Несколько раз оказывались в тупиках, и приходилось разворачиваться назад, искать новый путь. Кстати, полной невесомости тут уже не было. Это здорово облегчало ориентацию в пространстве, а притяжение, раза в три меньше земного, позволяло весьма экономно расходовать силы.
Один только раз я предпочла бы плавать в невесомости, а не цепляться рукой и ногой за скобы в потолке. Когда в одном из коридоров солеранская дверь, ведущая в нужном направлении, оказалась под самым потолком, а потолок был не низким. И все бы ничего — подпрыгнули, подтянулись, залезли, — но для того, чтобы ее открыть, нужно было зависнуть прямо напротив. Неподвижно. То есть вариант «подпрыгнуть и быстренько нажать на кнопочку» даже не рассматривался. Так и оказалась я висящей под потолком, уцепившись за довольно часто расположенные здесь скобы (как раз под шаг среднего дракона), и возмущенно шипящей:
— Вот дрянь, до чего ж неудобно, так и в спине переломиться можно.
Дверь открылась (стала гораздо более заметной для человеческого глаза), и я с облегчением спрыгнула — плавно опустилась на пол.
— Хоть бы хвостом уцепиться можно было.
— От чего ж нет? — Мика первым запрыгнул в дверной проем и подал мне руку.
— Смеешься? Хвост-то кошачий, не обезьяний, чтобы им цепляться. Может служить только в качестве балансира и для выражения эмоций.
Я вскарабкалась в постепенно схлопывающийся проход, подняла глаза и напоролась на недоверчивый и недоумевающий взгляд станционного врача.
— С чего ты это взяла? Ты действительно думаешь, что генетики просто взяли и вырезали кусок генокода у какого-то определенного животного и вмонтировали его в человеческий зародыш?
— Э-э, ну да.
Как-то в таком изложении это звучит действительно глупо, хотя на самом деле я об этом просто особенно не задумывалась. Сказано: «геноформа нэка», значит и произведена от кошачьих.
— А что, на самом деле не так?
— С ума с тобой сойти можно! Конечно же нет! Любое нововведение — сложная генная композиция, где конкретные животные гены брались только в качестве образцов. И конкретно у всех хвостатых, вне зависимости от того, чешуей покрыт их хвост или мехом, за основу были взяты гены хвостатых обезьян. Что в свою очередь означает возможность использования хвоста в качестве хватательной конечности. Только этот навык нужно специально развивать.
Голос Мики звучал менторски-уверенно, словно он излагал элементарные, общеизвестные истины. Хотя, может, ему, как медику, это и казалось очевидным, для меня, как обывателя, оно таким вовсе не было.
— Так, ладно, замолчали, выходим в нормальный коридор.
На выход солеранские двери не запирались, а потому парень, по устоявшемуся порядку вещей, шагнул в следующий коридор первым. Я замерла на пороге — и от удивления, и из чувства самосохранения. Здесь мы оказались не одни. Частично повредив обшивку одной из стен, в электронной начинке какого-то механизма копался один из тех, от кого мы так старались спрятаться. Зеленый, хвостатый и чешуйчатый… человек. И он нас уже заметил — бежать поздно.
Хотя, похоже, у моего доктора мысль о побеге даже не возникла: слишком уж проворно он отреагировал на возникновение на нашем пути нежданного гостя, в два прыжка подскочив к диверсанту, который на тот момент только начал разворот к предполагаемому противнику. Несколько неуловимо быстрых движений и с той, и с другой стороны (кажется, они даже не касались друг друга, или мне, как дилетанту, так показалось?) — и на пол плавно опускается бездыханная тушка псевдоящера. Мика метнулся в одну сторону, в другую, заглянул за угол, затем подхватил своего противника под мышки и поволок ко мне.
— Принимай клиента.
— Куда мы его?
— В ту комнатушку, которую мы прошли три коридора назад. Кажется, все ведущие оттуда двери функционируют как входы?
