушенной, но почти зажившей губе.
«Как быстро зажила ранка, странно», - подумал он.
И это была последняя мысль, а дальше его опять захлестнул поток, и даже тихий стон не остановил его. Очнувшись, он посмотрел в затуманенные глаза, однако свечение пробивалось даже сквозь туман, ослепляя его. Девушка опять прикусила губу, и было не понять - от боли это или от страсти. Она лежала под ним молча, горячие руки её обнимали спину, в глазах блестели слёзы. Он стер слезинки губами, потом расцепил её руки, лег рядом. В пустой голове гулял ветер, думать не хотелось, он и не думал. Спустя несколько минут посмотрел на девушку. Она уже спала. Лицо её осунулось, заострилось, и побледнело, под длинными ресницами залегли глубокие тени. Спала она тихо, положив, как ребёнок, ладошку под щёку и выглядела ангелом. Чувствуя непривычную, давно забытую нежность, он подобрал упавшее на пол одеяло, укрыл её, лег рядом и вскоре уснул.
Утром его разбудило пение. Чистый хрустальный голосок выпевал что-то на незнакомом языке, летел, звенел колокольчиком. Он окончательно проснулся, сел и огляделся. Девушки рядом не было. Простыня с красным пятном напомнила ему о вчерашней ночи. Он сердито содрал её и бросил в угол. Достал и постелил чистое бельё. Он специально тянул время, надеясь, что девчонка исчезнет, а он вскоре забудет о своём поступке. Даниель не понимал, отчего он так накинулся на неё и разбираться не хотел. Он приехал отдыхать и будет отдыхать. Раз девушка сама не уходит, он сошлётся на срочную работу, вызовет ей такси и отправит домой. Он подождал ещё немного. Девушка не уходила, она звонко пела прекрасную старинную песню на незнакомом языке. Он надел штаны и, не найдя футболку, вышел без неё. На кухне пахло свежезаваренным кофе, а девушка стояла возле плиты и что-то готовила на небольшой сковородке. Лицо умытое, волосы убраны в хвост. Его футболка была на ней. Юная и свежая, она была похожа на сбежавшую с уроков школьницу, и смотреть на неё было приятно и в тоже время тревожно.
- Что ты пела? – спросил он, оттягивая разговор.
- Я пела балладу об Elenya Tuilindо, о Звёздной Ласточке, - сияя глазами, ответила девушка.
Улыбнулась ему и продолжила:
- Я приготовила омлет. Ты будешь завтракать?
Ему хотелось послушать балладу про ласточку, но пахло так аппетитно, и он вспомнил, что вечером ничего не ел.
- Буду, только умоюсь.
И пошёл в ванную комнату. Внимательно рассмотрел себя в зеркале: отражение выглядело моложе лет на десять, глаза блестели.
«Видимо, Мирослава поделилась своим избытком юности», - подумал он. Он попытался снова разозлиться, но уже не получалось. Она так нежно и чисто пела, похоже, что она совсем не сердится на него. Вот и хорошо. Потом будет подружкам рассказывать про необыкновенную ночь со звездой.
«А ведь она не будет ничего рассказывать, - понял он. – Я специально думаю про неё плохо, чтобы не было стыдно отправить её восвояси».
Вернувшись на кухню, он подошёл к столу, где его ждала чашка горячего крепкого кофе. На тарелке лежал золотистый омлет, свёрнутый рулетом. Рулет был порезан на ломтики, присыпан мелко накрошенной зеленью, на разрезе переслаивались ветчина с сыром. Вилка и нож лежали на салфетке. На нагретой, порезанной пополам булочке тонкий слой сливочного масла. Накрыто красиво и аккуратно, как в хорошем ресторане. У девушки лежал такой же омлет, а чашку с горячим кофе она держала обеими руками и смешно дула на неё, пытаясь остудить горячий напиток. Омлет ему понравился: вкусный, ароматный и сытный.
- Как ты научилась готовить? Закачала в голову кулинарную книгу? – спросил Даниель, разрезая омлет.
- Нет, я училась у настоящего повара. Уметь готовить – это полезный навык. И совсем не трудно. Надо всего лишь представить себе, каким ты хочешь видеть конечный результат, взять хорошие продукты - и, - она улыбнулась,- вуаля, готова вкусная еда.
