– То сиди, то не сиди. А коли не пойдешь, барон потом к лошади привяжет, да по всей округе прокатит…
Мужик торопливо поднимался, продолжая бурчать себе под нос. Он не заметил в темном углу неподвижную фигуру и благополучно прошел дальше в коридор. Девушка подождала ещё немного, пока шаги стихнут, и побежала вниз. Оказавшись у нужной камеры, она негромко позвала:
– Брест.
В ответ донесся тихий шелест, и в зарешеченном окошке появилось знакомое, но уставшее лицо.
– Ты? – недоверчиво протянул наёмник.
– У нас мало времени, – торопилась воровка, вытащив отмычки из-за пазухи.
Катерина присмотрелась к замку и, облегченно выдохнув, открыла его в два счета. Брест вышел наружу, чуть сощурившись: даже неяркий свет факелов резал глаза после полной темноты камеры. Девушка суетилась, бегала по подвалу в поисках оружия для мужчины. Наёмник, привыкнув к свету, никуда не торопился. Он прислонился к косяку, сложив руки на груди, и не сводил глаз с воровки. Прищур превратился в злое, пристальное наблюдение. Прежняя суетливо сновала по темнице, избегая тяжелого взгляда. Брест молча рассматривал темную фигуру, облаченную в такой знакомый доспех. Ноздри мужчины раздувались от охватившей его ярости, а рот скривился в презрительной ядовитой усмешке. Катерина, наконец, отыскала отобранный стражниками меч и отнесла его наёмнику. Тот с красным лицом еле сдерживался, чтобы не открыть рот и не высказать, всё что думает, а то и сотворить чего похуже. Руки пришлось крепче сжать: в гневе и зашибить можно дуру.
– Меч, – Прежняя передала ему оружие и поспешила на выход.
Брест, словно со стороны, увидел, как его ладонь взяла клинок, а знакомая спина уже поднималась по лестнице. Он поспешил вслед за ней, подавив в себе темное желание всадить серую сталь промеж лопаток и медленно повернуть. Боль за боль. Прежняя, шестым чувством учуяв опасность, припустила так, что плащ трепался на лету, как бельё на веревке от ветра. Наёмник не отставал.
– Где Милка? – через плечо бросила воровка.
– В склепе ейном, – буркнул мужчина.
Прежняя резко затормозила, от чего Брест снёс её, как бык калитку, припечатав к стене. Та, охнув, пластом отвалилась от наёмника и упала на колени.
– Ты чего так резко тормозишь? – огрызнулся он.
– Так склеп в другой стороне, – простонала девка.
Мужчина сжал челюсти, грозно раздувая ноздри, но все же протянул ей руку:
– Веди, – наёмник помог подняться.
Катерина благодарно ухватилась за протянутую ладонь и, кряхтя, поднялась. Она кивнула в сторону:
– Нам туда.
Девушка хотела ещё что-то сказать, но промолчала и прошла мимо. Наёмник, проводив мрачным взглядом, последовал за ней. Они торопливо сворачивали из одного коридора в другой, проходили мимо разных палат, ведомые памятью Прежней. Здесь было тихо. Эта часть замка примыкала к лесу, а битва велась на другой стороне. Навстречу иногда попадалась редкая челядь. Кто мог, бежал отсюда на помощь раненным, и только иная баба, не пожелавшая лезть в пекло, испуганно выглядывала на шум, но, заприметив две спешившие темные фигуры, тут же скрывалась за крепкими дверями. Брест на ходу сверлил Прежнюю взглядом, наконец, не выдержал:
– Ничего не хочешь мне поведать, голуба?
Катерина боялась этого вопроса: раз назвал её «голуба» – дело плохо.
– Сейчас не время, – отрезала она, завернув в галерею, ведущему к склепу барона.
– Добре, – процедил наёмник, – но заруби себе на носу, голуба… К этому разговору я ещё вернусь и вытрясу из тебя всё до последнего словца, усекла?
Девушка ничего не ответила, только отвела взгляд и свернула к последней двери, возле которой, негромко переговариваясь, скучали два стражника. Они заметили путников и, замолчав, поднялись, вытащив мечи.
– Кто таковы будете?
– Извиняйте, мужики, но время не терпит, – бросил на бегу наёмник, налетая на первого.
