Юная Юбх Карнуэл в нетерпении ходила кругами по площадке для разгрузки дирижаблей, время от времени посматривая на юг, откуда должен прилететь аэростат из Даринширна. Холодный ветер трепал длинную шерстяную юбку и готов был вырвать из рук толстый плед кланового тартана, в который девушка куталась, но продолжала смотреть за горизонт. Дело шло к вечеру, ещё пара часов — и солнце скроется за горами, быстро стемнеет, а значит, мать загонит её под крышу, с вечным ворчанием, что нечего по темноте таскаться по стенам замка. А Юбх так хотела встретить этот дирижабль. Конечно, никто не обещал, что они прилетят именно сегодня, но канун Сауиня уже завтра…
Юбх больше всего в году ждала не день своего рождения с подарками и поздравлениями, или день нового года, с пирами и гуляниями, или иной какой праздник из многих, что отмечали в Ханше, нет, больше всего она ждала два: Сауинь и Белтань, приход зимы и лета соответственно, которые особо чтились в родных краях. Но не празднования, угощения и игрища её привлекали. На эти две даты, к концу апреля и к концу октября, её семья собиралась полностью. Вот уже почти десять лет, без отговорок, опозданий, всё семейство главы клана Карнуэл встречалось в родовом замке Нуэла, чтоб с удовольствием отметить священные дни и повидать друг друга. Жизнь разбросала братьев и сестру отца Юбх по свету, но вот уже скоро, если дирижабль прибудет вовремя, если вообще сегодня, Юбх встретит последних, кто ещё не приехал.
— Ну чего там, не видать? — на площадке показался Рори Карнуэл, отец Юбх, и девушка печально покачала головой. — Да чего они, опять что ли, на воздушных пиратов нарвались? Везучие, как старый Мюр, что мимо колодца пройти не может, чтоб в него не свалиться.
— Так он же не специально падает, за водой же тянется, — вступилась за обычно весёлого и добродушного Мюра Юбх.
— А нечего по пьяни по улицам мотаться, тогда и пить хотеться не будет.
— Сегодня снова что ли свалился?
— Снова, — проворчал отец, засовывая руки в карманы твидовой куртки, — я жене так и сказал, когда его ей приволокли, если ещё раз в колодце найду, так там и велю оставить. Проще новый колодец вырыть будет. Тем более в такое время…
Отец сердился, но Юбх не верила, что он всерьёз. С тех пор, как дедушка Грегг полностью отошёл от дел, передав клан заботам старшего сына, Рори хоть и ругался постоянно, но всегда следил, чтоб соклановцам было хорошо. К нему шли за помощью и советом и всегда их получали. Но в чём отец прав, так это в том, что в седьмицу Сауиня, когда границы между мирами людей и тех истончаются и пропадают, когда на перекрестке можно легко встретить богла с претензиями, а на побережье кишмя кищат фо-а, шататься пьяным по темноте — так себе затея.
Дядя Лейт, самый младший дядя Юбх, который обычно служил на материке, рассказывал ей, да и всем прочим племянникам, что их Ханш, наверное, последнее место на земле, где до сих пор верят в «сказки», что, по его мнению, дико смешно — технологически и по уровню жизни их родные места превосходили даже Камрийскую Империю, которая считалась вроде как их метрополией.
Но Юбх никак не могла взять в толк, как же можно не верить в то, что вон там на побережье меж скал живут не только обычные тюлени, но и шелки и роаны? Ведь их песни слышат все. И зачем тогда рыбаки до сих пор, отправляясь в море, берут с собой кусочки янтаря, если не для того, чтоб отпугнуть в случае чего злобного брегди? А Везучий Коул? Ведь все сошлись во мнении, что его внезапно появившаяся и также пропавшая мать — морская дева кеаск, которую поймал коулов папаша и который из-за своего пьянства плохо спрятал её хвост, раз она так легко его нашла, потому и сбежала, но, как и полагается кеаск, оберегала сына от штормов и бурь, когда он выходил в море, пригоняла ему в сети лучшую рыбу…
Нет, Юбх верила в «сказки». Даже в свои почти взрослые четырнадцать лет.