Он помолчал. Ему совсем не казалось, что это так просто. Сам он умел сделать простой бутерброд, а современные девушки и вовсе не считают умение готовить полезным навыком. Мирослава опять удивила его.
Его молчание затянулось. Даниель думал о том, что пора как-то всё сворачивать, а на душе скребли кошки.
Мирослава внимательно посмотрела на него. Потом встала, вымыла посуду, поставила её в шкаф, убрала лишние булочки и масло в холодильник. И ушла в спальню. Она вернулась в своём белом платье, и сказав: «Мне пора уходить», пошла к двери. Взяла свой рюкзачок, возвратилась, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку нежными прохладными губами:
- Спасибо за всё, Даниель.
Повозилась с замком входной двери и убежала, уже не оглядываясь.
Он сидел и смотрел в окно веранды, как мелькает среди деревьев белое платье, как подпрыгивает рюкзак на тонких плечах. Душу грызла тоска, сердце ныло. Он не мог понять, почему ему так плохо. Он хотел, чтобы она испарилась, и девчонка ушла сама, избавив его от объяснений. Но куда же она пойдёт, без денег, без документов, без верхней одежды, даже без телефона? Он уже успел присвоить себе эту чудесную девушку, а она ушла. Оставила его. Просидев ещё несколько минут, он вскочил и помчался за ней, догонять. Зная, как быстро бегает Мирослава, он прибавил скорость, но не нашёл её нигде, и сердце его закололо от бега и от потери. Он пробежал ещё метров тридцать и наконец-то увидел её. Она стояла на каменной ограде и смотрела вдаль.
- Мири, Мири, - закричал он, - подожди, не уходи.
Девушка повернулась, но не спрыгнула с ограды. Даниель подбежал к ней и, задыхаясь, обнял голые, уже замёрзшие ноги. Прижался к ним, выровнял дыхание.
Она смотрела на него бархатно-серыми глазами и молчала.
- Я буду здесь ещё десять дней, оставайся. Потом я отвезу тебя, куда скажешь,- предложил он.
Девушка не двинулась.
- Отпуск закончится и у меня начнётся подготовка к большим гастролям и сами гастроли. Если захочешь, можешь поехать со мной, но я буду сильно занят,- сделал он щедрое предложение.
Она молчала.
- Ерунда какая-то, всё не то,- растерялся Даниель.
- Мири, пожалуйста, останься со мной, не уходи,- он все-таки нашёл единственно правильные слова.
И она, наконец-то, засияв глазами и улыбкой, спрыгнула прямо в его объятия.
Он выдохнул, погладил девушку по плечам, по волосам, по щеке. А она обнимала его и молчала.
- Мири, пошли домой.
И опять, как вчера, она положила свою ладошку в его руку и пошла рядом. Сердце его больше не кололо и не болело. Он вёл к себе домой свою девушку и был счастлив.
Дома он снял с неё рюкзак, обнял и слушал биение её сердца, чувствовал, как поднимаются её тонкие рёбра в такт дыханию.
- Ты больше не уйдёшь, пообещай,- потребовал он.
- Сама не уйду,- Мирослава потерлась о его щетину гладкой щекой и вздохнула.
Он решил не обращать внимания на слово «сама». Никто не заберёт её. Он посмотрел в сияющие глаза и решил узнать про них.
- Почему твои глаза светятся?
- Это реакция на гормональную бурю, - ответила девушка и перевела, - я заливаюсь гормонами счастья: эндорфином и серотонином, а глаза реагируют. Такое строение сетчатки.
- Значит, когда глаза не светятся, ты несчастна?
- Не всегда, просто устала или обиделась. А когда я смотрю на тебя, я всегда счастлива и гормональная буря заливает меня.
- Я старше тебя в два раза, старый уже для тебя.
Он решил выяснить и этот вопрос.
- Нет-нет, ты самый лучший и совсем-совсем не старый. У меня всё внутри, - она показала на свой живот, - переворачивается, когда я вижу тебя.
Она говорила так искренно, что он сразу поверил ей и обрадовался.
«Никогда в жизни не встречал такой девушки, она говорит, что думает, не притворяется и не лицемерит. Почувствовала, что мешает и ушла, но вернулась и уже не помнит об обиде».
Ему стало не по себе при мысли, что ещё немного, и он потерял бы её навсегда. Как бы он нашёл её, не имея никаких данных, кроме редкого имени. Он поспешил отогнать неприятную мысль и осторожно спросил:
- У тебя с собой нет ни денег, ни документов?
