Тамерлан вскинул взгляд, приготовившись к очередной порции яда. Но Ветка молчала. И не было в ее глазах ни насмешки, ни желания побольнее ужалить. Зато в них плескалась такая чудовищная растерянность, и даже страх, что ему стало за нее больно.
– Тебе, – просипел Там.
– Мои любимые.
– Я знаю.
– Спасибо.
– И все?
Ветка моргнула. На каблуках она была выше его почти на голову, да. Так что, когда он смотрел прямо, видел лишь ее взволнованно дрожащие губы. Видел и понимал, что, может, чего-то все же о ней не знает. На его глазах Вета медленно облизнулась, и… он пропал. Поднялся на цыпочки, обхватил ее талию и, что есть силы прижав к себе, поцеловал. В нос ударил пряный аромат смятых хризантем, Веткиных духов, дождевой хмари, его отсыревшего даже под курткой шерстяного кусачего свитера…
– Хеппи бездей ту ю-ю-ю-ю, Хеппи бездей ту ю-ю-ю-ю! Хеппи бездей, диар Ве-е-ета! Хеппи бездей ту ю…
Ветка отстранилась, удивленно моргнула. И даже потрогала губы, будто не до конца веря, что он действительно посмел это вытворить.
Звуки песни все приближались. Как и гости, которых она, наконец, дождалась. Те шли в огромном облаке воздушных шаров – веселые и беззаботные. Первой шагала Мариам – ее фигуру даже шары не спрятали бы, следом – Юлька с Быком, Жека Кравец и… Семен.
Взгляд Ветки вспыхнул. Она моментально преобразилась. Распрямила плечи, выпятила вперед грудь. Прижимая к ней заметно помявшийся букет хризантем.
– И из-за этого вы опоздали почти на полчаса? – кивнула в сторону шариков.
– А что? Тебе не нравится?
– Нравится! Еще как нравится. Ну-ка, дайте я вас всех обниму. – Ветка широко развела руки, как если бы и впрямь надеялась обнять всех сразу. Да только каким-то образом этих всех опередил… Сиваков.
– Сюрприз! – заорал он. – Не ждала?
Ветка сощурилась. Ее виноватый взгляд метнулся к Краснову, который застыл чуть в стороне, сложив на груди мощные руки и вопросительно вздернув бровь.
– Вообще-то нет. Ты пропал почти на неделю!
– Это было в твоих интересах, детка. И в интересах твоей семьи, – усмехнулся Митька и с намеком добавил: – Если ты понимаешь, о чем я.
Ага. И кроме Ветки это понимали все присутствующие. Рука руку моет, кажется, так говорится? Видимо, отцы Веты и Митьки были крепко повязаны. Дерьмо…
– Мы потом об этом поговорим, – бледно улыбнулась Ветка. – А сейчас всем веселиться! Ну, чего застыли? Давайте, топайте-топайте! Стол уже накрыт!
Ближе к зиме расположенные на побережье рестораны в большинстве своем закрывались. Сделав за несколько месяцев купального сезона годовую выручку любого другого некурортного заведения, местные собирали столы и стулья, зонтики и навесы и отправляли в чулан, где им предстояло пылиться аж до самой весны. Круглый год работали только некоторые заведения. Прощаясь с приехавшими на заработки сезонными рабочими, но оставляя на зарплате своих. Так что в услугах Семена зимой в кафе «У Рубена» особенно не нуждались. Но зная, как ему нужны деньги, дядя Рубен все равно подкидывал Краснову работу. То разгрузить что-нибудь, то купить, то починить – руки у Семы росли из правильного места. А иногда, когда кто-то из основных сотрудников заболевал, или если у них вдруг появлялись какие-то неотложные дела, которые можно было решить исключительно в рабочее время, Семен выходил на подмену.
Он как раз менял фильтры в кофемашине, когда в кафе вошла Дуня. Погода на улице была отвратительной и совсем не по-субтропически студеной. Спасаясь от промозглого ледяного ветра, Дуня надела пуховик с богатой меховой опушкой, вязаную изумрудного цвета шапку и толстый полосатый шарф.
– Привет, – сказала она, шмыгнув носом.
– Привет. Выпьешь чего-нибудь? Кофемашина будет промываться целую вечность, но можно заказать чай.
