Уткнувшись в плюющее счастьем видео,
Нежась в минорах новомодных кастратов,
Мажоры грустят по испанской корриде.
И хочется бедным в Майями или в Париж.
А вот Уфа, Ленинград — вот это престиж.
А те из них, кто подрос немного,
Лепят фильмы о счастливом быте,
Варят статьи о прямых дорогах
Или открывают дверцы в МИДе.
Они уже — те...
Они уже — те...»
Ю. Ю. Шевчук, ДДТ, «Мальчики-мажоры»
Фамилии сами назовёте?
Несмотря на то что дражайший Юрий Юлианович, по нашему весьма субъективному мнению, музыкальную темку своего достойнейшего произведения маненько (совсем чуть-чуть!) спёр у не менее достойного евонного же собрата по цеху — Фрэнка Заппы, слова сии, несомненно, цепляют за живое до сих пор, и актуальность ихняя на бескрайних просторах нашей Родины, похоже, не померкнет никогда. Невермор! От вечных слов: «ваще, нах!». К сожалению.
Текст, разумеется, не для Маруси, она в творчестве ДДТ ни ухом ни рылом, зато для вас, дорогие читатели. Авось что-нибудь да поменяется в мировосприятии. Хотя... Хрен его знает! Точнее, вас. Без обид.
Нынче ведь донельзя актуально! Не правда ли? Вспомним хоть бы сынка нефтяного, которому сравнительно недавно знатный орден государевый за «папины «заслуги» торжественно на грудя худосочные пришпилили. Погуглите, погуглите, ежели кто не в курсе.
Поркин, кажись, ихнее фамилиё, или Дралов? Э-э-э-э… Сечнев? Гм... Запамятовали чего-то. Может, оно и к лучшему для приличного состояния здоровья-то!
Покамест вернёмся-ка быстренько к текущему диалогу, вернее — почти монологу, не то мы так нипочём с места не сдвинемся, а неплохо бы:
— ...Чтоб было понятнее: на том высокоинтеллектуальном мероприятии были застуканы совсем ещё юные эрудиты — Филя со Степашкой, Хрюша; вполне себе уже солидняк умственного труда: Хрюн Моржов со Степаном Капустой; та же «Юбочка из плюша», мудаковатый качок Буратино, перезрелая вислотелая Мальвина, иные молодящиеся, но уже довольно бесформенные гедонисты / гедонистки, кое-кто из местной администрации, прочая тусовочная шантрапа да шушера. Все в той или иной мере голые. И смешные. А некоторые, ты не поверишь, Ген! — вообще без носков!!! — Машенька даже с дикого возмущения ножкой (тридцать восьмого растоптанного! — Прим. авт.) притопнула. — Там... Да-а-а-а, доигрались в демократию ребята-свинкерята... В свинократию! И надо же было тому приключиться! — вездесущие объективы поганцев Г. Проницательного, Б. Питомника и вонючки-иноагента каким-то немыслимым образом вычленили в беснующихся толпах и запечатлели-таки для потомков ту самую голую и смешную Настюльку во всей ея красе, самозабвенно увлечённую жаркими оральными ласками в компании двух зело волосатых амбалов-имбецилов. Она-то, Настюха, злые языки поговаривают, и была главной закопёрщицей сего забавного дивертисмента. …Не-е-е-е, не двуствольного минета, — вообще всего! Касаемо же амбалов… Хм!.. По крайней мере, один из них — уж точно не мой Димка, ха-ха! Логично ведь, правда? Вообще-то говоря, сведущие люди сказывают: из ведомства дядьки Черномора оне. Оба двое, мля. Да-а-а-а, богатыри — не вы!
Разумеется, никакой уважающий себя нормальный крокодил в подобные загибоны ни в жисть бы не поверил! Вот и товарищ Гай-Лимпоповский вполне, мы считаем, обоснованно чутка усомнился:
— Не может быть!
— Что, Черномор?
— Нет! — всё остальное!
— Век воли не видать! Чтоб мне завтра хрена лысого заместо свежей колбасы привезли!
— Хрена, говоришь? Лысого?! Уж не того ли самого, с татушками?
Хорошо, усомнился и усомнился, конституционное право каждого, но кто ж его, спрашивается, о больном за язык-то тянул?!
— Дядь Ген, ты, конечно же, крок авторитетный, спору нет, — как-то напряжённо, почти сквозь зубы процедила гражданочка Феофилактовна, — но так же ж можно ж и по наглой зелёной морде огрести! Широченная — нипочём ведь не промахнусь, мля буду!
