— Сара! Черт возьми, слезай оттуда немедленно!
— Как же мы выберемся отсюда, если не будем учиться храбрости?
Эл побледнел и сказал тихо, но так, что все услышали:
— Чтобы я больше этого не слышал. И не видел тоже.
Он развернулся и скрылся в кабинете. Его поведение озадачивало. Я подошёл к Саре и осторожно снял её с лестницы. Она обхватила меня за шею.
Поставив девушку рядом с собой и не разжимая объятий, я спросил:
— Почему он так разозлился?
Сара закусила губу. Я закатил глаза:
— Ещё один вопрос из тех, на которые ты не отвечаешь?
Девушка молчала. Потом легонько толкнула каблуком ведро с мыльной водой. Оно упало вниз.
— Ой... — пробормотала она, и в следующую секунду мои руки уже обнимали воздух.
Я медленно сжал кулаки, зажмурился и досчитал до пяти. Потом посмотрел вниз:
— Это был самый неизящный способ уйти от ответа.
Сара засмеялась, но ничего не сказала. Вздохнув, я направился к кабинету. Дик и Эл разбирали тему «Что пошло не так». Когда я показался на пороге, Эл вопросительно посмотрел на меня.
— Снял её, она внизу. Ведро разлила, — отчитался я.
Он с благодарностью кивнул и перевёл взгляд на Дика. Тот протянул мне книгу:
— Ладно, давайте посмотрим, что там ещё есть.
Я был на середине главы, когда услышал вдалеке звон колокола.
— И вы, конечно, не закрыли рельсы? — спокойно спросил я. Дик и Эл скорчили одинаковые гримасы и бросились к двери. Сара всё еще находилась на платформе, когда мы вышли.
— Сара, что ты здесь делаешь? — удивился Эл. — А как же мама?
Дик знаком показал мне идти на другую сторону платформы, времени было немного. Я перебежал через мост и занял свою позицию.
— Ты всегда думаешь только о себе! — донёсся до нас крик Эла. — Распылитель у тебя хотя бы есть?
Я бросил взгляд в их сторону. Сара передала Элу баночку с ядом из реки. Такие небольшие распылители носили многие жители города на всякий случай. Девушка что-то сказала брату, но я не расслышал. Пластина со скрежетом опустилась на рельсы.
— Когда же ты повзрослеешь? — долетели до меня слова Эла.
Он помчался к выходу.
— А он успеет? — спросил я у Дика.
— У него ещё около восьми минут — успеет, — Дик посмотрел на быстро темнеющее небо.
Сара поднялась на мостик и, облокотившись на перила, уставилась в западном направлении.
— В чём причина раздора? — тихо поинтересовался я. — Их мать в долине, змеи туда не заползают. Мне кажется, они оба могли бы переждать здесь эту ночь.
— Там не всё гладко. Ты, наверное, слышал, что их мать больна. Только болезнь не физическая, а больше... душевного характера. Элу было двенадцать, когда их отца убили змеи. И она… в общем слетела с катушек. С тех пор Эл взял на себя хозяйство, заботу о сестре. Он иногда резок с ней. Но я знаю, Эл просто боится, что её постигнет несчастье.
Немного помолчав, Дик прибавил:
— Но мне все равно никогда не понять всю паутину их семейных отношений. Я рос без семьи. А у тебя как? Семья, дом есть? — он замялся. — То есть были?
Я отрицательно покачал головой:
— Когда я был совсем маленьким, меня нашли в лесу жители одной деревни. Наверное, родители хотели, чтобы меня сожрали дикие звери. По-другому это объяснить сложно.
Дик понимающе вздохнул:
— Добро пожаловать в детский дом на железной дороге.
Я усмехнулся. Позади нас послышалось уже знакомое шипение.
***
Буря длилась в эту ночь не так долго, как обычно. Я не спал. До сих пор не выработал в себе привычку засыпать во время нашествия змей.
Когда я вышел на мост, то обнаружил, что не один страдаю от бессонницы. Сара сидела на краю, свесив ноги, и грустно смотрела на клубы пыли внизу. В голове мелькнула мысль, что сейчас у неё не получится сбежать от меня. Однако приставать к ней с вопросами не хотелось.