– Вообще-то я по делу, – Дуня подула на озябшие руки.
– Дело ко мне? – Краснов ткнул пальцем в грудь. На нем была красивая байковая рубашка в крупную рыже-зеленую клетку. Сам себе он напоминал бармена из какого-нибудь салуна на Диком западе. Не хватало разве что ковбойской шляпы и сапог с острыми носами.
– К тебе. Ты вообще собираешься заниматься? С нашего последнего занятия прошло почти десять дней, и твоя контрольная по алгебре…
– А что с ней? – Семен растер пальцем бровь со шрамом и отвернулся, чтобы не показать Дуне своего неожиданного смущения. С контрольной он и впрямь напортачил.
– У тебя трояк. А ведь мы проходили эту тему.
– Ну, трояк и трояк.
Краснов клацнул кнопкой чайника и, распаковав пакетик Липтона, опустил тот в чашку. И пофиг, если Дуня не захочет пить чай. Его дело – угостить девушку.
– Значит, ты сдаешься?
– В каком это смысле? – Семен резко обернулся, уставился на Дуню из-под насупленных бровей.
– В смысле учебы. Ты больше не собираешься со мной заниматься, так?
Может, ей было неловко, ведь почему-то Дуня тоже отвернулась. Стащила с головы шапку и тряхнула головой, приводя в порядок смятые под ней волосы. В этот момент из-за затянувших небо туч пробилось яркое-яркое солнце, от которого за несколько пасмурных дней кряду глаза порядком отвыкли, и полыхнуло языками пламени в Дуниной рыжей гриве. Семен зачарованно моргнул.
– Так?! – переспросила Дуня с нажимом.
– Кхе-кхе… Нет. Я… в смысле, я думал, что ты сама не хочешь.
– Чего не хочу?
– Ну, заниматься со мной, после истории с Веткой. Тамерлан мне все рассказал.
– Что именно? – сощурилась Дуня.
– Что она тебе разболтала о…
Как тут было закончить? О нас? Так не было их! Никогда, мать его так, не было. Был он, была она. А между ними – неуверенность и страх.
– О, да. Она не упустила возможности меня поддеть. Но каким боком это относится к нашим занятиям?
– Хочешь сказать, что ты готова и дальше продолжать помогать мне с учебой? – изумился Семен, поставил перед Дуней чашку, достал сахарницу из шкафчика под стойкой.
– Послушай, твои отношения с Сандаловой меня не волнуют. Но я не хочу выглядеть дурой в глазах наших друзей, окей? Хочешь быть с ней – пожалуйста. Только тогда…
– Что?
– Не целуй меня на глазах у всего класса так, будто мы пара! Они решили, что мы встречаемся! И когда Ветка начала болтать языком про ваши с ней шуры-муры…
– Да?
– Ребята подумали, что я обманутая жертва, и стали меня жалеть! Спроси – нужно ли мне это?
– Нет?
– Вот именно. Не нужно. К тому же такие ошибочные сведения вредят… вредят… – Дуня всыпала сахар в чай и нервно размешала тот ложечкой, не торопясь закончить начатую мысль.
– Вредят… – подтолкнул ее Семен.
– Вредят моей личной жизни.
– Ах вот как, – сощурился Краснов. – И каким же образом?
– Самым непосредственным. Парни, которым я нравлюсь…
– Не спешат к тебе подкатывать, думая, что ты – моя?
– Вроде того. Только что это за пещерные – моя-твоя? Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать. И даже если… точнее, когда я начну с кем-то встречаться, я не стану чьей-то.
Дуня, наконец, собралась с силами и вскинула на него взгляд. Смешная. Она даже отбрить его не могла, чтобы не коснуться всей этой феминистической чуши. У Краснова же на этот счет было совершенно иное мнение. Его женщина, когда она у него все же появится, будет именно его. И точка. Она будет ему принадлежать целиком и полностью, от и до. Семен и так слишком долго мирился с чужим – чужой одеждой и игрушками, чужими мужиками рядом с матерью и чужой девушкой рядом с собой… Так что к черту набирающую обороты моду! Он слишком собственник. Слишком эгоист. Вот и все, с этим разобрались. Осталось выяснить, про каких таких парней Дуня талдычит?
– И что, много желающих занять мое место?
– Речь сейчас не об этом!
