– И что это у нас здесь было? – спросила Эльвира, поднимаясь по лестнице впереди Аркаши. – Как я устала. Неужели чаепитие?
В ее красивых оленьих глазах застыла надежда на маленькое чудо.
– Чаепитие не состоялось. Шорохова все испортила. Скандалистка! – Дух выложил чистую правду, четвертуя Женькину репутацию.
– Кто такая Шорохова? – поинтересовался Аркаша, вынырнув из глубин подсознания.
– Лера и Женя Шороховы – наши соседки, – пояснила Эля, – но сейчас Вениамин говорит про Женечку. Я не ошибаюсь?
Дух мотнул головой, возвратил табурет на бетонный пол и галантно предложил:
– Присаживайтесь!
И Эльвира изящно села, художественно оформив сидение воздушным подолом шифоновой юбки, тряхнула темными кудрями и дернула Аркадия за вялую руку. Супруг с готовностью плюхнулся на соседний табурет и снова притих, витая в иных эмпиреях.
В этот момент из квартиры выскочила Лера. В ее глазах полыхала отвага, щеки алели и, похоже, она только что совершила подвиг. Ну, или подралась с сестрой.
– Я за скрипкой! – объявила она скромному собранию соседей. – Очень играть хочется. Дуэтом. Женя будет аккомпанировать на гитаре.
На заднем плане объявилась растерянная гитаристка, которая не сумела справиться с обезумевшей сестрой.
– Я бы чай попила, – призналась Эльвира, – с пирогом. Очень красиво разрезан.
Она скромно вздохнула. И Лера пошла ва-банк:
– Давайте тогда пить чай у нас. Кухня огромная, стол большой.
– Давайте! – горячо подхватила Эльвира, хватаясь за грудь и полыхая восторженными глазами. – Что надо? Чашки? Ложки? У меня есть конфеты!
Женька только и успела отодвинуться, когда мимо нее пронесся Веник с двумя табуретами. А пять минут назад едва ноги волок. В душе у Шороховой возникло и выросло до невиданных высот страшное подозрение. Не иначе, заговор? В распахнутые двери вошел Никита с сахарницей, Эльвира с пирогом и сестрица с вазой, в коей гремела стеклянная роза. Аркаша остался сидеть на площадке.
– Аркадий, мужчина, это я вам! Подъем! – скомандовала Женька. – Табурет в руки и правой-левой, правой-левой. Вот горе луковое, в другую квартиру. Если вы сегодня не развелись, то ваша жена – там!
Она указала на собственную дверь и со вздохом склонилась над четвертым табуретом. Из дверного проема, где проживал художник-ловелас, за ней подглядывал перепуганный Малевич, смешно подергивая черным носом.
– Бу! – сказала Шорохова, и Малевич восторженно взвизгнул.
– …буду журналисткой, – сказала Женька, доедая второй кусок пирога. – Кто-нибудь хочет вареные сосиски? Чай с сосисками – это очень вкусно.
Веник поднял обе руки, сложил их замком и потряс над головой, активно выказывая солидарность насчет вкусных сосисок. После двухчасового спортивного марафона он чувствовал себя голодным волком, а сладкий пирог лишь раздразнил аппетит.
– Буду переводчиком-синхронистом, – ответила на ранее заданный вопрос Лера. – Сосиски не хочу.
– Видишь, Аркаша, как полезно знать иностранный язык! – Эльвира строго косилась на супруга. – Девочка за пять лет выучила английский. Говорите свободно?
– Свободно, – подтвердила сестрица умной девочки. – Кроме английского, она французский знает, итальянский, китайский и еще два языка. Лерка – полиглот.
– Даже китайский?! – восхитилась соседка, с недоумением рассматривая скромницу, что тихой пичужкой сидела в углу. – С китайцами можете вести переговоры?
Лера осторожно кивнула, пока не понимая, о чем сию минуту ей надо говорить с китайцами, но Женька мечтала забить контрольный гвоздь:
– Легко. Аркадий, а чем вы занимаетесь? Ваша жена весь вечер повторяет, что вы – талантище и гений.
Талантище густо покраснел, причем уши превратились в два алых фонарика, и замахал руками.
– Я химик… неограниченный.
