— О, надо же, поговорим! Какой широкий жест с твоей стороны, — язвительно пропела Доминика. — Раньше из тебя слова клещами вытягивать приходилось! А тут вдруг такая щедрость!
— Давайте доедем до какой-нибудь деревни и переживём там ночь, а после делайте, что хотите, — не отрывая взгляда от дороги, предложил Энгус.
— Таким темпом не доедем: выяснение отношений начнется прямо в паромобиле, — с усмешкой переводя взгляд с Доминики на Рэя, заметил Тайлер.
— Не начнется, — заявила женщина. — Мне это не на руку, а он всегда молчит до последнего, а после просто уходит. Проверяли и не раз, за два года-то…
— Ну тогда я рад, что мы поедем в мире и спокойствии, — широко улыбнулся Тайлер, пытаясь делать вид, что никакого напряжения салоне нет. Стороны конфликта же уткнулись каждая в свое окно и воцарилась тишина, ровно на пару минут, пока Энгус не ударил по тормозам и резко развернулся влево:
— Какие ещё два года?!
Ехавший за ними грузовой паромобиль тоже затормозил, водитель вдавил клаксон и вторил ему, высунувшись из окна, не выбирая выражений, но на его гнев никто не ответил и, обогнув препятствие, грузовик поехал дальше.
— О чём ты? — хлопая ресницами, уточнила у Энгуса его сестра.
— Я не ослышался, не вздумай меня запутывать.
— Я просто спросила.
— Это я спросил.
— Поехали уже, сам же хочешь оказаться под крышей как можно быстрее, — раздраженно махнула рукой Доминика, поджимая губы.
Но диалог продолжился, экспрессивно, с активной жестикуляцией и на другом языке. Тайлер совершено не разбирался в ханшийских ругательствах, но нисколько не сомневался, что речь ведется с их применением. Тайлер уже готов был в случае необходимости хватать кого-то за руки, которыми Энгус с сестрой махали. Рэй почему-то не принимал участия в беседе, более того, сидел, прислонившись к стеклу.
Когда Энгус схватил Доминику за запястье левой руки и принялся ею трясти, Тайлер понял две важные вещи. На безымянном пальце Доминики было точно такое же кольцо, что выпало из её шкатулки, только меньшего размера. Раньше кисти женщины удачно скрывали обязательные перчатки, и рассмотреть тонкие хрупкие пальцы не представлялось возможным. Это первое. А второе: Доминика уже явно теряла всякое терпение и готова была выйти за все рамки приличий, съездив брату про физиономии, если судить по тому, как правая кисть сжалась в кулак. В том, что эта женщина так может, Тайлер уже не сомневался.
— Хватит, — в итоге не выдержал Рэй, когда очередной водитель едва не выехал им в кузов и высказывался по этому поводу. — Солнце скоро сядет. Или я сам сейчас поведу, а вы продолжайте ругаться.
— С тобой я тоже хочу поговорить! — развернулся к нему Энгус, выпуская руку сестры.
— Потом, — устало бросил Рэй.
На этот раз Энгус послушался, и паромобиль поехал вперед, постепенно набирая скорость.
— Почему вы не сказали? — с нотками обиды в голосе спросил через какое-то время Энгус.
— И ты никому не скажешь, — не глядя на него, велел Рэй. — Это наше дело.
— Нет, не только ваше. И если она в таком виде появится дома, вопросов вы не избежите.
— До дома ещё надо добраться. Сейчас меня больше волнует, как нам напроситься на ночлег. До Динри мы уже не доедем. За тем холмом должна быть деревня. Домов сорок, но попытаемся…
Деревня появилась сразу же за полем, полным замёрзших подвявших ромашек. Дома привычно для Ханша выстроились вдоль дороги, но Энгус с неё свернул, направив паромобиль к большому длинному дому, рядом с которым ходило множество людей. Все они что-то туда носили, переговаривались, жестикулируя, готовили место для двух высоких костров. У самого входа стоял пожилой мужчина серьезного вида и о чём-то спорил с высоким парнем в кожаном фартуке. К мужчине сзади подошёл мальчишка лет десяти, подёргал за рукав, привлекая внимание, но вместо этого получил подзатыльник и указание идти в ближайший жилой дом. Мальчик воспротивился, тогда мужчина развернул его и пинком под зад задал ускорения в нужном направлении. И только потом перевел взгляд на почти остановившийся паромобиль.
