— Ну, я видела. Правда, всего один раз, во время собеседования при приеме на работу. Ладно, не мешай мне. Мне не позже чем через десять минут нужно отослать рекомендации в дипслужбу.
— А мне что делать? — Коллега горестно заломила бровки и картинно потрясла планшетом.
Я на секунду зависла над документами, ловя за хвост ускользающую мысль.
— Начни с особенностей рецепторной системы миреян. — И погрузилась в свои собственные документы, полностью отключившись от демонстративных вздохов и возведенных куда-то в район потолка очей.
Так. Арктоимы. Гуманоидная раса, состав земной атмосферы им подходит, солеранским, как правило, владеют, так что с взаимопониманием проблем возникнуть не должно. Срок пребывания на станции — восемь часов, плюс-минус семь минут. А вот это уже хуже. Это означает, что их придется, как минимум, один раз кормить. Кроме того, арктоимы предпочитают живую пищу. Если еда не пытается убежать с тарелки, она считается недостаточно свежей. Вот будет владениям Кеми опять разоренье! Кажется, пресноводные водоплавы содержатся именно у нее. Предупредить, что ли? Хотя нет, пусть этим снабженцы занимаются. А то подруга имеет обыкновение впадать в деятельное расстройство при угрозе нанесения ощутимого ущерба своей коллекции инопланетной фауны.
Свернула рекомендации в стандартную форму, обвешала яркими маркерами в нужных местах, чтобы уж точно не пропустили предупреждения, и отправила встречающим. Так, дальше у нас гости из системы Альфа-Горгона. Ну, тут тоже ничего сложного. Люди в заполненную метановой атмосферой приемную камеру даже не войдут.
— Тук-тук. Оторвись на минутку, — с экрана видеофона на меня взирала любимая подруга.
Похоже, я так заработалась, что пропустила вызов.
— А я как раз только что о тебе вспоминала.
— Да? В связи с чем?
— Ты не впадешь в буйство, если я тебе сообщу, что сегодня придется кормить гостей с далекого Арктоима из запасов живности зоопарка?
— Не впаду, если пообещаешь с ними познакомить. Хотя бы с одним. — Как-то подозрительно легко она восприняла эту новость.
— А в дипкорпус ты с этой просьбой обратиться не можешь? А то лично я редко непосредственно контактирую с инопланетниками.
— Ты же знаешь, какие у меня с ними отношения! Придумай что-нибудь, Тай. Очень надо.
Я побарабанила ноготками по столешнице, прикидывая варианты. Просто подойти, познакомиться и сказать, что с ними желает поговорить одна моя хорошая подруга? Не слишком удачная идея, начальство явно не оценит — у нас стараются оберегать покой гостей от досужих любопытствующих.
— Слушай, а у вас там есть приличное помещение, где можно сервировать обед для дорогих гостей? Так сказать, не только свежий, но практически не отходя от садка. На правах хозяйки и познакомишься.
— Тай, ты — гений!
— Тогда я сейчас брякну в службу сопровождения, вместе организовывать будете.
— Я — твоя должница.
— Сделаешь фото с исторической встречи — и мы в расчете.
Заглянуть к ним как бы случайно, что ли? Любопытно же! Ох, надеюсь, мне не влетит за эту инициативу.
Так, дальше у нас большой перерыв. Глянула в общую сетку трафика — ага, люди с планет расселения. Меня это не касается, потому в мой список перемещений не попало. И десцерийцы. Но их тоже курировать не нужно. На редкость организованная раса: все свое, все с собой и все под контролем. Отправила еще несколько общих стандартных инструкций. Можно было бы конечно этого и не делать — такие гости у нас далеко не впервые, а в службе сопровождения тоже не идиоты сидят — но раз по правилам положено… И под конец чуть не упустила один важный момент. В анкете гостя с М-86, в графе состояние здоровья было написано: «Линька». Уточнила в справочнике, что это такое, и чуть не обомлела, увидев, что инопланетнику в этот период жизни требуется жесткое гамма-излучение. Обеспечить-то не трудно, но коллеги с других станций могли бы предупредить и более явственно.
