Разговор не клеится. Мне хочется обсудить с ним выставку, но мажору она до лампочки. Я задаю несколько вопросов о его путешествии в Рим и Афины, но парень отвечает односложно, явно не желая продолжать тему. Так что мы ужинаем молча, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Не знаю, на что рассчитывает Громов, но никакой романтики между нами нет и не будет. Хотя впереди еще три недели встреч, сомневаюсь, что это что-то изменит.
В конце вечера мажор вызывает такси, довозит меня до дома и платит за вечер. Если вчера мне было неудобно брать его деньги, сейчас, вспомнив, сколько он заплатил за столик официанту, я без стеснения забираю купюры.
Стоит выйти на тротуар, как такси с мажором сразу же скрывается за пеленой дождя. А я шагаю к подъезду, оглядываясь, не поджидают ли меня коллекторы. Но, видимо, в такую погоду даже им неохота запугивать людей. Ни у дома, ни в подъезде их нет, и я благополучно добираюсь до квартиры и запираю замок.
МАЖОР
- Как у вас с Машей? – интересуется на следующее утро отец, когда я спускаюсь к завтраку.
Я пожимаю плечами. Как у нас с Машей? Странно. Я плачу ей за свидания, она меня с трудом терпит и не скрывает этого. Но отцу лучше этого не знать, поэтому вслух я отвечаю:
- Нормально. Вчера в музей ходили. Ты же видел.
Я продолжал посылать ему фотки Маши и наши общие селфи, отчитываясь, что провел вечер именно с ней. К тому же, он видел мои траты по карте и мог отследить мой маршрут.
- И как музей? – не отстает отец.
- Скука смертная. Но ей понравилось.
Отец удовлетворенно кивает, словно все идет согласно его плану. Знать бы еще эти планы до конца! Он же не рассчитывает, что я влюблюсь в эту Машу и продолжу с ней встречаться и после того, как получу тачку на день рождения?
- Сходите сегодня в театр, - доносится до меня голос отца.
Я удивленно поднимаю глаза. Серьезно? Последний раз я был в театре еще в младшей школе. Уже тогда мне было куда интереснее смотреть кино. В кинотеатре хотя бы дают попкорн!
- Спектакль выберешь сам, - продолжает он. - Но постарайся, чтобы ей понравилось.
Я киваю. Не самый плохой вариант. Хотя бы не придется смотреть балет или оперу.
Пока идут пары в универе, я листаю сайт с афишей на сегодня и нахожу мюзикл «Анна Каренина» в Театре Оперетты. Вроде, Бэмби ходила на него с мамой, и ей понравилось. Там хотя бы поют и танцуют, все меньше шансов уснуть. Заказываю два билета в партер и скидываю Маше смс с названием театра и временем встречи.
МАША
Мы идем на мюзикл! Когда мажор прислал мне название театра, я чуть не запрыгала от счастья. Афиши мюзикла были расклеены по всей Москве, и я мечтала на нем побывать. Однажды я даже проходила мимо Театра Оперетты и завернула в кассу, чтобы узнать про билеты. Но даже самый дешевый, на балкон, мне был не по карману. А сейчас я была готова расцеловать мажора. Вот как он угадал, а? Или угадал его отец? Нет уж, старшего Громова я целовать точно не буду. Даже в щеку!
Вспоминаю его строгий взгляд – не мужчина, а гранитная скала! До сих пор удивляюсь, как ему пришла в голову идея заставить сына встречаться со мной. Кто их поймет, этих олигархов? Может, он считает, что мои встречи с его сыном – что-то типа благотворительности? Покорми и выгуляй бедную девочку? Испытай радости фастфуда и похода в музей?
Неважно! Главное, что сегодня я иду в театр! И снова – впервые в жизни.
Своей радостью я делюсь с официанткой Настей, с которой успела подружиться.
- Класс! – радуется за меня Настя. – А что наденешь?
Я смущаюсь. Об этом я даже не подумала. В театр ведь надо приходить нарядными, да? А мне наряжаться некогда – сегодня я заканчиваю позднее, времени только и хватит, что добежать до театра. Хорошо, тут как раз недалеко, дойду за полчаса. Да и не во что мне наряжаться. В чем я и признаюсь Насте. Обычно я на встречи с мажором прихожу в джинсах, футболке и кроссовках, которые переодеваю после работы в подсобке, но сегодня они точно не прокатят.