- Да, - рассмеялась Мирослава, - я знаю, что ты заглядывал в мой рюкзак и не сержусь. Ты ведь привёл меня в свой дом - совершенно незнакомого человека. Документы и деньги я потеряла. И нет, в полицию обращаться не надо. Я не замешана ни в каком криминале в этом мире. Я никогда не вру, только иногда умалчиваю.
Он решил больше не донимать девушку расспросами. Он разглядывал завитки русых кудрей на нежной шее, ему не хотелось выпускать её из объятий, но выключенный телефон надо проверить.
- Прости, - вздохнул он. Мне надо ответить на звонки, а потом я буду заниматься. Я занимаюсь каждый день по несколько часов. А ты придумаешь себе дело?
- Я могу приготовить обед, - нерешительно сказала Мирослава.
Даниель удивился, пытаясь припомнить, готовил ли кто ему в этом доме. Перед его приездом домработница закладывала в морозильную камеру небольшой запас продуктов, но он не тратил время на готовку, да и не умел, а закупал в супермаркете упаковки полуфабрикатов. Или ходил в ближайшее кафе. Он собирался поехать в супермаркет сегодня, но раз Мири хочет готовить, то он не поедет.
- Отлично, если это будет так же вкусно как завтрак, то готовь.
Он с трудом оторвал себя от девушки.
Включил звук у телефона, и масса неотвеченных звонков и СМС навалилась на него.
Обычно, когда он отдыхал, друзья и близкие старались не отвлекать его, но выключенный вчера телефон всех напугал, и сейчас он успокаивал Ханну, своего бессменного помощника и костюмера, что он здоров и всё хорошо, а вчера был занят, у него появилась девушка, и сейчас эта девушка готовит обед на его кухне. Слова «девушка» и «готовит» привели Ханну в замешательство.
- Она повар, что ли?
- Нет, просто она умеет готовить.
- Ты в порядке, Даниель?
- В полном порядке, - заверил он. - Сейчас пойду заниматься.
Это же пришлось говорить и обеспокоенному Морису, его лучшему другу и менеджеру. Тот простым объяснением не удовлетворился и Даниель немного рассказал о Мирославе и, хотя он старался быть сдержанным изо всех сил, радость всё-таки пробилась сквозь его якобы спокойную речь. Про то, что фактически он подобрал девушку на пляже, он умолчал. Такие подробности Морису знать незачем. Морис успокоился и пожелал ему хорошо отдохнуть.
Потом он позвонил матери. И она по голосу сразу поняла, что с ним что-то происходит.
- Даниель, я слышу - ты счастлив. Я рада за тебя, дорогой,- бархатно-шоколадным голосом говорила мать.
Она всегда говорила низким шоколадным голосом, умело добавляя в него разные оттенки.
- Мама, это просто девушка. Не выдумывай,- зачем-то оправдывался Даниель.
На «просто» девушку Мирослава не походила никак.
И мать моментально поняла это.
- Даниель, дорогой, от «просто» девушки твой голос не меняется. Я ведь всё слышу,- в шоколаде появились твёрдые крупинки ореха.
- Мама, мне надо заниматься,- Даниель решил свернуть разговор, не дожидаясь наставлений.
- Да, дорогой, иди,- милостиво разрешила мать.
Сделав ещё несколько звонков, он прошёл на кухню.
«Соскучился уже».
Мирослава, опять в его футболке, доходившей ей почти до угловатых коленок, стояла у стола, заваленного продуктами, и сосредоточенно думала. Увидев его, она так засветилась, что он вздрогнул, вспомнив, что совсем недавно хотел избавиться от неё. Сидел бы сейчас один.
- Даниель, ты любишь ризотто? – прозвенел колокольчик. - Я нашла рис, куриное филе и приготовлю ризотто.
- Я съем всё, что ты приготовишь.
Она улыбалась и, наполняясь счастьем, теперь он уже знал это, сияла глазами.
Он обнял её и, целуя, шептал: «Не пойду заниматься, буду целовать тебя, пока не надоем».
И не пошёл, а выключив телефон, отвёл девушку в спальню, снимая по пути футболку.
Она уже не была так скованна, лежала на нем сверху, целовала его. Восхищалась: «Какой ты красивый, Даниель. Ты такой красивый, что я не могу дышать».