— Эй, — я сел рядом. — Всё в порядке?
Она кивнула, но затем замотала головой.
— Это из-за Эла?
— И из-за него тоже.
Я обнял её за плечи, ожидая продолжения. Но Сара молчала.
Некоторое время мы не двигались, прислушиваясь к шипению в ночи. Я разглядывал облака пыли под нами. В свете луны, показавшейся из-за туч, они были даже красивыми. Серебристыми, переливающимися, слегка поблёскивающими.
— Знаешь, такого пейзажа я раньше не видел, — задумчиво произнёс я, вспоминая нашу «охоту за пейзажами».
— Он некрасивый. В красивых пейзажах все правильно. А здесь страшно. Под нами тысячи змей...
— Но ведь только под нами. Подумай — мы находимся над смертью. По-моему, здорово.
Сара слабо улыбнулась и придвинулась ближе.
— Не бойся, — я погладил её по волосам.
— Я не за себя боюсь, — прошептала она. — За всех вас. За Дика, маму, Лиджи и... за тебя. За тебя я боюсь больше всего.
Я приподнял брови:
— Почему же ты за меня боишься больше всего? Неужели я веду себя недостаточно осторожно?
— Ты хочешь уйти.
На это мне нечего было ответить. Моя рука замерла. Сара подняла глаза.
— Прости, это нечестно.
— О чём ты?
— О твоих вопросах. Я уходила от ответов, потому что думала только о себе. Но теперь я расскажу.
Я в напряжении ждал.
— Когда всё началось, и люди поняли, что уйти по земле, не наткнувшись на змей, невозможно, они начали пытаться перебраться через реку. Прыгать с опоры на опору и дальше. Но эти испарения от реки… Все неизбежно теряли сознание и погибали. Пока Яков не научился варить настойку.
— Дед Яков, что живет в пещере? — уточнил я.
— Да, он шаман, — серьёзно ответила Сара.
— Шаман, — скептично повторил я.
— Что, не веришь в шаманов? — усмехнулась Сара.
— От чего же не верю? Змеиные бури, ядовитая река. Почему бы здесь не быть шаману?
Покачав головой, Сара продолжила:
— Не знаю, может ли он колдовать или ещё что, но этот чудо-напиток у него выходит.
— Что же в нём чудесного?
— Говорят, он повышает концентрацию, ловкость, равновесие. И, конечно, самое главное — дарит временный иммунитет к ядовитым облакам.
— И те, кто его пил, могли перебраться на ту сторону реки? — продолжил я.
— По крайней мере они не потеряли сознание у нас на глазах и скрылись за ядовитыми облаками.
— То есть теоретически они тоже могли упасть или погибнуть от длительного вдыхания ядовитых испарений, но не в зоне вашей видимости?
— Да. Но я предпочитаю верить, что они дошли до твёрдой земли.
Я задумался.
— Ты хотела выпить настойку и перебраться через мост? Из-за этого разозлился Эл, когда увидел тебя на лестнице?
Сара кивнула.
— Он об этом подумал. Но я так не поступлю. Я не брошу его и маму одних. Как же он не понимает?!
— А почему из этого делают тайну? Никто в городе не обмолвился о настойке и тех, кто пытался перебраться через мост.
— Это незаконно, — пожала плечами Сара. — Слишком многие падали в реку, понадеявшись на напиток. В основном молодые. Городской совет решил, что риск слишком велик и не оправдан. Настойку запретили, а разговоры на эту тему стали пресекать.
— На твоей памяти кто-нибудь из знакомых пил чудо-зелье?
Сара кивнула.
— Когда мне было двенадцать Дик её выпил. Хотел уйти. Он бы точно погиб, если бы Лидж его вовремя не остановил. Понимаешь, настойку не все хорошо переносят. Дик перенёс плохо. Его всего трясло, а он шёл к мосту. Я стояла здесь и всё видела. Как Лидж тащил его, а он упирался, кричал, что умирает. Мне и вправду казалось, что он умирает. Дик был жутко бледным, и голос такой хриплый...
— И после этого ты хотела сама выпить эту дрянь?
— Мне кажется, я бы справилась лучше, чем Дик. Мы с ним совсем разные.