Второй стражник замахнулся тяжелым мечом, но, получив удар кулаком по незащищенному кадыку, выпучил глаза и беззвучно осел, хватая ртом воздух, другой мужик уже лежал без сознания. Брест кивнул Прежней, та легкой походкой перешагнула через два тела:
– Мастер переговоров, – восхитилась Катерина.
Она подхватила ключи у служивого и отворила дверь. В полумраке показалась лестница, уходящая вниз. Сбоку на стене приютился потухший факел. Прежняя выудила огниво и подожгла ткань.
– Милка, – Брест отодвинул воровку и, выхватив факел, пошел вниз. – Милка! – позвал он громче.
Серый каменный зал. В центре два массивных гроба из цельных плит, украшенных выгоревшими от времени лентами и цветами – барон баловал жену даже после смерти, не пожелав её захоронить, как принято у простых людей. Он соорудил склеп в стенах замка, куда снёс усопшую, а после подготовил и для дочери место: открытый саркофаг с выцветшей тканью, пустовавший в середине.
На Бреста из темного угла налетела растрепанная девица, обвившись вокруг него, как вьюн вокруг жерди, заверещала:
– Брестушка, милый, родной!
Милка то ли плакала, то ли смеялась, то ли всё вместе. Слезы текли по бледному испуганному лицу, оставляя мокрые дорожи. Она вцепилась в плотный доспех, обхватив мужчину руками и ногами. Наемник вынес её, как мартышку, не отдирая.
– Ох, и страху я натерпелась, – всхлипывала девушка, – Там ведь маменька лежит, а ещё гроб мо-ой…
Молодая баронесса окончательно разревелась, уткнувшись Бресту в шею. Катерина, наблюдавшая за картиной, громко закашлялась:
– Всё понимаю: чем дольше разлука, тем радостней встреча, но там война идёт, а баба Ежна с Герой на передовой.
Милка подняла недоумённый взгляд на Прежнюю:
– Ты?! – сквозь слёзы прошипела она, – Да как у тебя духу хватило заявиться сюда?!
Катерина тяжело вздохнула, но раскладывать всё по полочкам сейчас не собиралась: девицу просто невозможно было загнать в угол для объяснений. Она скривилась:
– А может потом лясы поточим, а? Епископ замок по камню разносит, но тебе, конечно, сопли вытереть важнее.
Воровка развернулась и устремилась вглубь коридора. Брест снял пыхтящую от возмущения Милку, кивнув в ответ на её недоуменный взгляд, последовал за Прежней. Баронесса набрала в легкие поболе воздуха, чтобы разразиться бурной тирадой, но оба слушателя уже скрылись за поворотом, и она шумно сдулась, торопясь догнать остальных.
Чем ближе троица подходила к главному залу, тем больше народу попадалось им навстречу. Взмыленные девицы сновали из угла в угол, от одного раненного к другому, пытаясь помочь каждому, но сил на всех не хватало: кое-где виднелись прикрытые полотнами тела. Милка ахнула, глядя на всё вокруг:
– Что же это деется?
– Епископ это «деется», – ответила Катерина и, обогнув хлопочущую служанку, выскочила в главные двери.
Во дворе полыхал пожар. Крепостная стена, окружавшая двор, зияла огромной дырой, а неподалёку от неё лежал огромный, сыпящий искрами огненный шар. Чуть поодаль ещё один. Стражники и челядь сновали от колодца с ведрами, пытаясь потушить горящее дерево. Некоторые дворовые постройки уже обрушились, и люди старались не дать огню перекинуться на конюшню, расположенную поблизости. Барона нигде не было видно, чуть в стороне сидела баба Ежна с прикрытыми глазами и что-то бормотала себе под нос. Рядом, как коршун, кружил Гера, отгоняя каждого, кто только подумывал посягнуть на сосредоточенность ворожеи. Парень увидел ошарашенную троицу и помахал им. Катерина устремилась к нему, но путь перегородил высокий латник с подпаленными волосами:
– Брест, барыня, вас уже выпустили?
– Стоян, где тятя? – обеспокоенно подскочила Милка.