Энгус заглушил мотор, открыл дверь и вышел, и тут же все жители деревни отложили свои дела, настороженно глядя на гостей. Тайлеру очень не понравились эти взгляды, но он последовал за Рэем на улицу, а после помог выбраться Доминике. Энгус меж тем сделал с десяток шагов, показывая открытые ладони и начал говорить. Снова на местном языке, но через пару предложений Тайлер услышал их имена и слово «Даринширн». Его слушали внимательно, взглядами ощупывая гостей. Со стороны жилых домов начали приближаться новые люди.
Когда Энгус замолчал, пожилой мужчина, похоже, что деревенский староста, резко что-то ответил, мотнув головой — прогонял? Местные тут же подобрались, Рэй тоже, что напрягло Тайлера. Неужели в этот день в Ханше и в правду могут не пустить на постой и даже навредить? Но это же какая-то несуразица…
Энгус снова что-то сказал, и это явно возымело эффект. Жители сгрудились, совещаясь, а потом один из мужчин размахнулся и бросил вперёд нож, кажется, из железа, который воткнулся в землю в паре ярдов от ног Энгуса. Доминика рядом судорожно вздохнула, а её брат спокойно поднял нож, приложил к ладони и сжал её в кулак. А когда раскрыл, лезвие ножа оставило тонкий и, хорошо бы, неглубокий порез, но крови было достаточно…
Деревенский староста одобрительно кивнул и мотнул головой Энгусу за спину, указывая на его спутников. Рэй сам потянулся за ножом, так же спокойно порезал руку, показал ладонь. Доминика уже протягивала свою кисть. Рэй собирался ограничиться её мизинцем, но женщина решительно тряхнула ладонью и закусила губу, когда лезвие вспороло тонкую кожу.
— Тайлер, дай руку, — попросил Рэй и добавил, видя выражение лица партнёра, — так надо.
— Что это за бесовщина? Денег за постой им уже мало, надо платить кровью?
— Им надо знать, что у нас есть своя кровь и чужая нам без надобности, — пояснила Доминика, но это не объяснило ровным счётом ничего. — Не трать время, они решат, что ты увиливаешь.
Ничего не понимая, но боясь подвести спутников, Тайлер протянул руку, которую Рэй тут же порезал и предъявил деревенским. Удивительно, но отношение местных сразу же поменялось, люди улыбались гостям, вернулись к прерванным занятиям, один из костров сразу загорелся, что вызвало бурю восторгов. И тогда же Тайлер заметил, что между собой они вполне понятно изъясняются на камрийском, хоть и с диким акцентом. Похоже, прав был Рэй, когда сказал, что на юге Ханша в равной степени говорят на двух языках.
В деревне шло активное приготовление к празднику, отмечать который собирались в этом длинном доме, похожем на каменный амбар. Внутри же это был обычный одноэтажный дом, с деревянным настилом в качестве пола, лавками и столами, заставленными едой. На подоконниках молодые женщины расставляли масляные и керосиновые лампы и вырезанные в виде страшных перекошенных рожиц плоды турнепса со свечками внутри. Стены были украшены венками из веток и гирляндами из яблок. Вдоль самих стен шли трубы с горячей водой для обогрева — в деревне была своя котельная, которая грела все дома. В дальнем конце имелся подиум, словно сцена для артистов.
Пока Тайлер осматривал дом, его спутники узнали всё, что надо. В деревне был постоялый двор, куда хозяин их пустил только после визита старосты, паромобиль уже отогнали на стоянку, раны все обработали и готовы были вливаться в толпу. В длинном доме уже собирались люди, не сказать, что особо нарядно одетые, но детей и стариков среди них не было. На подиум поднялись музыканты.
— Идем, нам заняли места, — Рэй указал на одну из лавок у стены, поближе к столу.
