о себе скромно умолчала, попросту гнусно оболгав хороших людей, которые, конечно, подтрунивали над ним, спору нет, посмеивались, но уж точно не хаяли! Вспомнила она и об огуречной теплице, и о прудике-огороде, и ещё всякой лживой всячины от себя намела. Гм... И, наконец, Франкенштейн. О-о-о-о-о! О том, что он всего лишь человек — Виктор, Витя, Витька, Витюха, как я уже, кажись, рассказывала, и о чём, кстати, писала незабвенная Мэри Шелли, ни Эугений, ни теперешняя его дурно пахнущая подружка, разумеется, ни в зуб ногой! В результате будущий предводитель жабогадюкинска на сие безобидное прозвище очень обиделся! Ну о-о-о-очень! Так обиделся, что тут же пошёл и сожрал целую коробку дешёвых дрянных пирожных. Кажется, эклеров.
— Ничего не слиплось?
— Самогоном дрянным запивал, вот и не слиплось. Покуда мордой в пустую коробку не упал.
Честно говоря, дрянным самогоном лучше вообще ничего не запивать. Ещё лучше его не закусывать, самое же правильное — подобную бяку вовнутрь и вовсе не употреблять!
Однако ежели кто-либо говно всякое хавает да нахваливает, лишь бы своё, родненькое было, типа пластилинового сиротского «пармезана» четырёхмесячной выдержки (вместо положенных от года и выше! — Прим. ред.) или вонючей косорыловки взамен вполне приличных напитков вроде простецкой водочки «Бельведер», значит, он лишь косорыловки и достоин. С пластилиновым «пармезаном», естественно, и селёдкой ржавой.
И так абсолютно во всём! — включая Сабонанов, Очебонов, просто Бонов и дебильные шоу неокомпрачикосов на прикорытных Соловецких теле-, радиоканалах, хе-хе! Мы же предпочитаем качественные продукты. Во всём! Чего и вам желаем, дорогие читатели!
— Что, на приличное бухло денег ему, что ль, не хватает?
— Только-только ведь сказала, чего ему точно не хватает! Насчёт денег не знаю. Не интересовалась.
— А-а-а-а! Критического мышления? — помню, помню!
— Вот-вот! И, соответственно, хоть бы малой толики здравого смысла.
— Тоже помню!
— Надеюсь, всем теперь понятен механизм мерзкого наушничества, да и вообще всякого подобного дерьма? Всасывай внимательно: на входе — массив данных — вполне, уверяю тебя, безобидных разговорчиков, шуточек, смехопынек да вагинохаханек; далее, повторюсь, всё тут же искажается в эдаком трансляторе (не диване!) — кривом зеркале воспалённого Колыванихиного (и ей подобных!) мозжечка; и на выходе, как я уже говорила, прёт в обратку изо всех ихних щелей в виде неоднократно упоминаемой уже отвратительно пахнущей субстанции. Что, при отсутствии здравого смысла, некоторыми товарищами принимается за конфетку (голую правду!) и с отменным аппетитом хавается за обе щёки. Всосал? Именно так рождаются мифы и легенды СНТ «Лужок»! С дальнейшей экстраполяцией, уж позволю себе так умно выразиться, вышеупомянутой субстанции в виде: идиотских предположений, тупых умоблудствований, глупых правил, а также некоего порядка, основанного на этих самых правилах на весь Соловецкий район и так далее вообще на всё царство.
— В чём проблема, никак не пойму? Всегда ведь можно пойти и прямо спросить человека... или людей: «На фига ж вы, самки домашней собаки, меня Франкенштейном-то обозвали?!» Объяснились бы, вместе посмеялись, бухнyли и: олл ю нид из лав! — трам-парам-пам-пам! — инцидент исчерпан! — дальше продолжаем дружить семьями! Ту же Колываниху враз бы на чистую воду вывели б, свилогу! Что в том сложного?
— Олл ю нид из лав, говоришь? Вечные Битлы? Х-х-х-хе! Сложность-то как раз в отсутствии того самого критического мышления, мой дорогой! Это ж думать надо, извилинами шевелить (хоть бы одной!). Куда проще безмозгло схавать всю эту словесную парашу, набычиться, перестать общаться с нормальными людьми, рожи им строить, хамски не здороваться. Зато по-мужски! Причём мужчина видный, солидняк, ёпрст! Чего б ему между делом пару пожилых интеллигентных женщин трёхэтажным не обматерить? Высшая мужеская доблесть, ёж его медь! При этом и соображать-то ни хрена не нужно. И идти некуда, и разговаривать не о чем. Наливай да пей! Лепота-а-а-а, силов нет!