- Ты прямо так иди! – советует Настя, окидывая меня взглядом.
Я задерживаюсь у зеркала и рассматриваю свою униформу. Пожалуй, Настя права. Белая блузка, черная юбка и туфли на каблучке вполне сойдут за наряд для театра.
Настя сбегала в подсобку и принесла мне свои длинные красные бусы.
- Не рубины, конечно, - шутит Настя, надевая мне их поверх блузки, - но нарядненько.
Я довольно оглядываю себя в зеркале. Бижутерия хоть и недорогая, но симпатичная. В самый раз для похода в театр.
- Спасибо, Настя! – Я благодарю свою новую подругу, и она довольно улыбается.
- Пустяки!
Дождь, который лил весь день, к вечеру закончился. Уже зажглись фонари, и я с радостным предвкушением шагаю к театру, стуча каблучками по мокрой брусчатке.
У входа уже собралась толпа, но мажора нет. Я встаю возле афиши, нервно поглядывая на часы. Надеюсь, он не опоздает!
- Юбка? Это что-то новенькое! – Он подкрадывается незаметно, и я чуть не подпрыгиваю от его голоса. – Я тебя сразу не узнал.
Я нервно касаюсь бус, разволновавшись от его взгляда. Он усмехается.
- И даже бусы. Как мило. У бабушки одолжила?
- Ага, винтаж! – с вызовом отвечаю я.
Сам мажор выглядит ультрамодно – в вельветовом пиджаке, белой рубашке, брюках и кедах. Все вещи буквально кричат о дизайнерском происхождении и выглядят такими новыми, как будто их надели впервые. Даже кеды у него каждый день разные, на этот раз – серебристые.
- Ну пошли. – Он равнодушно кивает на вход, не высказывая ни малейшего энтузиазма по поводу похода в театр.
Ну и пусть! Главное, чтобы сидел тихо и не отвешивал ехидные комментарии, как вчера в музее.
Людный холл с гардеробом, лестница, резные двери, нарядные зрители – и вот уже толпа вносит нас в зал, и я восторженно задираю голову, разглядывая балконы с лепниной и огромную хрустальную люстру с подвесками.
- Не тормози. - Мажор подталкивает меня в спину и направляется к центральному проходу. Я тороплюсь за ним. Партер! О таком я не могла даже мечтать!
Наши места в первом ряду, и я с любопытством заглядываю в оркестровую яму. Музыканты уже настраивают инструменты, и один из них, молодой скрипач, заметив меня, приветливо улыбается. Я улыбаюсь в ответ, а мажор раздраженно цедит:
- Может, уже сядешь?
Я послушно опускаюсь на красное бархатное сиденье и рассматриваю полупрозрачный занавес, за которым угадываются очертания вокзала и паровоза.
- Я так мечтала побывать на «Карениной», - не сдержав восторга, шепчу я мажору.
- Правда? – Он довольно усмехается. - Тогда, считай, я угадал.
- Ты? – уточняю я. - Или твой отец?
- На этот раз я, - с задетым видом говорит он.
- Тогда спасибо, - улыбаюсь я.
- И тебе.
- За что?
- За юбку. Хоть какое-то развлечение здесь, - мажор скользит взглядом по моим ногам. – Кстати, у тебя там милая родинка.
Я смущенно одергиваю подол, пряча маленькую родинку над коленом. И как только он ее разглядел? Мажор смеется.
К счастью, в зале гаснет свет и звучит увертюра. Спектакль начинается, и я завороженно смотрю на сцену.
МАЖОР
Маша смотрит спектакль, а я смотрю на Машу. Сегодня она впервые не в джинсах, а в юбке, и я не могу отвести взгляда от ее ног. Какого черта она их прячет под уродскими джинсами? Если бы она носила платья и распускала волосы, как сегодня, вполне могла бы составить конкуренцию Доминике. Только снять бы с нее эти дурацкие бабушкины бусы…
Музыкальный номер заканчивается, и Маша первой восторженно хлопает в ладоши, а за ней подхватывает весь зал.
- Какой сильный голос, да? – Маша радостно наклоняется ко мне, и ее локон дразняще щекочет мне шею.
- Угу, - бормочу я и ловлю ее локон – шелковистый и приятный на ощупь.
