— Без самодеятельности, лейтенант Шарк. Сделаешь всё точно, как я сказал. В госпитале есть, кому работать, — он буравил её взглядом, в котором она вряд ли увидела бы заботу. Тем не менее, Габриэль отдавал себе отчёт в том, что неподготовленный к ужасам войны врач не справится в одиночку с таким количеством раненых солдат. Нервы девушки могли не выдержать, а спасать её от истерического припадка не входило в планы Габриэля.
Пати рывком высвободилась и так же злобно глянула на начальника, не говоря ни слова. Когда она скрылась за поворотом, Хорес вернулся в дом.
— Что с ним? — спросила Адалин, глядя на измученного капитана, когда доктор подошёл к операционному столу.
— Рикошет от снаряда, — пояснил Габриэль. — Кость местами раздроблена в крошку. Нужно вынимать осколки. Потребуется наркоз, — он перекрикивал громкий стон пациента. — Я послал за всем необходимым, а пока ждём, надо хотя бы рану очистить.
В ожидании Патриции врачи с большим трудом промыли рану. Пришлось привлечь на помощь пару военных покрепче и поздоровее, чтобы удерживали пациента. Капитан хоть и был щупловат, но находился в состоянии шока от боли, а потому сила его многократно увеличилась. Никто не мог спокойно смотреть на мучения Ларсена, который ощущал боль десятков осколков собственной кости в ноге. Решено было дать ему немного морфия и ждать помощь. В какой-то момент Адалин ощутила прикосновение к плечу. Обернувшись, она растерялась от неожиданности, встретившись взглядом с голубыми глазами, по которым безумно скучала всё это время. Виктор успел вернуться и теперь жестом показывал ей, чтобы она передала ему ребёнка. Адалин начала было сопротивляться, намекая на то, что генерал не очень чист, а малыш к тому же ещё и спит, но через минуту сдалась, сразу же ощутив облегчение в области спины.
Когда запыхавшаяся и с фуражкой набекрень Патриция наконец вернулась с чемоданом, она раздражённо закинула головной убор в дальний угол, поминая нехорошим словом подполковника Адамсона. Врач вынула заветную банку из сумки, смочила полотенце её содержимым, прислонила к лицу несчастного Ларсена и прекратила на время его страдания.
Врачи заняли свои места. Они понимали, что им предстояла сложная длительная операция. Пришлось расширять рану, чтобы добраться до самых дальних осколков, складывать части кости воедино, как детский конструктор и держать руку на пульсе пациента, который не подавал признаков жизни, находясь под наркозом. Виктор не уходил. Ему требовалось убедиться в том, что с его верным Ларсеном всё в порядке, хотя сам уже, невзирая на шум вокруг, дремал в кресле с ребёнком на руках. Со стороны эта картина казалась столь же невероятной, сколько и трогательной. Адалин невольно отвлекалась от работы, когда могла себе позволить, чтобы полюбоваться на них.
С тех пор, как отряд вернулся, прошло четыре часа. Теперь уже Адалин зашивала рану, а Патриция помогала Хоресу отмыть руки от крови. Кевин проснулся, требуя кормёжки, но этой ночью его желаниям не суждено было исполниться в одночасье. Виктор велел солдату привести кого-нибудь из женщин, чтобы покормили ребёнка и уложили его спать, после чего приблизился к спящему Ларсену.
— Живой? — спросил он Адалин, когда она уже отрезала нить.
Девушка коснулась шеи капитана. Пульс был слабым, как и всегда при искусственном сне, но он всё-таки был, а значит, оставалась надежда на вполне успешный исход.
— Да, всё хорошо, — ответила она. — Мы попытались восстановить кость. К сожалению, пока швы не сняты, нельзя накладывать гипс, поэтому ему придётся лежать.
— Ничего, ему полезно отдохнуть, — постановил Виктор.
— Нам всем не помешало бы! — подтвердил Габе, заходя в дом вместе с Патрицией. — Бойцы! — он обратился к девушкам. — Молодцы! Вы свободны, можете идти. Завтра придёте после обеда.
