Дома, детей фиванки побросали;
В вакхическом безумии они
Скитаются в горах, поросших лесом,
И бога Диониса — что за бог,
Не знаю — почитают пляской.
Среди их роев полные вином
Стоят кратeры, а вакханки наши
Тайком, поодиночке, в чащу леса
Бегут с мужчиной ложе разделить.
Основано на реальных событиях. Не всё, конечно, правда, но… в каждой сказке должна быть доля сказки. Единственно, что здесь полное враньё, это имена и прозвища персонажей.
Б. Собеседник
Вместо предисловия
Что побудило вашу покорную слугу взяться за перо? В последнее время чаще и чаще задаю себе этот вопрос. Желание рассказывать всем и каждому сокровенное вряд ли появится из ниоткуда. Мне кажется, всё, тем более происходящее впервые, должно иметь вескую причину. Ибо: «Всему своё время, и время всякой вещи под небом: …время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить…»
С одной стороны, всё больше милых продвинутых супружеских пар открывают для себя яркий мир внебрачных любовных связей; с другой — я не нашла в доступных источниках сколь-нибудь серьёзных исследований, объясняющих быстро растущую популярность и высокую скорость распространения сексуальной полигамии . Кроме того, мне как непосредственной участнице и в некотором смысле апологету «свободной любви» хотелось систематизировать возникшие в ходе многолетней практики соображения и, наконец-то, самой себе окончательно прояснить, зачем и почему мы с мужем выбрали столь экзотическую, по мнению многих, модель семейных отношений.
Мотивация в первую очередь, конечно же, оправдательная. Ведь современное общество, несмотря на очевидную склонность большинства его членов к супружеской неверности, пока ещё не готово открыто признать закономерную неизбежность подобных новаций. Заодно, кстати, попытаемся разобраться, в чём же, собственно, кроется причина упорно-стыдливого замалчивания проблемы.
Работая вместе с моим незаменимым помощником — Б. Собеседником, мы постарались по возможности разнообразить сухой казённый текст информационными ссылками, строфами, цитатами из произведений замечательных поэтов и писателей и прочими, на наш взгляд весьма занимательными, штучками. Поэтому если кто-то из вас, уважаемые читатели, отбросив прочь сей труд с возмущённым возгласом: «Боже, какая мерзость!!!», из любопытства на досуге возьмёт в руки томик Бодлера, латыни, полистает Хармса, Гаудио, Олдингтона или, что выше всяческих похвал, обратится к Священному Писанию, справедливо будем считать, что не зря потратили здесь время!
Тех же, кто, запасясь недюжинным терпением, решился осилить наш опус до конца, заранее предупреждаем: данное повествование изобилует описанием откровенных сцен физической близости двух и более людей, в числе прочего в несколько фривольных, согласно существующим ныне нормам этики и морали, формах! В связи с чем убедительная просьба ни в коем разе не оставлять книгу или вырванные из неё страницы без присмотра, скажем, на бачке унитаза и не заворачивать в них школьные завтраки! На ковёр в школу вызовут всю семью: маму — директор, папу — классная руководительница! А может быть, и обоих сразу — учитель физкультуры…
Думаю, правильнее всего начать с терминов и определений. Королева полутьмы, мессалина , греховодница, куртизанка, сладострастница, лоретка , эротоманка, потаскушка, шлюха, проститутка — чудесный букет будоражащих воображение прелестных именований, нередко относимых в мой адрес! Искренне, всегда и с удовольствием подтверждаю: да — это я! Жизнь моя — захватывающая игра, пёстрая смесь реальности и гротеска, замешанная на безудержном сексе! В ней нет места корысти. Если я и принимаю порой весьма щедрые подношения, то не в оплату за любовь, но в дар, следуя правилам игры, для большей достоверности и остроты происходящего. Такая вот греховная эклектика!
Уверена, я не одинока. Где-то глубоко внутри каждой женщины, тем глубже, чем она несвободнее, обитает раскабалённая женщина. Женщина туарегов , женщина Спарты , вкушающая без страха и оглядки, с умеренностью, но разных яств, утоляющая жажду из многих источников. Касательно обычаев древней Спарты пытливый читатель знает, наверное, что измена мужу не являлась там преступлением; мало того, отцом ребёнка спартанки по выбору женщины мог стать кто угодно, а вовсе не её законный супруг!