И натужно засмеялся. Теперь уже его супруга пошла пунцовыми пятнами, причем вспыхнуло не только лицо, но и шея. От возмущения.
– Аркаша, не все понимают твои особенные шутки, тем более им сто лет. Хоть бы что-то неизбитое сказал.
Жена гения полыхала праведным гневом. Чувствовалось, что через минуту от неограниченного химика останется пепел на табурете. Сообразив, что довел жену до точки кипения, Аркаша смущенно кашлянул и взял официальный тон:
– Кандидат химических наук. Работаю в институте, в научно-исследовательской лаборатории. Создаем нано-слоистые и нано-модифицированные… одним словом, композитные материалы.
– А химик-органик – это ограниченный химик, – оценила шутку Лера. – Недавно слышала про композиты.
– Это материалы из нескольких компонентов, – оторвался от пирога Веник. – Клееная фанера – это тоже композит.
– Аркаша не создает фанеру, – оскорбилась Эльвира. – Он создает углепластик на основе углеродных волокон и углеродной матрицы.
Все замолчали. Слово «матрица» слегка обеспокоило участников вечернего собрания. Чувствовалось: те, кто «не знал, но забыл», пытаются вспомнить, что есть матрица, но усталость и близость ночи не позволяли удариться в высшую математику. Аркаша сжалился и начал с простого:
– В наше время корпуса современных ракет изготовляют не из металла, – театральная пауза, – а из армированного углепластика!
Тишина в ответ. Народ сосредоточенно крошил пирог.
– Углепластик – ведущий композит!
И он привстал, показав пальцами окей, мол, это – прорыв. Всем сразу стало понятно, что ракета из фанеры, то бишь, композита, это несомненная победа гениального Аркадия.
– Зачем? – бурчала Женька, все еще придавленная армированной матрицей.
– Углепластик прочнее и легче металла. Чем меньше вес ракеты, тем дальше она полетит.
– Уменьшает массу почти на двадцать процентов, – подтвердил Дух, по всей видимости, совсем не дремучий. – Новый сверхпрочный материал. Правда, Никита?
Сосед сидел по диагонали от Леры. Он держал руки сложенными на груди, а к враждебным рукам добавлялся непонятный взгляд, коим он окидывал участников стихийного чаепития.
– Сегодня в промышленности используются углепластики с прочностью на разрыв семь гигапаскаль, – завелся Аркадий. – В нашей лаборатории мы уже достигли результата в двенадцать гигапаскаль, а в теории, – он взволнованно ерошил кудри, – в теории возможен рост до тридцати двух, нет, до ста пятидесяти гигапаскаль.
– Гига – это сколько? – наморщила лоб Женька.
– Десять в девятой или миллион, – перевел Дух не дремучий. – На рынок композитов сейчас работает вся планета. Обладание новейшими технологиями – это сила, лидерство и власть.
Чтобы усилить эффект от сказанного он зажал вилку в кулаке и с размаха воткнул ее в сосиску. Металлические зубья царапнули по стеклу, издав тошнотворный звук.
– Наша страна впереди по новейшим технологиям? – поморщилась Женька.
– Позади. Японцы – лидеры. У США и Китая – по двадцать семь процентов, а у нас всего четыре процента от мирового рынка углеволокна. Но мы развиваемся, догоняем.
– Откуда ты все знаешь? – поинтересовалась Лера.
Дух пожал плечами и кивнул на Аркадия, мол, вон, кто все знает.
– Не догоняем, а перегоняем! – взвился знаток. – Мы в нашей лаборатории создали образец… – и услышал предостерегающий кашель супруги. – Наше будущее – это пековые волокна, – сдулся он. – Их свойства потрясают. Коэффициент термического расширения близок к нулю, а теплопроводность…
Он вздохнул и встал из-за стола.
– Пековые волокна уступают только карбидокремниевому волокну, но ученые лишь учатся их делать. Спасибо за чай и пирог. Спокойной ночи!
Эльвира натянуто улыбалась, играла глазами и подолом платья, но в итоге побежала за удаляющимся супругом.