— Но, а как же... — начала было Пати, которая всё ещё находилась под впечатлением от увиденного. Ей казалось, что она готова была вовсе не уходить, продолжая биться за жизни и здоровье военных.
— Тебе что-то непонятно, лейтенант Шарк? — Габриэль сурово глянул на неё. — Не хватало ещё, чтобы вы свалились тут же без сил, — только теперь Патриция поняла, как скучала по бесконечным перепалкам с начальником. Осознание этого факта озадачило девушку. Она буркнула себе под нос что-то о бескорыстной помощи, схватила сумку со стола и вышла на крыльцо ждать Адалин. У входа в медпункт яблоку негде было упасть, потому девушка решила скоротать ожидание выяснением того, у кого из солдат где болит. Кое-кому за это время она сумела оказать посильную помощь, а ещё выяснила, как обстояли дела на передовой. Солдаты признались ей, что с большим трудом и потерями отстояли позиции и снова на какое-то время вынудили врага убраться восвояси зализывать раны. Парни храбрились. Им совсем не хотелось признавать того, что и они вернулись в лагерь с той же целью.
Когда Хорес скрылся в дальней комнате, Адалин, полагая, что осталась одна, принялась собирать вещи. Внезапно она подумала об Аяме Хадсон и о том, сколько времени эта выносливая женщина проводила с ребенком на руках. Она никогда не жаловалась на спину в отличие от мисс Виндлоу, которая невольно хваталась за поясницу весь оставшийся вечер. Уставший мозг Адалин продолжал думать об отвлечённом, внимание рассеянно блуждало по закоулкам сознания, а потому, ясно памятуя о том, что Виктор уходил куда-то несколько минут назад, девушка убеждала себя в том, что он так и не вернулся. Пребывая в наивной уверенности, она не сразу заметила мужчину, который наблюдал за её сборами, сидя в кресле, скрытый тенью от шкафа. Но когда кресло скрипнуло, девушка вернулась в реальность. Под прицельным взглядом генерала она, испытав прилив неловкости, уронила на пол коробок с иглами. Она знала, что Виктор мог быть недоволен ею и была в этом абсолютно права. Первые его слова, нарушившие тишину, заставили Адалин вздрогнуть.
— Из донесения Адамсона я узнал, что вы, цитирую: «Прижали его к стенке со своими прививками. Житья не давали, пришлось дать разрешение.» Это так? — лицо его при этом не выразило никаких эмоций.
Адалин попыталась скрыть волнение и твёрдым голосом проговорила:
— У вакцины малый срок годности. Компоненты выдохлись бы, не поспеши мы принять меры. — Она не смотрела в его сторону, но уже слышала скрип кресла, а вскоре — шаги по направлению к ней.
— Это нарушение приказа, лейтенант, — он остановился совсем рядом. — Вы подвергли риску резервные полки. А если бы враг прознал о ваших экспериментах и нагрянул в самый разгар вашей кипучей деятельности? Ты об этом не подумала?
— Я получила новый приказ от исполняющего обязанности командующего, — бросила она с вызовом, встречаясь взглядом с мужчиной. — И уверяю вас, каждый из тех, кого мы прививали, был в состоянии держать в руках оружие.
— Держать оружие — не одно и то же, что сражаться, — стало заметно, что генерал удерживается, чтобы не вспылить.
— Смею напомнить, — на смену волнению пришло негодование, — что вы затащили меня сюда с совершенно конкретным поручением, которое я выполняю и если вы чем-то недовольны, отсылайте меня обратно. Тем более, что то, на что подписывалась, я почти закончила, — в её глазах сверкнул яростный огонёк. В ту же секунду Адалин отвернулась, чтобы взять сумку и направиться к выходу, где её ждала Патриция.