Не заметив этого, Маша поворачивается обратно к сцене, и локон в моей руке натягивается, дергая ее назад.
- Извини. - Я отпускаю ее прядь и кладу руку на подлокотник, разделяющий наши кресла, но вместо отполированного дерева чувствую тепло ее ладони.
Маша вздрагивает, но не убирает руку. А я наслаждаюсь этим прикосновением – невинным и одновременно возбуждающим. Воздух как будто наэлектризован. На сцене, через оркестровую яму от нас, Анна Каренина танцует свой первый танец с Вронским. Маша зачарованно смотрит на сцену, а я думаю о том, что если бы ее нормально одеть, накрасить и причесать, она выглядела бы не хуже всех этих актрис.
Номер закачивается, и Маша вырывает ладонь, чтобы похлопать, а я с сожалением роняю свою руку на подлокотник. Она больше не возвращает руку, и от этого мне становится пусто. Чтобы отвлечься, я пялюсь на сцену и сам не замечаю, как действие увлекает меня. Когда опускается занавес, возвещая об антракте, я удивляюсь: как, уже?
- На одном дыхании, правда? – восторженно замечает Маша. Ее голубые глаза блестят, а щеки разрумянились.
Я киваю и встаю с места.
- Как насчет шампанского?
- Лучше кофе, - возражает Маша.
Приходится потолкаться, чтобы выйти из зала. В проходе уже столпились зрители. Пропускаю Машу вперед, чтобы не потерять в толпе, и почти вплотную прижимаюсь к ней, украдкой перебирая кончики ее волос. Они мягкие на ощупь, не то что жесткие цветные косички Доминики с искусственными колючими волосками.
В буфете тоже выстроилась очередь, и, пока мы стоим, Маша восторженно нахваливает спектакль, актеров, музыку и костюмы. А я улыбаюсь, глядя на нее и заражаясь ее радостью. Как же легко сделать ее счастливой!
- Точно не хочешь шампанского? – уточняю я, когда мы приближаемся к стойке буфета.
Маша качает головой, рассыпая по плечам распущенные волосы.
- Тогда выбирай пирожное. - Я легонько подталкиваю ее к витрине.
А сам, пока она глазеет на десерты, снова касаюсь ее волос, шаловливо наматывая кончик русой пряди на палец.
- Дэн, это ты? – внезапно окликает меня знакомый голос.
Я отдергиваю руку и вижу, что к нам пробираются Бэмби и Майк. Они-то здесь что делают?
- Вот уж не думала увидеть тебя в театре, - восклицает Бэмби.
После института она успела заехать домой, переоделась в длинное вечернее платье, какое подошло бы кинозвезде на церемонии «Оскар». Майк тоже принарядился – в бархатном пиджаке и с бабочкой.
– Какими судьбами?
Он протягивает мне руку, и я пожимаю ее.
- Да вот…
Маша оборачивается ко мне и говорит:
- Я буду эклер!
Взгляды Бэмби и Майка скрещиваются на ней, а затем устремляются ко мне.
- Это Маша, - представляю я свою спутницу, гадая, сколько времени им потребуется, чтобы узнать в ней официантку из кафе, которая опрокинула поднос с борщом.
Во взгляде Бэмби – только бесконечное изумление и ни проблеска узнавания. Она сканирует Машу с головы до ног, как будто пытаясь решить загадку – что может связывать меня с ней и как я вообще оказался в театре.
- Твоя родственница? – Бэмби усмехается. – Ты бы хоть ее приодел, прежде чем в люди выводить.
Маша вспыхивает, но молчит.
- Следующий! – выкрикивает официант за стойкой, и я не сразу понимаю, что обращаются к нам.
- Молодые люди! – нетерпеливо трогает меня за плечо какой-то мужчина, от которого несет потом и селедкой. – Вы будете брать?
- Да, - вздрагиваю я, поворачиваясь к буфету. – Кофе и… коньяк!
Если бы не встреча с однокурсниками, я бы тоже взял кофе. Но сейчас только коньяк поможет мне пережить унижение. О чем я вообще думал, когда выбрал спектакль, который любит Бэмби? Теперь о Маше узнают все! Бэмби всей нашей тусовке растреплет.
- Мне тоже коньяк, - встревает Майк, влезая без очереди.