– Кто-то что-нибудь понял? – вздохнула Женька. – Волокна, пековое волокно, карбидокремниевое волокно! Теперь композиты – мой новый страх. Орать буду, если этот углепластик ночью приснится и на меня прыгнет. Надеюсь, он не красного цвета.
– Черного. Если не ошибаюсь, лаборатория Аркадия секретная и там разрабатывают новые материалы для аэрокосмической техники, – просветил Никита.
– Девочки, мне работать надо, – поднялся из-за стола Дух.
Сосед последовал его примеру.
– Мы все уберем, – поспешила заверить их Лера.
– Даю два часа, а потом приду! – вернулась Женька к роли мегеры. – Будем распрямлять согнутую спину дремучего кодера.
Чуть позже сестры прошли в зал, где кроме дивана, серого ковра под ногами и огромного телевизора имелось несколько полок, заполненных безделушками и книгами. Все висело и стояло в хаотичном порядке, но странным образом уравновешивало друг друга.
– Слушай, я глазам не поверила. Решила, галлюцинация! – Женька вспоминала чаепитие в подъезде.
Она рухнула на диван, и он возмущенно загудел, отказываясь привыкать к поведению этой бесцеремонной девицы. Если бы у него имелись мозги, то они бы уже болели от Женькиных воплей.
Лера же ничего не замечала. Она поглаживала футляр скрипки и размышляла о своем.
– Опомнись! Видела, какие у него глаза? – сестрица не находила успокоения.
– Серые, красивые, веселые.
– Мы что-то разное видим, – скривилась Женька. – Холодные они. И настороженные. Души в них нет.
Лера хотела возразить, но задумалась совсем о другом, забыв и про сестру, и про «бездушного» соседа. Женька чутко уловила перемену в настроении.
– Ты последние два дня часто уходишь в себя. Что-то случилось, и нам пора уезжать в Москву?
Лера подошла к окну, постучала пальцем по подоконнику и ответила вопросом на вопрос:
– Но ты же не хочешь уезжать?
– Нет, конечно.
Женька даже подскочила с дивана. Сказала: «Ха!», – и согнулась в пояснице. Ее в последнее время раздирали жуткие противоречия, но никто не поинтересовался, с чего бы это?
– Сколько у меня времени, чтобы навеки влюбить в себя Духа дремучего? Он не должен забыть Евгению Шорохову.
Лера не выдержала и засмеялась:
– Это вряд ли. Он скоро замок врежет в дверь спальни, чтобы избавится от твоих притязаний.
– Неделя есть?
– Не знаю. Вокруг меня что-то происходит. Странности всякие. Стоит мне только появиться в общественном месте и начинается скандал с последующей дракой.
Женька почесала мизинцем затылок. Лере, глядя на нее, тоже потянулась пальцем к голове. Будто себя в зеркале видела.
– Что попало. И когда случилась первая?
– Два дня назад в «Харди». Я уже закончила тренировку, отправилась переодеваться, когда началась потасовка в коридоре. Дрались мужчины, их разнимали женщины, потом пятеро ввалилось в женскую раздевалку. Я едва успела натянуть джинсы, как драчуны перевернули скамейку. Мои спортивные штаны пинали по полу. Я подхватила их и бегом на выход. Решила не показываться… сама знаешь.
Женька хмурилась и кивала. Мало приятного быть свидетелем. Их, мягко говоря, не очень любят.
– Мне никто никаких вопросов не задавал. Надеюсь, конфликт уладили полюбовно.
Лера продолжала:
– А сегодня я поехала к тетке и стала свидетелем очередной драки. Водитель в сером «Ланосе» занял парковку того неуравновешенного типа, что живет под нашей теткой на первом этаже. Я вошла во двор и следом соседская «Лада Приора» въехала. И закрутилось! Псих вытащил монтировку и пошел разбивать «Ланос». Начал с фары, потом выскочил пассажир авто, и эти двое подрались. Тетушка не могла пропустить такое событие и вручила скрипку мне прямо на улице. Но знаешь, какая странность? Мужчина, что выскочил из «Ланоса», я его уже видела. Где-то. Движения знакомые и голос.
– Может, показалось?
– Нет.
– Неужели он тебя поджидал? И, да, адрес в Харди тетушкин.
– Зачем поджидал?