Итак, в рекомендации впишем радиоактивное облучение и, пожалуй, бета-протеиновый коктейль, который можно оставить на столике комнаты отдыха. По поводу последнего с полчаса ругалась со службой снабжения — они перевели в тестовый режим основной синтезатор, а вспомогательные с таким заданием не справятся. В конце рабочего дня меня еще и понесло проверять, вывесили ли на дверях кабины № 18 знак радиационной опасности. А то ведь точно знаю, найдется какой-нибудь придурок, который постарается сунуться туда, где его не ждали.
Удовлетворенно оглядела хорошо заметный черно-желтый знак, висящий прямо по центру двери, и с чувством выполненного долга сдала дежурство. Потом, оглядевшись, прикинула, в каком именно секторе тора я нахожусь. Почему бы мне самой не зайти за Микой, раз уж я все равно оказалась рядом?
В медотсек вели широкие раздвижные двери, за которыми любой вошедший мог увидеть длинный, широкий и абсолютно пустой коридор, в самом конце которого и располагался приемный покой. Шкафы с медикаментами, диагност и оборудование для оказания первой помощи — вот и все, что там было. Ой нет, там еще был хозяин всего этого богатства, сидящий за столом в неустойчивой позе: откинувшись на спинку стула, покачиваясь на его задних ножках и уложив свои собственные ноги на стол. Руки сложены на груди, глаза закрыты, длинные шоколадного цвета уши свисают вперед — картина полной расслабленности.
Да, работа у моего приятеля — не бей лежачего, потому он, кстати, на станции и единственный врач. А что ему тут собственно делать? Наследственные, генетические, заболевания давно устранены, об инфекционных и прочих заразных известно только эрудитам от медицины (спасибо опять же генетикам, мы просто стали несъедобны для этих паразитов). Остаются только производственные травмы и старческие болячки (от износа организма, как известно, ничто не спасет). Но при том, что со всеми более-менее серьезными случаями отправляют на Землю, а процент работников в преклонных годах на станции исчезающее мал, работы у Микаэля действительно немного. Только и остается что медитировать на потолок.
— Заходи, раз пришла, не стой на пороге. — Он наконец-то раскрыл глаза и укоризненно глянул на меня. — И почему было не дать мне возможность зайти за тобой?
— Да я просто тут рядом была. — Мне от чего-то стало совестно.
— Куда пойдем? — Он поднялся во весь рост, и я невольно залюбовалась: все-таки очень ладно скроен наш станционный доктор.
Что не говори, а рога, хвосты, крылья и прочие лишние детали, ставшие очень модными в последнее столетие, портят пропорции человеческого тела. Маленький же заячий хвостик можно легко упрятать под одежду. Это если он есть — случая проверить у меня не было.
— Туда, где вкусно кормят!
Потому что тот наперсток чая, что я употребила сразу по пробуждении можно не считать, а потом я увлеклась и о еде забыла. Со мной такое случается.
— Опять не позавтракала? — глянул на меня сверху вниз с ласковой укоризной.
Я тут же обеими руками обняла его за плечо и потерлась об него щекой. Я уже упоминала о том, что Мика из тех парней, кого постоянно хочется потискать?
— Ладно, пойдем, я тут недавно обнаружил одно замечательное местечко.
Странное дело, вроде бы наша станция не так уж и велика (нет, она, конечно, большая, но те, кто постоянно на ней живут и работают, успевают обследовать ее вдоль и поперек), а Мика все время умудряется обнаруживать на ней что-нибудь занятное. Ага, вот прямо так, не выходя из обычного для него дремотного состояния.