- И шампанское! – требует Бэмби, оттесняя от стойки Машу.
Я расплачиваюсь за всех, мечтая, чтобы Бэмби с Майком скорее свалили. Но они занимают освободившийся столик и машут нам.
- Сюда!
Избегая смотреть на Машу, я направляюсь к ним. Маша тихо подходит следом и ставит на столик свою чашку с кофе и эклер. На фоне разодетой Бэмби она и впрямь выглядит бедной родственницей. Или официанткой из кафе. Если бы Бэмби хоть иногда обращала внимание на обслуживающий персонал, она бы ее вспомнила.
- А ты, Маша, откуда? – Бэмби делает глоток шампанского и с любопытством изучает Машу.
Та называет какую-то деревню.
- Не знала, что у тебя там родственники, Дэн, - теперь Бэмби косится на меня.
Я залпом опрокидываю в себя коньяк, жалея, что не заказал двойную порцию.
- Мы не родственники, - отрывисто говорю я, ставя на стол пустой бокал.
Майк потягивает свой коньяк, приобняв Бэмби за плечи, и насмешливо смотрит на меня.
- А кто тогда? – нетерпеливо спрашивает Бэмби, поигрывая бокалом с шампанским и демонстрируя синий гель-лак с модным дизайном.
И ведь не соврешь. Всех моих друзей она знает, а с Майком мы вместе учились еще в элитной школе на Рублевке. Маша в ее белой блузке и черной юбке из масс-маркета не вписывается ни в один наш круг.
Маша молча пьет кофе, нетронутый эклер лежит на ее тарелке. Решение за мной. Я вспоминаю тепло ее руки в моей и порывисто обнимаю за плечи.
- Маша - моя девушка, - с вызовом говорю я, глядя, как ошеломленно вытягиваются лица однокурсников.
- Девушка? – насмешливо переспрашивает Бэмби и отпивает шампанское. – Я, конечно, ожидала, что ты назло Доминике закрутишь с какой-нибудь топ-моделью или актрисой, но ты меня удивил.
Я хмурюсь, чувствуя, что она чего-то не договаривает. Бросаю взгляд на Майка, но тот отводит глаза и залпом допивает свой коньяк.
Звучит третий звонок, а зрители торопятся занять места в зрительном зале.
- Идем, Майк! – Бэмби оставляет на столе недопитое шампанское, как истинная леди, и тянет за руку своего парня.
Но я заступаю им дорогу.
- О чем ты? – Я требовательно смотрю на однокурсницу.
- Доминика закрутила с рэпером. Ты разве не знал? – Глаза Бэмби довольно вспыхивают, когда она понимает, что первой сообщила мне об измене девушки.
У меня перед глазами темнеет, и я с опозданием понимаю – это в фойе погас свет. Бэмби и Майк проходят в зал. Для них мы с Доминикой уже бывшие. И только мне одному известно о нашем с Доминикой уговоре. А это значит, что моя девушка мне изменила. С каким-то рэпером!
- Идем в зал, - тянет меня за руку Маша, но я стряхиваю ее и шагаю к буфету, где бармен уже убирает нераспроданные бутерброды из витрины.
- Еще коньяка! – требую я.
- Буфет закрылся, - хмурится парень.
- Мы опоздаем, - волнуется Маша.
- Плевать! – Я швыряю официанту крупную купюру и забираю со стойки бутылку коньяка, в которой осталась примерно половина. – Сдачи не надо.
Отхожу к столику и пью прямо из горла.
- Эй, парень! – волнуется официант. – Мне проблемы не нужны.
- Мы уже уходим, - Маша тянет меня из опустевшего фойе.
Когда мы подходим к залу, двери уже закрыты и изнутри доносится музыка. Спектакль начался, и сотрудница отказывается пускать нас в партер.
- Можете занять свободные места на балконе, - строго говорит она.
- Да ты знаешь, кто я такой? – горячусь я, чувствуя, как коньяк бурлит в крови. – Я весь этот театр купить могу!
Я взмахиваю рукой с бутылкой у нее перед лицом, и она бледнеет:
- Я сейчас охранника позову!
- Не надо никого звать, - Маша встает между нами, оттесняя меня от женщины. – Мы уже уходим.
Из зала доносится музыка, и по глазам Маши я вижу, как сильно ей хочется досмотреть спектакль.
