Ханна покидала знаменитую оранжерею Калами быстрым, но неторопливым шагом, прикладывая усилия, чтоб не сорваться на бег. Спину жёг пылкий взгляд юного Квентина Калами, и это тоже подогревало желание уйти с территории его клана как можно скорее, хотя спешить Ханне было некуда: её дела в особняке порталистов завершены, но поезд на юг страны отходит только через два часа. Этого времени с лихвой хватит, чтоб добраться до вокзала и даже перекусить в каком-нибудь кафе поприличней.
Квентин, конечно же, предлагал «подбросить» Ханну прямо на перрон, но тогда пришлось бы ещё два часа терпеть его маслянистый взгляд и выслушивать восторженные охи и несуразные комплименты, а она и так полдня провела в обществе этого юнца, который был ей не особо приятен, но зато дал нужную информацию и все ключи к охранным системам подземелья своего клана. Ради такого можно и потерпеть.
Ханна немного стыдилась того, как легко она использовала свою внешность для достижения целей, но, с другой стороны, раз природа одарила её красотой, почему бы не пользоваться этим подарком? Тем более, что дядя в открытую заявлял, что шикарная внешность — это часть её «приданого», а во всём их поколении мало кто может похвастаться такой особенностью. И, надо отметить, претенденты на её руку выстраивались в очередь, чего не скажешь о руках товарок, которые были и родовитей и популярнее в обществе. Правда, сама Ханна отлично знала, что судьба её уже предрешена: дядя не дурак отказать одному из влиятельнейших и богатейших кланов страны, который недвусмысленно намекнул на возможность союза. Брачный договор ещё даже не обсуждался, но Ханна понимала, что рано или поздно она станет супругой Гэвина Ард-Содденрена, которому пророчили прекрасное будущее. А поскольку, как и дядя, дурой она не была, отказываться от такой партии не собиралась. Да ей бы и не позволили.
Когда за спиной с лязгом закрылись кованные ворота, Ханна украдкой выдохнула и зашагала уже спокойнее, постукивая невысокими каблуками по мостовой. Время давно перевалило за полдень, улицы наполнились студентами и рабочими, служащими, спешащими по своим делам. Ханна расправила плечи, откинула на спину распущенные темные волосы и решительно влилась в поток людей.
Перестук каблуков, скрип сапог, шуршание юбок и легких плащей, обрывки разговоров, выкрики продавцов, стук колес: Ханна любила звуки улицы, эту вроде бы суету. Приятно было чувствовать себя частью толпы, что Ханне в полной мере редко, когда удавалось почувствовать на себе. Толпа не то что бы её принимала. Нет, от неё не шарахались, но уступали дорогу, огибали по широкой дуге, провожали взглядами…
Она уже давно привыкла ко всеобщему вниманию. Кто-то разглядывал её из-за внешности, кто-то сразу распознавал в ней мага, кого-то привлекали многочисленные подвески, браслеты и кольца, которые своей формой и количеством выдавали артефактную суть. Те, кто понимал её профессию, нередко окидывали насмешливыми и презрительными взглядами, не раз ей вслед фыркали «мэтресса». Вот и сейчас какой-то плешивый сморчок что-то такое процедил.
Ханна продолжала идти, гордо вскинув голову, назло всем, даже незаметно оттянула юбку у бедра, чтоб та от движений красиво ложилась волнами, а не путалась в ногах. Если б Ханна была пиромантом, ещё и огненные шары над головой подвесила бы, с вызовом показывая всем, что она маг, настоящий, достойный, а не какая-то… мэтресса. Порой так хотелось этой демонстрации, чтоб расквитаться за бабушку и её товарок, которых не сломил Катаклизм, но человеческое стадо смешало их в кучу с трусливыми дурехами и навечно очернило слово «мэтресса». Теперь никто из женщин-магов не мог нормально переносить это обращение, которое всегда было их по праву.
Но Ханна не могла создавать огненные шары, она была специалистом по артефактам. И не просто специалистом: артефактологи с такой научно-исторической базой знаний всегда считались редкостью — ещё один повод для гордости.
Настроение начало улучшаться и тут, к тихой радости Ханны, погода преподнесла ей ещё один подарок — начал накрапывать дождь. Вместо лихорадочных метаний в поисках крыши или судорожных открываний зонта, девушка просто активировала одну из подвесок в виде капли воды, и над головой возник синий купол, спустившийся до земли, как раз окутывая её с макушки до края подола широкой юбки, надёжно защищающий от дождя. Так приятно было ловить завистливые взгляды!
