- Видишь ли, дорогой Давид, - академик вытянул свои ноги. – Дело в том, что на протяжении нескольких сотен лет мы не искали Перстень, потому что считали его утерянным. Другими словами думали, что он исчез вместе с Харламовым. А куда делся магистр – никто в итоге и не узнал.
- Но Меч же не исчез, - возразил Давид. – А мы знаем, что если бы Перстень действительно исчез, то и Меча бы не было.
- Да, Давид, мы это знаем, - согласился Борислав. – Но, видишь ли, дело в том, что знать это мы стали совсем недавно. Только сто лет назад. Нам понадобилось несколько веков, чтобы установить, что артефакты Харламова находятся в мощной связке друг с другом. До этого нам подобное и в голову не приходило, поскольку раньше, а вернее никогда подобных прецедентов не было. Как вы знаете, артефакты не связаны друг с другом. Они совершенно универсальны и уникальны. О том, что Перстень и Меч имеют определенную связь, мы узнали лишь сто лет назад.
- Почему же вы не начали искать тогда? – спросил Герман.
- Это было очень тяжело, поскольку Перстень давал очень слабую энергию, и найти его было проблематично, - заметил Борислав в ответ. – Но давайте я вам объясню по порядку.
Стражи согласно кивнули.
- Итак, как я уже сказал, долгие сотни лет мы считали Перстень безвозвратно утерянным, - заговорил глава Света. – В годы вашего обучения, как вы знаете, мы вели особо ожесточенную войну с Тьмой, поэтому времени на поиски Перстня просто не было. Да никто и не думал его искать. И лишь когда активные действия со стороны темных стражей прекратились, я заметил, что Меч Харламова, который хранится у нас, стал значительно тускнее. Взять его по-прежнему никто из нас не мог, поскольку этот артефакт своенравный и никого к себе не подпускает. И только теперь я могу предполагать, что за то время, что Меч находился без должного ухода, он начал терять часть своих магических сил. И когда к нему кто-то прикасается, он просто выпивает чужие силы, чтобы поддержать свои. Разумеется, никому бы из нас не помешал Меч Харламова, но, увы. Поскольку долгое прикосновение к Мечу чревато серьезными последствиями, я запретил всем прикасаться к нему. Вы же сто лет назад отправились накапливать энергию.
Но тут и началось самое интересное. В течение этих ста лет, во время которых ни один страж не касался Меча, он начал становиться все лучше и лучше. Я не мог понять почему. Артефакт может впитывать чужую силу через прикосновение, но только в том случае, когда сам очень слаб. Когда артефакт в зените, он никому не грозит своими вампирскими способностями, имейся у него таковые. Однако ни у кого не было с Мечом никакого контакта, а он как будто набирался сил. И тогда-то, дорогие мои, я подумал о вас.
- О нас? – переспросил Герман. – Почему о нас?
- Герман, дорогой мой, неужели ты до сих пор не догадался? – спросил Борислав. – Вы ведь тоже уникумы, даже по меркам стражей. И вы прекрасно знаете, в чем эта уникальность.
- В том, что мы в связке, - сказал Давид.
- Именно, - кивнул Борислав. – Вы находитесь в магической связке, вы трое. Такого никогда не было. Обычно каждый страж существует обособлено, правильнее сказать единолично, и не зависит от других. То, как существуете вы, единственный пример за всю историю стражей. Вы связаны некой единой нитью. Вы зависите друг от друга. Вы всё делите на троих. Радость одного – становится радостью троих. Горе одного – горем трех. Боль одного – болью трех. Я даже склонен предполагать, что и смерть вы примете в один день и один час. Вы способны ощущать чувства друг друга на расстоянии, вы способны чувствовать боль друг друга на расстоянии. И вы способны помогать друг другу на расстоянии. Причем вам для этого даже не нужно прикладывать особых усилий, это происходит само в виду вашей связанности друг с другом той незримой магической нитью.