Я быстро кивнула — мысль понята. Этого товарища, кем бы он ни был, срочно нужно спрятать, пока он не очнулся и не начал создавать нам проблемы. Хотя та легкость, с которой с ним справился мой доктор, как-то не вязалась с образом боевика и диверсанта. Или это я о Мике чего-то сильно не знаю? Остановимся на последнем. Ведь тому, чему я только что была свидетельницей, не обучают в современных общедоступных школах боевых искусств (ходила пару раз вместе с одноклассниками, видела), там это больше похоже на такой продвинутый вариант фитнеса.
Да и зачем современному человеку уметь драться? Мир вполне безопасен. Не сильно-то расшалишься, когда при любом более-менее серьезном правонарушении депортация с Земли ожидает не только тебя, но и твоих родителей, воспитавших такого негодного члена общества. Нет, пацаны-подростки по-прежнему квасят друг другу носы, да и красивым приемчиком прихвастнуть друг перед другом и перед девчонками не прочь, но реальные боевые навыки имеют только те, кому это положено по службе. Мой же зайка ни военным, ни полицейским не является, врач — вообще сугубо мирная профессия. Ну и как, спрашивается? Вернемся, точно припру к стенке и все выспрошу. А то развел тут тайны мадридского двора.
Подхватив тело за руки и за ноги, мы потащили его к намеченному отнорку. Я хотела еще и хвост за кончик прихватить, но он, зараза, все время выпадал и противно шкрябал чешуей по полу и стенкам. В общем, нести было неудобно, хорошо хоть недолго. В небольшое по площади, квадратное в плане, но очень высокое помещение вели три двери, расположенные на этот раз на уровне пола. Выползя из коридора, я с удовольствием выгнулась, задрав голову вверх и уставившись на исчезающе-далекий потолок.
— А представь, что это помещение на самом деле коллектор какой-нибудь, просто на данный момент пустой. И через некоторое время этого, — потрогала я носком ботинка тело, которое Мика уже начал быстро и деловито обыскивать (на пол посыпались трудноопознаваемые мной мелочи, и только миниатюрные кусачки поддались безошибочной идентификации), — с головой завалит станционными отбросами или чем-то подобным.
— Сомнительно. Но даже в этом случае я сильно не огорчусь, — пробурчал врач, перейдя от обыска к осмотру пациента и заодно рассовав все добытые приспособления по собственным карманам.
Я тоже присмотрелась. Вот так, с близкого расстояния, я бы его уже не приняла за солеранина. Немного другие пропорции: слишком короткое туловище, такое молодые драконы имеют в детском и подростковом возрасте, коротковатая передняя пара конечностей (у драконов в любом возрасте они почти одинаковые), чешуя слишком мелкая, да и морда, хоть по-звериному вытянута, все равно чем-то неуловимо отличается. Конечности пятипалые, но это, кстати, вполне нормально: у драконов на «лапе» бывает от трех до шести пальцев. Нет, издали или тому, кто с представителями этой расы лично близко не знаком, спутать вполне можно, но для меня отличия были вполне очевидны. И если бы меня спросили, я бы ответила, что это какая-то другая инопланетная раса, прошедшая с нашими драконами конвергентную эволюцию.
— Ты серьезно утверждаешь, что это — люди?
— А что тебя заставляет сомневаться?
— Не сомневаюсь в возможностях наших генетиков, наверняка могут вырастить и что-то подобное. Но почему же о них до сих пор никому ничего не известно? Даже в разделе сенсаций в «желтой» прессе ничего подобного не проскальзывало (у меня младшая сестра коллекционирует слухи, связанные с нетипичными геномодификациями). Или их постоянно держат в закрытых зонах, выпуская только на время боевых операций?