Ханна с мелочным злорадством продефилировала мимо какой-то расфуфыренной девицы в светлом, почти белом платье, что замерла на пороге дорогого шляпного магазина. Похоже, что зонта при моднице не было, как и желания марать в луже атласные туфельки и шелковое платье. А ведь всего минуту назад эта самая девица, издалека приметив Ханну, смерила её таким высокомерным взглядом, что магичке в пору было удавиться чувством стыда от того, что на ней не красуется модная в этом сезоне шляпка и не переливаются серебряные нити в парчовом платье. Зато Ханна спокойно шла прямо по лужам, а эта красотка ещё долго простоит на пороге магазина, дождь прекращаться не собирался, наоборот, усиливался.
До вокзала Ханна дошла пешком, лёгкой, танцующей походкой, делая остановки в нужных ей лавках и магазинах. Ещё даже оставалось время на ужин, но желания сидеть в кафе не было, и Ханна решила позже навестить вагон-ресторан поезда. Все нужные вещи находились у неё при себе — в зелёной замшевой сумке, которую она сама зачаровывала. Ханна привыкла путешествовать налегке, но всё равно, как и любая женщина, не могла отправиться в путь без запасной одежды, продуктов, утвари, инструментов, походных принадлежностей, косметики и прочих мелочей, которые легко уместились в небольшую сумку, но запросто заняли бы пару лавок в зале ожидания вокзала. В отдельном кармане хранились путевые заметки и карты местности, куда направлялась Ханна. Эти бумаги и представляли наибольшую ценность, не только для неё, хотя кроме неё самой и её куратора в Бранъярне никто не знал, что она отправилась на юг именно за Чашей Слёз.
Куратор так до конца и не согласился, что Чаша именно там, где решила Ханна, ведь слабо верилось, что Калами сами не знали, что находится на нижних ярусах их катакомб, но по источникам Ханны, всё так и было. Она пять лет собирала информацию, бредила этой Чашей и не думала ошибаться! Такая находка и её анализ сразу гарантировали бы ей ученую степень высшего порядка. Даже дядя, видя рвение Ханны, безропотно отпускал её «в поле», которое на деле было заброшенными храмами, комплексами, подземельями и прочими опасными местами. От сопровождения девушка почти всегда отказывалась: мало кто разделял её любовь к загадкам древности, мог оценить красоту полузатопленного храма и не ныть, стоя над душой. Тем более, что в одиночестве не нужно соблюдать кучу условностей и следить за внешним видом. Ханна уже мечтала, как можно быстрее сойти с поезда, чтоб снять пусть и красивую расклешенную, но юбку и заменить её узкими удобными штанами. Жаль, в городе так ходить нельзя, не поймут…
Задумавшись, Ханна едва не прослушала объявление о том, что поезд прибыл и посадка началась. Сжав в руке бумажку билета, девушка резво вскочила на ноги и счастливо улыбнулась: путешествие начинается! Будет ли оно интересным, найдет ли она Чашу, встретит ли кого-то в пути?
Завтра, уже завтра она будет на месте, а там и узнаем…
Поезд высадил Ханну на нужной станции не в одиночестве. Вместе с ней сошли молодая пара с ребенком и пожилая— без. А также усатый мужчина, который в вагоне-ресторане поедал Ханну глазами. Магичка тогда сделала вид, что не поняла намека и к себе за стол его не позвала: и господин этот совсем не в её вкусе, и интрижка на одну поездку ей не интересна. О, нет, ханжой Ханна совсем не была, мужчин она любила, и как любой человек, знающий, что в будущем количество партнеров у неё ограничится, в настоящем не отказывала себе ни в чём, не выходя за рамки чувства собственного достоинства и приличий, конечно. А желающие составить ей компанию находились всегда.
Ханна поправила на плече широкую лямку сумки, вдохнула поглубже и решительно направилась к зданию «вокзала»— ветхому строению, некогда покрашенному зеленой краской, где располагались касса, зал ожидания в две лавки и уборная комната, к счастью, разделенная на женскую и мужскую половины. На женской Ханна спокойно сменила широкую юбку на узкие штаны, заплела волосы в косу и закрепила шпильками на затылке в пучок, чтоб не мешались. Оценив себя в мутном от грязных разводов зеркале, Ханна удовлетворенно кивнула и с наслаждением пошагала прочь из здания.