Это было давно, возразите вы мне, нынче всё иначе! Осмелюсь предложить вашему вниманию вполне современные свидетельства достойнейших отношений между мужчинами и женщинами, приведённые замечательным итальянским историком, африканистом Аттилио Гаудио в книге «Цивилизация Сахары. Десять тысячелетий истории, культуры и торговли»:
«…Если говорить о жизни женщин Сахары, то у туарегов она раскрывается с наиболее удивительной стороны, более нигде не принятой в мусульманском мире.
Чтобы понять роль женщины в туарегском обществе, следует, прежде всего, вспомнить, что, согласно легенде, этот народ происходит от знатной женщины по имени Тин Хинан, о которой написано много сказок и романов. Но эта легендарная личность стала исторической после того, как неподалёку от Абелессы в кургане доисламской эпохи были найдены и идентифицированы её останки. Оказалось, что «царица туарегов» действительно существовала. Её образ вдохновил Пьера Бенуа на создание знаменитой «Антинои».
Гордые и очень красивые, наследницы Тин Хинан сохранили благородные и властные манеры, отличающие их от женщин других мусульманских стран. Став ныне полноправными гражданками молодой Алжирской республики, туарегские женщины остались такими же, как их описывал Лев Африканский: «Эти дамы весьма любезны в разговоре, они охотно подают вам руку...» Непринуждённость женщин Сахары неизменно удивляла и удивляет арабов, как путешественников Средневековья, так и чиновников молодой Алжирской республики, не привыкших к подобному поведению своих жён.
Социальные институты туарегов защищают то привилегированное положение, которое занимает женщина в их обществе, а её полная независимость, особенно до замужества, воспринимается мужчинами как нечто само собой разумеющееся. В противоположность остальному исламскому миру туареги вовсе не ставят себя выше своих жен, а относятся к ним с глубоким уважением и почтением!
Туарегская женщина самая свободная среди всех мусульманок (она пользуется даже большей свободой, чем многие европейские женщины, как я сам мог в том убедиться). Мужчина женится не для того, чтобы пользоваться своей женой как вещью, а чтобы создать семью, и окружает её заботами и любовью.
Так, например, женщина после родов расстаётся с мужем на сорок дней. Когда же она возвращается, муж дарит жене новую одежду и сандалии, а также украшения, подчёркивая этим своё уважение к ней как к матери. Нужно сказать, что материнство пользуется у туарегов величайшим почётом.
Воспитание детей, как мальчиков, так и девочек, целиком доверяется матери, тем более что туарегские женщины образованнее мужчин. Действительно, почти все они умеют читать и писать на тифинаг — языке, близком к древнеливийскому и имеющем свой собственный алфавит. Тифинаг ныне употребляется только туарегами, но туареги-мужчины уже чаще пишут и говорят по-арабски в ущерб берберскому. Те же, кто знает только берберский язык, передают его на письме арабскими буквами. Таким образом, именно женщины — хранительницы языка предков — не позволили ему превратиться в мёртвый язык.
Наблюдая за хлопотами женщин в туарегском лагере, выносишь определённое впечатление, что они более развиты и умны, чем мужчины... тем более что последние закутаны в покрывало, а женщины всегда ходят с открытым лицом. Как это ни забавно, но во время моих двух поездок в страну туарегов я ни разу не видел ни одного мужского лица, тогда как в общении с женщинами у меня не возникало никаких затруднений.
В этом сахарском обществе, полностью подчинённом обычаям, одна неожиданность сменяет другую: девочка пользуется всеми теми преимуществами, которые в остальных мусульманских странах предоставляют только мальчикам; к тому же она получает более полное образование. Женщины любовно и терпеливо передают ей множество практических навыков. Для начала она берёт уроки кулинарии, впрочем, весьма простые, а также знакомится с растительным миром Сахары, чтобы научиться отличать съедобные растения от ядовитых. Кроме того, её учат шить, штопать, прясть козью шерсть, выделывать кожу, разбивать палатку, причёсывать мужчин и женщин.
Позднее столь же заботливо начинают заниматься культурным развитием девочки. Мать учит её писать и читать на тифинаг, обучает Корану и молитвам, стихам и декламации и — что очень ценится в туарегском обществе — игре на амзаде, однострунной скрипке.