— Стоять, — услышала она позади. — Разве я тебя отпускал? — Мужчина догнал её и крепко ухватив за руку, развернул к себе. Голубые глаза, по которым Адалин так скучала, теперь казались ей незнакомыми. Их покрывала кромешная синева, тёмная и безрадостная. Такими его глаза были, когда они впервые встретились, когда Виктор намеревался уехать, а девушка, рискуя всем, препятствовала ему, — перестань делать вид, что не понимаешь, зачем я тебя сюда затащил. Ты далеко не дура. — Он притянул её к себе, — если думаешь, что я так просто тебя отпущу, то даже не надейся. — Он приблизился настолько, что Адалин остро шутила запах земли и пота.
— Пустите, мне больно, — возмутилась она.
Виктор только теперь понял, что делает. Он немедленно отпустил руку девушки, прижал ладони к лицу и быстро его растёр. Придя в себя, он снова взглянул на Адалин, которая смотрела на него исподлобья.
— Знаешь, что больше всего разозлило меня? — он выждал паузу. — Не то, что вы учинили самодеятельность и не ваш натиск на подполковника, а то, что этот мерзавец всё свалил на вас. Это низко, и он своё получит.
— Могу я идти, генерал? — спросила девушка поникшим голосом.
— Иди, — только и ответил ей Виктор, осознавая всю боль от содеянного и сказанного. Но извиняться он не привык. Как только Адалин шагнула за порог, в комнату вошёл Хорес. Он прикидывался, что ничего не слышал и вообще у него дела, а для большей правдоподобности громогласно пригласил пациентов проходить по очереди. Спустя некоторое время, генерал вышел на заметно опустевшее крыльцо. Ларсен всё ещё спал, Габе принимал раненых и не собирался ложиться, рассвет брезжил, а дела почему-то отказывались делаться сами собой. Как и всегда в моменты дикой усталости, Виктор вознамерился отложить всё и выспаться, чтобы не натворить бед и не наговорить больше никому ничего лишнего.
«Дорогая Адалин, здравствуй.
Невозможно описать словами, как мы все по тебе соскучились и как сильно за тебя переживаем. Александр чувствует себя хорошо. Они с Вивьен и Маркусом в начале месяца ездили в горы на пару дней отдохнуть от суеты. Правда Маркус вывихнул ногу и некоторое время им по очереди приходилось таскать его на себе. Профессор передавал тебе привет. Он недавно ездил в столицу к декану для очередных совместных исследований, а когда вернулся, оказалось, что в школе на чердаке завелись летучие мыши. Он так ворчал на Бернис с Брайаном из-за этого, что Бернис обиделась и пригрозила уволиться.
Лора и Бесс тоже передают тебе привет. Я виделась с ними несколько дней назад. Они очень надеются, что вы с Пати благополучно вернётесь и сможете присутствовать на голосовании. Конечно, мы мало что можем сделать, но если будем рядом с ними в этот важный день, то, каким бы ни был исход, наша поддержка не станет лишней.
Я сейчас нахожусь в Италии. Это довольно долгая история и ты наверняка помнишь, что я тебе рассказывала про сеньора Фернандо — местного ростовщика. Так вот, он дал мне расписку, точнее, его, уж не знаю каким образом, принудил к этому мой хороший друг мистер Джон Коул. Собственно, он же и пригасил меня поехать во Флоренцию. Ты только не подумай — между нами ничего нет. Мистер Коул попросил оказать ему услугу по экспертизе картин, которые он собирается купить для Национальной галереи. Я очень волнуюсь, ведь никогда раньше ничем подобным не занималась, но Джон доверяет мне, а значит, я не должна его подвести.
Когда мы только приехали, я не могла поверить своим глазам. Мне очень трудно было сдержать слёзы и, оказавшись наедине с собой в комнате гостиницы, я разрыдалась и проплакала, наверное, с полчаса. До сих пор мне иногда кажется, что это всё происходит не со мной и огромный купол Флорентийского собора за окном — лишь иллюзия. Мистер Коул сейчас занят по торговым делам и некоторое время мои услуги ему не потребуются. Пользуясь этим, я днями напролёт гуляю по городу и окрестностям, как путешественник, который впервые оказался в этих местах и попал под колдовские чары тосканских пейзажей. Я даже отважилась недавно потанцевать вместе с уличными цыганками под гитару на Пьяцца делла Сеньория и чувствовала себя такой счастливой и свободной, как никогда прежде.