- Ты можешь остаться, - предлагаю я.
- Я тебя одного не отпущу, - она упрямо качает головой и ведет меня в гардероб.
В конце вечера мажор вызывает такси, довозит меня до дома и платит за вечер. Если вчера мне было неудобно брать его деньги, сейчас, вспомнив, сколько он заплатил за столик официанту, я без стеснения забираю купюры.
Стоит выйти на тротуар, как такси с мажором сразу же скрывается за пеленой дождя. А я шагаю к подъезду, оглядываясь, не поджидают ли меня коллекторы. Но, видимо, в такую погоду даже им неохота запугивать людей. Ни у дома, ни в подъезде их нет, и я благополучно добираюсь до квартиры и запираю замок.
Прода от 21.03.2021, 12:53
Глава 16
МАЖОР
- Как у вас с Машей? – интересуется на следующее утро отец, когда я спускаюсь к завтраку.
Я пожимаю плечами. Как у нас с Машей? Странно. Я плачу ей за свидания, она меня с трудом терпит и не скрывает этого. Но отцу лучше этого не знать, поэтому вслух я отвечаю:
- Нормально. Вчера в музей ходили. Ты же видел.
Я продолжал посылать ему фотки Маши и наши общие селфи, отчитываясь, что провел вечер именно с ней. К тому же, он видел мои траты по карте и мог отследить мой маршрут.
- И как музей? – не отстает отец.
- Скука смертная. Но ей понравилось.
Отец удовлетворенно кивает, словно все идет согласно его плану. Знать бы еще эти планы до конца! Он же не рассчитывает, что я влюблюсь в эту Машу и продолжу с ней встречаться и после того, как получу тачку на день рождения?
- Сходите сегодня в театр, - доносится до меня голос отца.
Я удивленно поднимаю глаза. Серьезно? Последний раз я был в театре еще в младшей школе. Уже тогда мне было куда интереснее смотреть кино. В кинотеатре хотя бы дают попкорн!
- Спектакль выберешь сам, - продолжает он. - Но постарайся, чтобы ей понравилось.
Я киваю. Не самый плохой вариант. Хотя бы не придется смотреть балет или оперу.
Пока идут пары в универе, я листаю сайт с афишей на сегодня и нахожу мюзикл «Анна Каренина» в Театре Оперетты. Вроде, Бэмби ходила на него с мамой, и ей понравилось. Там хотя бы поют и танцуют, все меньше шансов уснуть. Заказываю два билета в партер и скидываю Маше смс с названием театра и временем встречи.
МАША
Мы идем на мюзикл! Когда мажор прислал мне название театра, я чуть не запрыгала от счастья. Афиши мюзикла были расклеены по всей Москве, и я мечтала на нем побывать. Однажды я даже проходила мимо Театра Оперетты и завернула в кассу, чтобы узнать про билеты. Но даже самый дешевый, на балкон, мне был не по карману. А сейчас я была готова расцеловать мажора. Вот как он угадал, а? Или угадал его отец? Нет уж, старшего Громова я целовать точно не буду. Даже в щеку!
Вспоминаю его строгий взгляд – не мужчина, а гранитная скала! До сих пор удивляюсь, как ему пришла в голову идея заставить сына встречаться со мной. Кто их поймет, этих олигархов? Может, он считает, что мои встречи с его сыном – что-то типа благотворительности? Покорми и выгуляй бедную девочку? Испытай радости фастфуда и похода в музей?
Неважно! Главное, что сегодня я иду в театр! И снова – впервые в жизни.
Своей радостью я делюсь с официанткой Настей, с которой успела подружиться.
- Класс! – радуется за меня Настя. – А что наденешь?
Я смущаюсь. Об этом я даже не подумала. В театр ведь надо приходить нарядными, да? А мне наряжаться некогда – сегодня я заканчиваю позднее, времени только и хватит, что добежать до театра. Хорошо, тут как раз недалеко, дойду за полчаса. Да и не во что мне наряжаться. В чем я и признаюсь Насте. Обычно я на встречи с мажором прихожу в джинсах, футболке и кроссовках, которые переодеваю после работы в подсобке, но сегодня они точно не прокатят.
- Ты прямо так иди! – советует Настя, окидывая меня взглядом.
