Тем временем Даниэль мягко потянул свою добычу за руку в соседнюю комнату вслед за Дженни. Это оказалась просторная, светлая столовая. Большой овальный стол был заставлен всякими аппетитными на вид блюдами, но Томка лишь мимолетно бросила на них равнодушный взгляд и стала созерцать свои неухоженные руки с обкусанными и обломанными ногтями. Даниэль уселся рядом с девушкой, заграбастав одну ладонь в стальной захват своих жадных пальцев.
Беседу за столом поддерживали только фальшиво улыбающаяся Дженни и Даниэль, который хоть и поглядывал на свою гостью с некоторой тревогой, выглядел очень довольным. Томка послушно ела все, что он положит ей на тарелку, пила сладкое приторное и совершенно отвратительное на вкус вино и натянуто улыбалась в ответ.
К величайшему облегчению девушки Дженни не стала долго задерживаться в их молчаливой компании и, прощебетав что-то про давление, ушла к себе.
- Еще вина? – заботливо спросил Даниэль.
Томка медленно повернула голову в его сторону и отчего-то захотелось треснуть по этой наглой самодовольной роже. Чего он о себе возомнил? Подумаешь демон-оборотень? Запугал, чуть не совратил, силой удерживает. Еще и улыбается как наглый мартовский кот. Собственно котом он и являлся на самом деле. И если судить по папаше то наверняка серебристым тигром. Вспомнился Эдвард Карлайл и, на душе стало если не спокойней, то немного легче. Девушка отчего-то верила, что он не даст ее в обиду. Он показался ей хорошим человеком. Человеком чести.
- Нет. Вино отвратительно, - холодно отозвалась Томка.
С лица Даниэля мгновенно слетела улыбка, а глаза полыхнули гневом.
- А зачем тогда пила?
Томка отвела взгляд и пожала плечами.
- Не знаю. Ты приказал.
Девушка тут же пожалела о своих словах, глядя, как добродушный парень вновь превращается в страшного незнакомца с жутким взглядом. Она выдернула свою руку из его захвата и поспешно вскочила со стула. Даниэль в два счета догнал ее и с силой развернул к себе лицом.
- Зачем ты притворялась, будто оно тебе нравиться? – зло спросил он.
Тамара сжалась под его яростным натиском. Ей даже показалось, что она уменьшилась в размерах. Или, может, это опять он на нее ментально воздействует. То, что Дани не гнушался таких мерзких способов, как внушение она испытала теперь на себе. И сразу же подумала, что Карлайл старший ее предупреждал, просил. А она не послушалась. Вернее, не успела даже осознать все и понять, что делать дальше. А Даниэль не медлил.
- Потому что я боюсь тебя, - тихо ответила она, пряча лицо в ладонях.
Молодой человек отшатнулся от нее как от чумной и, запустив руки в волосы, стал нервно теребить золотистые пряди. Томка опустила руки и удивленно стала следить за его метаниями. И опять его реакция была непредсказуема. Словно раскаивается, переживает, а в следующее мгновение хочет придушить. «Он неуравновешен» - подумала Тамара, - «Псих».
От этой мысли она не прониклась пониманием. Ей не стало его жалко. Девушка только тихо отступила подальше в чисто животном инстинкте защитить себя от этого безумца.
- Я так не хочу, - наконец, произнес он.
- А я вообще никак не хочу, - эхом откликнулась Томка, - Отпусти меня.
Даниэль посмотрел ей прямо в глаза. В этих кристально чистых омутах не отражалось, ни единой эмоции. Томка отчаянно пыталась найти в них отклик. Но невозможно найти душу там, где ее нет. А у демонов ее отродясь не имелось. Была только сущность. Дикая, жадная и вечно голодная сущность.
- Я не могу.
Томка почувствовала, что нервы на пределе. Ко всему прочему она снова стала ощущать жар. Видимо, когда Даниэль выпил ее эмоции, то каким-то образом забрал и болезненные симптомы гриппа. И теперь они стали возвращаться с новой силой. Как же жарко.