— Дочь, у тебя глаза зорче, глянь, кажется мне или летят? — Рори изо всех сил щурился, смотря на юг.
Глаза у него были зорче зоркого, Юбх сама видела, как он легко может подстрелить из винтовки горного козла с тысячи ярдов, но с готовностью повернулась и всмотрелась в горизонт, чтоб в тот же миг с визгом повиснуть у отца на шее:
— Летят!
По громкому слову главы клана площадку для разгрузки дирижабля осветили фонарями, готовясь принять гайдроп и канаты.
Юбх отошла в сторону, дабы не мешать мужчинам, хотя с детства знала, что и как делать, чтоб помочь дирижаблю и взлететь, и приземлиться, но как-то не хотелось в суматохе приготовлений быть пришибленной мотком канатов.
Весть о подлетающем дирижабле быстро разнеслась по замку, и с лестницы уже доносились шаги: Энгус и Лейт, младшие братья отца Юбх, поднимались, чтоб приветствовать гостей.
Оба сами прибыли всего пару дней назад. Один — с материка, второй — с запада Ханша, где последние десять лет управлял угледобывающими шахтами. Но оба не нарушали традиции, исправно прилетая на семейные сборища. И сейчас стояли рядом с Юбх и Рори, с нетерпением ожидая приближающийся дирижабль.
Когда небольшой аэростат полностью закрепили у причальной мачты и приставили трап, двери гондолы открылись, и появились те, кого Юбх так ждала.
Единственная сестра её отца, тетя Мэрид, жившая последние годы в столице Камры, возникла в дверном проёме. За руку она держала мальчика лет шести на вид, который, едва заметив встречающих, с радостным криком «Юбх!» бросился вперёд.
— Куинн!
Кузен прилично подрос за последние полгода, и поднять его Юбх уже не смогла, но ведь обнимать можно и стоя на твердой земле. Тем же занимались сейчас Рори и Мэрид, которую брат сграбастал в свои медвежьи объятия, едва она сошла с трапа. После женщину передали в руки младших братьев, а отец Юбх с не меньшей теплотой уже обнимал и хлопал по плечу мужа сестры — Рэймонда, своего давнего друга.
— Юбх, ты просто расцветаешь с каждым днём!
Юбх с восторгом подняла глаза на женщину, что стояла перед ней. Высокая, статная, стройная, с длинными платиновыми волосами, убранными в высокую прическу, по-прежнему невероятно красивая, Мэрид Карнуэл была кумиром своей племянницы. Да и как можно не восхищаться женщиной, что к тридцати годам объехала несколько стран, основала свою школу свободного танца, ловко вела дела и когда-то смело танцевала на сцене, вызывая дикий восторг у зрителей?
— Тетя Мэрид! — Юбх уткнулась носом в драповое пальто, вдыхая пряный аромат духов и чувствуя, как руки женщины нежно обнимают её.
— Ветер поднимается, пошли-ка вниз! — скомандовал Рори и, посадив Киунна на плечи, направился к лестнице, где племянника ему пришлось всё же спустить — потолок не превышал трёх футов, и, даже сгорбившись, мальчишка рисковал получить шишки.
— А дядя Тайлер снова не приехал с вами? — спросила Юбх, пока они спускались.
— Нет, он остался в Камре, — ответила Мэрид, но печали в голосе Юбх не заметила, — у него там дела. Тем более кто-то же должен присмотреть за школой в моё отсутствие. Но он передавал тебе привет.
— Лучше б он передал сюда себя, — проворчала Юбх, — два года уже тут не показывался!
Формально Тайлер Лунн не принадлежал к их клану, он вообще по крови был камрийцем, но являлся деловым партнёром Рэймонда и его другом, а ещё дружил с Энгусом, и бабушка Иннис о нём пеклась… Да и самой Юбх Тайлер очень нравился. С ним бывало весело и интересно. Вот только последние разы в Нуэл он не прилетал. Что у него там за дела такие важные, важнее семейного сборища?