Мы ненадолго здесь и свой ответ на это письмо присылай по адресу Кэтлуэлла. Напиши, как вы устроились, как проходит вакцинация и когда вас отпустят домой? Мы все очень ждём тебя и скучаем. Береги себя.
С любовью, Бьянка.»
Бьянка со вздохом опустила руки. Ещё с минуту она размышляла о том, что можно добавить в постскриптум, но так ничего и не придумав, запечатала письмо в конверт, добавив к нему две красивые открытки с видами родного города. Она аккуратно уложила своё творение в сумку, вышла в коридор и направилась к выходу из гостиницы. По пути её окликнул знакомый детский голосок:
— Бьянка! — Софи уже спешила к ней по лестнице, тогда как чопорная гувернантка посылала вслед девочке возмущённые наставления.
— Мисс, не бегайте! Вы упадёте! Осторожнее!
Софи подбежала к девушке и крепко обняла её. Бьянка сделала то же самое и наклонилась, чтобы поцеловать ребёнка. В это время к ним, недовольно хмуря брови, подошла запыхавшаяся воспитательница.
— Мисс, у вас по расписанию прогулка, а вы не надели головной убор, — сухопарая женщина в тёмно-сером строгом платье потрясла в воздухе прелестной розовой шляпкой с кружевом.
— Я хочу гулять с мисс Инноченти! — капризно возмутилась девочка. — С тобой скучно! — она ещё крепче прижалась к Бьянке.
Та перевела на няню виноватый взгляд и спросила:
— Миссис Гарди, можно мы с ней сходим погулять? Я хорошо знаю местность, мы не заблудимся.
Женщина окинула её взглядом, которым обычно одаривала тех, кто не заслуживал ни капли доверия.
— Мисс Софи должна вернуться к половине шестого, — надменно проговорила женщина. — Если с ней что-нибудь случится, то отвечать перед мистером Коулом будете вы, — она передала девушке шляпку, развернулась, не нарушая осанку и скрылась на лестнице.
Бьянка и Софи взялись за руки. Переглянувшись, обе чуть не прыснули со смеху, а когда выбежали на улицу, уже не в силах были удерживать эмоции. Вид этой женщины, вопреки её стараниям, не внушал им трепетного ужаса. Как и многие, чрезмерно преданные своему делу люди, миссис Гарди грешила неспособностью отступать от принятых традиций и менять намеченные планы. Хотя, возможно, ей всё это казалось излишним, как и возможность сблизиться со своей воспитанницей, стать ей другом.
Маршрут прогулки начинался от здания городской почты. Бьянка бросила в большой ящик у входа письмо, после чего принялась рассказывать девочке обо всём, что встречалось им на пути. Но то была не обычная экскурсия с сухим описанием достопримечательностей. За свою жизнь Бьянка излазила вместе с товарищами все закоулки города и знала немало интересных фактов о самых обыкновенных на первый взгляд местах. От палящего солнца они прятались в закоулках узких тёмных улиц, где Софи чуть не наступила на красивую пёструю ящерицу и, вопреки ожиданиям, не испугалась, а пришла в восторг от существа, которое увидела впервые в своей жизни.
После того, как они выскочили из очередного лабиринта улиц, перед ними возникло здание кафетерия. Запах выпечки так сильно раздразнил подруг, что Бьянка, не раздумывая долго, повела Софи трапезничать. Обе радовались тому, что в эти минуты рядом не было гувернантки. Какой бы шум она подняла, увидев их здесь, уплетавшими пирожные, которые не были учтены в дневном рационе юной мисс. За кафе следовал тур по развалинам старинного акведука, за руинами — прогулка в бедном квартале, где девочка подала милостыню нескольким нищим и даже поиграла с местными мальчиками в футбол. Они чуть было не забыли про время и почти бегом бежали к дому, чтобы не получить очередной нагоняй от гувернантки. А когда оказались на крыльце, Софи решилась признаться:
— Бьянка, я коленку поцарапала.