– А пёс его знает! Они куда-то пропали вместе с Гостемилом, а тут полный бардак деется! Я кое-как мужиков наладил огонь тушить, да рук не хватает. Ящер бы побрал этих святош! Брест, давай на помощь, барыня, не до условностей сейчас, хватай ведро, вставай в ряд, твое ведь добро сгорит нахер!
Бывшая служанка и Катерина нетерпеливо топтались на месте, глядя на наёмника. Тот окинул взглядом бабулю в забытье и обеспокоенного Геру.
– Я пока пособлю мужикам, – бросил он Прежней, – Свистнете, если что.
Брест увел чумазую баронессу под локоть, вслед за широкой спиной Стояна, а воровка, развернувшись на каблуках, поспешила к другу и ведьме.
Гера нервно мерил землю шагами, когда Катерина, наконец, добралась до него.
– Что с нею? – удивленно пробормотала Прежняя, помахав перед крючковатым носом старухи.
– В трансе. Она весь замок под воздушный купол посадила, теперь удержать пытается. Думаешь, почему так тихо?
– Тихо?
– Как баба Ежна поставила щит, уже три таких шара разбились об него, – раздраженно пояснил Гера очевидные для себя вещи.
Около полуразрушенной стены не прекращали гореть огненные снаряды, освещая ночной двор. И из чего только сделаны-то?
– Кто-то не в духе? – Катерина перевела взгляд не парня.
Гера стушевался:
– Барона и его подручного не видать. Не нравится мне это. Если всё пойдет прахом, то хитрый мужик хотел слинять, бросив людей на смерть.
– А как же Милка?
– Гжевик умеет жертвовать ради цели даже тем, что любит.
Катерина задумчиво посмотрела на бормочущую бабку:
– Что же нам теперь делать?
Прежний не ответил, лишь нахмурился еще больше. Они простояли минуту, сохраняя покой ведьмы. Неподалеку Брест весь в поту и саже бегал вместе с другими мужиками, таская ведра. Милка стояла в веренице людей, передающих кадки с водой друг другу. Работа пошла быстрее, когда Стоян с наёмником, перекричав треск и панику, организовали челядь. Мужики поначалу огрызались на Бреста, но с ним выступил начальник городской стражи, а его люди знали и уважали, потому и послушались пришлого воина, ну, а когда дело начало спориться, уже сами спешили на помощь. Два огненных шара, исходя искрами, наконец, с треском раскололись надвое, обдав все поблизости жаром. Внутри них переливалось и мерцало красное пламя. Катерина задумчиво рассматривала странные снаряды.
– Послушай, а чего тринники притихли? Ни криков, ни брани.
Гера пристально вглядывался в ночное небо, откуда прилетала огненная смерть. Он попытался сосредоточиться и провернуть один трюк, которому его научила Ежна: заглянуть Зрением в стан врага, но постоянные вопли рядом и треск горящего дерева мешали. Ночное небо, подернутое еле заметной белесой пеленой от защитного купола, внезапно дрогнуло, а баба Ежна открыла глаза.
– Не удержала, кто-то волшбой у них владеет, – проскрипела она, схватив Прежнего за рукав, – Гера, предупреди людей, сейчас церковники хлынут.
– Брест! – гаркнула Катерина во всё горло, – Тринники сейчас нападут!
Гера поднял ослабевшую бабулю и повёл её в замок. Наёмник, мгновенно сообразив что к чему, свистнул Стояна, отбросив пустое ведро. Остальные мужики встрепенулись и потянулись за оружием. Вся упорядоченность мгновенно распалась: бабы, кто помогал тушить, бросились в замок под защиту каменных стен, мужики из челяди сурово хватались за оружие павших воинов – без доспехов, почти что с голыми задницами они крепко сжимали рукояти. Усталость и злость за убитых товарищей, вся ненависть, накопленная к местным церковникам за годы существования, наконец, нашла выход.
– Стоян, – к начальнику городской стражи подбежал старик, – Правда, святоши прорываются к нам?
Словно в ответ на его слова по ночному небу пронёсся клич:
– ЗА ТРЁХ! СМЕРТЬ ЕРЕТИКАМ!
Дед поднял глаза на всполохи пламени за крепостной стеной:
– Выходит, наши хлопцы на мосту пали… И Горян…
Он сжал сухие старческие кулаки, на сморщенном лице читалась уверенность, перетекающая в одержимость.