Прекрасный нынче вечерок, не находите? Ежели б не дождь, слякоть, ветрило, холод промозглый, прочая осенняя шняга. Так и жизнь наша — жестянка, — сплошное удовольствие! — кабы не то, другое, третье, пятое, двадцать пятое недоразумение. Разговорчики эти ещё дурацкие, Колыванихи там всякие уродливые, Шамеляки душные, Эугении бестолковые!
И вообще, ну её в болото! К чёрту осень! К чёрту хандру! Олл ю нид из лав! — трам-парам-пам-пам! Ты взлюби ближнего со всех сил! — прям по незабвенному Майку Науменке:
«...Да, мир и любовь — это вам не хухры-мухры.
Вот сам Джордж Харрисон то ж самое говорил.
А ну-ка все хором затянули: «Харе Кришна!»
И взлюбили друг дружку со всех сил!»
М. Науменко, «Зоопарк», «Песня гуру»
— Да-а-а-а, уж ягодки так ягодки! Охренеть можно, просто куншткамера какая-то! Надеюсь, это всё?
— Ну... Почти... Хм... Не сметь перебивать! Без вишенки и торт не торт ни фига, понимаешь, а так себе пряник. Даже не тульский. Словом, жалкое подобие левой руки, ха-ха! ...Столько уж терпел, крокодяш, — не быкуй, потерпи ещё чутка, дослушай! М-м-м-м... Так вот! Забегaла тут «на потрещать» одна милая особа. Заодно колбаски вкусненькой для любимого мужа и не менее любимых котов прикупила. Дама в возрасте, но очень обаятельная и умница притом. Я с ней с удовольствием поближе познакомилась бы, прям вот ну совсем-совсем близко, ближе некуда! — но, увы! — девушка, к сожалению, покамест типа блюдёт супружескую верность, ха-ха! Хм... Хоть погожим вечерком на укромной лавочке тайком от мужа с весьма привлекательной леди вроде меня пообжиматься-то вовсе и не прочь. Губки сочные у неё, словно вишенки, чмоки-чмоки! А так-то, конечно, на людях строго гетеро, ха-ха-ха! И покуда я ей блузочку в подсобке расстёгивала, поведала она мне одну занимательную историю. Просто-таки замечательную! Рождественско-новогоднюю! ...Как-то зимой, уж и не упомню: прошлой ли, позапрошлой, собрались они с супругом на дачу. Они вообще каждые выходные мотыляются туда-сюда. За коим, спрашивается, бениным ляхом?! — ума не приложу! Я, кстати, и с мужем бы ейным тоже разок-другой-третий весьма охотно перепихнулась бы! Чертовски, скажу вам, казистый экземплярчик! Симпатяга! Ну да ладно, может, ещё и склеится. Глазёнками-то совсем нескромно постреливает, шалунишка! ...А лучше бы уж сразу втроём! ...А дня за два-три до того, экая непруха-то! — повалил снег, ну и навалило, мля! Вам по самые тестикулы будет, товарищ дорогой! Во-о-о-от, значится... У них хоть машина и повышенной проходимости, один чёрт велик риск в глубоком снегу застрять. А ехать-то надо: дом прогреть, птичек покормить, котов выгулять, самим подышать, — дела-с! Думали, может, не надо? Дык охота — она ж пуще неволи! Позвонили хорошему знакомцу своему — трактористу из местных, Михой, к слову, звать, попросили дорогу малька расчистить. Разумеется, не за просто так! Но это не важно. Чистил он её, чистил — аж до самого до вечера! Там ещё от деревни до ворот СНТ метров двести с лихуем дороги — так иной раз переметёт! — трактор застревает, не то что какая-то паршивая автомобилька! Пущай и повышенной проходимости. Как раз тот случай. Во второй половине дня, ко всему прочему, ещё и потеплело. Снег мокрым сделался, тяжёлым, мерзким! Жесть! Ребята с котятами прибыли уже по-тёмному, Миха как раз заканчивал. Матерился-а-а-а, ёшкин зверь! — самый сапожный сапожник позавидует! Ну и, надо понимать, чистил он проезд, как его просили, то бишь прямо. Налево же незабвенный наш Эугений проживает, он тоже иногда на даче зимой тусуется. Птичек, правда, не кормит, жмотяра! Вот и в тот раз припёрся, ять его етить! Причём, заметь, по чищеному уже ехал, сучок, и ведь не жужжал ни хрена! И поскольку Миха снегоотбрасывателем тогда ещё не обзавёлся, и вовсе не погрузчик у него, чистил он простым отвалом. Гм... Понятное дело, нагрёб местами снежку малешко в сторону Эугения. Дык откуда ж Михе об том знать? — чистил, повторюсь, где просили. И платили! С Эугения же шерсти клок хрена лысого дождёшься, не то что денежки какой-то! Хоть бы символической. Вне всяческих сомнений, кабы знал наш тракторист о великом будущем председателе, подчистил бы все огрехи свои, веничком подмёл бы, пылесосом пропылесосил, дорожку красную ковровую до самого до сарая евонного постелил. Увы, не срослось! Пришлось тому без дорожки обходиться...