Пати рывком высвободилась и так же злобно глянула на начальника, не говоря ни слова. Когда она скрылась за поворотом, Хорес вернулся в дом.
— Что с ним? — спросила Адалин, глядя на измученного капитана, когда доктор подошёл к операционному столу.
— Рикошет от снаряда, — пояснил Габриэль. — Кость местами раздроблена в крошку. Нужно вынимать осколки. Потребуется наркоз, — он перекрикивал громкий стон пациента. — Я послал за всем необходимым, а пока ждём, надо хотя бы рану очистить.
В ожидании Патриции врачи с большим трудом промыли рану. Пришлось привлечь на помощь пару военных покрепче и поздоровее, чтобы удерживали пациента. Капитан хоть и был щупловат, но находился в состоянии шока от боли, а потому сила его многократно увеличилась. Никто не мог спокойно смотреть на мучения Ларсена, который ощущал боль десятков осколков собственной кости в ноге. Решено было дать ему немного морфия и ждать помощь. В какой-то момент Адалин ощутила прикосновение к плечу. Обернувшись, она растерялась от неожиданности, встретившись взглядом с голубыми глазами, по которым безумно скучала всё это время. Виктор успел вернуться и теперь жестом показывал ей, чтобы она передала ему ребёнка. Адалин начала было сопротивляться, намекая на то, что генерал не очень чист, а малыш к тому же ещё и спит, но через минуту сдалась, сразу же ощутив облегчение в области спины.
Когда запыхавшаяся и с фуражкой набекрень Патриция наконец вернулась с чемоданом, она раздражённо закинула головной убор в дальний угол, поминая нехорошим словом подполковника Адамсона. Врач вынула заветную банку из сумки, смочила полотенце её содержимым, прислонила к лицу несчастного Ларсена и прекратила на время его страдания.
Врачи заняли свои места. Они понимали, что им предстояла сложная длительная операция. Пришлось расширять рану, чтобы добраться до самых дальних осколков, складывать части кости воедино, как детский конструктор и держать руку на пульсе пациента, который не подавал признаков жизни, находясь под наркозом. Виктор не уходил. Ему требовалось убедиться в том, что с его верным Ларсеном всё в порядке, хотя сам уже, невзирая на шум вокруг, дремал в кресле с ребёнком на руках. Со стороны эта картина казалась столь же невероятной, сколько и трогательной. Адалин невольно отвлекалась от работы, когда могла себе позволить, чтобы полюбоваться на них.
С тех пор, как отряд вернулся, прошло четыре часа. Теперь уже Адалин зашивала рану, а Патриция помогала Хоресу отмыть руки от крови. Кевин проснулся, требуя кормёжки, но этой ночью его желаниям не суждено было исполниться в одночасье. Виктор велел солдату привести кого-нибудь из женщин, чтобы покормили ребёнка и уложили его спать, после чего приблизился к спящему Ларсену.
— Живой? — спросил он Адалин, когда она уже отрезала нить.
Девушка коснулась шеи капитана. Пульс был слабым, как и всегда при искусственном сне, но он всё-таки был, а значит, оставалась надежда на вполне успешный исход.
— Да, всё хорошо, — ответила она. — Мы попытались восстановить кость. К сожалению, пока швы не сняты, нельзя накладывать гипс, поэтому ему придётся лежать.
— Ничего, ему полезно отдохнуть, — постановил Виктор.
— Нам всем не помешало бы! — подтвердил Габе, заходя в дом вместе с Патрицией. — Бойцы! — он обратился к девушкам. — Молодцы! Вы свободны, можете идти. Завтра придёте после обеда.
— Но, а как же... — начала было Пати, которая всё ещё находилась под впечатлением от увиденного. Ей казалось, что она готова была вовсе не уходить, продолжая биться за жизни и здоровье военных.