— Гм... Тогда, пожалуй, верю! — тут же поджал хвост Геннадий Андреевич, ибо прекрасно был осведомлён: увесистая дубинка крепчайшего местного хмелеграба завсегда у девушки наготове возле прилавка припасена. Ибо: «...всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх: воет воем, что твои упокойники, если есть там соловьи, то — разбойники. Страшно, аж жуть!» — А дальше? Дальше-то что?!
— Дальше? М-м-м-м... Э-э-э-э...
Надо понимать, всяко-разно мычание, ахи, охи, вздохи, прочие сорные невразумительные междометия и типа умные слова вовсе не мыслительный процесс в кукундерах, так сказать, экспонируют , а, скорее, отсутствие в той или иной мере сего процесса. Проще говоря: ску-до-у-ми-е!
Всегда помните о том, граждане балагуры, коль кучкой могучей (как правило — «на троих»!) позвездеть о несущественном соберётесь. В «тубе» каком-нибудь. Или в дуроскопе .
Вот и Жене Варшавскому с сотоварищами из бывших маргинальных молодёжных тусовок (Союзов) времён развитого социализма (и нынешних, совсем уже не молодёжных, но не менее маргинальных!) неплохо бы прислушаться.
Марусе, однако ж, простительно. Она ведь ни разу не заслуженный привратник... дико извиняемся! — не советник охренительного класса охренетительной службы, ей по фигу. И нам, хе-хе!
Уверены на самом-то деле: и вам, дорогие читатели, вся эта охренетительность кассовая ... э-э-э-э... классово-служивая глубоко-глубоко по фигу. (Кое-кому по пояс будет!) Пущай всяческие действующие / экс-привратники... Тьфу ты, кака зараза прилипчива! — советники, конечно же, да экшперты кислых щей по всяким «важнецким» поводам друг перед дружкой или им подобным в зомбоящике (в тех же «тубе», скайпе, «Х», иной чужеродной параше!) заморачиваются, дискутируют, хвосты распущают, носы задирают.
Либо перед зеркалом. Голые опять же и смешные. Без носков! Главное, на слово не верить им. Ибо звездят-с (резче сказать нельзя, как пить дать забанят нах!) абсолютно бесстыже! Кроме того, зачастую банальщиной прёт, аж в носе свербит !
Но то совсем не о Феофилактовне, не-е-е-е! Не зря ж девушка в детстве круглой отличницей слыла! С житейской логикой, можете не сомневаться, полная икебана у нея! Как, впрочем, и с логикой предикатов, а заодно и с теорией алгоритмов.
— ...Вот ты, Андреич, скажи как на духу, лично ты что с этими фотками срамными бы сделал?
— Я?! С фига ль? У меня и фотоаппарата-то нет!
— Понарошку! Предположим, есть. И аппарат, и фотки гривуазные в ём.
— Понарошку, говоришь, гривуазные? Ну... Порвал бы и выкинул. Гм... Сжёг, о! — наилучший вариант. Вместе с поганым фотоаппаратом!
Не сказать, чтоб прям трудно скрываемое разочарование, однако некоторую досадливость Машенька в анфас таки выразила, не сдержалась:
— Тю-у-у-у-у! Глупышка ты, крокодяш! Ой, прости, прости, милый друг, — непрактичный. Нету в тебе здравого животного промискуитета... м-м-м-м... магнетизма... нет... прагматизма, да! Вот ни на йоту! Хоть и не человек. Ты разве не расслышал, дядь Ген? — публика-то не простая тусовалась, ма-жо-рис-та-я! Для них же самое важное что? — правильно! — внешний лоск да сытое брюхо! Коих ништяков и вкусняшек враз лишиться можно, коли не соблюдать эти... как их, мля... политесы социометрические, я бы даже сказала, в чём-то микросоциологические . Да! Для чего вообще фотографии существуют? Для того, чтобы их кому-нибудь выгодно показывать, крокодилья твоя башка! Вы-год-но! По-ли-те-сы! Всасываешь, дяденька?
Вновь откуда ни возьмись прижужжала оборзелая муха. А кушать-то боле и нечего! — остатки зеленоватой колбасы склочный мужичонко в уголок уволок к Цокотухе своей под тёплый бочок. Полетала муха так, полетала эдак, испробовала капустного рассолу, огурчиков квашеных, ещё кой-чего Марусиного фирменного.