В гербовом зале, заставленном чучелами павших на охоте животных, уже накрыли стол. Бабушка Иннис зорко следила, чтоб всем хватило хаггиса и овощного пюре, гуляша с кашами, любимой мужчинами говядины, тушеной в пиве, и пирога с бараньими почками. На середине стола гордо красовался гусь, фаршированный рубленными потрохами. Краннахан и кексы Юбх с негодованием на столе не увидела, но сразу поймала упрямый взгляд бабушки, которая всегда твердила, что сладкое — после.
Бабушка с дедом в свою очередь радушно встретили новоприбывших и велели всем рассаживаться за столом.
Весь вечер только и было разговоров, о том, как прошли последние полгода, об успехах и проблемах. Юбх слушала и молчала.
Мэрид рассказывала о делах в своей школе, и Юбх в который раз мечтала заручиться её поддержкой и выпросить, наконец, у отца разрешение уехать с тёткой в столицу, учиться в этой школе, посмотреть страну, танцевать…
Но Рори оставался непреклонен. По его мнению, место его старшей и единственной дочери — Нуэл, рядом с домом, и уж тем более не на сцене в столице. И переспорить его не удавалось.
Застолье затянулось до позднего вечера, и спать Юбх отправлялась в предвкушении завтрашнего дня, тридцать первого октября по цивильному календарю, кануна Сауиня, такого значимого праздника для всего Ханша. Дня, когда осень уступает место зиме, когда страда заканчивается, и кладовые, куда убрали последний урожай, запечатывают. Время, когда границы между миром людей и миром тех рушатся, и среди домов, людей и костров легко можно встретить выходцев с той стороны. Для Юбх этот год был важен ещё и тем, что в четырнадцать лет она уже не считалась ребенком, коим вместе со стариками надлежало сидеть по домам, за засовами из хладного железа, она сможет ходить по улицам, к священным кострам, но в обязательной маске, чтоб те не признали в ней человека из плоти и крови, у которого можно отнять и то и другое вместе с душой. Но это будет завтра, а сейчас она и вправду слишком устала...
— Юбх! Юбх, гляди, вон уже костры складывают!
С этими воплями в спальню к девушке ворвался Куинн, уже полностью одетый в брюки и курточку из шерстяной ткани кланового тартана, как его всегда наряжали при каждом визите в Нуэл. Дед Юбх категорично заявлял, что это в столице его дочь может одевать сына, как ей вздумается, а в Ханше мальчишка из семьи главы клана должен носить одежду из кланового тартана.
Судя по внешнему виду и бодрости, Куинн уже час как встал с постели. Юбх же, любившая поваляться на перине до последнего, с тоской посмотрела на настенные часы, которые показывали без двадцати минут восемь пополуночи. Но разлёживаться, действительно, глупо в такой-то день!
Юбх решительно села, откидывая одеяло и спуская ноги на пол. Пар в трубах по периметру комнаты уже давно обогревал и весь замок, но за ночь тапочки стали совсем холодными, и девушка поёжилась. Накинув на плечи теплый шерстяной плед, потянулась к комоду с чулками.
— Бабушка Иннис велела собираться скорее. В восемь подадут завтрак, а после нам надо будет украсить главный зал и гербовый. А я кое-что привез для украшения!
— Я уже листьев насобирала. Красивые, нагладила их, букеты, венки и гирлянды развесим.
— На кухне во всю фонари из репы вырезают, — Куинн тактично отвернулся, разглядывая город в окно и давая кузине возможность умыться и полностью одеться.
— Ну как всегда, ещё седьмицу все будем пюре из неё есть, надо ж куда-то нутро репье девать, — проворчала Юбх, затягивая шнуровку на ботинках. Платье из кланового тартана лежало рядом и наделось быстро, а шнуровку по бокам можно затянуть и на ходу, чего время тратить?
— Ну что, идём?
В столовой они задержались недолго, быстро перекусили и ещё до того, как взрослые соизволили спуститься, принялись украшать залы. А после с кухни на больших подносах им вынесли множество очищенных изнутри реп с вырезанными рожами, внутри каждой из которых была выставлена свечка.