– Стоян, ребята ужо всё оружие разобрали, а барин незнамо где. Ты выдай мне хоть топорик!
Главный стражник отмахнулся, отдавая остальным приказы:
– Погоди, отец, не до тебя сейчас, да и куды тебе воевать-то…
Договорить он не успел, настырный дед схватил его за нагрудник:
– Оружие дай! Не то с голыми руками на паскуд пойду!
Брест подошёл ближе и хлопнул старика по плечу:
– Держи, отец. Немного тяжеловат для тебя, но…
Старик уверенно взял протянутый ему акинак и, не поблагодарив пошел к остальным в строй. Брест поглядел на его худую, чуть сгорбленную спину и пробормотал еле слышно:
– Буду рядом с ним держаться, глядишь, протянем чуток дольше.
Стоян отвлекся, не расслышав, убежал строить солдат. Наёмник огляделся кругом и, заприметив неподалеку Милку, указал ей на дверь в замок:
– Какого рожна ты ещё тут? Живо внутрь!
– Я никуда не пойду, – храбро выпятила грудь молодая баронесса.
– Там Ежна, ей помощь треба, да и остальных в замке надо спасать, покуда отец твой отсутствует. Ведаешь тайные ходы из крепости? Выводи людей! Иди, – скомандовал наёмник.
Милка немного потопталась на месте, но голос разума всё же взял верх – девица понуро зашагала к массивным дверям. Брест проводил её взглядом и облегченно вздохнул: одного «бравого вояку» он ещё сможет прикрыть в бою, но девку не сдюжит. Мысли прервали глухие удары в замковые ворота. Церковники таранили дубовые двери. Огненные шары, догорающие во дворе, пробили брешь в стене, но та оказалась достаточно далеко от моста, а глубокий ров хоть и не очень надежно, но сдерживал наступающую толпу. Наёмник с тоской посмотрел в освещаемое огнем ночное небо: даст ли Судьба рассвет встретить? Мужчина оглянулся последний раз на замковый двор: подпаленный, брошенный хозяином, но оскаленный и обозленный, как худой пёс, готовый биться до последнего. Чуть поодаль темная фигура стояла, прислонившись к стене, наблюдая за всем происходящим с непроницаемым лицом. Катерина, заметив взгляд наёмника, оторвалась от своей опоры и легким шагом направилась к нему. Брест хотел отвернуться, да не вышло. Не хватило воли.
– Отправил Милку в замок? – спокойно спросила она, пристально всматриваясь в измазанное сажей и пОтом бородатое лицо.
– Ну, – буркнул в ответ мужчина, отвернувшись к воротам, где прочное дерево пока держало удары.
– А чего же меня не отправляешь? – внезапно спросила девушка.
Наёмник горько хмыкнул:
– Да рази ж ты послушаешь кого?
– Ты прав, я всегда старалась жить собственными мозгами, – она замолчала на минуту, глядя на стражников, строящихся в шеренгу. – Слушай, я знаю, что сейчас совсем не время, но, возможно, его и не будет.
Катерина заправила выбившуюся прядь за ухо, опустила глаза:
– Я не стану извиняться за своё решение. Мой долг, понимаешь? Вернуть былое – это мой долг, а с деньгами и камнем у меня был шанс.
– Зачем ты воротилась? – мужчина перевёл на неё уставший взгляд.
Он взял её за подбородок искалеченной рукой и аккуратно поднял опущенное лицо.
– Меня вернули баба Ежна с Герой, – еле слышно пробормотала она.
– Брехня, – не поверил наёмник, – Ты сама выбрала вернуться, так на кой?
Катерина закусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего. Её затрясло, но она заставила себя проглотить страшные слова, после которых уже не вернуться к безопасному одиночеству.
– Зачем ты воротилась? – наёмник сжал девушку за плечи.
Она молчала.
– Зачем? – руки с силой сдавили хрупкие плечи.
Катерина ещё плотнее сжала челюсти, слова застряли в горле.
– По кой хрен ты здесь?! – проорал мужчина.
– Да потому что мы должны были быть вместе все эти годы! Двести лет, Брест! Двести, мать их, лет! И сейчас должны, но ты опять собрался меня оставить! – она вырвалась из медвежьей хватки.