Он был рад, что нравится ей. Хотя эту фразу он слышал много раз, Мирослава говорила это с таким сиянием и так восторженно, что он таял в её объятиях. Она рассматривала его, прокладывала пальцем дорожку от груди к паху. Он долго не мешал ей изучать его, но, не выдержав, опрокинул девушку на спину, и задвигался в узком и горячем теле и изо всех сил пытаясь укротить полыхающий костёр, сжигающий его, целовал её маленькую грудь, шептал ласковые слова. Она уже не сжималась от боли, гладила спину, и от этих неумелых движений костёр разошёлся до пожара.
Он еще несколько раз дернулся и затих. Нашел в себе силы посмотреть на девушку. Она лежала, придавленная его немалым весом, тяжело и глубоко дышала, из прокушенной губы сочилась кровь, руки и сведенные судорогой ноги дрожали. В глазах её не было света, в них плескались боль и слёзы.
- Черт, - наконец-то дошло до него, - ты, что, в первый раз? - он даже слово не сразу вспомнил. Ты девственница?
- Уже нет, - прозвенел голосок.
- Почему же ты не сказала?
- Разве надо было? Я не знаю правила вашего социума.
Ему захотелось придушить девчонку. Он почти изнасиловал её, а она твердит про какие-то правила.
- Все хорошо, Даниель, - успокаивающе сказала девушка, - я рада, что наконец-то это случилось, и рада, что это был ты.
Он растерялся. Заниматься любовью с девственницами ему ещё ни разу не приходилось и что сказать, он не знал. У него даже и мысли не возникло об этом. Она сама пришла к нему, сама разделась, сама смотрела на него с откровенным вызовом.
- Откуда я мог знать…, - запнулся он.
- Прости, Даниель.
Девушка с трудом вылезла из-под него, села, и уставилась на красное пятно на белой простыне.
- «Вот и сорван твой цветок», - пропела она и, сверкая идеально очерченными ягодицами, пошла в ванную.
Шла она медленно, неловко, дрожала, обхватила руками плечи, сжимала ноги. На спине отчетливо выделялись позвонки и рёбра, вызывая у него острое чувство жалости.
«Цветок, надо же придумать!» - негодовал Даниель.
Он был зол на девчонку и на себя. Он же видел, что девушка необычная и непростая, не надо было связываться с ней, но нет, он поддался на странное очарование, загляделся в сияющие глаза. Ну вот и огрёб проблемы.
Однако девушка вскоре вернулась из ванной комнаты, уже совсем спокойно и мягко ступая по ковру босыми ногами, подошла к кровати. Он опять залюбовался на эту юную наготу.
- Ты такая красивая, - сказал он.
- Ты тоже, - ответила девушка. Она легла рядом, повернулась к нему, прильнула тонким прохладным телом, вновь вызывая отчаянное желание.
- Ты красивый, как эльф.
«Фантазёрка она, фильмов насмотрелась. Сейчас эльфы на пике моды».
Девушка продолжила своё колдовство, волшебство, которым она наполнила этот день, полыхало вокруг неё магическим пламенем. Она наклонилась к нему и провела прохладными ладонями по лицу, но не остудила пожар.
Она что-то сказала или, точнее, пропела непонятные слова на незнакомом языке: «Elenye nandaro».
- Что-что? – не понял Даниель.
- Элени Нандаро - Звёздный Арфист. У эльфов нет скрипок. Они играют на арфе и taladaur.
Девушка шептала ему в ухо, обдавая теплым мягким дыханием. А он уже почти не слышал её из-за бухающих ударов сердца.
- Все хорошо, mela en’ coiamin, всё прошло, мне уже не больно.
Она целовала его неумело, гладила по груди, шептала незнакомые певучие слова.
Он провел пальцем по прикушенной, но почти зажившей губе.
«Как быстро зажила ранка, странно», - подумал он.
И это была последняя мысль, а дальше его опять захлестнул поток, и даже тихий стон не остановил его. Очнувшись, он посмотрел в затуманенные глаза, однако свечение пробивалось даже сквозь туман, ослепляя его. Девушка опять прикусила губу, и было не понять - от боли это или от страсти. Она лежала под ним молча, горячие руки её обнимали спину, в глазах блестели слёзы. Он стер слезинки губами, потом расцепил её руки, лег рядом. В пустой голове гулял ветер, думать не хотелось, он и не думал. Спустя несколько минут посмотрел на девушку. Она уже спала. Лицо её осунулось, заострилось, и побледнело, под длинными ресницами залегли глубокие тени. Спала она тихо, положив, как ребёнок, ладошку под щёку и выглядела ангелом. Чувствуя непривычную, давно забытую нежность, он подобрал упавшее на пол одеяло, укрыл её, лег рядом и вскоре уснул.