Эти репы Юбх, Куинн и остальные дети, что прислуживали в замке, быстро разнесли по комнатам и коридорам, устанавливая на подоконниках. К ночи такие же светильники появятся в окнах каждого дома города, что раскинулся вокруг замка. Чтобы отпугивать злых духов и служить проводниками в иной мир заплутавшим душам усопших.
— Юбх! Куинн! — окликнула Мэрид, поймав их в одном из коридоров. — Я собираюсь прогуляться по городу, идете со мной?
Юбх сразу радостно закивала. Куинн закивал ещё радостнее. Детей в этот день было принято не выпускать из домов, на всякий случай, но раз мать зовёт его с собой в город, значит, ему можно!
Им никто не препятствовал покинуть замок, хоть некоторые из прислуги и рабочих и провожали неодобрительными взглядами. Но время ещё только подбиралось к полудню, ещё день, да и гулять они будут недолго…
Идти по суетящемуся городу в обществе Мэрид и Куинна оказалось очень приятно. На женщину и мальчишку все обращали внимание, радовались встрече и справлялись об их делах, хоть и иногда хмурились при виде Куинна, а Юбх почему-то чувствовала гордость. За то, что эта красивая смелая женщина — её тётка. Из её семьи. И, быть может, и сама Юбх сможет стать в чём-то на неё похожей?
Местные украшали дома венками и гирляндами из листьев и ягод, расставляли на подоконниках вырезанные репки, перебрасывались словами и шутками, словно нарочно доказывая, что они живые и собираются таковыми оставаться ещё долго. В окнах почти всех домов торчали детские мордашки, с интересом глядящие на улицы.
Высокие каблуки Мэрид дробно стучали по мощеной улице. Юбх знала, что по таким дорогам удобнее ходить в обуви на плоской подошве, у неё самой-то каблучок был всего в полтора дюйма, но Мэрид шагала легко и грациозно, пока ей не пришлось остановиться — из окна пекарни, где постоянно пахло горелым хлебом, высунулась самая вредная старуха на этой улице и закричала:
— Расцокалась, что твоя глаштиг! Ходит тут, красуется, бесстыдница!
— А если и расцокалась, тебе-то что? Хочу и ношу каблуки, тебя не спросила! — уперев ладони в бёдра, вскинулась Мэрид. — И меньше ворчи, а то ненароком из Лох-Шиен прискачет сегодня ночью к тебе под окна настоящая глаштиг.
И к радости детворы, выглядывающей из окна дома напротив, и прохожих, навостривших уши, Мэрид подтянула юбку повыше, явив всем сапоги на плотной шнуровке и те самые высокие каблуки и, сама себе выстукивая ритм, легко сплясала заковыристый рилл, который Юбх ни за что не смогла бы повторить, даже не с первого раза.
Стукнув каблуком о камни, высекая искру, Мэрид с хитрой улыбкой приставила к голове кулачки и заблеяла по козлиному, нагло смотря на горластую старуху.
Проходившая мимо парочка девиц тут же подошла к ним и присоединилась к веселью, из окон дома напротив подхватила ребятня. И вот уже вся улица блеяла дурными голосами и покатывалась со смеху.
Топнув напоследок особо звонко, Мэрид со смехом взяла за руки Юбх и Куинна и зашагала вперёд.
— Юбх, у тебя ребята понаглее есть знакомые? Пусть ночью тут поцокают, а? — предложила Мэрид.
— А если эта старуха нажалуется? — с сомнением спросил Куинн.
— А я на неё не нажалуюсь? Это ж надо, сравнила меня с глаштиг, с козоногой фо-а!
— Ну так на лицо-то они вроде как должны быть очень ничего, — неуверенно возразил Куинн, — ну и что, что ноги козлиные, вторая-то половина женская! И вообще, мама, разве не тебя называют «Белой горной козой»? Так чего ты обижаешься?
— Горные козлы — это наши собратья, гордые, сильные, изящные и неукротимые. Быть «Горной козой» — честь, — вкрадчиво объяснила Мэрид. — А в том, чтоб быть названной козлоногой вредной бабой из фо-а, чести нет. О, глядите, там девушки гадают! Юбх, пойдем-ка узнаем первую букву имени твоего будущего мужа!