Мужик торопливо поднимался, продолжая бурчать себе под нос. Он не заметил в темном углу неподвижную фигуру и благополучно прошел дальше в коридор. Девушка подождала ещё немного, пока шаги стихнут, и побежала вниз. Оказавшись у нужной камеры, она негромко позвала:
– Брест.
В ответ донесся тихий шелест, и в зарешеченном окошке появилось знакомое, но уставшее лицо.
– Ты? – недоверчиво протянул наёмник.
– У нас мало времени, – торопилась воровка, вытащив отмычки из-за пазухи.
Катерина присмотрелась к замку и, облегченно выдохнув, открыла его в два счета. Брест вышел наружу, чуть сощурившись: даже неяркий свет факелов резал глаза после полной темноты камеры. Девушка суетилась, бегала по подвалу в поисках оружия для мужчины. Наёмник, привыкнув к свету, никуда не торопился. Он прислонился к косяку, сложив руки на груди, и не сводил глаз с воровки. Прищур превратился в злое, пристальное наблюдение. Прежняя суетливо сновала по темнице, избегая тяжелого взгляда. Брест молча рассматривал темную фигуру, облаченную в такой знакомый доспех. Ноздри мужчины раздувались от охватившей его ярости, а рот скривился в презрительной ядовитой усмешке. Катерина, наконец, отыскала отобранный стражниками меч и отнесла его наёмнику. Тот с красным лицом еле сдерживался, чтобы не открыть рот и не высказать, всё что думает, а то и сотворить чего похуже. Руки пришлось крепче сжать: в гневе и зашибить можно дуру.
– Меч, – Прежняя передала ему оружие и поспешила на выход.
Брест, словно со стороны, увидел, как его ладонь взяла клинок, а знакомая спина уже поднималась по лестнице. Он поспешил вслед за ней, подавив в себе темное желание всадить серую сталь промеж лопаток и медленно повернуть. Боль за боль. Прежняя, шестым чувством учуяв опасность, припустила так, что плащ трепался на лету, как бельё на веревке от ветра. Наёмник не отставал.
– Где Милка? – через плечо бросила воровка.
– В склепе ейном, – буркнул мужчина.
Прежняя резко затормозила, от чего Брест снёс её, как бык калитку, припечатав к стене. Та, охнув, пластом отвалилась от наёмника и упала на колени.
– Ты чего так резко тормозишь? – огрызнулся он.
– Так склеп в другой стороне, – простонала девка.
Мужчина сжал челюсти, грозно раздувая ноздри, но все же протянул ей руку:
– Веди, – наёмник помог подняться.
Катерина благодарно ухватилась за протянутую ладонь и, кряхтя, поднялась. Она кивнула в сторону:
– Нам туда.
Девушка хотела ещё что-то сказать, но промолчала и прошла мимо. Наёмник, проводив мрачным взглядом, последовал за ней. Они торопливо сворачивали из одного коридора в другой, проходили мимо разных палат, ведомые памятью Прежней. Здесь было тихо. Эта часть замка примыкала к лесу, а битва велась на другой стороне. Навстречу иногда попадалась редкая челядь. Кто мог, бежал отсюда на помощь раненным, и только иная баба, не пожелавшая лезть в пекло, испуганно выглядывала на шум, но, заприметив две спешившие темные фигуры, тут же скрывалась за крепкими дверями. Брест на ходу сверлил Прежнюю взглядом, наконец, не выдержал:
– Ничего не хочешь мне поведать, голуба?
Катерина боялась этого вопроса: раз назвал её «голуба» – дело плохо.
– Сейчас не время, – отрезала она, завернув в галерею, ведущему к склепу барона.
– Добре, – процедил наёмник, – но заруби себе на носу, голуба… К этому разговору я ещё вернусь и вытрясу из тебя всё до последнего словца, усекла?
Девушка ничего не ответила, только отвела взгляд и свернула к последней двери, возле которой, негромко переговариваясь, скучали два стражника. Они заметили путников и, замолчав, поднялись, вытащив мечи.
– Кто таковы будете?
– Извиняйте, мужики, но время не терпит, – бросил на бегу наёмник, налетая на первого.