- Пожалуйста, - жалобно прошептала Тома, - Мне плохо…Я заболела. Пусти…прошу.
Некоторое время он смотрел на нее все тем же пустым взглядом и наконец отмер. Резко развернулся и стремительно покинул комнату, оставив ничего не понимающую девушку в одиночестве.
Тамара присела на краешек дивана и, обхватив плечи зябко, поежилась. Хотелось закрыть глаза, прилечь и уснуть так, чтобы забыть обо всем. Вычеркнуть из памяти события последних часов.
Буквально через пару минут в столовую вихрем ворвалась Дженни. Она встревоженно посмотрела на девушку, приложила ладонь ко лбу и досадно поцокала.
- Тома, дорогая. Ты вся горишь! Пойдем в спальню, я укрою тебя пледом и дам жаропонижающего.
- Не надо, - резко ответила девушка, - Я хочу домой. Где мои вещи?
- Ты про рюкзак? - немного ошарашенная враждебностью девушки спросила Дженни.
- Я надеюсь, этот двуличный псих не бросил его в колледже?
Дженни ошарашенно выпучила глаза. Вот тебе скромница и тихоня.
- Томочка зачем ты так о нем? Дани очень хороший мальчик.
Томке было в тот момент глубоко наплевать, что ее поведение может показаться бестактным и даже оскорбительным. Достали. Как же ее достали эти нелюди.
- Дженни вы, конечно, извините за грубость, но я хочу как можно быстрее покинуть ваш дом. Вы же станете мне препятствовать?
Если женщину можно было шокировать еще больше, то Томке это однозначно удалось.
- Я? Препятствовать? – переспросила Дженни, - Конечно, не буду. Я только не…
- Отлично! - перебила ее Томка на полуслове, - Тогда верните мне рюкзак и я, пожалуй, пойду.
Несмотря на острое желание смотаться из этого дома как можно быстрее, Тома все же терпеливо выждала, пока Дженни принесет ее рюкзак и вызовет такси. Она, к слову, его опять почистила. Но девушка даже не обратила внимания на данный факт. Жар начинал набирать силу, и перед глазами все расплывалось. Дыхание стало надсадным и хриплым, а губы мгновенно запеклись от постоянного облизывания. А в голове билась только одна мысль: «домой, пока Даниэль не передумал».
Хотя кого она обманывала. Он найдет ее везде, если захочет. А то, что снова захочет девушка не сомневалась.
Лилиан Мур по давней привычке любила засиживаться на работе до позднего вечера. Именно по ночам на нее частенько находило вдохновение, которое нужно было куда-то выплеснуть. До зуда кончиков пальцев, до зубной боли. И поскольку Лили была натурой не творческой, то все вдохновение направлялось на повышение раскрываемости в ее отделе. И сегодня, похоже, была такая ночь.
Ведьма по обыкновению сидела за своим черным лакированным столом и тщательно помешивала чай в чашечке, серебряной ложечкой. По часовой стрелке десять раз, против часовой стрелки семь раз. Она изящным движением руки аккуратно положила ложку на блюдце и как подобает истинной леди, поднесла фарфоровую чашечку к губам и осторожно отпила, делая маленький глоточек. Впрочем, леди Лили не была. И посмей бы ее кто так обозвать, ведьма, не моргнув и глазом, заговорила ему язык на пустословство. Аристократию Лили ненавидела всеми фибрами своей ведьминской души. Собственно было за что. Исключением был Карлайл, с которым она дружила не одну сотню лет.
Ведьма откинулась на спинку своего роскошного кресла и положила босые ступни на стол, метнув в сторону ботильонов убийственный взгляд. Эти сволочи натерли мозоли! Лакированные неумехи поспешили спрятаться в коморке, что служила для ведьмы архивом. От греха подальше.