— Почему? Практически все это можно замаскировать. О том, как убирается под кожу чешуя, ты имеешь представление на примере своей подружки Кеми. Хвост, скорее всего, делается более мощным на вид за счет либо подкожных распорок, вроде подвижных ребер, либо произвольно надуваемых воздушных мешков — вариантов масса. Как это функция реализована в данном случае, не могу сказать. Если рассмотреть подробнее «гриву», то в перьях, если бородки первого и второго порядка потеряют жесткость, опахало разлетится на отдельные волоски и, если внимательно не присмотреться, не видно, что крепятся они к одному, чуть более толстому стержню, чем остальные. Руки чуть длинноваты, и это, пожалуй, не слишком красиво, но не критично. Что еще? — Мика явно увлекся.
— Морда, — коротко подсказала я.
— А это вообще просто. Наклонись.
Я с опаской подчинилась, а то вдруг диверсант подскочит (я же не знаю, сколько этот субъект будет валяться в бессознанке).
— Вот видишь тонкую линию, которая идет под глазами, пересекает переносицу, поворачивает за щеками и под челюстью к шее. — Он пальцем обрисовал чуть заметную на чешуе полоску. — Это граница присоединения симбионта, выращенного на основе клеток собственного тела. Если его отделить, получится обыкновенное человеческое лицо.
— Перекисью, — с сарказмом напомнила я.
— Да нет. — Мика поднял на меня чуть затуманенный взгляд. — Тут понадобятся препараты посильнее и как бы еще не специальные нейросимпатические программы.
— Связывать мы его будем? — поторопила я своего подельника, решив отложить на потом теоретические рассуждения.
— Нет, — решительно отказался он. — Специальных наручников у нас нет, а из всего остального у этого парня будет время выпутаться: их этому специально обучают. Очнуться он должен только через полчаса, может минут через сорок. По моим расчетам за это время мы только-только доберемся до кабинета Гордона, и еще неизвестно как долго будем его вскрывать. Потом пока перескажем нужным людям все с нами случившееся, пока они найдут сюда дорогу, времени пройдет немало.
— Вот, кстати, — вспомнила я и нырнула во вновь открывшуюся дверь, — а как мы собираемся вскрывать кабинет? А то ломанули мы с тобой сюда весьма резво, не подумав о том, что и сами можем оказаться в положении пленников.
— Поначалу я думал, что протащим его через изнанку к ближайшему выходу. Теперь — не знаю. На месте соображать будем. В самом крайнем случае посмотрим как он там, передадим новости и тем же путем двинемся обратно. Хотя не хотелось бы. Наверняка товарищи этой подделки под дракона будут его искать.
Нам повезло и больше никаких неожиданных встреч нам не перепало. Хотя может, это было результатом того, что мы целенаправленно выбирали коридоры, закрытые замаскированными солеранскими дверями. Теперь они обнаруживались проще, потому что мы, наконец, вышли к тому сектору тора, план которого у нас был. А через некоторое время добрались и до того маршрута, что на плане Отшельника был обозначен пунктиром.
Тут я заметила еще одну странность: двери вовсе не нужно было открывать. Все они на протяжении всего пути были открыты и словно только дожидались нас. А это как минимум означает, что Хейран-Ши заранее позаботился, чтобы мы не имели препятствий в передвижении, и, следовательно, «волшебный ключик» предназначен для чего-то другого. Не мог же солеранин, в самом деле, предвидеть, что нам придется идти совсем другим маршрутом? Или мог?
Потайная дверь в кабинет шефа оказалась почему-то недоступной. Вроде бы моя «палочка-выручалочка» действует как обычно, послушно проявляет контуры двери, делая их более заметными, а войти никак не получается. Словно на стену натыкаешься. Не скоро до нас дошло, что там в действительности может быть стена, а если точнее — обыкновенная человеческая дверь, которую тоже нужно открыть. За это время мы изнервничались, наспорились и почти поссорились. Потом помирились и как-то одновременно пришли к выводу, что в эту дверь нужно не просто войти, а попытаться ее толкнуть, сдвинуть или нащупать ручку.