О, какое же удовольствие просто носить штаны! Не нужно поднимать подол на лестнице и на приступках, ничего не мешается между ног и не реет на просторе, когда дует ветер. Истинное наслаждение— просто идти… Ханна ещё и поэтому любила свои командировки, особенно без сопровождения. Нет, конечно, в узком кругу друзей и коллег появление Ханны, как и любой другой девушки, в штанах не вызвало бы ажиотажа, разве что оценивающие взгляды и дружеские фривольные комплементы, но в жизни своей Ханна ещё не встречала женщину, способную выйти на улицу или в свет в штанах и не быть задавленной общественным порицанием, недоумением и возмущением. Это как пить с другом противоположного пола из одного стакана. В узком кругу никто не обратит внимания, в широком… лучше, наверное, не демонстрировать духовную близость, дабы избежать проблем.
К моменту появления Ханны на улице, перрон уже пустовал, и это девушку более чем устраивало. Не провожаемая ничьими любопытными взглядами, она легкой походкой устремилась к дороге, уходящей на восток. По расчётам, через три километра должна будет показаться канатная дорога через ущелье, а там уже недалеко до деревни, в которой Ханна планировала остановиться на ночь и там же договориться о лошади или ещё каком транспорте до катакомб Калами.
Пока Ханна бодро шагала по дороге, на пути ей никто не встретился, видимо, пассажиров поезда уже забрали или они успели арендовать транспорт заранее, по крайней мере, пешком, как она, никто не шел. Или всем просто нужно идти в другую сторону. Чувствуя себя свободной от условностей, Ханна начала напевать полюбившуюся ей арию из последней увиденной оперы, сначала тихо, потом в голос. Голос у неё был не сильный, но, как говорили, красивый. Ханна в это особо не верила, самой ей с детства достаточного собственного чувства ритма, чтоб петь и танцевать, но на публику она этого никогда не делала, не считая балов, конечно, но там все танцы формализованы и фантазию проявлять не принято. Шаг за шагом Ханна ещё и пританцовывать начала, увлёкшись.
Танцевать Ханна любила, в Бранъярне, королевской академии, где она училась, когда ей была предоставлена возможность выбора факультативных дисциплин, Ханна, не раздумывая, назвала «Этикет и Танцы», которые входили в перечень обязательных дисциплин для «не магической» половины учеников. Практически все ученики-маги выбирали светский этикет, но в расширенном виде, с танцами, обычно не брали. Больше Ханна не взяла себе дополнительных занятий: изучение языков её не интересовало, для этого имелись артефакты, теология была ей без надобности, как и экономика с социологией… Келана — Анам Кара из триады Ханны всегда возмущалась необходимости выбора факультативов, этот синий чулок и книжный червь искренне считала, что ученики Бранъярна должны изучать все преподаваемые дисциплины. Ох, как они спорили с ней! Келану не убеждали даже расчёты Тирны, третьей из их триады, о том, что в сутках не хватит часов, чтоб изучить все предметы из списка, даже если не оставлять времени на отдых. Несмотря на споры, Ханна искренне любила своих Анам Кара – «друзей души», но согласиться с Келаной не могла при всём желании. Ей нравилось, что Академия делила учеников на магический факультет и на светский факультет. И у каждого были свои обязательные дисциплины, некоторые из которых можно взять дополнительными ученикам из другого факультета. Хуже всех приходилось тем ученикам, которые имели жреческий сан — довольно распространённое явление в мире, где аристократы охотно заключают браки со служителями богов. Таким ученикам по умолчанию одним из обязательных факультативных предметов шла теология, со всеми вытекающими последствиями в виде тематических спецкурсов.