Поэтому, дорогие мои, когда я подумал о вашей связке, мне вдруг пришло в голову, а не могут ли артефакты Харламова иметь такую же магическую связку? И эта догадка многое ставила на свои места. Ведь если никто не трогает Меч, а ему становится лучше, значит, кто-то забоится о Перстне. Точнее Перстень подпитывается чьей-то энергией. Стало быть, Перстень не исчез. Он находится на Земле и скорее всего, у кого-то из смертных. Оставалось только выяснить, кто этот смертный. Но, увы, все попытки найти этих людей, не увенчались успехом. Видимо, потому что Перстень был еще не достаточно силен в своей энергии. Об этом говорило и состояние Меча. Поскольку энергию, которую находил Перстень, они делили на двоих. И вот, в последние годы Меч практически приобрел свой первозданный вид, вернее тот, каким он был еще в руках Харламова. Значит, и Перстень силен так же, как и Меч. И по исходящей от него энергии мы вполне можем его найти. Что я и поручил сделать вам.
- Теперь понятно, - кивнул Сережа. – Но только мы ведь вам уже сказали, академик, что зашли в тупик. Мы не можем отыскать Перстень, хотя проверили землю, воду, огонь и даже воздух. Мы не чувствуем энергии Перстня.
- Вы уверены, что Меч достаточно силен, чтобы мы ощущали Перстень? – спросил Герман.
- Так же как и в том, что именно ты решил сделать эту комнату желтого цвета, - улыбнулся Борислав.
Герман слегка смутился.
- Я ничего не говорю, Герман. Наоборот мне нравится твой выбор.
- Значит, Перстень силен и дает энергию, а мы ее не чувствуем, - сказал Давид. – Но почему?
- Может, это дело рук темных? – спросил Сережа.
- Хочешь сказать, что они захватили Перстень? – спросил Борислав.
Сергей кивнул.
- Нет, я в этом сомневаюсь, иначе наши шпионы уже доложили бы мне об этом, - произнес академик.
- Тогда я совсем ничего не понимаю, - Давид взъерошил себе волосы.
- Кстати, Давид, а как там поживает Никита? Ты за ним смотришь? – повернулся Борислав к Давиду.
- Никита? – переспросил Давид. – Да вроде неплохо. Влюбился только герой.
- Влюбился? Очень интересно. И в кого же? – спросил глава светлых стражей.
- В вашу предводительницу повстанцев, - ответил Давид. – Красавица-блондинка с трудным характером.
- О, Мария, - воскликнул Борислав. – Она на Земле?
- Да, но я дал ей слово, что не сдам ее назад в тюрьму, - ответил Давид.
- Это ни к чему, - взмахнул рукой Борислав. – Честно говоря, Мария – не страж Тьмы и нам нет нужды сажать ее в камеру. Просто Нестор рвал и метал после того, как она запустила мечом в парадный портрет Харламова, и потребовал хоть что-то с ней сделать.
- А вы не хотели? – спросил Герман.
- Я не видел в этом особой надобности, - пожал плечами Борислав. – Для нее портрет Харламова – не ценная реликвия, поэтому она не ощутила себя виноватой. А раз так, то откуда будет раскаяние?
Стражи согласились.
- Но Мария – талантливая девочка. Умудрилась же она сбежать в первую же ночь заключения. Не испугалась. Как видите, девушка она смелая и сообразительна. Но я бы желал разглядеть другие ее таланты, - поделился мыслями Борислав.
- Какие? – спросил Сергей.
- Вот я и хочу выяснить, какие у нее еще есть таланты, - улыбнулся академик. – Так значит, Никита влюблен в Марию?
- И готов бежать за ней на Конкар хоть сейчас, - отозвался Давид.
- Надеюсь, ты ему объяснил, что этого делать не надо?
- Да, полчаса назад, - кивнул Давид.
- Академик, а почему именно Никита? – спросил Сергей. – Он очередной претендент на звание стража?
- Вполне может быть, если он того пожелает, - отозвался Борислав.
- Он ничего такого не говорил и не думал, - сказал Давид.
- Мы никуда не торопимся, - сказал глава стражей Света. – Что еще есть в нашем мальчике примечательного, помимо его чувства к Марии?