— Тебе что-то непонятно, лейтенант Шарк? — Габриэль сурово глянул на неё. — Не хватало ещё, чтобы вы свалились тут же без сил, — только теперь Патриция поняла, как скучала по бесконечным перепалкам с начальником. Осознание этого факта озадачило девушку. Она буркнула себе под нос что-то о бескорыстной помощи, схватила сумку со стола и вышла на крыльцо ждать Адалин. У входа в медпункт яблоку негде было упасть, потому девушка решила скоротать ожидание выяснением того, у кого из солдат где болит. Кое-кому за это время она сумела оказать посильную помощь, а ещё выяснила, как обстояли дела на передовой. Солдаты признались ей, что с большим трудом и потерями отстояли позиции и снова на какое-то время вынудили врага убраться восвояси зализывать раны. Парни храбрились. Им совсем не хотелось признавать того, что и они вернулись в лагерь с той же целью.
Когда Хорес скрылся в дальней комнате, Адалин, полагая, что осталась одна, принялась собирать вещи. Внезапно она подумала об Аяме Хадсон и о том, сколько времени эта выносливая женщина проводила с ребенком на руках. Она никогда не жаловалась на спину в отличие от мисс Виндлоу, которая невольно хваталась за поясницу весь оставшийся вечер. Уставший мозг Адалин продолжал думать об отвлечённом, внимание рассеянно блуждало по закоулкам сознания, а потому, ясно памятуя о том, что Виктор уходил куда-то несколько минут назад, девушка убеждала себя в том, что он так и не вернулся. Пребывая в наивной уверенности, она не сразу заметила мужчину, который наблюдал за её сборами, сидя в кресле, скрытый тенью от шкафа. Но когда кресло скрипнуло, девушка вернулась в реальность. Под прицельным взглядом генерала она, испытав прилив неловкости, уронила на пол коробок с иглами. Она знала, что Виктор мог быть недоволен ею и была в этом абсолютно права. Первые его слова, нарушившие тишину, заставили Адалин вздрогнуть.
— Из донесения Адамсона я узнал, что вы, цитирую: «Прижали его к стенке со своими прививками. Житья не давали, пришлось дать разрешение.» Это так? — лицо его при этом не выразило никаких эмоций.
Адалин попыталась скрыть волнение и твёрдым голосом проговорила:
— У вакцины малый срок годности. Компоненты выдохлись бы, не поспеши мы принять меры. — Она не смотрела в его сторону, но уже слышала скрип кресла, а вскоре — шаги по направлению к ней.
— Это нарушение приказа, лейтенант, — он остановился совсем рядом. — Вы подвергли риску резервные полки. А если бы враг прознал о ваших экспериментах и нагрянул в самый разгар вашей кипучей деятельности? Ты об этом не подумала?
— Я получила новый приказ от исполняющего обязанности командующего, — бросила она с вызовом, встречаясь взглядом с мужчиной. — И уверяю вас, каждый из тех, кого мы прививали, был в состоянии держать в руках оружие.
— Держать оружие — не одно и то же, что сражаться, — стало заметно, что генерал удерживается, чтобы не вспылить.
— Смею напомнить, — на смену волнению пришло негодование, — что вы затащили меня сюда с совершенно конкретным поручением, которое я выполняю и если вы чем-то недовольны, отсылайте меня обратно. Тем более, что то, на что подписывалась, я почти закончила, — в её глазах сверкнул яростный огонёк. В ту же секунду Адалин отвернулась, чтобы взять сумку и направиться к выходу, где её ждала Патриция.
— Стоять, — услышала она позади. — Разве я тебя отпускал? — Мужчина догнал её и крепко ухватив за руку, развернул к себе. Голубые глаза, по которым Адалин так скучала, теперь казались ей незнакомыми. Их покрывала кромешная синева, тёмная и безрадостная. Такими его глаза были, когда они впервые встретились, когда Виктор намеревался уехать, а девушка, рискуя всем, препятствовала ему, — перестань делать вид, что не понимаешь, зачем я тебя сюда затащил. Ты далеко не дура. — Он притянул её к себе, — если думаешь, что я так просто тебя отпущу, то даже не надейся. — Он приблизился настолько, что Адалин остро шутила запах земли и пота.