Должно отметить, в последнее время развелось великое множество малограмотных люмпенов, желающих хоть чем-то порулить, хоть каким-нибудь даже самым паршивым председателем чуточку побыть. И нет такого люмпена, что не мечтал бы о своей личной красной ковровой дорожке. Но сколько их ни учи, ни переучивай, в какие супер-пупер программы ни суй, всё будет, как у прекрасного шотландского поэта пополам с Самуилом Яковлевичем:
«...При всём при том,
При всём при том,
Хоть весь он в позументах, —
Бревно останется бревном
И в орденах, и в лентах!..»
Р. Бернс, С. Я. Маршак, «Честная бедность»
— ...В темноте, сам понимаешь, никто разбираться с подобными мелочами не стал, оставили до утра. Да и нагрёб-то на самом деле не шибко много — пару минут лопатой помахать, чтоб проехать, — говно вопрос! А как иначе с отвалом? — на узеньких дорожках СНТ не шибко-то развернёшься! Понимать надобно! Между тем, дабы это понимать, толика всё того же здравого смысла всё равно ведь нужна. Когда же оно, соображение, отсутствует напрочь... Короче, проснулись милая дама с мужем с утреца пораньше, только-только рассвело, потрахались быстренько, но со вкусом; позавтракали, котиков накормили, выгуляли — и гайда до ближайшего посёлка по магазинам пробежаться за новою метлой. Лопаты с собой прихватили, вдруг подчистить что придётся? — зимой-то всяко-разно, поди, случается! Подъезжают к воротам, а там... Ёксель-моксель барабек! — гора! Гора мокрого снега, ять её етить! Кубометра, наверное, полтора-два, не меньше, на дороге навалено! Охренеть не встать!!! И где-то невдалеке Эугений маячит, значится, в их сторону исподлобья зыркает. Чего ждал, чего хотел? — непонятно! Возможно, надо было б пойти, прогуляться, лопатой по жбану его пустому охреначить для острастки, да слишком много чести чудиле! Из тёплой машинки ради этого... хм... на букву «м» выходить, оно кому надо? Разогнались как следует, за пару раз снесли на хрен сию кучу идиотскую и поехали себе дальше по делам житейским. В его сторону даже не глянули. Ух как корёжило дяденьку Франкенштейна, мама не горюй! Аналогично и обратно пробились. В общем, раскатали кучу в хлам! И опять чувака корёжило.
— Так реально было? Не понял, уж не хочешь ли ты сказать..?!
— Именно так! Абсолютно реально! То есть, представь себе на минуточку: либо поздно вечером в кромешной темноте при свете лобкового фонарика...
— Лобковыми лишь вши бывают.