— Но мне ещё рано о таком думать, — смутилась Юбх, но уже с интересом глядела на площадь, где девушки очищали яблоки от кожуры и кидали её за плечо, а после смотрели в виде какой буквы она изогнётся.
Юбх больше всего в году ждала не день своего рождения с подарками и поздравлениями, или день нового года, с пирами и гуляниями, или иной какой праздник из многих, что отмечали в Ханше, нет, больше всего она ждала два: Сауинь и Белтань, приход зимы и лета соответственно, которые особо чтились в родных краях. Но не празднования, угощения и игрища её привлекали. На эти две даты, к концу апреля и к концу октября, её семья собиралась полностью. Вот уже почти десять лет, без отговорок, опозданий, всё семейство главы клана Карнуэл встречалось в родовом замке Нуэла, чтоб с удовольствием отметить священные дни и повидать друг друга. Жизнь разбросала братьев и сестру отца Юбх по свету, но вот уже скоро, если дирижабль прибудет вовремя, если вообще сегодня, Юбх встретит последних, кто ещё не приехал.
— Ну чего там, не видать? — на площадке показался Рори Карнуэл, отец Юбх, и девушка печально покачала головой. — Да чего они, опять что ли, на воздушных пиратов нарвались? Везучие, как старый Мюр, что мимо колодца пройти не может, чтоб в него не свалиться.
— Так он же не специально падает, за водой же тянется, — вступилась за обычно весёлого и добродушного Мюра Юбх.
— А нечего по пьяни по улицам мотаться, тогда и пить хотеться не будет.
— Сегодня снова что ли свалился?
— Снова, — проворчал отец, засовывая руки в карманы твидовой куртки, — я жене так и сказал, когда его ей приволокли, если ещё раз в колодце найду, так там и велю оставить. Проще новый колодец вырыть будет. Тем более в такое время…
Отец сердился, но Юбх не верила, что он всерьёз. С тех пор, как дедушка Грегг полностью отошёл от дел, передав клан заботам старшего сына, Рори хоть и ругался постоянно, но всегда следил, чтоб соклановцам было хорошо. К нему шли за помощью и советом и всегда их получали. Но в чём отец прав, так это в том, что в седьмицу Сауиня, когда границы между мирами людей и тех истончаются и пропадают, когда на перекрестке можно легко встретить богла с претензиями, а на побережье кишмя кищат фо-а, шататься пьяным по темноте — так себе затея.
Дядя Лейт, самый младший дядя Юбх, который обычно служил на материке, рассказывал ей, да и всем прочим племянникам, что их Ханш, наверное, последнее место на земле, где до сих пор верят в «сказки», что, по его мнению, дико смешно — технологически и по уровню жизни их родные места превосходили даже Камрийскую Империю, которая считалась вроде как их метрополией.
Но Юбх никак не могла взять в толк, как же можно не верить в то, что вон там на побережье меж скал живут не только обычные тюлени, но и шелки и роаны? Ведь их песни слышат все. И зачем тогда рыбаки до сих пор, отправляясь в море, берут с собой кусочки янтаря, если не для того, чтоб отпугнуть в случае чего злобного брегди? А Везучий Коул? Ведь все сошлись во мнении, что его внезапно появившаяся и также пропавшая мать — морская дева кеаск, которую поймал коулов папаша и который из-за своего пьянства плохо спрятал её хвост, раз она так легко его нашла, потому и сбежала, но, как и полагается кеаск, оберегала сына от штормов и бурь, когда он выходил в море, пригоняла ему в сети лучшую рыбу…
Нет, Юбх верила в «сказки». Даже в свои почти взрослые четырнадцать лет.
— Дочь, у тебя глаза зорче, глянь, кажется мне или летят? — Рори изо всех сил щурился, смотря на юг.
Глаза у него были зорче зоркого, Юбх сама видела, как он легко может подстрелить из винтовки горного козла с тысячи ярдов, но с готовностью повернулась и всмотрелась в горизонт, чтоб в тот же миг с визгом повиснуть у отца на шее:
— Летят!