Интересно, почему я считала, что попаду сразу в кабинет шефа? Технический коридор и должен вести в какое-нибудь техническое помещение, вроде того, в котором мы оказались, — очередная комнатушка, среди начинки которой я безошибочно опознала только роботов-уборщиков и панель настройки микроклимата в помещении. Дверь из нее вела в короткий коридорчик, на одном из концов которого зияла раскрытая дверь, откуда донесся хорошо знакомый голос:
— Ну, долго вы там еще копошиться будете?!
Послышались легкий скрип, постукивание, и в дверях показался наш шеф. М-да, устоять на ногах мне еще удалось, хотя колени заметно ослабли, но вот удержать бесстрастную мину на лице у меня, боюсь, не получилось. Понятно теперь откуда у Гордона такой мерзкий характер: трудно оставаться добродушным и благожелательным, когда ты не человек, а только полчеловека. Верхняя половина, если быть точной, а чуть ниже пояса начинался хромированный куб Рейкама — медицинская мобильная регенеративная камера.
На мое замешательство начальник станции внимания не обратил, видимо привык к такой реакции на свое появление. Однако свое разочарование от несбывшихся ожиданий скрывать даже и не подумал:
— А, это вы… Я надеялся, что сюда, наконец, добрались нормальные спецы.
— Нормальных не будет. Мы — всё, что у вас есть. — Мика не растерялся, да и всегдашнее Гордоново хамство его не обескуражило. — На изнанке действует диверсионная группа, перекрывшая туда все входы-выходы. При этом они блокируют работу приемных кабин и занимаются прочей подрывной деятельностью, дестабилизирующей работу станции. Результатом…
— Результат я и сам способен оценить.
Массивная фигура шефа вместе с «тумбой» Рейкама исчезла в недрах кабинета, мы двинулись следом. Монументальный начальственный стол с консолью управления я помнила еще с первого своего визита, а вот множество экранов, занимавших почти всю стену, в моей памяти почему-то не отложились. Судя по картинкам, связь была перекрыта в одностороннем порядке и шеф, хоть и не мог непосредственно руководить, все же был в курсе всего происходящего на подотчетной территории.
— Диверсанты, говоришь? — Гордон мрачно оглядел безмолвное мельтешение фигурок на экранах. — И все на изнанке?
— Пять человек. Четырех мы видели, одного захватили в плен и заперли в подсобке.
— Так, ладно, об этом позже. Как вы сами туда попали и почему тем же путем не ушла нормальная группа спасателей?
Здесь уже в разговор вступила я, потому что сомневалась, что Мика сможет толком объяснить особенности культуры и моральных установок драконов. Шеф слушал внимательно, не перебивая и даже не задавая дополнительных вопросов, что было для него не слишком характерно. Обычно он экономил свое время, перебивал докладчика на полуслове и задавал наводящие вопросы, чтобы ухватить самую суть дела, без подробностей. Такой у него был стиль руководства. А теперь он продолжал молчать даже после того, как я закончила свое выступление. Я даже забеспокоилась.
— Так. — Слово упало тяжело, словно камень в воду. — С этого дня ты считаешься находящейся на круглосуточном дежурстве. Твои смены — это твои смены, плюсом к этому будут идти вызовы по любой нештатной ситуации с инопланетниками в обязательном порядке. Работа во внеурочное время будет оплачиваться по тройному тарифу.
Я уже было раскрыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой на тему попрания моих гражданских прав, но, услышав окончание речи, со стуком захлопнула челюсти. На таких условиях я готова работать сверхурочно. Тем более что я почти так и делаю, когда по собственному почину, когда по просьбе коллег, а когда и по приказу начальства. Хотя если вдуматься, премиальными меня до сих пор не обижали.