— Не умничай! ...Либо ещё затемно с утра простой лопатой чёрт-те знает откуда (рядышком-то столько снега не оказалось, ибо почищено!) с раскрасневшейся потной злобной физиономией вышеупомянутый товарищ (не Миха!) перетарил тонны полторы-две тяжеленного мокрого снега! Представляешь себе? Простой лопатой! Это ж сколько ж сил потрачено, и всё ради чего?! Не утруждайся, сама отвечу: ни за что ни про что нагадить совершенно безвинным людям! На-га-дить! С удовольствием! От всей своей кривой душонки! Смекаешь? У меня в этой связи всего лишь один вопрос: они-то здесь при чём?! Они, что ль, снег чистили, специально ему там чего-то нагребли? Ни фига подобного! Миха нагрёб. Без всякого, прошу заметить, злого умысла. Просто дорогу чистил. И уж коль кое у кого говно вскипело, ехал бы к трактористу, ему снега на дорогу перед домом нагрузил. Чего ж не поехал-то? Дык ссыкотно, однако! — собак ведь запросто могли спустить! И правильно, как пить дать спустили б! У Михи хорошие собаки, большие и чертовски злые.
— А это точно Эугений был? Ты уверена? Мож, кто другой?
— Абсолютно! Кроме них не было там ни души. Ни-ко-го-шень-ки ко-го! И, чтоб ты знал, сей товарищ ранее был уже уличён в подобных подлянках. Ему не впервой. И, по-моему, он с того шибко кайфует! Кайф, правда, какой-то... м-м-м-м... того-с... с душком-с!
— Гм... Чудило пусть даже на букву «м», мне кажется, слишком мягко сказано...
— Это при всём том, прошу отдельно заметить, что дорогу от деревни до ворот на халяву ему расчистили! Кабы не так, шкандыбать бы семейству огурцеводов с пожитками по глубокому снегу от самой деревни на ночь глядя! К тому ж в горку. Весьма сомнительное удовольствие, особливо для его малорослой жёнушки. Плавали, знаем! Думаешь, он денежек кому-нибудь хоть сколь-нибудь предложил? ...Правильно думаешь — чёрта с два! Хм... Разумеется, никто бы никаких грошей у него не взял. Дело-то в принципе, дружок!
— Да-а-а-а, уж удивила так удивила! Согласен, был бы просто пряник. Теперь-то уж точно торт! Не шибко, правда, вкусный. Дерьмецом, как ты совершенно верно заметила, отменным подванивает! А знаешь, кого-то мне этот ваш Эугений зело напоминает...
— Колываниху, что ль? И мне! Дык родственные же души! Однояйцевые звездецы, ха-ха-ха! М-м-м-м... И вот ещё, дозвольте-с, черешенка на вишенке.
— Доколе, мля?!!
— Не канючьте, милый крок, там всего-то пара строк! О, мля, стишок, ха-ха! Я поэт, зовусь я Цветик, точнее, поэтес-са. Как будет дальше? От меня вам пистолетик... Нет... Два подвеса... Нет... Три! Э-э-э-э...
— Два прихлопа, три притопа! Хватит резину тянуть, дорогая! Приличную рифму, как мне кажется, к слову «поэтесса» довольно сложно с кондачка подобрать! Не пыжься!
— Хорошо, хорошо, после досочиню! У меня правда ведь неплохо получается, а? Скажи-ка, крокодяш!
Нынче вообще многие двуногие безрогие, как известно, предпочитают мармелад, а также пастилу и с какого-то переляку в болезненном воображении своём тешатся иллюзиями, будто бы рифмоплетение им неплохо, знаете ли, удаётся. Допускаем, именно так дело в некоторых воспалённых мoзгах и обстоит, только вот плетение ихнее ни единого хрена ведь не поэзия.
И даже не двойного хрена, чтоб было понятнее, а самая что ни на есть неприглядная хренотень! Оба-на, каламбурчик! Гм... Одним словом — рифмоплётство. Хуже всякого паршивого графоманства, ей-богу!
Необходимо отметить, в массе своей (хорошо ещё покамест некритической!) они и книжек-то хороших добрых не удосужились в достатке прочитать, оттого словарный запас их ежели и чутка побогаче, нежели у Эллочки-людоедки, то, осмелимся утверждать, ненамного. Некоторые даже с пеной у рта пургу изволят прилюдно мести, что синонимы вроде как и не очень-то нужны. А что нужно?
В ответ — ахинея. Всё, по их «компетентному» мнению, без особого труда вполне возможно парой-тройкой слов обозначить. (Видимо, тех самых — из трёх букв! Фак! — Прим. ред.) Вот ведь пустомели!