Очередным интересным местечком оказался давно и всем известный ресторанчик «Зеленые воды Ишмы», где подавали блюда из морепродуктов. Зато сегодня его хозяин догадался вынести под деревья пару низких столиков и пухлые подушки для сиденья к ним. Мы расположились под низко нависающими ветвями вечнозеленой вишни. И было совершенно невозможно удержаться от того, чтобы, воровато оглянувшись, не сорвать спелую ягодку и не закинуть ее в рот. Я едва не покусилась на пышный, нежно-розовый цветок, но в последний момент отдернула руку.
— Сама выберешь или мне доверишь?
— Выбирай.
Почему бы и нет? Я все равно не имею особых предпочтений.
Заказ доставили очень быстро. Кухня здесь, как и везде, автоматическая, зато с открытым программированием, да к тому же шеф-повар всегда так оформляет свои творенья, что не знаешь, то ли есть, то ли любоваться. На этот раз нам принесли уложенные «розочкой» кусочки крабового мяса, украшенные фигурно вырезанными листочками из авокадо и мелкой брусникой. Ко всему этому подавались хрустящие хлебцы в отдельной корзинке и бульон. Вкуснятина.
Мы дружно накинулись на еду. Мика тут же захрустел кусочками фрукта (он почему-то всегда в первую очередь съедает украшение с блюда), опробовал кусочек краба и разочарованно отложил палочки.
— Что? Невкусно? — Я удивленно уставилась на него.
— Да нет, ничего. Просто мне обещали, что на этот раз крабы будут неотличимы на вкус от настоящих.
— А ты пробовал? — со смешанным чувством зависти и брезгливости спросила я.
В наш век, когда практически любое мясо выращивают в специальных «садах», таких уникумов, которые пробовали настоящую плоть убитых животных, было не много.
— Угу. Отцы как-то раз на рыбалку с собой брали, они считают такой опыт важным в становлении настоящего мужчины. Не сверли взглядом, вполне легальную, у них есть лицензия.
— Ну и как?
— Понравилось. По крайней мере охотиться на крабов было намного забавней, чем часами просиживать на берегу с удочкой. Хотя улов для нас готовил, конечно, профессионал.
Он еще раз куснул аппетитный розовый кусочек, а потом, плюнув на все гурманство, принялся энергично подчищать содержимое тарелки. Попутно Мика пересказывал какие-то забавные истории из своего детства, заставляя меня не к месту хихикать, а я тем временем пыталась вспомнить, что же меня зацепило в его словах, в самом начале разговора? Точно. Отцы. Значит, он происходит из однополой семьи. Ничего удивительного в нашем толерантном обществе, разве что завести общее потомство однополым парам выходит существенно дороже. И не из-за морально-этических соображений (такие устарели еще пару сотен лет назад), а из-за сложности и дороговизны самого процесса.
Так вот, если его отцы не только смогли завести себе общего ребенка, но и имеют достаточно средств на выкуп лицензии на охоту и рыбалку, то почему же тогда для сына выбрали стандартную геноформу? Да еще такую — «банни». Обычно «зайками» и «кисками» становятся девочки. Спросить или это уж совсем невежливо будет?
Пока я колебалась, у Мики замигал напульсник. Вот стоило только порассуждать, что мало у доктора на станции работы, как его тут же срочно вызывают.
— Что там? — спросила я, увидев, что он быстро просматривает предварительную информацию, приходящую на браслет-коммуникатор.
— Да ерунда всякая. Ожоги у ремонтников: что-то они там в спешке не учли — паром обварило. Но идти все равно придется. Доступ к псевдокоже есть только у меня. Извини.
Я махнула рукой. Чего уж там. Точно так же в любой момент могли вызвать и меня. Ой, забыла поблагодарить за открытку. Сама по себе она ужасна, но не отметить знак внимания будет невежливо. А, ладно, не в последний раз видимся, успею еще. Вернулась к своей тарелке, решив продолжать наслаждаться жизнью, но с отбытием кавалера обед в хорошем ресторане потерял изрядную долю своей привлекательности, а я — интересного собеседника. И потому закончилась трапеза гораздо раньше, чем я планировала.