Второй стражник замахнулся тяжелым мечом, но, получив удар кулаком по незащищенному кадыку, выпучил глаза и беззвучно осел, хватая ртом воздух, другой мужик уже лежал без сознания. Брест кивнул Прежней, та легкой походкой перешагнула через два тела:
– Мастер переговоров, – восхитилась Катерина.
Она подхватила ключи у служивого и отворила дверь. В полумраке показалась лестница, уходящая вниз. Сбоку на стене приютился потухший факел. Прежняя выудила огниво и подожгла ткань.
– Милка, – Брест отодвинул воровку и, выхватив факел, пошел вниз. – Милка! – позвал он громче.
Серый каменный зал. В центре два массивных гроба из цельных плит, украшенных выгоревшими от времени лентами и цветами – барон баловал жену даже после смерти, не пожелав её захоронить, как принято у простых людей. Он соорудил склеп в стенах замка, куда снёс усопшую, а после подготовил и для дочери место: открытый саркофаг с выцветшей тканью, пустовавший в середине.
На Бреста из темного угла налетела растрепанная девица, обвившись вокруг него, как вьюн вокруг жерди, заверещала:
– Брестушка, милый, родной!
Милка то ли плакала, то ли смеялась, то ли всё вместе. Слезы текли по бледному испуганному лицу, оставляя мокрые дорожи. Она вцепилась в плотный доспех, обхватив мужчину руками и ногами. Наемник вынес её, как мартышку, не отдирая.
– Ох, и страху я натерпелась, – всхлипывала девушка, – Там ведь маменька лежит, а ещё гроб мо-ой…
Молодая баронесса окончательно разревелась, уткнувшись Бресту в шею. Катерина, наблюдавшая за картиной, громко закашлялась:
– Всё понимаю: чем дольше разлука, тем радостней встреча, но там война идёт, а баба Ежна с Герой на передовой.
Милка подняла недоумённый взгляд на Прежнюю:
– Ты?! – сквозь слёзы прошипела она, – Да как у тебя духу хватило заявиться сюда?!
Катерина тяжело вздохнула, но раскладывать всё по полочкам сейчас не собиралась: девицу просто невозможно было загнать в угол для объяснений. Она скривилась:
– А может потом лясы поточим, а? Епископ замок по камню разносит, но тебе, конечно, сопли вытереть важнее.
Воровка развернулась и устремилась вглубь коридора. Брест снял пыхтящую от возмущения Милку, кивнув в ответ на её недоуменный взгляд, последовал за Прежней. Баронесса набрала в легкие поболе воздуха, чтобы разразиться бурной тирадой, но оба слушателя уже скрылись за поворотом, и она шумно сдулась, торопясь догнать остальных.
Чем ближе троица подходила к главному залу, тем больше народу попадалось им навстречу. Взмыленные девицы сновали из угла в угол, от одного раненного к другому, пытаясь помочь каждому, но сил на всех не хватало: кое-где виднелись прикрытые полотнами тела. Милка ахнула, глядя на всё вокруг:
– Что же это деется?
– Епископ это «деется», – ответила Катерина и, обогнув хлопочущую служанку, выскочила в главные двери.
Во дворе полыхал пожар. Крепостная стена, окружавшая двор, зияла огромной дырой, а неподалёку от неё лежал огромный, сыпящий искрами огненный шар. Чуть поодаль ещё один. Стражники и челядь сновали от колодца с ведрами, пытаясь потушить горящее дерево. Некоторые дворовые постройки уже обрушились, и люди старались не дать огню перекинуться на конюшню, расположенную поблизости. Барона нигде не было видно, чуть в стороне сидела баба Ежна с прикрытыми глазами и что-то бормотала себе под нос. Рядом, как коршун, кружил Гера, отгоняя каждого, кто только подумывал посягнуть на сосредоточенность ворожеи. Парень увидел ошарашенную троицу и помахал им. Катерина устремилась к нему, но путь перегородил высокий латник с подпаленными волосами:
– Брест, барыня, вас уже выпустили?
– Стоян, где тятя? – обеспокоенно подскочила Милка.