Это она зря фирменного закусила, тем паче после колбасы-то! Моментом расстроившись желудком, огорчённо ушиблась балдой об оконное стекло и прилегла здесь же на подоконнике, отдохнуть. Где её сей момент настиг карающий перст Маруси Феофилактовны.
Хрусть — и пиз... звездец! Фатум, господа!
«Судьбы топор уж занесён, неотвратимо близок миг предсмертного прозрения.
В душе колоколов прощальный перезвон затих, печалью полон жизни завершения.
Нет боле дум, питавших сонм забав мирских, развеянных пред хладным ликом вечного забвения.
И тень костлявая, опёршись о косу, клобуком сумрачным маячит в отдалении.
То наш удел — сверкнуть во тьме ночной, подобно мотылькам, кружащим над свечой…»
Юлия Дии, «Думы о печальном. Фатум тетра»
Между тем колбасы внутре ея не обнаружилось. Ни грамма! Вот ведь! Куда натурпродукт ценный подевался, ять вашу?!
Гена недоумевал:
— Кого, где не соблюдать?! Машенька, вы, случаем, не бредите с устатку?
— А что, похоже разве? Просто временами уж очень хочется умные слова вслух сказать, да не с кем! С бабульками, что ль, ветхими на районе тёрки тереть? С местными забулдыгами? Хм! Вон, потёрли только что. Сам всё слыхал, чай не глухой. Даже ты, Андреич, типа умный какой, а дремучий порою — просто ужасть! Мне с вами подчас так скушно, так скушно, мне с вами иной раз просто спать хочется!
Какой же галантный крокодил, позвольте спросить, упустит возможность перед прекрасной дамой безукоризненным французским блеснуть? Вот и герой наш не удержался:
— Что же это вы, миледи, вуле ву куше авек муа?
Однако дама, по всей видимости, размовляти по-иноземному не дюже-то ловка. Посему как-то вот не зашли ей рептилоидные галлицизмы:
— Ты кого это собрался тут «куше», мордатый?!
— Забудь, дорогуша! Просто пошутил.
— Вшивая интеллигенция! — просто у них, видишь ли, всё! Шутять оне, мля! Хоть бы иногда «куше» кто-нибудь как следует по самые-самые! (Скромность всегда украшает! — Прим. ред.) ...Эхе-хе-хе-хе-е-е-е! Куда податься приличной девушке?
— Ага! Приличнее-то, пожалуй, и на колхозной дискотеке не сыскать, хе-хе-хе! — едва-едва слышно пробормотал Андреич. — Народное техно... это... маза с факой!
Здесь Геннадий, без сомнения, весьма благоразумно децибелы-то зело поубавил. Ибо чревато. И вообще, товарищ, помни! — всяк раз, когда варежку во всё воронье горло раззявить не по делу подмывает, рядышком дежурная бейсбольная бита вполне может оказаться. Или ещё чего покруче! Ножичек жиганский, пулька пистольная, к примеру.
Стоит оно того — тявканье бестолковое? Вряд ли. Задумывайтесь о том почаще, дорогие друзья, прежде чем облаять кого-то на пустом месте собираетесь. Помните, граждане дорогие: не тот пёс — боец, что лает попусту, а тот, что молча в глотку вцепиться норовит. Вы из каковских, решили для себя? ...То-то и оно!
Крокодяша наш, сами понимаете, во что-нибудь вцепиться природных данных с избытком имел. Вне всяческих сомнений! Клацнул разок, и дело с концом! Однако подобное клацанье претило ему, трепетность, понимаете ли, душевная не позволяла.
— ...Да-а-а-а-а! Офранцузились, оскотинились! — Машенька будто мысли наши читает, молодец деваха! — в правильную сторону шурупит. — И молодёжь нынче туда же — сплошь шеринг с коворкингом, понимаешь, в ихних головах! Этот... как его... куннилинг ещё, да! — модное нынче словцо. Самый что ни на есть тренд на треке! Чего в том умного, скажите на милость? Хотя голова вроде как и при деле, ха-ха-ха! А за жизнь-то и полялякать не с кем. Сплошные, нах, коучи да кешбэки криворотые вокруг!
— Проще изъясняться надобно, милая девушка, проще, и народ к тебе потянется. Без провокашек ваших заумных, без этих... без социо... метрии с микрологией. И коучей. Соглашусь, премерзкое словцо!