- Острая неприязнь и где-то даже ненависть к близким родственникам, - отозвался Давид.
- Какой кошмар, - произнес Герман.
- Отнюдь, Герман, - произнес Борислав. – Вполне вероятно, что мальчик что-то ощущает. Возможно, это нечто исходит от его родни.
- Но ведь он ненавидит близких, - сказал Герман.
- Герман, кровное родство совершенно не показатель близости, - ответил Борислав. - Разумеется, оно имеет значение, когда мы говорим о защитной магии, но эмоциональные привязанности могут вполне не соответствовать родовой принадлежности. Гораздо важнее, чтобы Никита испытывал эмоциональную тягу хоть к одному человеку и не важно, в каком они состоят родстве. Ведь именно через сильную духовную связь он и будет расти. Итак, значит, кроме Марии никого?
- Нет, - ответил Давид. – Еще его пес Третьяк и есть друг Данил.
- Данил? Что ж, я, пожалуй, взгляну на этого Данила. А в отношении Никиты, стало быть, не все безнадежно. Он любит свою собаку?
- Жить без нее не может, - сказал Давид.
- Замечательно, - остался доволен Борислав.
Тут он поднялся на ноги и отошел за кресло.
- Боюсь, дорогие мои, мне уже пора, - сказал глава Света.
- Но подождите, академик, - вскочил Герман. – Мы же еще не договорили насчет того, как быть с Перстнем Харламова.
- Ах, да, - кивнул Борислав. – Это всего лишь догадка с моей стороны, ребята, не более. Но все же… Я думаю, что если вы не чувствуете энергию Перстня, то, вероятно, где-то в очень сильной близости от него находится еще один источник энергии. И этот источник настолько мощный, что перекрывает энергию Перстня, и вы не можете ее ощутить.
- Значит, нам надо найти источник? – спросил Сергей.
- Попробуйте, - кивнул академик.
Тут его поглотила белая вспышка, и он исчез.
- Ну, кто-нибудь себе представляет, что это может быть за источник, который перекрывает энергию от артефакта Харламова? – спросил Сергей.
Настроение у Никиты было скверное. Казалось, в жизни началась не просто черная полоса, а полоса чернющая. Всё не ладилось: Мария ушла, родственники озверели, еще и Третьяк заболел.
Предводительница повстанцев покинула дом Филозовых на следующее утро после того, как Ник заходил ночью ее «проведать». Мария не приняла никаких возражений и не поддалась ни на какие уговоры со стороны Никиты и его братьев, которые тщетно упрашивали девушку остаться хотя бы еще на недельку или пару дней.
- Нет, - твердо ответила блондинка, сложив все свои вещи в единственную сумку. – Я больше не желаю доставлять вам всем неудобства и быть причиной ваших семейных ссор.
- Нет никаких неудобств! – возразил Никита, а его братья согласно закивали.
Девушка покачала головой.
- Не надо меня уговаривать, Никита, - сказала она. – Я же не слепая и вижу, что происходит. Вы все тут перессорились из-за меня. Даже твоя бабушка уже припирается с твоими родителями и высказывает им претензии на мой счет. Когда я соглашалась пожить у тебя, я не думала, что так всё обернется и что будет столько неприятностей. Так что не проси. Для вас для всех будет лучше, если меня здесь не будет.
Мария подняла свою сумку и хотела уже выйти из комнаты, но братья перегородили ей дорогу.
- Ты даже не позавтракаешь? – удивленно спросил Валя.
- Да, ты должна поесть, - согласился с братом Ник. – Или ты хочешь пойти неизвестно куда голодная?
Конечно, парень знал, что Мария пойдет в резиденцию Света, но не мог свободно говорить при братьях.
- Да, - ответила блондинка. – Я не буду завтракать. Не хочу задерживаться здесь лишних минут.
Эти слова причинили определенные страдания Нику. Ну почему всё до такой степени погано, что Мария так говорит?
- Дай мне пройти, Ник, - тише попросила девушка, поскольку Никита стоял прямо на ее пути.
Медленно парень посторонился. Его младшие братья тоже уступили девушке дорогу.