Ханне было, в принципе, не до факультативов, достойная дочь клана артефактологов с детства знала, чем будет заниматься, и по-настоящему любила свою профессию. Уже в Браньярне она определилась с тем, что ей интереснее не творить новые артефакты, разрабатывая схемы и принципы работы, а изучать древние, созданные ещё до Катаклизма. У неё был талант быстро и точно понимать принципы их работы, которые потом успешно применялись на практике при создании новых, современных вариаций. Её имя часто мелькало в научных журналах, которые Ханна тщательно складировала в нижнем ящике письменного стола, запирая его на ключ. Отчего-то она стыдилась этой своей слабости. Чего не скажешь о Кайне — её кураторе, который искренне радовался успехам подопечной и упорно твердил, подшивая очередную статью в её личное дело, что, если б не возраст, Ханне давно бы дали научную степень просто за заслуги перед артефактологией в целом. Но, увы, двадцать четыре года — слишком юный возраст для мага. Да и без этого Ханна особым уважением в обществе магов не пользовалась, что и понятно: молодая, так ещё и женщина, ещё и артефактолог.
Артефактологи, при всей своей многочисленности, не пользовались особым почетом в магической среде. Конечно, куда им, тем, кто делает жизнь проще и доступнее, до некромантов или психокинезников. Им даже прозвище придумали язвительное — «сумочники».
«Да что б вы делали без наших зачарованных сумок!» — каждый раз хотелось крикнуть Ханне, но потом она поняла — обычных портных тоже не сказать, чтоб уважали в обществе, хотя без них все ходили бы голые и замерзшие.
Поэтому Ханна смирилась. В среде товарищей её знали и уважали, а большего и не надо. И пусть сейчас она ценна для клана своими достижениями, истинная её ценность была в другом — она слишком высоко стоила на «ярмарке невест» магов, и дядя планировал продать её подороже, чтоб заключить как можно более выгодный династический союз. Увы, такова доля всех женщин-магов. Но Ханна и не пыталась идти против системы, мама и бабушка в свое время рассказали ей истории «из жизни подруг», когда молодые нервные особы шли наперекор политике своего клана, и что из этого получалось. Ничего хорошего. В лучшем случае, их просто заставляли насильно делать то, что нужно, в худшем - юные борцы за независимость уходили из кланов, и лишь считанные единицы смогли выжить. Магов без клана могли нанять на работу лишь преступники, а связываться с ними было чревато. Без работы же, не имея доступа к личным счетам, которыми заведовали главы кланов, прожить просто не реально. Следовательно, лучше делать так, как скажет глава, ведь именно он знает, как лучше клану и его членам, в том числе и тебе самой. А если ещё и помогать, так вообще, будешь на хорошем счету, а это тоже выгодно.
За песнями, танцами и размышлениями Ханна дошла до канатной дороги, которая оказалась не просто старой, а поистине дряхлой, но люди ей активно пользовались. Даже пришлось постоять в очереди.
Квентин, конечно же, предлагал «подбросить» Ханну прямо на перрон, но тогда пришлось бы ещё два часа терпеть его маслянистый взгляд и выслушивать восторженные охи и несуразные комплименты, а она и так полдня провела в обществе этого юнца, который был ей не особо приятен, но зато дал нужную информацию и все ключи к охранным системам подземелья своего клана. Ради такого можно и потерпеть.
Ханна немного стыдилась того, как легко она использовала свою внешность для достижения целей, но, с другой стороны, раз природа одарила её красотой, почему бы не пользоваться этим подарком? Тем более, что дядя в открытую заявлял, что шикарная внешность — это часть её «приданого», а во всём их поколении мало кто может похвастаться такой особенностью. И, надо отметить, претенденты на её руку выстраивались в очередь, чего не скажешь о руках товарок, которые были и родовитей и популярнее в обществе. Правда, сама Ханна отлично знала, что судьба её уже предрешена: дядя не дурак отказать одному из влиятельнейших и богатейших кланов страны, который недвусмысленно намекнул на возможность союза. Брачный договор ещё даже не обсуждался, но Ханна понимала, что рано или поздно она станет супругой Гэвина Ард-Содденрена, которому пророчили прекрасное будущее. А поскольку, как и дядя, дурой она не была, отказываться от такой партии не собиралась. Да ей бы и не позволили.
Когда за спиной с лязгом закрылись кованные ворота, Ханна украдкой выдохнула и зашагала уже спокойнее, постукивая невысокими каблуками по мостовой. Время давно перевалило за полдень, улицы наполнились студентами и рабочими, служащими, спешащими по своим делам. Ханна расправила плечи, откинула на спину распущенные темные волосы и решительно влилась в поток людей.