Они обе встали у окна и принялись осматривать темный двор. Ни одного человека, три постоянных автомобиля, поставленных на прикол на ночь, две скамейки, песочница, горка, карусель и качели.
– Давай переживем завтра и посмотрим, – вздохнула Лера.
– Давай, – согласилась Женька. – Обещаю, что не буду больше кричать и кидаться кроссовками. А сейчас просто выгоню Веника из-за ноута ради его же здоровья. Он точно одержимый, в Духа дремучего вселился компьютерный бес.
Лера слушала, как хлопали двери, потом раздались восклицания и два слона побежали на кухню. Пыхтение и на пороге объявился довольный Дух, на голове которого покачивалось блюдо из-под пирога, где рассыпался на крошки последний кусок.
– Лер, я несу тарелку Никите. Что-нибудь передать?
Та только пожала плечами.
– К этому маменькиному сынку? – вспыхнула Женька и сникла. – Иди. Я уже перевоспиталась. Больше не ору и не дерусь.
В комнате играла умиротворяющая музыка Вивальди, где главную партию исполняла скрипка. Никита сидел за столом, поглядывал на экран ноутбука с простыней текста и параллельно набрасывал эскиз карандашом. На листке бумаги появился знакомый овал лица, серьезные глаза, сжатые губы, волосы, собранные во французскую косу. Процесс создания портрета был прерван настойчивым звонком в дверь. Кто-то жаждал встречи с владельцем квартиры.
– Это злая Женька пришла меня убивать, – сообщил Никита встревоженному щенку. – Сейчас обменяемся выстрелами и располземся по углам. Возможно, я займу твою подстилку.
Он лениво потянулся, не торопясь вышел в коридор, посмотрел в глазок и, слегка заинтригованный, распахнул дверь. На коврике балансировал Веник, немного неестественно раскинув руки. На голове эквилибриста чужими молитвами удерживалась пустая тарелка из-под пирога, но и глупцу было ясно, что святому чуду вот-вот придет конец. Для пущей сложности сосед еще давил на звонок, старательно выводя SOS из коротких и длинных сигналов.
– Женька обозвала тебя маменькиным сынком и сожрала последний кусок пирога. Думал, лопнет.
Дух осторожно перешагнул через порог и отправился на кухню, продолжая необычную транспортировку блюда. Там он снял тарелку с головы и, не заморачиваясь, прикрыл ею первую попавшуюся кастрюлю, после чего пожаловался:
– Я только-только придумал решение задачи, как…
– …как явилась вредная Шорохова и захлопнула ноут, – добавил Никита.
– Откуда знаешь? – удивился сосед.
– Ваша Женька смахивает на бульдозер. Я не знаю, как бороться с тяжелой техникой.
– Убегать?
– Поцеловать. Вдруг это спящий бульдозер? Если поцелуешь, машина смерти превратится в принцессу. Потом жениться будете, а мы всей площадкой на свадьбе гулять. «Мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало».
Веник испуганно замотал головой.
– Я лучше убегу. Представляешь, примелась ко мне в комнату и объявила о начале физкультминутки, после чего вытолкнула в зал. А я и так сегодня нафизкультурился.
Никита слушал соседа и листал книжку, которая следующим пунктом советовала не бояться показать интерес к девушке.
– Что такое витамин «П»? – спросил он у Духа.
Тот заглянул ему через плечо и увидел свою книгу.
– А-а, ты про это. Витамин «П» – подарок. Так вот, я пошел с пустым блюдом к тебе, но, по инерции спустился по лестнице во двор, посидел на скамейке, мысленно допиливая программу.
– Просветление наступило?
Веник задумчиво распахнул дверцы буфета, достал с полки чистую тарелку и пошел с ней на выход.
– Логичный и понятный код. Проблем с компиляцией не будет.
Никита силой отобрал у Духа очередное блюдо и сунул в раковину.
– Проблемы будут с Женькой, если ты явишься домой с моей тарелкой.
Веник смотрел сквозь соседа, стену, дверь, а после заявил несуразное с точки зрения здравого смысла:
– Женька – лишний элемент в коде моей жизни.
Утверждение вогнало Никиту в легкий ступор.