Этот музыкальный инструмент — опаснейшее оружие в руках туарегской женщины. С его помощью она заставляет слушателей любить её, желать, добиваться, приглашать, ухаживать за ней; но самое главное — он может умолять и карать. Действительно, муж или возлюбленный, который ведёт себя не лучшим образом, не может избавиться от страха перед тем, что, вернувшись в свою палатку либо отправившись вечером на ахал, не услышит от жены или своей любимой возбуждающих звуков амзада. В свою очередь, надежда на то, что женщины сыграют для него на своей волшебной скрипке, пробуждает в нём мужество и чувство соперничества, делает послушным и ласковым в отношениях с ними. Такова власть музыки над сердцами тех, кого называют «грабителями пустыни».
Когда девочка достигает половой зрелости, отец устраивает в её честь праздник и дарит одежду, полагающуюся молодой девушке. Для туарегской семьи характерна личная свобода всех её членов, чувство взаимного уважения и духовный союз. В ней скорее наблюдается сходство с европейской, нежели с классической мусульманской семьёй. Ещё один важный момент, отражающий привилегированное положение туарегской женщины по сравнению с остальными мусульманами, заключается в том, что сахарская девушка имеет право сама по своему желанию выбрать себе спутника жизни, причём влюбленным позволено встречаться до свадьбы. Вопреки Корану, обычай разрешает туарегской женщине отвергнуть своего мужа и потребовать развода с ним. Чтобы освободиться от брачных уз, женщине достаточно обвинить своего мужа в том, что он плохо с ней обращается, пренебрегает своими супружескими обязанностями, недостойно ведёт себя или не уплатил приданого.
Туареги считают достаточно серьёзной причиной для развода несходство характеров супругов. Однако надо сказать, что разводы нередко происходят по решению одной женщины, принятому ею против воли мужа. Более того, чтобы не ждать три месяца — предписанного Кораном срока перед новым замужеством, женщина пользуется чрезвычайно удобным народным поверьем. К подножию дерева, в котором, как говорят, живёт добрый дух, она кладёт подношения. Он «соблюдает» вместо неё воздержание в течение трёх месяцев, а она с лёгким сердцем возвращается к свободной жизни, то есть к состоянию ахсри.
Даже самый характерный для туарегов обычай является одним из своеобразнейших проявлений свободы, которой пользуется женщина в этом обществе. Я имею в виду ахал. Так по-берберски называются посиделки, нечто вроде вечеринки туарегской молодёжи (наши вечеринки не столь поэтичны, но более приличны), почти каждый вечер устраивающиеся женщинами, свободными от всяких семейных уз. Здесь поют, беседуют, играют на амзаде, сочиняют стихи и поэмы; на посиделках присутствуют молодые люди обоего пола.
Приглашение подростка принять участие в ахале расценивается как признание его мужчиной. Он готов любой ценой добиться этого приглашения. А чтобы выглядеть лучшим образом в любовных стихах и рассказах, прославляющих его персону, да ещё вызвать заинтересованный или даже восхищённый взгляд одной из музыкантш, он готов один сражаться против целой армии руми (так туареги называют европейцев).
Ахал — один из пережитков древних языческих ливийских обрядов, не поддавшийся исламизации. Если туарегская женщина желает понравиться мужчине, она становится весьма кокетливой и прибегает к различным эстетическим ухищрениям, которые, правда, европейцу кажутся спорными.
Понаблюдаем за туалетом молодой женщины, собирающейся в шатёр, где происходит ахал. Она не носит шаровар, подобно арабке, а наматывает вокруг бёдер длинную белую юбку и надевает очень яркую кофточку или же закутывается в гандуру, нечто вроде длинной белой туники, закрывающей всё тело. Ноги она обувает в деревянные сабо или сандалии, которые держатся благодаря кожаным ремням и напоминают те, что носили ещё римляне. Затем она долго гримируется: наносит на лицо мелкие рисунки охрой, красит порошком индиго губы и десны, а чтобы придать взгляду большую выразительность, обводит глаза широкой синей полосой. Затем настаёт очередь волос, предмета самых тщательных забот. Сначала туарегская женщина чистит их песком или золой, затем, чтобы вернуть им блеск, смазывает прогорклым маслом и расчёсывает каждую прядь. И наконец, заплетает прелестные косички, искусно укладывая их вокруг головы, — каждая, кстати, делает это по-своему. У некоторых племён женщины покрывают головы цветными платками (или, нередко, широкополыми соломенными шляпами, защищающими от палящих лучей солнца).