– Как это? Ты сама только что сказала…
– Что я не хочу, чтобы ты меня использовал в своих играх с Веткой.
– А я не играю.
– Черта с два. Думаешь, я не понимаю, что ты меня поцеловал, чтобы заставить ее ревновать? – зеленые глаза Дуни полыхнули. Семен никогда не видел Северного сияния, но почему-то был уверен, что это свечение выглядит как-то так… Удивительно. – Ну, что ты молчишь?
А что ему было сказать? Да, я тебя использовал? Семен хмыкнул. Ведь кому-кому, а себе он предпочитал не врать. После долгих раздумий Сема вынужден был признать, что к Дуне его тянуло и раньше. На самом деле очень сильно тянуло. И, может, не будь он таким замороченным идиотом, все бы у них срослось. Но он не мог не думать наперед, не мог не… бояться (да-да, тут она тоже очень четко все уловила), что втянется в нее, в эти отношения со всеми потрохами. Что поверит… ей. И в то, что с ним, Семеном Красновым, может случиться сказка. А жизнь опять укажет ему на место.
– Семен…
– Что?
– Ты думаешь, что недостоин? – спросила она его как-то. И... нет, черт его все дери! Нет. Он так не думал. Но сука-жизнь каждый раз убеждала его в обратном. Его проклятущая жизнь.
– Ладно! – Дуня выдохнула. Встала из-за стойки, так и не выпив свой чай. – Это неважно. Не отвечай.
– Окей, – Семен примирительно выставил перед собой ладони. – Я не хотел тебя обидеть. Правда.
– Тогда друзья? – Дуня улыбнулась и протянула ему маленькую, будто прозрачную ладошку.
– Угу. Друзья.
– Так когда ты придешь позаниматься? Любовь Михайловна сказала, что желающие смогут переписать контрольную во вторник. От этой оценки зависит твой результат за четверть.
– Ну, надо же.
– Ага. Сем, с таким аттестатом ты сможешь поступить. Пусть на какую-нибудь не слишком популярную специальность, но ведь сможешь. Главное – всунуться, а потом, может, выйдет перевестись…
– Ты сейчас говоришь, как Рюмочка.
Дуня проказливо улыбнулась.
– Я слишком много времени с ней провожу, помогая с Новогодним балом.
– Хм… Звучит претенциозно.
– Придешь? – Дуня снова натянула шапку и полезла в карман за варежками.
– Не думаю, что хулиганы вроде меня там желанные гости.
– А я не думаю, что хулиганы знают слово «претенциозно», – парировала Дуня. Семен усмехнулся. Подпер задницей стену и сложил на груди руки.
– Так и скажи, что тебе нужен кавалер.
– На самом деле с этим у меня все в порядке. – Дуня осмотрелась по сторонам и, перевесившись через барную стойку, шепнула ему на ухо: – Но ты мог бы пригласить Мариам. Пожалуйста…
Семен чуть повернул голову, наблюдая за тем, как, будто в замедленной съемке, шевелятся Дунины губы. Теперь, когда он знал их вкус, это было особенное испытание. Особенное и неожиданное в плане собственных на него реакций. Краснов представил, что какой-то придурок целует их, и… О, нет. Только не это. Он свою порцию ревности исчерпал еще с Сандаловой. Нажрался так, что до сих пор мутило. Так что… нет, избавьте.
– Ветка-то все равно пойдет с Сиваковым.
О, да. Потому что папа Митьки – крутой чел из МВД. И именно он прикрывал задницу Веткиного отца. И ее выбор был очевиден. Сандалова каждый раз занимала местечко, где потеплее да повыгоднее. Семен ее в том не винил, а где-то даже понимал и сочувствовал. Ведь Ветке тоже приходилось нелегко. Каждый раз договариваться с собой. Поступаться чувствами и мечтами.
– Без проблем.
– Правда?
– Угу.
– Класс. Спасибо большое.
Дуня и впрямь светилась от счастья. Словно он бросил к ее ногам весь мир, а не просто согласился выручить их общую подругу. И этим она его трогала. Своими небезразличием и добротой, идущими не от вбитых обществом понятий, как надо, а из глубин души.
– Завтра в семь? Будет нормально?
– Чего?
– Если мы позанимаемся в семь?
– Ага. Самое то.