– Высшая степень духовности, – ворчал он, захлопывая дверь за чокнутым кодером и усаживаясь за стол.
В ее красивых оленьих глазах застыла надежда на маленькое чудо.
– Чаепитие не состоялось. Шорохова все испортила. Скандалистка! – Дух выложил чистую правду, четвертуя Женькину репутацию.
– Кто такая Шорохова? – поинтересовался Аркаша, вынырнув из глубин подсознания.
– Лера и Женя Шороховы – наши соседки, – пояснила Эля, – но сейчас Вениамин говорит про Женечку. Я не ошибаюсь?
Дух мотнул головой, возвратил табурет на бетонный пол и галантно предложил:
– Присаживайтесь!
И Эльвира изящно села, художественно оформив сидение воздушным подолом шифоновой юбки, тряхнула темными кудрями и дернула Аркадия за вялую руку. Супруг с готовностью плюхнулся на соседний табурет и снова притих, витая в иных эмпиреях.
В этот момент из квартиры выскочила Лера. В ее глазах полыхала отвага, щеки алели и, похоже, она только что совершила подвиг. Ну, или подралась с сестрой.
– Я за скрипкой! – объявила она скромному собранию соседей. – Очень играть хочется. Дуэтом. Женя будет аккомпанировать на гитаре.
На заднем плане объявилась растерянная гитаристка, которая не сумела справиться с обезумевшей сестрой.
– Я бы чай попила, – призналась Эльвира, – с пирогом. Очень красиво разрезан.
Она скромно вздохнула. И Лера пошла ва-банк:
– Давайте тогда пить чай у нас. Кухня огромная, стол большой.
– Давайте! – горячо подхватила Эльвира, хватаясь за грудь и полыхая восторженными глазами. – Что надо? Чашки? Ложки? У меня есть конфеты!
Женька только и успела отодвинуться, когда мимо нее пронесся Веник с двумя табуретами. А пять минут назад едва ноги волок. В душе у Шороховой возникло и выросло до невиданных высот страшное подозрение. Не иначе, заговор? В распахнутые двери вошел Никита с сахарницей, Эльвира с пирогом и сестрица с вазой, в коей гремела стеклянная роза. Аркаша остался сидеть на площадке.
– Аркадий, мужчина, это я вам! Подъем! – скомандовала Женька. – Табурет в руки и правой-левой, правой-левой. Вот горе луковое, в другую квартиру. Если вы сегодня не развелись, то ваша жена – там!
Она указала на собственную дверь и со вздохом склонилась над четвертым табуретом. Из дверного проема, где проживал художник-ловелас, за ней подглядывал перепуганный Малевич, смешно подергивая черным носом.
– Бу! – сказала Шорохова, и Малевич восторженно взвизгнул.
ГЛАВА 3
– …буду журналисткой, – сказала Женька, доедая второй кусок пирога. – Кто-нибудь хочет вареные сосиски? Чай с сосисками – это очень вкусно.
Веник поднял обе руки, сложил их замком и потряс над головой, активно выказывая солидарность насчет вкусных сосисок. После двухчасового спортивного марафона он чувствовал себя голодным волком, а сладкий пирог лишь раздразнил аппетит.
– Буду переводчиком-синхронистом, – ответила на ранее заданный вопрос Лера. – Сосиски не хочу.
– Видишь, Аркаша, как полезно знать иностранный язык! – Эльвира строго косилась на супруга. – Девочка за пять лет выучила английский. Говорите свободно?
– Свободно, – подтвердила сестрица умной девочки. – Кроме английского, она французский знает, итальянский, китайский и еще два языка. Лерка – полиглот.
– Даже китайский?! – восхитилась соседка, с недоумением рассматривая скромницу, что тихой пичужкой сидела в углу. – С китайцами можете вести переговоры?
Лера осторожно кивнула, пока не понимая, о чем сию минуту ей надо говорить с китайцами, но Женька мечтала забить контрольный гвоздь:
– Легко. Аркадий, а чем вы занимаетесь? Ваша жена весь вечер повторяет, что вы – талантище и гений.
Талантище густо покраснел, причем уши превратились в два алых фонарика, и замахал руками.
– Я химик… неограниченный.