Лилиан презрительно фыркнула и принялась за чай время от времени бросая на боковую стену кабинета задумчивый взгляд. И чем меньше становилось в чашечке чая, тем сильнее начинали мерцать глаза ведьмы. Наконец она опустела, и тонкие пальцы с длинными черными ногтями медленно поставили хрупкую посудину на стол, а сама ведьма, ощутив как быстрее начинает бежать кровь по жилам, легко соскочила с кресла. Лили подошла к стене, где были расклеены фотографии и, склонив голову набок, не моргая странными сияющими глазами, стала рассматривать их.
- Так, так, та-а-ак…, - хрипло протянула она, постукивая ногтями по подбородку.
Первая фотография была сделана более года назад. Натали Ройс незадолго до смерти. Высокая светловолосая девушка с задумчивыми карими глазами. В круглых несуразных очках. Фото было сделано для очередной олимпиады в колледже. Поэтому Натали с умным видом прижимала к груди учебники по высшей математике. Следующее изображение уже принадлежало ее телу, которое нашла в лесу на одном из популярных туристических маршрутов группа подростков. Растерзано до неузнаваемости. Следственный отдел долго не мог определиться с именем трупа, пока друзья Натали не заявили о пропаже. Это несомненно была она.
Следующее фото – Рози Майри. Ничего общего с Натали. Прогульщица и возмутительница всеобщего спокойствия. Рози тоже плохо видела, но это было единственное сходство между девушками. Яркая, дерзкая гулена.
Третья фотография Грейси Грин. Нежное одухотворенное лицо, короткие немного взъерошенные волосы, добрый взгляд и искренняя улыбка.
Лили напряженно думала и глаза от этого мерцали все ярче. «Что же с тобой произошло девочка? Что же?»
Тело Грейси обнаружил отец, который ночью услышав какой-то странный шум из комнаты дочери, недолго думая, выломал дверь подручными средствами. Картина, представшая его глазам, была шокирующая. Опрокинутый стул и Грейси чьи ноги безжизненно болтаются в воздухе. Предсмертной записки обнаружено не было.
Лили долго изучала материалы дела. Несколько раз пересмотрела отчеты по вскрытию. Заключение одно и то же - самоубийство. Родители Грейси не верили, что она могла сотворить с собой такое. Лили бы на их месте то же не поверила, но факты говорили об обратном.
Четвертая из фотографий принадлежала Тамаре Остроуховой. Ее ведьма изучала дольше всех. С виду обычная студентка, а на самом деле… Лили даже затаила дыхание от внезапной догадки. Она на самом деле почти точная копия Лары Карлайл.
Ведьма быстро и решительно подошла к столу и выдвинула первый ящик, где лежал пухлый конверт. Она нетерпеливо вытряхнула его и на стол полетели десятки фотографий. На всех была изображена интересующая Лили девушка. Сделали только сегодня вечером. Фотограф принес полчаса назад.
Глаза Лили засветились еще интенсивнее. Она листала и тщательно рассматривала фото. Внимание ее привлекло изображение, где девушка стоит у дома Томаса Грина. Выбившиеся из капюшона старенькой мастерки, волосы небрежно свисают вдоль уставшего лица, взгляд рассеян и подавлен. Однако тонкие брови напряженно сведены, а губы упрямо поджаты.
Тревожное предчувствие охватило Лили. Она узнавала эту манеру хмуриться, эта досадливо закушенная губа. Ведьма судорожно стала рыться в фотографиях.
И все казалось знакомо. Поворот головы, разворот плеч, горделивая осанка… Стоп.
Лили подскочила и бросилась к тому старому снимку, где Тамара была заснята на второй день после смерти Рози Майри. Ведьма приложила фото рядом. Ничего общего…
- Она меняется, - пораженно прошептала Лили, - Но это же невозможно…
Больше ведьма не сомневалась ни секунды. Ей просто необходимо было провести ритуал принадлежности сущности. Убитые девушки как-то разом забылись. Хотя у Лили было предчувствие, что все это каким-то образом взаимосвязано и, так или иначе, замыкается на одном человеке. И человеком этим был Даниэль Карлайл.