Благодаря Дуне он все же написал контрольную на четверку. В его табеле за вторую четверть остался всего одни тройбан. По русскому. И пусть это был далеко не самый лучший результат в классе, Семен втихую собой гордился. А вчера даже засмотрелся на рекламный буклет очередного ВУЗа, криво-косо прилепленный в маршрутке. МЧСники обещали более чем хорошие условия поступления и даже крышу над головой. И к черту, что эта крыша была казарменной.
– А знаешь, думаю, тебе очень подойдет такая работа, – уверенно кивнула Мариам. В нежно-персиковом платье-облаке она походила на пирожное безе. И выглядела так же аппетитно, как и нелепо. Но ему было все равно. Семен такой ее и любил.
– Почему ты так решила?
– Не знаю. Ты основательный и очень надежный. С тобой ничего не страшно.
Ага. Даже появиться в школе на Рождественском балу, который Мариам собиралась проигнорировать.
– Ну, не знаю. Может, из этого что-то и выйдет.
– Обязательно! Иначе просто не может быть.
– А ты? Уже сказала отцу, что не хочешь поступать в медицинский?
– Нет… Может, наберусь смелости и поговорю с ним на каникулах. Ой, смотри, кажется, это Дуня с Кешкой. Какие они краси-и-и-вые, правда?
Ах вот, значит, что у Дуни за кавалер! А он-то думал… Нет, к Когану Сема относился хорошо, можно сказать, даже отлично. Но почему-то всерьез, как соперника, он его не воспринимал. Хотя-я-я за последнее время Тамерлан неплохо так возмужал. И даже вытянулся. Так что с Дуней они смотрелись вполне себе ничего. Та не стала надевать каблуки, в отличие от большинства девчонок, и из них с Тамом неожиданно вышла очень красивая пара.
– Сема! Сем… – окликнул Краснова Бык.
– Я отойду, ага? Узнаю, что случилось.
Мариам кивнула и, робея, спряталась между по-новогоднему украшенным фикусом и колонной.
– Ну, чего тебе?
– Мы хотим купить шампанского для девчонок. Ты в доле? – поинтересовался Бык громким шепотом.
– Э-э-э… Почему бы и нет? А как вы собираетесь его сюда протащить? – Семен кивнул в сторону сидящего у входа в зал завуча.
– А мы сюда ничего и не потащим. Вот, гляди… – Ромка раскрыл широкую ладонь, на которой в тусклом свете спортзала Семен не сразу разглядел ключ, очевидно, от какого-то кабинета. – Так ты скидываешься?
Семен полез в карман. Дядя Рубен как раз расплатился с ним за две последних смены.
– Это много. Я вот так возьму… – Бык выхватил несколько купюр.
– Сходить с вами?
– Ну, уж нет. На твой счет, Сём, у вахтерши особенные распоряжения. Мы с Юлькой все притащим. Ее шмонать точно не будут.
– Ты уверен? Не боишься, что спалитесь? – забеспокоился Семен, понимая, что в случае чего директорской дочке достанется больше всех.
– Да не. Она сама предложила. – По лицу Быка расплылась блаженная улыбка.
– Ну, смотри. Осторожно там. Бутылками не гремите.
На все про все у Быка с Юлькой ушло не больше получаса. Семен как раз успел станцевать один медленный танец с Мариам, когда их обоих позвали. Стараясь не привлекать к себе особенного внимания, их компашка просачивалась в кабинет музыки по одному. Стучали в дверь в одном им знакомом порядке (тук, тук-тук, тук-тук-тук) и только после этого проникали в святая святых.
– Ну, ребят, за окончание первого полугодия! – какого-то черта происходящим руководил Сиваков. Пожалев, что пришел, Семен отошел к окну и уселся на подоконник. Пробка вылетела с оглушительным хлопком. Ребята зашикали:
– Да тише ты! Совсем спятил?
– Спалимся!
– Да не ссыте вы! Куда разливать-то?
– Ой, а бокалов нет, – с сожалением заметила Дуня.
– Нет, вы слышали? Бокалы ей подавай! – захохотала Ветка. – В учительской стаканчики есть. Одноразовые. Возле кулера с водой.
– Что, прикажешь туда идти? – возмутился Кешка.
– А что здесь такого?
– Если ничего – так сама и топай!