Я задерживаюсь у зеркала и рассматриваю свою униформу. Пожалуй, Настя права. Белая блузка, черная юбка и туфли на каблучке вполне сойдут за наряд для театра.
Настя сбегала в подсобку и принесла мне свои длинные красные бусы.
- Не рубины, конечно, - шутит Настя, надевая мне их поверх блузки, - но нарядненько.
Я довольно оглядываю себя в зеркале. Бижутерия хоть и недорогая, но симпатичная. В самый раз для похода в театр.
- Спасибо, Настя! – Я благодарю свою новую подругу, и она довольно улыбается.
- Пустяки!
Дождь, который лил весь день, к вечеру закончился. Уже зажглись фонари, и я с радостным предвкушением шагаю к театру, стуча каблучками по мокрой брусчатке.
У входа уже собралась толпа, но мажора нет. Я встаю возле афиши, нервно поглядывая на часы. Надеюсь, он не опоздает!
- Юбка? Это что-то новенькое! – Он подкрадывается незаметно, и я чуть не подпрыгиваю от его голоса. – Я тебя сразу не узнал.
Я нервно касаюсь бус, разволновавшись от его взгляда. Он усмехается.
- И даже бусы. Как мило. У бабушки одолжила?
- Ага, винтаж! – с вызовом отвечаю я.
Сам мажор выглядит ультрамодно – в вельветовом пиджаке, белой рубашке, брюках и кедах. Все вещи буквально кричат о дизайнерском происхождении и выглядят такими новыми, как будто их надели впервые. Даже кеды у него каждый день разные, на этот раз – серебристые.
- Ну пошли. – Он равнодушно кивает на вход, не высказывая ни малейшего энтузиазма по поводу похода в театр.
Ну и пусть! Главное, чтобы сидел тихо и не отвешивал ехидные комментарии, как вчера в музее.
Людный холл с гардеробом, лестница, резные двери, нарядные зрители – и вот уже толпа вносит нас в зал, и я восторженно задираю голову, разглядывая балконы с лепниной и огромную хрустальную люстру с подвесками.
- Не тормози. - Мажор подталкивает меня в спину и направляется к центральному проходу. Я тороплюсь за ним. Партер! О таком я не могла даже мечтать!
Наши места в первом ряду, и я с любопытством заглядываю в оркестровую яму. Музыканты уже настраивают инструменты, и один из них, молодой скрипач, заметив меня, приветливо улыбается. Я улыбаюсь в ответ, а мажор раздраженно цедит:
- Может, уже сядешь?
Я послушно опускаюсь на красное бархатное сиденье и рассматриваю полупрозрачный занавес, за которым угадываются очертания вокзала и паровоза.
- Я так мечтала побывать на «Карениной», - не сдержав восторга, шепчу я мажору.
- Правда? – Он довольно усмехается. - Тогда, считай, я угадал.
- Ты? – уточняю я. - Или твой отец?
- На этот раз я, - с задетым видом говорит он.
- Тогда спасибо, - улыбаюсь я.
- И тебе.
- За что?
- За юбку. Хоть какое-то развлечение здесь, - мажор скользит взглядом по моим ногам. – Кстати, у тебя там милая родинка.
Я смущенно одергиваю подол, пряча маленькую родинку над коленом. И как только он ее разглядел? Мажор смеется.
К счастью, в зале гаснет свет и звучит увертюра. Спектакль начинается, и я завороженно смотрю на сцену.
Прода от 23.03.2021, 20:31
МАЖОР
Маша смотрит спектакль, а я смотрю на Машу. Сегодня она впервые не в джинсах, а в юбке, и я не могу отвести взгляда от ее ног. Какого черта она их прячет под уродскими джинсами? Если бы она носила платья и распускала волосы, как сегодня, вполне могла бы составить конкуренцию Доминике. Только снять бы с нее эти дурацкие бабушкины бусы…
Музыкальный номер заканчивается, и Маша первой восторженно хлопает в ладоши, а за ней подхватывает весь зал.
- Какой сильный голос, да? – Маша радостно наклоняется ко мне, и ее локон дразняще щекочет мне шею.
- Угу, - бормочу я и ловлю ее локон – шелковистый и приятный на ощупь.
Не заметив этого, Маша поворачивается обратно к сцене, и локон в моей руке натягивается, дергая ее назад.