— Так тут праздник будет или какое-то смертоубийство? Я уже ничего не понимаю.
— Смертоубийства были раньше, когда скотину приносили в жертву, а ещё раньше — чужаков, но это в прошлом. Сейчас многое поменялось. Живые стараются в эту ночь быть на виду друг у друга. Старики и дети под защитой домов, молодежь, как самая бесстрашная, может позволить себе выйти на улицу, но это не одобряется. Все будут сидеть тут полночи, а потом гурьбой разойдутся по домам. А чтоб не скучать, тут устраивают пир с танцами и песнями. Чтоб показать, что они живые и своим весельем отогнать тех.
— А что это за те?
— Те, это гости с той стороны. Их не называют по именам, чтоб не услышали. И не удивятся сегодня, если под окном увидят давно почившую бабушку или золотоволосую женщину в зелёном платье с янтарем на щеках, или кота с мерцающей шерстью… Много их, тех, кто свободно может прийти в эту ночь с той стороны, ведь границы пропадают и все миры объединяются в один. Хотя огни на дорогах и в домах должны отпугнуть.
— Я… Это же… Это же сказки? В Ханше до сих пор верят в сказки?
— Сказки или нет, тут верят. И вера эта крепка. Настолько, что нам пришлось резать себя, чтоб доказать, что мы сами из плоти и крови. И не сомневайся, если бы мы были неубедительны, вопрос о том, стоит ли нападать или нет даже не встал бы.
Тайлер не знал, что на это сказать. Мать в детстве читала ему сказки, когда он шалил, грозила Джеком-Попрыгунчиком или Красными костями, которых маленький Тайлер боялся больше всего: лестниц в театре было достаточно и под каждой был чулан, где могло сидеть это самое чудовище. Но потом страх перед всякими чудищами отошел перед страхом остаться на улице и голодать, стало совсем не до сказок. А тут взрослые люди верят! Как церковь вообще допускает эти бредовые верования?
Церковь… Тайлер только сейчас понял один важный момент. А в Ханше было совсем мало церквей. Он видел парочку в Даринширне, одну в Кашироне и в Линне вроде тоже была, но в простых деревнях ни над одним домом не возвышалось символа веры. То есть, как это, в Ханше больше верят в эти бредни про возвращающихся с того света покойников, кареглазых тюленей, лошадей-людоедов и жителей холмов, чем в святую церковь?
В новом свете украшение зала, кадки с плавающими яблоками, сидр и глинтвейн, свечи и лампы на окнах уже не казались веселыми украшениями… А те костры во дворе, а оставленные на всех дорогах и тропах к деревне лампы?
Сумятицу в мысли внесла и раздавшаяся музыка: духовые, барабаны, скрипка, лютня… Громко, если не давяще, но потом мелодия сменилась на более легкую, ритмичную, народ оживился, в центр залы вышло несколько пар. И начались танцы.
Странные танцы, далекие от балета и контрданса, привычных Тайлеру с детства. Танцоры подпрыгивали, выбивали каблуками дроби, кружились, к взаимному удовольствию, часто меняя партнеров. Единственное, что Тайлер смог понять, это какая-то разновидность польки или кадрили? Разгадать или запомнить рисунок танца он не успевал, да и не решился бы присоединиться, хотя танцевать умел едва ли не с рождения. А вот Доминика недолго сидела смирно, даже потащила за собой брата. Впрочем, Энгус не возражал, сразу вливаясь в танец вслед за сестрой.
Было как-то странно смотреть на этих болтающих, танцующих людей, которые с виду беззаботно ели, пили, гадали на яблоках, на блюдцах с чистой и подкрашенной водой, на орехах, бросая их в очаг… И отовсюду доносился смех, выкрики, хихиканье… И эти люди действительно ждут, что этой ночью может случиться что-то поистине страшное? Посему Тайлер посчитал за лучшее не обращать на эти несуразности внимания и думать, что он на простом празднике жизни, а не смерти. Тем более, что столы ломились от угощений, музыка играла, та рыженькая девица у противоположной стены уже давно из-под ресниц следила за ним…
Почему бы просто не провести вечер с удовольствием?