В темном классе, освещаемом лишь фонариком телефона, повисло странное напряжение. Семен хмыкнул. Спрыгнул с подоконника и, бросив «я принесу», вышел из класса.
– Тебе, – просипел Там.
– Мои любимые.
– Я знаю.
– Спасибо.
– И все?
Ветка моргнула. На каблуках она была выше его почти на голову, да. Так что, когда он смотрел прямо, видел лишь ее взволнованно дрожащие губы. Видел и понимал, что, может, чего-то все же о ней не знает. На его глазах Вета медленно облизнулась, и… он пропал. Поднялся на цыпочки, обхватил ее талию и, что есть силы прижав к себе, поцеловал. В нос ударил пряный аромат смятых хризантем, Веткиных духов, дождевой хмари, его отсыревшего даже под курткой шерстяного кусачего свитера…
– Хеппи бездей ту ю-ю-ю-ю, Хеппи бездей ту ю-ю-ю-ю! Хеппи бездей, диар Ве-е-ета! Хеппи бездей ту ю…
Ветка отстранилась, удивленно моргнула. И даже потрогала губы, будто не до конца веря, что он действительно посмел это вытворить.
Звуки песни все приближались. Как и гости, которых она, наконец, дождалась. Те шли в огромном облаке воздушных шаров – веселые и беззаботные. Первой шагала Мариам – ее фигуру даже шары не спрятали бы, следом – Юлька с Быком, Жека Кравец и… Семен.
Взгляд Ветки вспыхнул. Она моментально преобразилась. Распрямила плечи, выпятила вперед грудь. Прижимая к ней заметно помявшийся букет хризантем.
– И из-за этого вы опоздали почти на полчаса? – кивнула в сторону шариков.
– А что? Тебе не нравится?
– Нравится! Еще как нравится. Ну-ка, дайте я вас всех обниму. – Ветка широко развела руки, как если бы и впрямь надеялась обнять всех сразу. Да только каким-то образом этих всех опередил… Сиваков.
– Сюрприз! – заорал он. – Не ждала?
Ветка сощурилась. Ее виноватый взгляд метнулся к Краснову, который застыл чуть в стороне, сложив на груди мощные руки и вопросительно вздернув бровь.
– Вообще-то нет. Ты пропал почти на неделю!
– Это было в твоих интересах, детка. И в интересах твоей семьи, – усмехнулся Митька и с намеком добавил: – Если ты понимаешь, о чем я.
Ага. И кроме Ветки это понимали все присутствующие. Рука руку моет, кажется, так говорится? Видимо, отцы Веты и Митьки были крепко повязаны. Дерьмо…
– Мы потом об этом поговорим, – бледно улыбнулась Ветка. – А сейчас всем веселиться! Ну, чего застыли? Давайте, топайте-топайте! Стол уже накрыт!
Глава 11
Ближе к зиме расположенные на побережье рестораны в большинстве своем закрывались. Сделав за несколько месяцев купального сезона годовую выручку любого другого некурортного заведения, местные собирали столы и стулья, зонтики и навесы и отправляли в чулан, где им предстояло пылиться аж до самой весны. Круглый год работали только некоторые заведения. Прощаясь с приехавшими на заработки сезонными рабочими, но оставляя на зарплате своих. Так что в услугах Семена зимой в кафе «У Рубена» особенно не нуждались. Но зная, как ему нужны деньги, дядя Рубен все равно подкидывал Краснову работу. То разгрузить что-нибудь, то купить, то починить – руки у Семы росли из правильного места. А иногда, когда кто-то из основных сотрудников заболевал, или если у них вдруг появлялись какие-то неотложные дела, которые можно было решить исключительно в рабочее время, Семен выходил на подмену.
Он как раз менял фильтры в кофемашине, когда в кафе вошла Дуня. Погода на улице была отвратительной и совсем не по-субтропически студеной. Спасаясь от промозглого ледяного ветра, Дуня надела пуховик с богатой меховой опушкой, вязаную изумрудного цвета шапку и толстый полосатый шарф.
– Привет, – сказала она, шмыгнув носом.
– Привет. Выпьешь чего-нибудь? Кофемашина будет промываться целую вечность, но можно заказать чай.
– Вообще-то я по делу, – Дуня подула на озябшие руки.