По громкому слову главы клана площадку для разгрузки дирижабля осветили фонарями, готовясь принять гайдроп и канаты.
Юбх отошла в сторону, дабы не мешать мужчинам, хотя с детства знала, что и как делать, чтоб помочь дирижаблю и взлететь, и приземлиться, но как-то не хотелось в суматохе приготовлений быть пришибленной мотком канатов.
Весть о подлетающем дирижабле быстро разнеслась по замку, и с лестницы уже доносились шаги: Энгус и Лейт, младшие братья отца Юбх, поднимались, чтоб приветствовать гостей.
Оба сами прибыли всего пару дней назад. Один — с материка, второй — с запада Ханша, где последние десять лет управлял угледобывающими шахтами. Но оба не нарушали традиции, исправно прилетая на семейные сборища. И сейчас стояли рядом с Юбх и Рори, с нетерпением ожидая приближающийся дирижабль.
Когда небольшой аэростат полностью закрепили у причальной мачты и приставили трап, двери гондолы открылись, и появились те, кого Юбх так ждала.
Единственная сестра её отца, тетя Мэрид, жившая последние годы в столице Камры, возникла в дверном проёме. За руку она держала мальчика лет шести на вид, который, едва заметив встречающих, с радостным криком «Юбх!» бросился вперёд.
— Куинн!
Кузен прилично подрос за последние полгода, и поднять его Юбх уже не смогла, но ведь обнимать можно и стоя на твердой земле. Тем же занимались сейчас Рори и Мэрид, которую брат сграбастал в свои медвежьи объятия, едва она сошла с трапа. После женщину передали в руки младших братьев, а отец Юбх с не меньшей теплотой уже обнимал и хлопал по плечу мужа сестры — Рэймонда, своего давнего друга.
— Юбх, ты просто расцветаешь с каждым днём!
Юбх с восторгом подняла глаза на женщину, что стояла перед ней. Высокая, статная, стройная, с длинными платиновыми волосами, убранными в высокую прическу, по-прежнему невероятно красивая, Мэрид Карнуэл была кумиром своей племянницы. Да и как можно не восхищаться женщиной, что к тридцати годам объехала несколько стран, основала свою школу свободного танца, ловко вела дела и когда-то смело танцевала на сцене, вызывая дикий восторг у зрителей?
— Тетя Мэрид! — Юбх уткнулась носом в драповое пальто, вдыхая пряный аромат духов и чувствуя, как руки женщины нежно обнимают её.
— Ветер поднимается, пошли-ка вниз! — скомандовал Рори и, посадив Киунна на плечи, направился к лестнице, где племянника ему пришлось всё же спустить — потолок не превышал трёх футов, и, даже сгорбившись, мальчишка рисковал получить шишки.
— А дядя Тайлер снова не приехал с вами? — спросила Юбх, пока они спускались.
— Нет, он остался в Камре, — ответила Мэрид, но печали в голосе Юбх не заметила, — у него там дела. Тем более кто-то же должен присмотреть за школой в моё отсутствие. Но он передавал тебе привет.
— Лучше б он передал сюда себя, — проворчала Юбх, — два года уже тут не показывался!
Формально Тайлер Лунн не принадлежал к их клану, он вообще по крови был камрийцем, но являлся деловым партнёром Рэймонда и его другом, а ещё дружил с Энгусом, и бабушка Иннис о нём пеклась… Да и самой Юбх Тайлер очень нравился. С ним бывало весело и интересно. Вот только последние разы в Нуэл он не прилетал. Что у него там за дела такие важные, важнее семейного сборища?
В гербовом зале, заставленном чучелами павших на охоте животных, уже накрыли стол. Бабушка Иннис зорко следила, чтоб всем хватило хаггиса и овощного пюре, гуляша с кашами, любимой мужчинами говядины, тушеной в пиве, и пирога с бараньими почками. На середине стола гордо красовался гусь, фаршированный рубленными потрохами. Краннахан и кексы Юбх с негодованием на столе не увидела, но сразу поймала упрямый взгляд бабушки, которая всегда твердила, что сладкое — после.