— Пустите, мне больно, — возмутилась она.
Виктор только теперь понял, что делает. Он немедленно отпустил руку девушки, прижал ладони к лицу и быстро его растёр. Придя в себя, он снова взглянул на Адалин, которая смотрела на него исподлобья.
— Знаешь, что больше всего разозлило меня? — он выждал паузу. — Не то, что вы учинили самодеятельность и не ваш натиск на подполковника, а то, что этот мерзавец всё свалил на вас. Это низко, и он своё получит.
— Могу я идти, генерал? — спросила девушка поникшим голосом.
— Иди, — только и ответил ей Виктор, осознавая всю боль от содеянного и сказанного. Но извиняться он не привык. Как только Адалин шагнула за порог, в комнату вошёл Хорес. Он прикидывался, что ничего не слышал и вообще у него дела, а для большей правдоподобности громогласно пригласил пациентов проходить по очереди. Спустя некоторое время, генерал вышел на заметно опустевшее крыльцо. Ларсен всё ещё спал, Габе принимал раненых и не собирался ложиться, рассвет брезжил, а дела почему-то отказывались делаться сами собой. Как и всегда в моменты дикой усталости, Виктор вознамерился отложить всё и выспаться, чтобы не натворить бед и не наговорить больше никому ничего лишнего.
Глава 46
«Дорогая Адалин, здравствуй.
Невозможно описать словами, как мы все по тебе соскучились и как сильно за тебя переживаем. Александр чувствует себя хорошо. Они с Вивьен и Маркусом в начале месяца ездили в горы на пару дней отдохнуть от суеты. Правда Маркус вывихнул ногу и некоторое время им по очереди приходилось таскать его на себе. Профессор передавал тебе привет. Он недавно ездил в столицу к декану для очередных совместных исследований, а когда вернулся, оказалось, что в школе на чердаке завелись летучие мыши. Он так ворчал на Бернис с Брайаном из-за этого, что Бернис обиделась и пригрозила уволиться.
Лора и Бесс тоже передают тебе привет. Я виделась с ними несколько дней назад. Они очень надеются, что вы с Пати благополучно вернётесь и сможете присутствовать на голосовании. Конечно, мы мало что можем сделать, но если будем рядом с ними в этот важный день, то, каким бы ни был исход, наша поддержка не станет лишней.
Я сейчас нахожусь в Италии. Это довольно долгая история и ты наверняка помнишь, что я тебе рассказывала про сеньора Фернандо — местного ростовщика. Так вот, он дал мне расписку, точнее, его, уж не знаю каким образом, принудил к этому мой хороший друг мистер Джон Коул. Собственно, он же и пригасил меня поехать во Флоренцию. Ты только не подумай — между нами ничего нет. Мистер Коул попросил оказать ему услугу по экспертизе картин, которые он собирается купить для Национальной галереи. Я очень волнуюсь, ведь никогда раньше ничем подобным не занималась, но Джон доверяет мне, а значит, я не должна его подвести.
Когда мы только приехали, я не могла поверить своим глазам. Мне очень трудно было сдержать слёзы и, оказавшись наедине с собой в комнате гостиницы, я разрыдалась и проплакала, наверное, с полчаса. До сих пор мне иногда кажется, что это всё происходит не со мной и огромный купол Флорентийского собора за окном — лишь иллюзия. Мистер Коул сейчас занят по торговым делам и некоторое время мои услуги ему не потребуются. Пользуясь этим, я днями напролёт гуляю по городу и окрестностям, как путешественник, который впервые оказался в этих местах и попал под колдовские чары тосканских пейзажей. Я даже отважилась недавно потанцевать вместе с уличными цыганками под гитару на Пьяцца делла Сеньория и чувствовала себя такой счастливой и свободной, как никогда прежде.