- Извини. - Я отпускаю ее прядь и кладу руку на подлокотник, разделяющий наши кресла, но вместо отполированного дерева чувствую тепло ее ладони.
Маша вздрагивает, но не убирает руку. А я наслаждаюсь этим прикосновением – невинным и одновременно возбуждающим. Воздух как будто наэлектризован. На сцене, через оркестровую яму от нас, Анна Каренина танцует свой первый танец с Вронским. Маша зачарованно смотрит на сцену, а я думаю о том, что если бы ее нормально одеть, накрасить и причесать, она выглядела бы не хуже всех этих актрис.
Номер закачивается, и Маша вырывает ладонь, чтобы похлопать, а я с сожалением роняю свою руку на подлокотник. Она больше не возвращает руку, и от этого мне становится пусто. Чтобы отвлечься, я пялюсь на сцену и сам не замечаю, как действие увлекает меня. Когда опускается занавес, возвещая об антракте, я удивляюсь: как, уже?
- На одном дыхании, правда? – восторженно замечает Маша. Ее голубые глаза блестят, а щеки разрумянились.
Я киваю и встаю с места.
- Как насчет шампанского?
- Лучше кофе, - возражает Маша.
Приходится потолкаться, чтобы выйти из зала. В проходе уже столпились зрители. Пропускаю Машу вперед, чтобы не потерять в толпе, и почти вплотную прижимаюсь к ней, украдкой перебирая кончики ее волос. Они мягкие на ощупь, не то что жесткие цветные косички Доминики с искусственными колючими волосками.
В буфете тоже выстроилась очередь, и, пока мы стоим, Маша восторженно нахваливает спектакль, актеров, музыку и костюмы. А я улыбаюсь, глядя на нее и заражаясь ее радостью. Как же легко сделать ее счастливой!
- Точно не хочешь шампанского? – уточняю я, когда мы приближаемся к стойке буфета.
Маша качает головой, рассыпая по плечам распущенные волосы.
- Тогда выбирай пирожное. - Я легонько подталкиваю ее к витрине.
А сам, пока она глазеет на десерты, снова касаюсь ее волос, шаловливо наматывая кончик русой пряди на палец.
- Дэн, это ты? – внезапно окликает меня знакомый голос.
Я отдергиваю руку и вижу, что к нам пробираются Бэмби и Майк. Они-то здесь что делают?
- Вот уж не думала увидеть тебя в театре, - восклицает Бэмби.
После института она успела заехать домой, переоделась в длинное вечернее платье, какое подошло бы кинозвезде на церемонии «Оскар». Майк тоже принарядился – в бархатном пиджаке и с бабочкой.
– Какими судьбами?
Он протягивает мне руку, и я пожимаю ее.
- Да вот…
Маша оборачивается ко мне и говорит:
- Я буду эклер!
Взгляды Бэмби и Майка скрещиваются на ней, а затем устремляются ко мне.
- Это Маша, - представляю я свою спутницу, гадая, сколько времени им потребуется, чтобы узнать в ней официантку из кафе, которая опрокинула поднос с борщом.
Во взгляде Бэмби – только бесконечное изумление и ни проблеска узнавания. Она сканирует Машу с головы до ног, как будто пытаясь решить загадку – что может связывать меня с ней и как я вообще оказался в театре.
- Твоя родственница? – Бэмби усмехается. – Ты бы хоть ее приодел, прежде чем в люди выводить.
Маша вспыхивает, но молчит.
- Следующий! – выкрикивает официант за стойкой, и я не сразу понимаю, что обращаются к нам.
- Молодые люди! – нетерпеливо трогает меня за плечо какой-то мужчина, от которого несет потом и селедкой. – Вы будете брать?
- Да, - вздрагиваю я, поворачиваясь к буфету. – Кофе и… коньяк!
Если бы не встреча с однокурсниками, я бы тоже взял кофе. Но сейчас только коньяк поможет мне пережить унижение. О чем я вообще думал, когда выбрал спектакль, который любит Бэмби? Теперь о Маше узнают все! Бэмби всей нашей тусовке растреплет.
- Мне тоже коньяк, - встревает Майк, влезая без очереди.
- И шампанское! – требует Бэмби, оттесняя от стойки Машу.
Я расплачиваюсь за всех, мечтая, чтобы Бэмби с Майком скорее свалили. Но они занимают освободившийся столик и машут нам.