Бабушка с дедом в свою очередь радушно встретили новоприбывших и велели всем рассаживаться за столом.
Весь вечер только и было разговоров, о том, как прошли последние полгода, об успехах и проблемах. Юбх слушала и молчала.
Мэрид рассказывала о делах в своей школе, и Юбх в который раз мечтала заручиться её поддержкой и выпросить, наконец, у отца разрешение уехать с тёткой в столицу, учиться в этой школе, посмотреть страну, танцевать…
Но Рори оставался непреклонен. По его мнению, место его старшей и единственной дочери — Нуэл, рядом с домом, и уж тем более не на сцене в столице. И переспорить его не удавалось.
Застолье затянулось до позднего вечера, и спать Юбх отправлялась в предвкушении завтрашнего дня, тридцать первого октября по цивильному календарю, кануна Сауиня, такого значимого праздника для всего Ханша. Дня, когда осень уступает место зиме, когда страда заканчивается, и кладовые, куда убрали последний урожай, запечатывают. Время, когда границы между миром людей и миром тех рушатся, и среди домов, людей и костров легко можно встретить выходцев с той стороны. Для Юбх этот год был важен ещё и тем, что в четырнадцать лет она уже не считалась ребенком, коим вместе со стариками надлежало сидеть по домам, за засовами из хладного железа, она сможет ходить по улицам, к священным кострам, но в обязательной маске, чтоб те не признали в ней человека из плоти и крови, у которого можно отнять и то и другое вместе с душой. Но это будет завтра, а сейчас она и вправду слишком устала...
***
— Юбх! Юбх, гляди, вон уже костры складывают!
С этими воплями в спальню к девушке ворвался Куинн, уже полностью одетый в брюки и курточку из шерстяной ткани кланового тартана, как его всегда наряжали при каждом визите в Нуэл. Дед Юбх категорично заявлял, что это в столице его дочь может одевать сына, как ей вздумается, а в Ханше мальчишка из семьи главы клана должен носить одежду из кланового тартана.
Судя по внешнему виду и бодрости, Куинн уже час как встал с постели. Юбх же, любившая поваляться на перине до последнего, с тоской посмотрела на настенные часы, которые показывали без двадцати минут восемь пополуночи. Но разлёживаться, действительно, глупо в такой-то день!
Юбх решительно села, откидывая одеяло и спуская ноги на пол. Пар в трубах по периметру комнаты уже давно обогревал и весь замок, но за ночь тапочки стали совсем холодными, и девушка поёжилась. Накинув на плечи теплый шерстяной плед, потянулась к комоду с чулками.
— Бабушка Иннис велела собираться скорее. В восемь подадут завтрак, а после нам надо будет украсить главный зал и гербовый. А я кое-что привез для украшения!
— Я уже листьев насобирала. Красивые, нагладила их, букеты, венки и гирлянды развесим.
— На кухне во всю фонари из репы вырезают, — Куинн тактично отвернулся, разглядывая город в окно и давая кузине возможность умыться и полностью одеться.
— Ну как всегда, ещё седьмицу все будем пюре из неё есть, надо ж куда-то нутро репье девать, — проворчала Юбх, затягивая шнуровку на ботинках. Платье из кланового тартана лежало рядом и наделось быстро, а шнуровку по бокам можно затянуть и на ходу, чего время тратить?
— Ну что, идём?
В столовой они задержались недолго, быстро перекусили и ещё до того, как взрослые соизволили спуститься, принялись украшать залы. А после с кухни на больших подносах им вынесли множество очищенных изнутри реп с вырезанными рожами, внутри каждой из которых была выставлена свечка.
Эти репы Юбх, Куинн и остальные дети, что прислуживали в замке, быстро разнесли по комнатам и коридорам, устанавливая на подоконниках. К ночи такие же светильники появятся в окнах каждого дома города, что раскинулся вокруг замка. Чтобы отпугивать злых духов и служить проводниками в иной мир заплутавшим душам усопших.