Все женщины, от самой смиренной имрад (низшая общественная группа, класс пастухов) вплоть до гордой имохар (класс аристократии), украшают себя драгоценностями из массивного или чеканного серебра — перстнями, многочисленными браслетами, массивными кольцами в ушах, бусами с подвесками. Туареги никогда не носят золотых украшений. А. Лот объясняет это тем, что, по их мнению, золото развращает душу человека и приносит несчастье.
Среди украшений, переходящих от матери к дочери, всегда имеется ожерелье, которое носят почти все туарегские женщины. Это подвеска на серебряной чеканной цепочке в виде двух венков: один сделан из сине-чёрного и зелёного стекла, другой имеет овальную сердцевину из слоновой кости, обрамлённую небольшими серебряными шестиугольниками. Туарегские женщины носят на шее различные амулеты «на счастье» и кожаный футляр, представляющий собой настоящую дамскую сумочку в миниатюре. Как ни удивительно, но в этом небольшом футляре помещаются маленькие ножницы, косметика, зеркало и кошелёк с двумя отделениями — одно для табака (они его нюхают или жуют), а другое для денег.
Теперь пора отправляться на ахал. Он может происходить в любой палатке лагеря, но обязательно где-то вдалеке от родителей и пожилых людей, чтобы молодежь, которая относится к ним с должным почтением, не стесняла себя. Однако хозяйке ахала помогает подруга постарше; ей и поручается возглавить это собрание (мне так и хочется назвать его светским) и сдерживать пыл слишком шумных гостей.
Юноши племени приходят на ахал пешком, разодетые в лучшие наряды, щеголяя вышитыми поясами, красивым оружием, эфес и ножны которого инкрустированы, а клинок отделан чеканкой. Молодые люди и отдалённых племён, привлечённые славой юной красавицы либо искусством одной из музыкантш, решившие участвовать в ахале, прибывают на верблюдах. Они проделывают верхом не одну сотню километров по Caхаре и по горам, не давая себе отдыха ни днём ни ночью, питаясь толчёными финиками и... надеждой на успех.
В вакхическом безумии они
Скитаются в горах, поросших лесом,
И бога Диониса — что за бог,
Не знаю — почитают пляской.
Среди их роев полные вином
Стоят кратeры, а вакханки наши
Тайком, поодиночке, в чащу леса
Бегут с мужчиной ложе разделить.
Основано на реальных событиях. Не всё, конечно, правда, но… в каждой сказке должна быть доля сказки. Единственно, что здесь полное враньё, это имена и прозвища персонажей.
Б. Собеседник
Вместо предисловия
Что побудило вашу покорную слугу взяться за перо? В последнее время чаще и чаще задаю себе этот вопрос. Желание рассказывать всем и каждому сокровенное вряд ли появится из ниоткуда. Мне кажется, всё, тем более происходящее впервые, должно иметь вескую причину. Ибо: «Всему своё время, и время всякой вещи под небом: …время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить…»
С одной стороны, всё больше милых продвинутых супружеских пар открывают для себя яркий мир внебрачных любовных связей; с другой — я не нашла в доступных источниках сколь-нибудь серьёзных исследований, объясняющих быстро растущую популярность и высокую скорость распространения сексуальной полигамии . Кроме того, мне как непосредственной участнице и в некотором смысле апологету «свободной любви» хотелось систематизировать возникшие в ходе многолетней практики соображения и, наконец-то, самой себе окончательно прояснить, зачем и почему мы с мужем выбрали столь экзотическую, по мнению многих, модель семейных отношений.
Мотивация в первую очередь, конечно же, оправдательная. Ведь современное общество, несмотря на очевидную склонность большинства его членов к супружеской неверности, пока ещё не готово открыто признать закономерную неизбежность подобных новаций. Заодно, кстати, попытаемся разобраться, в чём же, собственно, кроется причина упорно-стыдливого замалчивания проблемы.