— Теперь ты. — Шеф перевел тяжелый взгляд на Мику, собираясь и ему отрекомендовать что-то подобное, встретился с ответным весьма твердым взглядом… и стушевался.
Один только раз я предпочла бы плавать в невесомости, а не цепляться рукой и ногой за скобы в потолке. Когда в одном из коридоров солеранская дверь, ведущая в нужном направлении, оказалась под самым потолком, а потолок был не низким. И все бы ничего — подпрыгнули, подтянулись, залезли, — но для того, чтобы ее открыть, нужно было зависнуть прямо напротив. Неподвижно. То есть вариант «подпрыгнуть и быстренько нажать на кнопочку» даже не рассматривался. Так и оказалась я висящей под потолком, уцепившись за довольно часто расположенные здесь скобы (как раз под шаг среднего дракона), и возмущенно шипящей:
— Вот дрянь, до чего ж неудобно, так и в спине переломиться можно.
Дверь открылась (стала гораздо более заметной для человеческого глаза), и я с облегчением спрыгнула — плавно опустилась на пол.
— Хоть бы хвостом уцепиться можно было.
— От чего ж нет? — Мика первым запрыгнул в дверной проем и подал мне руку.
— Смеешься? Хвост-то кошачий, не обезьяний, чтобы им цепляться. Может служить только в качестве балансира и для выражения эмоций.
Я вскарабкалась в постепенно схлопывающийся проход, подняла глаза и напоролась на недоверчивый и недоумевающий взгляд станционного врача.
— С чего ты это взяла? Ты действительно думаешь, что генетики просто взяли и вырезали кусок генокода у какого-то определенного животного и вмонтировали его в человеческий зародыш?
— Э-э, ну да.
Как-то в таком изложении это звучит действительно глупо, хотя на самом деле я об этом просто особенно не задумывалась. Сказано: «геноформа нэка», значит и произведена от кошачьих.
— А что, на самом деле не так?
— С ума с тобой сойти можно! Конечно же нет! Любое нововведение — сложная генная композиция, где конкретные животные гены брались только в качестве образцов. И конкретно у всех хвостатых, вне зависимости от того, чешуей покрыт их хвост или мехом, за основу были взяты гены хвостатых обезьян. Что в свою очередь означает возможность использования хвоста в качестве хватательной конечности. Только этот навык нужно специально развивать.
Голос Мики звучал менторски-уверенно, словно он излагал элементарные, общеизвестные истины. Хотя, может, ему, как медику, это и казалось очевидным, для меня, как обывателя, оно таким вовсе не было.
— Так, ладно, замолчали, выходим в нормальный коридор.
На выход солеранские двери не запирались, а потому парень, по устоявшемуся порядку вещей, шагнул в следующий коридор первым. Я замерла на пороге — и от удивления, и из чувства самосохранения. Здесь мы оказались не одни. Частично повредив обшивку одной из стен, в электронной начинке какого-то механизма копался один из тех, от кого мы так старались спрятаться. Зеленый, хвостатый и чешуйчатый… человек. И он нас уже заметил — бежать поздно.
Хотя, похоже, у моего доктора мысль о побеге даже не возникла: слишком уж проворно он отреагировал на возникновение на нашем пути нежданного гостя, в два прыжка подскочив к диверсанту, который на тот момент только начал разворот к предполагаемому противнику. Несколько неуловимо быстрых движений и с той, и с другой стороны (кажется, они даже не касались друг друга, или мне, как дилетанту, так показалось?) — и на пол плавно опускается бездыханная тушка псевдоящера. Мика метнулся в одну сторону, в другую, заглянул за угол, затем подхватил своего противника под мышки и поволок ко мне.
— Принимай клиента.
— Куда мы его?
— В ту комнатушку, которую мы прошли три коридора назад. Кажется, все ведущие оттуда двери функционируют как входы?