Ритуал был из ряда запрещенных, поэтому на работе не было никакой возможно провернуть нечто подобное. Остаточная плазма запрещенной магии, что, несомненно, пропитает весь ее кабинет, еще неделю будет фонить. Так рисковать она была не готова.
Ведьма быстрым и точным движением сорвала с вешалки испуганно зашелестевший плащик.
- А ну цыц! – приказала она.
Еще раз, взглянув на развешанные фотографии Лили, подумала, что что-то проглядела. Нечто очень важное. Природная ведьминская интуиция просто кричала об этом.
Лили выглянула на улицу и раздосадовано вздохнула. На улице пошел моросящий дождик. И порталом воспользоваться никак нельзя. Проведение ритуала потребует от нее слишком огромных ресурсов. Возможно, даже придется распечатать несколько накопителей.
Ведьма подхватила зонтик, влезла в ненавистные ботильоны и, осторожно положив фото Тамары в карман, стремительным шагом покинула свой кабинет.
Для ритуала ей необходима была жертва. Лили всеми фибрами души ненавидела черное колдовство и прибегала к нему только при крайней необходимости. Сейчас как раз была такая необходимость.
Жертвой должна была стать старая облезлая, полуслепая кошка. Лили подобрала ее на улице. Накормила и посадила в мешок. Жалко. Даже полудохлую бродяжку, а все равно жалко. Ведьма тряхнула белокурыми кудрями, отгоняя непрошенные мысли. Кошки ближе всех к потустороннему миру и ее кровь станет отличным проводником.
Лили припарковала свою старенькую машину рядом с красивым кованным забором и вышла на улицу, немного поежившись от холода. Ночь выдалась прохладной и лунной. На небе не было и облачка. Лили вдохнула свежий после дождя воздух. Отличная ночь для колдовства.
Она подхватила с заднего сиденья мешок с кошкой, которая слабо завозилась и замяукала, необходимый инвентарь и решительно пошла в сторону старинных кованых ворот.
Кладбище было самым удачным местом для подобного действа. Во-первых, именно здесь происходит первичная концентрация потусторонней энергии. Во-вторых, тут никто не отследит именно ее колдовство, потому что любой уважающий себя черный маг профессионал проводит ритуалы на кладбище по семь раз в неделю. Тут все насквозь пропитано запрещенными чарами. И, в-третьих, стражи будут гораздо лояльнее, если ведьма не будет отступать от традиций.
Ведьма уверенно ступала по кладбищенской центральной дороге, словно вовсе не ощущая страха. А он все же был. Затаился в самом уголке сознания. Эх, зря она не выпила двойную дозу своего любимого чая. Он освобождает мозг от ненужных эмоций и помогает с концентрацией внимания.
Мертвых Лили не боялась. Ей они навредить не могли. Ведьма опасалась тех живых, что рыщут по кладбищу под покровом ночи. Не хотелось бы ей столкнуться с черным магом в разгар ритуала.
Тщательно просканировав кладбище по секциям на наличие враждебного присутствия, Лили, не обнаружив ничего подозрительного, остановилась на перекрестке центральных дорог.
Она в последний раз огляделась и опустилась на колени. Из инвентарной сумки достала толстую белую свечу, ритуальный нож и железный кубок. Легкое движение рук и черный ведьминский плащ аккуратно кладут на землю, и ведьма остается полностью обнаженная. Вслед за плащом летит шляпа.
Лили зябко поежилась, всеми силами пытаясь отрешиться от холода. Черт бы побрал этот дьявольский этикет. Какой извращенец придумал, что ведьмы должны являться по ту сторону только голыми? Причем от магов подобного вовсе не требуется. Нужно поскорее заканчивать.
Свеча зажжена. Ее слабый огонек отбрасывает неясную полоску света на сосредоточенное лицо обнаженной ведьмы. Она сидит на земле в смиренной позе. Концентрируется. Резкое движение ритуальным ножом и она в один удар перерезает кошке горло. Ни один мускул не дрогнул на лице ведьмы, пока она тщательно наполняла свежей кровью кубок.