Когда в доме стало слишком душно, Тайлер начал с тоской поглядывать на дверь. Вопреки рассказам и ожиданиям, она не оставалась плотно закрытой всю ночь, молодые люди временами выбегали на улицу, правда, каждый раз надевали маски из кожи и дерева, которые лежали в огромной корзине у входа. И, надо сказать, не все возвращались потом. Кто-то оставался прыгать меж двух костров, кто-то, должно быть, шёл домой, те же, что входили в дом, подвергались тщательному досмотру и проверке.
Новая знакомая назвалась Итой и оказалась приятной собеседницей. Говорила она с акцентом, как и все, но прекрасно понимала Тайлера, равно как и он её. Ита рассказывала забавные случаи с прошлых праздников, деревенские сплетни, поясняла, что за угощения на столе и из чего они сделаны. В особых случаях Тайлер был рад, что не успел попробовать эти блюда и мысленно благодарил Иту за науку, а иногда, наоборот, жалел, что узнал. А ещё она научила Тайлера местным танцам. Всё оказалось совсем не так сложно и очень весело. Тайлер пару раз ошибся, но вскоре уже плясал наравне со всеми. Самое главное, что благодаря обществу Иты никто из местных не обращал на Тайлера внимания. Было опасение, что в такую ненормальную ночь, от которой можно ждать чего угодно, кто-то может затеять с чужаком, так ещё и камриийцем чистой крови, свару, а причинять хозяевам волнений и проблем совсем не хотелось. Тем более, что товарищи Тайлера веселились как все, даже Рэй подобрел и позволил себе расслабиться, сейчас обсуждая что-то с главой деревни к взаимному удовольствию обоих.
— Попробуй это, тебе должно понравиться! — вернувшаяся от столов Ита протянула Тайлеру кружку с чем-то темным и откинула на спину одну из кос.
Напиток оказался похожим на эль, но что главное — он был прохладным.
— Мы можем выйти на воздух? — утолив жажду, Тайлер, наконец, осмелился задать давно мучающий его вопрос.
— Дышать нечем, да? — понимающе улыбнулась Ита и развернулась к выходу. — Идем.
Выпустили их без вопросов, даже толком не обратили внимания, Тайлер только и успел, что сорвать с гвоздя свою куртку, прежде чем Ита за руку выволокла его за дверь.
Долгожданная прохлада обожгла лицо, наконец-то, можно было вдохнуть полной грудью. Вне дома музыку было чуть слышно, но молодым людям у двух костров было довольно и этого: они танцевали, бегали друг за другом, обнимались, целовались украдкой. Вовсе и не похоже было, что они чего-то боятся. Или кого-то.
Чтоб не мешаться под ногами веселой молодежи, Тайлер отошел подальше, к самой кромке круга, что давал свет костров. За пределами этого круга чернела ночь, лишь вдали, на той стороне ромашкового поля, горело два одиноких огонька — должно быть, в соседней деревне жгли два таких же костра. И там тоже сидят по домам, танцуют, веселятся…
Огоньки мигнули и погасли, а потом, прежде чем Тайлер успел удивиться, загорелись снова. Должно быть, в темноте птица на мгновение закрыла их собой… Стоило приглядеться, и вдалеке замигали другие огоньки, Ита рассказывала, что самые смелые юноши с факелами оббегали поля, очищая землю перед зимней спячкой и отгоняя всякое… Забавная традиция, отличная возможность показать свое бесстрашие и удаль. И отличная возможность сбежать из опостылевшей деревни или с возлюбленным, если возникнет нужда…
Тайлер смотрел на ночное поле, вырисовывающиеся в лунном свете силуэты холмов, огоньки вдали… Слушал свист ветра, шелест травы и листьев, вдыхал холодный осенний воздух. Совсем не казалось, что что-то может сейчас представлять угрозу: прекрасная, спокойная осенняя ночь. Глупости это всё. Прав Рэй.