Перестук каблуков, скрип сапог, шуршание юбок и легких плащей, обрывки разговоров, выкрики продавцов, стук колес: Ханна любила звуки улицы, эту вроде бы суету. Приятно было чувствовать себя частью толпы, что Ханне в полной мере редко, когда удавалось почувствовать на себе. Толпа не то что бы её принимала. Нет, от неё не шарахались, но уступали дорогу, огибали по широкой дуге, провожали взглядами…
Она уже давно привыкла ко всеобщему вниманию. Кто-то разглядывал её из-за внешности, кто-то сразу распознавал в ней мага, кого-то привлекали многочисленные подвески, браслеты и кольца, которые своей формой и количеством выдавали артефактную суть. Те, кто понимал её профессию, нередко окидывали насмешливыми и презрительными взглядами, не раз ей вслед фыркали «мэтресса». Вот и сейчас какой-то плешивый сморчок что-то такое процедил.
Ханна продолжала идти, гордо вскинув голову, назло всем, даже незаметно оттянула юбку у бедра, чтоб та от движений красиво ложилась волнами, а не путалась в ногах. Если б Ханна была пиромантом, ещё и огненные шары над головой подвесила бы, с вызовом показывая всем, что она маг, настоящий, достойный, а не какая-то… мэтресса. Порой так хотелось этой демонстрации, чтоб расквитаться за бабушку и её товарок, которых не сломил Катаклизм, но человеческое стадо смешало их в кучу с трусливыми дурехами и навечно очернило слово «мэтресса». Теперь никто из женщин-магов не мог нормально переносить это обращение, которое всегда было их по праву.
Но Ханна не могла создавать огненные шары, она была специалистом по артефактам. И не просто специалистом: артефактологи с такой научно-исторической базой знаний всегда считались редкостью — ещё один повод для гордости.
Настроение начало улучшаться и тут, к тихой радости Ханны, погода преподнесла ей ещё один подарок — начал накрапывать дождь. Вместо лихорадочных метаний в поисках крыши или судорожных открываний зонта, девушка просто активировала одну из подвесок в виде капли воды, и над головой возник синий купол, спустившийся до земли, как раз окутывая её с макушки до края подола широкой юбки, надёжно защищающий от дождя. Так приятно было ловить завистливые взгляды!
Ханна с мелочным злорадством продефилировала мимо какой-то расфуфыренной девицы в светлом, почти белом платье, что замерла на пороге дорогого шляпного магазина. Похоже, что зонта при моднице не было, как и желания марать в луже атласные туфельки и шелковое платье. А ведь всего минуту назад эта самая девица, издалека приметив Ханну, смерила её таким высокомерным взглядом, что магичке в пору было удавиться чувством стыда от того, что на ней не красуется модная в этом сезоне шляпка и не переливаются серебряные нити в парчовом платье. Зато Ханна спокойно шла прямо по лужам, а эта красотка ещё долго простоит на пороге магазина, дождь прекращаться не собирался, наоборот, усиливался.
До вокзала Ханна дошла пешком, лёгкой, танцующей походкой, делая остановки в нужных ей лавках и магазинах. Ещё даже оставалось время на ужин, но желания сидеть в кафе не было, и Ханна решила позже навестить вагон-ресторан поезда. Все нужные вещи находились у неё при себе — в зелёной замшевой сумке, которую она сама зачаровывала. Ханна привыкла путешествовать налегке, но всё равно, как и любая женщина, не могла отправиться в путь без запасной одежды, продуктов, утвари, инструментов, походных принадлежностей, косметики и прочих мелочей, которые легко уместились в небольшую сумку, но запросто заняли бы пару лавок в зале ожидания вокзала. В отдельном кармане хранились путевые заметки и карты местности, куда направлялась Ханна. Эти бумаги и представляли наибольшую ценность, не только для неё, хотя кроме неё самой и её куратора в Бранъярне никто не знал, что она отправилась на юг именно за Чашей Слёз.