Работая вместе с моим незаменимым помощником — Б. Собеседником, мы постарались по возможности разнообразить сухой казённый текст информационными ссылками, строфами, цитатами из произведений замечательных поэтов и писателей и прочими, на наш взгляд весьма занимательными, штучками. Поэтому если кто-то из вас, уважаемые читатели, отбросив прочь сей труд с возмущённым возгласом: «Боже, какая мерзость!!!», из любопытства на досуге возьмёт в руки томик Бодлера, латыни, полистает Хармса, Гаудио, Олдингтона или, что выше всяческих похвал, обратится к Священному Писанию, справедливо будем считать, что не зря потратили здесь время!
Тех же, кто, запасясь недюжинным терпением, решился осилить наш опус до конца, заранее предупреждаем: данное повествование изобилует описанием откровенных сцен физической близости двух и более людей, в числе прочего в несколько фривольных, согласно существующим ныне нормам этики и морали, формах! В связи с чем убедительная просьба ни в коем разе не оставлять книгу или вырванные из неё страницы без присмотра, скажем, на бачке унитаза и не заворачивать в них школьные завтраки! На ковёр в школу вызовут всю семью: маму — директор, папу — классная руководительница! А может быть, и обоих сразу — учитель физкультуры…
Думаю, правильнее всего начать с терминов и определений. Королева полутьмы, мессалина , греховодница, куртизанка, сладострастница, лоретка , эротоманка, потаскушка, шлюха, проститутка — чудесный букет будоражащих воображение прелестных именований, нередко относимых в мой адрес! Искренне, всегда и с удовольствием подтверждаю: да — это я! Жизнь моя — захватывающая игра, пёстрая смесь реальности и гротеска, замешанная на безудержном сексе! В ней нет места корысти. Если я и принимаю порой весьма щедрые подношения, то не в оплату за любовь, но в дар, следуя правилам игры, для большей достоверности и остроты происходящего. Такая вот греховная эклектика!
Уверена, я не одинока. Где-то глубоко внутри каждой женщины, тем глубже, чем она несвободнее, обитает раскабалённая женщина. Женщина туарегов , женщина Спарты , вкушающая без страха и оглядки, с умеренностью, но разных яств, утоляющая жажду из многих источников. Касательно обычаев древней Спарты пытливый читатель знает, наверное, что измена мужу не являлась там преступлением; мало того, отцом ребёнка спартанки по выбору женщины мог стать кто угодно, а вовсе не её законный супруг!
Это было давно, возразите вы мне, нынче всё иначе! Осмелюсь предложить вашему вниманию вполне современные свидетельства достойнейших отношений между мужчинами и женщинами, приведённые замечательным итальянским историком, африканистом Аттилио Гаудио в книге «Цивилизация Сахары. Десять тысячелетий истории, культуры и торговли»:
«…Если говорить о жизни женщин Сахары, то у туарегов она раскрывается с наиболее удивительной стороны, более нигде не принятой в мусульманском мире.
Чтобы понять роль женщины в туарегском обществе, следует, прежде всего, вспомнить, что, согласно легенде, этот народ происходит от знатной женщины по имени Тин Хинан, о которой написано много сказок и романов. Но эта легендарная личность стала исторической после того, как неподалёку от Абелессы в кургане доисламской эпохи были найдены и идентифицированы её останки. Оказалось, что «царица туарегов» действительно существовала. Её образ вдохновил Пьера Бенуа на создание знаменитой «Антинои».
Гордые и очень красивые, наследницы Тин Хинан сохранили благородные и властные манеры, отличающие их от женщин других мусульманских стран. Став ныне полноправными гражданками молодой Алжирской республики, туарегские женщины остались такими же, как их описывал Лев Африканский: «Эти дамы весьма любезны в разговоре, они охотно подают вам руку...» Непринуждённость женщин Сахары неизменно удивляла и удивляет арабов, как путешественников Средневековья, так и чиновников молодой Алжирской республики, не привыкших к подобному поведению своих жён.
Социальные институты туарегов защищают то привилегированное положение, которое занимает женщина в их обществе, а её полная независимость, особенно до замужества, воспринимается мужчинами как нечто само собой разумеющееся. В противоположность остальному исламскому миру туареги вовсе не ставят себя выше своих жен, а относятся к ним с глубоким уважением и почтением!
Туарегская женщина самая свободная среди всех мусульманок (она пользуется даже большей свободой, чем многие европейские женщины, как я сам мог в том убедиться). Мужчина женится не для того, чтобы пользоваться своей женой как вещью, а чтобы создать семью, и окружает её заботами и любовью.