Что-то холодное вдруг коснулось лба, щеки… Тайлер нахмурился, не понимая, поднял голову к темному небу. Снег. Мелкие редкие снежинки падали сверху. Но постойте, уже пора? В столице снег выпадет хорошо, если через месяц, а тут…
— Давайте доедем до какой-нибудь деревни и переживём там ночь, а после делайте, что хотите, — не отрывая взгляда от дороги, предложил Энгус.
— Таким темпом не доедем: выяснение отношений начнется прямо в паромобиле, — с усмешкой переводя взгляд с Доминики на Рэя, заметил Тайлер.
— Не начнется, — заявила женщина. — Мне это не на руку, а он всегда молчит до последнего, а после просто уходит. Проверяли и не раз, за два года-то…
— Ну тогда я рад, что мы поедем в мире и спокойствии, — широко улыбнулся Тайлер, пытаясь делать вид, что никакого напряжения салоне нет. Стороны конфликта же уткнулись каждая в свое окно и воцарилась тишина, ровно на пару минут, пока Энгус не ударил по тормозам и резко развернулся влево:
— Какие ещё два года?!
Ехавший за ними грузовой паромобиль тоже затормозил, водитель вдавил клаксон и вторил ему, высунувшись из окна, не выбирая выражений, но на его гнев никто не ответил и, обогнув препятствие, грузовик поехал дальше.
— О чём ты? — хлопая ресницами, уточнила у Энгуса его сестра.
— Я не ослышался, не вздумай меня запутывать.
— Я просто спросила.
— Это я спросил.
— Поехали уже, сам же хочешь оказаться под крышей как можно быстрее, — раздраженно махнула рукой Доминика, поджимая губы.
Но диалог продолжился, экспрессивно, с активной жестикуляцией и на другом языке. Тайлер совершено не разбирался в ханшийских ругательствах, но нисколько не сомневался, что речь ведется с их применением. Тайлер уже готов был в случае необходимости хватать кого-то за руки, которыми Энгус с сестрой махали. Рэй почему-то не принимал участия в беседе, более того, сидел, прислонившись к стеклу.
Когда Энгус схватил Доминику за запястье левой руки и принялся ею трясти, Тайлер понял две важные вещи. На безымянном пальце Доминики было точно такое же кольцо, что выпало из её шкатулки, только меньшего размера. Раньше кисти женщины удачно скрывали обязательные перчатки, и рассмотреть тонкие хрупкие пальцы не представлялось возможным. Это первое. А второе: Доминика уже явно теряла всякое терпение и готова была выйти за все рамки приличий, съездив брату про физиономии, если судить по тому, как правая кисть сжалась в кулак. В том, что эта женщина так может, Тайлер уже не сомневался.
— Хватит, — в итоге не выдержал Рэй, когда очередной водитель едва не выехал им в кузов и высказывался по этому поводу. — Солнце скоро сядет. Или я сам сейчас поведу, а вы продолжайте ругаться.
— С тобой я тоже хочу поговорить! — развернулся к нему Энгус, выпуская руку сестры.
— Потом, — устало бросил Рэй.
На этот раз Энгус послушался, и паромобиль поехал вперед, постепенно набирая скорость.
— Почему вы не сказали? — с нотками обиды в голосе спросил через какое-то время Энгус.
— И ты никому не скажешь, — не глядя на него, велел Рэй. — Это наше дело.
— Нет, не только ваше. И если она в таком виде появится дома, вопросов вы не избежите.
— До дома ещё надо добраться. Сейчас меня больше волнует, как нам напроситься на ночлег. До Динри мы уже не доедем. За тем холмом должна быть деревня. Домов сорок, но попытаемся…
Деревня появилась сразу же за полем, полным замёрзших подвявших ромашек. Дома привычно для Ханша выстроились вдоль дороги, но Энгус с неё свернул, направив паромобиль к большому длинному дому, рядом с которым ходило множество людей. Все они что-то туда носили, переговаривались, жестикулируя, готовили место для двух высоких костров. У самого входа стоял пожилой мужчина серьезного вида и о чём-то спорил с высоким парнем в кожаном фартуке. К мужчине сзади подошёл мальчишка лет десяти, подёргал за рукав, привлекая внимание, но вместо этого получил подзатыльник и указание идти в ближайший жилой дом. Мальчик воспротивился, тогда мужчина развернул его и пинком под зад задал ускорения в нужном направлении. И только потом перевел взгляд на почти остановившийся паромобиль.