— Микросоциологией, милый друг. Да уж, поговорили! Хм...
Минутки полторы-две, не боле того, главный торграб всея микрорайона, поджав припухлые губки, пыхтела, сопела, борясь со жгучим желанием послать к бебеням собачачьим бестолковые разговоры, но вспомнив, очевидно, что именно ведь она, собственно, весьма назойливо их и инициировала, решилась-таки продолжить. Типа снизошла! (Богиня, не иначе, мля! — Прим. ред.)
— Проще, говоришь? Куда уж проще-то?! Сам посуди: у каждого из них (членов / членок, в данном конкретном случае, вышеозначенного «Общества ценителей классической афинской трагедии». — Прим. ред.) папы-мамы-бабушки-дедушки имеются — люди, как мы уже чуть выше отмечали, зачастую довольно влиятельные, ввиду чего шибко озабоченные кристальной чистотой своей репутации (по крайней мере, внешне-поверхностно-газетной компоненты сей репутации. — Прим. авт.), а также: жёны, мужья, дети, начальники, подчинённые, прочие, назовём их эдак по-заходеровски, «Родные и Знакомые Кролика». Ты ведь милую сказочку Бориса Заходера о Винни-Пухе и всех-всех-всех читал? Они тут, кстати, почти полным составом неподалёку живут. Кроме Пятачка. Гм... Вкрай обурел, свинота бандитская! ...Ну там ещё кое-кого.
Как и всяк уважающий себя типа вшивый интеллигент (вшей, к слову, не было у Гены, купался часто! — Прим. авт.), Андреич беззаветно любил кого-нибудь при случае поправлять и наставлять, всячески выпучивая мнимую свою «интеллигентность». Мнимую — ибо воспитанный крокодил тем и отличается, что за собой следит, а не окружающих по любому поводу менторски поучает.
Вот и товарищу М. Юсину — корреспонденту либерально-вагинального журнала «Спекулянт» — стоило б о том призадуматься. Есть о чём да было бы чем, хе-хе-хе! Он, кстати, собеседника перебить запросто себе позволяет, в то время как его перебить никак не моги, тут же такие вопли соплеплясова начинаются, глаза режет! Гм... Хамло, однако.
— Милн сию сказку придумал. Алан Александр Милн. Его и тапки! Свинота же вся эта Винни-Пуховская мне, безусловно, знакома.
Между тем гражданочку Феофилактовну поучать — что в воду пукать! Плевать она хотела на выпёрды всяких там Гай-Лимпоповских и Юсиных!
— А вдоль дороги мёртвые с косами стоять! Бряхня-а-а-а! Да и неважно это. Зело лишь важно, что подавляющее большинство этих самых «Родных и Знакомых» к подобным развлечениям (кого угодно, заметь, кроме самих себя!), как правило, относятся крайне негативно! Не-га-тив-ней-ше! Вплоть до мордобоя с поножовщиной, о как! С пострелялками! Причём смею тебя уверить: идейных ребят-свингерят почти что не было в той примечательной тусовке, мамой клянусь! Хоть клуб и самый настоящий «Свинкер», но бывает же такое! Жалкие крохи от юных, назовём их так... хм... инцестёров Гензель и Гретель не в счёт. ...Может, «Боржоми»? Свежак, ять её!
— На халяву?
— Обижаешь, дядь Ген! Это называется: со стопроцентной скидкой! Какая, к бебеням, может быть халява от ударницы коммунистического труда, сам посуди?! Ежели токмо кулёчек грязи соловецкой воглой осенью, ха-ха-ха!
Кто ж откажется от дармовщинки, тем паче от освежающе пузырящейся веселящими газиками «Боржоми»? Настоящей, без подмесу! (Тогда контрафактом ещё и в помине не баловались!) Пущай тёплой, да. Так ведь и на улице-то ни разу не зной летний!
Засосали по пузырьку, газики горлом стравили звонко, не стесняясь. Пукнули. Икнули.
Помолчали. Гена ещё попросил.
— А не обоссышься? Ладно, на бой спишем. Пей на здоровье, милый друг! Памперсы-то хоть поддел?
— Оч. смешно! Обхохочешься, гы-ы-ы-ы!
— Ты лучше смотри, не упустись мне тут! Антисанитарию не разводи, ёж твою медь! До дому опять же пёхом целый квартал топать.
— Не боись, сдюжу как-нибудь!
— Хотя о чём это я? — на тебе, поди, и штанов-то под лапсердаком нет.