– Дело ко мне? – Краснов ткнул пальцем в грудь. На нем была красивая байковая рубашка в крупную рыже-зеленую клетку. Сам себе он напоминал бармена из какого-нибудь салуна на Диком западе. Не хватало разве что ковбойской шляпы и сапог с острыми носами.
– К тебе. Ты вообще собираешься заниматься? С нашего последнего занятия прошло почти десять дней, и твоя контрольная по алгебре…
– А что с ней? – Семен растер пальцем бровь со шрамом и отвернулся, чтобы не показать Дуне своего неожиданного смущения. С контрольной он и впрямь напортачил.
– У тебя трояк. А ведь мы проходили эту тему.
– Ну, трояк и трояк.
Краснов клацнул кнопкой чайника и, распаковав пакетик Липтона, опустил тот в чашку. И пофиг, если Дуня не захочет пить чай. Его дело – угостить девушку.
– Значит, ты сдаешься?
– В каком это смысле? – Семен резко обернулся, уставился на Дуню из-под насупленных бровей.
– В смысле учебы. Ты больше не собираешься со мной заниматься, так?
Может, ей было неловко, ведь почему-то Дуня тоже отвернулась. Стащила с головы шапку и тряхнула головой, приводя в порядок смятые под ней волосы. В этот момент из-за затянувших небо туч пробилось яркое-яркое солнце, от которого за несколько пасмурных дней кряду глаза порядком отвыкли, и полыхнуло языками пламени в Дуниной рыжей гриве. Семен зачарованно моргнул.
– Так?! – переспросила Дуня с нажимом.
– Кхе-кхе… Нет. Я… в смысле, я думал, что ты сама не хочешь.
– Чего не хочу?
– Ну, заниматься со мной, после истории с Веткой. Тамерлан мне все рассказал.
– Что именно? – сощурилась Дуня.
– Что она тебе разболтала о…
Как тут было закончить? О нас? Так не было их! Никогда, мать его так, не было. Был он, была она. А между ними – неуверенность и страх.
– О, да. Она не упустила возможности меня поддеть. Но каким боком это относится к нашим занятиям?
– Хочешь сказать, что ты готова и дальше продолжать помогать мне с учебой? – изумился Семен, поставил перед Дуней чашку, достал сахарницу из шкафчика под стойкой.
– Послушай, твои отношения с Сандаловой меня не волнуют. Но я не хочу выглядеть дурой в глазах наших друзей, окей? Хочешь быть с ней – пожалуйста. Только тогда…
– Что?
– Не целуй меня на глазах у всего класса так, будто мы пара! Они решили, что мы встречаемся! И когда Ветка начала болтать языком про ваши с ней шуры-муры…
– Да?
– Ребята подумали, что я обманутая жертва, и стали меня жалеть! Спроси – нужно ли мне это?
– Нет?
– Вот именно. Не нужно. К тому же такие ошибочные сведения вредят… вредят… – Дуня всыпала сахар в чай и нервно размешала тот ложечкой, не торопясь закончить начатую мысль.
– Вредят… – подтолкнул ее Семен.
– Вредят моей личной жизни.
– Ах вот как, – сощурился Краснов. – И каким же образом?
– Самым непосредственным. Парни, которым я нравлюсь…
– Не спешат к тебе подкатывать, думая, что ты – моя?
– Вроде того. Только что это за пещерные – моя-твоя? Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать. И даже если… точнее, когда я начну с кем-то встречаться, я не стану чьей-то.
Дуня, наконец, собралась с силами и вскинула на него взгляд. Смешная. Она даже отбрить его не могла, чтобы не коснуться всей этой феминистической чуши. У Краснова же на этот счет было совершенно иное мнение. Его женщина, когда она у него все же появится, будет именно его. И точка. Она будет ему принадлежать целиком и полностью, от и до. Семен и так слишком долго мирился с чужим – чужой одеждой и игрушками, чужими мужиками рядом с матерью и чужой девушкой рядом с собой… Так что к черту набирающую обороты моду! Он слишком собственник. Слишком эгоист. Вот и все, с этим разобрались. Осталось выяснить, про каких таких парней Дуня талдычит?
– И что, много желающих занять мое место?
– Речь сейчас не об этом!
– Как это? Ты сама только что сказала…
– Что я не хочу, чтобы ты меня использовал в своих играх с Веткой.
– А я не играю.