Энгус заглушил мотор, открыл дверь и вышел, и тут же все жители деревни отложили свои дела, настороженно глядя на гостей. Тайлеру очень не понравились эти взгляды, но он последовал за Рэем на улицу, а после помог выбраться Доминике. Энгус меж тем сделал с десяток шагов, показывая открытые ладони и начал говорить. Снова на местном языке, но через пару предложений Тайлер услышал их имена и слово «Даринширн». Его слушали внимательно, взглядами ощупывая гостей. Со стороны жилых домов начали приближаться новые люди.
Когда Энгус замолчал, пожилой мужчина, похоже, что деревенский староста, резко что-то ответил, мотнув головой — прогонял? Местные тут же подобрались, Рэй тоже, что напрягло Тайлера. Неужели в этот день в Ханше и в правду могут не пустить на постой и даже навредить? Но это же какая-то несуразица…
Энгус снова что-то сказал, и это явно возымело эффект. Жители сгрудились, совещаясь, а потом один из мужчин размахнулся и бросил вперёд нож, кажется, из железа, который воткнулся в землю в паре ярдов от ног Энгуса. Доминика рядом судорожно вздохнула, а её брат спокойно поднял нож, приложил к ладони и сжал её в кулак. А когда раскрыл, лезвие ножа оставило тонкий и, хорошо бы, неглубокий порез, но крови было достаточно…
Деревенский староста одобрительно кивнул и мотнул головой Энгусу за спину, указывая на его спутников. Рэй сам потянулся за ножом, так же спокойно порезал руку, показал ладонь. Доминика уже протягивала свою кисть. Рэй собирался ограничиться её мизинцем, но женщина решительно тряхнула ладонью и закусила губу, когда лезвие вспороло тонкую кожу.
— Тайлер, дай руку, — попросил Рэй и добавил, видя выражение лица партнёра, — так надо.
— Что это за бесовщина? Денег за постой им уже мало, надо платить кровью?
— Им надо знать, что у нас есть своя кровь и чужая нам без надобности, — пояснила Доминика, но это не объяснило ровным счётом ничего. — Не трать время, они решат, что ты увиливаешь.
Ничего не понимая, но боясь подвести спутников, Тайлер протянул руку, которую Рэй тут же порезал и предъявил деревенским. Удивительно, но отношение местных сразу же поменялось, люди улыбались гостям, вернулись к прерванным занятиям, один из костров сразу загорелся, что вызвало бурю восторгов. И тогда же Тайлер заметил, что между собой они вполне понятно изъясняются на камрийском, хоть и с диким акцентом. Похоже, прав был Рэй, когда сказал, что на юге Ханша в равной степени говорят на двух языках.
В деревне шло активное приготовление к празднику, отмечать который собирались в этом длинном доме, похожем на каменный амбар. Внутри же это был обычный одноэтажный дом, с деревянным настилом в качестве пола, лавками и столами, заставленными едой. На подоконниках молодые женщины расставляли масляные и керосиновые лампы и вырезанные в виде страшных перекошенных рожиц плоды турнепса со свечками внутри. Стены были украшены венками из веток и гирляндами из яблок. Вдоль самих стен шли трубы с горячей водой для обогрева — в деревне была своя котельная, которая грела все дома. В дальнем конце имелся подиум, словно сцена для артистов.
Пока Тайлер осматривал дом, его спутники узнали всё, что надо. В деревне был постоялый двор, куда хозяин их пустил только после визита старосты, паромобиль уже отогнали на стоянку, раны все обработали и готовы были вливаться в толпу. В длинном доме уже собирались люди, не сказать, что особо нарядно одетые, но детей и стариков среди них не было. На подиум поднялись музыканты.
— Идем, нам заняли места, — Рэй указал на одну из лавок у стены, поближе к столу.
— Так тут праздник будет или какое-то смертоубийство? Я уже ничего не понимаю.