И натужно засмеялся. Теперь уже его супруга пошла пунцовыми пятнами, причем вспыхнуло не только лицо, но и шея. От возмущения.
– Аркаша, не все понимают твои особенные шутки, тем более им сто лет. Хоть бы что-то неизбитое сказал.
Жена гения полыхала праведным гневом. Чувствовалось, что через минуту от неограниченного химика останется пепел на табурете. Сообразив, что довел жену до точки кипения, Аркаша смущенно кашлянул и взял официальный тон:
– Кандидат химических наук. Работаю в институте, в научно-исследовательской лаборатории. Создаем нано-слоистые и нано-модифицированные… одним словом, композитные материалы.
– А химик-органик – это ограниченный химик, – оценила шутку Лера. – Недавно слышала про композиты.
– Это материалы из нескольких компонентов, – оторвался от пирога Веник. – Клееная фанера – это тоже композит.
– Аркаша не создает фанеру, – оскорбилась Эльвира. – Он создает углепластик на основе углеродных волокон и углеродной матрицы.
Все замолчали. Слово «матрица» слегка обеспокоило участников вечернего собрания. Чувствовалось: те, кто «не знал, но забыл», пытаются вспомнить, что есть матрица, но усталость и близость ночи не позволяли удариться в высшую математику. Аркаша сжалился и начал с простого:
– В наше время корпуса современных ракет изготовляют не из металла, – театральная пауза, – а из армированного углепластика!
Тишина в ответ. Народ сосредоточенно крошил пирог.
– Углепластик – ведущий композит!
И он привстал, показав пальцами окей, мол, это – прорыв. Всем сразу стало понятно, что ракета из фанеры, то бишь, композита, это несомненная победа гениального Аркадия.
– Зачем? – бурчала Женька, все еще придавленная армированной матрицей.
– Углепластик прочнее и легче металла. Чем меньше вес ракеты, тем дальше она полетит.
– Уменьшает массу почти на двадцать процентов, – подтвердил Дух, по всей видимости, совсем не дремучий. – Новый сверхпрочный материал. Правда, Никита?
Сосед сидел по диагонали от Леры. Он держал руки сложенными на груди, а к враждебным рукам добавлялся непонятный взгляд, коим он окидывал участников стихийного чаепития.
– Сегодня в промышленности используются углепластики с прочностью на разрыв семь гигапаскаль, – завелся Аркадий. – В нашей лаборатории мы уже достигли результата в двенадцать гигапаскаль, а в теории, – он взволнованно ерошил кудри, – в теории возможен рост до тридцати двух, нет, до ста пятидесяти гигапаскаль.
– Гига – это сколько? – наморщила лоб Женька.
– Десять в девятой или миллион, – перевел Дух не дремучий. – На рынок композитов сейчас работает вся планета. Обладание новейшими технологиями – это сила, лидерство и власть.
Чтобы усилить эффект от сказанного он зажал вилку в кулаке и с размаха воткнул ее в сосиску. Металлические зубья царапнули по стеклу, издав тошнотворный звук.
– Наша страна впереди по новейшим технологиям? – поморщилась Женька.
– Позади. Японцы – лидеры. У США и Китая – по двадцать семь процентов, а у нас всего четыре процента от мирового рынка углеволокна. Но мы развиваемся, догоняем.
– Откуда ты все знаешь? – поинтересовалась Лера.
Дух пожал плечами и кивнул на Аркадия, мол, вон, кто все знает.
– Не догоняем, а перегоняем! – взвился знаток. – Мы в нашей лаборатории создали образец… – и услышал предостерегающий кашель супруги. – Наше будущее – это пековые волокна, – сдулся он. – Их свойства потрясают. Коэффициент термического расширения близок к нулю, а теплопроводность…
Он вздохнул и встал из-за стола.
– Пековые волокна уступают только карбидокремниевому волокну, но ученые лишь учатся их делать. Спасибо за чай и пирог. Спокойной ночи!
Эльвира натянуто улыбалась, играла глазами и подолом платья, но в итоге побежала за удаляющимся супругом.
– Кто-то что-нибудь понял? – вздохнула Женька. – Волокна, пековое волокно, карбидокремниевое волокно! Теперь композиты – мой новый страх. Орать буду, если этот углепластик ночью приснится и на меня прыгнет. Надеюсь, он не красного цвета.