Нежась в минорах новомодных кастратов,
Мажоры грустят по испанской корриде.
И хочется бедным в Майями или в Париж.
А вот Уфа, Ленинград — вот это престиж.
А те из них, кто подрос немного,
Лепят фильмы о счастливом быте,
Варят статьи о прямых дорогах
Или открывают дверцы в МИДе.
Они уже — те...
Они уже — те...»
Ю. Ю. Шевчук, ДДТ, «Мальчики-мажоры»
Фамилии сами назовёте?
Несмотря на то что дражайший Юрий Юлианович, по нашему весьма субъективному мнению, музыкальную темку своего достойнейшего произведения маненько (совсем чуть-чуть!) спёр у не менее достойного евонного же собрата по цеху — Фрэнка Заппы, слова сии, несомненно, цепляют за живое до сих пор, и актуальность ихняя на бескрайних просторах нашей Родины, похоже, не померкнет никогда. Невермор! От вечных слов: «ваще, нах!». К сожалению.
Текст, разумеется, не для Маруси, она в творчестве ДДТ ни ухом ни рылом, зато для вас, дорогие читатели. Авось что-нибудь да поменяется в мировосприятии. Хотя... Хрен его знает! Точнее, вас. Без обид.
Нынче ведь донельзя актуально! Не правда ли? Вспомним хоть бы сынка нефтяного, которому сравнительно недавно знатный орден государевый за «папины «заслуги» торжественно на грудя худосочные пришпилили. Погуглите, погуглите, ежели кто не в курсе.
Поркин, кажись, ихнее фамилиё, или Дралов? Э-э-э-э… Сечнев? Гм... Запамятовали чего-то. Может, оно и к лучшему для приличного состояния здоровья-то!
Покамест вернёмся-ка быстренько к текущему диалогу, вернее — почти монологу, не то мы так нипочём с места не сдвинемся, а неплохо бы:
— ...Чтоб было понятнее: на том высокоинтеллектуальном мероприятии были застуканы совсем ещё юные эрудиты — Филя со Степашкой, Хрюша; вполне себе уже солидняк умственного труда: Хрюн Моржов со Степаном Капустой; та же «Юбочка из плюша», мудаковатый качок Буратино, перезрелая вислотелая Мальвина, иные молодящиеся, но уже довольно бесформенные гедонисты / гедонистки, кое-кто из местной администрации, прочая тусовочная шантрапа да шушера. Все в той или иной мере голые. И смешные. А некоторые, ты не поверишь, Ген! — вообще без носков!!! — Машенька даже с дикого возмущения ножкой (тридцать восьмого растоптанного! — Прим. авт.) притопнула. — Там... Да-а-а-а, доигрались в демократию ребята-свинкерята... В свинократию! И надо же было тому приключиться! — вездесущие объективы поганцев Г. Проницательного, Б. Питомника и вонючки-иноагента каким-то немыслимым образом вычленили в беснующихся толпах и запечатлели-таки для потомков ту самую голую и смешную Настюльку во всей ея красе, самозабвенно увлечённую жаркими оральными ласками в компании двух зело волосатых амбалов-имбецилов. Она-то, Настюха, злые языки поговаривают, и была главной закопёрщицей сего забавного дивертисмента. …Не-е-е-е, не двуствольного минета, — вообще всего! Касаемо же амбалов… Хм!.. По крайней мере, один из них — уж точно не мой Димка, ха-ха! Логично ведь, правда? Вообще-то говоря, сведущие люди сказывают: из ведомства дядьки Черномора оне. Оба двое, мля. Да-а-а-а, богатыри — не вы!
Разумеется, никакой уважающий себя нормальный крокодил в подобные загибоны ни в жисть бы не поверил! Вот и товарищ Гай-Лимпоповский вполне, мы считаем, обоснованно чутка усомнился:
— Не может быть!
— Что, Черномор?
— Нет! — всё остальное!
— Век воли не видать! Чтоб мне завтра хрена лысого заместо свежей колбасы привезли!
— Хрена, говоришь? Лысого?! Уж не того ли самого, с татушками?
Хорошо, усомнился и усомнился, конституционное право каждого, но кто ж его, спрашивается, о больном за язык-то тянул?!
— Дядь Ген, ты, конечно же, крок авторитетный, спору нет, — как-то напряжённо, почти сквозь зубы процедила гражданочка Феофилактовна, — но так же ж можно ж и по наглой зелёной морде огрести! Широченная — нипочём ведь не промахнусь, мля буду!