- А куда ты пойдешь? – спросил у Марии Володя.
- Я договорилась кое с кем, - туманно ответила предводительница повстанцев. – Меня приютят в другом месте.
Братья кивнули, но никто ничего не сказал. Мария первой направилась к лестнице. Ее «почетный караул» следовал за ней.
Когда компания спустилась вниз, их встретили Ирина Дмитриевна и Галина Игнатьевна. Обе женщины стояли в коридоре и, видимо, о чем-то разговаривали, когда их прервало появление детей. Ребята замерли на лестнице, заметив старшее поколение.
- Маша, ты что же уже уходишь? – спросила мама Ника.
- Да, - кивнула девушка. – Спасибо, что приютили меня, но сейчас мне уже пора.
- А где же ты будешь жить? – поинтересовалась Ирина Дмитриевна.
- У подруги, - соврала Мария.
- Она уже договорилась, - вставил Валя.
- Может ты поешь сначала? – спросила мама Ника.
- Нет, спасибо, я не голодна, - соврала девушка еще раз.
Ирина Дмитриевна кивнула, но настаивать не стала. Галина Игнатьевна тоже помалкивала. Мария кивнула обеим женщинам, повернулась к братьям, попрощалась с ними и направилась к выходу. Не успела она открыть дверь, как Никита рванул за ней.
- Маша, - парень схватил блондинку за руку и заставил обернуться.
У него сжималось сердце, было погано на душе, мысли путались в голове. Он столько всего хотел ей сказать! Что она – самая лучшая, самая красивая, самая замечательная на свете! Что он никогда таких прежде не встречал! Что встреча с ней навсегда изменила его жизнь! Что он всегда будет ее помнить! Что сделает для нее всё, что она пожелает! Что любит ее! Всем сердцем любит!
Но все эти слова застряли у Никиты в горле, и он не мог их произнести. Братья смотрели на него, мать и бабушка тоже не проявили тактичности и продолжили стоять рядом. Как было говорить о самом сокровенном в их присутствии? Ну почему всё складывается не так, как должно, даже в такую минуту?
Ник продолжал смотреть в глаза Марии и молчать. Предводительница повстанцев ждала, что он скажет, но по ее лицу было видно, что она совсем не желает простоять тут весь день в ожидании, когда у парня, наконец, развяжется язык.
- Может, тебя проводить? – выдавил в итоге Ник.
- Нет, спасибо, я сама дойду, - ответила Мария, осторожно освобождая руку. – Не беспокойся.
Парень кивнул.
- Приходи к нам еще, - предложил он.
Блондинка улыбнулась, кивнула, еще раз со всеми попрощалась и ушла. Коридор в мгновение ока опустел и только верный пес Третьяк остался рядом со своим хозяином.
Это было одно из самых неприятных воспоминаний для Никиты. Мария покинула его и когда будет следующая встреча – неизвестно.
В течение следующих дней Ники молча сносил насмешки брата, не реагировал на ворчание бабушки и недовольство родителей его успеваемостью в школе, скрежетал зубами, когда кто-то поминал Марию недобрым словом.
Мысли его сейчас были полны Третьяком и Марией. Несколько раз парень срывался и бегал в резиденцию, пока Давид тихо не шепнул ему, что не стоит так часто мозолить блондинке глаза.
- Дай ей отдохнуть, - прошептал он. – Твои частые визиты могут утомить девушку и сыграть против тебя. Знаю, что ты хочешь ее видеть, но все же умей ждать подходящий момент.
Ник был вынужден согласиться и оставить предводительницу повстанцев в покое, хоть у него и скребли кошки на душе. Сама же Мария не заглядывала к нему, а преимущественно торчала в резиденции Света.
Единственным, кто под вечер пришел навестить Ника, был Кузя. Сергей телепортировал домовенка прямо в комнату Никиты, чтобы тот никому не попался на глаза.
- О, привет, Ники, - сказал домовенок и на всякий случай отошел подальше от собаки.
- Привет, - без особого энтузиазма произнес Никита.
- Никита иметь грустный вид, - произнес Кузя.