- Сюда!
Избегая смотреть на Машу, я направляюсь к ним. Маша тихо подходит следом и ставит на столик свою чашку с кофе и эклер. На фоне разодетой Бэмби она и впрямь выглядит бедной родственницей. Или официанткой из кафе. Если бы Бэмби хоть иногда обращала внимание на обслуживающий персонал, она бы ее вспомнила.
- А ты, Маша, откуда? – Бэмби делает глоток шампанского и с любопытством изучает Машу.
Та называет какую-то деревню.
- Не знала, что у тебя там родственники, Дэн, - теперь Бэмби косится на меня.
Я залпом опрокидываю в себя коньяк, жалея, что не заказал двойную порцию.
- Мы не родственники, - отрывисто говорю я, ставя на стол пустой бокал.
Майк потягивает свой коньяк, приобняв Бэмби за плечи, и насмешливо смотрит на меня.
- А кто тогда? – нетерпеливо спрашивает Бэмби, поигрывая бокалом с шампанским и демонстрируя синий гель-лак с модным дизайном.
И ведь не соврешь. Всех моих друзей она знает, а с Майком мы вместе учились еще в элитной школе на Рублевке. Маша в ее белой блузке и черной юбке из масс-маркета не вписывается ни в один наш круг.
Маша молча пьет кофе, нетронутый эклер лежит на ее тарелке. Решение за мной. Я вспоминаю тепло ее руки в моей и порывисто обнимаю за плечи.
- Маша - моя девушка, - с вызовом говорю я, глядя, как ошеломленно вытягиваются лица однокурсников.
- Девушка? – насмешливо переспрашивает Бэмби и отпивает шампанское. – Я, конечно, ожидала, что ты назло Доминике закрутишь с какой-нибудь топ-моделью или актрисой, но ты меня удивил.
Я хмурюсь, чувствуя, что она чего-то не договаривает. Бросаю взгляд на Майка, но тот отводит глаза и залпом допивает свой коньяк.
Звучит третий звонок, а зрители торопятся занять места в зрительном зале.
- Идем, Майк! – Бэмби оставляет на столе недопитое шампанское, как истинная леди, и тянет за руку своего парня.
Но я заступаю им дорогу.
- О чем ты? – Я требовательно смотрю на однокурсницу.
- Доминика закрутила с рэпером. Ты разве не знал? – Глаза Бэмби довольно вспыхивают, когда она понимает, что первой сообщила мне об измене девушки.
У меня перед глазами темнеет, и я с опозданием понимаю – это в фойе погас свет. Бэмби и Майк проходят в зал. Для них мы с Доминикой уже бывшие. И только мне одному известно о нашем с Доминикой уговоре. А это значит, что моя девушка мне изменила. С каким-то рэпером!
- Идем в зал, - тянет меня за руку Маша, но я стряхиваю ее и шагаю к буфету, где бармен уже убирает нераспроданные бутерброды из витрины.
- Еще коньяка! – требую я.
- Буфет закрылся, - хмурится парень.
- Мы опоздаем, - волнуется Маша.
- Плевать! – Я швыряю официанту крупную купюру и забираю со стойки бутылку коньяка, в которой осталась примерно половина. – Сдачи не надо.
Отхожу к столику и пью прямо из горла.
- Эй, парень! – волнуется официант. – Мне проблемы не нужны.
- Мы уже уходим, - Маша тянет меня из опустевшего фойе.
Когда мы подходим к залу, двери уже закрыты и изнутри доносится музыка. Спектакль начался, и сотрудница отказывается пускать нас в партер.
- Можете занять свободные места на балконе, - строго говорит она.
- Да ты знаешь, кто я такой? – горячусь я, чувствуя, как коньяк бурлит в крови. – Я весь этот театр купить могу!
Я взмахиваю рукой с бутылкой у нее перед лицом, и она бледнеет:
- Я сейчас охранника позову!
- Не надо никого звать, - Маша встает между нами, оттесняя меня от женщины. – Мы уже уходим.
Из зала доносится музыка, и по глазам Маши я вижу, как сильно ей хочется досмотреть спектакль.
- Ты можешь остаться, - предлагаю я.
- Я тебя одного не отпущу, - она упрямо качает головой и ведет меня в гардероб.