– А пёс его знает! Они куда-то пропали вместе с Гостемилом, а тут полный бардак деется! Я кое-как мужиков наладил огонь тушить, да рук не хватает. Ящер бы побрал этих святош! Брест, давай на помощь, барыня, не до условностей сейчас, хватай ведро, вставай в ряд, твое ведь добро сгорит нахер!
Бывшая служанка и Катерина нетерпеливо топтались на месте, глядя на наёмника. Тот окинул взглядом бабулю в забытье и обеспокоенного Геру.
– Я пока пособлю мужикам, – бросил он Прежней, – Свистнете, если что.
Брест увел чумазую баронессу под локоть, вслед за широкой спиной Стояна, а воровка, развернувшись на каблуках, поспешила к другу и ведьме.
Гера нервно мерил землю шагами, когда Катерина, наконец, добралась до него.
– Что с нею? – удивленно пробормотала Прежняя, помахав перед крючковатым носом старухи.
– В трансе. Она весь замок под воздушный купол посадила, теперь удержать пытается. Думаешь, почему так тихо?
– Тихо?
– Как баба Ежна поставила щит, уже три таких шара разбились об него, – раздраженно пояснил Гера очевидные для себя вещи.
Около полуразрушенной стены не прекращали гореть огненные снаряды, освещая ночной двор. И из чего только сделаны-то?
– Кто-то не в духе? – Катерина перевела взгляд не парня.
Гера стушевался:
– Барона и его подручного не видать. Не нравится мне это. Если всё пойдет прахом, то хитрый мужик хотел слинять, бросив людей на смерть.
– А как же Милка?
– Гжевик умеет жертвовать ради цели даже тем, что любит.
Катерина задумчиво посмотрела на бормочущую бабку:
– Что же нам теперь делать?
Прежний не ответил, лишь нахмурился еще больше. Они простояли минуту, сохраняя покой ведьмы. Неподалеку Брест весь в поту и саже бегал вместе с другими мужиками, таская ведра. Милка стояла в веренице людей, передающих кадки с водой друг другу. Работа пошла быстрее, когда Стоян с наёмником, перекричав треск и панику, организовали челядь. Мужики поначалу огрызались на Бреста, но с ним выступил начальник городской стражи, а его люди знали и уважали, потому и послушались пришлого воина, ну, а когда дело начало спориться, уже сами спешили на помощь. Два огненных шара, исходя искрами, наконец, с треском раскололись надвое, обдав все поблизости жаром. Внутри них переливалось и мерцало красное пламя. Катерина задумчиво рассматривала странные снаряды.
– Послушай, а чего тринники притихли? Ни криков, ни брани.
Гера пристально вглядывался в ночное небо, откуда прилетала огненная смерть. Он попытался сосредоточиться и провернуть один трюк, которому его научила Ежна: заглянуть Зрением в стан врага, но постоянные вопли рядом и треск горящего дерева мешали. Ночное небо, подернутое еле заметной белесой пеленой от защитного купола, внезапно дрогнуло, а баба Ежна открыла глаза.
– Не удержала, кто-то волшбой у них владеет, – проскрипела она, схватив Прежнего за рукав, – Гера, предупреди людей, сейчас церковники хлынут.
– Брест! – гаркнула Катерина во всё горло, – Тринники сейчас нападут!
Гера поднял ослабевшую бабулю и повёл её в замок. Наёмник, мгновенно сообразив что к чему, свистнул Стояна, отбросив пустое ведро. Остальные мужики встрепенулись и потянулись за оружием. Вся упорядоченность мгновенно распалась: бабы, кто помогал тушить, бросились в замок под защиту каменных стен, мужики из челяди сурово хватались за оружие павших воинов – без доспехов, почти что с голыми задницами они крепко сжимали рукояти. Усталость и злость за убитых товарищей, вся ненависть, накопленная к местным церковникам за годы существования, наконец, нашла выход.
– Стоян, – к начальнику городской стражи подбежал старик, – Правда, святоши прорываются к нам?
Словно в ответ на его слова по ночному небу пронёсся клич:
– ЗА ТРЁХ! СМЕРТЬ ЕРЕТИКАМ!
Дед поднял глаза на всполохи пламени за крепостной стеной:
– Выходит, наши хлопцы на мосту пали… И Горян…
Он сжал сухие старческие кулаки, на сморщенном лице читалась уверенность, перетекающая в одержимость.