Вопрос «Чем бы занять вечер?» для меня никогда не стоял. В конце концов, всегда можно пойти домой и заняться вышивкой: она меня и успокаивала, и настраивала на творчески-философский лад, и время проходило незаметно. Но сегодня я настроилась на общение, а собеседника у меня коварно похитили неодолимые обстоятельства.
Тут я вспомнила об еще одном обеде, который с моей подачи проходил в станционном зоопарке. Вот куда стоит наведаться. Это, правда, на другом конце рекреационной зоны, но для бешеной собаки семь верст не крюк, пусть даже она на самом деле кошка.
Зоопарк — еще одно интересное местечко, для тех, кто вхож в его внутренние помещения. На общее обозрение, для всех желающих, были выставлены только хорошо изученные и безопасные для человека виды вроде вейранских рогатых жабсов или сеймурских ленивых носорожиков. А в служебных помещениях находился отстойник и свой собственный крошечный исследовательский центр. Нам не так уж редко дарили домашних животных. А еще инопланетники их протаскивали случайно, теряли, забывали, а иногда и подбрасывали. Тех, которым удавалось подобрать корм и подходящие условия для жизни, отправляли на Землю в Центральный Космозоо. Прочие либо бесславно погибали, либо возвращались на родную планету, если удавалось вовремя выяснить, откуда они к нам попали.
Я осторожно, из-за двери, выглянула в комнату, приспособленную под столовую: о своем визите я не предупредила, а вдруг помешаю? Но обнаружила только Кеми, в совершеннейшей прострации сидящую за неубранным столом. Я присмотрелась к тому, что там осталось — странноватые тарелки с загнутыми вверх и к центру краями (наверное, чтобы еда раньше времени не выскочила) и простой формы щипчики. Накрыто на троих, и, что самое интересное, перед моей подругой тоже стоит подобный прибор.
— Развей мои сомнения: ты что, тоже это ела?!
Кеми вздрогнула и обернулась, потом безразлично покосилась на стол:
— А что? Для людей бокоплавы безвредны, я уточняла, а переварить я могу практически что угодно.
— Но зачем?!
— Для создания дружеской и доверительной обстановки. Мне нужно было кое о чем их порасспросить.
— Фанатичка и извращенка, — припечатала я, с содроганием желудка принюхиваясь к остаткам трапезы: проглоченные недавно крабы беспокойно завозились в животе. — Ну, хоть не зря?
— А то!!! Нет, ты даже не представляешь, какие потрясающие результаты я получила! — В ее глазах зажглись восторженные и фанатичные огоньки.
Подскочив со стула, она быстрым шагом направилась к своему личному рабочему кабинету, я — за ней. И первое что мне бросилось в глаза при входе — голограмма в натуральную величину — Кеми в обнимку с громадным, оливково-зеленым и очень колоритным арктоимом. На нем — серенький балахон, бесформенный настолько, что то, что он гуманоид можно понять, только если знаешь это заранее. Черты лица инопланетника похожи на человеческие, но несколько других пропорций, на голове вместо волос очень подвижные тентакли. Красавец! И моя подруга с удобством умещается у него подмышкой.
— Это — моя оплата за твою услугу.
— Отпад, — только и смогла выговорить я, сохраняя картинку в личную коллекцию, и только после этого обратила внимание на появившиеся здесь два десятка небольших стеклянных ящичков и копошащуюся в них внеземную жизнь. — А это что?
— Паразиты, комменсалы и прочие сожители, которых я насобирала со своего гостя. Видишь ли, пытаясь выяснить, откуда берутся на станции арктоимские инсектоиды, я начала с самого простого — сравнила графики посещения арктоимов и время отлова этих летучек. Совпадение почти полное. Оставалось только выяснить, случайно ли их заносят и если случайно, то почему в таком количестве.
— Паразиты? Вроде вшей или клещей? — догадалась я. — У такой старой и высокоразвитой расы?