Ну чем не Эллочка? Лично нас столь скудный лексикон не шибко устраивает. А вас, дорогие читатели? Мы, безусловно, русский мат как богатейший и выразительнейший пласт родной речи уважали, уважаем и будем уважать, но встречаются же на свете и другие слова!
Да здравствует бесконечное многообразие великого могучего русского языка! (Включая, разумеется, столь милую русскому уху матерщину!) Вечная слава синонимам! Ур-р-ра, товарищи!
— Ничего не слиплось?
— Самогоном дрянным запивал, вот и не слиплось. Покуда мордой в пустую коробку не упал.
Честно говоря, дрянным самогоном лучше вообще ничего не запивать. Ещё лучше его не закусывать, самое же правильное — подобную бяку вовнутрь и вовсе не употреблять!
Однако ежели кто-либо говно всякое хавает да нахваливает, лишь бы своё, родненькое было, типа пластилинового сиротского «пармезана» четырёхмесячной выдержки (вместо положенных от года и выше! — Прим. ред.) или вонючей косорыловки взамен вполне приличных напитков вроде простецкой водочки «Бельведер», значит, он лишь косорыловки и достоин. С пластилиновым «пармезаном», естественно, и селёдкой ржавой.
И так абсолютно во всём! — включая Сабонанов, Очебонов, просто Бонов и дебильные шоу неокомпрачикосов на прикорытных Соловецких теле-, радиоканалах, хе-хе! Мы же предпочитаем качественные продукты. Во всём! Чего и вам желаем, дорогие читатели!
— Что, на приличное бухло денег ему, что ль, не хватает?
— Только-только ведь сказала, чего ему точно не хватает! Насчёт денег не знаю. Не интересовалась.
— А-а-а-а! Критического мышления? — помню, помню!
— Вот-вот! И, соответственно, хоть бы малой толики здравого смысла.
— Тоже помню!
— Надеюсь, всем теперь понятен механизм мерзкого наушничества, да и вообще всякого подобного дерьма? Всасывай внимательно: на входе — массив данных — вполне, уверяю тебя, безобидных разговорчиков, шуточек, смехопынек да вагинохаханек; далее, повторюсь, всё тут же искажается в эдаком трансляторе (не диване!) — кривом зеркале воспалённого Колыванихиного (и ей подобных!) мозжечка; и на выходе, как я уже говорила, прёт в обратку изо всех ихних щелей в виде неоднократно упоминаемой уже отвратительно пахнущей субстанции. Что, при отсутствии здравого смысла, некоторыми товарищами принимается за конфетку (голую правду!) и с отменным аппетитом хавается за обе щёки. Всосал? Именно так рождаются мифы и легенды СНТ «Лужок»! С дальнейшей экстраполяцией, уж позволю себе так умно выразиться, вышеупомянутой субстанции в виде: идиотских предположений, тупых умоблудствований, глупых правил, а также некоего порядка, основанного на этих самых правилах на весь Соловецкий район и так далее вообще на всё царство.
— В чём проблема, никак не пойму? Всегда ведь можно пойти и прямо спросить человека... или людей: «На фига ж вы, самки домашней собаки, меня Франкенштейном-то обозвали?!» Объяснились бы, вместе посмеялись, бухнyли и: олл ю нид из лав! — трам-парам-пам-пам! — инцидент исчерпан! — дальше продолжаем дружить семьями! Ту же Колываниху враз бы на чистую воду вывели б, свилогу! Что в том сложного?
— Олл ю нид из лав, говоришь? Вечные Битлы? Х-х-х-хе! Сложность-то как раз в отсутствии того самого критического мышления, мой дорогой! Это ж думать надо, извилинами шевелить (хоть бы одной!). Куда проще безмозгло схавать всю эту словесную парашу, набычиться, перестать общаться с нормальными людьми, рожи им строить, хамски не здороваться. Зато по-мужски! Причём мужчина видный, солидняк, ёпрст! Чего б ему между делом пару пожилых интеллигентных женщин трёхэтажным не обматерить? Высшая мужеская доблесть, ёж его медь! При этом и соображать-то ни хрена не нужно. И идти некуда, и разговаривать не о чем. Наливай да пей! Лепота-а-а-а, силов нет!