- Да, - согласился Никита. – Мой пес заболел, и Мария скоро уедет. Мало хорошего.
- Но Меч же не исчез, - возразил Давид. – А мы знаем, что если бы Перстень действительно исчез, то и Меча бы не было.
- Да, Давид, мы это знаем, - согласился Борислав. – Но, видишь ли, дело в том, что знать это мы стали совсем недавно. Только сто лет назад. Нам понадобилось несколько веков, чтобы установить, что артефакты Харламова находятся в мощной связке друг с другом. До этого нам подобное и в голову не приходило, поскольку раньше, а вернее никогда подобных прецедентов не было. Как вы знаете, артефакты не связаны друг с другом. Они совершенно универсальны и уникальны. О том, что Перстень и Меч имеют определенную связь, мы узнали лишь сто лет назад.
- Почему же вы не начали искать тогда? – спросил Герман.
- Это было очень тяжело, поскольку Перстень давал очень слабую энергию, и найти его было проблематично, - заметил Борислав в ответ. – Но давайте я вам объясню по порядку.
Стражи согласно кивнули.
- Итак, как я уже сказал, долгие сотни лет мы считали Перстень безвозвратно утерянным, - заговорил глава Света. – В годы вашего обучения, как вы знаете, мы вели особо ожесточенную войну с Тьмой, поэтому времени на поиски Перстня просто не было. Да никто и не думал его искать. И лишь когда активные действия со стороны темных стражей прекратились, я заметил, что Меч Харламова, который хранится у нас, стал значительно тускнее. Взять его по-прежнему никто из нас не мог, поскольку этот артефакт своенравный и никого к себе не подпускает. И только теперь я могу предполагать, что за то время, что Меч находился без должного ухода, он начал терять часть своих магических сил. И когда к нему кто-то прикасается, он просто выпивает чужие силы, чтобы поддержать свои. Разумеется, никому бы из нас не помешал Меч Харламова, но, увы. Поскольку долгое прикосновение к Мечу чревато серьезными последствиями, я запретил всем прикасаться к нему. Вы же сто лет назад отправились накапливать энергию.
Но тут и началось самое интересное. В течение этих ста лет, во время которых ни один страж не касался Меча, он начал становиться все лучше и лучше. Я не мог понять почему. Артефакт может впитывать чужую силу через прикосновение, но только в том случае, когда сам очень слаб. Когда артефакт в зените, он никому не грозит своими вампирскими способностями, имейся у него таковые. Однако ни у кого не было с Мечом никакого контакта, а он как будто набирался сил. И тогда-то, дорогие мои, я подумал о вас.
- О нас? – переспросил Герман. – Почему о нас?
- Герман, дорогой мой, неужели ты до сих пор не догадался? – спросил Борислав. – Вы ведь тоже уникумы, даже по меркам стражей. И вы прекрасно знаете, в чем эта уникальность.
- В том, что мы в связке, - сказал Давид.
- Именно, - кивнул Борислав. – Вы находитесь в магической связке, вы трое. Такого никогда не было. Обычно каждый страж существует обособлено, правильнее сказать единолично, и не зависит от других. То, как существуете вы, единственный пример за всю историю стражей. Вы связаны некой единой нитью. Вы зависите друг от друга. Вы всё делите на троих. Радость одного – становится радостью троих. Горе одного – горем трех. Боль одного – болью трех. Я даже склонен предполагать, что и смерть вы примете в один день и один час. Вы способны ощущать чувства друг друга на расстоянии, вы способны чувствовать боль друг друга на расстоянии. И вы способны помогать друг другу на расстоянии. Причем вам для этого даже не нужно прикладывать особых усилий, это происходит само в виду вашей связанности друг с другом той незримой магической нитью.