— А что? Они — не мы, мы — не они.
— А мне что делать? — Коллега горестно заломила бровки и картинно потрясла планшетом.
Я на секунду зависла над документами, ловя за хвост ускользающую мысль.
— Начни с особенностей рецепторной системы миреян. — И погрузилась в свои собственные документы, полностью отключившись от демонстративных вздохов и возведенных куда-то в район потолка очей.
Так. Арктоимы. Гуманоидная раса, состав земной атмосферы им подходит, солеранским, как правило, владеют, так что с взаимопониманием проблем возникнуть не должно. Срок пребывания на станции — восемь часов, плюс-минус семь минут. А вот это уже хуже. Это означает, что их придется, как минимум, один раз кормить. Кроме того, арктоимы предпочитают живую пищу. Если еда не пытается убежать с тарелки, она считается недостаточно свежей. Вот будет владениям Кеми опять разоренье! Кажется, пресноводные водоплавы содержатся именно у нее. Предупредить, что ли? Хотя нет, пусть этим снабженцы занимаются. А то подруга имеет обыкновение впадать в деятельное расстройство при угрозе нанесения ощутимого ущерба своей коллекции инопланетной фауны.
Свернула рекомендации в стандартную форму, обвешала яркими маркерами в нужных местах, чтобы уж точно не пропустили предупреждения, и отправила встречающим. Так, дальше у нас гости из системы Альфа-Горгона. Ну, тут тоже ничего сложного. Люди в заполненную метановой атмосферой приемную камеру даже не войдут.
— Тук-тук. Оторвись на минутку, — с экрана видеофона на меня взирала любимая подруга.
Похоже, я так заработалась, что пропустила вызов.
— А я как раз только что о тебе вспоминала.
— Да? В связи с чем?
— Ты не впадешь в буйство, если я тебе сообщу, что сегодня придется кормить гостей с далекого Арктоима из запасов живности зоопарка?
— Не впаду, если пообещаешь с ними познакомить. Хотя бы с одним. — Как-то подозрительно легко она восприняла эту новость.
— А в дипкорпус ты с этой просьбой обратиться не можешь? А то лично я редко непосредственно контактирую с инопланетниками.
— Ты же знаешь, какие у меня с ними отношения! Придумай что-нибудь, Тай. Очень надо.
Я побарабанила ноготками по столешнице, прикидывая варианты. Просто подойти, познакомиться и сказать, что с ними желает поговорить одна моя хорошая подруга? Не слишком удачная идея, начальство явно не оценит — у нас стараются оберегать покой гостей от досужих любопытствующих.
— Слушай, а у вас там есть приличное помещение, где можно сервировать обед для дорогих гостей? Так сказать, не только свежий, но практически не отходя от садка. На правах хозяйки и познакомишься.
— Тай, ты — гений!
— Тогда я сейчас брякну в службу сопровождения, вместе организовывать будете.
— Я — твоя должница.
— Сделаешь фото с исторической встречи — и мы в расчете.
Заглянуть к ним как бы случайно, что ли? Любопытно же! Ох, надеюсь, мне не влетит за эту инициативу.
Так, дальше у нас большой перерыв. Глянула в общую сетку трафика — ага, люди с планет расселения. Меня это не касается, потому в мой список перемещений не попало. И десцерийцы. Но их тоже курировать не нужно. На редкость организованная раса: все свое, все с собой и все под контролем. Отправила еще несколько общих стандартных инструкций. Можно было бы конечно этого и не делать — такие гости у нас далеко не впервые, а в службе сопровождения тоже не идиоты сидят — но раз по правилам положено… И под конец чуть не упустила один важный момент. В анкете гостя с М-86, в графе состояние здоровья было написано: «Линька». Уточнила в справочнике, что это такое, и чуть не обомлела, увидев, что инопланетнику в этот период жизни требуется жесткое гамма-излучение. Обеспечить-то не трудно, но коллеги с других станций могли бы предупредить и более явственно.