Прекрасный нынче вечерок, не находите? Ежели б не дождь, слякоть, ветрило, холод промозглый, прочая осенняя шняга. Так и жизнь наша — жестянка, — сплошное удовольствие! — кабы не то, другое, третье, пятое, двадцать пятое недоразумение. Разговорчики эти ещё дурацкие, Колыванихи там всякие уродливые, Шамеляки душные, Эугении бестолковые!
И вообще, ну её в болото! К чёрту осень! К чёрту хандру! Олл ю нид из лав! — трам-парам-пам-пам! Ты взлюби ближнего со всех сил! — прям по незабвенному Майку Науменке:
«...Да, мир и любовь — это вам не хухры-мухры.
Вот сам Джордж Харрисон то ж самое говорил.
А ну-ка все хором затянули: «Харе Кришна!»
И взлюбили друг дружку со всех сил!»
М. Науменко, «Зоопарк», «Песня гуру»
— Да-а-а-а, уж ягодки так ягодки! Охренеть можно, просто куншткамера какая-то! Надеюсь, это всё?
— Ну... Почти... Хм... Не сметь перебивать! Без вишенки и торт не торт ни фига, понимаешь, а так себе пряник. Даже не тульский. Словом, жалкое подобие левой руки, ха-ха! ...Столько уж терпел, крокодяш, — не быкуй, потерпи ещё чутка, дослушай! М-м-м-м... Так вот! Забегaла тут «на потрещать» одна милая особа. Заодно колбаски вкусненькой для любимого мужа и не менее любимых котов прикупила. Дама в возрасте, но очень обаятельная и умница притом. Я с ней с удовольствием поближе познакомилась бы, прям вот ну совсем-совсем близко, ближе некуда! — но, увы! — девушка, к сожалению, покамест типа блюдёт супружескую верность, ха-ха! Хм... Хоть погожим вечерком на укромной лавочке тайком от мужа с весьма привлекательной леди вроде меня пообжиматься-то вовсе и не прочь. Губки сочные у неё, словно вишенки, чмоки-чмоки! А так-то, конечно, на людях строго гетеро, ха-ха-ха! И покуда я ей блузочку в подсобке расстёгивала, поведала она мне одну занимательную историю. Просто-таки замечательную! Рождественско-новогоднюю! ...Как-то зимой, уж и не упомню: прошлой ли, позапрошлой, собрались они с супругом на дачу. Они вообще каждые выходные мотыляются туда-сюда. За коим, спрашивается, бениным ляхом?! — ума не приложу! Я, кстати, и с мужем бы ейным тоже разок-другой-третий весьма охотно перепихнулась бы! Чертовски, скажу вам, казистый экземплярчик! Симпатяга! Ну да ладно, может, ещё и склеится. Глазёнками-то совсем нескромно постреливает, шалунишка! ...А лучше бы уж сразу втроём! ...А дня за два-три до того, экая непруха-то! — повалил снег, ну и навалило, мля! Вам по самые тестикулы будет, товарищ дорогой! Во-о-о-от, значится... У них хоть машина и повышенной проходимости, один чёрт велик риск в глубоком снегу застрять. А ехать-то надо: дом прогреть, птичек покормить, котов выгулять, самим подышать, — дела-с! Думали, может, не надо? Дык охота — она ж пуще неволи! Позвонили хорошему знакомцу своему — трактористу из местных, Михой, к слову, звать, попросили дорогу малька расчистить. Разумеется, не за просто так! Но это не важно. Чистил он её, чистил — аж до самого до вечера! Там ещё от деревни до ворот СНТ метров двести с лихуем дороги — так иной раз переметёт! — трактор застревает, не то что какая-то паршивая автомобилька! Пущай и повышенной проходимости. Как раз тот случай. Во второй половине дня, ко всему прочему, ещё и потеплело. Снег мокрым сделался, тяжёлым, мерзким! Жесть! Ребята с котятами прибыли уже по-тёмному, Миха как раз заканчивал. Матерился-а-а-а, ёшкин зверь! — самый сапожный сапожник позавидует! Ну и, надо понимать, чистил он проезд, как его просили, то бишь прямо. Налево же незабвенный наш Эугений проживает, он тоже иногда на даче зимой тусуется. Птичек, правда, не кормит, жмотяра! Вот и в тот раз припёрся, ять его етить! Причём, заметь, по чищеному уже ехал, сучок, и ведь не жужжал ни хрена! И поскольку Миха снегоотбрасывателем тогда ещё не обзавёлся, и вовсе не погрузчик у него, чистил он простым отвалом. Гм... Понятное дело, нагрёб местами снежку малешко в сторону Эугения. Дык откуда ж Михе об том знать? — чистил, повторюсь, где просили. И платили! С Эугения же шерсти клок хрена лысого дождёшься, не то что денежки какой-то! Хоть бы символической. Вне всяческих сомнений, кабы знал наш тракторист о великом будущем председателе, подчистил бы все огрехи свои, веничком подмёл бы, пылесосом пропылесосил, дорожку красную ковровую до самого до сарая евонного постелил. Увы, не срослось! Пришлось тому без дорожки обходиться...