Я быстро кивнула — мысль понята. Этого товарища, кем бы он ни был, срочно нужно спрятать, пока он не очнулся и не начал создавать нам проблемы. Хотя та легкость, с которой с ним справился мой доктор, как-то не вязалась с образом боевика и диверсанта. Или это я о Мике чего-то сильно не знаю? Остановимся на последнем. Ведь тому, чему я только что была свидетельницей, не обучают в современных общедоступных школах боевых искусств (ходила пару раз вместе с одноклассниками, видела), там это больше похоже на такой продвинутый вариант фитнеса.
Да и зачем современному человеку уметь драться? Мир вполне безопасен. Не сильно-то расшалишься, когда при любом более-менее серьезном правонарушении депортация с Земли ожидает не только тебя, но и твоих родителей, воспитавших такого негодного члена общества. Нет, пацаны-подростки по-прежнему квасят друг другу носы, да и красивым приемчиком прихвастнуть друг перед другом и перед девчонками не прочь, но реальные боевые навыки имеют только те, кому это положено по службе. Мой же зайка ни военным, ни полицейским не является, врач — вообще сугубо мирная профессия. Ну и как, спрашивается? Вернемся, точно припру к стенке и все выспрошу. А то развел тут тайны мадридского двора.
Подхватив тело за руки и за ноги, мы потащили его к намеченному отнорку. Я хотела еще и хвост за кончик прихватить, но он, зараза, все время выпадал и противно шкрябал чешуей по полу и стенкам. В общем, нести было неудобно, хорошо хоть недолго. В небольшое по площади, квадратное в плане, но очень высокое помещение вели три двери, расположенные на этот раз на уровне пола. Выползя из коридора, я с удовольствием выгнулась, задрав голову вверх и уставившись на исчезающе-далекий потолок.
— А представь, что это помещение на самом деле коллектор какой-нибудь, просто на данный момент пустой. И через некоторое время этого, — потрогала я носком ботинка тело, которое Мика уже начал быстро и деловито обыскивать (на пол посыпались трудноопознаваемые мной мелочи, и только миниатюрные кусачки поддались безошибочной идентификации), — с головой завалит станционными отбросами или чем-то подобным.
— Сомнительно. Но даже в этом случае я сильно не огорчусь, — пробурчал врач, перейдя от обыска к осмотру пациента и заодно рассовав все добытые приспособления по собственным карманам.
Я тоже присмотрелась. Вот так, с близкого расстояния, я бы его уже не приняла за солеранина. Немного другие пропорции: слишком короткое туловище, такое молодые драконы имеют в детском и подростковом возрасте, коротковатая передняя пара конечностей (у драконов в любом возрасте они почти одинаковые), чешуя слишком мелкая, да и морда, хоть по-звериному вытянута, все равно чем-то неуловимо отличается. Конечности пятипалые, но это, кстати, вполне нормально: у драконов на «лапе» бывает от трех до шести пальцев. Нет, издали или тому, кто с представителями этой расы лично близко не знаком, спутать вполне можно, но для меня отличия были вполне очевидны. И если бы меня спросили, я бы ответила, что это какая-то другая инопланетная раса, прошедшая с нашими драконами конвергентную эволюцию.
— Ты серьезно утверждаешь, что это — люди?
— А что тебя заставляет сомневаться?
— Не сомневаюсь в возможностях наших генетиков, наверняка могут вырастить и что-то подобное. Но почему же о них до сих пор никому ничего не известно? Даже в разделе сенсаций в «желтой» прессе ничего подобного не проскальзывало (у меня младшая сестра коллекционирует слухи, связанные с нетипичными геномодификациями). Или их постоянно держат в закрытых зонах, выпуская только на время боевых операций?