Итак, в рекомендации впишем радиоактивное облучение и, пожалуй, бета-протеиновый коктейль, который можно оставить на столике комнаты отдыха. По поводу последнего с полчаса ругалась со службой снабжения — они перевели в тестовый режим основной синтезатор, а вспомогательные с таким заданием не справятся. В конце рабочего дня меня еще и понесло проверять, вывесили ли на дверях кабины № 18 знак радиационной опасности. А то ведь точно знаю, найдется какой-нибудь придурок, который постарается сунуться туда, где его не ждали.
Удовлетворенно оглядела хорошо заметный черно-желтый знак, висящий прямо по центру двери, и с чувством выполненного долга сдала дежурство. Потом, оглядевшись, прикинула, в каком именно секторе тора я нахожусь. Почему бы мне самой не зайти за Микой, раз уж я все равно оказалась рядом?
В медотсек вели широкие раздвижные двери, за которыми любой вошедший мог увидеть длинный, широкий и абсолютно пустой коридор, в самом конце которого и располагался приемный покой. Шкафы с медикаментами, диагност и оборудование для оказания первой помощи — вот и все, что там было. Ой нет, там еще был хозяин всего этого богатства, сидящий за столом в неустойчивой позе: откинувшись на спинку стула, покачиваясь на его задних ножках и уложив свои собственные ноги на стол. Руки сложены на груди, глаза закрыты, длинные шоколадного цвета уши свисают вперед — картина полной расслабленности.
Да, работа у моего приятеля — не бей лежачего, потому он, кстати, на станции и единственный врач. А что ему тут собственно делать? Наследственные, генетические, заболевания давно устранены, об инфекционных и прочих заразных известно только эрудитам от медицины (спасибо опять же генетикам, мы просто стали несъедобны для этих паразитов). Остаются только производственные травмы и старческие болячки (от износа организма, как известно, ничто не спасет). Но при том, что со всеми более-менее серьезными случаями отправляют на Землю, а процент работников в преклонных годах на станции исчезающее мал, работы у Микаэля действительно немного. Только и остается что медитировать на потолок.
— Заходи, раз пришла, не стой на пороге. — Он наконец-то раскрыл глаза и укоризненно глянул на меня. — И почему было не дать мне возможность зайти за тобой?
— Да я просто тут рядом была. — Мне от чего-то стало совестно.
— Куда пойдем? — Он поднялся во весь рост, и я невольно залюбовалась: все-таки очень ладно скроен наш станционный доктор.
Что не говори, а рога, хвосты, крылья и прочие лишние детали, ставшие очень модными в последнее столетие, портят пропорции человеческого тела. Маленький же заячий хвостик можно легко упрятать под одежду. Это если он есть — случая проверить у меня не было.
— Туда, где вкусно кормят!
Потому что тот наперсток чая, что я употребила сразу по пробуждении можно не считать, а потом я увлеклась и о еде забыла. Со мной такое случается.
— Опять не позавтракала? — глянул на меня сверху вниз с ласковой укоризной.
Я тут же обеими руками обняла его за плечо и потерлась об него щекой. Я уже упоминала о том, что Мика из тех парней, кого постоянно хочется потискать?
— Ладно, пойдем, я тут недавно обнаружил одно замечательное местечко.
Странное дело, вроде бы наша станция не так уж и велика (нет, она, конечно, большая, но те, кто постоянно на ней живут и работают, успевают обследовать ее вдоль и поперек), а Мика все время умудряется обнаруживать на ней что-нибудь занятное. Ага, вот прямо так, не выходя из обычного для него дремотного состояния.