— Смертоубийства были раньше, когда скотину приносили в жертву, а ещё раньше — чужаков, но это в прошлом. Сейчас многое поменялось. Живые стараются в эту ночь быть на виду друг у друга. Старики и дети под защитой домов, молодежь, как самая бесстрашная, может позволить себе выйти на улицу, но это не одобряется. Все будут сидеть тут полночи, а потом гурьбой разойдутся по домам. А чтоб не скучать, тут устраивают пир с танцами и песнями. Чтоб показать, что они живые и своим весельем отогнать тех.
— А что это за те?
— Те, это гости с той стороны. Их не называют по именам, чтоб не услышали. И не удивятся сегодня, если под окном увидят давно почившую бабушку или золотоволосую женщину в зелёном платье с янтарем на щеках, или кота с мерцающей шерстью… Много их, тех, кто свободно может прийти в эту ночь с той стороны, ведь границы пропадают и все миры объединяются в один. Хотя огни на дорогах и в домах должны отпугнуть.
— Я… Это же… Это же сказки? В Ханше до сих пор верят в сказки?
— Сказки или нет, тут верят. И вера эта крепка. Настолько, что нам пришлось резать себя, чтоб доказать, что мы сами из плоти и крови. И не сомневайся, если бы мы были неубедительны, вопрос о том, стоит ли нападать или нет даже не встал бы.
Тайлер не знал, что на это сказать. Мать в детстве читала ему сказки, когда он шалил, грозила Джеком-Попрыгунчиком или Красными костями, которых маленький Тайлер боялся больше всего: лестниц в театре было достаточно и под каждой был чулан, где могло сидеть это самое чудовище. Но потом страх перед всякими чудищами отошел перед страхом остаться на улице и голодать, стало совсем не до сказок. А тут взрослые люди верят! Как церковь вообще допускает эти бредовые верования?
Церковь… Тайлер только сейчас понял один важный момент. А в Ханше было совсем мало церквей. Он видел парочку в Даринширне, одну в Кашироне и в Линне вроде тоже была, но в простых деревнях ни над одним домом не возвышалось символа веры. То есть, как это, в Ханше больше верят в эти бредни про возвращающихся с того света покойников, кареглазых тюленей, лошадей-людоедов и жителей холмов, чем в святую церковь?
В новом свете украшение зала, кадки с плавающими яблоками, сидр и глинтвейн, свечи и лампы на окнах уже не казались веселыми украшениями… А те костры во дворе, а оставленные на всех дорогах и тропах к деревне лампы?
Сумятицу в мысли внесла и раздавшаяся музыка: духовые, барабаны, скрипка, лютня… Громко, если не давяще, но потом мелодия сменилась на более легкую, ритмичную, народ оживился, в центр залы вышло несколько пар. И начались танцы.
Странные танцы, далекие от балета и контрданса, привычных Тайлеру с детства. Танцоры подпрыгивали, выбивали каблуками дроби, кружились, к взаимному удовольствию, часто меняя партнеров. Единственное, что Тайлер смог понять, это какая-то разновидность польки или кадрили? Разгадать или запомнить рисунок танца он не успевал, да и не решился бы присоединиться, хотя танцевать умел едва ли не с рождения. А вот Доминика недолго сидела смирно, даже потащила за собой брата. Впрочем, Энгус не возражал, сразу вливаясь в танец вслед за сестрой.
Было как-то странно смотреть на этих болтающих, танцующих людей, которые с виду беззаботно ели, пили, гадали на яблоках, на блюдцах с чистой и подкрашенной водой, на орехах, бросая их в очаг… И отовсюду доносился смех, выкрики, хихиканье… И эти люди действительно ждут, что этой ночью может случиться что-то поистине страшное? Посему Тайлер посчитал за лучшее не обращать на эти несуразности внимания и думать, что он на простом празднике жизни, а не смерти. Тем более, что столы ломились от угощений, музыка играла, та рыженькая девица у противоположной стены уже давно из-под ресниц следила за ним…
Почему бы просто не провести вечер с удовольствием?