— Гм... Тогда, пожалуй, верю! — тут же поджал хвост Геннадий Андреевич, ибо прекрасно был осведомлён: увесистая дубинка крепчайшего местного хмелеграба завсегда у девушки наготове возле прилавка припасена. Ибо: «...всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх: воет воем, что твои упокойники, если есть там соловьи, то — разбойники. Страшно, аж жуть!» — А дальше? Дальше-то что?!
— Дальше? М-м-м-м... Э-э-э-э...
Надо понимать, всяко-разно мычание, ахи, охи, вздохи, прочие сорные невразумительные междометия и типа умные слова вовсе не мыслительный процесс в кукундерах, так сказать, экспонируют , а, скорее, отсутствие в той или иной мере сего процесса. Проще говоря: ску-до-у-ми-е!
Всегда помните о том, граждане балагуры, коль кучкой могучей (как правило — «на троих»!) позвездеть о несущественном соберётесь. В «тубе» каком-нибудь. Или в дуроскопе .
Вот и Жене Варшавскому с сотоварищами из бывших маргинальных молодёжных тусовок (Союзов) времён развитого социализма (и нынешних, совсем уже не молодёжных, но не менее маргинальных!) неплохо бы прислушаться.
Марусе, однако ж, простительно. Она ведь ни разу не заслуженный привратник... дико извиняемся! — не советник охренительного класса охренетительной службы, ей по фигу. И нам, хе-хе!
Уверены на самом-то деле: и вам, дорогие читатели, вся эта охренетительность кассовая ... э-э-э-э... классово-служивая глубоко-глубоко по фигу. (Кое-кому по пояс будет!) Пущай всяческие действующие / экс-привратники... Тьфу ты, кака зараза прилипчива! — советники, конечно же, да экшперты кислых щей по всяким «важнецким» поводам друг перед дружкой или им подобным в зомбоящике (в тех же «тубе», скайпе, «Х», иной чужеродной параше!) заморачиваются, дискутируют, хвосты распущают, носы задирают.
Либо перед зеркалом. Голые опять же и смешные. Без носков! Главное, на слово не верить им. Ибо звездят-с (резче сказать нельзя, как пить дать забанят нах!) абсолютно бесстыже! Кроме того, зачастую банальщиной прёт, аж в носе свербит !
Но то совсем не о Феофилактовне, не-е-е-е! Не зря ж девушка в детстве круглой отличницей слыла! С житейской логикой, можете не сомневаться, полная икебана у нея! Как, впрочем, и с логикой предикатов, а заодно и с теорией алгоритмов.
— ...Вот ты, Андреич, скажи как на духу, лично ты что с этими фотками срамными бы сделал?
— Я?! С фига ль? У меня и фотоаппарата-то нет!
— Понарошку! Предположим, есть. И аппарат, и фотки гривуазные в ём.
— Понарошку, говоришь, гривуазные? Ну... Порвал бы и выкинул. Гм... Сжёг, о! — наилучший вариант. Вместе с поганым фотоаппаратом!
Не сказать, чтоб прям трудно скрываемое разочарование, однако некоторую досадливость Машенька в анфас таки выразила, не сдержалась:
— Тю-у-у-у-у! Глупышка ты, крокодяш! Ой, прости, прости, милый друг, — непрактичный. Нету в тебе здравого животного промискуитета... м-м-м-м... магнетизма... нет... прагматизма, да! Вот ни на йоту! Хоть и не человек. Ты разве не расслышал, дядь Ген? — публика-то не простая тусовалась, ма-жо-рис-та-я! Для них же самое важное что? — правильно! — внешний лоск да сытое брюхо! Коих ништяков и вкусняшек враз лишиться можно, коли не соблюдать эти... как их, мля... политесы социометрические, я бы даже сказала, в чём-то микросоциологические . Да! Для чего вообще фотографии существуют? Для того, чтобы их кому-нибудь выгодно показывать, крокодилья твоя башка! Вы-год-но! По-ли-те-сы! Всасываешь, дяденька?
Вновь откуда ни возьмись прижужжала оборзелая муха. А кушать-то боле и нечего! — остатки зеленоватой колбасы склочный мужичонко в уголок уволок к Цокотухе своей под тёплый бочок. Полетала муха так, полетала эдак, испробовала капустного рассолу, огурчиков квашеных, ещё кой-чего Марусиного фирменного.