Очередным интересным местечком оказался давно и всем известный ресторанчик «Зеленые воды Ишмы», где подавали блюда из морепродуктов. Зато сегодня его хозяин догадался вынести под деревья пару низких столиков и пухлые подушки для сиденья к ним. Мы расположились под низко нависающими ветвями вечнозеленой вишни. И было совершенно невозможно удержаться от того, чтобы, воровато оглянувшись, не сорвать спелую ягодку и не закинуть ее в рот. Я едва не покусилась на пышный, нежно-розовый цветок, но в последний момент отдернула руку.
— Сама выберешь или мне доверишь?
— Выбирай.
Почему бы и нет? Я все равно не имею особых предпочтений.
Заказ доставили очень быстро. Кухня здесь, как и везде, автоматическая, зато с открытым программированием, да к тому же шеф-повар всегда так оформляет свои творенья, что не знаешь, то ли есть, то ли любоваться. На этот раз нам принесли уложенные «розочкой» кусочки крабового мяса, украшенные фигурно вырезанными листочками из авокадо и мелкой брусникой. Ко всему этому подавались хрустящие хлебцы в отдельной корзинке и бульон. Вкуснятина.
Мы дружно накинулись на еду. Мика тут же захрустел кусочками фрукта (он почему-то всегда в первую очередь съедает украшение с блюда), опробовал кусочек краба и разочарованно отложил палочки.
— Что? Невкусно? — Я удивленно уставилась на него.
— Да нет, ничего. Просто мне обещали, что на этот раз крабы будут неотличимы на вкус от настоящих.
— А ты пробовал? — со смешанным чувством зависти и брезгливости спросила я.
В наш век, когда практически любое мясо выращивают в специальных «садах», таких уникумов, которые пробовали настоящую плоть убитых животных, было не много.
— Угу. Отцы как-то раз на рыбалку с собой брали, они считают такой опыт важным в становлении настоящего мужчины. Не сверли взглядом, вполне легальную, у них есть лицензия.
— Ну и как?
— Понравилось. По крайней мере охотиться на крабов было намного забавней, чем часами просиживать на берегу с удочкой. Хотя улов для нас готовил, конечно, профессионал.
Он еще раз куснул аппетитный розовый кусочек, а потом, плюнув на все гурманство, принялся энергично подчищать содержимое тарелки. Попутно Мика пересказывал какие-то забавные истории из своего детства, заставляя меня не к месту хихикать, а я тем временем пыталась вспомнить, что же меня зацепило в его словах, в самом начале разговора? Точно. Отцы. Значит, он происходит из однополой семьи. Ничего удивительного в нашем толерантном обществе, разве что завести общее потомство однополым парам выходит существенно дороже. И не из-за морально-этических соображений (такие устарели еще пару сотен лет назад), а из-за сложности и дороговизны самого процесса.
Так вот, если его отцы не только смогли завести себе общего ребенка, но и имеют достаточно средств на выкуп лицензии на охоту и рыбалку, то почему же тогда для сына выбрали стандартную геноформу? Да еще такую — «банни». Обычно «зайками» и «кисками» становятся девочки. Спросить или это уж совсем невежливо будет?
Пока я колебалась, у Мики замигал напульсник. Вот стоило только порассуждать, что мало у доктора на станции работы, как его тут же срочно вызывают.
— Что там? — спросила я, увидев, что он быстро просматривает предварительную информацию, приходящую на браслет-коммуникатор.
— Да ерунда всякая. Ожоги у ремонтников: что-то они там в спешке не учли — паром обварило. Но идти все равно придется. Доступ к псевдокоже есть только у меня. Извини.
Я махнула рукой. Чего уж там. Точно так же в любой момент могли вызвать и меня. Ой, забыла поблагодарить за открытку. Сама по себе она ужасна, но не отметить знак внимания будет невежливо. А, ладно, не в последний раз видимся, успею еще. Вернулась к своей тарелке, решив продолжать наслаждаться жизнью, но с отбытием кавалера обед в хорошем ресторане потерял изрядную долю своей привлекательности, а я — интересного собеседника. И потому закончилась трапеза гораздо раньше, чем я планировала.