Так, например, женщина после родов расстаётся с мужем на сорок дней. Когда же она возвращается, муж дарит жене новую одежду и сандалии, а также украшения, подчёркивая этим своё уважение к ней как к матери. Нужно сказать, что материнство пользуется у туарегов величайшим почётом.
Воспитание детей, как мальчиков, так и девочек, целиком доверяется матери, тем более что туарегские женщины образованнее мужчин. Действительно, почти все они умеют читать и писать на тифинаг — языке, близком к древнеливийскому и имеющем свой собственный алфавит. Тифинаг ныне употребляется только туарегами, но туареги-мужчины уже чаще пишут и говорят по-арабски в ущерб берберскому. Те же, кто знает только берберский язык, передают его на письме арабскими буквами. Таким образом, именно женщины — хранительницы языка предков — не позволили ему превратиться в мёртвый язык.
Наблюдая за хлопотами женщин в туарегском лагере, выносишь определённое впечатление, что они более развиты и умны, чем мужчины... тем более что последние закутаны в покрывало, а женщины всегда ходят с открытым лицом. Как это ни забавно, но во время моих двух поездок в страну туарегов я ни разу не видел ни одного мужского лица, тогда как в общении с женщинами у меня не возникало никаких затруднений.
В этом сахарском обществе, полностью подчинённом обычаям, одна неожиданность сменяет другую: девочка пользуется всеми теми преимуществами, которые в остальных мусульманских странах предоставляют только мальчикам; к тому же она получает более полное образование. Женщины любовно и терпеливо передают ей множество практических навыков. Для начала она берёт уроки кулинарии, впрочем, весьма простые, а также знакомится с растительным миром Сахары, чтобы научиться отличать съедобные растения от ядовитых. Кроме того, её учат шить, штопать, прясть козью шерсть, выделывать кожу, разбивать палатку, причёсывать мужчин и женщин.
Позднее столь же заботливо начинают заниматься культурным развитием девочки. Мать учит её писать и читать на тифинаг, обучает Корану и молитвам, стихам и декламации и — что очень ценится в туарегском обществе — игре на амзаде, однострунной скрипке.
Этот музыкальный инструмент — опаснейшее оружие в руках туарегской женщины. С его помощью она заставляет слушателей любить её, желать, добиваться, приглашать, ухаживать за ней; но самое главное — он может умолять и карать. Действительно, муж или возлюбленный, который ведёт себя не лучшим образом, не может избавиться от страха перед тем, что, вернувшись в свою палатку либо отправившись вечером на ахал, не услышит от жены или своей любимой возбуждающих звуков амзада. В свою очередь, надежда на то, что женщины сыграют для него на своей волшебной скрипке, пробуждает в нём мужество и чувство соперничества, делает послушным и ласковым в отношениях с ними. Такова власть музыки над сердцами тех, кого называют «грабителями пустыни».
Когда девочка достигает половой зрелости, отец устраивает в её честь праздник и дарит одежду, полагающуюся молодой девушке. Для туарегской семьи характерна личная свобода всех её членов, чувство взаимного уважения и духовный союз. В ней скорее наблюдается сходство с европейской, нежели с классической мусульманской семьёй. Ещё один важный момент, отражающий привилегированное положение туарегской женщины по сравнению с остальными мусульманами, заключается в том, что сахарская девушка имеет право сама по своему желанию выбрать себе спутника жизни, причём влюбленным позволено встречаться до свадьбы. Вопреки Корану, обычай разрешает туарегской женщине отвергнуть своего мужа и потребовать развода с ним. Чтобы освободиться от брачных уз, женщине достаточно обвинить своего мужа в том, что он плохо с ней обращается, пренебрегает своими супружескими обязанностями, недостойно ведёт себя или не уплатил приданого.
Туареги считают достаточно серьёзной причиной для развода несходство характеров супругов. Однако надо сказать, что разводы нередко происходят по решению одной женщины, принятому ею против воли мужа. Более того, чтобы не ждать три месяца — предписанного Кораном срока перед новым замужеством, женщина пользуется чрезвычайно удобным народным поверьем. К подножию дерева, в котором, как говорят, живёт добрый дух, она кладёт подношения. Он «соблюдает» вместо неё воздержание в течение трёх месяцев, а она с лёгким сердцем возвращается к свободной жизни, то есть к состоянию ахсри.