Куратор так до конца и не согласился, что Чаша именно там, где решила Ханна, ведь слабо верилось, что Калами сами не знали, что находится на нижних ярусах их катакомб, но по источникам Ханны, всё так и было. Она пять лет собирала информацию, бредила этой Чашей и не думала ошибаться! Такая находка и её анализ сразу гарантировали бы ей ученую степень высшего порядка. Даже дядя, видя рвение Ханны, безропотно отпускал её «в поле», которое на деле было заброшенными храмами, комплексами, подземельями и прочими опасными местами. От сопровождения девушка почти всегда отказывалась: мало кто разделял её любовь к загадкам древности, мог оценить красоту полузатопленного храма и не ныть, стоя над душой. Тем более, что в одиночестве не нужно соблюдать кучу условностей и следить за внешним видом. Ханна уже мечтала, как можно быстрее сойти с поезда, чтоб снять пусть и красивую расклешенную, но юбку и заменить её узкими удобными штанами. Жаль, в городе так ходить нельзя, не поймут…
Задумавшись, Ханна едва не прослушала объявление о том, что поезд прибыл и посадка началась. Сжав в руке бумажку билета, девушка резво вскочила на ноги и счастливо улыбнулась: путешествие начинается! Будет ли оно интересным, найдет ли она Чашу, встретит ли кого-то в пути?
Завтра, уже завтра она будет на месте, а там и узнаем…
Поезд высадил Ханну на нужной станции не в одиночестве. Вместе с ней сошли молодая пара с ребенком и пожилая— без. А также усатый мужчина, который в вагоне-ресторане поедал Ханну глазами. Магичка тогда сделала вид, что не поняла намека и к себе за стол его не позвала: и господин этот совсем не в её вкусе, и интрижка на одну поездку ей не интересна. О, нет, ханжой Ханна совсем не была, мужчин она любила, и как любой человек, знающий, что в будущем количество партнеров у неё ограничится, в настоящем не отказывала себе ни в чём, не выходя за рамки чувства собственного достоинства и приличий, конечно. А желающие составить ей компанию находились всегда.
Ханна поправила на плече широкую лямку сумки, вдохнула поглубже и решительно направилась к зданию «вокзала»— ветхому строению, некогда покрашенному зеленой краской, где располагались касса, зал ожидания в две лавки и уборная комната, к счастью, разделенная на женскую и мужскую половины. На женской Ханна спокойно сменила широкую юбку на узкие штаны, заплела волосы в косу и закрепила шпильками на затылке в пучок, чтоб не мешались. Оценив себя в мутном от грязных разводов зеркале, Ханна удовлетворенно кивнула и с наслаждением пошагала прочь из здания.
О, какое же удовольствие просто носить штаны! Не нужно поднимать подол на лестнице и на приступках, ничего не мешается между ног и не реет на просторе, когда дует ветер. Истинное наслаждение— просто идти… Ханна ещё и поэтому любила свои командировки, особенно без сопровождения. Нет, конечно, в узком кругу друзей и коллег появление Ханны, как и любой другой девушки, в штанах не вызвало бы ажиотажа, разве что оценивающие взгляды и дружеские фривольные комплементы, но в жизни своей Ханна ещё не встречала женщину, способную выйти на улицу или в свет в штанах и не быть задавленной общественным порицанием, недоумением и возмущением. Это как пить с другом противоположного пола из одного стакана. В узком кругу никто не обратит внимания, в широком… лучше, наверное, не демонстрировать духовную близость, дабы избежать проблем.
К моменту появления Ханны на улице, перрон уже пустовал, и это девушку более чем устраивало. Не провожаемая ничьими любопытными взглядами, она легкой походкой устремилась к дороге, уходящей на восток. По расчётам, через три километра должна будет показаться канатная дорога через ущелье, а там уже недалеко до деревни, в которой Ханна планировала остановиться на ночь и там же договориться о лошади или ещё каком транспорте до катакомб Калами.
Пока Ханна бодро шагала по дороге, на пути ей никто не встретился, видимо, пассажиров поезда уже забрали или они успели арендовать транспорт заранее, по крайней мере, пешком, как она, никто не шел. Или всем просто нужно идти в другую сторону. Чувствуя себя свободной от условностей, Ханна начала напевать полюбившуюся ей арию из последней увиденной оперы, сначала тихо, потом в голос. Голос у неё был не сильный, но, как говорили, красивый. Ханна в это особо не верила, самой ей с детства достаточного собственного чувства ритма, чтоб петь и танцевать, но на публику она этого никогда не делала, не считая балов, конечно, но там все танцы формализованы и фантазию проявлять не принято. Шаг за шагом Ханна ещё и пританцовывать начала, увлёкшись.