Лили не сомневалась, что потом как только она доберется до дома, ее будет долго и мучительно рвать в туалете. Но сейчас, ни единой эмоции. Только ледяное спокойствие и кровь, капающая с ее занемевших пальцев.
Беседу за столом поддерживали только фальшиво улыбающаяся Дженни и Даниэль, который хоть и поглядывал на свою гостью с некоторой тревогой, выглядел очень довольным. Томка послушно ела все, что он положит ей на тарелку, пила сладкое приторное и совершенно отвратительное на вкус вино и натянуто улыбалась в ответ.
К величайшему облегчению девушки Дженни не стала долго задерживаться в их молчаливой компании и, прощебетав что-то про давление, ушла к себе.
- Еще вина? – заботливо спросил Даниэль.
Томка медленно повернула голову в его сторону и отчего-то захотелось треснуть по этой наглой самодовольной роже. Чего он о себе возомнил? Подумаешь демон-оборотень? Запугал, чуть не совратил, силой удерживает. Еще и улыбается как наглый мартовский кот. Собственно котом он и являлся на самом деле. И если судить по папаше то наверняка серебристым тигром. Вспомнился Эдвард Карлайл и, на душе стало если не спокойней, то немного легче. Девушка отчего-то верила, что он не даст ее в обиду. Он показался ей хорошим человеком. Человеком чести.
- Нет. Вино отвратительно, - холодно отозвалась Томка.
С лица Даниэля мгновенно слетела улыбка, а глаза полыхнули гневом.
- А зачем тогда пила?
Томка отвела взгляд и пожала плечами.
- Не знаю. Ты приказал.
Девушка тут же пожалела о своих словах, глядя, как добродушный парень вновь превращается в страшного незнакомца с жутким взглядом. Она выдернула свою руку из его захвата и поспешно вскочила со стула. Даниэль в два счета догнал ее и с силой развернул к себе лицом.
- Зачем ты притворялась, будто оно тебе нравиться? – зло спросил он.
Тамара сжалась под его яростным натиском. Ей даже показалось, что она уменьшилась в размерах. Или, может, это опять он на нее ментально воздействует. То, что Дани не гнушался таких мерзких способов, как внушение она испытала теперь на себе. И сразу же подумала, что Карлайл старший ее предупреждал, просил. А она не послушалась. Вернее, не успела даже осознать все и понять, что делать дальше. А Даниэль не медлил.
- Потому что я боюсь тебя, - тихо ответила она, пряча лицо в ладонях.
Молодой человек отшатнулся от нее как от чумной и, запустив руки в волосы, стал нервно теребить золотистые пряди. Томка опустила руки и удивленно стала следить за его метаниями. И опять его реакция была непредсказуема. Словно раскаивается, переживает, а в следующее мгновение хочет придушить. «Он неуравновешен» - подумала Тамара, - «Псих».
От этой мысли она не прониклась пониманием. Ей не стало его жалко. Девушка только тихо отступила подальше в чисто животном инстинкте защитить себя от этого безумца.
- Я так не хочу, - наконец, произнес он.
- А я вообще никак не хочу, - эхом откликнулась Томка, - Отпусти меня.
Даниэль посмотрел ей прямо в глаза. В этих кристально чистых омутах не отражалось, ни единой эмоции. Томка отчаянно пыталась найти в них отклик. Но невозможно найти душу там, где ее нет. А у демонов ее отродясь не имелось. Была только сущность. Дикая, жадная и вечно голодная сущность.
- Я не могу.
Томка почувствовала, что нервы на пределе. Ко всему прочему она снова стала ощущать жар. Видимо, когда Даниэль выпил ее эмоции, то каким-то образом забрал и болезненные симптомы гриппа. И теперь они стали возвращаться с новой силой. Как же жарко.
- Пожалуйста, - жалобно прошептала Тома, - Мне плохо…Я заболела. Пусти…прошу.
Некоторое время он смотрел на нее все тем же пустым взглядом и наконец отмер. Резко развернулся и стремительно покинул комнату, оставив ничего не понимающую девушку в одиночестве.