Поэтому, дорогие мои, когда я подумал о вашей связке, мне вдруг пришло в голову, а не могут ли артефакты Харламова иметь такую же магическую связку? И эта догадка многое ставила на свои места. Ведь если никто не трогает Меч, а ему становится лучше, значит, кто-то забоится о Перстне. Точнее Перстень подпитывается чьей-то энергией. Стало быть, Перстень не исчез. Он находится на Земле и скорее всего, у кого-то из смертных. Оставалось только выяснить, кто этот смертный. Но, увы, все попытки найти этих людей, не увенчались успехом. Видимо, потому что Перстень был еще не достаточно силен в своей энергии. Об этом говорило и состояние Меча. Поскольку энергию, которую находил Перстень, они делили на двоих. И вот, в последние годы Меч практически приобрел свой первозданный вид, вернее тот, каким он был еще в руках Харламова. Значит, и Перстень силен так же, как и Меч. И по исходящей от него энергии мы вполне можем его найти. Что я и поручил сделать вам.
- Теперь понятно, - кивнул Сережа. – Но только мы ведь вам уже сказали, академик, что зашли в тупик. Мы не можем отыскать Перстень, хотя проверили землю, воду, огонь и даже воздух. Мы не чувствуем энергии Перстня.
- Вы уверены, что Меч достаточно силен, чтобы мы ощущали Перстень? – спросил Герман.
- Так же как и в том, что именно ты решил сделать эту комнату желтого цвета, - улыбнулся Борислав.
Герман слегка смутился.
- Я ничего не говорю, Герман. Наоборот мне нравится твой выбор.
- Значит, Перстень силен и дает энергию, а мы ее не чувствуем, - сказал Давид. – Но почему?
- Может, это дело рук темных? – спросил Сережа.
- Хочешь сказать, что они захватили Перстень? – спросил Борислав.
Сергей кивнул.
- Нет, я в этом сомневаюсь, иначе наши шпионы уже доложили бы мне об этом, - произнес академик.
- Тогда я совсем ничего не понимаю, - Давид взъерошил себе волосы.
- Кстати, Давид, а как там поживает Никита? Ты за ним смотришь? – повернулся Борислав к Давиду.
- Никита? – переспросил Давид. – Да вроде неплохо. Влюбился только герой.
- Влюбился? Очень интересно. И в кого же? – спросил глава светлых стражей.
- В вашу предводительницу повстанцев, - ответил Давид. – Красавица-блондинка с трудным характером.
- О, Мария, - воскликнул Борислав. – Она на Земле?
- Да, но я дал ей слово, что не сдам ее назад в тюрьму, - ответил Давид.
- Это ни к чему, - взмахнул рукой Борислав. – Честно говоря, Мария – не страж Тьмы и нам нет нужды сажать ее в камеру. Просто Нестор рвал и метал после того, как она запустила мечом в парадный портрет Харламова, и потребовал хоть что-то с ней сделать.
- А вы не хотели? – спросил Герман.
- Я не видел в этом особой надобности, - пожал плечами Борислав. – Для нее портрет Харламова – не ценная реликвия, поэтому она не ощутила себя виноватой. А раз так, то откуда будет раскаяние?
Стражи согласились.
- Но Мария – талантливая девочка. Умудрилась же она сбежать в первую же ночь заключения. Не испугалась. Как видите, девушка она смелая и сообразительна. Но я бы желал разглядеть другие ее таланты, - поделился мыслями Борислав.
- Какие? – спросил Сергей.
- Вот я и хочу выяснить, какие у нее еще есть таланты, - улыбнулся академик. – Так значит, Никита влюблен в Марию?
- И готов бежать за ней на Конкар хоть сейчас, - отозвался Давид.
- Надеюсь, ты ему объяснил, что этого делать не надо?
- Да, полчаса назад, - кивнул Давид.
- Академик, а почему именно Никита? – спросил Сергей. – Он очередной претендент на звание стража?
- Вполне может быть, если он того пожелает, - отозвался Борислав.
- Он ничего такого не говорил и не думал, - сказал Давид.
- Мы никуда не торопимся, - сказал глава стражей Света. – Что еще есть в нашем мальчике примечательного, помимо его чувства к Марии?
- Острая неприязнь и где-то даже ненависть к близким родственникам, - отозвался Давид.
- Какой кошмар, - произнес Герман.