– Черного. Если не ошибаюсь, лаборатория Аркадия секретная и там разрабатывают новые материалы для аэрокосмической техники, – просветил Никита.
– Девочки, мне работать надо, – поднялся из-за стола Дух.
Сосед последовал его примеру.
– Мы все уберем, – поспешила заверить их Лера.
– Даю два часа, а потом приду! – вернулась Женька к роли мегеры. – Будем распрямлять согнутую спину дремучего кодера.
Чуть позже сестры прошли в зал, где кроме дивана, серого ковра под ногами и огромного телевизора имелось несколько полок, заполненных безделушками и книгами. Все висело и стояло в хаотичном порядке, но странным образом уравновешивало друг друга.
– Слушай, я глазам не поверила. Решила, галлюцинация! – Женька вспоминала чаепитие в подъезде.
Она рухнула на диван, и он возмущенно загудел, отказываясь привыкать к поведению этой бесцеремонной девицы. Если бы у него имелись мозги, то они бы уже болели от Женькиных воплей.
Лера же ничего не замечала. Она поглаживала футляр скрипки и размышляла о своем.
– Опомнись! Видела, какие у него глаза? – сестрица не находила успокоения.
– Серые, красивые, веселые.
– Мы что-то разное видим, – скривилась Женька. – Холодные они. И настороженные. Души в них нет.
Лера хотела возразить, но задумалась совсем о другом, забыв и про сестру, и про «бездушного» соседа. Женька чутко уловила перемену в настроении.
– Ты последние два дня часто уходишь в себя. Что-то случилось, и нам пора уезжать в Москву?
Лера подошла к окну, постучала пальцем по подоконнику и ответила вопросом на вопрос:
– Но ты же не хочешь уезжать?
– Нет, конечно.
Женька даже подскочила с дивана. Сказала: «Ха!», – и согнулась в пояснице. Ее в последнее время раздирали жуткие противоречия, но никто не поинтересовался, с чего бы это?
– Сколько у меня времени, чтобы навеки влюбить в себя Духа дремучего? Он не должен забыть Евгению Шорохову.
Лера не выдержала и засмеялась:
– Это вряд ли. Он скоро замок врежет в дверь спальни, чтобы избавится от твоих притязаний.
– Неделя есть?
– Не знаю. Вокруг меня что-то происходит. Странности всякие. Стоит мне только появиться в общественном месте и начинается скандал с последующей дракой.
Женька почесала мизинцем затылок. Лере, глядя на нее, тоже потянулась пальцем к голове. Будто себя в зеркале видела.
– Что попало. И когда случилась первая?
– Два дня назад в «Харди». Я уже закончила тренировку, отправилась переодеваться, когда началась потасовка в коридоре. Дрались мужчины, их разнимали женщины, потом пятеро ввалилось в женскую раздевалку. Я едва успела натянуть джинсы, как драчуны перевернули скамейку. Мои спортивные штаны пинали по полу. Я подхватила их и бегом на выход. Решила не показываться… сама знаешь.
Женька хмурилась и кивала. Мало приятного быть свидетелем. Их, мягко говоря, не очень любят.
– Мне никто никаких вопросов не задавал. Надеюсь, конфликт уладили полюбовно.
Лера продолжала:
– А сегодня я поехала к тетке и стала свидетелем очередной драки. Водитель в сером «Ланосе» занял парковку того неуравновешенного типа, что живет под нашей теткой на первом этаже. Я вошла во двор и следом соседская «Лада Приора» въехала. И закрутилось! Псих вытащил монтировку и пошел разбивать «Ланос». Начал с фары, потом выскочил пассажир авто, и эти двое подрались. Тетушка не могла пропустить такое событие и вручила скрипку мне прямо на улице. Но знаешь, какая странность? Мужчина, что выскочил из «Ланоса», я его уже видела. Где-то. Движения знакомые и голос.
– Может, показалось?
– Нет.
– Неужели он тебя поджидал? И, да, адрес в Харди тетушкин.
– Зачем поджидал?