Даже самый характерный для туарегов обычай является одним из своеобразнейших проявлений свободы, которой пользуется женщина в этом обществе. Я имею в виду ахал. Так по-берберски называются посиделки, нечто вроде вечеринки туарегской молодёжи (наши вечеринки не столь поэтичны, но более приличны), почти каждый вечер устраивающиеся женщинами, свободными от всяких семейных уз. Здесь поют, беседуют, играют на амзаде, сочиняют стихи и поэмы; на посиделках присутствуют молодые люди обоего пола.
Приглашение подростка принять участие в ахале расценивается как признание его мужчиной. Он готов любой ценой добиться этого приглашения. А чтобы выглядеть лучшим образом в любовных стихах и рассказах, прославляющих его персону, да ещё вызвать заинтересованный или даже восхищённый взгляд одной из музыкантш, он готов один сражаться против целой армии руми (так туареги называют европейцев).
Ахал — один из пережитков древних языческих ливийских обрядов, не поддавшийся исламизации. Если туарегская женщина желает понравиться мужчине, она становится весьма кокетливой и прибегает к различным эстетическим ухищрениям, которые, правда, европейцу кажутся спорными.
Понаблюдаем за туалетом молодой женщины, собирающейся в шатёр, где происходит ахал. Она не носит шаровар, подобно арабке, а наматывает вокруг бёдер длинную белую юбку и надевает очень яркую кофточку или же закутывается в гандуру, нечто вроде длинной белой туники, закрывающей всё тело. Ноги она обувает в деревянные сабо или сандалии, которые держатся благодаря кожаным ремням и напоминают те, что носили ещё римляне. Затем она долго гримируется: наносит на лицо мелкие рисунки охрой, красит порошком индиго губы и десны, а чтобы придать взгляду большую выразительность, обводит глаза широкой синей полосой. Затем настаёт очередь волос, предмета самых тщательных забот. Сначала туарегская женщина чистит их песком или золой, затем, чтобы вернуть им блеск, смазывает прогорклым маслом и расчёсывает каждую прядь. И наконец, заплетает прелестные косички, искусно укладывая их вокруг головы, — каждая, кстати, делает это по-своему. У некоторых племён женщины покрывают головы цветными платками (или, нередко, широкополыми соломенными шляпами, защищающими от палящих лучей солнца).
Все женщины, от самой смиренной имрад (низшая общественная группа, класс пастухов) вплоть до гордой имохар (класс аристократии), украшают себя драгоценностями из массивного или чеканного серебра — перстнями, многочисленными браслетами, массивными кольцами в ушах, бусами с подвесками. Туареги никогда не носят золотых украшений. А. Лот объясняет это тем, что, по их мнению, золото развращает душу человека и приносит несчастье.
Среди украшений, переходящих от матери к дочери, всегда имеется ожерелье, которое носят почти все туарегские женщины. Это подвеска на серебряной чеканной цепочке в виде двух венков: один сделан из сине-чёрного и зелёного стекла, другой имеет овальную сердцевину из слоновой кости, обрамлённую небольшими серебряными шестиугольниками. Туарегские женщины носят на шее различные амулеты «на счастье» и кожаный футляр, представляющий собой настоящую дамскую сумочку в миниатюре. Как ни удивительно, но в этом небольшом футляре помещаются маленькие ножницы, косметика, зеркало и кошелёк с двумя отделениями — одно для табака (они его нюхают или жуют), а другое для денег.
Теперь пора отправляться на ахал. Он может происходить в любой палатке лагеря, но обязательно где-то вдалеке от родителей и пожилых людей, чтобы молодежь, которая относится к ним с должным почтением, не стесняла себя. Однако хозяйке ахала помогает подруга постарше; ей и поручается возглавить это собрание (мне так и хочется назвать его светским) и сдерживать пыл слишком шумных гостей.
Юноши племени приходят на ахал пешком, разодетые в лучшие наряды, щеголяя вышитыми поясами, красивым оружием, эфес и ножны которого инкрустированы, а клинок отделан чеканкой. Молодые люди и отдалённых племён, привлечённые славой юной красавицы либо искусством одной из музыкантш, решившие участвовать в ахале, прибывают на верблюдах. Они проделывают верхом не одну сотню километров по Caхаре и по горам, не давая себе отдыха ни днём ни ночью, питаясь толчёными финиками и... надеждой на успех.