Должно отметить, в последнее время развелось великое множество малограмотных люмпенов, желающих хоть чем-то порулить, хоть каким-нибудь даже самым паршивым председателем чуточку побыть. И нет такого люмпена, что не мечтал бы о своей личной красной ковровой дорожке. Но сколько их ни учи, ни переучивай, в какие супер-пупер программы ни суй, всё будет, как у прекрасного шотландского поэта пополам с Самуилом Яковлевичем:
«...При всём при том,
При всём при том,
Хоть весь он в позументах, —
Бревно останется бревном
И в орденах, и в лентах!..»
Р. Бернс, С. Я. Маршак, «Честная бедность»
— ...В темноте, сам понимаешь, никто разбираться с подобными мелочами не стал, оставили до утра. Да и нагрёб-то на самом деле не шибко много — пару минут лопатой помахать, чтоб проехать, — говно вопрос! А как иначе с отвалом? — на узеньких дорожках СНТ не шибко-то развернёшься! Понимать надобно! Между тем, дабы это понимать, толика всё того же здравого смысла всё равно ведь нужна. Когда же оно, соображение, отсутствует напрочь... Короче, проснулись милая дама с мужем с утреца пораньше, только-только рассвело, потрахались быстренько, но со вкусом; позавтракали, котиков накормили, выгуляли — и гайда до ближайшего посёлка по магазинам пробежаться за новою метлой. Лопаты с собой прихватили, вдруг подчистить что придётся? — зимой-то всяко-разно, поди, случается! Подъезжают к воротам, а там... Ёксель-моксель барабек! — гора! Гора мокрого снега, ять её етить! Кубометра, наверное, полтора-два, не меньше, на дороге навалено! Охренеть не встать!!! И где-то невдалеке Эугений маячит, значится, в их сторону исподлобья зыркает. Чего ждал, чего хотел? — непонятно! Возможно, надо было б пойти, прогуляться, лопатой по жбану его пустому охреначить для острастки, да слишком много чести чудиле! Из тёплой машинки ради этого... хм... на букву «м» выходить, оно кому надо? Разогнались как следует, за пару раз снесли на хрен сию кучу идиотскую и поехали себе дальше по делам житейским. В его сторону даже не глянули. Ух как корёжило дяденьку Франкенштейна, мама не горюй! Аналогично и обратно пробились. В общем, раскатали кучу в хлам! И опять чувака корёжило.
— Так реально было? Не понял, уж не хочешь ли ты сказать..?!
— Именно так! Абсолютно реально! То есть, представь себе на минуточку: либо поздно вечером в кромешной темноте при свете лобкового фонарика...
— Лобковыми лишь вши бывают.
— Не умничай! ...Либо ещё затемно с утра простой лопатой чёрт-те знает откуда (рядышком-то столько снега не оказалось, ибо почищено!) с раскрасневшейся потной злобной физиономией вышеупомянутый товарищ (не Миха!) перетарил тонны полторы-две тяжеленного мокрого снега! Представляешь себе? Простой лопатой! Это ж сколько ж сил потрачено, и всё ради чего?! Не утруждайся, сама отвечу: ни за что ни про что нагадить совершенно безвинным людям! На-га-дить! С удовольствием! От всей своей кривой душонки! Смекаешь? У меня в этой связи всего лишь один вопрос: они-то здесь при чём?! Они, что ль, снег чистили, специально ему там чего-то нагребли? Ни фига подобного! Миха нагрёб. Без всякого, прошу заметить, злого умысла. Просто дорогу чистил. И уж коль кое у кого говно вскипело, ехал бы к трактористу, ему снега на дорогу перед домом нагрузил. Чего ж не поехал-то? Дык ссыкотно, однако! — собак ведь запросто могли спустить! И правильно, как пить дать спустили б! У Михи хорошие собаки, большие и чертовски злые.