Они обе встали у окна и принялись осматривать темный двор. Ни одного человека, три постоянных автомобиля, поставленных на прикол на ночь, две скамейки, песочница, горка, карусель и качели.
– Давай переживем завтра и посмотрим, – вздохнула Лера.
– Давай, – согласилась Женька. – Обещаю, что не буду больше кричать и кидаться кроссовками. А сейчас просто выгоню Веника из-за ноута ради его же здоровья. Он точно одержимый, в Духа дремучего вселился компьютерный бес.
Лера слушала, как хлопали двери, потом раздались восклицания и два слона побежали на кухню. Пыхтение и на пороге объявился довольный Дух, на голове которого покачивалось блюдо из-под пирога, где рассыпался на крошки последний кусок.
– Лер, я несу тарелку Никите. Что-нибудь передать?
Та только пожала плечами.
– К этому маменькиному сынку? – вспыхнула Женька и сникла. – Иди. Я уже перевоспиталась. Больше не ору и не дерусь.
В комнате играла умиротворяющая музыка Вивальди, где главную партию исполняла скрипка. Никита сидел за столом, поглядывал на экран ноутбука с простыней текста и параллельно набрасывал эскиз карандашом. На листке бумаги появился знакомый овал лица, серьезные глаза, сжатые губы, волосы, собранные во французскую косу. Процесс создания портрета был прерван настойчивым звонком в дверь. Кто-то жаждал встречи с владельцем квартиры.
– Это злая Женька пришла меня убивать, – сообщил Никита встревоженному щенку. – Сейчас обменяемся выстрелами и располземся по углам. Возможно, я займу твою подстилку.
Он лениво потянулся, не торопясь вышел в коридор, посмотрел в глазок и, слегка заинтригованный, распахнул дверь. На коврике балансировал Веник, немного неестественно раскинув руки. На голове эквилибриста чужими молитвами удерживалась пустая тарелка из-под пирога, но и глупцу было ясно, что святому чуду вот-вот придет конец. Для пущей сложности сосед еще давил на звонок, старательно выводя SOS из коротких и длинных сигналов.
– Женька обозвала тебя маменькиным сынком и сожрала последний кусок пирога. Думал, лопнет.
Дух осторожно перешагнул через порог и отправился на кухню, продолжая необычную транспортировку блюда. Там он снял тарелку с головы и, не заморачиваясь, прикрыл ею первую попавшуюся кастрюлю, после чего пожаловался:
– Я только-только придумал решение задачи, как…
– …как явилась вредная Шорохова и захлопнула ноут, – добавил Никита.
– Откуда знаешь? – удивился сосед.
– Ваша Женька смахивает на бульдозер. Я не знаю, как бороться с тяжелой техникой.
– Убегать?
– Поцеловать. Вдруг это спящий бульдозер? Если поцелуешь, машина смерти превратится в принцессу. Потом жениться будете, а мы всей площадкой на свадьбе гулять. «Мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало».
Веник испуганно замотал головой.
– Я лучше убегу. Представляешь, примелась ко мне в комнату и объявила о начале физкультминутки, после чего вытолкнула в зал. А я и так сегодня нафизкультурился.
Никита слушал соседа и листал книжку, которая следующим пунктом советовала не бояться показать интерес к девушке.
– Что такое витамин «П»? – спросил он у Духа.
Тот заглянул ему через плечо и увидел свою книгу.
– А-а, ты про это. Витамин «П» – подарок. Так вот, я пошел с пустым блюдом к тебе, но, по инерции спустился по лестнице во двор, посидел на скамейке, мысленно допиливая программу.
– Просветление наступило?
Веник задумчиво распахнул дверцы буфета, достал с полки чистую тарелку и пошел с ней на выход.
– Логичный и понятный код. Проблем с компиляцией не будет.
Никита силой отобрал у Духа очередное блюдо и сунул в раковину.
– Проблемы будут с Женькой, если ты явишься домой с моей тарелкой.
Веник смотрел сквозь соседа, стену, дверь, а после заявил несуразное с точки зрения здравого смысла:
– Женька – лишний элемент в коде моей жизни.
Утверждение вогнало Никиту в легкий ступор.
– Высшая степень духовности, – ворчал он, захлопывая дверь за чокнутым кодером и усаживаясь за стол.