Глава 4. День второй. Ласточка чуть не улетела
Утром его разбудило пение. Чистый хрустальный голосок выпевал что-то на незнакомом языке, летел, звенел колокольчиком. Он окончательно проснулся, сел и огляделся. Девушки рядом не было. Простыня с красным пятном напомнила ему о вчерашней ночи. Он сердито содрал её и бросил в угол. Достал и постелил чистое бельё. Он специально тянул время, надеясь, что девчонка исчезнет, а он вскоре забудет о своём поступке. Даниель не понимал, отчего он так накинулся на неё и разбираться не хотел. Он приехал отдыхать и будет отдыхать. Раз девушка сама не уходит, он сошлётся на срочную работу, вызовет ей такси и отправит домой. Он подождал ещё немного. Девушка не уходила, она звонко пела прекрасную старинную песню на незнакомом языке. Он надел штаны и, не найдя футболку, вышел без неё. На кухне пахло свежезаваренным кофе, а девушка стояла возле плиты и что-то готовила на небольшой сковородке. Лицо умытое, волосы убраны в хвост. Его футболка была на ней. Юная и свежая, она была похожа на сбежавшую с уроков школьницу, и смотреть на неё было приятно и в тоже время тревожно.
- Что ты пела? – спросил он, оттягивая разговор.
- Я пела балладу об Elenya Tuilindо, о Звёздной Ласточке, - сияя глазами, ответила девушка.
Улыбнулась ему и продолжила:
- Я приготовила омлет. Ты будешь завтракать?
Ему хотелось послушать балладу про ласточку, но пахло так аппетитно, и он вспомнил, что вечером ничего не ел.
- Буду, только умоюсь.
И пошёл в ванную комнату. Внимательно рассмотрел себя в зеркале: отражение выглядело моложе лет на десять, глаза блестели.
«Видимо, Мирослава поделилась своим избытком юности», - подумал он. Он попытался снова разозлиться, но уже не получалось. Она так нежно и чисто пела, похоже, что она совсем не сердится на него. Вот и хорошо. Потом будет подружкам рассказывать про необыкновенную ночь со звездой.
«А ведь она не будет ничего рассказывать, - понял он. – Я специально думаю про неё плохо, чтобы не было стыдно отправить её восвояси».
Вернувшись на кухню, он подошёл к столу, где его ждала чашка горячего крепкого кофе. На тарелке лежал золотистый омлет, свёрнутый рулетом. Рулет был порезан на ломтики, присыпан мелко накрошенной зеленью, на разрезе переслаивались ветчина с сыром. Вилка и нож лежали на салфетке. На нагретой, порезанной пополам булочке тонкий слой сливочного масла. Накрыто красиво и аккуратно, как в хорошем ресторане. У девушки лежал такой же омлет, а чашку с горячим кофе она держала обеими руками и смешно дула на неё, пытаясь остудить горячий напиток. Омлет ему понравился: вкусный, ароматный и сытный.
- Как ты научилась готовить? Закачала в голову кулинарную книгу? – спросил Даниель, разрезая омлет.
- Нет, я училась у настоящего повара. Уметь готовить – это полезный навык. И совсем не трудно. Надо всего лишь представить себе, каким ты хочешь видеть конечный результат, взять хорошие продукты - и, - она улыбнулась,- вуаля, готова вкусная еда.
Он помолчал. Ему совсем не казалось, что это так просто. Сам он умел сделать простой бутерброд, а современные девушки и вовсе не считают умение готовить полезным навыком. Мирослава опять удивила его.
Его молчание затянулось. Даниель думал о том, что пора как-то всё сворачивать, а на душе скребли кошки.
Мирослава внимательно посмотрела на него. Потом встала, вымыла посуду, поставила её в шкаф, убрала лишние булочки и масло в холодильник. И ушла в спальню. Она вернулась в своём белом платье, и сказав: «Мне пора уходить», пошла к двери. Взяла свой рюкзачок, возвратилась, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку нежными прохладными губами:
- Спасибо за всё, Даниель.