- Отнюдь, Герман, - произнес Борислав. – Вполне вероятно, что мальчик что-то ощущает. Возможно, это нечто исходит от его родни.
- Но ведь он ненавидит близких, - сказал Герман.
- Герман, кровное родство совершенно не показатель близости, - ответил Борислав. - Разумеется, оно имеет значение, когда мы говорим о защитной магии, но эмоциональные привязанности могут вполне не соответствовать родовой принадлежности. Гораздо важнее, чтобы Никита испытывал эмоциональную тягу хоть к одному человеку и не важно, в каком они состоят родстве. Ведь именно через сильную духовную связь он и будет расти. Итак, значит, кроме Марии никого?
- Нет, - ответил Давид. – Еще его пес Третьяк и есть друг Данил.
- Данил? Что ж, я, пожалуй, взгляну на этого Данила. А в отношении Никиты, стало быть, не все безнадежно. Он любит свою собаку?
- Жить без нее не может, - сказал Давид.
- Замечательно, - остался доволен Борислав.
Тут он поднялся на ноги и отошел за кресло.
- Боюсь, дорогие мои, мне уже пора, - сказал глава Света.
- Но подождите, академик, - вскочил Герман. – Мы же еще не договорили насчет того, как быть с Перстнем Харламова.
- Ах, да, - кивнул Борислав. – Это всего лишь догадка с моей стороны, ребята, не более. Но все же… Я думаю, что если вы не чувствуете энергию Перстня, то, вероятно, где-то в очень сильной близости от него находится еще один источник энергии. И этот источник настолько мощный, что перекрывает энергию Перстня, и вы не можете ее ощутить.
- Значит, нам надо найти источник? – спросил Сергей.
- Попробуйте, - кивнул академик.
Тут его поглотила белая вспышка, и он исчез.
- Ну, кто-нибудь себе представляет, что это может быть за источник, который перекрывает энергию от артефакта Харламова? – спросил Сергей.
Глава 11 Перстень Харламова
Настроение у Никиты было скверное. Казалось, в жизни началась не просто черная полоса, а полоса чернющая. Всё не ладилось: Мария ушла, родственники озверели, еще и Третьяк заболел.
Предводительница повстанцев покинула дом Филозовых на следующее утро после того, как Ник заходил ночью ее «проведать». Мария не приняла никаких возражений и не поддалась ни на какие уговоры со стороны Никиты и его братьев, которые тщетно упрашивали девушку остаться хотя бы еще на недельку или пару дней.
- Нет, - твердо ответила блондинка, сложив все свои вещи в единственную сумку. – Я больше не желаю доставлять вам всем неудобства и быть причиной ваших семейных ссор.
- Нет никаких неудобств! – возразил Никита, а его братья согласно закивали.
Девушка покачала головой.
- Не надо меня уговаривать, Никита, - сказала она. – Я же не слепая и вижу, что происходит. Вы все тут перессорились из-за меня. Даже твоя бабушка уже припирается с твоими родителями и высказывает им претензии на мой счет. Когда я соглашалась пожить у тебя, я не думала, что так всё обернется и что будет столько неприятностей. Так что не проси. Для вас для всех будет лучше, если меня здесь не будет.
Мария подняла свою сумку и хотела уже выйти из комнаты, но братья перегородили ей дорогу.
- Ты даже не позавтракаешь? – удивленно спросил Валя.
- Да, ты должна поесть, - согласился с братом Ник. – Или ты хочешь пойти неизвестно куда голодная?
Конечно, парень знал, что Мария пойдет в резиденцию Света, но не мог свободно говорить при братьях.
- Да, - ответила блондинка. – Я не буду завтракать. Не хочу задерживаться здесь лишних минут.
Эти слова причинили определенные страдания Нику. Ну почему всё до такой степени погано, что Мария так говорит?
- Дай мне пройти, Ник, - тише попросила девушка, поскольку Никита стоял прямо на ее пути.
Медленно парень посторонился. Его младшие братья тоже уступили девушке дорогу.
- А куда ты пойдешь? – спросил у Марии Володя.