Тамара присела на краешек дивана и, обхватив плечи зябко, поежилась. Хотелось закрыть глаза, прилечь и уснуть так, чтобы забыть обо всем. Вычеркнуть из памяти события последних часов.
Буквально через пару минут в столовую вихрем ворвалась Дженни. Она встревоженно посмотрела на девушку, приложила ладонь ко лбу и досадно поцокала.
- Тома, дорогая. Ты вся горишь! Пойдем в спальню, я укрою тебя пледом и дам жаропонижающего.
- Не надо, - резко ответила девушка, - Я хочу домой. Где мои вещи?
- Ты про рюкзак? - немного ошарашенная враждебностью девушки спросила Дженни.
- Я надеюсь, этот двуличный псих не бросил его в колледже?
Дженни ошарашенно выпучила глаза. Вот тебе скромница и тихоня.
- Томочка зачем ты так о нем? Дани очень хороший мальчик.
Томке было в тот момент глубоко наплевать, что ее поведение может показаться бестактным и даже оскорбительным. Достали. Как же ее достали эти нелюди.
- Дженни вы, конечно, извините за грубость, но я хочу как можно быстрее покинуть ваш дом. Вы же станете мне препятствовать?
Если женщину можно было шокировать еще больше, то Томке это однозначно удалось.
- Я? Препятствовать? – переспросила Дженни, - Конечно, не буду. Я только не…
- Отлично! - перебила ее Томка на полуслове, - Тогда верните мне рюкзак и я, пожалуй, пойду.
Несмотря на острое желание смотаться из этого дома как можно быстрее, Тома все же терпеливо выждала, пока Дженни принесет ее рюкзак и вызовет такси. Она, к слову, его опять почистила. Но девушка даже не обратила внимания на данный факт. Жар начинал набирать силу, и перед глазами все расплывалось. Дыхание стало надсадным и хриплым, а губы мгновенно запеклись от постоянного облизывания. А в голове билась только одна мысль: «домой, пока Даниэль не передумал».
Хотя кого она обманывала. Он найдет ее везде, если захочет. А то, что снова захочет девушка не сомневалась.
ГЛАВА 8
Лилиан Мур по давней привычке любила засиживаться на работе до позднего вечера. Именно по ночам на нее частенько находило вдохновение, которое нужно было куда-то выплеснуть. До зуда кончиков пальцев, до зубной боли. И поскольку Лили была натурой не творческой, то все вдохновение направлялось на повышение раскрываемости в ее отделе. И сегодня, похоже, была такая ночь.
Ведьма по обыкновению сидела за своим черным лакированным столом и тщательно помешивала чай в чашечке, серебряной ложечкой. По часовой стрелке десять раз, против часовой стрелки семь раз. Она изящным движением руки аккуратно положила ложку на блюдце и как подобает истинной леди, поднесла фарфоровую чашечку к губам и осторожно отпила, делая маленький глоточек. Впрочем, леди Лили не была. И посмей бы ее кто так обозвать, ведьма, не моргнув и глазом, заговорила ему язык на пустословство. Аристократию Лили ненавидела всеми фибрами своей ведьминской души. Собственно было за что. Исключением был Карлайл, с которым она дружила не одну сотню лет.
Ведьма откинулась на спинку своего роскошного кресла и положила босые ступни на стол, метнув в сторону ботильонов убийственный взгляд. Эти сволочи натерли мозоли! Лакированные неумехи поспешили спрятаться в коморке, что служила для ведьмы архивом. От греха подальше.
Лилиан презрительно фыркнула и принялась за чай время от времени бросая на боковую стену кабинета задумчивый взгляд. И чем меньше становилось в чашечке чая, тем сильнее начинали мерцать глаза ведьмы. Наконец она опустела, и тонкие пальцы с длинными черными ногтями медленно поставили хрупкую посудину на стол, а сама ведьма, ощутив как быстрее начинает бежать кровь по жилам, легко соскочила с кресла. Лили подошла к стене, где были расклеены фотографии и, склонив голову набок, не моргая странными сияющими глазами, стала рассматривать их.