Я грустно покачал головой. Её рассказ был не тем, на что я надеялся.
— В любом случае, ты сказала, что напиток запретили. Почему ты так боялась об этом говорить?
— А сам не догадываешься?
Я посмотрел на неё и увидел, как она краем рукава вытирает слёзы. Я не знал, что стоило делать в таких случаях. Сказать, что не искал способ уйти? Но это ложь.
Сара прильнула ко мне и отчаянно зашептала:
— Пожалуйста, пожалуйста, пообещай мне, что не пойдешь к Якову. Что не будешь пытаться перейти через мост. Прошу тебя, не уходи... Не бросай меня.
— Не буду, — ответ вырывался против воли. Я не смог поступить иначе. И каждое следующее слово камнем утягивало на дно, ставя крест на моей жизни. — Не буду. Обещаю. Не плачь...
Я встретился с ней взглядом. Мои слова закончились. Не существовало больше слов, способных выражать необходимый смысл. Мгновение превратилось в вечность. Я наклонился и поцеловал её.
В какой момент я разрешил чувствам взять верх? Почему позволил себе полюбить? Я не знал ответов на эти вопросы. Да и не хотел их знать.
Под нами шипела смерть. Но я её больше не слышал.
Глава V
— Эй, ты еще здесь? — Дик помахал рукой перед моими глазами.
Нет, я определённо не был здесь. Мыслями я улетел куда-то далеко.
— Ты что, влюбил... А, точно, — Дик вздохнул и рухнул в кресло.
— Всё в порядке. Я здесь, — я попытался успокоить его.
— Да вижу, что у тебя всё в порядке, — проворчал он. — Что там дальше?
Я перевёл взгляд на книгу в руках. С той ночи на мосту прошёл месяц. И всё действительно было в порядке. С Сарой я виделся каждый день. В работе Дика крупных сдвигов пока не случилось, но мы не опускали руки. Сейчас я сидел за второй книгой из его коллекции. Жизнь шла своим чередом.
— Ты чего такой сегодня? — поинтересовалась Сара, когда позже вечером мы прогуливались по долине.
Я задумался, пытаясь описать своё состояние:
— Знаешь это чувство, когда забыл что-то важное и никак не можешь вспомнить?
Она кивнула, потом заметила:
— Но, если это действительно важно, ты обязательно вспомнишь.
— Да, наверное, — согласился я.
— Ой, смотри, что это? — Сара потянула меня вперёд.
Пытаясь выгнать из головы странную апатию, я посмотрел, куда она указывала.
— Это славка черноголовка, — через секунду заключил я. — Не знал, что они здесь водятся.
— Они и не водятся. Первый раз вижу такую птичку, — Сара присела рядом.
Славка была не в лучшем состоянии. Крыло странно вывернуто, на лапе рана.
— Она сломана, — прокомментировал я. — Ой... черт, я слишком много общаюсь с Диком. В общем, ты поняла.
Сара как можно осторожнее взяла птицу. Та испуганно запищала.
— Бедняжка, — прошептала девушка. — Нужно отнести её к Якову. Он должен знать, как помочь.
При упоминании Якова меня странно передернуло, словно Сара напомнила то, о чём я поклялся себе не думать. Проведя рукой по разболевшейся голове, я заметил:
— Ей здесь не место. Как она вообще сюда попала?
Сара пожала плечами:
— В любом случае, она сейчас ничего не может изменить. Ей необходима помощь.
— Да, — я бросил ещё один взгляд на птичку. — Это мальчик. Головка черненькая, у самок она рыжая.
Я ни разу не был у деда Якова или шамана Якова — его звали по-разному. Странностей у него хватало. Он жил в одном из ответвлений пещеры, почти не выходил к людям. Когда мы вошли нас встретил запах сырости, трав, костра и чего-то малоприятного.
— Дед Яков, — осторожно позвала Сара.
Я заметил, как в темноте кто-то пошевелился и направился к нам. Седой старец шарил перед собой рукой.
— Я здесь, — Сара подхватила его под локоть.
— Тами, милая, — проскрипел он, — надо прибавить света, давно я тебя не видел.
Я удивлённо взглянул на Сару. Она махнула рука, показывая, что потом объяснит. Глаза немного привыкли к темноте, и я разглядел в углу пещеры на камне масляную лампу.