Это она зря фирменного закусила, тем паче после колбасы-то! Моментом расстроившись желудком, огорчённо ушиблась балдой об оконное стекло и прилегла здесь же на подоконнике, отдохнуть. Где её сей момент настиг карающий перст Маруси Феофилактовны.
Хрусть — и пиз... звездец! Фатум, господа!
«Судьбы топор уж занесён, неотвратимо близок миг предсмертного прозрения.
В душе колоколов прощальный перезвон затих, печалью полон жизни завершения.
Нет боле дум, питавших сонм забав мирских, развеянных пред хладным ликом вечного забвения.
И тень костлявая, опёршись о косу, клобуком сумрачным маячит в отдалении.
То наш удел — сверкнуть во тьме ночной, подобно мотылькам, кружащим над свечой…»
Юлия Дии, «Думы о печальном. Фатум тетра»
Между тем колбасы внутре ея не обнаружилось. Ни грамма! Вот ведь! Куда натурпродукт ценный подевался, ять вашу?!
Гена недоумевал:
— Кого, где не соблюдать?! Машенька, вы, случаем, не бредите с устатку?
— А что, похоже разве? Просто временами уж очень хочется умные слова вслух сказать, да не с кем! С бабульками, что ль, ветхими на районе тёрки тереть? С местными забулдыгами? Хм! Вон, потёрли только что. Сам всё слыхал, чай не глухой. Даже ты, Андреич, типа умный какой, а дремучий порою — просто ужасть! Мне с вами подчас так скушно, так скушно, мне с вами иной раз просто спать хочется!
Какой же галантный крокодил, позвольте спросить, упустит возможность перед прекрасной дамой безукоризненным французским блеснуть? Вот и герой наш не удержался:
— Что же это вы, миледи, вуле ву куше авек муа?
Однако дама, по всей видимости, размовляти по-иноземному не дюже-то ловка. Посему как-то вот не зашли ей рептилоидные галлицизмы:
— Ты кого это собрался тут «куше», мордатый?!
— Забудь, дорогуша! Просто пошутил.
— Вшивая интеллигенция! — просто у них, видишь ли, всё! Шутять оне, мля! Хоть бы иногда «куше» кто-нибудь как следует по самые-самые! (Скромность всегда украшает! — Прим. ред.) ...Эхе-хе-хе-хе-е-е-е! Куда податься приличной девушке?
— Ага! Приличнее-то, пожалуй, и на колхозной дискотеке не сыскать, хе-хе-хе! — едва-едва слышно пробормотал Андреич. — Народное техно... это... маза с факой!
Здесь Геннадий, без сомнения, весьма благоразумно децибелы-то зело поубавил. Ибо чревато. И вообще, товарищ, помни! — всяк раз, когда варежку во всё воронье горло раззявить не по делу подмывает, рядышком дежурная бейсбольная бита вполне может оказаться. Или ещё чего покруче! Ножичек жиганский, пулька пистольная, к примеру.
Стоит оно того — тявканье бестолковое? Вряд ли. Задумывайтесь о том почаще, дорогие друзья, прежде чем облаять кого-то на пустом месте собираетесь. Помните, граждане дорогие: не тот пёс — боец, что лает попусту, а тот, что молча в глотку вцепиться норовит. Вы из каковских, решили для себя? ...То-то и оно!
Крокодяша наш, сами понимаете, во что-нибудь вцепиться природных данных с избытком имел. Вне всяческих сомнений! Клацнул разок, и дело с концом! Однако подобное клацанье претило ему, трепетность, понимаете ли, душевная не позволяла.
— ...Да-а-а-а-а! Офранцузились, оскотинились! — Машенька будто мысли наши читает, молодец деваха! — в правильную сторону шурупит. — И молодёжь нынче туда же — сплошь шеринг с коворкингом, понимаешь, в ихних головах! Этот... как его... куннилинг ещё, да! — модное нынче словцо. Самый что ни на есть тренд на треке! Чего в том умного, скажите на милость? Хотя голова вроде как и при деле, ха-ха-ха! А за жизнь-то и полялякать не с кем. Сплошные, нах, коучи да кешбэки криворотые вокруг!
— Проще изъясняться надобно, милая девушка, проще, и народ к тебе потянется. Без провокашек ваших заумных, без этих... без социо... метрии с микрологией. И коучей. Соглашусь, премерзкое словцо!
— Микросоциологией, милый друг. Да уж, поговорили! Хм...