— А это точно Эугений был? Ты уверена? Мож, кто другой?
— Абсолютно! Кроме них не было там ни души. Ни-ко-го-шень-ки ко-го! И, чтоб ты знал, сей товарищ ранее был уже уличён в подобных подлянках. Ему не впервой. И, по-моему, он с того шибко кайфует! Кайф, правда, какой-то... м-м-м-м... того-с... с душком-с!
— Гм... Чудило пусть даже на букву «м», мне кажется, слишком мягко сказано...
— Это при всём том, прошу отдельно заметить, что дорогу от деревни до ворот на халяву ему расчистили! Кабы не так, шкандыбать бы семейству огурцеводов с пожитками по глубокому снегу от самой деревни на ночь глядя! К тому ж в горку. Весьма сомнительное удовольствие, особливо для его малорослой жёнушки. Плавали, знаем! Думаешь, он денежек кому-нибудь хоть сколь-нибудь предложил? ...Правильно думаешь — чёрта с два! Хм... Разумеется, никто бы никаких грошей у него не взял. Дело-то в принципе, дружок!
— Да-а-а-а, уж удивила так удивила! Согласен, был бы просто пряник. Теперь-то уж точно торт! Не шибко, правда, вкусный. Дерьмецом, как ты совершенно верно заметила, отменным подванивает! А знаешь, кого-то мне этот ваш Эугений зело напоминает...
— Колываниху, что ль? И мне! Дык родственные же души! Однояйцевые звездецы, ха-ха-ха! М-м-м-м... И вот ещё, дозвольте-с, черешенка на вишенке.
— Доколе, мля?!!
— Не канючьте, милый крок, там всего-то пара строк! О, мля, стишок, ха-ха! Я поэт, зовусь я Цветик, точнее, поэтес-са. Как будет дальше? От меня вам пистолетик... Нет... Два подвеса... Нет... Три! Э-э-э-э...
— Два прихлопа, три притопа! Хватит резину тянуть, дорогая! Приличную рифму, как мне кажется, к слову «поэтесса» довольно сложно с кондачка подобрать! Не пыжься!
— Хорошо, хорошо, после досочиню! У меня правда ведь неплохо получается, а? Скажи-ка, крокодяш!
Нынче вообще многие двуногие безрогие, как известно, предпочитают мармелад, а также пастилу и с какого-то переляку в болезненном воображении своём тешатся иллюзиями, будто бы рифмоплетение им неплохо, знаете ли, удаётся. Допускаем, именно так дело в некоторых воспалённых мoзгах и обстоит, только вот плетение ихнее ни единого хрена ведь не поэзия.
И даже не двойного хрена, чтоб было понятнее, а самая что ни на есть неприглядная хренотень! Оба-на, каламбурчик! Гм... Одним словом — рифмоплётство. Хуже всякого паршивого графоманства, ей-богу!
Необходимо отметить, в массе своей (хорошо ещё покамест некритической!) они и книжек-то хороших добрых не удосужились в достатке прочитать, оттого словарный запас их ежели и чутка побогаче, нежели у Эллочки-людоедки, то, осмелимся утверждать, ненамного. Некоторые даже с пеной у рта пургу изволят прилюдно мести, что синонимы вроде как и не очень-то нужны. А что нужно?
В ответ — ахинея. Всё, по их «компетентному» мнению, без особого труда вполне возможно парой-тройкой слов обозначить. (Видимо, тех самых — из трёх букв! Фак! — Прим. ред.) Вот ведь пустомели!
Ну чем не Эллочка? Лично нас столь скудный лексикон не шибко устраивает. А вас, дорогие читатели? Мы, безусловно, русский мат как богатейший и выразительнейший пласт родной речи уважали, уважаем и будем уважать, но встречаются же на свете и другие слова!
Да здравствует бесконечное многообразие великого могучего русского языка! (Включая, разумеется, столь милую русскому уху матерщину!) Вечная слава синонимам! Ур-р-ра, товарищи!