— Почему? Практически все это можно замаскировать. О том, как убирается под кожу чешуя, ты имеешь представление на примере своей подружки Кеми. Хвост, скорее всего, делается более мощным на вид за счет либо подкожных распорок, вроде подвижных ребер, либо произвольно надуваемых воздушных мешков — вариантов масса. Как это функция реализована в данном случае, не могу сказать. Если рассмотреть подробнее «гриву», то в перьях, если бородки первого и второго порядка потеряют жесткость, опахало разлетится на отдельные волоски и, если внимательно не присмотреться, не видно, что крепятся они к одному, чуть более толстому стержню, чем остальные. Руки чуть длинноваты, и это, пожалуй, не слишком красиво, но не критично. Что еще? — Мика явно увлекся.
— Морда, — коротко подсказала я.
— А это вообще просто. Наклонись.
Я с опаской подчинилась, а то вдруг диверсант подскочит (я же не знаю, сколько этот субъект будет валяться в бессознанке).
— Вот видишь тонкую линию, которая идет под глазами, пересекает переносицу, поворачивает за щеками и под челюстью к шее. — Он пальцем обрисовал чуть заметную на чешуе полоску. — Это граница присоединения симбионта, выращенного на основе клеток собственного тела. Если его отделить, получится обыкновенное человеческое лицо.
— Перекисью, — с сарказмом напомнила я.
— Да нет. — Мика поднял на меня чуть затуманенный взгляд. — Тут понадобятся препараты посильнее и как бы еще не специальные нейросимпатические программы.
— Связывать мы его будем? — поторопила я своего подельника, решив отложить на потом теоретические рассуждения.
— Нет, — решительно отказался он. — Специальных наручников у нас нет, а из всего остального у этого парня будет время выпутаться: их этому специально обучают. Очнуться он должен только через полчаса, может минут через сорок. По моим расчетам за это время мы только-только доберемся до кабинета Гордона, и еще неизвестно как долго будем его вскрывать. Потом пока перескажем нужным людям все с нами случившееся, пока они найдут сюда дорогу, времени пройдет немало.
— Вот, кстати, — вспомнила я и нырнула во вновь открывшуюся дверь, — а как мы собираемся вскрывать кабинет? А то ломанули мы с тобой сюда весьма резво, не подумав о том, что и сами можем оказаться в положении пленников.
— Поначалу я думал, что протащим его через изнанку к ближайшему выходу. Теперь — не знаю. На месте соображать будем. В самом крайнем случае посмотрим как он там, передадим новости и тем же путем двинемся обратно. Хотя не хотелось бы. Наверняка товарищи этой подделки под дракона будут его искать.
Нам повезло и больше никаких неожиданных встреч нам не перепало. Хотя может, это было результатом того, что мы целенаправленно выбирали коридоры, закрытые замаскированными солеранскими дверями. Теперь они обнаруживались проще, потому что мы, наконец, вышли к тому сектору тора, план которого у нас был. А через некоторое время добрались и до того маршрута, что на плане Отшельника был обозначен пунктиром.
Тут я заметила еще одну странность: двери вовсе не нужно было открывать. Все они на протяжении всего пути были открыты и словно только дожидались нас. А это как минимум означает, что Хейран-Ши заранее позаботился, чтобы мы не имели препятствий в передвижении, и, следовательно, «волшебный ключик» предназначен для чего-то другого. Не мог же солеранин, в самом деле, предвидеть, что нам придется идти совсем другим маршрутом? Или мог?
Потайная дверь в кабинет шефа оказалась почему-то недоступной. Вроде бы моя «палочка-выручалочка» действует как обычно, послушно проявляет контуры двери, делая их более заметными, а войти никак не получается. Словно на стену натыкаешься. Не скоро до нас дошло, что там в действительности может быть стена, а если точнее — обыкновенная человеческая дверь, которую тоже нужно открыть. За это время мы изнервничались, наспорились и почти поссорились. Потом помирились и как-то одновременно пришли к выводу, что в эту дверь нужно не просто войти, а попытаться ее толкнуть, сдвинуть или нащупать ручку.