- Так, так, та-а-ак…, - хрипло протянула она, постукивая ногтями по подбородку.
Первая фотография была сделана более года назад. Натали Ройс незадолго до смерти. Высокая светловолосая девушка с задумчивыми карими глазами. В круглых несуразных очках. Фото было сделано для очередной олимпиады в колледже. Поэтому Натали с умным видом прижимала к груди учебники по высшей математике. Следующее изображение уже принадлежало ее телу, которое нашла в лесу на одном из популярных туристических маршрутов группа подростков. Растерзано до неузнаваемости. Следственный отдел долго не мог определиться с именем трупа, пока друзья Натали не заявили о пропаже. Это несомненно была она.
Следующее фото – Рози Майри. Ничего общего с Натали. Прогульщица и возмутительница всеобщего спокойствия. Рози тоже плохо видела, но это было единственное сходство между девушками. Яркая, дерзкая гулена.
Третья фотография Грейси Грин. Нежное одухотворенное лицо, короткие немного взъерошенные волосы, добрый взгляд и искренняя улыбка.
Лили напряженно думала и глаза от этого мерцали все ярче. «Что же с тобой произошло девочка? Что же?»
Тело Грейси обнаружил отец, который ночью услышав какой-то странный шум из комнаты дочери, недолго думая, выломал дверь подручными средствами. Картина, представшая его глазам, была шокирующая. Опрокинутый стул и Грейси чьи ноги безжизненно болтаются в воздухе. Предсмертной записки обнаружено не было.
Лили долго изучала материалы дела. Несколько раз пересмотрела отчеты по вскрытию. Заключение одно и то же - самоубийство. Родители Грейси не верили, что она могла сотворить с собой такое. Лили бы на их месте то же не поверила, но факты говорили об обратном.
Четвертая из фотографий принадлежала Тамаре Остроуховой. Ее ведьма изучала дольше всех. С виду обычная студентка, а на самом деле… Лили даже затаила дыхание от внезапной догадки. Она на самом деле почти точная копия Лары Карлайл.
Ведьма быстро и решительно подошла к столу и выдвинула первый ящик, где лежал пухлый конверт. Она нетерпеливо вытряхнула его и на стол полетели десятки фотографий. На всех была изображена интересующая Лили девушка. Сделали только сегодня вечером. Фотограф принес полчаса назад.
Глаза Лили засветились еще интенсивнее. Она листала и тщательно рассматривала фото. Внимание ее привлекло изображение, где девушка стоит у дома Томаса Грина. Выбившиеся из капюшона старенькой мастерки, волосы небрежно свисают вдоль уставшего лица, взгляд рассеян и подавлен. Однако тонкие брови напряженно сведены, а губы упрямо поджаты.
Тревожное предчувствие охватило Лили. Она узнавала эту манеру хмуриться, эта досадливо закушенная губа. Ведьма судорожно стала рыться в фотографиях.
И все казалось знакомо. Поворот головы, разворот плеч, горделивая осанка… Стоп.
Лили подскочила и бросилась к тому старому снимку, где Тамара была заснята на второй день после смерти Рози Майри. Ведьма приложила фото рядом. Ничего общего…
- Она меняется, - пораженно прошептала Лили, - Но это же невозможно…
Больше ведьма не сомневалась ни секунды. Ей просто необходимо было провести ритуал принадлежности сущности. Убитые девушки как-то разом забылись. Хотя у Лили было предчувствие, что все это каким-то образом взаимосвязано и, так или иначе, замыкается на одном человеке. И человеком этим был Даниэль Карлайл.
Ритуал был из ряда запрещенных, поэтому на работе не было никакой возможно провернуть нечто подобное. Остаточная плазма запрещенной магии, что, несомненно, пропитает весь ее кабинет, еще неделю будет фонить. Так рисковать она была не готова.