— Юбх! Куинн! — окликнула Мэрид, поймав их в одном из коридоров. — Я собираюсь прогуляться по городу, идете со мной?
Юбх сразу радостно закивала. Куинн закивал ещё радостнее. Детей в этот день было принято не выпускать из домов, на всякий случай, но раз мать зовёт его с собой в город, значит, ему можно!
Им никто не препятствовал покинуть замок, хоть некоторые из прислуги и рабочих и провожали неодобрительными взглядами. Но время ещё только подбиралось к полудню, ещё день, да и гулять они будут недолго…
Идти по суетящемуся городу в обществе Мэрид и Куинна оказалось очень приятно. На женщину и мальчишку все обращали внимание, радовались встрече и справлялись об их делах, хоть и иногда хмурились при виде Куинна, а Юбх почему-то чувствовала гордость. За то, что эта красивая смелая женщина — её тётка. Из её семьи. И, быть может, и сама Юбх сможет стать в чём-то на неё похожей?
Местные украшали дома венками и гирляндами из листьев и ягод, расставляли на подоконниках вырезанные репки, перебрасывались словами и шутками, словно нарочно доказывая, что они живые и собираются таковыми оставаться ещё долго. В окнах почти всех домов торчали детские мордашки, с интересом глядящие на улицы.
Высокие каблуки Мэрид дробно стучали по мощеной улице. Юбх знала, что по таким дорогам удобнее ходить в обуви на плоской подошве, у неё самой-то каблучок был всего в полтора дюйма, но Мэрид шагала легко и грациозно, пока ей не пришлось остановиться — из окна пекарни, где постоянно пахло горелым хлебом, высунулась самая вредная старуха на этой улице и закричала:
— Расцокалась, что твоя глаштиг! Ходит тут, красуется, бесстыдница!
— А если и расцокалась, тебе-то что? Хочу и ношу каблуки, тебя не спросила! — уперев ладони в бёдра, вскинулась Мэрид. — И меньше ворчи, а то ненароком из Лох-Шиен прискачет сегодня ночью к тебе под окна настоящая глаштиг.
И к радости детворы, выглядывающей из окна дома напротив, и прохожих, навостривших уши, Мэрид подтянула юбку повыше, явив всем сапоги на плотной шнуровке и те самые высокие каблуки и, сама себе выстукивая ритм, легко сплясала заковыристый рилл, который Юбх ни за что не смогла бы повторить, даже не с первого раза.
Стукнув каблуком о камни, высекая искру, Мэрид с хитрой улыбкой приставила к голове кулачки и заблеяла по козлиному, нагло смотря на горластую старуху.
Проходившая мимо парочка девиц тут же подошла к ним и присоединилась к веселью, из окон дома напротив подхватила ребятня. И вот уже вся улица блеяла дурными голосами и покатывалась со смеху.
Топнув напоследок особо звонко, Мэрид со смехом взяла за руки Юбх и Куинна и зашагала вперёд.
— Юбх, у тебя ребята понаглее есть знакомые? Пусть ночью тут поцокают, а? — предложила Мэрид.
— А если эта старуха нажалуется? — с сомнением спросил Куинн.
— А я на неё не нажалуюсь? Это ж надо, сравнила меня с глаштиг, с козоногой фо-а!
— Ну так на лицо-то они вроде как должны быть очень ничего, — неуверенно возразил Куинн, — ну и что, что ноги козлиные, вторая-то половина женская! И вообще, мама, разве не тебя называют «Белой горной козой»? Так чего ты обижаешься?
— Горные козлы — это наши собратья, гордые, сильные, изящные и неукротимые. Быть «Горной козой» — честь, — вкрадчиво объяснила Мэрид. — А в том, чтоб быть названной козлоногой вредной бабой из фо-а, чести нет. О, глядите, там девушки гадают! Юбх, пойдем-ка узнаем первую букву имени твоего будущего мужа!
— Но мне ещё рано о таком думать, — смутилась Юбх, но уже с интересом глядела на площадь, где девушки очищали яблоки от кожуры и кидали её за плечо, а после смотрели в виде какой буквы она изогнётся.