Повозилась с замком входной двери и убежала, уже не оглядываясь.
Он сидел и смотрел в окно веранды, как мелькает среди деревьев белое платье, как подпрыгивает рюкзак на тонких плечах. Душу грызла тоска, сердце ныло. Он не мог понять, почему ему так плохо. Он хотел, чтобы она испарилась, и девчонка ушла сама, избавив его от объяснений. Но куда же она пойдёт, без денег, без документов, без верхней одежды, даже без телефона? Он уже успел присвоить себе эту чудесную девушку, а она ушла. Оставила его. Просидев ещё несколько минут, он вскочил и помчался за ней, догонять. Зная, как быстро бегает Мирослава, он прибавил скорость, но не нашёл её нигде, и сердце его закололо от бега и от потери. Он пробежал ещё метров тридцать и наконец-то увидел её. Она стояла на каменной ограде и смотрела вдаль.
- Мири, Мири, - закричал он, - подожди, не уходи.
Девушка повернулась, но не спрыгнула с ограды. Даниель подбежал к ней и, задыхаясь, обнял голые, уже замёрзшие ноги. Прижался к ним, выровнял дыхание.
Она смотрела на него бархатно-серыми глазами и молчала.
- Я буду здесь ещё десять дней, оставайся. Потом я отвезу тебя, куда скажешь,- предложил он.
Девушка не двинулась.
- Отпуск закончится и у меня начнётся подготовка к большим гастролям и сами гастроли. Если захочешь, можешь поехать со мной, но я буду сильно занят,- сделал он щедрое предложение.
Она молчала.
- Ерунда какая-то, всё не то,- растерялся Даниель.
- Мири, пожалуйста, останься со мной, не уходи,- он все-таки нашёл единственно правильные слова.
И она, наконец-то, засияв глазами и улыбкой, спрыгнула прямо в его объятия.
Он выдохнул, погладил девушку по плечам, по волосам, по щеке. А она обнимала его и молчала.
- Мири, пошли домой.
И опять, как вчера, она положила свою ладошку в его руку и пошла рядом. Сердце его больше не кололо и не болело. Он вёл к себе домой свою девушку и был счастлив.
Дома он снял с неё рюкзак, обнял и слушал биение её сердца, чувствовал, как поднимаются её тонкие рёбра в такт дыханию.
- Ты больше не уйдёшь, пообещай,- потребовал он.
- Сама не уйду,- Мирослава потерлась о его щетину гладкой щекой и вздохнула.
Он решил не обращать внимания на слово «сама». Никто не заберёт её. Он посмотрел в сияющие глаза и решил узнать про них.
- Почему твои глаза светятся?
- Это реакция на гормональную бурю, - ответила девушка и перевела, - я заливаюсь гормонами счастья: эндорфином и серотонином, а глаза реагируют. Такое строение сетчатки.
- Значит, когда глаза не светятся, ты несчастна?
- Не всегда, просто устала или обиделась. А когда я смотрю на тебя, я всегда счастлива и гормональная буря заливает меня.
- Я старше тебя в два раза, старый уже для тебя.
Он решил выяснить и этот вопрос.
- Нет-нет, ты самый лучший и совсем-совсем не старый. У меня всё внутри, - она показала на свой живот, - переворачивается, когда я вижу тебя.
Она говорила так искренно, что он сразу поверил ей и обрадовался.
«Никогда в жизни не встречал такой девушки, она говорит, что думает, не притворяется и не лицемерит. Почувствовала, что мешает и ушла, но вернулась и уже не помнит об обиде».
Ему стало не по себе при мысли, что ещё немного, и он потерял бы её навсегда. Как бы он нашёл её, не имея никаких данных, кроме редкого имени. Он поспешил отогнать неприятную мысль и осторожно спросил:
- У тебя с собой нет ни денег, ни документов?
- Да, - рассмеялась Мирослава, - я знаю, что ты заглядывал в мой рюкзак и не сержусь. Ты ведь привёл меня в свой дом - совершенно незнакомого человека. Документы и деньги я потеряла. И нет, в полицию обращаться не надо. Я не замешана ни в каком криминале в этом мире. Я никогда не вру, только иногда умалчиваю.
Он решил больше не донимать девушку расспросами. Он разглядывал завитки русых кудрей на нежной шее, ему не хотелось выпускать её из объятий, но выключенный телефон надо проверить.