Ведьма быстрым и точным движением сорвала с вешалки испуганно зашелестевший плащик.
- А ну цыц! – приказала она.
Еще раз, взглянув на развешанные фотографии Лили, подумала, что что-то проглядела. Нечто очень важное. Природная ведьминская интуиция просто кричала об этом.
Лили выглянула на улицу и раздосадовано вздохнула. На улице пошел моросящий дождик. И порталом воспользоваться никак нельзя. Проведение ритуала потребует от нее слишком огромных ресурсов. Возможно, даже придется распечатать несколько накопителей.
Ведьма подхватила зонтик, влезла в ненавистные ботильоны и, осторожно положив фото Тамары в карман, стремительным шагом покинула свой кабинет.
Для ритуала ей необходима была жертва. Лили всеми фибрами души ненавидела черное колдовство и прибегала к нему только при крайней необходимости. Сейчас как раз была такая необходимость.
Жертвой должна была стать старая облезлая, полуслепая кошка. Лили подобрала ее на улице. Накормила и посадила в мешок. Жалко. Даже полудохлую бродяжку, а все равно жалко. Ведьма тряхнула белокурыми кудрями, отгоняя непрошенные мысли. Кошки ближе всех к потустороннему миру и ее кровь станет отличным проводником.
Лили припарковала свою старенькую машину рядом с красивым кованным забором и вышла на улицу, немного поежившись от холода. Ночь выдалась прохладной и лунной. На небе не было и облачка. Лили вдохнула свежий после дождя воздух. Отличная ночь для колдовства.
Она подхватила с заднего сиденья мешок с кошкой, которая слабо завозилась и замяукала, необходимый инвентарь и решительно пошла в сторону старинных кованых ворот.
Кладбище было самым удачным местом для подобного действа. Во-первых, именно здесь происходит первичная концентрация потусторонней энергии. Во-вторых, тут никто не отследит именно ее колдовство, потому что любой уважающий себя черный маг профессионал проводит ритуалы на кладбище по семь раз в неделю. Тут все насквозь пропитано запрещенными чарами. И, в-третьих, стражи будут гораздо лояльнее, если ведьма не будет отступать от традиций.
Ведьма уверенно ступала по кладбищенской центральной дороге, словно вовсе не ощущая страха. А он все же был. Затаился в самом уголке сознания. Эх, зря она не выпила двойную дозу своего любимого чая. Он освобождает мозг от ненужных эмоций и помогает с концентрацией внимания.
Мертвых Лили не боялась. Ей они навредить не могли. Ведьма опасалась тех живых, что рыщут по кладбищу под покровом ночи. Не хотелось бы ей столкнуться с черным магом в разгар ритуала.
Тщательно просканировав кладбище по секциям на наличие враждебного присутствия, Лили, не обнаружив ничего подозрительного, остановилась на перекрестке центральных дорог.
Она в последний раз огляделась и опустилась на колени. Из инвентарной сумки достала толстую белую свечу, ритуальный нож и железный кубок. Легкое движение рук и черный ведьминский плащ аккуратно кладут на землю, и ведьма остается полностью обнаженная. Вслед за плащом летит шляпа.
Лили зябко поежилась, всеми силами пытаясь отрешиться от холода. Черт бы побрал этот дьявольский этикет. Какой извращенец придумал, что ведьмы должны являться по ту сторону только голыми? Причем от магов подобного вовсе не требуется. Нужно поскорее заканчивать.
Свеча зажжена. Ее слабый огонек отбрасывает неясную полоску света на сосредоточенное лицо обнаженной ведьмы. Она сидит на земле в смиренной позе. Концентрируется. Резкое движение ритуальным ножом и она в один удар перерезает кошке горло. Ни один мускул не дрогнул на лице ведьмы, пока она тщательно наполняла свежей кровью кубок.
Лили не сомневалась, что потом как только она доберется до дома, ее будет долго и мучительно рвать в туалете. Но сейчас, ни единой эмоции. Только ледяное спокойствие и кровь, капающая с ее занемевших пальцев.