Интересно, почему я считала, что попаду сразу в кабинет шефа? Технический коридор и должен вести в какое-нибудь техническое помещение, вроде того, в котором мы оказались, — очередная комнатушка, среди начинки которой я безошибочно опознала только роботов-уборщиков и панель настройки микроклимата в помещении. Дверь из нее вела в короткий коридорчик, на одном из концов которого зияла раскрытая дверь, откуда донесся хорошо знакомый голос:
— Ну, долго вы там еще копошиться будете?!
Послышались легкий скрип, постукивание, и в дверях показался наш шеф. М-да, устоять на ногах мне еще удалось, хотя колени заметно ослабли, но вот удержать бесстрастную мину на лице у меня, боюсь, не получилось. Понятно теперь откуда у Гордона такой мерзкий характер: трудно оставаться добродушным и благожелательным, когда ты не человек, а только полчеловека. Верхняя половина, если быть точной, а чуть ниже пояса начинался хромированный куб Рейкама — медицинская мобильная регенеративная камера.
На мое замешательство начальник станции внимания не обратил, видимо привык к такой реакции на свое появление. Однако свое разочарование от несбывшихся ожиданий скрывать даже и не подумал:
— А, это вы… Я надеялся, что сюда, наконец, добрались нормальные спецы.
— Нормальных не будет. Мы — всё, что у вас есть. — Мика не растерялся, да и всегдашнее Гордоново хамство его не обескуражило. — На изнанке действует диверсионная группа, перекрывшая туда все входы-выходы. При этом они блокируют работу приемных кабин и занимаются прочей подрывной деятельностью, дестабилизирующей работу станции. Результатом…
— Результат я и сам способен оценить.
Массивная фигура шефа вместе с «тумбой» Рейкама исчезла в недрах кабинета, мы двинулись следом. Монументальный начальственный стол с консолью управления я помнила еще с первого своего визита, а вот множество экранов, занимавших почти всю стену, в моей памяти почему-то не отложились. Судя по картинкам, связь была перекрыта в одностороннем порядке и шеф, хоть и не мог непосредственно руководить, все же был в курсе всего происходящего на подотчетной территории.
— Диверсанты, говоришь? — Гордон мрачно оглядел безмолвное мельтешение фигурок на экранах. — И все на изнанке?
— Пять человек. Четырех мы видели, одного захватили в плен и заперли в подсобке.
— Так, ладно, об этом позже. Как вы сами туда попали и почему тем же путем не ушла нормальная группа спасателей?
Здесь уже в разговор вступила я, потому что сомневалась, что Мика сможет толком объяснить особенности культуры и моральных установок драконов. Шеф слушал внимательно, не перебивая и даже не задавая дополнительных вопросов, что было для него не слишком характерно. Обычно он экономил свое время, перебивал докладчика на полуслове и задавал наводящие вопросы, чтобы ухватить самую суть дела, без подробностей. Такой у него был стиль руководства. А теперь он продолжал молчать даже после того, как я закончила свое выступление. Я даже забеспокоилась.
— Так. — Слово упало тяжело, словно камень в воду. — С этого дня ты считаешься находящейся на круглосуточном дежурстве. Твои смены — это твои смены, плюсом к этому будут идти вызовы по любой нештатной ситуации с инопланетниками в обязательном порядке. Работа во внеурочное время будет оплачиваться по тройному тарифу.
Я уже было раскрыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой на тему попрания моих гражданских прав, но, услышав окончание речи, со стуком захлопнула челюсти. На таких условиях я готова работать сверхурочно. Тем более что я почти так и делаю, когда по собственному почину, когда по просьбе коллег, а когда и по приказу начальства. Хотя если вдуматься, премиальными меня до сих пор не обижали.
— Теперь ты. — Шеф перевел тяжелый взгляд на Мику, собираясь и ему отрекомендовать что-то подобное, встретился с ответным весьма твердым взглядом… и стушевался.