– Черта с два. Думаешь, я не понимаю, что ты меня поцеловал, чтобы заставить ее ревновать? – зеленые глаза Дуни полыхнули. Семен никогда не видел Северного сияния, но почему-то был уверен, что это свечение выглядит как-то так… Удивительно. – Ну, что ты молчишь?
А что ему было сказать? Да, я тебя использовал? Семен хмыкнул. Ведь кому-кому, а себе он предпочитал не врать. После долгих раздумий Сема вынужден был признать, что к Дуне его тянуло и раньше. На самом деле очень сильно тянуло. И, может, не будь он таким замороченным идиотом, все бы у них срослось. Но он не мог не думать наперед, не мог не… бояться (да-да, тут она тоже очень четко все уловила), что втянется в нее, в эти отношения со всеми потрохами. Что поверит… ей. И в то, что с ним, Семеном Красновым, может случиться сказка. А жизнь опять укажет ему на место.
– Семен…
– Что?
– Ты думаешь, что недостоин? – спросила она его как-то. И... нет, черт его все дери! Нет. Он так не думал. Но сука-жизнь каждый раз убеждала его в обратном. Его проклятущая жизнь.
– Ладно! – Дуня выдохнула. Встала из-за стойки, так и не выпив свой чай. – Это неважно. Не отвечай.
– Окей, – Семен примирительно выставил перед собой ладони. – Я не хотел тебя обидеть. Правда.
– Тогда друзья? – Дуня улыбнулась и протянула ему маленькую, будто прозрачную ладошку.
– Угу. Друзья.
– Так когда ты придешь позаниматься? Любовь Михайловна сказала, что желающие смогут переписать контрольную во вторник. От этой оценки зависит твой результат за четверть.
– Ну, надо же.
– Ага. Сем, с таким аттестатом ты сможешь поступить. Пусть на какую-нибудь не слишком популярную специальность, но ведь сможешь. Главное – всунуться, а потом, может, выйдет перевестись…
– Ты сейчас говоришь, как Рюмочка.
Дуня проказливо улыбнулась.
– Я слишком много времени с ней провожу, помогая с Новогодним балом.
– Хм… Звучит претенциозно.
– Придешь? – Дуня снова натянула шапку и полезла в карман за варежками.
– Не думаю, что хулиганы вроде меня там желанные гости.
– А я не думаю, что хулиганы знают слово «претенциозно», – парировала Дуня. Семен усмехнулся. Подпер задницей стену и сложил на груди руки.
– Так и скажи, что тебе нужен кавалер.
– На самом деле с этим у меня все в порядке. – Дуня осмотрелась по сторонам и, перевесившись через барную стойку, шепнула ему на ухо: – Но ты мог бы пригласить Мариам. Пожалуйста…
Семен чуть повернул голову, наблюдая за тем, как, будто в замедленной съемке, шевелятся Дунины губы. Теперь, когда он знал их вкус, это было особенное испытание. Особенное и неожиданное в плане собственных на него реакций. Краснов представил, что какой-то придурок целует их, и… О, нет. Только не это. Он свою порцию ревности исчерпал еще с Сандаловой. Нажрался так, что до сих пор мутило. Так что… нет, избавьте.
– Ветка-то все равно пойдет с Сиваковым.
О, да. Потому что папа Митьки – крутой чел из МВД. И именно он прикрывал задницу Веткиного отца. И ее выбор был очевиден. Сандалова каждый раз занимала местечко, где потеплее да повыгоднее. Семен ее в том не винил, а где-то даже понимал и сочувствовал. Ведь Ветке тоже приходилось нелегко. Каждый раз договариваться с собой. Поступаться чувствами и мечтами.
– Без проблем.
– Правда?
– Угу.
– Класс. Спасибо большое.
Дуня и впрямь светилась от счастья. Словно он бросил к ее ногам весь мир, а не просто согласился выручить их общую подругу. И этим она его трогала. Своими небезразличием и добротой, идущими не от вбитых обществом понятий, как надо, а из глубин души.
– Завтра в семь? Будет нормально?
– Чего?
– Если мы позанимаемся в семь?
– Ага. Самое то.