- Прости, - вздохнул он. Мне надо ответить на звонки, а потом я буду заниматься. Я занимаюсь каждый день по несколько часов. А ты придумаешь себе дело?
- Я могу приготовить обед, - нерешительно сказала Мирослава.
Даниель удивился, пытаясь припомнить, готовил ли кто ему в этом доме. Перед его приездом домработница закладывала в морозильную камеру небольшой запас продуктов, но он не тратил время на готовку, да и не умел, а закупал в супермаркете упаковки полуфабрикатов. Или ходил в ближайшее кафе. Он собирался поехать в супермаркет сегодня, но раз Мири хочет готовить, то он не поедет.
- Отлично, если это будет так же вкусно как завтрак, то готовь.
Он с трудом оторвал себя от девушки.
Включил звук у телефона, и масса неотвеченных звонков и СМС навалилась на него.
Обычно, когда он отдыхал, друзья и близкие старались не отвлекать его, но выключенный вчера телефон всех напугал, и сейчас он успокаивал Ханну, своего бессменного помощника и костюмера, что он здоров и всё хорошо, а вчера был занят, у него появилась девушка, и сейчас эта девушка готовит обед на его кухне. Слова «девушка» и «готовит» привели Ханну в замешательство.
- Она повар, что ли?
- Нет, просто она умеет готовить.
- Ты в порядке, Даниель?
- В полном порядке, - заверил он. - Сейчас пойду заниматься.
Это же пришлось говорить и обеспокоенному Морису, его лучшему другу и менеджеру. Тот простым объяснением не удовлетворился и Даниель немного рассказал о Мирославе и, хотя он старался быть сдержанным изо всех сил, радость всё-таки пробилась сквозь его якобы спокойную речь. Про то, что фактически он подобрал девушку на пляже, он умолчал. Такие подробности Морису знать незачем. Морис успокоился и пожелал ему хорошо отдохнуть.
Потом он позвонил матери. И она по голосу сразу поняла, что с ним что-то происходит.
- Даниель, я слышу - ты счастлив. Я рада за тебя, дорогой,- бархатно-шоколадным голосом говорила мать.
Она всегда говорила низким шоколадным голосом, умело добавляя в него разные оттенки.
- Мама, это просто девушка. Не выдумывай,- зачем-то оправдывался Даниель.
На «просто» девушку Мирослава не походила никак.
И мать моментально поняла это.
- Даниель, дорогой, от «просто» девушки твой голос не меняется. Я ведь всё слышу,- в шоколаде появились твёрдые крупинки ореха.
- Мама, мне надо заниматься,- Даниель решил свернуть разговор, не дожидаясь наставлений.
- Да, дорогой, иди,- милостиво разрешила мать.
Сделав ещё несколько звонков, он прошёл на кухню.
«Соскучился уже».
Мирослава, опять в его футболке, доходившей ей почти до угловатых коленок, стояла у стола, заваленного продуктами, и сосредоточенно думала. Увидев его, она так засветилась, что он вздрогнул, вспомнив, что совсем недавно хотел избавиться от неё. Сидел бы сейчас один.
- Даниель, ты любишь ризотто? – прозвенел колокольчик. - Я нашла рис, куриное филе и приготовлю ризотто.
- Я съем всё, что ты приготовишь.
Она улыбалась и, наполняясь счастьем, теперь он уже знал это, сияла глазами.
Он обнял её и, целуя, шептал: «Не пойду заниматься, буду целовать тебя, пока не надоем».
И не пошёл, а выключив телефон, отвёл девушку в спальню, снимая по пути футболку.
Она уже не была так скованна, лежала на нем сверху, целовала его. Восхищалась: «Какой ты красивый, Даниель. Ты такой красивый, что я не могу дышать».
Он был рад, что нравится ей. Хотя эту фразу он слышал много раз, Мирослава говорила это с таким сиянием и так восторженно, что он таял в её объятиях. Она рассматривала его, прокладывала пальцем дорожку от груди к паху. Он долго не мешал ей изучать его, но, не выдержав, опрокинул девушку на спину, и задвигался в узком и горячем теле и изо всех сил пытаясь укротить полыхающий костёр, сжигающий его, целовал её маленькую грудь, шептал ласковые слова. Она уже не сжималась от боли, гладила спину, и от этих неумелых движений костёр разошёлся до пожара.