Мы ненадолго здесь и свой ответ на это письмо присылай по адресу Кэтлуэлла. Напиши, как вы устроились, как проходит вакцинация и когда вас отпустят домой? Мы все очень ждём тебя и скучаем. Береги себя.
С любовью, Бьянка.»
Бьянка со вздохом опустила руки. Ещё с минуту она размышляла о том, что можно добавить в постскриптум, но так ничего и не придумав, запечатала письмо в конверт, добавив к нему две красивые открытки с видами родного города. Она аккуратно уложила своё творение в сумку, вышла в коридор и направилась к выходу из гостиницы. По пути её окликнул знакомый детский голосок:
— Бьянка! — Софи уже спешила к ней по лестнице, тогда как чопорная гувернантка посылала вслед девочке возмущённые наставления.
— Мисс, не бегайте! Вы упадёте! Осторожнее!
Софи подбежала к девушке и крепко обняла её. Бьянка сделала то же самое и наклонилась, чтобы поцеловать ребёнка. В это время к ним, недовольно хмуря брови, подошла запыхавшаяся воспитательница.
— Мисс, у вас по расписанию прогулка, а вы не надели головной убор, — сухопарая женщина в тёмно-сером строгом платье потрясла в воздухе прелестной розовой шляпкой с кружевом.
— Я хочу гулять с мисс Инноченти! — капризно возмутилась девочка. — С тобой скучно! — она ещё крепче прижалась к Бьянке.
Та перевела на няню виноватый взгляд и спросила:
— Миссис Гарди, можно мы с ней сходим погулять? Я хорошо знаю местность, мы не заблудимся.
Женщина окинула её взглядом, которым обычно одаривала тех, кто не заслуживал ни капли доверия.
— Мисс Софи должна вернуться к половине шестого, — надменно проговорила женщина. — Если с ней что-нибудь случится, то отвечать перед мистером Коулом будете вы, — она передала девушке шляпку, развернулась, не нарушая осанку и скрылась на лестнице.
Бьянка и Софи взялись за руки. Переглянувшись, обе чуть не прыснули со смеху, а когда выбежали на улицу, уже не в силах были удерживать эмоции. Вид этой женщины, вопреки её стараниям, не внушал им трепетного ужаса. Как и многие, чрезмерно преданные своему делу люди, миссис Гарди грешила неспособностью отступать от принятых традиций и менять намеченные планы. Хотя, возможно, ей всё это казалось излишним, как и возможность сблизиться со своей воспитанницей, стать ей другом.
Маршрут прогулки начинался от здания городской почты. Бьянка бросила в большой ящик у входа письмо, после чего принялась рассказывать девочке обо всём, что встречалось им на пути. Но то была не обычная экскурсия с сухим описанием достопримечательностей. За свою жизнь Бьянка излазила вместе с товарищами все закоулки города и знала немало интересных фактов о самых обыкновенных на первый взгляд местах. От палящего солнца они прятались в закоулках узких тёмных улиц, где Софи чуть не наступила на красивую пёструю ящерицу и, вопреки ожиданиям, не испугалась, а пришла в восторг от существа, которое увидела впервые в своей жизни.
После того, как они выскочили из очередного лабиринта улиц, перед ними возникло здание кафетерия. Запах выпечки так сильно раздразнил подруг, что Бьянка, не раздумывая долго, повела Софи трапезничать. Обе радовались тому, что в эти минуты рядом не было гувернантки. Какой бы шум она подняла, увидев их здесь, уплетавшими пирожные, которые не были учтены в дневном рационе юной мисс. За кафе следовал тур по развалинам старинного акведука, за руинами — прогулка в бедном квартале, где девочка подала милостыню нескольким нищим и даже поиграла с местными мальчиками в футбол. Они чуть было не забыли про время и почти бегом бежали к дому, чтобы не получить очередной нагоняй от гувернантки. А когда оказались на крыльце, Софи решилась признаться:
— Бьянка, я коленку поцарапала.