Благодаря Дуне он все же написал контрольную на четверку. В его табеле за вторую четверть остался всего одни тройбан. По русскому. И пусть это был далеко не самый лучший результат в классе, Семен втихую собой гордился. А вчера даже засмотрелся на рекламный буклет очередного ВУЗа, криво-косо прилепленный в маршрутке. МЧСники обещали более чем хорошие условия поступления и даже крышу над головой. И к черту, что эта крыша была казарменной.
– А знаешь, думаю, тебе очень подойдет такая работа, – уверенно кивнула Мариам. В нежно-персиковом платье-облаке она походила на пирожное безе. И выглядела так же аппетитно, как и нелепо. Но ему было все равно. Семен такой ее и любил.
– Почему ты так решила?
– Не знаю. Ты основательный и очень надежный. С тобой ничего не страшно.
Ага. Даже появиться в школе на Рождественском балу, который Мариам собиралась проигнорировать.
– Ну, не знаю. Может, из этого что-то и выйдет.
– Обязательно! Иначе просто не может быть.
– А ты? Уже сказала отцу, что не хочешь поступать в медицинский?
– Нет… Может, наберусь смелости и поговорю с ним на каникулах. Ой, смотри, кажется, это Дуня с Кешкой. Какие они краси-и-и-вые, правда?
Ах вот, значит, что у Дуни за кавалер! А он-то думал… Нет, к Когану Сема относился хорошо, можно сказать, даже отлично. Но почему-то всерьез, как соперника, он его не воспринимал. Хотя-я-я за последнее время Тамерлан неплохо так возмужал. И даже вытянулся. Так что с Дуней они смотрелись вполне себе ничего. Та не стала надевать каблуки, в отличие от большинства девчонок, и из них с Тамом неожиданно вышла очень красивая пара.
– Сема! Сем… – окликнул Краснова Бык.
– Я отойду, ага? Узнаю, что случилось.
Мариам кивнула и, робея, спряталась между по-новогоднему украшенным фикусом и колонной.
– Ну, чего тебе?
– Мы хотим купить шампанского для девчонок. Ты в доле? – поинтересовался Бык громким шепотом.
– Э-э-э… Почему бы и нет? А как вы собираетесь его сюда протащить? – Семен кивнул в сторону сидящего у входа в зал завуча.
– А мы сюда ничего и не потащим. Вот, гляди… – Ромка раскрыл широкую ладонь, на которой в тусклом свете спортзала Семен не сразу разглядел ключ, очевидно, от какого-то кабинета. – Так ты скидываешься?
Семен полез в карман. Дядя Рубен как раз расплатился с ним за две последних смены.
– Это много. Я вот так возьму… – Бык выхватил несколько купюр.
– Сходить с вами?
– Ну, уж нет. На твой счет, Сём, у вахтерши особенные распоряжения. Мы с Юлькой все притащим. Ее шмонать точно не будут.
– Ты уверен? Не боишься, что спалитесь? – забеспокоился Семен, понимая, что в случае чего директорской дочке достанется больше всех.
– Да не. Она сама предложила. – По лицу Быка расплылась блаженная улыбка.
– Ну, смотри. Осторожно там. Бутылками не гремите.
На все про все у Быка с Юлькой ушло не больше получаса. Семен как раз успел станцевать один медленный танец с Мариам, когда их обоих позвали. Стараясь не привлекать к себе особенного внимания, их компашка просачивалась в кабинет музыки по одному. Стучали в дверь в одном им знакомом порядке (тук, тук-тук, тук-тук-тук) и только после этого проникали в святая святых.
– Ну, ребят, за окончание первого полугодия! – какого-то черта происходящим руководил Сиваков. Пожалев, что пришел, Семен отошел к окну и уселся на подоконник. Пробка вылетела с оглушительным хлопком. Ребята зашикали:
– Да тише ты! Совсем спятил?
– Спалимся!
– Да не ссыте вы! Куда разливать-то?
– Ой, а бокалов нет, – с сожалением заметила Дуня.
– Нет, вы слышали? Бокалы ей подавай! – захохотала Ветка. – В учительской стаканчики есть. Одноразовые. Возле кулера с водой.
– Что, прикажешь туда идти? – возмутился Кешка.
– А что здесь такого?
– Если ничего – так сама и топай!
В темном классе, освещаемом лишь фонариком телефона, повисло странное напряжение. Семен хмыкнул. Спрыгнул с подоконника и, бросив «я принесу», вышел из класса.