Когда в доме стало слишком душно, Тайлер начал с тоской поглядывать на дверь. Вопреки рассказам и ожиданиям, она не оставалась плотно закрытой всю ночь, молодые люди временами выбегали на улицу, правда, каждый раз надевали маски из кожи и дерева, которые лежали в огромной корзине у входа. И, надо сказать, не все возвращались потом. Кто-то оставался прыгать меж двух костров, кто-то, должно быть, шёл домой, те же, что входили в дом, подвергались тщательному досмотру и проверке.
Новая знакомая назвалась Итой и оказалась приятной собеседницей. Говорила она с акцентом, как и все, но прекрасно понимала Тайлера, равно как и он её. Ита рассказывала забавные случаи с прошлых праздников, деревенские сплетни, поясняла, что за угощения на столе и из чего они сделаны. В особых случаях Тайлер был рад, что не успел попробовать эти блюда и мысленно благодарил Иту за науку, а иногда, наоборот, жалел, что узнал. А ещё она научила Тайлера местным танцам. Всё оказалось совсем не так сложно и очень весело. Тайлер пару раз ошибся, но вскоре уже плясал наравне со всеми. Самое главное, что благодаря обществу Иты никто из местных не обращал на Тайлера внимания. Было опасение, что в такую ненормальную ночь, от которой можно ждать чего угодно, кто-то может затеять с чужаком, так ещё и камриийцем чистой крови, свару, а причинять хозяевам волнений и проблем совсем не хотелось. Тем более, что товарищи Тайлера веселились как все, даже Рэй подобрел и позволил себе расслабиться, сейчас обсуждая что-то с главой деревни к взаимному удовольствию обоих.
— Попробуй это, тебе должно понравиться! — вернувшаяся от столов Ита протянула Тайлеру кружку с чем-то темным и откинула на спину одну из кос.
Напиток оказался похожим на эль, но что главное — он был прохладным.
— Мы можем выйти на воздух? — утолив жажду, Тайлер, наконец, осмелился задать давно мучающий его вопрос.
— Дышать нечем, да? — понимающе улыбнулась Ита и развернулась к выходу. — Идем.
Выпустили их без вопросов, даже толком не обратили внимания, Тайлер только и успел, что сорвать с гвоздя свою куртку, прежде чем Ита за руку выволокла его за дверь.
Долгожданная прохлада обожгла лицо, наконец-то, можно было вдохнуть полной грудью. Вне дома музыку было чуть слышно, но молодым людям у двух костров было довольно и этого: они танцевали, бегали друг за другом, обнимались, целовались украдкой. Вовсе и не похоже было, что они чего-то боятся. Или кого-то.
Чтоб не мешаться под ногами веселой молодежи, Тайлер отошел подальше, к самой кромке круга, что давал свет костров. За пределами этого круга чернела ночь, лишь вдали, на той стороне ромашкового поля, горело два одиноких огонька — должно быть, в соседней деревне жгли два таких же костра. И там тоже сидят по домам, танцуют, веселятся…
Огоньки мигнули и погасли, а потом, прежде чем Тайлер успел удивиться, загорелись снова. Должно быть, в темноте птица на мгновение закрыла их собой… Стоило приглядеться, и вдалеке замигали другие огоньки, Ита рассказывала, что самые смелые юноши с факелами оббегали поля, очищая землю перед зимней спячкой и отгоняя всякое… Забавная традиция, отличная возможность показать свое бесстрашие и удаль. И отличная возможность сбежать из опостылевшей деревни или с возлюбленным, если возникнет нужда…
Тайлер смотрел на ночное поле, вырисовывающиеся в лунном свете силуэты холмов, огоньки вдали… Слушал свист ветра, шелест травы и листьев, вдыхал холодный осенний воздух. Совсем не казалось, что что-то может сейчас представлять угрозу: прекрасная, спокойная осенняя ночь. Глупости это всё. Прав Рэй.
Что-то холодное вдруг коснулось лба, щеки… Тайлер нахмурился, не понимая, поднял голову к темному небу. Снег. Мелкие редкие снежинки падали сверху. Но постойте, уже пора? В столице снег выпадет хорошо, если через месяц, а тут…