– Стоян, ребята ужо всё оружие разобрали, а барин незнамо где. Ты выдай мне хоть топорик!
Главный стражник отмахнулся, отдавая остальным приказы:
– Погоди, отец, не до тебя сейчас, да и куды тебе воевать-то…
Договорить он не успел, настырный дед схватил его за нагрудник:
– Оружие дай! Не то с голыми руками на паскуд пойду!
Брест подошёл ближе и хлопнул старика по плечу:
– Держи, отец. Немного тяжеловат для тебя, но…
Старик уверенно взял протянутый ему акинак и, не поблагодарив пошел к остальным в строй. Брест поглядел на его худую, чуть сгорбленную спину и пробормотал еле слышно:
– Буду рядом с ним держаться, глядишь, протянем чуток дольше.
Стоян отвлекся, не расслышав, убежал строить солдат. Наёмник огляделся кругом и, заприметив неподалеку Милку, указал ей на дверь в замок:
– Какого рожна ты ещё тут? Живо внутрь!
– Я никуда не пойду, – храбро выпятила грудь молодая баронесса.
– Там Ежна, ей помощь треба, да и остальных в замке надо спасать, покуда отец твой отсутствует. Ведаешь тайные ходы из крепости? Выводи людей! Иди, – скомандовал наёмник.
Милка немного потопталась на месте, но голос разума всё же взял верх – девица понуро зашагала к массивным дверям. Брест проводил её взглядом и облегченно вздохнул: одного «бравого вояку» он ещё сможет прикрыть в бою, но девку не сдюжит. Мысли прервали глухие удары в замковые ворота. Церковники таранили дубовые двери. Огненные шары, догорающие во дворе, пробили брешь в стене, но та оказалась достаточно далеко от моста, а глубокий ров хоть и не очень надежно, но сдерживал наступающую толпу. Наёмник с тоской посмотрел в освещаемое огнем ночное небо: даст ли Судьба рассвет встретить? Мужчина оглянулся последний раз на замковый двор: подпаленный, брошенный хозяином, но оскаленный и обозленный, как худой пёс, готовый биться до последнего. Чуть поодаль темная фигура стояла, прислонившись к стене, наблюдая за всем происходящим с непроницаемым лицом. Катерина, заметив взгляд наёмника, оторвалась от своей опоры и легким шагом направилась к нему. Брест хотел отвернуться, да не вышло. Не хватило воли.
– Отправил Милку в замок? – спокойно спросила она, пристально всматриваясь в измазанное сажей и пОтом бородатое лицо.
– Ну, – буркнул в ответ мужчина, отвернувшись к воротам, где прочное дерево пока держало удары.
– А чего же меня не отправляешь? – внезапно спросила девушка.
Наёмник горько хмыкнул:
– Да рази ж ты послушаешь кого?
– Ты прав, я всегда старалась жить собственными мозгами, – она замолчала на минуту, глядя на стражников, строящихся в шеренгу. – Слушай, я знаю, что сейчас совсем не время, но, возможно, его и не будет.
Катерина заправила выбившуюся прядь за ухо, опустила глаза:
– Я не стану извиняться за своё решение. Мой долг, понимаешь? Вернуть былое – это мой долг, а с деньгами и камнем у меня был шанс.
– Зачем ты воротилась? – мужчина перевёл на неё уставший взгляд.
Он взял её за подбородок искалеченной рукой и аккуратно поднял опущенное лицо.
– Меня вернули баба Ежна с Герой, – еле слышно пробормотала она.
– Брехня, – не поверил наёмник, – Ты сама выбрала вернуться, так на кой?
Катерина закусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего. Её затрясло, но она заставила себя проглотить страшные слова, после которых уже не вернуться к безопасному одиночеству.
– Зачем ты воротилась? – наёмник сжал девушку за плечи.
Она молчала.
– Зачем? – руки с силой сдавили хрупкие плечи.
Катерина ещё плотнее сжала челюсти, слова застряли в горле.
– По кой хрен ты здесь?! – проорал мужчина.
– Да потому что мы должны были быть вместе все эти годы! Двести лет, Брест! Двести, мать их, лет! И сейчас должны, но ты опять собрался меня оставить! – она вырвалась из медвежьей хватки.