Минутки полторы-две, не боле того, главный торграб всея микрорайона, поджав припухлые губки, пыхтела, сопела, борясь со жгучим желанием послать к бебеням собачачьим бестолковые разговоры, но вспомнив, очевидно, что именно ведь она, собственно, весьма назойливо их и инициировала, решилась-таки продолжить. Типа снизошла! (Богиня, не иначе, мля! — Прим. ред.)
— Проще, говоришь? Куда уж проще-то?! Сам посуди: у каждого из них (членов / членок, в данном конкретном случае, вышеозначенного «Общества ценителей классической афинской трагедии». — Прим. ред.) папы-мамы-бабушки-дедушки имеются — люди, как мы уже чуть выше отмечали, зачастую довольно влиятельные, ввиду чего шибко озабоченные кристальной чистотой своей репутации (по крайней мере, внешне-поверхностно-газетной компоненты сей репутации. — Прим. авт.), а также: жёны, мужья, дети, начальники, подчинённые, прочие, назовём их эдак по-заходеровски, «Родные и Знакомые Кролика». Ты ведь милую сказочку Бориса Заходера о Винни-Пухе и всех-всех-всех читал? Они тут, кстати, почти полным составом неподалёку живут. Кроме Пятачка. Гм... Вкрай обурел, свинота бандитская! ...Ну там ещё кое-кого.
Как и всяк уважающий себя типа вшивый интеллигент (вшей, к слову, не было у Гены, купался часто! — Прим. авт.), Андреич беззаветно любил кого-нибудь при случае поправлять и наставлять, всячески выпучивая мнимую свою «интеллигентность». Мнимую — ибо воспитанный крокодил тем и отличается, что за собой следит, а не окружающих по любому поводу менторски поучает.
Вот и товарищу М. Юсину — корреспонденту либерально-вагинального журнала «Спекулянт» — стоило б о том призадуматься. Есть о чём да было бы чем, хе-хе-хе! Он, кстати, собеседника перебить запросто себе позволяет, в то время как его перебить никак не моги, тут же такие вопли соплеплясова начинаются, глаза режет! Гм... Хамло, однако.
— Милн сию сказку придумал. Алан Александр Милн. Его и тапки! Свинота же вся эта Винни-Пуховская мне, безусловно, знакома.
Между тем гражданочку Феофилактовну поучать — что в воду пукать! Плевать она хотела на выпёрды всяких там Гай-Лимпоповских и Юсиных!
— А вдоль дороги мёртвые с косами стоять! Бряхня-а-а-а! Да и неважно это. Зело лишь важно, что подавляющее большинство этих самых «Родных и Знакомых» к подобным развлечениям (кого угодно, заметь, кроме самих себя!), как правило, относятся крайне негативно! Не-га-тив-ней-ше! Вплоть до мордобоя с поножовщиной, о как! С пострелялками! Причём смею тебя уверить: идейных ребят-свингерят почти что не было в той примечательной тусовке, мамой клянусь! Хоть клуб и самый настоящий «Свинкер», но бывает же такое! Жалкие крохи от юных, назовём их так... хм... инцестёров Гензель и Гретель не в счёт. ...Может, «Боржоми»? Свежак, ять её!
— На халяву?
— Обижаешь, дядь Ген! Это называется: со стопроцентной скидкой! Какая, к бебеням, может быть халява от ударницы коммунистического труда, сам посуди?! Ежели токмо кулёчек грязи соловецкой воглой осенью, ха-ха-ха!
Кто ж откажется от дармовщинки, тем паче от освежающе пузырящейся веселящими газиками «Боржоми»? Настоящей, без подмесу! (Тогда контрафактом ещё и в помине не баловались!) Пущай тёплой, да. Так ведь и на улице-то ни разу не зной летний!
Засосали по пузырьку, газики горлом стравили звонко, не стесняясь. Пукнули. Икнули.
Помолчали. Гена ещё попросил.
— А не обоссышься? Ладно, на бой спишем. Пей на здоровье, милый друг! Памперсы-то хоть поддел?
— Оч. смешно! Обхохочешься, гы-ы-ы-ы!
— Ты лучше смотри, не упустись мне тут! Антисанитарию не разводи, ёж твою медь! До дому опять же пёхом целый квартал топать.
— Не боись, сдюжу как-нибудь!
— Хотя о чём это я? — на тебе, поди, и штанов-то под лапсердаком нет.