— Я зажгу, — сказал я.
— Ох, кто это? — спросил старик. — Тами, милая, я не знаю его, — произнёс он как-то жалобно, присаживаясь на скамейку напротив масляной лампы.
Когда я зажёг свет, Яков взглянул на птицу в руках Сары.
— Ой, а это кто? И так похожи... — он задумчиво перевёл свои блёклые глаза на птицу и обратно на меня.
— Дедушка, нам помощь твоя нужна, — начала Сара.
— Да, вижу, уже вижу, — перебил он её. — Сразу обоим или по очереди?
Сара не сдержала улыбки:
— Нет, только птичке.
— Только птичке, — повторил старик. — Что ж, с ней полегче будет.
— Действительно, мне уже ничем не поможешь, — пробормотал я.
Сара прыснула в кулак. Яков, кажется, не расслышал.
Старик осмотрел птицу и вынес вердикт, что жить будет. Крыло он подлатает и с лапкой поработает. Сара от всей души поблагодарила Якова. Он так же сообщил, что до зимы славка успеет вернуться домой.
Я вздрогнул, когда услышал слова «до зимы». Сара заметила это, но ничего не сказала. Со мной определённо что-то было не так.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она, когда мы вышли.
— Да, — я перевёл на неё взгляд. — То есть нет.
— Ты думал о своём учителе, когда Яков сказал «до зимы»?
— Нет, не думал. Это было бы логично, если бы я вспомнил о нём. Но я не вспомнил.
Мы замолчали, каждый размышляя о своём.
— А почему Яков зовёт тебя Тами? — я прервал затянувшуюся паузу.
— Так звали мою бабушку. Он часто путает меня с ней, — протянула Сара, рассматривая песок под ногами.
Мы подошли к ступеням, ведущим в верхний город. Широкие и крепкие, они были вырублены прямо в скале. Вдоль лестницы встречались прямоугольные ниши. Кто-то поставил туда цветы.
— Знаешь, я, наверное, вернусь на станцию. Похоже, я сегодня совсем не выспался и не соображаю.
Она напряжённо кивнула. Поцеловав Сару на прощание, я поплёлся вверх по лестнице, спиной чувствуя её озабоченный взгляд.
Но сон не помог. С каждым днём я становился все более рассеянным, всё больше погружался в собственные мысли. Я искал что-то в своей голове, но никак не мог найти. Словно у меня больше не было ключа от библиотеки памяти, и я жил только текущим моментом.
А потом пришёл плановый день змеиной грозы. В этот момент я возвращался от Сары из долины. Времени хватало, чтобы дойти до станции. Всё же я ускорил шаг.
Колокол на главной улице заливался вовсю. Почему так громко? То его ели слышно, то он перекрикивает тысячу колоколов. У входа на станцию я остановился, приоткрыв дверь. Мне показалось что-то мелькнуло в знакомой стене песка, которая двигалась с востока.
С платформы меня окликнул Дик:
— Что ты там делаешь?
Я не ответил. В песке кто-то был! И это не змеи. Человек. От них бежал человек!
Ему требовалась помощь, но мои ноги словно приросли к земле. Мне что, страшно? Я попытался взять над собой контроль. Стена песка неумолимо приближалась. Я бросил ещё один взгляд на силуэт незнакомца и тут же забыл о намерении помочь.
Это я! От змей бежал я. Как тогда, в первый день в Фэ. Я закрыл глаза. Потом открыл. Между нами осталось несколько шагов. В ту секунду, когда я должен был столкнуться со своим двойником, свет померк.
***
Я очнулся в своей комнате на железнодорожной станции Диксон. Рядом с кроватью сидела Сара. Я попытался улыбнуться, но и сам почувствовал, насколько криво вышло.
— Прости, — прохрипел я, подразумевая свою улыбку.
Она ласково прикоснулась к моей щеке и с беспокойством заглянула в глаза.
— Всё так плохо? — не выдержал я.
— Внешне? Нет. Ты выглядишь как обычный больной человек. Слегка бледный и уставший. А вот в твою голову я заглянуть не могу.
— Можешь. Кто если не ты?