Вопрос «Чем бы занять вечер?» для меня никогда не стоял. В конце концов, всегда можно пойти домой и заняться вышивкой: она меня и успокаивала, и настраивала на творчески-философский лад, и время проходило незаметно. Но сегодня я настроилась на общение, а собеседника у меня коварно похитили неодолимые обстоятельства.
Тут я вспомнила об еще одном обеде, который с моей подачи проходил в станционном зоопарке. Вот куда стоит наведаться. Это, правда, на другом конце рекреационной зоны, но для бешеной собаки семь верст не крюк, пусть даже она на самом деле кошка.
Зоопарк — еще одно интересное местечко, для тех, кто вхож в его внутренние помещения. На общее обозрение, для всех желающих, были выставлены только хорошо изученные и безопасные для человека виды вроде вейранских рогатых жабсов или сеймурских ленивых носорожиков. А в служебных помещениях находился отстойник и свой собственный крошечный исследовательский центр. Нам не так уж редко дарили домашних животных. А еще инопланетники их протаскивали случайно, теряли, забывали, а иногда и подбрасывали. Тех, которым удавалось подобрать корм и подходящие условия для жизни, отправляли на Землю в Центральный Космозоо. Прочие либо бесславно погибали, либо возвращались на родную планету, если удавалось вовремя выяснить, откуда они к нам попали.
Я осторожно, из-за двери, выглянула в комнату, приспособленную под столовую: о своем визите я не предупредила, а вдруг помешаю? Но обнаружила только Кеми, в совершеннейшей прострации сидящую за неубранным столом. Я присмотрелась к тому, что там осталось — странноватые тарелки с загнутыми вверх и к центру краями (наверное, чтобы еда раньше времени не выскочила) и простой формы щипчики. Накрыто на троих, и, что самое интересное, перед моей подругой тоже стоит подобный прибор.
— Развей мои сомнения: ты что, тоже это ела?!
Кеми вздрогнула и обернулась, потом безразлично покосилась на стол:
— А что? Для людей бокоплавы безвредны, я уточняла, а переварить я могу практически что угодно.
— Но зачем?!
— Для создания дружеской и доверительной обстановки. Мне нужно было кое о чем их порасспросить.
— Фанатичка и извращенка, — припечатала я, с содроганием желудка принюхиваясь к остаткам трапезы: проглоченные недавно крабы беспокойно завозились в животе. — Ну, хоть не зря?
— А то!!! Нет, ты даже не представляешь, какие потрясающие результаты я получила! — В ее глазах зажглись восторженные и фанатичные огоньки.
Подскочив со стула, она быстрым шагом направилась к своему личному рабочему кабинету, я — за ней. И первое что мне бросилось в глаза при входе — голограмма в натуральную величину — Кеми в обнимку с громадным, оливково-зеленым и очень колоритным арктоимом. На нем — серенький балахон, бесформенный настолько, что то, что он гуманоид можно понять, только если знаешь это заранее. Черты лица инопланетника похожи на человеческие, но несколько других пропорций, на голове вместо волос очень подвижные тентакли. Красавец! И моя подруга с удобством умещается у него подмышкой.
— Это — моя оплата за твою услугу.
— Отпад, — только и смогла выговорить я, сохраняя картинку в личную коллекцию, и только после этого обратила внимание на появившиеся здесь два десятка небольших стеклянных ящичков и копошащуюся в них внеземную жизнь. — А это что?
— Паразиты, комменсалы и прочие сожители, которых я насобирала со своего гостя. Видишь ли, пытаясь выяснить, откуда берутся на станции арктоимские инсектоиды, я начала с самого простого — сравнила графики посещения арктоимов и время отлова этих летучек. Совпадение почти полное. Оставалось только выяснить, случайно ли их заносят и если случайно, то почему в таком количестве.
— Паразиты? Вроде вшей или клещей? — догадалась я. — У такой старой и высокоразвитой расы?
— А что? Они — не мы, мы — не они.