Танцевать Ханна любила, в Бранъярне, королевской академии, где она училась, когда ей была предоставлена возможность выбора факультативных дисциплин, Ханна, не раздумывая, назвала «Этикет и Танцы», которые входили в перечень обязательных дисциплин для «не магической» половины учеников. Практически все ученики-маги выбирали светский этикет, но в расширенном виде, с танцами, обычно не брали. Больше Ханна не взяла себе дополнительных занятий: изучение языков её не интересовало, для этого имелись артефакты, теология была ей без надобности, как и экономика с социологией… Келана — Анам Кара из триады Ханны всегда возмущалась необходимости выбора факультативов, этот синий чулок и книжный червь искренне считала, что ученики Бранъярна должны изучать все преподаваемые дисциплины. Ох, как они спорили с ней! Келану не убеждали даже расчёты Тирны, третьей из их триады, о том, что в сутках не хватит часов, чтоб изучить все предметы из списка, даже если не оставлять времени на отдых. Несмотря на споры, Ханна искренне любила своих Анам Кара – «друзей души», но согласиться с Келаной не могла при всём желании. Ей нравилось, что Академия делила учеников на магический факультет и на светский факультет. И у каждого были свои обязательные дисциплины, некоторые из которых можно взять дополнительными ученикам из другого факультета. Хуже всех приходилось тем ученикам, которые имели жреческий сан — довольно распространённое явление в мире, где аристократы охотно заключают браки со служителями богов. Таким ученикам по умолчанию одним из обязательных факультативных предметов шла теология, со всеми вытекающими последствиями в виде тематических спецкурсов.
Ханне было, в принципе, не до факультативов, достойная дочь клана артефактологов с детства знала, чем будет заниматься, и по-настоящему любила свою профессию. Уже в Браньярне она определилась с тем, что ей интереснее не творить новые артефакты, разрабатывая схемы и принципы работы, а изучать древние, созданные ещё до Катаклизма. У неё был талант быстро и точно понимать принципы их работы, которые потом успешно применялись на практике при создании новых, современных вариаций. Её имя часто мелькало в научных журналах, которые Ханна тщательно складировала в нижнем ящике письменного стола, запирая его на ключ. Отчего-то она стыдилась этой своей слабости. Чего не скажешь о Кайне — её кураторе, который искренне радовался успехам подопечной и упорно твердил, подшивая очередную статью в её личное дело, что, если б не возраст, Ханне давно бы дали научную степень просто за заслуги перед артефактологией в целом. Но, увы, двадцать четыре года — слишком юный возраст для мага. Да и без этого Ханна особым уважением в обществе магов не пользовалась, что и понятно: молодая, так ещё и женщина, ещё и артефактолог.
Артефактологи, при всей своей многочисленности, не пользовались особым почетом в магической среде. Конечно, куда им, тем, кто делает жизнь проще и доступнее, до некромантов или психокинезников. Им даже прозвище придумали язвительное — «сумочники».
«Да что б вы делали без наших зачарованных сумок!» — каждый раз хотелось крикнуть Ханне, но потом она поняла — обычных портных тоже не сказать, чтоб уважали в обществе, хотя без них все ходили бы голые и замерзшие.
Поэтому Ханна смирилась. В среде товарищей её знали и уважали, а большего и не надо. И пусть сейчас она ценна для клана своими достижениями, истинная её ценность была в другом — она слишком высоко стоила на «ярмарке невест» магов, и дядя планировал продать её подороже, чтоб заключить как можно более выгодный династический союз. Увы, такова доля всех женщин-магов. Но Ханна и не пыталась идти против системы, мама и бабушка в свое время рассказали ей истории «из жизни подруг», когда молодые нервные особы шли наперекор политике своего клана, и что из этого получалось. Ничего хорошего. В лучшем случае, их просто заставляли насильно делать то, что нужно, в худшем - юные борцы за независимость уходили из кланов, и лишь считанные единицы смогли выжить. Магов без клана могли нанять на работу лишь преступники, а связываться с ними было чревато. Без работы же, не имея доступа к личным счетам, которыми заведовали главы кланов, прожить просто не реально. Следовательно, лучше делать так, как скажет глава, ведь именно он знает, как лучше клану и его членам, в том числе и тебе самой. А если ещё и помогать, так вообще, будешь на хорошем счету, а это тоже выгодно.
За песнями, танцами и размышлениями Ханна дошла до канатной дороги, которая оказалась не просто старой, а поистине дряхлой, но люди ей активно пользовались. Даже пришлось постоять в очереди.