- Я договорилась кое с кем, - туманно ответила предводительница повстанцев. – Меня приютят в другом месте.
Братья кивнули, но никто ничего не сказал. Мария первой направилась к лестнице. Ее «почетный караул» следовал за ней.
Когда компания спустилась вниз, их встретили Ирина Дмитриевна и Галина Игнатьевна. Обе женщины стояли в коридоре и, видимо, о чем-то разговаривали, когда их прервало появление детей. Ребята замерли на лестнице, заметив старшее поколение.
- Маша, ты что же уже уходишь? – спросила мама Ника.
- Да, - кивнула девушка. – Спасибо, что приютили меня, но сейчас мне уже пора.
- А где же ты будешь жить? – поинтересовалась Ирина Дмитриевна.
- У подруги, - соврала Мария.
- Она уже договорилась, - вставил Валя.
- Может ты поешь сначала? – спросила мама Ника.
- Нет, спасибо, я не голодна, - соврала девушка еще раз.
Ирина Дмитриевна кивнула, но настаивать не стала. Галина Игнатьевна тоже помалкивала. Мария кивнула обеим женщинам, повернулась к братьям, попрощалась с ними и направилась к выходу. Не успела она открыть дверь, как Никита рванул за ней.
- Маша, - парень схватил блондинку за руку и заставил обернуться.
У него сжималось сердце, было погано на душе, мысли путались в голове. Он столько всего хотел ей сказать! Что она – самая лучшая, самая красивая, самая замечательная на свете! Что он никогда таких прежде не встречал! Что встреча с ней навсегда изменила его жизнь! Что он всегда будет ее помнить! Что сделает для нее всё, что она пожелает! Что любит ее! Всем сердцем любит!
Но все эти слова застряли у Никиты в горле, и он не мог их произнести. Братья смотрели на него, мать и бабушка тоже не проявили тактичности и продолжили стоять рядом. Как было говорить о самом сокровенном в их присутствии? Ну почему всё складывается не так, как должно, даже в такую минуту?
Ник продолжал смотреть в глаза Марии и молчать. Предводительница повстанцев ждала, что он скажет, но по ее лицу было видно, что она совсем не желает простоять тут весь день в ожидании, когда у парня, наконец, развяжется язык.
- Может, тебя проводить? – выдавил в итоге Ник.
- Нет, спасибо, я сама дойду, - ответила Мария, осторожно освобождая руку. – Не беспокойся.
Парень кивнул.
- Приходи к нам еще, - предложил он.
Блондинка улыбнулась, кивнула, еще раз со всеми попрощалась и ушла. Коридор в мгновение ока опустел и только верный пес Третьяк остался рядом со своим хозяином.
Это было одно из самых неприятных воспоминаний для Никиты. Мария покинула его и когда будет следующая встреча – неизвестно.
В течение следующих дней Ники молча сносил насмешки брата, не реагировал на ворчание бабушки и недовольство родителей его успеваемостью в школе, скрежетал зубами, когда кто-то поминал Марию недобрым словом.
Мысли его сейчас были полны Третьяком и Марией. Несколько раз парень срывался и бегал в резиденцию, пока Давид тихо не шепнул ему, что не стоит так часто мозолить блондинке глаза.
- Дай ей отдохнуть, - прошептал он. – Твои частые визиты могут утомить девушку и сыграть против тебя. Знаю, что ты хочешь ее видеть, но все же умей ждать подходящий момент.
Ник был вынужден согласиться и оставить предводительницу повстанцев в покое, хоть у него и скребли кошки на душе. Сама же Мария не заглядывала к нему, а преимущественно торчала в резиденции Света.
Единственным, кто под вечер пришел навестить Ника, был Кузя. Сергей телепортировал домовенка прямо в комнату Никиты, чтобы тот никому не попался на глаза.
- О, привет, Ники, - сказал домовенок и на всякий случай отошел подальше от собаки.
- Привет, - без особого энтузиазма произнес Никита.
- Никита иметь грустный вид, - произнес Кузя.
- Да, - согласился Никита. – Мой пес заболел, и Мария скоро уедет. Мало хорошего.
